Текст книги "Грезы любви"

Автор книги: Джулия Берд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

День близился к концу. Ричард шел к своей палатке мимо усталых, измученных воинов Повсюду горели костры, от них летели искры, поднимаясь к черному небу, на котором зажглись звезды. Пахло элем и жареной говядиной. Воины Ричарда сидели возле огня и неторопливо обсуждали события минувшего дня. Им надо было собраться с мужеством и с силами для предстоящего на следующий день сражения. Первоначально планировалось захватить замок епископа врасплох, но на деле вышло иначе, война затягивалась на неопределенное время.

Бродячий музыкант бренчал на лютне и негромко воспевал великие победы короля Артура. Как бы подпевая ему, ветер шелестел в листве деревьев. Тронутый песней, Ричард хотел подбодрить свое войско, но не нашел нужных слов. В воздухе все еще стоял удушающий запах пороха, на небе появилась луна, холодный серебристый свет которой показался Ричарду еще одним знамением. «Что все это значит?» – думал он, медленно идя к своей палатке. В усталом теле ныла каждая мышца. Граф молился, чтобы знамение не оказалось дурным.

Войдя в палатку, Ричард, к своему удивлению, в тусклом свете единственной свечи увидел спящего человека. Наверное, измученный паж свалился, не чуя под собой ног. На мальчике были бриджи и плащ с капюшоном, в одной руке он сжимал ружье, другой придерживал Барона Филмора. «Откуда здесь Барон Филмор?» – насторожился Ричард.

Приветствуя его, обезьянка оскалила зубы и заверещала.

– Ну здравствуй… здравствуй, Барон.

Обезьянка по руке взобралась Ричарду на плечо. Обхватив его за шею маленькими волосатыми лапками с черными пальцами, она стала что-то лопотать графу прямо в ухо. Впервые за этот день Ричард громко рассмеялся.

Спящий человек зашевелился, капюшон упал, и каскад каштановых волос рассыпался по плечам.

– Тэсс! Боже праведный, глазам своим не верю! Вот это сюрприз! Но вообще-то я допускал, что ты можешь прийти.

Любовь с новой силой вспыхнула в груди графа, тотчас забывшего про усталость. Бросив обезьянку, он крепко прижал жену к груди.

– Тебя нельзя здесь оставаться. Ты же все понимаешь. Немедленно уходи.

– Никуда я не пойду, – заявила Тэсс, переводя взгляд с мужа на ружье.

– Я подумала, оно может тебе пригодиться. Ты подарил мне его, и я могу распоряжаться им по своему усмотрению, правда? Если понадобится, я буду стрелять. – Тэсс сморщила хорошенький носик. – Даже и не пытайся переубедить меня.

– Хорошо, не буду, – уступил Ричард, целуя ее. Но стоило ему только закрыть глаза, как перед глазами встали жуткие образы убитых. Посмотрев Тэсс в глаза, он со стоном крепко прижал ее к груди, как бы защищая от самой смерти. Ричард был готов уничтожить любого, кто посмеет поднять на нее руку. – О Тэсс, как ужасна вся эта бойня…

В те времена редко случалось, чтобы рыцари выходили на битву на открытой местности. Конфликты разрешались осадой замка или города, стены которых таранили или взрывали. Иногда просто ждали, когда у жителей осажденного города закончится пища и вода. Последняя подобная битва состоялась под Уэлшэм много лет тому назад.

– Тэсс, какие у нас потери, сколько раненых в замке?

– Двое скончались в замке, одного уже привезли мертвым. Пятеро должны поправиться.

– И еще пятеро погибли на поле битвы. Мой паж попал под копыта лошади и скончался на месте. Перкинс не может себе простить, что не углядел за ним, – печально вздохнул Ричард. – Я потерял пятерых, но у Киркингама, думаю, потери больше. Я надеялся на скорую победу… О Тэсс, вправе ли я жертвовать жизнью своих воинов из-за клочка земли?

– И ты еще спрашиваешь? – возмутилась Тэсс. – Что же тогда говорить о грядущем нападении Генриха на Францию, куда ты собираешься отправить свое войско?

Ричард качал головой.

– Я до сих пор не могу забыть предсмертных слов сэра Джона. Будет ли мне прощение от Всевышнего за пролитую на Мэрли-Вэйл кровь? Будет ли моя победа утешением матерям, сестрам, женам погибших?

