Текст книги "Взгляд Горгоны"

Автор книги: Джулия Голдинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

И тут Мак подтянулся и забрался на ветку рядом с ней.

– Все в порядке, милая, – ободряюще сказал он, увидев ее испуганное лицо. – Я же сказал, что помогу. Попробуй дотянуться, а я тебя подстрахую. Мы ведь не можем потерять нашего Универсала после всех трудностей, которые мы преодолели, спасая тебя?

Второй раз за это утро Кол лежал на спине, глядя в небо, но теперь его перспективы были гораздо мрачнее. Его взгляд был прикован к иссиня-черному дракону, который медленно спускался к нему с серого неба, не сводя с него сверкающих холодным торжеством глаз. «Сожжет он меня или загрызет?» – рассеянно думал Кол. Теперь он надеялся только на то, что конец наступит быстро.

Золотистая молния сверкнула в поле его зрения, и дракон замедлил движение, отвлеченный досадной помехой. Крошечное существо стрелой носилось вокруг его морды, слишком быстро, чтобы его можно было разглядеть: как муха, сводящая с ума быка. Дракон поднял лапу, чтобы прихлопнуть его, но взвыл от боли. Из пасти существа вырвалась маленькая искра и опалила драконью морду. Взбешенный этим нападением, дракон сделал глубокий вдох и со всей силы обрушил пламя на маленькое существо. Но создание только заплясало в огне, дразня чудовище своим танцем. Дракон выгнул назад свою длинную шею, чтобы сделать вдох поглубже, затем выбросил вперед голову с разверстой пастью и выпустил новую волну белого огня на странное создание; краешек этого пламени мгновенно испепелил ветку рядом с головой Кола. Но созданию все было нипочем: оно только выдохнуло свое собственное облачко огня и обожгло дракону раздвоенный язык.

– Арганда! – в изумлении сказал Кол, испуганный и потрясенный отвагой драконыша.

– Кол!

Снизу донесся крик. Ему показалось, что это голос отца, но он не в силах был оторвать взгляд от боя, разворачивавшегося над головой.

– Я здесь! – крикнул он в ответ.

– Мы идем к тебе. Ты только держись! Не смотри вниз – с нами горгона.

Колу не нужно было повторять дважды. Он вцепился в дерево так, что у него побелели костяшки пальцев, и смотрел, как дракона доводит до бешенства упорство крошечного нападающего. Но тут дракон внезапно исчез, растворившись в темно-синей мгле.

– Берегись! – закричал Кол, но это было бесполезно: дракониха все равно не могла его услышать. – Он меняет форму!

Мрачное облако клубилось вокруг Арганды, из него вырисовывались хищный клюв, гладкая голова, крылья и лапы грифона с львиными когтями. Одним ударом когтистой лапы Каллерво сбил дракониху в полете, и та полетела вниз, на верхушки деревьев, вращаясь, как воланчик. Со скрипучим карканьем грифон снова обратился к своей главной жертве.

18. Выбор

Взобравшись на ветку поближе к вершине дерева, Конни смогла увидеть у себя над головой, как сверкают доспехи Кола. Редкая листва на вершине потрепанного ветром дуба больше не скрывала воздушного боя. Еще она смогла увидеть, как пляшет золотая вспышка вокруг черной пасти дракона, и поняла, что Арганда делает все, что в ее силах, чтобы выиграть для нее немного времени.

– Медлить нельзя, – крикнула она вниз, Маку, ожидавшему новостей на ветке пониже. – Оставайтесь здесь: я призову горгону.

Конни обеспокоенно огляделась, ища, где затаилось мифическое существо.

– Ты должна постучать по ветке, – крикнул Мак, видя ее неуверенность, – по крайней мере, так обычно делала Касси.

Конни кивнула и, стиснув ветку коленями, начала барабанить по коре кулаками. Почти сразу же от широкой ветви, отходящей от ствола, отделилось бронзовое тело и поползло к ней. Конни старалась сдержать свое желание отодвинуться от приближающегося существа. Хотя уже поздно было думать об этом, она все равно задавалась вопросом: можно ли доверять горгоне? Кому она будет верна: Каллерво или Кассандре? Ей не составит труда обездвижить Конни, убить Кола и Мака – закончив дело, начатое Каллерво, она заслужит его благосклонность. Какой выбор она сделает?

