Текст книги "Тайна зловещего родственника"

Автор книги: Джулия Кэмпбелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Трикси гневно тряхнула рыжеватыми кудряшками. – Я вовсе не считаю, что мы должны так легко и покорно отказываться от своего клуба. Предлагаю всем

немедленно спуститься вниз, к сторожке, и привести ее такое состояние, чтобы Силия и смотреть не захотела и эту отвратительную халупу! Лично у меня есть сильнейшее желание продолбить там пол в нескольких местах; пусть он весь будет в дырах!

– Отличная мысль, – язвительно засмеялся Март. – Особенно если учесть, что пол еще и грязный. Увы, сестренка, – даже Бобби без большого напряжения сумеет быстро заделать твои дыры.

– Ладно. Тогда давайте вымажем там дегтем все стены! – полушутя– полусерьезно воскликнула Трикси, – Несколько галлонов густого, вязкого дегтя наверняка дадут недурной результат. Так мы, возможно, и добьемся своего!

Белка осуждающе посмотрела на подругу.

– Удивляюсь тебе, Трикси. Как ты можешь шутить, когда дела наши так плохи, чтобы не сказать – ужасны?

– Белка права, – кивнул Джим. – Надо не рыдать в голос и не упражняться в остроумии, а здраво поразмыслить над тем, какую замену можно придумать нашему домику у ворот.

Почти весь уик-энд они занимались поисками решения нежданно – негаданно возникшей перед ними проблемы, однако выход так и не отыскался. Белка без устали повторяла:

– Вокруг же полно свободной земли.

Джим всякий раз терпеливо возражал ей:

– Земля вот – вот замерзнет.

Брайан, в свою очередь, угрюмо бурчал время от времени:

– Наспех – то можно было бы сколотить какую-нибудь лачугу, только пока ее доведешь до ума…

Общий итог дебатам подвел Март:

– Давайте на время отвлечемся от этой темы. Пусть она потихоньку прокручивается у нас в головах до следующей субботы, а в субботу снова соберемся вместе. Сейчас мы слишком оглушены свалившейся на нас бедой, чтобы рассуждать трезво и толково.

Трикси с величайшей радостью поддержала это предложение. У нее словно гора с плеч упала оттого, что решение вопроса с клубом перенесли на неделю. Сама – то она никакой мало-мальски разумной идеей не порадовала друзей, не подала ни одного дельного совета. И немудрено; мысли ее были в полном беспорядке. Страх лишиться клуба то и дело подменяло непобедимое желание доказать, что дядюшка Монти – самозванец. Потом она снова с горечью думала, какой прекрасный домик они себе устроили у ворот усадьбы и как это несправедливо, что его намерены отнять… Тем не менее больше всего ее пугала и заботила причина, по которой Ди отказалась говорить с ней по телефону.

На первый взгляд, это казалось чушью, невообразимой ерундой, – если, правда, за этим не стоял сам Хэррисон. Дворецкий относился к Трикси весьма неодобрительно и вполне мог солгать. Умысел его был бы понятен: он хотел рассорить девочек.

«Хэррисон и раньше меня недолюбливал, – размышляла Трикси. – А теперь… Теперь, когда он знает, что я стянула свечку из канделябра на буфете во время праздника у них в доме, он, по всей вероятности, решил, что я вообще неподходящая компания для Дианы Линч»,

Первый раз за всю свою жизнь девочка не могла дождаться, пока наступит понедельник и можно будет отправиться в школу. В автобусе Ди не оказалось, но это ровным счетом ничего не значило: ее довольно часто привозили в школу на роскошном лимузине Линчей.

Когда автобус остановился у знакомых дверей, Трикси выскочила первой. Потом, бросившись в раздевалку, она, как и надеялась, обнаружила там Ди. И тут храбрая сыщица внезапно онемела. Весь уик-энд она придумывала, что скажет подруге при встрече, отбрасывая одну фразу за другой, искала самые точные слова, а теперь не могла вымолвить ни звука.

– Привет, Ди, – вот и все, что она наконец пробормотала с натугой.

Повесив пальто на вешалку, Ди аккуратно расправила рукава и полы и захлопнула дверцу шкафчика.