Тэсс схватила его за руки.

– Слушай меня, Ричард Эвери. Борьба с жадным епископом – дело правое. Вспомни, сколько грязных дел совершили священники, прикрываясь именем Бога! Неужели ты уступишь Киркингаму землю, за которую проливали кровь твои предки? Ричард, впервые после смерти моего отца у меня появилась цель – уничтожить хотя бы одного, причастного к казни графа Хаддингтона! – Ричард слушал, не перебивая, и в душе был согласен с нею. – Прочь все сомнения, иди без оглядки к своей цели! Я буду рядом с тобой и, если потребуется, погибну вместе с тобой в этой борьбе. Наши отцы гордились бы тобой. Ты сражаешься за то, что они сложили головы. – Глядя ему в глаза, Тэсс прикоснулась к его колючей щеке. – Ричард, в твоих глазах я вижу жгучую ненависть к врагу. Все мы когда-нибудь умрем. Вопрос в другом: умрем ли мы в борьбе за справедливость или будем трусливо выполнять волю врагов наших отцов?

Вместо ответа Ричард поцеловал ей руку. Ее слова вдохновляли его на битву, он никогда не чувствовал себя таким решительным, как в присутствии этой женщины.

– Тэсс, я благодарю Бога за то, что ты есть у меня.

Он поцеловал ее, и в этом поцелуе выражалось его полное согласие с ней. Потом перед глазами вновь всплыли образы погибших; Ричард со стоном схватился за голову.

– Мне нужно решить, продолжать ли завтра наступление или выждать. Может быть, удастся найти маневр, который позволит нам сократить потери.

– Вперед, Ричард, и только вперед. Правда на твоей стороне.

Он обнял ее плечи.

– Я так и сделаю. Только мне хотелось услышать это от тебя. В случае, если…

– Если что, милорд?

Если я погибну и ты останешься одна с моим ребенком во чреве, – подумал Ричард. Он не хотел продолжать эту болезненную для нее тему.

– Ничего, Тэсс, ложись поспи.

Они лежали, обнявшись, на узкой кровати. Тэсс быстро заснула, а Ричард все думал о предстоящем сражении. Он понимал, что завтрашний день будет решающим. Если в этот день он не одолеет врага, то можно считать дело проигранным, Тэсс назовет его предателем. Ричард очень хорошо знал короля: гонец монарха с посланием должен уже быть в пути. «Конечно, мне предложат сделку, которая меня вполне удовлетворит», – подумал Ричард. Он понимал, что, приняв условия короля, он вынужден будет сложить оружие. Этим он растопчет искренние надежды Тэсс. Ричард страдал, понимая, что предательство убьет их любовь и его самого.

Эта ночь для них обоих оказалась беспокойной. Тэсс стонала от кошмаров. Ей снилось, что осколком пушечного ядра Ричарду чуть не оторвало ногу. Во сне она всхлипывала, ее сердце разрывалось от страданий.

Ричарду привиделось, что его тяжело ранило и на помощь прилетел ангел с лицом Тэсс.

Ричард спал в полном снаряжении. Перед рассветом Перкинс помог ему надеть кольчугу, и граф быстро сел на коня. Как только на горизонте появилось солнце, жестокая битва возобновилась. Трели птиц заглушались ударами мечей, ржанием лошадей и пронзительными криками раненых.

Прошло немного времени, а в лагерь принесли новых раненых. Одному несчастному пуля попала в живот. Вскоре он скончался.

К полудню в лагерь прибыл посланник маркиза Долтона.

– Вы графиня Истербай? – мрачно спросил гонец.

– Да, – ответила Тэсс, предчувствуя недоброе. – Вам, очевидно, нужен мой муж?

– Графу Истербаю следует поспешить в Кадмонский замок. Маркиз Долтон ждет его там с посланием от короля.

Маркиз Долтон… он. Некогда он принес Тэсс дурную весть о ее помолвке с Ричардом.

– Мой муж на поле битвы, маркизу придется подождать. Он может со всеми удобствами расположиться в нашем замке.

– Маркиз Долтон велел передать, что приехал по очень срочному делу. Послание короля имеет прямое отношение к войне против епископа Киркингама. Если граф Истербай откажется исполнить приказ, его будут судить за измену королю Генриху.