Горгона протянула руку и дотронулась до лба Конни своими сухими пальцами. Будь что будет, обреченно подумала Конни и склонила голову, закрыв глаза. Она чувствовала, как вокруг ее плеч обвиваются змеи, как ползут к шее, как вплетаются в ее темные волосы, как шуршит змеиная кожа у нее на голове, и слышала у себя в ушах их тихое шипение. Ее контакт с горгоной стал реальностью. У Конни было ощущение, что тело ее удлиняется и облекается в новую кожу, сбрасывая при этом прежнюю, которая казалась неуместной в том змеином мире, который она постигала. Двинувшись вперед, она соединилась с горгоной каждой частичкой своего сознания. В сердце этого создания было ядро из адаманта, добытого из глубин Земли. Здесь скрывалась магическая сила горгоны. Конни почувствовала, как это просто – превращать недругов в камень… Она двинулась навстречу этой силе, чтобы поклониться ей, чтобы приобщиться к ней.

Внезапно Конни открыла глаза. Она обнаружила, что смотрит прямо в черные зрачки горгоны и видит в них отражение собственного лица. Губы горгоны кривились в жестокой усмешке, как будто через связывающие их узы она могла слышать терзающие Конни сомнения и страхи.

– Ты ведь поможешь, правда? – умоляюще сказала Конни.

– Может быть, – уклончиво ответила горгона, змеи-локоны ослабили свою хватку, и она отодвинулась от Универсала, так что самые сокровенные ее мысли ускользнули от Конни.

Над их головами раздался взрыв, и Конни, взглянув наверх, увидела, как Арганда, в облаке золотых искр, падает сквозь ветви соседнего дерева. Время пришло. Вцепившись в ствол, Конни с усилием поднялась и встала на ветку ногами, а горгона поползла на другой конец ветки, снова обвившись вокруг толстого сука.

– Каллерво! – обратилась Конни к темной силе, которая теперь постоянно присутствовала в ее сознании. Она должна была спровоцировать его, отвлечь его внимание от Кола. – Ты трус – охотишься на мальчишку и драконыша! Подумать только, какая доблесть. Ведь ты знаешь, что они тебе не ровня!

Грифон навис над мальчиком, выпустив когти, готовый оторвать его от ветки. Конни почувствовала, что он слушает ее.

– Почему бы тебе хоть раз не связаться с кем-нибудь, кто хотя бы по размерам годится тебе в соперники? – крикнула она.

Мальчишка может подождать. Никуда он не денется. Каллерво развернулся и быстро полетел к Конни. Он приземлился на конце ветки, на которой она стояла, с трудом держа равновесие; под его тяжестью ветка прогнулась и возмущенно затрещала.

– Так Универсал и вправду полагает, что годится мне в соперники? – пронзительно взвизгнул он, делая шаг к ней. – Какое отношение ко мне имеет трусость? Это нелепое человеческое понятие. Я разорву на части кого угодно. Даже Универсала.

Каждое слово для убедительности сопровождалось взмахом его львиного хвоста.

Конни пошарила за спиной, с другой стороны ствола, в поисках пальцев горгоны, но нащупала только жесткую кору. Грифон был всего в метре от нее. Каллерво остановился и стал ее рассматривать, жадно смакуя ее страх.

– Ты трепещешь передо мной, посредник, но тем не менее полагаешь себя равной мне. – Он поднял лапу и осторожно пощекотал ее щеку острым как бритва когтем. – Где мне оставить свою метку? Может быть, здесь? Я бы хотел, чтобы ты вспоминала обо мне каждый раз, когда смотришься в зеркало.

Конни вжалась спиной в ствол, у нее подгибались колени, а дрожащими руками она все еще шарила за спиной, в последней отчаянной попытке найти горгону. Но та, должно быть, нарушила свое обещание, потому что пальцы Конни не встречали ответного прикосновения.

– Ты можешь оставить на мне шрам, но я никогда не буду принадлежать тебе, – шепотом ответила Конни; сердце ее упало.

