Текст книги "Операции английского флота в первую мировую войну"
Автор книги: Джулиан Корбетт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 32 страниц)
Лучшие гарвичские подводные лодки получили приказание следовать на охрану новой базы, но лодки эмского дозора оказались там еще раньше, и одна из них, E-9(капитан-лейтенант Хортон), 6 октября потопила неприятельский миноносец S-116.
Проход транспортов узким, стесняющим всякое уклонение от курса каналом до вечера 6 октября происходил без инцидентов.
Пароходы шли «пачками», и в каждой «пачке» один от другого на 10-минутном расстоянии. Лодки, несомненно, поблизости были, так как один из конвойных миноносцев Mohawkбыл, хотя и безуспешно, атакован.
Через место атаки в течение полутора часов прошло семь транспортов; они подвергались немалому риску.
Утром 7 октября вся VII дивизия благополучно переправилась через Канал.
Только безупречная организация всего дела перевозки, бдительность конвоя и та быстрота, с которой флот приспособился к требованиям момента, обеспечили удачное осуществление этой срочной перевозки.
Конвоирование транспортов с кавалерией усложнилось: выяснилась непригодность Зебрюгге в качестве места для высадки и базирования конницы, и ее потребовалось отправить в Остенде, а в довершение осложнений французы просили миноносцы для охраны их базы в Дюнкерке. Для выполнения этой новой задачи и одновременного конвоирования транспортов с кавалерией миноносцев не хватало. Пришлось поставить транспорты в Данс, пока не будет найден способ выйти из положения.
В конце концов, выделив восемь миноносцев из Гарвича, отправили транспорты по новому пути (через охраняемый Дюнкеркский район, а оттуда вдоль берега), причем вся эта трудная и опасная операция прошла благополучно. Затруднения с перевозкой морем закончились, но начались проблемы с переброской войск в нужные пункты.
Местное военное начальство в Остенде настаивало, чтобы начальник VII дивизии генерал-майор Каппер немедленно отправлялся со своей дивизией в Антверпен, но, поскольку имелись сведения, что неприятель пытается перейти Шельду ниже Рента, он не мог на это согласиться. Считаясь с предостережением лорда Китченера и начальника штаба, дабы не оказаться запертым в крепости, он решил расквартировать свою дивизию в окрестностях Брюгге и ждать выяснения обстановки.
Генерал-лейтенант сэр Генри Раулинсон, прибывший на автомобиле с реки Эн для принятия общего командования, одобрил решение начальника VII дивизии и расквартировал свой штаб там же. К этому времени первоначально намеченный план операции, имевший целью заставить немцев снять осаду Антверпена, был, собственно говоря, уже оставлен.
Ввиду сложившейся в Бельгии обстановки генералы Жоффр и Френч на совместном совещании пришли к решению, что лучшим средством спасти Антверпен является крупная, по возможности немедленная, обходная операция на правом немецком фланге в районе Лилля, и сконцентрировали свои главные усилия на выполнении этой операции. Во исполнение принятого решения Жоффр приказал направить бригаду морских стрелков для совместных действий с нашей морской бригадой, предполагая, что Антверпен сможет продержаться нужное время. Территориальную дивизию он отправил в Поперинге (к западу от Ипра) и сделал распоряжение о высылке из Парижа в Шербур второй территориальной дивизии для погрузки ее там на транспорты и доставки в Дюнкерк.
К несчастью, эти распоряжения из-за случайной ошибки не были сообщены ни генералу Френчу, ни нашему военному министерству. Генерал Раулинсон, оставаясь в неведении о нарушении плана, на котором основывалась порученная ему операция, не знал, что ему делать. Ясно было только одно – провести операцию так, как она намечалась, теперь невозможно.
Все силы генерала Раулинсона составляла VII дивизия – кавалерия не прибыла, наша морская дивизия, по-видимому, была заперта в Антверпене, ни о французских морских стрелках, ни о территориальной дивизии ничего не было слышно.
Положение в Антверпене оставалось туманным, но имелись вполне определенные сведения, что значительные силы неприятельской кавалерии сосредоточиваются у Лилля якобы с целью обойти левый фланг французов. Вечером 6 октября сообщение Лилля с Дюнкерком было прервано.