– Прошу не обращаться ко мне, Трикси Белден, – вымолвила она ледяным тоном и, не оглядываясь, вышла из раздевалки в коридор.

У Трикси упало сердце. Значит, Хэррисон не лгал. Значит, он честно выполнил указание молодой хозяйки… Девочка стояла как в воду опущенная.

В раздевалке появилась Белка, и Трикси бросила к ней.

– Ди не хочет со мной разговаривать! Я тебе ничего не сказала об этом раньше, но еще в субботу – помнишь? – когда я оставила тебя в клубе на стремянке, а сама побежала к вам в дом звонить ей, она отказалась даже подойти к телефону. Я совершенно не понимаю, в чем тут дело!

Белка тяжело вздохнула.

– Ах, Трикси, я же тебе говорила! Ты задела чувства Ди, больно ее обидела. Ты ведь не скрываешь и не скрывала, что думаешь, будто ее дядя – самозванец, лжец, вор и всё такое прочее.

– Это неправда, – покачала головой Трикси. – Я не обсуждала с ней эту тему уже давно. Если только кто – то из наших меня не выдал. Но я не сомневаюсь, что никто не выдал, потому что все знают, как она теперь нежно относится к дядюшке Монти.

Зазвенел звонок, и девочки поспешили на занятия. Весь день Трикси переходила из класса в класс, точно сомнамбула, ничего не замечая вокруг. Она ни разу не подняла руку на уроке, а когда ее вызывали к доске, ошибалась, путалась, запиналась на каждой фразе так, что учителя уже смотрели на нее хмуро и с неудовольствием.

Преподавательница математики не ограничилась одним только хмурым взглядом. Она сухо сказала девочке:

– Очень жаль, Трикси, но сегодня ты не поедешь домой на автобусе, а вместо этого, когда закончатся уроки, придешь ко мне. Я хочу с тобой побеседовать. Во время ланча позвони, пожалуйста, маме и придумай способ, каким можно добраться домой без автобуса.

– Хорошо, мисс Гоулден, – покорно ответила девочка. В действительности она почти не слышала слов учительницы, и поэтому, когда настало время ланча, совершенно забыла, что следует позвонить матери. Она бы преспокойно уехала после уроков вместе с остальными, если бы не Белка, у самых дверей автобуса напомнившая подруге, что мисс Гоулден ждет.

– Вот несчастье, – сквозь зубы процедила Трикси, поворачиваясь и хватая за руку Марта, норовившего влезть в автобус прямо за ней. – Отойдем на секунду. Слушай, Март, объясни маме, что мне пришлось задержаться в школе. Понял? Если останусь живая после беседы с математичкой, вернусь домой на такси.

Как вскоре выяснилось, мисс Гоулден вовсе не сердилась, она просто была огорчена.

– У тебя золотая голова, Трикси, – проговорила она, – когда ты сосредоточена. Тебя сегодня что – то тревожит?

– Тревожит, – честно призналась девочка. – Одна из моих лучших подруг страшно на меня злится. Мисс Гоулден рассмеялась.

– Поцелуй ее и помирись; только и всего, дорогая. И попробуй завтра на уроках быть более собранной, чем сегодня.

– Непременно, – пообещала Трикси и бегом бросилась в раздевалку. Она уже открывала дверцу шкафчика, когда ее вдруг озарило. Она поняла, что на самом деле случилось. Дядюшка Монти – вот кто был виной всему. Конечно же, он! Этот хитрый лис сумел настроить Ди против нее. И сделал это по абсолютно очевидной причине. Он не хотел, чтобы Трикси снова пригласили в дом к Линчам. Он не хотел, чтобы она опять получила возможность поглядеть на портреты родителей миссис Линч в галерее. Он не должен Был оставить ей ни единого шанса увидеть их или как – то иначе что – то о них разведать. Он верно решил: если девочки поссорятся, Трикси уже не сможет задавать Диане вопросы, малоприятные для почтенного дядюшки Монти. Вопросы, выводящие его на чистую воду. Нет, дядя Монти отнюдь не был глупцом. Он точно рассчитал, что безопасность обеспечена ему лишь до тех пор, пока удастся держать Трикси на солидном расстоянии от дома Линчей.

