Текст книги "Грезы любви"
Автор книги: Джулия Берд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)
– Во всяком случае, не твоей кровью, Истербай.
Генрих. Его голос напомнил Ричарду о юности, когда они считали себя бессмертными. Услышав низкий голос короля, Перкинс вскочил, затем упал на колени.
– Ваша милость, – на одном дыхании произнес он.
Ричард взглянул на дверь и увидел Генриха собственной персоной. Король был одет в простой красный камзол, который очень шел ему.
– Мой король…
– Мой друг, – ответил Генрих. Его взгляд потеплел. Ричард вдруг увидел прежнего Хэла, каким он был десять лет назад, дерзкого, храброго, преданного друзьям. Граф почувствовал, как прежняя любовь вспыхнула в его сердце; превозмогая пульсирующую боль, он смахнул соленый пот со лба. Ричард смотрел королю в глаза, надеясь увидеть в них прощение, то самое прощение, о котором так мечтал сэр Джон перед смертью.
– Ричард, я всем говорил, что ты выживешь.
Король подошел и сел на край тюфяка. Ричард взял его за руку. Генрих в ответ сжал ему ладонь. Они молчали – друзья понимают друг друга без слов. На глазах Ричарда выступили слезы, он понял, что прощен. Стена недоверия между ними рухнула.
Тэсс. Ричард вдруг вспомнил о Тэсс. Ему так захотелось, чтобы она была рядом и разделила радость, которую он чувствовал, вновь обретая друга. Ведь Тэсс учила его любви. Ричард понял, что прощать умеют только те люди, которые способны на искреннюю любовь, не требующую ничего взамен.
Генрих улыбался.
– Твою ногу удалось сохранить, – прошептал он. – Как ты будешь ходить, лекари пока не могут сказать, но ногу ты не потерял.
– Спасибо, мой король.
– Хэл, – поправил его король.
– Хэл, – повторил Ричард. Ему было так приятно произнести вновь это имя.
– Ричард, теперь я – монарх в двух королевствах. Я буду очень, очень занят, и мне потребуется твоя помощь.
– Конечно, Хэл, – Ричард кивнул головой. – Я исполню все, что пожелаешь.
– Мой старый друг, Я очень обязан тебе. Я имею в виду не только денежные займы, которые отчасти помогли мне завершить эту кампанию. В критический момент сражения ты спас мне жизнь. Ты дал мне понять, что старую дружбу невозможно забыть, даже если порой этого очень хочется. – Король на время опечалился. – Мне кажется, что я видел сэра Джона несколько месяцев назад, в Лондоне, возле Истчипа. Я чуть было не заговорил с ним тогда. Не знаю, может, это был не он.
– Хэл, сэр Джон умер.
Король покачал головой, скрывая печаль и некоторое облегчение. Затем его лицо вновь приняло выражение, подобающее неприступному королю.
– Наши потери во Франции велики, много воинов погибло. Но победа стоит этого. Я очень рад, что могу разделить свою радость с другом юности. – Король крепче сжал Ричарду руку. – Мне предстоит очень много дел, и, боюсь, я не смогу найти времени, чтобы сказать тебе, Ричард, что я всегда любил тебя, моего старого друга, веселого гуляку.
Король наклонился и поцеловал его в губы. Это считалось очень большой честью.
– Поправляйся скорее. Мне нужен еще один заем, который я не смогу получить, если ты помрешь, – отдал свой последний приказ Генрих.
– Да, ваша милость. Хэл.
Король ушел.
– Перкинс!
– Да, милорд?
Молодой рыцарь вышел из-за загородки, вытирая слезы с веснушчатых щек.
– Я сразу поеду в замок леди Лукреции. Я должен увидеть Тэсс.
– Милорд, даже и не думайте об этом. Король приказал отвезти вас в Порчестерский замок под присмотр его личных лекарей. Пройдут месяцы, пока вы выздоровеете и сможете добраться до Кадмонского замка. О замке леди Лукреции не может быть даже и речи, он находится слишком далеко. Вы очень больны, и опасность потерять ногу еще велика, милорд.
– В таком случае я поковыляю на одной, – огрызнулся Ричард. – Я должен поехать к ней.