– Измена? – Тэсс посмотрела на гонца как на сумасшедшего, – Ричард борется за правое дело, здесь нет никакой измены.

Тэсс испугалась за Ричарда. Опасно было бросать вызов королю. Сама бы она сделала это не задумываясь. Но она была не вправе решать за него такой важный вопрос Ей оставалось только догадываться, что предпримет Ричард, узнав о воле короля.

Тэсс схватила за руку пробегавшего мимо пажа:

– Проводи гонца к графу. Пусть он скажет лорду Ричарду, чтобы он скорее шел в замок. Привезли послание от короля.

– Слушаюсь, миледи, – сказал паж, низко кланяясь, и бросился к лошади.

Тэсс было о чем поразмыслить. Положение становилось весьма затруднительным. Тэсс чувствовала, что, как бы сильно они с Ричардом ни любили друг друга, он все равно не послушает ее, когда зайдет разговор о его отношениях с королем. Мысль о том, что ее муж, несмотря ни на что, всем сердцем предан королю, не давала ей покоя. Ричард Эвери, как и сэр Джон, не успокоится, пока не залижет эту старую рану, с горечью думала Тэсс.

23

С силой толкнув тяжелую дубовую дверь, Ричард стремительно ворвался в Большой зал Кадмонского замка и направился в центр, где Тэсс с важным посетителем сидели у камина.

– За каким чертом ты приехал, Долтон! – не останавливаясь, прогремел Ричард.

Ворвавшийся сквозь открытую дверь ветер всколыхнул висящие на стенах знамена.

– Ричард, – сказала Тэсс, поднимаясь со стула, – господин маркиз принес тебе послание от короля.

– Говори, и побыстрее, – зарычал Ричард, наклоняясь над Долтоном. В глазах графа бушевала ярость. – У меня сейчас воины гибнут на поле битвы!

Тэсс протянула мужу чарку эля; Ричард приник потрескавшимися губами к пенистому напитку.

– Эта битва как раз и послужила причиной моего приезда, лорд Ричард, – ответил Долтон. – Как ты осмелился так разгневать короля? Это что – вызов? – На лице у Долтона от злости появились красные пятна. Он вскочил со стула.

Ричард с презрением посмотрел на королевского прихвостня.

– Истербай, ты хоть понимаешь, что сейчас не время заниматься междуусобными войнами? Тебе известно, что у Генриха на счету каждый воин для похода на Францию? Он уже дал приказ переправлять войска через Ла-Манш. Тебе что, королевский указ – не закон? Ты поэтому передал монарху через Бофора сообщение о своей войне с Киркингамом?

– Да иди ты к черту, Долтон, и Генриха возьми с собой! Пусть я уложу в этой битве еще несколько воинов, но одержу победу!

Долтон выпучил глаза.

– Истербай, я не передам твои слова королю. Узнав об этом, он тебя точно повесит.

– Нет, Долтон, расскажи ему все. Пусть он знает, что моя измена лишь в том, что я хочу вернуть земли моих предков. Расскажи ему, что я хочу привлечь епископа к ответственности за кражу, за которую ему бы давно пора понести наказание. Скажи моему королю, что я очень ждал дня его коронации в надежде, что он, взойдя на трон, исправит ошибки своего отца. Я ждал целых два года. Скажи ему, что я наконец решил восстановить справедливость сам. А после того, как меня повесят, скажи королю, что я все же любил его!

Ричард горящими гневом глазами взглянул на Тэсс. Ее лицо, как зеркало, отражало его собственную ярость. Как он любил эту женщину!

– Опомнись, – сказал Долтон, не сразу придя в себя. – Может, ты и прав, Истербай. Но это не оправдывает твоего дерзкого поведения по отношению к церкви. Опомнись, стольких еретиков уже сожгли на костре! Разве ты не знаешь, как Генрих чтит духовенство? – Долтон посмотрел на Тэсс, надеясь, что она поддержит его. – Я сожалею, миледи, что уговаривал вас согласиться на этот брак. Я не узнаю в лорде Ричарде былого достопочтенного дворянина. Но не бойтесь, вас не повесят за проделки вашего мужа.

Ричард опустился на стул. Тэсс положила руку ему на плечо. Одно лишь присутствие этой женщины согревало ему душу.

