Текст книги "Взгляд Горгоны"

Автор книги: Джулия Голдинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Джулия Голдинг «Взгляд Горгоны»

Посвящается Джоссу

1. Золотой дракон

– Ты так угробишь нас обоих! – визжала Конни.

У нее захватило дыхание от ужаса и восторга, когда крылатый конь, повинуясь Колу, направился в крутое пике сквозь влажную серость облака.

Кол в ответ только расхохотался, летный шлем и защитные очки защищали его от любой непогоды.

– Не морочь нам голову, Конни Лайонхарт: ты ведь наслаждаешься каждой минутой полета!

– Вовсе нет! – сердито закричала она ему в ухо. – А-а-а-а-а! Осторожнее!

Пегас резко взял влево. Грохот, еще – Жаворонок ударил копытами о землю, чуть не сбросив ее со спины.

– Мягкое приземление, нечего сказать. – Конни с облегчением соскользнула на землю.

– На что это ты намекаешь? Это было превосходное афинское пике, а затем – фессалоникийский крен! – Глаза Кола – странные глаза: один зеленый, другой карий – возмущенно сверкнули, когда она встретилась с ним взглядом. Он видел в ее глазах зеркальное отражение своих.

Конни погладила Жаворонка по носу.

– Теперь, когда мы сюда добрались, может, расскажешь мне, что происходит?

Они стояли в сумерках на вершине холма в центре Дартмура. На много миль вокруг не было ничего, кроме травы, колышущейся на ветру. Все было тихо, только ветер по-змеиному шипел у нее в ушах.

– Спроси-ка доктора Брока.

– Что? Как это? – Конни теперь была совершенно сбита с толку. Кол усмехнулся. Он умел кого угодно вывести из себя. – Ты же скажешь мне, в чем дело, Жаворонок? – обратилась она к пегасу. Жаворонок уклончиво затряс гривой и переступил копытами. Конни начинала сердиться: зачем нужно было тащить ее в середину торфяников, когда доктор Брок, вероятно, сейчас сидит себе спокойно за много миль отсюда, в своем саду в Гескомбе? – Ох, ну скажи, Кол! Ты же не мог привезти меня в такую даль просто так?

– Не просто так, Универсал, – раздался голос у нее за спиной.

Конни обернулась: это был доктор Брок, его седые с рыжиной волосы неопрятно развевались на ветру. Откуда он взялся? Казалось, будто он выпрыгнул прямо из-под земли.

– Что вы здесь делаете? – удивленно спросила она.

– Мы должны показать тебе нечто особенное. Иди за мной.

Доктор Брок, посредник драконов и глава местного отделения Общества защиты мифических существ, повернулся и повел Конни, Кола и Жаворонка по крутой тропинке, идущей по кромке холма. Дорога кончалась у ручья, струившегося через болотистую местность. Доктора Брока это не смутило, и он двинулся вверх по ручью, шлепая по щиколотку в воде. Конни сморщила нос, но без колебаний последовала за ним. Речушка вытекала из небольшого темного оврага, который пересекал склон холма. Чем глубже они забирались, тем сильнее низкорослые дубки и светло-зеленые папоротники заслоняли дневной свет. Копыта Жаворонка цокали по камням, и этот звук эхом отдавался от склонов. Волосы на затылке у Конни встали дыбом. Она все сильнее ощущала чье-то присутствие – там, впереди было мифическое существо или даже существа.

– Думаю, друзья мои, немного света нам не помешает, – заметил доктор Брок, вынимая из-за пояса фонарь. – Ты дашь на это свое разрешение?

Последний вопрос был обращен не к Конни или Колу, а к драконоподобной тени, склонившейся перед доктором Броком, по сравнению с людьми она казалась гигантской. Разрешение, видимо, было получено, потому что зажегся луч белого света и, дрожа, принялся прокладывать себе путь по неровным скалистым склонам.

– Смотрите! – хрипло воскликнул доктор Брок.