Тем временем в Антверпене после потери линии реки Нет и вследствие усиливающейся угрозы путям отступления полевой бельгийской армии решили, что наступило время ее выводить, дабы не лишить ее возможности действовать совместно со стягиваемыми на помощь силами. Генерал Раулинсон поехал в Антверпен для переговоров с бельгийским Генеральным штабом, и днем 6 октября состоялось совещание, на котором присутствовал также первый лорд Черчилль. На этом совещании было решено немедленно отвести войска за линию внутренних фортов, так как неприятель с занятого им пространства уже мог обстреливать город. Кроме того, войска и физически, и морально были слишком измучены.
Генерал Парис со своей бригадой и переданными ему бельгийскими частями должен был удерживать интервалы между фортами по мере возможности, пока город мог еще противостоять бомбардировке. Вся остальная полевая армия отступила на другой берег Шельды, где, окопавшись, стала лагерем в поле. Оттуда ей было бы удобнее принять участие в совместной операции с прибывающими на помощь с запада силами. Возможность такой помощи еще не исключалась: генерал Раулинсон должен был организовать ее в Генте и Брюгге. Бельгийское правительство переезжало в Остенде.
Три из оставшихся четырех дивизий полевой армии должны были ночью перейти реку под прикрытием сил генерала Париса, который немедленно приказал своим частям отойти и занять окопы в интервалах между фортами. На фортах оставался бельгийский гарнизон. I морская бригада заняла позицию на левом фланге в таком порядке: батальон Drake– между фортами № 4 и 5, батальон Collingwood– между фортами № 4 и 3, батальон Hawke– между фортами № 3 и 2 (крайним слева) и батальон Benbow– в резерве. II бригада продолжала линию от форта № 5 до форта № 7. Один батальон бригады морской пехоты занял интервал между № 7 и 8, а остальные батальоны морских пехотинцев стояли в резерве у замка Вейсдонк.
Здесь также окопы оказались неудовлетворительными, и весь день и ночь продолжались сложные работы по их оборудованию при помощи наших саперов и небольшого числа бельгийских войск. I бригада настолько успела улучшить свои окопы, что была вполне способна обороняться.
В течение 7 октября, пока продолжались работы, все было сравнительно тихо, но ночью начался интенсивный обстрел города.
Тем не менее особенного беспокойства он не вызывал: как губернатор, так и большинство гражданского населения уже оставили город. Утром 8 октября немцы открыли сильнейший артиллерийский огонь по окопам морской дивизии и одновременно начали мощную атаку на форты № 1 и 2.
Генерал Парис, еще ранее пришедший к заключению о невозможности для его измученных и плохо обученных частей держаться, телефонировал в 7.05 в Брюгге генералу Раулинсону и сообщил, что он в течение дня вынужден будет отступить.
Атаки явно угрожали левому флангу морской дивизии, что крайне беспокоило генерала Париса и вызвало соответствующие с его стороны распоряжения. К сожалению, прошло немало долгих часов, пока его приказания достигли назначения. Спешность организации всего дела не дала возможности наладить должным образом штабную службу – поддерживать связь было крайне трудно.
В 14.30 бельгийцы оставили форт № 4. Не получив никаких новых приказаний, I морская бригада выбила немцев из форта № 4 при поддержке роты резерва. Другая рота резерва, поддержав бельгийцев на фортах № 3 и 2, помогла удержать эти форты. I бригада и не помышляла об отступлении. Около 16 часов к ней на поддержку подошел целый батальон морской пехоты. Однако действия бригады не соответствовали обстановке.
Еще рано утром вследствие ошибочного сообщения о падении северных фортов штаб (расположенный в Антверпене) решил переправить весь британский отряд и остающиеся бельгийские части ночью через Шельду для присоединения к полевой армии. Это решение начинали приводить в исполнение. Отступая, войска должны были пройти через город, переправиться через реку по двум понтонным мостам и следовать в Сент-Никлас для посадки в поезда. Соответствующее приказание штаба поступило около 17 часов, и через час II морская бригада и бригада морской пехоты уже проходили город, направляясь к переправе. Батальон Drake,стоявший на правом фланге II бригады, последовал за ними. Остальных батальонов I бригады приказание штаба не достигло, и они оставались на своих позициях до 19 часов, когда к ним прибыл офицер из штаба с приказом отступать. Согласно этому запоздалому приказанию, I бригада должна была отойти за город к железнодорожному депо под прикрытием следующей за ней II бригады.