Тэсс. Думая о ней, Ричард ощущал дикое желание и беспросветное отчаяние. Его ребенок. Она же носит его ребенка. А если она умрет, оставив его одного со своей любовью? Она же говорила, что умрет в родах, а все, что говорила Тэсс, сбывалось. Эти мысли не давали Ричарду покоя, сводили его с ума. Он молился, чтобы на этот раз Тэсс ошиблась. Она должна была ошибиться.
31
– Боже Милосердный, – вскрикнула Тэсс, теряя самообладание.
Острая боль раздирала ей внутренности, пронзала поясницу.
– Господи, спаси меня.
Она судорожно цеплялась за чьи-то руки. Старческие пальцы с шишковатыми суставами гладили Тэсс по лицу. Повитуха строго давала распоряжения женщинам. Нежные белые руки Милли поправляли покрывало. Пальцы Лукреции гладили Тэсс по лбу, именно ее руку она так отчаянно сжимала. Схватки участились. Тэсс почти не открывала глаз. Когда ей это удавалось, она видела только потолок, где с карнизов свисали букеты высушенных роз.
Казалось, она состояла из одной лишь боли. То и дело над Тэсс склонялось сморщенное лицо повитухи, которая сквозь желтые зубы произносила ласковые слова, успокаивая ее.
– Потерпи, потерпи, моя хорошая, все будет хорошо.
Ложе, на котором Тэсс мучилась в родовых схватках, было сейчас всей ее жизнью, и она не сомневалась, что оно станет также ее смертным одром.
– Прости меня, Люси. Я… я не хочу сделать тебе больно, – произнесла Тэсс, еще сильнее вцепившись в руку Лукреции, как будто это могло заставить боль отступить.
– Ничего, если тебе так легче, держись.
– О Господи! – стонала Тэсс, не сомневаясь, что рожает теленка. По ее представлениям, человеческое дитя не могло причинить такую боль.
Боль становилась все сильнее и сильнее, ей казалось, что поясница разломится.
– Люси, я не выдержу, я больше не могу!
– Потерпи, Тэсс, немного. Сейчас эта схватка пройдет, потерпи.
Тэсс в отчаянии стонала. Люси оказалась права, боль вдруг стихла.
Но Тэсс знала, что вскоре последует новая схватка. Как несправедливо, что в продолжении человеческого рода страдают только женщины.
Сильные схватки начались где-то с час назад, а до этого, четыре дня, всего лишь побаливал живот, точно так же, как было у ее матери. Тэсс вспомнила о Ричарде и стала молить Бога, чтобы Он не дал ей умереть, пока она не увидит Ричарда. «О, Ричард, услышь меня, ты мне так нужен, ведь ты сказал, что я буду жить вечно», – мысленно обращалась к мужу Тэсс.
– Ричард, – застонала она.
– Тихо, – прошептала ей на ухо Люси. – Его здесь нет.
– Скажи ему… скажи, что я люблю его больше самой жизни.
Ричард. Сейчас, перед угрозой смерти, Тэсс осознала, как ей сильно его не хватает. Боль загнала ее в угол, как охотничья собака трепещущего кролика. Судьба обошлась с ней слишком жестоко.
– Ну что ты плачешь, Тэсс? Боль так нестерпима?
Была полночь, и Лукреция дежурила у Тэсс. Всегда уверенная в себе и спокойная, на этот раз она была взволнованна. Ее неприбранные волосы лежали на плечах.
Люси села рядом с Тэсс на кровать и нежно погладила ее по щеке.
– Нет, сейчас полегче, но мне все равно страшно. Ты думаешь, я трусиха?
На глазах Лукреции показались слезы.
– Каждая женщина во время родов не знает, выживет ли она. Тэсс, я говорю без утайки, – мне самой страшно.
За окном в темноте тихо падал белый снег, одевая землю в зимние одежды. Тэсс провела руками по огромному животу.
– Знаешь, что больше всего печалит меня? – спросила Тэсс.
– Что, дорогая?