Если, конечно, он самозванец.

Сейчас Трикси больше, чем когда-нибудь, была целиком убеждена, что так оно и есть. Натянув красную куртку, девочка выскочил из школы, так и не позвонив насчет такси. А к чему было вызывать машину? Даже задержись она на пару часов, и то дома никто не станет беспокоиться. Так все привыкли к ее отлучкам. Если ей не удалось раздобыть требуемое доказательство одним способом, она прибегнет к другому. И получит свое во что бы то ни стало. Любой ценой!..

В воскресенье, удобно устроившись в гараже на сиденье отцовского автомобиля, Трикси внимательно изучила карты, хранившиеся в отделении для перчаток. Теперь она точно знала, где находится Хоторн – стрит и до нужной ей части города добралась почти бегом. Однако, свернув с Мэйн – стрит в какую – то незнакомую улочку, она невольно замедлила шаг и огляделась.

Перед ней лежала очень узкая и извилистая улица. По обеим сторонам вдоль тротуаров тянулись, лепясь друг к другу, двухэтажные домишки – покосившиеся и до того ветхие, что Трикси на миг стало страшно – а что, если какой-нибудь из них прямо сейчас рухнет на нее?

«Нечего бояться! – мысленно прикрикнула на себя юная сыщица. – Трусиха бессовестная! Тут, видно, когда – то проходила коровья тропа. Я должна убедить себя, что эти странного вида люди – всего-навсего безвредные коровы».

Люди, сидевшие на небольших верандочках и ступеньках шатких крылечек, и в самом деле производили необычное впечатление. Однако на Трикси они дружно уставились с таким видом, точно это в ней, а не в них крылось что – то странное. Женщины в ярких шалях и широких юбках походили на цыганок, а мужчины, если они вдруг поднимались с насиженных мест и куда – то шли, шаркали туфлями и волочили ноги так, будто у них нестерпимо болели ступни. Даже дети на этой улице не бегали и не кричали, а медленно расхаживали, с нескрываемым подозрением разглядывая проходившую мимо Трикси.

Понемногу девочка прибавила шагу. Но упрямо идя всё быстрее, она уже жалела, что после школы не отправилась прямиком домой. Как хорошо было бы сейчас весело болтать с Бобби вместо того, чтобы ощущать на себе неприязненно – удивленные взгляды незнакомых людей…

Неожиданно улица кончилась. За ней начиналась другая – длинная и прямая. Покрытый пылью указатель известил Трикси, что это и есть Хоторн – стрит.

Девочка бросила беглый взгляд сначала налево, потом направо и с трудом подавила дрожь во всем теле. Дома на Хоторн – стрит не были хуже или старее полуразвалившихся строений предыдущей улицы, однако в них ощущалось что – то недоброе, зловещее. Они казались обшарпанными до полного неприличия; многолетняя грязь прилипла к их бокам и фасадам. И к тому же не было видно ни одной живой души вокруг. Однако Трикси чувствовала, что из – за немытых, тусклых, не прикрытых занавесками окон ее все время пристально рассматривают чьи – то глаза. Усилием воли девочка заставила себя идти вперед, не останавливаясь, и вдруг заметила, что сама шаркает туфлями, почти не поднимая подошвы от земли, как те мужчины с соседней улицы, что тоже едва волочили ноги по асфальту.

«Здесь, наверное, воздух особенный, – решила Трикси. – Удушающий. Такое чувство, словно дыхание вот – вот прервется. Ничего удивительного, что я еле передвигаю ноги».

На этой улице не было ни веранд, ни крылечек, зато на дверях домов имелись медные таблички с номерами. И хоть их уже лет пятьдесят, по – видимому, не чистили и они не просто потемнели, а покрылись настоящей коростой от грязи, таблички висели так низко, что прочитать их не составляло никакого труда. Глянув на ближайшую, Трикси обнаружила, что это номер «два – восемьдесят девять», а через минуту, сама еще того не сознавая, уже остановилась перед домом, что числился под номером «два – девяносто один». Она еще не успела ни о чем подумать, как дверь дома отворилась и на порога появился некий мужчина.