– Как я говорил тебе, посредник, ты уже мне принадлежишь, – возразил грифон и поднял лапу, чтобы ударить ее.

В этот миг пальцы Конни сжала сильная ладонь, и она почувствовала, как холодное пламя хлынуло потоком у нее по руке, перетекая через шею в глаза. Ее голова дернулась назад, и она впилась взглядом прямо в узкие зрачки Каллерво, встретив его презрительный взгляд с новой и совершенно неожиданной силой. Его когти застыли в воздухе, в миллиметре от ее лица. Теперь она видела ярость и смятение в его глазах: он понял, что она провела его. Продолжая наступление, Конни все глубже погружала врага в паралич. Закованный в каменную шкуру, в которую она заключила его, он потерял способность к перевоплощению. Она чувствовала, как горгона подстрекает ее не останавливаться: приняв решение защитить детеныша Кассандры, горгона теперь сражалась за него, как за собственного змееныша. Крылья грифона отяжелели, и он закачался, не в силах больше сохранять равновесие на узкой ветке. Конни остановилась, ей было важно удержать его в этом положении, чтобы продолжить воздействие, а не останавливаться на полпути, похоронив бессмертную часть Каллерво в каменном склепе.

До Мака, который следил за битвой с ужасом и восторгом, долетели приближающиеся звуки барабанов и рожков, и он вышел из оцепенения.

– Конни, карнавальное шествие приближается! – крикнул он. – Что бы тебе ни пришлось сделать, лучше сделать это поскорее!

Его слова слились у нее в голове с призывом, исходящим от горгоны: убить! В смятении, не зная, что ей делать, Конни взглянула в безумные глаза Каллерво, которые в бешенстве уставились на нее. Разве он не заслужил смерти, не заслужил уничтожения? Разве не должна она отомстить за всю ту боль, которую он ей причинил? Нужно ли ей проявлять милосердие? Он не был милосердным к ней. Ее сердце наполнила жгучая обида на Каллерво, и все сильнее становилось желание довести все до победного конца.

И тут, как спичка, вспыхнувшая в темноте, перед глазами у нее всплыло воспоминание об их совместном полете, о том, как они танцевали в воздухе, – безумный миг радостного единения. Она поняла, что, испытав это чувство, она не может убить существо, с которым ее соединяли узы. Он был частью ее, а она – его частью. Это озарение стало явственнее: она вспомнила, как он сегодня спас ей жизнь, поймав ее, когда она падала. Она не может хладнокровно убить его. Годива когда-то погубила своего подопечного и таким образом разрушила часть самой себя. Конни не хотела повторить ее судьбу.

– Уходи! – приказала она ему, закрывая глаза и освобождая руку от хватки горгоны. – Убирайся, второй раз я тебя не пощажу. Теперь мы на равных.

С воплем сорвавшись с ветки, от чего она бешено закачалась, чуть не сбросив Конни, грифон взмыл в небо и понесся над верхушками деревьев, изливая в крике ненависть к ее милосердию. Конни в изнеможении прислонилась к стволу и уронила голову на грудь.

– Ты его отпустила! – возмутился Мак. В голосе его звучало тяжелое негодование. – Он был в твоей власти, а ты позволила ему уйти!

– Замолчи, папа! – вмешался сверху Кол. – Ты ничего не понимаешь.

– Вот именно, не понимаю! – кипел от злости Мак.

Конни подняла глаза и увидела, что Кол смотрит на нее с жалостью.

– Ты сделала правильный выбор, Конни, – сказал он ей. – Какое бы зло он ни причинил тебе и всем нам, ты не должна уподобляться ему.

– Но я… я не могла этого сделать, Кол, – сказала она прерывающимся голосом. – Я не могу убить того, чьим посредником являюсь.

Как раз в этот момент рев полицейских громкоговорителей, приветственные возгласы, звуки всяческих музыкальных инструментов заполнили пространство под сенью дуба.

– Спасем дуб Мерлина! Спасем дуб Мерлина! – скандировали протестующие.