Луч выхватил из темноты второго дракона, немного меньше первого, свернувшегося кольцом в дальнем углу расщелины. Он лежал на земле таким образом, что его голова покоилась у него на хвосте. Пара изумрудных глаз напряженно следила за ними. Шкура дракона поблескивала в луче света, словно каштан, только что освободившийся от зеленой кожицы. Доктор Брок важно поклонился, и Конни быстро повторила за ним этот жест. Кол и Жаворонок попятились, зная, что к драконам лучше не приближаться, как и к другим мифическим существам, если только ты не являешься их посредником. Каштановый дракон быстро поднял голову, на мгновение высунул язык, как бы пробуя воздух, и склонился в ответном поклоне.

– Это Кастанея [1]1
  Castanea ( лат.) – каштан.


[Закрыть], – тихо сказал Конни доктор Брок. – Супруга Арго. Подойди поближе: мы хотим, чтобы ты кое-что увидела.

Конни осторожно последовала за ним через каменистое русло ручья и подошла к Кастанее. Арго отодвинул в сторону свой хвост, освобождая им дорогу; он наблюдал за ними со сдержанным волнением, которое сразу почувствовала Конни.

– Иди вперед, – велел доктор Брок, пропуская ее перед собой.

Конни вышла на освещенное место и приблизилась к краю окружности, очерченной драконьим хвостом. Она не знала, чего от нее ждут дальше: чтобы она установила контакт с Кастанеей? Смотрела с ней вместе ее сны, как это принято между драконами и их посредниками? Ни дракон, ни доктор Брок даже не намекнули ей на ответ, поэтому Конни сделала еще несколько шагов и вытянула руку вперед.

И тут где-то рядом она услышала писк и возню – они доносились из темноты. Она быстро убрала руку и взглянула в сияющие глаза Кастанеи. Конни была теперь так близко, что чувствовала серный запах теплого драконьего дыхания в сыром воздухе. Зеленоглазая драконша медленно сомкнула и разомкнула веки: она разрешила Конни продолжать. Перегнувшись через хвост Кастанеи, Конни заглянула в кольцо, образованное ее телом. Доктор Брок встал рядом с ней и высоко поднял фонарик, чтобы осветить углубление. Там, среди остатков сливочного цвета скорлупы, копошилась странная масса – коричнево-алая с золотыми искрами, состоявшая из переплетенных ног и хвостов. До Конни наконец дошло: она заглядывает в драконье гнездо и перед ней – выводок молодых дракончиков.

– Ух ты! – выдохнула Конни.

Арго расправил крылья, чуть не лопаясь от гордости.

– Ах, это действительно потрясающе, – согласился доктор Брок. – Можно? – обратился он к Кастанее.

Драконша кивнула. Передав фонарик Конни, он дотянулся до гнезда и вытащил одного алого дракона, который тут же громко запищал, возмущенный разлукой с теплым местечком, где возились его братья и сестры. Свободной рукой доктор Брок подхватил другого – на этот раз шоколадного оттенка, с длинным извивающимся хвостом. Конни всмотрелась, чтобы подсчитать оставшихся. Там было еще два драконника, свернувшихся друг вокруг друга, – один рубиново-красный, а другой…

– Золотой! – воскликнула Конни, когда свет фонарика заиграл на чешуе самого маленького из драконьего выводка.

– Возьми его, – сказал Конни доктор Брок. – Вот кого мы хотели тебе показать.

Конни бережно вынула золотого дракона из гнезда. Доктор Брок вернул своих подопечных на место и взял у нее фонарь, чтобы девочке было легче держать драконьего детеныша. Тот не протестовал и прижался к груди Конни – очевидно, ему было уютно; весом и размерами он был с кошку. Она провела указательным пальцем по его шейке и почувствовала, как он выгибается от удовольствия. Так между Конни – универсальным посредником, единственной из живущих, кто мог общаться со всеми существами, – и драконышем был установлен контакт. Она чувствовала, что его мысли еще не сформулированы, они проносились в ее сознании как последовательность острых потребностей. Он нуждался в матери. Он нуждался в отце. Он нуждался в Конни. Внезапно Конни почувствовала, как, подобно пороху, вспыхивающему от спички, в его брюшке загорелось пламя. Вырывавшиеся из маленькой пасти искры, как остроконечные звездочки, обжигали ей пальцы. Арго и Кастанея гордо заурчали, видя, какие успехи делает их детеныш.