Поскольку дверь открывалась наружу, прямо на узкий тротуар, а Трикси стояла перед самой дверью, совсем близко к ней, то незнакомец едва не споткнулся о девочку. В последнюю секунду та успела отступить назад и быстро виновато проговорила:

– Простите, пожалуйста. Мне очень жаль…

В глубине души она печально улыбнулась, произнося последние слова: «Жаль – то мне, конечно, гораздо больше, чем ты можешь себе представить. Почему я, тупица и дура, не вняла дружескому совету Тома держаться подальше от этого воровского места?»

Колени ее тряслись от страха: мужчина был невообразимо уродлив и мерзок по виду, а улица – пугающе безмолвна и пустынна. Тело мужчины облегал грязный синий свитер; не брился он, должно быть, дней пять или семь. Брови у него были черные и такие густые, что в них, казалось, целиком скрывались ресницы. У Трикси поэтому возникло ощущение, что он носит полумаску. Девочка задрожала, когда он устремил на нее изучающий взгляд.

И тут она внезапно догадалась, что ее появлением у своих дверей он испуган не меньше, чем она – его видом. В ту же секунду колени ее перестали трястись, и, не имея даже слабого представления о том, кто этот странный, отталкивающего вида человек, она спокойно и уверенно произнесла:

– По всей видимости, вы и есть мистер Олифэнт. Сквозь черную маску из бровей и ресниц мужчина смерил ее довольно свирепым взглядом.

– Я – то, может, и впрямь мистер Олифэнт. Да тебе – то какое дело?

Трикси слишком поздно поняла, что у нее нет ответа на сей несложный вопрос. На отвратительную Хоторн – стрит она явилась, не продумав предварительно план ведения боевых действий, явилась в наивной надежде, что сумеет как-нибудь исхитриться и раздобудет какое-нибудь подтверждение тому, что дядя Монти – никакой не дядя Дианы, а заурядный жулик. Вероятно, внутри гостиницы, на пороге которой она стояла, «ключей» к ее тайне было сколько угодно, однако теперь она точно знала, что у нее никогда не достанет мужества войти в эти двери, – даже если ее очень попросят. Она ответила слабым голосом:

– Я просто прогуливалась в этих краях. Взяла и спросила. Вот и все.

Неторопливо, аккуратно он вытащил из кармана сигарету и закурил.

– Что еще тебя интересует?

Вопрос прозвучал высокомерно и одновременно бесстрастно, но Трикси заметила, что руки мужчины подрагивают.

Проницательной девочке стало ясно: он так же хочет, чтобы она оставила его в покое и убралась подобру-поздорову, как ей самой хотелось бы вообще не являться ему на глаза. Глядя на его руки, она вдруг поняла в испуге, что коробка спичек (он держал ее двумя пальцами) ничем не отличается от той, которой пользовался Хэррисон, зажигая свечи в столовой во время вечеринки у Дианы по поводу Хэллоуина. Коробка была ярко – синяя. «Линч», – прочитала она уже знакомую надпись, напечатанную крупными золотыми буквами.

Трикси точно знала, что ошибки быть не может. Не меньше пятидесяти минут в канун дня всех святых она неотрывно и жадно глядела на точно такие же спички, пока Хэррисон возился со свечами; глядела, надеясь, что дворецкий положит спички где-нибудь сверху, на буфете или рядом и тогда она сможет украдкой утащить их. Она вспомнила, как в те минуты подумала, что эти спички, наверное, ужасно дорого стоят. Во – первых, они были очень большие, гораздо больше обычных, а, во – вторых, явно делались по заказу.

Как могли столь роскошно оформленные спички, да еще с именем владельца, очутиться в кармане этого страшного, точно смертный грех, и явно опасного типа, вышедшего из дверей грязного, закопченного дома с сомнительной репутацией? Дома на Хоторн – стрит?

НА ВОЛОСОК ОТ ГИБЕЛИ

Трикси сообразила, что на этот вопрос может быть только один ответ. Как и намекал Том Деданой, дядюшка Монти, конечно, успел снова, и не раз, побывать на

Хоторн – стрит уже после того, как объявился в доме Линчей. Видимо, в один из визитов в обшарпанную гостиницу он забыл коробку со спичками, украшенную именем владельца.