Посмотрев вниз, Конни увидела взгляды людей, обращенные на верхушку дерева. Она осмотрелась вокруг себя, пытаясь понять, что случилось с горгоной. Та замаскировалась среди густой пожелтевшей листвы. Кое-кто из толпы различил яркий красно-желтый костюм шута, и гул голосов стал громче, потому что все больше и больше народу заполняло ограниченное пространство под дубом. Человек из городского совета, с телохранителем в лице полицейского, пробился в первые ряды и взглянул вверх. Казалось, то, что на дереве сидит Мак Клэмворси в костюме шута с бубенцами, стало для него последним оскорблением. В ярости он схватил мегафон и заорал:

– А ну слезайте с дерева! Это дерево сегодня будет вырублено! Вы посягаете на собственность муниципалитета!

Толпа засвистела, но потом одобрительно зааплодировала, когда Мак помахал ему двумя пальцами.

– Ну так лезь сюда и стащи меня! – крикнул он.

– Мистер Клэмворси, – окликнула его сверху Конни, – может, это не такая уж и плохая идея – спуститься вниз. И мне бы не помешала лестница.

Тут снизу раздался пронзительный крик:

– Конни! – Это была Аннина. Она только что разглядела свою подругу, скрытую ветками.

– Привет, Аннина, – крикнула в ответ Конни. – Я тут немножко застряла. И Кол тоже.

Тут и остальные люди в толпе заметили девочку, сидящую на ветке.

– Кто это? – воскликнул член совета.

Годива Лайонхарт растолкала локтями прессу.

– Там, наверху, дети. Хоть раз в жизни сделайте полезное дело: пошлите своих людей за веревкой и лестницей.

Рупа пробралась к Аннине.

– Что происходит? – спросила она.

– Это Конни. Смотри, она вон там, наверху. Она говорит, что Кол сидит еще выше.

Мистер и миссис Нуруддин присоединились к дочерям.

– Нужно вызвать пожарных, – объявил отец Аннины. Он ухватил за шиворот ближайшего полицейского и затеял с ним серьезную беседу, которая увенчалась тем, что по рации была вызвана помощь.

– Держись, Конни! – кричала Рупа.

– Да мне больше ничего другого и не остается! – отозвалась Конни.

В первые ряды пролез Зед со свитой из фотографов и репортеров из новостей. На лице его была широкая ухмылка.

– Это просто фантастика. Кто они? – спросил Зед Рупу, снимая солнечные очки, чтобы получше разглядеть тех, кто спрятался в листве дерева.

– Вы не поверите, но там сидят шут, пропавшая школьница и – чуть повыше – рыцарь Галахад.

– Школьница? Что за школьница?

– Конни Лайонхарт.

При этом имени среди репортеров поднялся шум. Двое из них даже принялись карабкаться наверх, чтобы посмотреть поближе, пока Мак недвусмысленно не пригрозил им, что не советует подбираться слишком близко. Он все время помнил, что всего несколькими метрами выше обвилась вокруг ветки горгона. Вынужденные вернуться на землю, журналисты начали выкрикивать вопросы:

– Что ты там делаешь, Конни, милочка?

– Сколько времени ты уже там сидишь?

Конни посмотрела на Кола.

– Что мне отвечать? – беззвучно спросила она.

– Придумай что-нибудь, – ответил он с вымученной усмешкой.

– Я… э… Я просидела здесь всю неделю, – соврала Конни. – Я пришла поддержать акцию протеста… Спасем дуб Мерлина! Спасем дуб Мерлина!

– Ну, вы слышали, что говорит девочка! – закричал Зед. – Спасем дуб Мерлина!

Этот призыв был подхвачен протестующими, которые начали его скандировать, заглушив дальнейшие вопросы журналистов, к вящему облегчению Конни.

Затем внизу поднялась суета: полиция оттеснила зевак и лошадей назад, чтобы команда пожарных в желтых касках смогла приблизиться к дереву. Двое из них поднесли алюминиевую лестницу и прислонили ее к стволу. Однако прежде чем они добрались до Мака, тот раскачался и спрыгнул на землю.

– Помощи не надо, спасибо, – сказал он.

Боясь, что он сбежит, его крепко взял за плечо полицейский.

– Лучше вам пойти со мной, сэр, – сказал офицер. – У нас есть к вам несколько вопросов, на которые вам придется ответить в участке.