– Не то, что я умру, а то, что не увижу Ричарда перед смертью. Ты знаешь, даже эта печаль приятна. Во всяком случае, я любила. Я так счастлива, что познала это прекрасное чувство.
Испуг, радость, печаль – все это заставило Тэсс разрыдаться.
Лицо Лукреции выражало недоумение.
– Ричард? Ты тоскуешь по Ричарду? Но почему? Что он дал тебе, кроме душевной боли?
– Он дал мне любовь и ребенка. Но важнее всего то, что он научил меня ответной любви. Я люблю его. Лукреция, я люблю его всем сердцем. И сейчас я должна смириться с горькой правдой, что он погиб. Я долго отказывалась в это верить, но ведь он, как и Роджер, погиб под Аженкуром.
Тэсс сильно печалилась из-за преждевременной смерти любимого кузена, хотя и понимала, что такая свирепая битва потребует больших жертв. Тэсс постоянно кляла Генриха за то, что он отнял у нее еще одного любимого человека – Роджера. А в смерть Ричарда она отказывалась верить. И только сейчас она смирилась с этой мыслью.
– Лукреция, если бы Ричард был жив, он бы уже давно приехал, я знаю. – Тэсс закрыла лицо простыней, вытирая слезы. Ей было страшно представить себе изувеченного Ричарда, лежавшего на поле брани. «А может быть, он звал меня перед смертью, – подумала она. – Если б он был жив, то непременно ответил бы на мои послания, я в этом уверена».
– Но ты же никогда не говорила, что любишь его! – резко сказала Лукреция, пораженная признанием Тэсс. – С самого твоего приезда я слышала только одно: ты его ненавидишь еще сильнее, чем прежде. Почему ты ничего не говорила о своей любви?
– Да, когда я приехала сюда, я действительно ненавидела его за то, что он любил меня не так сильно, как я его. Но время шло, и моя злость исчезла. Теперь все, чего я хочу, – это только прикоснуться к нему, заглянуть в его синие глаза, увидеть лучезарную улыбку. О Ричард, Ричард, я люблю тебя, люблю.
Тэсс разрыдалась. Она держалась руками за живот, зная, что там его ребенок, – все, что осталось от их любви. Ребенок без отца.
Пока она рыдала, леди Лукреция выскользнула из комнаты и вернулась через четверть часа с целой охапкой запечатанных посланий, которые положила на кровать рядом с Тэсс. В комнате слегка запахло старым пыльным пергаментом.
Задыхаясь от рыданий, Тэсс вытерла рукой мокрый нос, затем посмотрела на кучу посланий и виноватое лицо подруги.
– Это что?
Люси очень побледнела.
– Это послания от Ричарда.
– Что?
– С тех пор как ты прибыла сюда, он писал тебе много раз. – Люси пожала плечами, качая головой, ее шелковые светлые волосы, такие же, как и у Ричарда, скользили по плечам, – некоторые из них я прочитала. Похоже, Ричарда чуть не убили под Аженкуром, и сейчас он еще не совсем оправился после тяжелого ранения в ногу. Он вынужден был на несколько месяцев задержаться в Саутгемптоне, затем под пристальным оком короля его перевезли в Вестминстер. Совсем недавно он смог вернуться в Кадмонский замок. Он писал, что еще не может путешествовать, но хочет, чтобы ты знала, что он очень любит тебя. Также он спрашивал… – Лукреция замолчала и всхлипнула, прижав руку ко рту. – Ричард хочет знать, не беременна ли ты. Он пишет, что видел во сне…
Тэсс больше ничего не слышала. Она издала душераздирающий крик, держа в трясущихся руках одно из его посланий.
«Моя дорогая Тэсс, мне надо поговорить с тобой. У тебя все в порядке? Ты можешь ко мне приехать? Приезжай…»
– О! – кричала Тэсс, задыхаясь от ярости. Она швырнула письмо на пол. – Как ты могла?
Милое лицо Люси исказилось гневом.
– Я хотела уберечь тебя от него, хотела, чтобы он не причинил тебе новой боли. Я считала, что эти послания только расстроят тебя. Я никогда ему не верила. Я думала, он только играет с тобой. Но я ведь не знала, что ты любишь его. Мне это и в голову не могло прийти. Я берегла твой покой и заботилась только о твоем благе.