Словно прочитав мысли девочки, гнусный тип, стоящий на крыльце, искоса глянул на спички и быстрым движением опустил их обратно в карман. Затем рука его взметнулась вверх и больно вцепилась в запястье Трикси.

– Слушай ты, шмакодявка, – процедил он угрожающим тоном, – я так понимаю, нам с тобой стоило бы зайти в мой отель и там маленько потолковать. Ну что, пойдешь? Отказываться не советую.

Трикси насмерть перепугалась, но решила страха своего любой ценой не выказывать.

– Стало быть, вы и есть мистер Олифэнт? Мужчина кивнул.

– Он самый. А ты кто такая?

– Трикси Белден, – с нарочитым спокойствием в голосе произнесла юная сыщица, хотя была убеждена, что собеседник прекрасно слышит, как гулко и часто бьется ее сердце. – Мой отец служит в банке.

Густые брови Опифэнта удивленно поползли вверх.

– Значит, ты дочка Питера Белдена? Так, что ли? Ну и дела! Я же читал про тебя в газете. Сама от горшка

два вершка, а вообразила себя настоящим детективом, правильно?

Брови хозяина гостиницы опустились на прежнее место. Глаза нехорошо сузились.

– Ишь, проныра какая! Возомнила небось черт – те что, а ты просто самая обыкновенная поганая ищейка, сующая нос в чужие дела, вынюхивающая то, что тебя не касается. Терпеть не могу ищеек! Ну что, войдешь со мной внутрь по доброй воле или прикажешь тащить тебя туда силой?

– Моя мама, – хладнокровно продолжала Трикси, – уже целый час ждет моего возвращения из школы. Она наверняка очень волнуется, потому что я никогда не опаздываю, и безусловно успела позволить в полицию. Так что лучше отпустите меня подобру-поздорову. Во избежание совершенно ненужных вам осложнений.

Скверная ухмылка искривила рот мистера Олифэнта,

– Ага. Получается, никто не знает, где ты сейчас обретаешься!

Сжав запястье Трикси еще сильнее, он сделал попытку подтащить ее поближе к двери.

Сердце девочки на мгновение замерло от ужаса. Действительно, никто не знает! В следующую секунду она заставила свои дрожащие губы изобразить беспечно – дерзкую улыбку.

– Не радуйтесь, мистер Олифэнт! Полиции понадобится минимум времени, чтобы напасть на мой след, ведущий к вашему мерзкому заведению. Человек десять пятнадцать видели, как я свернула с Мэйн-стрит в боковой проулок, а уж там, в проулке, практически все, кто сидел в этот момент дома, глазели на меня, пока я шла в направлении Хоторн – стрит. Если вы не дадите мне сейчас же уйти целой и невредимой, через несколько минут сюда набежит такая толпа полицейских, что яблоку негде будет упасть.

Мужчина поспешно освободил ее руку.

– Сматывайся! – прошипел он злобно. – Улепетывай отсюда, да побыстрее! И обратно не возвращайся, сообразила?

Трикси была счастлива безропотно повиноваться его приказу. Ей безумно хотелось тотчас броситься бежать отсюда со всех ног, однако она нашла в себе силы сдержаться и, неторопливо повернувшись, зашагала прочь медленно и спокойно, точно на прогулке. Она физически ощущала, как глаза страшного мистера Олифэнта сверлят ее спину, и ощущение это не исчезло до тех пор, пока в конце концов она не смешалась с людьми, заполнившими узкую улицу. Теперь они вовсе не представлялись ей странными, эти люди. Напротив, она находила их невероятно дружелюбными и бесконечно обаятельными. В мире не было более симпатичных мужчин и женщин, – не говоря уж об их очаровательных детишках!

«После этого ужасного Олифэнта, – размышляла Трикси, грустно усмехаясь, – даже каннибалы показались бы мне сейчас ангелами».