Мак пожал плечами:

– Да пожалуйста, но только не раньше чем мой сын будет в безопасности на земле.

Полицейский колебался.

– Эй, парень, ну будь же ты человеком! – сказал Зед, хлопая Мака по спине.

Оказавшись перед нацеленными на него объективами, офицер сдался.

Взобравшись как можно выше с помощью лестницы, двое пожарных теперь быстро перебирались с ветки на ветку – к Конни. Она встревожено оглянулась на горгону, но та не шевелилась, спрятав голову под крыльями.

– Кол, – тихонько позвала Конни, чтобы ее не услышал никто, кроме него. – Ты смог бы спуститься пониже? Нехорошо будет, если они поднимутся еще выше, как думаешь?

– Не могу, Конни, – ответил Кол, – у меня что-то с ногой. Кажется, она сломана.

К ужасу Конни, горгона зашевелилась. Она расправилась и поползла по дереву вверх.

– Не смотри! – предостерегающе крикнула Конни. – Она приближается!

– Все в порядке, милая, – отозвался один из пожарных, думая, что она запаниковала. – Мы почти рядом с тобой.

Горгона добралась до самой верхушки дерева, расправила крылья в полную ширь, так что стала похожей на бабочку, и взмыла в воздух. Ветер подхватил ее, и она понеслась с воздушным потоком – вместе с летящими по ветру осенними листьями. Она улетела вдаль, трепеща, как бронзовое семечко, и исчезла из виду в Змеиной лощине.

– Вот так, милая, хватайся за мою руку.

Оторвав взгляд от горизонта, Конни вытянула руку, и ее крепко схватил ближайший из пожарных. Он застегнул на ней ремень безопасности и привязал к нему веревку. Второй пожарный поравнялся с ними, взглянул вверх и аж присвистнул.

– Как твой друг туда взобрался? – удивился он. – У него что, кроме доспехов, еще и крылья есть?

– Он боится, что сломал ногу, – быстро сказала Конни.

– Тогда нам понадобятся носилки. Держись, сынок.

Конни спустили, как раскачивающегося на конце нити паучка. Едва ее ноги коснулись земли, женщина-полицейский немедленно завернула ее в одеяло и куда-то потащила.

– А как же Кол? – запротестовала она.

– Как только будет что-то известно, я тебе сообщу, – сказала женщина, подавляя ее сопротивление. – Но мне кажется, лучше будет вернуть тебя родителям, как думаешь?

– Мои родители здесь?

– Конечно. Они сейчас едут из города. А твоя бабушка уже где-то здесь.

Годива была последним человеком, которого Конни хотела бы видеть прямо сейчас. Она попыталась улизнуть, но полицейская крепко держала ее. Конни заметила отца Кола.

– Мак, скажите остальным, что я уже внизу, – крикнула она. – Они должны знать. И еще Жаворонок и Арганда – нужно найти их: убедиться, что с ними все в порядке.

Женщина явно подумала, что Конни бредит.

– Успокойся, милочка. Что тебе нужно, так это хорошая чашка чаю и отдых. Все твои друзья-протестующие в безопасности, – добавила она, думая, очевидно, что Арганда и Жаворонок – прозвища каких-то борцов за экологию. – Тебе придется пойти со мной.

19. Новый член Общества

Женщина-офицер вывела Конни из леса и отвела в полицейский фургон, припаркованный напротив бульдозеров, которые растянулись на берегу реки, как желтые крокодилы, распахнувшие свои зубастые пасти. Около дюжины дорожных рабочих сидели задрав ноги в кабинах бездействующих машин. Некоторые из них с любопытством оторвались от своих газет, но, увидев всего лишь чумазую девчонку и ее конвой, вернулись к чтению спортивных газет.

Конни сидела на задней ступеньке фургона, в руках она держала кружку чая, налитого из полицейской фляжки. Потрясение от всего, что ей пришлось пережить за прошедшую неделю, начало брать над ней верх: насильственное вторжение Каллерво и его последователей в ее сознание, дни, проведенные со связанными руками на верхней полке фургона, и несколько опасных часов на верхушке дуба. А теперь ей придется придумать какое-нибудь объяснение для родителей и двоюродной бабки, но какое – она еще даже не представляла. Конни была уверена только в одном: что бы она ни сказала, это не помешает Годиве потребовать от ее родителей назначить ей суровое наказание. Так что страдания Конни еще не закончились.