– Думала, заботилась, – передразнила ее Тэсс. – Я же ему тоже писала.
– Я не отправила ни одно из твоих посланий.
Тэсс в истерике била кулаками по кровати.
– Пошли за ним, – прошипела она. – Немедленно пошли за ним, мне надо увидеть его до того, как я умру. Но сможет ли он, раненый, успеть приехать?
Мысленно Тэсс попрощалась с ним, чувствуя, что скоро умрет.
Ричард гнал коня с такой бешеной скоростью, как никогда в жизни. Топот копыт отдавался болью в его поврежденном бедре. Кровь стучала в висках, но Ричард не сбавлял скорости. Лекарь Кадмонского замка был против этой поездки, он боялся необратимых изменений в раненой ноге Ричарда. Рана зажила еще не полностью, как и рана на сердце. Поэтому Ричарду не терпелось поскорее обнять Тэсс.
Ричард был уверен, что, как только увидит Тэсс, исцелится полностью, и телом и душой. Поэтому он отважился на эту поездку. Получив сообщение, что его жена рожает, он понял, что ничто в мире не помешает ему поехать к Тэсс, – ни чума, ни меч, ни огонь. «Конечно, надо было быть полным дураком, чтобы поверить Лукреции, сообщившей, что Тэсс не желает больше меня видеть, – думал Ричард, – Но что я мог сделать, даже если б и знал, что она по мне тоскует?»
Когда Ричард и Перкинс обогнули горный хребет, молодой рыцарь натянул поводья.
– Милорд, здесь неподалеку в деревне есть таверна. Нам надо отдохнуть. Вот уже два дня как мы в седле. Вы не можете ехать дальше без отдыха.
– Проводи меня и ступай отдыхать, – раздраженно отмахнулся Ричард, смахивая с ресниц снег, который сыпал не переставая. – Я не остановлюсь, пока не доеду до Тэсс. Хочешь отдыхать – отдыхай, а я еду дальше.
– Вы что, хотите умереть до того, как увидите своего первенца?
– Нет, я не умру, пока не увижу ее.
Ричард был уверен, что родится девочка. Он видел ее во сне. И в один прекрасный день он будет танцевать с ней среди вереска так же, как танцевал с ее матерью. «Господи, – взывал он мысленно, – не дай Тэсс умереть».
32
После трех дней мучительной боли Тэсс совсем ослабела, во рту у нее пересохло, губы потрескались. Она вдруг вспомнила о Тарджамане. Как было бы хорошо, если бы он оказался рядом и отогнал ее страхи! Ей захотелось увидеть леди Гертруду. Подумав о Гертруде, Тэсс вспомнила рассказ баронессы о последних днях ее матери.
Тэсс уже подчинилась судьбе, ожидая, что только смерть избавит ее от жуткой боли. Так же было и с ее бедной матерью.
– Мама. Мама… – стонала Тэсс. Тэсс была обязана матери жизнью. И сейчас она готова была принести себя в жертву ради жизни ребенка Ричарда, их ребенка. Тэсс не страшилась смерти, она боялась лишь одного – что ребенок не успеет родиться. «Я уже пожила, познала любовь, а теперь надо дать жизнь ребенку», – думала она.
– Ричард, мой дорогой Ричард, – стонала Тэсс. – Мама. Мама.
Приоткрыв глаза, Тэсс заметила тень. Наверное привидение, решила она, а может дух моей матери. Присмотревшись, Тэсс увидела женщину в зеленом плаще с капюшоном.
– Мама? – прохрипела Тэсс, вглядываясь в неясную фигуру в сумрачном свете свечей. – Это ты, мама?
– Нет, детка. Это я.
Гертруда. Тэсс не спутала бы ни с каким другим низкий голос этой мудрой женщины. Герта подошла ближе, опустилась на кровать рядом с Тэсс и нежно положила руку ей на лоб. От благодарности к этой храброй женщине, не побоявшейся быть узнанной, Тэсс прослезилась.
– О Герта, я знала, что ты придешь.
– Я не могу оставаться здесь долго, я пришла всего на минутку.