На углу Мэйн-стрит стояло свободное такси; туда она и нырнула, искренне благодаря судьбу за нежданный подарок. Наконец – то девочка почувствовала себя в полной безопасности, и от этого чувства ее вдруг охватила дикая слабость. В голове зашумело, перед глазами всё поплыло, Трикси откинулась на мягкую спинку автомобильного сиденья и вперила безучастный взор в свои дрожащие руки. Понемногу девочка пришла в себя. Руки перестали дрожать, сил прибавилось и на душе повеселело. Все – таки она сумела добыть важное доказательство, подтверждающее справедливость ее подозрений насчет Монти, а за это стоило заплатить минутами смертельного страха, который она пережила, стоя перед входом в гостиницу Олифэнта. Уж теперь – то у нее не было даже крохотного сомнения в том, что человек, встреченный шофером Уилеров на вокзале в прошлую субботу, и дядюшка Монти – одна и та же персона.

Такси остановилось у заднего крыла дома Белденов, возле самой веранды, и Март, с выражением крайнего неудовольствия на физиономии спустился оттуда, чтобы расплатиться с водителем.

– Послушай ты, умственно неполноценная, – начал он было, когда водитель отъехал, а Трикси устало опустилась на низкую каменную ограду веранды, но, вглядевшись в лицо сестры, внезапно изменил тон. – Дьявольщина! Что с тобой? У тебя такой вид, будто ты увидела разом дюжину призраков. В чем дело? Не собираешься ли ты часом завалить математику в этом семестре?

Трикси уже открыла рот, намереваясь поведать брату о своем опасном приключении, о том, что ей чудом удалось избежать большой беды, но потом передумала. В иных случаях Март умел проявить сострадание, быть необычайно добрым, отзывчивым, но сегодня явно имела место другая ситуация, и девочка отдавала себе в этом полный отчет.

– Должно быть, мама сильно разозлилась на меня за

то, что я задержалась после уроков, разговаривая с мисс Гоулден? – спросила она жалобным голосом.

– Мама об этом и понятия не имеет, о твоих беседах с учительницей, – ответствовал Март, с нескрываемым отвращением взирая на сестру. – Как ты могла обо всем позабыть, дубина ты стоеросовая?! Ведь сегодня мамины хризантемы, награжденные главным призом садоводов, выставлены в Садовом клубе. Она, естественно, тоже там. И сие означает, что ты задолжала мне доллар. Семьдесят пять центов за такси и четверть бакса за то, что Бобби во время твоего отсутствия находился на моем попечении.

«Боже мой, – с ужасом подумала Трикси, – как же я действительно не вспомнила про выставку цветов? Что, если бы Брайан и Март после школы не поехали прямо домой, а отправились в какое-нибудь другое место… Бобби был бы в полном одиночестве не меньше часа. Целого часа!»

Она поежилась от страха. Оказавшись предоставленным самому себе даже на очень короткий срок, Бобби неизменно ухитрялся влипнуть в какую-нибудь очень неприятную историю. Истории эти весьма часто бывали связаны с угрозой не только его здоровью, но и жизни.

– Прости меня, Март, – покаянно проговорила Трикси. – Я верну тебе долг в субботу, как только получу карманные деньги от мамы. Не задержу ни на минуту. И еще спасибо огромное за то, что подменил меня и нес вахту возле Бобби.

– Вообще – то поначалу у меня в голове возникла довольно толковая идея. Состоит она в том, чтобы взять с тебя двойную плату за сидение с ребенком, – задумчиво признался Март. – Или точнее было бы сказать – с врагом рода человеческого. Погоди, сейчас узнаешь кое – что о нашем общем любимце и тогда…

В этот миг зазвонил телефон, и Трикси побежала в дом, не дослушав конца фразы. Звонила Белка.

– Можешь срочно к нам прийти? Прямо сейчас. Мне надо немедленно сообщить тебе одну очень важную вещь, но по телефону это делать рискованно.

– Я не могу никуда отлучиться, – грустно объяснила Трикси. – Мне полагалось сразу после школы явиться домой и нянчить Бобби, поскольку сегодня открылась выставка маминых цветов в Садовом клубе и мама уехала туда. Я про все это забыла, Бобби всучили Марту, и он в дикой ярости. Давай лучше ты приходи у нам, тут все мне расскажешь. Ладно?

– Бегу.

Белка повесила трубку.

Трикси помчалась наверх, в свою комнату, сняла юбку и надела джинсы. Бобби играл у себя и немедленно завопил через коридор, услышав, что она вернулась: —Эй! Ты где была?