На холм въехала машина «скорой помощи» с мигалками и сиреной, сопровождаемая полицейским автомобилем. «Скорая» повернула на место для пикника и исчезла из виду, а второй автомобиль продолжал подниматься по холму туда, где ждала Конни. Момент расплаты наступил. Она встала, уронив одеяло, и сделала глубокий вдох. Задняя дверь открылась, и появились ее отец и мать, за ними – двоюродный дед. Какую-то секунду они втроем молча смотрели на нее; лицо отца посерело от напряжения последних нескольких дней, на лице матери были следы слез, в глазах деда застыла боль. Все слова, придуманные Конни для оправдания, замерли у нее на губах, и она разрыдалась. И это было лучшее, что она могла сделать, потому что вызвало у матери бурю эмоций, которыми она затопила Конни.

– Дорогая моя, ну где ты была? – воскликнула мама, сжимая ее в тесных объятиях. Ее одежда, обычно безукоризненно чистая, была помята – она явно в ней спала. – Ты хоть понимаешь, что ты заставила нас пережить? Мы уже начали представлять себе ужасные вещи, которые могли с тобой произойти, когда от тебя не было никаких вестей.

Отец обнял одной рукой жену, а другой – дочь. Конни чувствовала его успокаивающий запах и ощущала себя в безопасности.

– Ну-ну, теперь ей ничто не угрожает, – сказал он с непривычной нежностью. – Не будем сейчас об этом говорить. Просто порадуемся, что Конни снова с нами.

Дядюшка Хью подошел к обнимающемуся семейству и смущенно встал рядом.

– С тобой все в порядке, Конни? – неуверенно спросил он.

– Простите меня, пожалуйста, – сказала Конни, смахивая слезы с глаз грязной ладошкой. – Мне ужасно жаль, что так получилось, – искренне добавила она.

– Жалко, что я не понял, насколько все далеко зашло, – мрачно сказал дядюшка. – Я подвел тебя.

Этого Конни и боялась: он винил во всем себя.

– Нет-нет, это только моя вина. Знаю – я не должна была убегать.

Вернулась женщина-офицер, а с ней – Годива Лайонхарт. Конни показалось, что ее двоюродная бабушка выглядит потрясенной. Годива шагнула к ней. Она ничего не сказала, только потрепала Конни по спине.

– Что? В-вы не будете меня ругать? – заикаясь, спросила Конни.

Годива покачала головой.

Хью подошел к сестре и взял ее за руку.

– С тобой все хорошо? – тихо спросил он.

Женщина из полиции сдержанно кашлянула:

– Думаю, нам лучше увезти отсюда Конни, пока сюда не добралась пресса. Позже мне нужно будет задать ей несколько вопросов, но сейчас я советую вам отвезти ее домой.

Все семейство отправилось на полицейской машине в особняк Лайонхартов, где родители Конни жили все эти последние ужасные дни, настроение у всех было подавленное. Казалось, у них не было безопасной темы для разговора. Дядюшка Хью начал было расспрашивать о карнавале, чтобы немножко разрядить обстановку, но замолчал, когда понял, что Конни не хочется разговаривать. Водитель-полицейский почувствовал неловкость и попытался поправить дело, включив радио. К несчастью, местная радиостанция вела репортаж из Мэллинского леса.

«Крайне необычный день, согласитесь, Стив, – бормотал журналист ведущему в студии, – вначале противостояние между протестующими и строительной бригадой, а теперь это».

Полицейский потянулся, чтобы выключить радио, но вмешалась Конни:

– Нет, оставьте, пожалуйста!