– Я умираю, Герта.
– Нет, ты должна бороться. Тэсс, у тебя своя судьба, свое предназначение. Борись.
– Я больше не могу, я слишком устала. Зачем я жила? Что останется после меня? Ничего.
Мучительный страх, отчаяние туманили Тэсс рассудок.
– Ребенок, – сказала Гертруда. – Останется ребенок, с твоей кровью, с твоими глазами. Плод твоей любви.
Тэсс чуть не задохнулась от горя, слезы опять полились из глаз.
– Любви? Я покидаю Ричарда, когда он во мне больше всего нуждается.
– Ты помогла ему навести порядок в своем замке. Мы, лолларды, на свободе. Наконец-то он поступил по совести. И все это он сделал благодаря тебе.
– Но как же он останется без моей ласки? – спросила Тэсс, разглядывая морщинки на благородном лице Гертруды. – Опять я думаю только о себе. Герта, тебе надо уходить, пока кто-нибудь не донес стражникам.
Гертруда кивнула головой.
– Я всегда буду рядом с тобой, так же, как и твоя мать.
– Она здесь? – Тэсс вдруг почувствовала почти физическое присутствие матери в комнате. – Моя мать сейчас здесь, рядом?
– Да, детка, она всегда была рядом с тобой, она не переставала любить тебя. Прощай, моя дорогая Тэсс.
Гертруда поцеловала ее в лоб и удалилась, оставив Тэсс наедине со своими мыслями.
– Мама, будь со мной, – бормотала она. Схватки возобновились, от боли Тэсс впала в беспамятство. – Ричард, – шептала она в бреду. – Ричард…
– Да, Тэсс, я здесь, – ответил Ричард, взяв ее за руку, которая была совсем холодной. На ладонях виднелись следы от ногтей. Под глазами у Тэсс пролегли тени, ее дыхание было частым и порывистым.
Ричард опустился на колени возле кровати. Что за несправедливость, что она терпит такую боль, чтобы дать ему ребенка! Почему ради рождения наследника приходится рисковать жизнью любимой женщины, в отчаянии думал он.
– Я не могу жить без тебя, Тэсс. И не хочу. Ты – смысл всей моей жизни, – шептал Ричард, прижавшись щекой к ее ладони. – Только с тобой я узнал, что такое любовь. Пока ты не вошла в мою жизнь, я даже не знал, кто я есть на самом деле.
Ричард чувствовал себя беспомощным, он ничего не мог сделать, чтобы помочь Тэсс.
– Господи! – громко вскрикнул он. Тэсс слегка шевельнула ресницами, но глаза не открыла. Ее щеки были безжизненно-желтого цвета. «Господи, неужто я уже опоздал, и Ты забираешь ее на небеса, – в ужасе подумал Ричард. – Позволь ей жить, чтобы мы состарились вместе, держась за руки», – взывал он мысленно к Богу.
– О Тэсс, я люблю тебя! – Он сжал ее ледяные пальцы. – Я не могу жить без тебя. Господи, забери меня вместе с ней, пожалуйста. Тэсс, не покидай меня. – Он прижался губами к ее влажному лбу, гладя ее спутавшиеся волосы. – Дорогая, я выжил только в надежде увидеть тебя, – шептал Ричард. – Ну пожалей же меня. Я ведь тоже был рад умереть, чтобы не терпеть мучительную боль, но я выжил потому, что знал, как тебе будет плохо без меня. Не покидай меня…
Ричард ждал ответа, но Тэсс молчала. Она была далеко, в другом мире, где нет боли. Он прижался губами к ее пересохшим устам, но Тэсс ничего не чувствовала. Сознание покинуло ее, освободив на время от страданий.
Ричард продолжал стоять на коленях, пока не заныла раненая нога. Но он не хотел обращать на это внимания, хотел даже терпеть эту боль, чтобы хоть таким образом разделить страдания с Тэсс. Как он хотел вырвать ее из пасти смерти. Он молился, вспомнив свое обещание, что Тэсс не умрет в родах. Теперь же казалось, что он обманул ее. В дорожной одежде, забрызганной грязью, Ричард продолжал шептать молитвы и слова прощения, его спутанные волосы были мокрыми от растаявшего на них снега.