– Ну что ж, Долтон, терять мне нечего, виселицы мне все равно не миновать. Остается одно – продолжить битву. И, если мне повезет, я собственноручно вспорю епископу его жирное брюхо!

– О… – протяжно выдохнул Долтон и с отвращением содрогнулся. – Ты неисправим. К несчастью, король, видимо, помня, как вместе с тобой кутил по тавернам, дал тебе, Истербай, шанс исправиться.

Нежно погладив руку Тэсс, лежавшую на его плече, Ричард слегка успокоился. Нахмурившись, он молча разглядывал свои грязные, забрызганные кровью сапоги. «Если король решил даровать мне жизнь, то можно догадаться, чего он за это потребует, – размышлял граф. – Скорее всего, мне предлагают сделку с дьяволом».

– Чего Генрих ждет от меня?

– Если ты немедленно прекратишь битву, король милостиво простит тебя. Нужно без промедления отправить войско в Саутгемптон, чтобы подготовиться к походу на Францию.

Ричард с неприязнью посмотрел на богато одетого дворянина.

– Нет, Долтон. Думаю, что я должен довести войну до конца.

– Я еще не все сказал, – с раздражением продолжил Долтон. – Милостивый король не только простит твою наглость, но и ручается, что епископ Киркингам вернет тебе твой драгоценный Мэрли-Вэйл.

Ричард сузил глаза, недоверчиво глядя на Долтона.

– Вернет?

– Ты не ослышался. Ты получишь то, чего так долго ждал. Ради того, чтобы спасти голову своего старого друга, король решился навлечь на себя гнев церкви.

У Ричарда кровь прихлынула к вискам.

– Как я понял, Долтон, от меня требуется прекратить войну и отправить войско к королю, – спросил он, заранее зная, что это не так.

Долтон, разглядывая свои ухоженные ногти, с раздражением сжал губы, затем откашлялся и посмотрел на Ричарда ничего не выражающим взглядом.

– Это не все…

– Что еще? – Долтон украдкой взглянул на Тэсс. – Может, леди Тэсс позаботится о размещении моей свиты в замке? Ричард, нам надо поговорить наедине.

– Нет, Долтон, она останется. – Ричард знал, о чем будет говорить маркиз. Но граф и сам не хотел ставить Тэсс перед этим суровым фактом, скрыть который было невозможно.

– Да, конечно, – сказала Тэсс. – Пойду посмотрю, как там раненые. Ричард, ты мне потом обо всем расскажешь. – Бросив на Долтона презрительный взгляд, она удалилась.

Как только дверь закрылась, Ричард повернулся к Долтону.

– Говори. Я слушаю. Чего еще хочет Генрих? Я вообще-то догадываюсь, что ему надо, но хочу услышать об этом от тебя.

– Я не хотел говорить в присутствии твоей жены. Ведь ее отец был лоллардом и умер смертью лолларда. Генрих требует передать ему еретиков, заточенных у тебя в башне, – леди Гертруду, сэра Эндрю Уортона и сэра Гарольда Мортимера.

– Передать их королю?

– Да, их отвезут в Лондон, затем сожгут на костре. Ну как, договорились?

24

В эту ночь они предались любви.

Их страсть венчала напряженный прошедший день, казалось, под ними рухнет кровать. Тэсс приглушенно стонала, обняв мужа ногами за бедра. Она все еще не знала, что предложил Ричарду маркиз Долтон и пришли ли они к согласию. Было известно лишь то, что битву на время прекратили.

После того как она ушла из Большого зала, Ричард недолго оставался там с маркизом. Спешно прервав беседу, он отправил гонца на поле битвы с приказом остановить сражение до особого распоряжения. Командующие войском поспешили в замок, где Ричард более часа беседовал с ними. Когда Тэсс наконец его увидела, ей показалось, что граф постарел лет на десять. Тэсс тогда спросила его, чем окончился разговор с Долтоном и зачем рыцари собрались на совещание. Ричард ничего не ответил. Тэсс не узнавала своего мужа: он вел себя с ней как чужой.

Сейчас же он яростно искал забвения в любви. Он сумел разжечь в ней негасимое пламя, которое лишь слегка укрощалось его поцелуями. Она изгибалась под его мускулистым телом, не в силах насытиться ласками. Тэсс знала, что Ричард будет молчать, пока не найдет нужных слов. А пока он отдаст ей только свое тело.