Отступление назначили на 21 час, но даже в 22 часа (только к этому времени стало известно об уходе большей части дивизии) оно не могло начаться. Батальон Hawke,стоявший севернее всех, должен был двигаться в обход, так как ближайшая на его пути деревня обстреливалась; всем трем батальонам было опасно следовать по военной дороге, имея обнаженным правый фланг.
Общее отступление I бригады началось лишь после 22 часов через лес. Приходилось идти узкой колонной, не зная пути, руководствуясь указаниями трех офицеров, успевших днем произвести рекогносцировку. Части двигались очень медленно, люди падали от изнеможения.
Только в 1.30 ночи штаб бригады добрался до назначенного пункта у железнодорожного депо и начал на пароходе переправляться в Бурж.
К этому моменту общее положение стало совершенно критическим.
К утру 8 октября, когда пришло телефонное сообщение генерала Париса о невозможности долго обороняться, генерал Раулинсон вернулся в Брюгге, но об организации выручки Антверпена не приходилось и мечтать. Он уже знал, что бельгийская армия оставила свой лагерь и отступала дальше на запад, и сомневался, может ли он в своем положении способствовать обеспечению этого отступления. Имелись сведения о значительных силах неприятеля, двигающихся на север с целью прижать бельгийскую армию к границе Голландии; естественно, приходилось думать о спасении армии, а с нею вместе и нашей морской дивизии.
В Генте находились полторы тысячи бельгийских солдат. Генерал Раулинсон знал, что какое-то число французских морских стрелков прибыло в Дюнкерк им на помощь, но о пропавшей французской территориальной дивизии он не имел никаких сведений. Нашу VII дивизию можно было доставить в Гент к вечеру следующего дня, как и кавалерийскую, в то время высаживавшуюся в Зебрюгте, поэтому Раулинсон пришел к решению сделать отчаянную попытку сохранить пути отступления бельгийцев, если только он не получит определенного противоречащего приказа. В Англии в то время сильно сомневались в возможности успеха такой операции.
Под влиянием усиленного сосредоточения германских сил у Лилля требовалось предпринимать что-либо для защиты Дюнкерка, куда начали прибывать эшелоны французской территориальной дивизии.
Отряд королевской морской артиллерии (Royal Marine Artillery [50]50
Сформирован приказом от 22 сентября в составе четырех батарей (по 4 – 12-фунтовых орудия и 331 человек) в качестве полевой артиллерии при морской дивизии.
[Закрыть]) в составе девятисот человек с 16 полевыми орудиями только что высадился, имея распоряжение немедленно следовать в Антверпен. Это распоряжение отменили, приказав отправить в Антверпен половину отряда, а остальным оставаться для местной обороны. Оксфордским гусарам приказали оставаться на месте в полной боевой готовности.
Остенде вызывало не меньшие опасения. После получения из Антверпена сообщения генерала Париса кавалерии, высадившейся в Зебрюгге, приказали следовать туда для расквартирования; тяжелые орудия было решено оставить в Зебрюгге. Для прикрытия этого движения генерал Раулинсон решил передвинуть VII дивизию в пункт, расположенный в 4 милях от Остенде, но привести свое решение в исполнение не смог. Неприятель неожиданно развернул такие угрожающие силы, что положение всего нашего десанта становилось ненадежным; приходилось считаться с возможностью общего отступления.
В 10.45 8 октября пришло сообщение о распоряжении нашего правительства не выгружать автотранспорт и всем пароходам, доставившим десант, оставаться в портах прибытия.
В 14.30 штаб генерала Раулинсона отправился в Остенде, и через 5 минут все были извещены об этом решении правительства.
Высадка в Зебрюгге продолжалась, но транспорты не уходили, оставаясь в готовности принять войска обратно.
В конце концов Кабинет решил оставить наши войска с целью попытаться обеспечить отступление от Антверпена.