– А ведь золотые драконы редко встречаются? – шепотом спросила Конни.

– Да, это действительно так, – ответил доктор Брок. – Драконы дают все меньше и меньше потомства: драконыши любого оттенка – редкость; но что касается золотого окраса, то он может дремать во многих поколениях и проявиться лишь раз в тысячелетие. Арганда – первый чисто-золотой дракон, которого я когда-либо видел.

Кастанея прищурила свои изумрудные глаза, и Конни с сожалением поняла, что больше не должна испытывать материнское терпение. Посадив маленького дракона обратно в гнездо, девочка коротко погладила каждого из четырех детенышей и поднялась.

– Это большая честь для меня. Спасибо, что разрешили мне взглянуть на прибавление в вашем семействе, – сказала Конни, глядя на Арго.

– Универсал – посредник Арганды, – сказал Арго утробным рычащим голосом.

– Я?

– Если пожелаешь, то да, – добавил доктор Брок. – Мы с Арго и Кастанеей подумали… В общем, кто еще так подойдет Друг к другу, как единственный Универсал и наш единственный золотой дракон?

Летя обратно в Гескомб верхом на Жаворонке, Кол и Конни молчали, обдумывая то, что они имели честь увидеть.

– Как долго растут драконы? – наконец спросил Кол. – Знаешь?

– Нет, – ответила Конни. – Я только знаю, что драконы живут столетиями.

– Я-то надеялся, что мы сможем вместе полетать, но, похоже, к тому времени, как золотой дракон сможет оторваться от земли, мы с тобой уйдем в прошлое.

– Ох, да заткнись ты, Кол! – Конни ткнула его под ребра. Она достаточно хорошо его знала, чтобы понимать: ему просто нравится дразнить ее. Он не давал ей, универсальному посреднику, задирать перед ним нос, но тут было еще кое-что: Кол очень ревниво относился к своему статусу всадника в их дружеском тандеме. Кол больше ничего не сказал, но Конни и не видя его готова была поклясться, что он улыбается.

Теперь они летели над окраинами Гескомба – маленького рыбного порта, который с юго-востока море прижимало к горам. Этим вечером с высоты он выглядел как доска для детской настольной игры, усеянная огоньками. Конни посмотрела вниз, чтобы проверить, нельзя ли разглядеть отсюда крышу ее дома – номер пять по Шэйкер-роуд.

– Эй, что там происходит? – громко удивилась она.

Кол глянул вниз и увидел, что привлекло внимание Конни: вереница красных тормозных огней ползла по дороге, ведущей из Гескомба в соседний город Чартмут.

– Странно, – сказал Кол. – Может быть, там авария? Давай спустимся и посмотрим, что случилось.

– Может, не надо? Я хочу сказать: что́, если нас засекут?

Конни пожалела, что вообще заговорила об этом, потому что смутное любопытство Кола переросло в решимость, как только она усомнилась в разумности его предложения.

– С нами все будет в порядке, – беспечно ответил Кол, направляя Жаворонка по новому курсу.

Цепочка огней тянулась по холму позади Гескомба через открытую сельскую местность, а потом резко обрывалась на краю Мэллинского леса. Этот древний, волшебный лес был самым большим в этом районе. Даже отсюда Конни чувствовала присутствие тысяч существ – на деревьях и внизу, на земле, – они жили своей тайной жизнью, скрытой от людей. В этом месте дорога делала большую петлю вокруг леса, прежде чем снова круто спуститься с холма по направлению к Чартмуту. Мэллинский лес казался драгоценным островом, которому угрожает опасность, потому что люди подбирались к нему все ближе и ближе. Они летели над деревьями, и с высоты Конни были хорошо видны огни нефтяного завода «Аксойл» на промышленных окраинах Гескомба, зловещее оранжевое сияние которых размывало линию горизонта.

– Так вот оно что! – Кол указал вперед и вниз. – Они прибыли.