«Да, и вот теперь я вижу, как они спускают мальчика на лебедке вниз. Как сообщают организаторы карнавального шествия, это местный паренек, Кол Клэмворси. Он приехал сюда этим утром, одетый в костюм рыцаря Галахада. Может быть, вы помните, Стив, я рассказывал, как он отделился от остальных, помахав над головой копьем. Но я не вижу, насколько серьезно он пострадал. Двое пожарных опускают его на землю. Мы и понятия не имели, куда он отправился, когда покинул шествие. А уж как он сумел так высоко забраться – и вовсе загадка…»

«А есть ли информация о девочке, которую они спустили с дерева первой?» – спросил ведущий таким голосом, что стало ясно: он просто упивается деталями этой драмы.

«О Конни Лайонхарт, пропавшей девочке? Она уже прославилась как защитница окружающей среды в том происшествии с танкером, которое случилось под Новый год. Жаль, что полиции раньше не пришло в голову проверить так называемый дуб Мерлина – самое очевидное место, куда стекались борцы за экологию со всей страны, ха-ха, – искренне расхохотался журналист, от чего Конни передернуло. – Судя по тому, что она сказала, когда ее нашли, она просидела на этом дереве всю неделю в знак протеста – исключительная самоотверженность для такой юной особы».

«А как продвигается акция по спасению Мэллинского леса – с призывом выкупить его?»

«Зед Бэйли ранее рассказал мне, что сам не ожидал такого отклика. Он всего несколько часов назад поместил сообщение об этом в Интернете, но сайт уже переполнен изъявлениями поддержки и обещаниями перечислить деньги – от людей со всей страны. Конечно, драматический репортаж о спасении пропавшей девочки и ее друга привлек к этому делу такое внимание, о котором они и мечтать не могли. Да, и вот наконец мальчика спустили. Рыцарь Галахад снова на земле, под опекой службы спасения».

«Спасибо, Майк. Если кто-нибудь из наших слушателей захочет перечислить взнос, он может зайти на сайт „Спасем дуб Мерлина“ и ознакомиться со всеми деталями. А теперь оставайтесь с нами и послушайте в прямом эфире первое выступление группы „Krafted“ на Гескомбском музыкальном фестивале…»

Машина остановилась в Монастырском тупике. Идя по дорожке между папой и мамой, Конни напоследок взглянула на небо и подумала о том, что сейчас происходит на торфяных болотах. Знают ли там, что случилось? Что будут делать войска Каллерво теперь, когда их предводитель бежал? Не попытаются ли некоторые из его соратников напасть или они просто рассеются, чтобы дождаться более благоприятного момента? Судя по тому, что рассказал журналист, в лесу все было в порядке, и около дуба Мерлина толпами бродили разномастные средневековые персонажи, лошади, журналисты и бригады службы спасения. Нападение, казалось, было отложено. Опасность миновала.

– Ну, дорогая, – сказала мать, набирая для нее горячую ванну с пеной, – снимай-ка эту одежду, отдыхай и отмокай в свое удовольствие.

Конни сбросила свой летный костюм из коричневой кожи, и мать осторожно подобрала его.

– Годива упоминала о твоих странных предпочтениях в одежде, но я рада, что костюм защитил тебя и ты не слишком поцарапалась, пока сидела на этом дереве, – сказала она с оттенком одобрения в адрес некогда презираемой одежды.

– По крайней мере, – зевая, сказала Конни, залезая в ванну, – меня не показывали по национальному телевидению в доспехах или колпаке с бубенцами.

– О чем это ты?

– Так, ни о чем.

Мама тихо вышла из ванной, а ее дочь погрузилась в пену. Теплая вода смыла с нее и въевшуюся за неделю грязь, и дурные воспоминания.

Пожарные завернули Кола в ткань, так что он стал похож на огромного младенца, чтобы спустить его с дерева. У него болела нога и ныла спина в том месте, где ее задел драконий хвост, все тело было покрыто сетью мелких царапин и ушибов, но Кола беспокоило не это. Он тревожился только за Жаворонка, которого видел последний раз падающим между деревьев недалеко от той поляны, с которой они взлетали. Как только он оказался на земле, он отчаянно принялся искать глазами отца и увидел его в компании мрачного полицейского.

– Папа! – крикнул Кол. – Папа!

Толпа расступилась, пропуская Мака к носилкам сына. Он опустился рядом с Колом на колени и взял его за руку.