Жизненные невзгоды лишь обостряли желание Ричарда заняться любовью. Для него это было островом в океане лжи и зла, где он мог укрыться. Только в объятиях Тэсс он чувствовал себя свободным. Без нее злая обыденность душила его, совесть не давала покоя. Впервые за весь этот изнурительный день, после приезда Долтона, он почувствовал покой, прижавшись к телу жены. Проходили часы, но Ричард не замедлял своего неистового ритма. Наконец, обессиленный, он замер на ней, зарывшись лицом в подушку.

– Обними меня, только обними, – бормотал он, не в силах шевельнуться.

Тэсс крепко обняла его и стала шептать на ухо нежные слова. Ее тихий голос успокаивал. Ричарду хотелось плакать, но он не мог. Он решил, что больше ни с кем не будет делиться той болью, которая разрывала ему сердце. «Я не достоин сожаления, – мрачно думал граф, – в какого же дьявола я превратился!»

Две свечки из трех зажженных уже погасли. В полумраке Ричард сел на край кровати. Непослушные волосы падали на лоб, и он то и дело забрасывал их за ухо. В раздумье он скользил рукой по телу Тэсс, от одной груди к другой, вниз по животу и обратно.

– Как бы я хотел уйти далеко-далеко от всей этой суеты и взять с собой только тебя, Тэсс, – мечтательно произнес он. – Мы без конца занимались бы любовью, прерываясь лишь для еды – чтобы поддержать силы.

Тэсс изогнулась на кровати, как кошка.

– Да, Ричард, не будем ни о чем думать. Сейчас есть только ты и я.

– Когда я с тобой, мне кажется, в моих силах покорить весь мир. Ты даешь мне веру, которую я давно потерял.

– Веру?

Ричард пожал плечами.

– Просто я стал серьезно задумываться над добром и злом.

– Смотри, как бы я не возомнила, что у меня есть ключи от рая.

– В какой-то степени они у тебя есть. Покинь ты меня, приговори к одиночеству – и я уже в аду.

Он опять лег рядом с ней и обнял за талию.

– Тэсс, как бы я ни хотел отвлечься от мрачных тем, но об этом придется говорить. Я бы продолжал заниматься любовью, если бы не Долтон с этим королевским посланием.

– Ну, скажем, в любви ты своего не упустил, тебе хватило времени, – дерзко сказала Тэсс, однако голос ее срывался от волнения.

– Я не знаю, с чего начать.

– С начала.

– То, что король вернет мне Мэрли-Вэйл в обмен на войско для похода на Францию, ты уже слышала. Но Генриху этого недостаточно.

Тэсс нахмурилась, предчувствуя по его тону недоброе.

– Что еще?

– Я должен отдать ему лоллардов.

– Ричард, ты ведь отказался, правда? – воскликнула взволнованная Тэсс.

Не получив от него ответа, она пришла в ужас. «Хватит ли у меня сил пережить весь этот кошмар?» – в смятении думала Тэсс. Мысль о том, что Ричард хочет передать Гертруду королю, почти парализовала ее.

– Это значит, Гертруда…

– Да, ее, сэра Эндрю Уортона и сэра Гарольда Мортимера.

Тэсс вспомнила, что Гертруда предупреждала ее, что все случится именно так. «Но я слишком была ослеплена любовью, чтобы прислушаться к ней», – с горечью подумала Тэсс.

В неверном свете свечи Тэсс пристально вглядывалась в черты лица Ричарда. Его синие глаза были холодны, на загорелом лице в углах глаз светлыми полосками пролегли небольшие морщинки. Нервно схватив догорающую свечу со стола, она поднесла ее к его неподвижному лицу.

– Ты принял условия короля?

– Нет, не принял, но и не отказался. – Тэсс в ярости задула мерцающий огонь свечи, не желая более видеть его лицо. К тому же ей не хотелось, чтобы Ричард видел ее ужас. Дым от потухшей свечи щипал глаза, Тэсс морщилась, моргала.

– Ричард, ты принял не то решение.

Он сидел, скрестив ноги, так же, как и Тэсс, их голые колени соприкасались.

– Я знаю.

– Если ты как следует подумаешь, ты не сможешь этого сделать.