Вереница машин вслед за колонной помятых старых автобусов и фургонов медленно съезжала на место для пикника, расположенное на краю леса. Один из автобусов, кажется, сломался, вокруг него сновали человеческие фигуры, и было слышно сердитое гудение машин, застрявших позади него в пробке.

– Кто – они? – спросила Конни.

– Протестующие, борцы за экологию. Они здесь из-за дороги.

Теперь Конни поняла. Местные жители Чартмута уже провели акцию протеста против строительства новой дороги к заводу, но им не удалось остановить запущенный в работу проект. Она все еще была в ярости от того, что было получено разрешение расширить и выпрямить уже существующую дорогу, вырубив огромный участок Мэллинского леса и оставив без дома бесчисленное количество животных. Это просто убийство деревьев, думала Конни, и борцы за экологию, очевидно, были с ней согласны.

– Они состоят в Обществе? – спросила Конни Кола, когда они поворачивали к дому.

Кол рассмеялся:

– Нет, ну, может быть, пара человек. Папа с ними общается: он говорит, что они даже более странные типы, чем мы.

– Вот в это верится с трудом. – Ее недолгое членство в Обществе защиты мифических существ убедило ее в том, что в нем состоят самые необычные люди, которых она когда-либо встречала.

– Мы просто должны пойти и нанести им визит, чтобы это выяснить, верно? – ответил Кол и повернул Жаворонка к дому.

2. Семья

Кол и Жаворонок оставили Конни в уединенной бухте недалеко от ее дома. Галька хрустела у нее под ногами, она шагала по линии прилива и наслаждалась мыслями о летних каникулах, которые ждали ее впереди. У руководителей Общества защиты мифических существ – Советников – были захватывающие планы насчет ее обучения, и она не могла дождаться начала занятий. Она состояла в Обществе менее года, и многое в его работе все еще было для нее загадкой. Общество было основано больше тысячи лет назад, чтобы защитить последних оставшихся мифических созданий – скрыть их существование от человечества. Вступать в Общество дозволялось только тем, кто обладал даром устанавливать контакт с мифическими существами, – и то лишь после того, как они давали клятву хранить в тайне истинное предназначение Общества. Обычно каждый член Общества был связан узами с одним из мифических видов, но очень редко появлялись универсальные посредники – те, кто может общаться со всеми существами, – короче говоря, такие люди, как Конни. Появление Конни считалось более чем значительным, ведь все полагали, что универсальный дар иссяк много лет назад. Из-за этого, а также по другим, менее приятным причинам к ней относились по-особому, и ее обучение имело огромное значение для всех, а не только для нее.

Луна вынырнула из-за облака, заливая берег серебряным светом. Конни ненадолго задержалась у озерца, образованного приливом: ее внимание привлекло зловещее мерцание его темно-синей поверхности, у которой, как два глаза, плыли две бледные актинии. Невольно это напомнило ей о том, почему еще Общество считало ее особенной. Ее преследовал главный враг Общества – Каллерво. Кожа этого меняющего обличье существа была как раз такого темно-синего оттенка, какую бы форму он ни принял.

Ее сердце забилось чаще. Она оглядела пустынный берег. Его ведь не может тут быть, только не сейчас! Ведь она победила его в прошлом году, когда он подговорил сирен напасть на нефтяной танкер. Он попытался сделать первый шаг к своей цели – избавить мир от человечества, но она обратила его силу против него самого. Конни знала, что Каллерво вернется за ней, потому что для завершения своей задачи нуждается в универсальном посреднике. Она может стать проводником его огромной разрушительной силы, а пока ему ничего не оставалось, кроме как действовать через других мифических существ.

– Пожалуйста, пусть это случится не сейчас, – пробормотала она. – Я еще не готова к встрече с тобой.

На луну набежало облако, и вода стала безмятежно-черной. Это воображение сыграло с ней шутку. Каллерво поблизости не было. Вероятно, он зализывает раны; может быть, он годами будет ждать, прежде чем снова выступить против нее. У Конни еще есть время – по крайней мере она на это надеялась. А сейчас Советники хотели, чтобы она проводила каникулы, встречаясь с существами из всех четырех групп. Общаясь с самыми разными зверями из каждой группы – крылатыми созданиями, морскими существами и рептилиями, существами четырех стихий и дву– и четвероногими созданиями, – она имела бы шансы узнать достаточно о своей собственной силе, чтобы противостоять любой новой атаке Каллерво. Если она будет следовать этому плану, то хорошо подготовится.