Он не знал, сколько времени прошло – для него оно остановилось. Он сам был в другом мире, где реальность превратилась в отчаянную мольбу. Из этого забытья Ричарда вывела старая повитуха, которая громко сказала:
– Ну посмотри, что ты наделал! – Старая женщина поставила на стол возле кровати таз со свежей водой. – Она совсем отключилась – теперь и тужиться не сможет…
– Нет, она дышит, – сказал Ричард, смахивая слезы. Он виновато взглянул на старуху. Повитуха не позволяла ему входить в комнату, где мучилась Тэсс, но Ричард настоял на своем. Тогда она, рассердившись, оставила его наедине с женой. И вернувшись, стала бранить Ричарда за трудные роды.
– Похоже, что ничего не получится, – задумчиво бормотала она.
– Ничего нельзя поделать? – спросил Ричард сквозь зубы. – Да что толку от тебя, если ты не можешь ей помочь…
– Я что, Господь Всемогущий? – огрызнулась старуха. – На вашем месте, милорд, я бы не ругалась, а молилась. Я уже сделала все, что могла. Пора подумать о спасении ребенка, которого можно извлечь только через живот.
От одной лишь мысли, что придет лекарь с ножом и, как мясник, вспорет Тэсс живот, Ричарду сделалось дурно. Нет, он ни за что не позволит этого сделать.
– Но должен же быть другой выход?
– Ребеночек идет вперед попкой, и его никак не перевернуть, – сказала старая женщина.
– Так переверните же его! – настаивал Ричард.
– Не могу, – ответила старуха. – Если бы могла, давно б перевернула.
Ричард побагровел от ярости, он готов был сам взяться за решение этой проблемы, но он тоже не мог. Принимать роды было посложнее, чем построить замок или разрушить его. Графу оставалось только молиться, чтобы ребенок и мать остались живы. Он молился, чтобы его не поставили перед выбором – ребенок или мать – и чтобы старуха не привела лекаря со здоровенными ножами, который вырежет ребенка из живота Тэсс, оставив ее умирать.
– Ричард, – шепнула Лукреция, заглядывая в дверь. Оторвав взгляд от неподвижной Тэсс, Ричард взглянул на женщину, которая показалась ему очень знакомой. Он присмотрелся. Ее синие глаза были очень похожи на его глаза, губы то же. Сердце учащенно забилось у него в груди – Люси…
Перед ним стояла зрелая женщина, которую в последний раз он видел ребенком. Он молча стоял на коленях, глупо моргая. Глядя на сестру, он не чувствовал ни радости, ни гнева.
– Ричард, выйди на минутку. Сейчас Тэсс отдыхает, и если что – повитуха позовет. Тебе надо переодеться и поесть. Ты уже сам похож на смерть.
– Да я и не чувствую себя живым, – сказал Ричард, глядя в угол на старуху, присевшую на стул. Повитуха, похоже, подобрев к нему, одобрительно закивала головой.
– Очень хорошо. Я тоже немножко отдохну.
Ричард попытался встать с колен, но раненая нога не слушалась, он зашатался. Люси подскочила к нему. Ричард с горечью подумал, как многого он был лишен, ведя одинокую жизнь.
– Пошли. Тебе уже приготовили ванну.
Ричард не спорил. При помощи пажа он помылся и переоделся в чистую одежду. Перкинс со стороны внимательно следил за мальчиком, то и дело одобрительно кивая. Бывший оруженосец наложил свежую повязку на открывшуюся рану, смазав ее бальзамом. Когда Ричард, полностью одевшись, сел поесть возле камина, вошла Лукреция, и стала внимательно разглядывать его угрюмое лицо. Перкинс откланялся и оставил брата с сестрой наедине.
– Теперь ты выглядишь намного лучше.
Ричард кивнул.
– Я никогда не думал, что ты так прекрасна.