– Смогу. – Он посмотрел на Тэсс ледяным взглядом. Перед ней был чужой человек. Казалось странным, что они только что занимались любовью. Она схватила его за руку.

– О Ричард. Я… я так люблю тебя. Ты знаешь это?

– Да – хрипло прошептал он. – И я тебя тоже.

– Ты любишь меня, милый, любишь?

– Да.

– Если ты сделаешь это… Ты понимаешь, что будет?

– О, любовь моя, – простонал Ричард, хватаясь за голову.

– Ричард, не отворачивайся, посмотри мне в глаза, скажи, что ты не сделаешь этого.

Он злобно уставился в угол спальни.

– Да ответь же наконец! – закричала Тэсс. Он продолжал молчать, и Тэсс решила больше не унижаться. – Чего ждут от тебя рыцари? – жестко спросила она.

– Конечно, чтобы я принял условия короля. Я не могу их за это осуждать, – чуть слышно произнес Ричард. – Если король отдает мне Мэрли-Вэйл, пропадает необходимость воевать. В любом случае мне остается только подчиниться приказу. Генрих все равно бы потребовал выдать ему лоллардов, это всего лишь вопрос времени. Воины явно предпочтут воевать с Генрихом во Франции, им выгоднее грабить французские деревни, чем вести благородную борьбу здесь, в Англии.

– Значит, решение принято. Я правильно тебя поняла? – сквозь зубы процедила Тэсс.

– Все не так. Я только сказал о настроениях моих рыцарей.

В спальне становилось холодно. Дрожа то ли от холода, то ли от волнения, Тэсс закуталась в одеяло.

– Но как только лолларды окажутся в руках Генриха, их казнят.

– Я знаю.

– Точно так же, как моего отца.

– Да.

– Как же ты можешь принимать такие условия?

– Из-за Мэрли-Вэйл, – ответил Ричард. – Я всю жизнь ждал, когда смогу вернуть эту землю. И сейчас, когда мне ее подносят на блюдечке, я что, должен с презрением отказаться?

– Это блюдечко забрызгано кровью. Зачем человеку весь мир, если потеряна душа?

– Я не душу теряю, а вновь обретаю друга.

– Это Генрих-то друг? – язвительно спросила Тэсс. – Ричард, одумайся, король не может быть другом. Он будет ласковым с тобой, пока ты ему нужен. Ричард, дружба и политика – несовместимы. Вот увидишь, когда закончится война во Франции, он уже не будет с тобой так дружелюбен, и ты останешься один на один со своей совестью. Ради Бога, вспомни своего отца, как бы он поступил в такой ситуации?

– Не трогай его, Тэсс, он умер.

– Но его дух жив, потому что он жил честно, – со страстью сказала Тэсс. Она боролась за свою любовь. Неужели Ричард не понимает, чем рискует? – Милый, я понимаю, что слишком многого требую от тебя. Но я это делаю не просто так.

– Понимаю. Ты так сильно любишь Гертруду?

– Да, я люблю Гертруду, но не так сильно, как тебя! Как мне объяснить тебе, Ричард? Я верю, что в душе ты не хочешь посылать лоллардов на смерть. Тебя же самого потом замучает совесть.

– О Боже, пощади!

– Хорошо, забирай Мэрли-Вэйл, принимай условия короля. И если у тебя не хватает мужества отказаться передать лоллардов Генриху, то устрой им хотя бы побег. Потом попросишь у короля прощения, скажешь – не досмотрел.

– Тэсс, ты понимаешь, что говоришь чепуху? – Ричард резко встал и начал одеваться. – Как ты можешь говорить за людей, которые должны сложить головы в бесполезной войне? Сколько уже воинов погибло?

– Восемь, – выдавила Тэсс сквозь зубы.

– Сколькими ты еще хочешь пожертвовать за землю, которую мне Генрих считай что вернул? Сколько тебе надо? Еще восемь? Восемнадцать? Может, восемьдесят?

– Нисколько! – Смерть, смерть… почему в этой жизни всякая борьба требует таких больших жертв?

– Тогда тебе лучше не убеждать меня возобновлять войну против епископа, война не бывает без смертей!

– Ричард! – крикнула Тэсс, когда он пошел к двери. Она мысленно приказала себе запомнить этот момент, когда настал конец их отношениям, когда граф стал холоден и неприступен.