7 октября утром вся бельгийская армия, за исключением арьергарда, переправилась на западный берег Шельды, хотя неприятель форсировал реку у Шунаерде, откуда мог оперировать непосредственно на путях отступления. У Берлир наступающую колонну удалось задержать, и дальше этого пункта в течение дня она продвинуться не смогла.
Были получены донесения о появлении немцев в окрестностях Рента, но находившаяся там бельгийская бригада могла спокойно удерживать этот пункт до прихода подкреплений союзников.
Определенное приказание оставаться для защиты отхода бельгийской армии и нашей морской дивизии достигло генерала Раулинсона 8 октября в 17.45.
К этому времени стало известно об отправке по железной дороге в Гент французской морской бригады на помощь бельгийской бригаде; последний батальон французов только что отправился.
Генерал решил их поддержать, отправив две бригады VII дивизии с частью артиллерии для совместного с ними выполнения намеченного бельгийцами плана. Третья бригада нашей дивизии оставалась в резерве в Брюгге, а кавалерийскую отправили в Экло, где 9 октября расположилась бельгийская Главная Квартира.
Из-за неопытности в деле железнодорожных перевозок потребовалось много времени для исполнения этих распоряжений. 9 октября, когда перевозки были еще в полном ходу, в 9 часов поступило сообщение о прибытии морской дивизии в Селзате (позади канала Ferneuzen) и о дальнейшем ее благополучном следовании.
Пока все шло удовлетворительно: главные силы бельгийской армии подходили на линию Селзате – Гент, вдоль голландской границы, имея одну дивизию в резерве в Остенде. На этой позиции они надеялись удержаться против германского вторжения, наладив связь с протянувшимся к северу левым флангом франко-британской армии. Арьергардные части были оставлены в Локерене, Вачтебеке и Морбеке для прикрытия движения нашей морской и бельгийской дивизий. На Локерен немцы вели настойчивые атаки.
Сообщение о «благополучном» следовании морской дивизии не вполне соответствовало действительности.
II бригада, морская пехота и батальон Drakeв хорошем порядке прошли по узким улицам Антверпена до юго-западного угла города, откуда им пришлось выйти на берег реки, чтобы дойти до моста у Бурж. По обеим сторонам всего дальнейшего пути тянулась сплошная линия огня от пожаров нефтехранилищ, подожженных бельгийцами.
Невзирая на почти невыносимый жар, они благополучно добрались до моста, не разрушенного артиллерийским огнем немцев исключительно благодаря густому дыму от пожаров.
От Бурж отступление продолжалось до Беверн Вейз – пункта, лежащего на железной дороге в Брюгге, идущей через Сент-Никлас и Локерен. В Беверн Вейз произошла задержка, так как было получено донесение, что немцы выбили бельгийцев из Локерена и продвигаются к Сент-Никлас.
Спешно изменили дальнейший маршрут, решив отправить наших людей по железной дороге, идущей вдоль голландской границы. Такое решение нарушало доставку в намеченный пункт Сент-Гилс, где их должны были ожидать поезда для отправления в Остенде.
Отклонение от первоначального маршрута привело к тому, что наши эшелоны пересекли главную линию отступления бельгийской дивизии и столкнулись с ней у моста Св. Анны.
Массы скопившихся тут беженцев застопорили движение, а отсутствие соответствующих чинов штаба, ведающих делом перевозки войск, привело к полной путанице. Кое-как наши части добрались до Сент-Гилс, где смогли погрузиться в вагоны для следовании в Остенде.
На самом деле попытка немцев прорваться через Локерен не удалась, хотя временами положение становилось опасным. Как только наша кавалерийская бригада прибыла в Экло, бельгийский штаб попросил бросить ее на помощь находящемуся под угрозой пункту, но не успела бригада тронуться, как Главная Квартира бельгийцев сообщила, что опасность в этом направлении миновала, но появилась более серьезная угроза в направлении Алоста.
Намеченную операцию остановили, что привело к серьезным последствиям.
В то время как происходили вышеописанные события, батальоны I бригады морской дивизии дошли до Zwyndrecht, на главной дороге к западу от Антверпена.
Здесь они рассчитывали найти штаб своей дивизии или по крайней мере получить какие-нибудь приказания, но вместо этого встретили лишь толпы беженцев. О том, где находится II бригада, они узнали нескоро.