А еще у нее теперь есть Арганда. Конни не могла найти слов, чтобы должным образом выразить свои чувства. Она уже привыкла к мысли о том, что ее дар не предполагает необходимости связать себя узами с одним-единственным созданием, в отличие от других членов Общества защиты мифических существ, у которых был только один мифический друг на всю жизнь. Универсальная способность общаться со всеми существами странным образом выделяла ее из прочих: Друг для всех, но ни для кого в отдельности. Она не могла забыть, как Каллерво, обладавший в мифическом мире силой, более всего напоминающей ее собственную, однажды заявил, что ее место – на его стороне. Она радовалась, что может противостоять оборотню и выбрать себе другого друга. Хотя связь с драконом могла оказаться не такой сильной, как узы между Универсалом и Каллерво, со временем она могла стать противовесом влиянию этого опасного врага.

Конни запрыгала вверх по ступенькам, ведущим с пляжа на улицу Шэйкер-роуд, помахала рукой чайке по имени Мью, кружившей над ее головой, и открыла калитку дома номер пять.

И тут она остановилась. Незнакомые мужчина и женщина сидели на крыльце у парадного входа, ожидая, пока кто-нибудь вернется домой.

– Привет, Конни, – сказал пожилой мужчина. У него почти не было волос на голове – только пушок, который окаймлял загорелую макушку наподобие монашеской тонзуры. Он сидел на большом чемодане, покрытом наклейками из множества разных стран.

– Э… Здравствуйте, – ответила она.

– Ты, верно, нас не помнишь, – продолжал он. – Ты была совсем малюткой, когда мы видели тебя последний раз.

– Да?

– Да, думаю, тебе было около четырех. Я твой двоюродный дед, Хью Лайонхарт. Это моя сестра Годива.

Конни смутно припоминала, что ее отец время от времени упоминал об этих родственниках, когда на коврике у двери оказывалась очередная экзотическая открытка от них. Если верить ему, они на пенсии только тем и занимались, что путешествовали по морям, почти не ступая на твердую землю. Так каким же течением принесло их к дверям ее дома?

Двоюродная бабушка Годива разглядывала Конни гораздо менее дружелюбно, чем ее брат. Она производила сильное впечатление: волосы цвета буковой коры, а характер, похоже, такой же колючий, как буковые орешки. Только когда Конни подошла поближе, она поняла, что глаза Годивы тоже разного цвета: в ее случае это были разные оттенки зеленого.

– Погляди, Хью, все в точности так, как опасались Гордон и Берил, – сказала бабушка Годива своему брату. – Очевидно, что Эвелина не обращает ни малейшего внимания на их распоряжения. Позволять девочке вот так носиться дикарем! И что, скажи на милость, на тебе надето? – Годива снова обратила взгляд на Конни, с поджатыми губами рассматривая ее летный костюмчик из коричневой кожи. – Что это за фасон такой?

Конни сложно было подобрать слова для ответа: она не могла объяснить, что этот костюм предназначен для полетов верхом на драконах.

Яростный рев мотоцикла избавил ее от необходимости выдумывать ответ. Все трое обернулись в Сторону дороги и смотрели, как большой мотоцикл, сверкающий хромированными деталями, резко остановился у ворот, осыпав гравием забор. Его всадник еще раз нажал на газ, прежде чем заглушить мотор. Его пассажирка слезла с заднего сиденья и сняла шлем, распустив длинные каштановые волосы. Мотоциклист припарковал свой байк и схватил Эвелину Лайонхарт в объятия. Конни беспомощно смотрела, как ее тетя, не подозревая о том, что ее ждет не слишком приятная встреча, поцеловала темноволосого байкера долгим прощальным поцелуем и повернулась, чтобы войти в свой сад. Как и Конни за несколько минут до того, она остановилась на дорожке и заметила зрителей. Она что-то коротко сказала через плечо, и мотоциклист последовал за ней.