Лукреция была стройной, гибкой, ее голубые глаза выражали мудрость, приобретенную в жизненных невзгодах. Ричард с болью подумал о том, что ей пришлось вынести. Он знал, что не вправе судить ее даже за то, что она скрывала от Тэсс его письма. Он понимал, что Лукреция желала Тэсс только добра. Поэтому Ричард не сердился на сестру.
Люси стояла, скрестив руки на груди и прикусив нижнюю губу.
– Ричард, я хочу попросить прощения. Я слишком провинилась перед тобой.
– Нет, сестра, это я должен просить у тебя прощения, что не смог защитить тебя от бессердечного дяди.
От такого ответа Люси опешила и опустила руки.
– Ну что ты, Ричард. Ты же был ребенком. Тэсс все мне объяснила. В этом нет твоей вины, и с моей стороны глупо было бы думать иначе.
Ричард вдруг вспомнил, как в детстве свиньи, пасущиеся в лесу на желудях, чуть было не затоптали Люси. Ей тогда не было и четырех лет, а Ричарду было семь. Он вспомнил, как бросился тогда на хрюкающих животных, схватил сестру и вывел в безопасное место. Ричард сознавал, что и в детстве, и теперь он все сделает для блага Люси – он очень любил сестру.
– Сестра, я всегда переживал за твою судьбу.
Люси бросилась к нему через комнату, и Ричард встал, открыв для нее объятия. Они заплакали, не стесняясь своих слез. Ричард поцеловал ее в лоб.
– Люси, ты – моя семья, ты всегда была родным мне человеком. Я больше никогда не расстанусь с тобой.
Ричард не мог долго стоять, раненая нога болела, и Люси помогла ему сесть на стул. Сама она опустилась на пол рядом с ним и положила голову ему на колено. Ричард гладил ее шелковистые волосы, такие же светлые, как у него.
– Мне так тебя не хватало, братец.
– Мне тебя тоже, сестра.
Но сейчас Ричарда ничто не волновало, кроме Тэсс. Он не знал, как долго сидели они с Люси. Уронив голову на грудь, Ричард быстро заснул.
Его разбудил пронзительный крик Тэсс, она кричала как раненое животное. От этого душераздирающего крика у Ричарда в жилах застыла кровь. Он знал, что в этот момент родился его ребенок, а может, умерла жена – если не оба…
33
Первое, что почувствовала Тэсс, придя в сознание, был приятный запах вереска. Ей было никак не открыть глаза – веки были слишком тяжелыми. Тэсс не могла понять, где она. «Может, я уже умерла и сейчас на небесах, и здесь тоже пахнет вереском», – думала она. Она лежала в чистой постели, боль отступила. Тэсс слышала приглушенные голоса, гнусавое ворчанье старухи и восторженные возгласы какого-то мужчины. Откуда-то издалека было слышно, как громко, взахлеб заливается плачем ребенок. У Тэсс по щекам потекли слезы: она поняла, что плачет ее ребенок. Значит, она выжила.
Наконец, Тэсс заморгала и встретилась взглядом с синими, полными любви и надежды глазами Ричарда.
– Ричард?
Он крепко взял ее за руку.
– Да, любовь моя. Это я, Ричард, твой муж. Все уже позади. Бог услышал мои молитвы – все закончилось благополучно. Теперь я буду прославлять Его добрыми делами.
Ричард наклонился и поцеловал ее потрескавшиеся губы.
– Я люблю тебя, Ричард, – прошептала Тэсс. – Я люблю тебя. Я люблю тебя.
Она крепко обняла мужа за шею.
– Я люблю тебя, – бормотал Ричард. – Я люблю тебя. Я люблю тебя, – повторял он вновь и вновь, чувствуя, как эти слова лечат его израненную душу.
Тэсс глубоко вздохнула.
– Этот запах…
– О да, – сказал Ричард, протягивая ей веточку вереска. – Я бы сейчас отнес тебя на вересковую пустошь, но там очень много снега. Я решил принести немного вереска сюда.
Тэсс с большим усилием подняла голову и увидела, что вся постель устлана цветами, поникшими от мороза. Она сразу вспомнила, как прошлой весной они танцевали с Ричардом среди таких цветов; он был тогда нежным и любящим. Уронив голову на подушку, Тэсс одновременно расплакалась и рассмеялась. Это были слезы счастья – она выжила, ребенок тоже, Ричард приехал к ней.