Единственное, что оставалось делать, – это пробираться дальше. Солдаты, не евшие уже сутки, с трудом передвигали ноги, но все-таки продолжали тащиться дальше, смешавшись с толпой беспомощных беженцев. Делая приблизительно по миле в час, около полутора тысяч человек I бригады днем добрались до Сент-Гилс, где узнали, что остальная часть дивизии за восемь часов до их прихода отбыла по железной дороге дальше.
В 4.15 они начали грузиться в вагоны, но не успела еще закончится посадка, как пришло известие, что немцы перерезали путь к северу от Локерена и наступают на Сент-Гилс. Неприятельский отряд с артиллерией атаковал поезд, в котором находился 10-й батальон морской пехоты под командой полковника Луарда. Попытки батальона оказать сопротивление парализовались панической толпой беженцев, облепивших поезд. Полковнику Луарду со ста пятьюдесятью пехотинцами удалось пробиться и уйти, все остальные попали в плен.
Сведения о случившемся привез поезд, шедший позади и повернувший обратно.
Последняя возможность пробиться на запад казалась потерянной. Остатки бригады, вконец измученные двумя длительными переходами прошлой ночью и в продолжение дня, не имели ни продовольствия, ни воды, ни патронов и потеряли свой обоз. При таких условиях командир бригады не видел другого выхода, кроме перехода на территорию Голландии, для чего надо было пройти еще несколько миль по линии железной дороги. В 5 часов остатки I бригады вместе с саперами перешли границу и были интернированы. Лишь одному офицеру и сорока нижним чинам удалось благополучно пробраться вдоль границы и избегнуть интернирования.
К утру 10 октября отступление из Антверпена благополучно закончилось.
Вскоре выяснилось, что печального случая с тремя батальонами I бригады могло вовсе не быть.
Железнодорожная линия была свободна. Поезд, атакованный, а затем брошенный немцами, привел бельгийский офицер, умевший управлять паровозом. Кроме этого поезда пришел еще один с двумястами нашими людьми, а позднее по полотну добрался пешком лейтенант Грант с остатками роты, выбившей немцев из форта № 9 в ночь с 7 на 8 октября. Приказ об отступлении до него не дошел. Прийдя к реке и найдя мост взорванным, он со своими людьми переправился на другой берег на пароходе и там присоединился к партии, идущей в Голландию, но, узнав ее намерения, бросил ее и пошел на запад.
Удалось благополучно уйти еще одному офицеру – морскому летчику лейтенанту Мариксу. 8 октября он совершил удачный налет на Дюссельдорф, где уничтожил стоявший в ангаре цеппелин.
Отступление закончилось, но скоро появились новые причины для беспокойства. Левый фланг французов отстоял далеко – у Арраса. Английская армия, стоявшая на реке Эна, которая должна была заполнить бреши в линии фронта, только еще начала передвижение своих головных частей, занимавших Абервиль.
Попытка немцев врезаться между бельгийской армией и союзниками, обозначившаяся у Гента и Алоста, принимала серьезный характер.
Антверпен капитулировал в течение одного дня, и стало ясно, что через несколько дней освободившаяся осадная армия сможет выступить в поле. Кроме того, появились сведения о вступлении в Бельгию трех или четырех неприятельских резервных корпусов, по-видимому, вновь сформированных, существование которых явилось совершенной неожиданностью.
При такой обстановке становилась очевидной невозможность удерживать не только линию канала Тернезен, но также и более западную линию канала Шипдонк.
Для дальнейшего отступления бельгийской армии следовало избрать позицию, не только удобную для продолжения обороны, но и такую, которая давала бы возможность надежного соединения с франко-британскими силами. Такой была река Изер, куда и было приказано отступать под прикрытием союзных войск, собиравшихся у Гента.
Отступление на Изер ставило в весьма опасное положение наши базы в Остенде и Зебрюгге, и становилось очевидным, что эти порты придется очистить.
Морскую дивизию, сделавшую свое дело и, собственно говоря, даже больше, чем от нее в то время требовалось, отправили обратно в Англию. Садиться на транспорты она должна была в Остенде.