– Да тут, неподалеку, – уклончиво ответила девочка. – Март напоил тебя апельсиновым соком, который я специально вытащила из холодильника, чтобы он согрелся?

Бобби тотчас примчался к ней в комнату, таща за собой вдрызг изорванного огромного плюшевого медведя – панду.

– Ни фига он меня не поил. Я сам поил. Себя. Трикси обняла братишку.

– Умница! Вообще, Бобби, ты очень повзрослел с тел пор, как начал ходить в школу.

– И это я обкрутил тоже сам. Себя обкрутил, – добавил Бобби, с гордостью вытянув вперед руки. Трикси помертвела. На каждом пальце у мальчика белела повязка.

– Я порезал себя сам. Большим кухонным ножом, – говорил Бобби, терпеливо растолковывая сестре, что к чему. – Который лежал в кухне. Но я не плакал. Честное слово, совсем не плакал. Я даже не кричал,

В дверях появился Март,

– Он учинил это кровопролитие за те две минуты, что отделяли прибытие нашего автобуса от того, на котором он ехал сам. Ума не приложу, как он умудрился это сделать с такой бешеной скоростью,

– Господи, Бобби! – вскричала Трикси, прижимая к себе братишку. – Тебе же известно, что к ножам нельзя прикасаться!

Про себя она сокрушенно думала: «Это из – за меня он так ужасно поранился, это я виновата. Надо кончать со слежкой и вообще со всеми моими дурацкими детективными делами. Иначе случится что-нибудь совсем чудовищное».

С террасы послышался голос Белки, окликавшей подругу. Трикси прокричала, высунувшись в окно:

– Поднимайся ко мне!

Потом она повела Бобби через холл в его личные апартаменты.

– Пожалуйста, поиграй немного со своими зверушками, как хороший, воспитанный мальчик. А потом мы с тобой сядем на мой велик и поедем далеко – далеко. Договорились?

Выйдя на лестничную площадку, Март поздоровался с Белкой:

– Привет! Рад тебя видеть у нас, но должен поделиться одним наблюдением. Вы обе ведете себя не просто странно, но, прямо скажем, подозрительно. Сначала из города является Трикси с таким выражением лица, точно за ней всю дорогу гналось привидение и грозило утащить в преисподнюю. Теперь прибегаешь ты, задыхаясь от спешки и волнения. Что происходит, девочки?

Он подождал полминуты, но, видя, что никто не собирается ему отвечать, пожал плечами и запрыгал по ступенькам вниз.

Едва девочки остались наедине друг с другом в комнате Трикси, Белка дала волю страстям, бушевавшим в нее в груди.

– Ох, Трикси, сейчас ты упадешь в обморок. Ты оказалась абсолютно права насчет дядюшки нашей Ди. Он страшный человек, этот мистер Монти. Я позвонила Диане, когда вернулась из школы, хотела выяснить, с чего вдруг наша подружка так на тебя рассердилась, и знаешь, что она сказала?

Трикси аккуратно прикрыла дверь и уселась на кровать.

– Не знаю, но могу догадаться.

– Он такого наврал ей про тебя, что прямо уши вянут! – возмущенно восклицала Белка, – Лжец. Настоящий негодяй! После вечеринки в пятницу он сказал, что ты наговорила кучу всяких гадостей и подлых небылиц про нее и ее маму. Можешь себе вообразить? Он сказал, что ты издевалась над убранством их дома, их туалетами и вообще над всем!

Трикси вздохнула.

– Надеюсь, ты объяснила Ди, что ничего подобного я не говорила и говорить не могла?

– Я пыталась, – безнадежным голосом ответила Белка. – Но она даже не захотела меня слушать. Что было делать? Не могла же я открыто заявить, будто родной брат ее матери – бессовестный лгун, – Девочка нервно стиснула свои тонкие пальцы. – Если б у нас было какое-нибудь доказательство…

– Оно у нас есть, – внушительно, ровным голосом отозвалась Трикси. – Я, по крайней мере, считаю, что это самая настоящая, стопроцентная улика.