– Здравствуйте, Хью, Годива, – сказала Эвелина, целуя дядю в щеку. К тетке она не сделала и шагу. – Давно не виделись. Уже насытили свою страсть к путешествиям?

– Не вполне еще, моя милая, – сказал Хью, с любовью похлопав ее по руке.

– Извините, что не встретила вас: на дороге из Чартмута пробка – вы разве в нее не попали?

– Мы приехали поездом, – сказал Хью. – Наш корабль сегодня утром пришвартовался в Плимуте.

Годива Лайонхарт уставилась на племянницу: было очевидно, что отсутствие Эвелины в момент их приезда, вкупе с поведением, которое они только что наблюдали, она посчитала личным оскорблением. Она метнула ядовитый взгляд в сторону мужчины, стоявшего со шлемом под мышкой. Эвелина истолковала этот взгляд по-своему (Конни заметила, как заблестели ее глаза) и обернулась, чтобы представить своего друга.

– Да, а это Мак Клэмворси.

Так это был отец Кола! Когда мистер Клэмворси шагнул под свет, падавший от крыльца, Конни увидела его лицо с твердой нижней челюстью и озорными карими глазами. У него была внешность кинозвезды, едва пережившей пик своей славы, и он двигался с уверенностью человека, который прекрасно понимает, какое впечатление производит на окружающих. Конни узнала эту самодовольную манеру держаться: Кол вел себя так же, когда был особенно доволен собой.

Она слышала о Маке две совершенно различные версии – от бабушки Кола и от него самого, но она не думала, что впервые встретит этого человека целующимся с ее тетей.

Дядюшка Хью протянул было руку, но сестра его одернула.

– Ради бога, Хью, – рявкнула она. – Вспомни, зачем мы здесь!

В ответ на это оскорбление Мак повернулся к Конни:

– Привет, Конни. Я много слышал о тебе. Как здорово наконец с тобой познакомиться! – Он взял ее руку и уверенно пожал. – Все эти штуки, которые вы тогда провернули вместе с Колом, – это просто круто!

– Что это еще за «штуки» такие? – повысила голос Годива.

– Наверняка вы об этом слышали, несмотря на то что были в путешествии, – вмешалась Эвелина, вставая между Маком и теткой. – Конни стала здесь настоящей знаменитостью, после того как под Новый год предотвратила крушение танкера.

– В самом деле? – казалось, Годиву этот ничуть не впечатлило.

– С ума сойти! Как же ты это сделала, девочка? – спросил Хью. Он изнывал от любопытства.

– Мне помогли друзья, – сказала Конни, следя за выражением лица Годивы. У нее был такой вид, будто она только что проглотила сосновую шишку.

– А еще они спасли множество людей, – добавила Эвелина. – Но, может быть, войдем в дом? Внутри нам будет удобнее беседовать. – Она достала ключ и открыла переднюю дверь.

– Тогда я вас оставлю, Эви, хорошо? – решительно сказал Мак, по лицу Годивы видя, что он был бы нежелательным свидетелем семейного скандала, который назревал прямо сейчас. – До встречи завтра в то же время?

Он резко повернулся и зашагал к своему байку; при свете фонаря его черная кожаная экипировка блестела, как акулья шкура. Рев мотора эхом отразился от домов по Шэйкер-роуд, потревожив покой уважаемых соседей. Мак рванул с места и на прощание проехался на заднем колесе – это стало последней каплей.

– Ей еще нет двенадцати, а ты уже позволяешь ей болтаться одной в такое позднее время суток! – воскликнула Годива.

– Конни проводила время с весьма ответственными друзьями. Она была с доктором Броком. Полагаю, ты помнишь его, тетя?