– Если бы я знала, что ты на все готов, лишь бы угодить королю, меня бы до восхода солнца уже не было в этом замке. Да, я люблю тебя так, что трудно представить, но я не могу жить с человеком, продавшим душу. Только продажный человек может отдать праведных людей в руки палачей.

У Ричарда нервно дергались желваки на скулах, когда он тихо закрыл за собой дверь. Тэсс, содрогаясь, как в ознобе, осталась наедине со своими мыслями.

Ричард нашел отца Джеймса перед алтарем. Он стоял на коленях спиной к графу. Ричарду казалось, будто священник ждет его прихода в любой день и в любой час.

Старик молился, глядя вверх на распятие.

– «Пронеси мимо меня эту чашу», – однажды сказал Иисус. Я думаю, ты будешь молиться о том же.

Отцу Джеймсу даже не надо было оглядываться, чтобы узнать, кто и зачем пришел. Ричард улыбнулся, хотя ему было не до веселья. У него было чувство, будто все происходящее он наблюдает со стороны, стоя на краю пропасти.

Ричард проследовал по проходу между скамьями, глядя на свечи, зажженные перед статуей девы Марии в правом углу. Дойдя до алтаря, он встал на колени рядом со священником.

– Как вы узнали, что мне предстоит испить горькую чашу?

– Час назад я слушал исповедь человека, который очень интересуется твоим решением. – Старик полуслепыми глазами оценивающе посмотрел на Ричарда. – Ты уже принял решение?

– Я не хочу больше жертвовать своими воинами. Войну я закончу и отправлю войско Генриху.

– Очень хорошо, ты поступаешь правильно. – Ричарду становилось больно стоять на коленях на мраморном полу. – Но я должен послать лоллардов на смерть. Тэсс отвернется от меня, если я это сделаю. Господи, как я хотел получить обратно эту землю! А сейчас меня это вовсе не радует. Любовь Тэсс оказалась мне дороже всех моих владений, до последнего замка и двора.

– Да, ты взрослеешь, мой мальчик, такие мысли приходят с годами, – медленно произнес старик скрипучим голосом. – Любовь – это величайший дар Божий, который важнее всех земель и замков. Но, – тут он поднял кверху палец с узловатыми суставами. – Но… не важнее самой жизни. – Костлявой рукой старик схватил Ричарда за плечо. Его лицо выражало неколебимую веру. – Нет большей потери, чем жизнь молодого воина, погибшего в бессмысленной войне. Зачем посылать воинов на смерть, когда тебе согласны вернуть Мэрли-Вэйл?

– А как же быть с лоллардами? Разве справедливо сжигать людей только за то, что их убеждения не совпадают с церковными?

– Я допускаю, сын мой, что лолларды искренни в своих убеждениях. По этой самой причине они и опасны для церкви. Они хотят реформ, которых давно ждет народ. Несомненно, когда-нибудь этот день наступит. Но сегодняшним реформаторам не дождаться его, они приговорили себя мятежом в Элсаме. Не рискуй своей головой, спасая еретиков. Их участь решена. – Священник очень просто произнес эти страшные слова.

– Вы считаете, что я должен принять условия короля. Но я все же пришел не за этим советом. Я ожидал, что вы встанете на защиту Тэсс. В ее убеждениях я не сомневаюсь, конечно, она права.

– Тэсс – очень милая девушка.

– Отец Джеймс, если бы вы только знали, как она благородна, как яростно борется за справедливость, – ее же можно назвать святой. У меня сердце кровью обливается при мысли, что она разочаруется во мне.

Ричард не смог выразить словами ту боль, которая разрывала ему сердце. Ведь Тэсс сказала ясно, что, если он пошлет лоллардов на смерть, их любовь умрет.

– Ричард, твой отец исповедовался у меня в течение тридцати лет. Он очень любил твою мать, но никогда не слушал своего сердца, когда дела касались государства. Я думаю, ты будешь страдать больше, если пошлешь воинов на бессмысленную смерть, чтобы угодить леди. Будь твой отец жив, он посоветовал бы тебе думать головой, а не сердцем.

– Святой отец, дело не только в моей жене и моем сердце. Меня мучает совесть. Я никогда не забуду, как кричала Тэсс, когда ее отца сжигали на костре. А однажды Генрих сам сжег несчастного лолларда и заставил меня смотреть на эту кошмарную сцену.