– Как только ты поправишься и моя нога заживет, – шептал ей на ухо Ричард, – мы опять будем танцевать среди вереска. Ты и я. Слышишь меня, любимая?
В дверях появилась Лукреция, в руках у нее был небольшой сверток. Новорожденного запеленали, и ребеночек уже не плакал, а лишь забавно гукал.
– Тэсс, твоя дочка хочет быть с мамой, – сказала Люси, гордая за свою племянницу.
– Девочка, – сказала Тэсс срывающимся голосом. – Девочка.
Тэсс вновь вспомнила о своей несчастной матери, которой не довелось порадоваться рождению дочери. «Девочка», – думала Тэсс, наступит время, и она тоже, без сомнения, будет рисковать собой ради любви и ради продолжения жизни.
Тэсс взяла в руки крошечный сверток и посмотрела в маленькое личико младенца. Разглядывая пухленькие щечки, носик-кнопочку, глазки малышки, Тэсс чувствовала бесконечную любовь к этому родному существу.
«Леди Гертруда говорила, что моя мать всегда рядом, – подумала Тэсс. – Наверное, она тоже радуется вместе со мной, глядя с небес».
Ричард взбил подушки и помог Тэсс немного присесть на кровати. Тэсс больно было шевелиться, но, взяв в руки крошку-дочь, она забыла обо всем, кроме всеобъемлющей любви к ребенку и мужу.
– Моя прекрасная деточка, – разговаривала она с младенцем, осторожно касаясь пальцем розового личика. Тэсс дала малышке налитую молоком грудь и удивилась, когда новорожденная с силой присосалась к ней. Тэсс всегда хотела быть сильной и теперь понимала, что эта сила в ее руках – сила жизни, связывающая одно поколение с другим.
– Я все утро думал, как мы ее назовем, – сказал Ричард. – Ничто не пришло на ум. Судя по ее крику, она будет с сильным характером. Она такая же милая, как и ее мама.
Тэсс нежно гладила ребенка по лбу. Затем, осененная, посмотрела на Ричарда.
– Ей подходит только одно имя.
– Какое?
– Хэзэр[1]! Название этого прекрасного цветка, вереска, лучше всего подойдет для имени нашей дочери.
Ричард улыбнулся.
– Хэзэр, конечно же! – Он поцеловал Тэсс в щеку и с любовью посмотрел на дочь. – Хэзэр, твоя мама умница.
Эпилог
Четыре года спустя
– На, вытри личико.
Тэсс протянула дочери салфетку. Четырехлетняя девочка с ангельским лицом старательно стерла с губ сахарную пудру. Сладкий пирог был предложен только в полдень, и Хэзэр во время пикника, который тянулся с самого утра, с нетерпением ждала, когда ей дадут любимое лакомство.
Ричард праздно лежал на покрывале, глядя, как пурпурные цветы вереска колышутся от летнего ветерка. Больше всего на свете он любил находиться в обществе жены и дочери.
– Все, мама, я вытерлась.
– Вот и хорошо, дорогая.
Ветер трепал светлые кудряшки девочки.
Ричард мог часами любоваться дочерью.
– Ну что, Тэсс, – сказал он, поднимаясь с покрывала. – Пора возвращаться.
Карими, как у газели, глазами Тэсс с любовью смотрела на мужа. Ричард протянул ей руку, и они вместе поднялись с покрывала. Тэсс была опять беременна, всего несколько месяцев – живот еще не был большим. Ричард, слегка прихрамывая, повел ее по цветущему ковру вереска.
– Вы сейчас будете танцевать? – спросила зеленоглазая Хэзэр, топая за ними.
– Да, дорогая, – ответил Ричард. – Мы еще много, много раз будем танцевать среди этого вереска.
– Танцевать среди вереска? – спросила малышка. – А я буду танцевать, папа?
– Да, моя хорошая. Пока в сердце живет любовь, танец среди вереска не кончится.
Примечания
1
Heather (англ.) – вереск.
(обратно)
Оглавление
От автора
Пролог
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
Эпилог