– Этот сумасшедший! Не оставил еще свои старые штучки, да? Что ж, если таково твое понимание ответственности…

Конни сидела, обхватив колени руками, в темной прихожей, прислушиваясь к раздраженным голосам, доносившимся с кухни. Прошло уже полчаса, как ее выставили за дверь и продолжали спорить в такой манере. Она узнала много нового: например, что ее родители, работающие на Филиппинах, оставили Эвелине строгие рекомендации относительно того, сколько времени Конни следует проводить в Обществе, и что тетя предпочла не обращать на эти рекомендации никакого внимания. Отчаявшись повлиять на Эвелину на расстоянии, ее родители обратились к тем, кого они называли «благоразумными Лайонхартами» – к Годиве и Хью, – умоляя их прервать свое кругосветное путешествие и нагрянуть с неожиданной проверкой, чтобы выяснить, как обстоят дела на Шэйкер-роуд. Годива явно сочла, что оказанный им прием подтверждает ее худшие опасения.

– Конни здесь делает большие успехи. Спросите ее учителя – да спросите кого угодно, – твердо сказала Эвелина, не обращая внимания на выпад Годивы в адрес доктора Брока.

– Но посмотри на ее одежду, Эвелина. Ты не можешь заявлять, что для девочки ее возраста это нормально. – Годиву осенило новое подозрение. – Ты же не позволяешь ей разъезжать за спиной у этого мотоциклиста? Ты что, собираешься превратить ее в одного из этих «Ангелов ада» [2]2
  «Ангелы ада» – старейшая и крупнейшая в мире группировка байкеров, появившаяся в 1948 году в Калифорнии.


[Закрыть]?

Эвелина фыркнула и расхохоталась:

– Не говори глупостей.

– А ты – ты уезжаешь с этим своим дружком-байкером, даже не зная, что она в этот момент затевает!

– Конни ничего такого не «затевает», тетя. Ты только что с ней познакомилась, а я, черт возьми, знаю о ней в тысячу раз больше, чем ты!

– Не смей сквернословить при мне, Эвелина Лайонхарт. Что бы сказал Робин, упокой Господь его душу, если бы услышал, что его дочь бранит меня такими словами!

– Ну а чего же ты ожидала, тетя? Что-то в прошлом году я не слышала, чтобы ты предлагала забрать ее, когда родители навязали ее на мою голову. А теперь ты ни с того ни с сего заявляешься сюда и ведешь себя так, будто мы с ней какие-то преступницы! Хватает же наглости!

– Это не наглость: у меня есть на то полное право. Родители девочки попросили меня убедиться в том, что ты не портишь им дочь всем этим вздором, связанным с Обществом, а в случае чего – велели принять надлежащие меры.

– Это правда, Эвелина, – вмешался дядюшка Хью, голос которого звучал спокойно, в отличие от визгливых интонаций женщин. – Я не могу винить их за то, что они хотят убедиться, что… ну, ты понимаешь… что ничего такогос их дочерью не происходит. Я никогда не слышал хорошего о людях, которые путаются в этом твоем Обществе, все как раз наоборот.

– Ты рассказывала Конни о том, что случилось когда-то? – спросила Годива. – Объясняла, каким образом половина моего поколения оказалась уничтожена одним ужасным ударом, когда выполняла задание Общества? Рассказывала о муже моей сестры?

– Да, Конни знает об этих опасностях. – Голос Эвелины теперь смягчился. – Если бы ты не поворачивалась ко всему этому спиной, тетя, я бы могла объяснить тебе, почему она не может избегнуть их. Но ведь ты уже сделала выбор, верно?

– Да, сделала – и никогда ни на миг не пожалела об этом.

– Никогда?

– Да. Но теперь это все совершенно не важно. И скоро Конни сможет сказать то же самое. Позови ее. Я должна кое-что ей сказать.

Повисло молчание, потом Эвелина высунула голову из-за двери и позвала Конни.

– Думаю, ты все слышала, – шепнула она, кладя руку Конни на плечо. – Все будет хорошо. Я с тобой.

Годива стояла спиной к буфету, намеренно игнорируя блестящую коллекцию перьев, ракушек и старых стеклянных бутылок, которую собрали Конни и Эвелина во время своих совместных прогулок по торфяникам и берегу моря. Среди обычных находок были и более редкие предметы: серебряный волос из хвоста единорога, черное перо Громовой птицы [3]3
  Громовая птица – олицетворение духа ветра в мифологии индейцев Северной Америки; обычно изображается в виде гигантского орла.