Времени было еще достаточно, но Адмиралтейство из предосторожности, опасаясь возможного прорыва немцев в окрестностях Гента, послало в Остенде три монитора для прикрытия посадки морской дивизии и эвакуации порта.
Положение, создавшееся в связи с новой обстановкой, ставило транспортный департамент Адмиралтейства и морские силы Дуврского пролива в весьма трудное положение.
Морскую дивизию численностью около шести тысяч человек надо было в ту же ночь посадить на транспорты для доставки в лагерь в Дил. Двенадцать с половиной тысяч бельгийских новобранцев требовалось перевести из Остенде в Шербур. Зебрюгге надо было эвакуировать, отправив оттуда все транспорты. В довершение всей этой работы требовалось вывезти все бельгийские грузы и около десяти тысяч раненых, скопившихся в Остенде, а особым распоряжением предписывалось иметь в 48-часовой готовности транспорты в количестве, достаточном для посадки VII пехотной и III кавалерийской дивизий.
Эвакуация этих дивизий представлялась маловероятной, но меры предосторожности не были излишними, и генерал Раулинсон, находясь в непосредственной связи с Адмиралтейством, имел возможность в критический момент требовать транспорты. Три монитора стояли в его распоряжении; все укомплектованные моряками броне-, поезда, бронеавтомобили и морские воздушные средства также были переданы ему. Такой момент, однако, не наступил.
Высадившиеся с моря войска генерала Раулинсона, хотя запоздали и оказались недостаточно сильны, чтобы спасти Антверпен, тем не менее помогли не позволить неприятелю отрезать всю бельгийскую армию.
Они остались во Фландрии, маневрируя совместно с французами, до присоединения ко всей британской армии в бою на Ипре.
Наша кавалерия уже вошла в соприкосновение с неприятелем у канала Аир-Бетуне. Бой начался. В то время, когда морская дивизия садилась на транспорты, в борьбе за овладение побережьем наступил решающий момент.
План освобождения Антверпена полностью не осуществился, но потери, понесенные морской дивизией, не были напрасными.
Принося благодарность всем чинам дивизии за доблестное исполнение долга в минуту тяжелых испытаний, особенно трудных для такой малоподготовленной части, Адмиралтейство в приказе писало: «Морская дивизия была послана в Антверпен не для самостоятельной операции; отправка являлась лишь одним из мероприятий широкого плана по освобождению города, силою обстоятельств не осуществившегося.
Внутренние форты Антверпена могли бы еще держаться; дивизию вынудили отступить не атаки противника, а требования общего стратегического положения. Приход дивизии отсрочил день капитуляции города и этим самым дал время для принятия многих нужных и важных мер. Капитуляция была отложена на 4–5 дней, в течение которых шестидесятитысячная армия немцев оказалась прикована к Антверпену, и хотя рано еще судить, какое это имело влияние на судьбу сражения на юге, но не подлежит сомнению, что оно было велико».
Результаты действий дивизии принесли плоды и получили справедливую оценку в приказе Адмиралтейства. Ее прибытие в Антверпен продлило сопротивление города и спасло бельгийскую армию, дав ей возможность впоследствии принять участие в операциях по борьбе за побережье Английского канала.
В критический момент немецкая армия на севере была задержана у Антверпена.
Без помощи дивизии Антверпен капитулировал бы не 10-го, а 3 октября, и освободившаяся на неделю раньше осадная армия позволила бы неприятелю удлинить правый фланг своего фронта на главном театре. Эта неделя дала союзникам возможность перебросить две наши дивизии и французских морских стрелков в район между Ипром и морем, а французской территориальной дивизии – высадиться в Дюнкерке и, наконец, самое главное, позволить нашему экспедиционному корпусу провести фланговый марш для занятия позиции к югу от Ипра.
Рассматривая целиком все Антверпенское дело и связанные с ним отдельные эпизоды, не следует упускать из виду, что ответ на призыв Бельгии о помощи был, помимо всего, и вопросом чести. Под таким углом зрения он и остался в умах бельгийского правительства.
«Имею честь уведомить ваше превосходительство. – писал бельгийский министр иностранных дел сэру Эдуарду Грею, – что если британским силам и не суждено было помочь нам спасти Антверпен, этим самым не умаляется благодарность королевскому правительству Великобритании за его отзывчивость».