Она во всех деталях описала Белке свое недавнее приключение на Хоторн – стрит.

Карие глаза подруги округлились,

– Ты абсолютно права, Трикси. Откуда же еще, как не от дяди Монти, могли попасть спички Линчей в руки этого кошмарного Олифэнта? – Белка понизила голос. – От Марта ты, разумеется, все скрыла?

Трикси кивнула.

– Он бы сказал, что в городе до черта людей, носящих имя Линч. Или что кто-нибудь из слуг поместья нечаянно выбросил коробку со спичками, а некий прохожий, живущий на Хоторн – стрит, ее увидел и подобрал. Или что-нибудь еще в этом роде. Ты же знаешь, как рациональны мальчишки. Они доверяют только самой примитивной логике. Разве я не права? Белка возбужденно закивала.

– Разумеется, права. Ты поступила правильно, Трикс. Я сделала бы то же самое на твоем месте. Убеждена, что дядя Монти – самозванец. И нам, по – моему, надо немедленно, не теряя времени, вместе отправиться к мистеру Линчу и рассказать ему про все, что нам стало известно по поводу его подлого «родственничка»!

– Вот как раз этого делать ни в коему случае не следует, – спокойно возразила Трикси. – У нас ведь еще нет неопровержимого доказательства преступления, совершенного «дядей Монти». Нет ни одной реальной улики. Мистер Линч, вполне вероятно, просто посмеется историей со спичками. Ему она «ключом» может вовсе не показаться. Хуже того, – он возьмет да и доложит моему папе, что я слонялась среди притонов и ночлежек, выслеживая очередного мошенника.

Последнее предположение заставило девочку испуганно вздрогнуть.

– Не дай Бог! Мне тогда, честное слово, лучше сквозь землю провалиться!

Белка задумчиво глядела перед собой, о чем – то размышляя.

– Раз так, – помолчав, выговорила она, – у нас остается один-единственный выход. Ди пригласила меня в гости вечером в среду. Я найду подходящий момент и попрошу миссис Линч показать мне картинную галерею. Если я обнаружу, что у ее родителей на портретах голубые глаза, я прямиком пойду из галереи к мистеру Линчу и открою ему глаза на то, что творится у него в доме.

– Будь по – твоему, – печально промолвила Трикси. – Но как же я тебе завидую! Больше всего на свете мне хотелось бы самой присутствовать при завершении нашей «операции».

– Ужасно обидно, – с неподдельным сочувствием в голосе согласилась Белка. – Но погоди, не торопим ли мы события? Вдруг мой визит в галерею тоже не расставит все точки над и? Глаза – то у предков миссис Линч могут оказаться карими. Что тогда?

– Вот когда окажутся карими, тогда и будем волноваться, – невесело усмехнулась Трикси. – И решим, как действовать дальше. Но если по совести, Белка, то мне невмоготу будет ждать, пока наступит вечер среды и ты увидишь все самолично. Правда невмоготу.

– Мне тоже, – сказала Белка. – Но у Линчей телефоны расставлены по всему дому. Если я добуду нужное свидетельство, я позвоню тебе сразу после разговора с мистером Линчем.

– Не думаю, что у меня хватит сил дожить до этого момента. – Трикси уныло смотрела в окно. – Надо терпеть еще сорок восемь часов! Это слишком долго.

В комнату вихрем влетел Бобби.

– Привет! – с порога улыбнулся он девочкам. – Трикси, когда же, наконец, ты повезешь меня на велосипедную прогулку? Ты ведь обещала. Прошло уже столько времени, а ты все сидишь тут, неизвестно почему.

Трикси сурово поглядела на мальчика.

– Бобби Белден! Сию же секунду возвращайся в коридор, закрой за собой дверь, а потом постучи и попроси разрешения войти. Клянусь Богом, мы все тебя так избаловали, что ты наверняка вырастешь невоспитанным, невежливым субъектом,

Бобби без всякого трепета встретил взгляд старшей сестры и ответил ей взором, полным упрека и обиды.

– Ни за что не пойду. Я пробовал стучать, но они ранены, и от них не получается никакой шум.

С этими словами он протянул Белке обе свои забинтованные ручонки, явно ища у гостьи поддержки и сострадания.