– Все в порядке, сынок, – громко сказал Мак. Затем тихонько добавил: – Не волнуйся, я отозвал наши войска – как раз вовремя. Драконы уже были готовы подняться в воздух. Впрочем, это было нелегко: мой конвоир оказался очень подозрительным: он решил, что я говорю с каким-то подкреплением со стороны борцов за экологию или с кем-то в этом роде.

Кол слушал его вполуха, ему не терпелось получить ответ на единственный вопрос, который его волновал.

– Но как же Жаворонок? Что с ним?

– Не знаю, Кол, – сказал Мак, качая головой. – Капитан Грэйвс и несколько добровольцев сейчас отправляются прочесывать лес, чтобы найти его и Арганду. Я бы и сам пошел, но кажется, я под арестом. – Он поморщился. – Сдается мне, они решили, что это я надоумил вас с Конни забраться на это дерево. Твоя бабушка уже на пути в больницу – она встретит тебя там.

Санитары оттеснили Мака в сторону и взялись за носилки. Кола охватило отчаяние: как же его вот так увезут отсюда, когда он ничего не знает о Жаворонке. Может быть, тот лежит раненый где-то поблизости. Может быть, даже при смерти. А может быть, вообще погиб.

– Кол! Кол! Это я, Рэт! – Рядом с носилками вынырнуло знакомое лицо с острыми чертами. – Я пришел сказать, что нашел кое-что, принадлежащее тебе. Не волнуйся, я за ним присмотрю до твоего возвращения!

– Что? – в смятении переспросил Кол, но Рэта уже оттолкнул полицейский. – Что ты нашел?

– Я нашел твоего… – Но двери машины «скорой помощи» захлопнулись, и ответа Кол не расслышал.

Вечером того же дня миссис Клэмворси вывезла Кола на кресле-коляске из больницы к ожидающему их такси. Он провел много часов в отделении неотложной помощи, пока на его ногу накладывали гипс от лодыжки до бедра, перевязывали порезы на спине и обрабатывали прочие раны. Медсестра, которая занималась его спиной, удивлялась тому, что ссадины такие большие.

– Так ты говоришь, что не падал? – недоверчиво спросила она, смазывая его рану дезинфицирующим средством. – Но это самый странный порез, который я видела за свою практику: весь рваный, как будто тебя ударили пилой! А твой костюм – он же изорван в клочья! Очень странно.

– Странно, ага, – согласился Кол, решив, что лучше сделать вид, будто ничего особенного не произошло.

Миссис Клэмворси помогла Колу забраться на заднее сиденье такси.

– Вот и отлично, а теперь, молодой человек, домой и в постель, – решительно сказала она.

– И не подумаю. Пока не выясню, что случилось с Жаворонком.

– Но ведь я уже говорила тебе, Кол, милый: о нем нет никаких новостей, – тихо сказала миссис Клэмворси, беспокойно оглядываясь на водителя.

– Тогда поедем обратно в лес. Я не собираюсь сдаваться лишь потому, что немножко поцарапался.

– Немножко поцарапался! – воскликнула миссис Клэмворси, в возмущении забыв, что следует говорить тише. – У тебя сломана нога и вся спина в швах. Счастье, что ты не погиб!

– Но я ведь жив и должен выяснить, жив ли Жаворонок.

Миссис Клэмворси вздохнула. У нее тоже был свой подопечный, и она, положа руку на сердце, не могла сказать, что не требовала бы того же, если бы в беде оказался ее друг.

– Хорошо, Кол, но только на час – не больше. А потом…

– Да, я знаю: домой и в постель.

На месте для пикника было тихо, когда туда повернуло такси: фестиваль был в самом разгаре, и все ушли слушать выступление музыкантов на главной сцене. Кол слышал грохот музыки. На небе горели первые звезды.

– Что именно ты собираешься делать? – сердито спросила его бабушка, когда Кол заковылял на костылях к автобусу Рэта. – Еще немного – и у тебя разойдутся швы!

Кол постучал костылем в дверь, но ответа не последовало, если не считать яростного лая Волка.

– Я пойду на поляну, – сказал он бабушке, разворачиваясь. – Туда, где он упал.

Лицо миссис Клэмворси просветлело, когда она увидела, что кто-то идет к ним между деревьев, зажав под мышкой трость.