Ричард заскрежетал зубами. Перед его глазами вновь всплыл обезображенный труп с обугленной кожей, сквозь трещины которой краснела плоть.

– Генрих приказал воинам затолкать несчастного еретика в бочку с хворостом и развести огонь. Через некоторое время Генрих вытащил умирающего мученика, чтобы узнать, не раскаивается ли тот. Но еретик не отказался от своих убеждений, и Генрих приказал затолкать его обратно. Я помню, как меня тогда тошнило, да и сейчас тошнит.

– Генрих твердо идет своим курсом.

– Да, короля зовут героем за его решительность. Но справедлив ли он? Могу ли я отдать в его руки леди Гертруду? Ведь она ничего не замышляла против него. Она имела несчастье отрицать догматы церкви, которой я тоже бросил вызов, начав войну с Киркингамом.

– Ричард, у тебя нет выбора. Ради своего отца, ради своей земли смирись.

Ричард вскипел от ярости. «Неужели я говорю с глухим?» – подумал он.

– Святой отец, разве вы не слышите, что я говорю о совести? – рявкнул граф. – Или вас этот вопрос вовсе не беспокоит?

Глядя на полуслепого старика, Ричард уже пожалел, что не сдержался. Похоже, Джеймс не способен был понять, с годами его рассудок одряхлел, как и его тело. На него нельзя было даже сердиться.

– Простите, отец. Я думаю, что эти вопросы мне придется решать самому. Благодарю вас за советы.

Ричард резко встал и вышел. Одиночество сковало его с небывалой дотоле силой. Доведенный до отчаяния, он не мог справиться с яростью, которая испепеляла ему сердце. Граф шел под звездным небом, глубоко вдыхая прохладный воздух. Оставшись один на один со своими мыслями, он старался хоть как-то успокоиться. Перед ним возник образ Тэсс: ее добрые карие глаза, всегда выражающие сочувствие, ее алые губы, к которым всегда хотелось прильнуть поцелуем, ее стройное тело, отвечающее страстными порывами на его любовь. Затем он вспомнил свой Мэрли-Вэйл – обширные зеленые поля с лоскутками пашень, волов, тянущих плуг, терпкий запах перегноя и сладковатый аромат боярышника и цвета дикой вишни в теплом весеннем воздухе. Ричард вспомнил, как, будучи ребенком, шел за руку с отцом по вспаханной земле. Его отец гордо шагал по своей земле.

– Ричард, когда я умру, все это останется тебе. Это земля, за которую сражались твои деды и прадеды, она полита их кровью. – Отец опустился на колени, с любовью взял горсть земли и торжественно посмотрел сыну в глаза. – Придет время, и эта земля перейдет по наследству к твоим детям. Это очень большой дар. Женщина дает человеку жизнь, а мужчина может дать только землю. – Он разминал пальцами черный комок. – Не позволь врагу отобрать это сокровище, береги ее.

Эти слова прочно засели у Ричарда в памяти, как Десять Заповедей, выбитых на каменной плите. То, что завещал отец в тот весенний день, было для него свято. И когда, вскоре после смерти отца, эту землю хищно вырвали из молодых и слишком слабых рук Ричарда, жизнь для него потеряла смысл.

Но после того как он встретил Тэсс, все изменилось. Ее сильный, целеустремленный характер помог его заблудшей душе обрести покой, которого Ричард не мог и представить без своей земли.

Ричарда сковывало чувство неудовлетворенности, он не мог найти правильного решения. Король распорядился вернуть графу его землю, и надо было прекратить войну с негодяем епископом. Мэрли-Вэйл законно вернется к Истербаю. Конечно, было бы глупо продолжать войну и потерять в этой битве голову, оставив обагренную кровью землю своим детям. «Да у меня и детей еще нет», – подумал Ричард; а может быть, Тэсс уже беременна.

Глубоко задумавшись, граф даже не заметил, как подошел к той части замка, где располагалось его войско. Ричард взялся за холодную дверную ручку. Войдя в помещение, он увидел раненых, за которыми присматривал лекарь. Дюжина перевязанных воинов лежала на койках. Эдит, Маргарэт и Роза, видимо, ушли спать. Утомленный лекарь мыл руки над тазиком в углу.