[Закрыть], кусочки скорлупы драконьего яйца и черный янтарь, добытый горным гномом.

– Конни, твои родители решили, что пора прекратить это сумасбродство, – объявила Годива.

– Я что-то не понимаю. – Конни взглянула на Эвелину. Тетя побледнела и сжала губы в тонкую линию.

– Мы забираем тебя с собой.

– Нет! – взорвалась Конни. А как же ее планы? Ее обучение? Ее друзья?

– Мы собираемся вернуться в наш старый дом в Чартмуте.

– Твои родители, Конни, очень за тебя беспокоятся, – ласково сказал Хью, беря ее за руку.

– И совершенно справедливо, – добавила Годива. – Этого я и ждала от Гордона. Он решил, что всему есть предел.

– Но я не хочу уезжать. Я хочу остаться здесь, – возразила Конни, она с трудом верила в такое ужасное развитие событий.

– Не то чтобы родители Конни не были тебе благодарны, Эвелина, – сказала Годива, игнорируя протест внучатой племянницы, – но они признались мне, что совершили ошибку, оставив ее с тобой.

– Ты должна понимать, Эвелина, что маленькая девочка вроде Конни – тяжкое бремя для одинокой женщины в твоих обстоятельствах, – рассудительно продолжал Хью.

– Жизнь в Гескомбе – это лучшее, что когда-либо случалось со мной. – Конни обращалась к двоюродному деду, в котором надеялась найти больше сочувствия. – Пожалуйста, не делайте этого! – Она чувствовала, как руки Эвелины, сжимавшие ее плечи, дрожат от ярости.

– Мы не собираемся увозить тебя далеко отсюда – только до Чартмута. У нас там очень милый домик – слишком большой для двух таких старых чудаков, как мы, – сказал Хью.

Годива подняла брови, услышав, что ее записали в «старые чудаки».

– И, разумеется, мы возьмем на себя ее образование.

– Вы что – сами будете ее учить? – взорвалась Эвелина.

– Домашнее образование – вот ответ. Хотела бы я, чтобы кто-нибудь выбил из меня дурь, когда я была в возрасте Конни, не дал бы этому развиться до критического состояния. Подавил бы в зачатке, вот как бы я это назвала.

– Выбить это из нее?! Что ты имеешь в виду, Годива, скажи на милость?

– Дисциплина старого образца – вот что нужно этой девочке. Она стала спасением для меня – и для нее тоже станет.

Хью казался сконфуженным.

– Выбить, конечно, не в буквальном смысле, Эвелина. Думаю, что моя сестра просто имеет в виду строгий режим – вроде старой доброй корабельной дисциплины.

– Она же ребенок, а не один из ваших молодых матросов, Хью! – воскликнула Эвелина. – И вы не заберете ее у меня. Вы просто не понимаете. Она не такая, как другие: ей нужна особая забота.

– Раз в жизни соглашусь с тобой, Эвелина, – сказала Годива. – Пора ей перерасти свои проблемы с животными. А ты только поощряешь ее. Ее родители решили, что Конни должна порвать все связи с этим твоим сумасбродным Обществом и научиться вести себя как обычный подросток с обычными друзьями.

– Но она не обычный подросток, Годива! Почему бы тебе раз в жизни не взглянуть правде в глаза? Ты бежала от своего предназначения, но Конни этого сделать не может. Она необыкновенно одарена! Она нуждается в Обществе, а Общество нуждается в ней!

– Ты несешь вздор. Ты не даешь ей возможности жить обычной жизнью.

– Что хорошего в обычной жизни, если ты… если ты – Конни? Годива, ты просто узколобая фанатичка! Ты всегда принимала сторону моего отца, когда речь шла об Обществе, ты знала, как сильно это обижало меня и Сибиллу, но и не думала заботиться о наших чувствах. Я не позволю тебе сделать то же самое с Конни!

– Что за чушь, Эвелина, – сказала Годива ледяным голосом. – Ты забываешь, что речь идет о дочери Гордона – не твоей, и он разрешил мне принять все необходимые меры, чтобы спасти Конни от тебя и твоего Общества. – Она повернулась к Конни. – Собирай вещи. Мы уезжаем.