Текст книги "Музыка тропического ливня"

Автор книги: Джудит О'Брэйди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

– Например? – спросила Линда.

– Гм-м, даже не знаю. Ну, к примеру привезти масло из молока яка с Тибета.

Линда опять рассмеялась и сказала:

– Обязательно покопаюсь в своих кулинарных книгах и выясню рецепт, для которого требуется это масло.

– Сомневаюсь, что такой существует: этот тибетский продукт отвратительно воняет.

Джеймс навестил ее через два дня. Он пришел вечером, когда Линда смотрела по телевизору фильм пятидесятых годов. Все в картине было прекрасно: прически, костюмы, Кэри Грант. Да, в такого мужчину она могла бы влюбиться! Этот актер всегда был джентльменом.

– Мне хотелось бы взглянуть на вашу спальню, – официальным тоном произнес Джеймс, будто спрашивал у нее взаймы чашку сахарного песка.

– Простите? – Линда удивленно уставилась на соседа. Тот скрестил на груди руки и, нетерпеливо вздохнув, повторил:

– Я хотел бы взглянуть на вашу спальню. – Фраза прозвучала скорее как приказ, нежели просьба. – Если вы не возражаете, – добавил он.

Что за чушь нес этот безумец? Войти в дом к почти незнакомой женщине и попросить ее показать спальню! Разве нормальный человек способен на такое? Она выпрямилась, рассерженно взглянула на него и отчеканила:

– Возражаю. Довожу до вашего сведения: я смотрю фильм, а вы мне мешаете. Не вы ли заметили однажды, что не терпите, когда вам мешают?

– Но ведь вы же не работаете! – воскликнул незваный гость и негодующе выгнул брови. Затем мельком взглянул на экран. – Черно-белый?

– Фильм очень старый. – Она выключила телевизор.

– Не выключайте. Я не буду мешать вам. – Он вдруг сделался великодушным. – Просто пробегу по комнате, взгляну на все одним глазком и ничего не трону. Хочу посмотреть на ваш туалетный столик. – Сочинитель взмахнул рукой. – Ничего в личном плане, просто маленькое исследование.

– Проблемы с вдохновением? Пощадите. Что вы собираетесь обнаружить в моей спальне?

– Духи. – Он равнодушно пожал плечами.

– О, понимаю. Но почему бы просто не спросить о них у меня?

– Вы солжете, – тотчас ответил мужчина. И был в какой-то степени прав.

Закусив губу, Линда спросила:

– Вы уверены?

– Ну хорошо. Какие духи вы предпочитаете?

– Яд. – Она, не мигая, уставилась в его синие глаза. Вряд ли он захочет, чтобы его незабвенная Нора, которая вернула главного героя к жизни, пользовалась вместо духов ядом.

– Я был прав: вы солгали. – Писатель опять скрестил на груди руки. – Мне это знакомо.

– Если вы подыскиваете название для духов, то тут можно предложить множество вариантов: «Опиум», «Одержимость», «Страсть», «Обольщение», «Побег» – любые на ваше усмотрение.

– Какая одаренность! – Не дожидаясь приглашения, он уселся поудобнее на диван рядом с Линдой и повернулся к ней лицом. – А какие любите вы? – Несостоявшийся исследователь женской спальни глубоко втянул в себя воздух. – М-да, приятно. Что это за аромат?

– Мыла. – Мужчина сидел слишком близко от нее, чтобы она могла чувствовать себя комфортно. Линде было неловко даже от одной мысли, что, кроме кимоно, на ней больше ничего нет; перед приходом Джеймса она приняла душ, вымыла голову и сразу после фильма собиралась лечь спать.

– Понятно, – произнес Джеймс Феличчи и еще ближе придвинулся к Линде. Взяв ее руку, он нежно провел губами по внутренней стороне узкого запястья. – А во что вы, милая Линда, облачаетесь, когда выезжаете в гости, театр и т. д.?

От столь чувственного прикосновения мужских губ к ее коже сердце женщины рванулось и помчалось куда-то галопом. Надо высвободить руку из цепкого кольца его пальцев, надо оттолкнуть его прочь. Обязательно оттолкнуть, это уж определенно, причем оттолкнуть так, чтобы он слетел не только с дивана, но и с самого острова прямо в море. Странно, но какой беспомощной Линда вдруг себя почувствовала! Будто она оказалась во власти неведомых чар, впала в транс и теперь не могла даже пошевелиться. Ее завораживали эти синие глаза, этот мягкий, чувственный голос. Линда осознавала только одно: вот здесь, совсем рядом сидел сильный, сексуальный мужчина, и его губы скользили по внутренней поверхности ее руки, возбуждая сладостный трепет в теле.

– «Радость от Пату», – смягчившимся тоном предложила Линда новое название духов, уже догадываясь, какую реакцию оно вызовет у Джеймса.

– Великолепно! – Он тотчас бесцеремонно отбросил ее руку, и его лицо озарилось улыбкой. Но в следующий миг сочинитель опять наклонился к Линде, взял в ладони ее лицо и крепко поцеловал в губы. – Спасибо. Кстати, у вас роскошные губы. Очень подходят для поцелуев.

Если бы он слышал, как билось ее сердце! Просто барабанило в грудную клетку. Они долго сидели рядом, не сводя друг с друга глаз, не говоря ни слова, затаив дыхание. Затем Джеймс медленно склонился над Линдой и поцеловал еще раз, а рукой обнял за талию. Второй поцелуй в отличие от первого был чувственным, страстным и таким упоительным, что Линда замерла в объятиях мужчины, словно загипнотизированная.

И вдруг гипноз оборвался: Джеймс резко убрал с ее талии руку, встал, пересек гостиную и, не проронив ни звука, вышел на веранду. Женщина остолбенела. Она смотрела на удалявшегося соседа и, как только тот исчез из виду, пришла в ярость. Какого черта он себе позволяет?! Врывается в ее дом, проводит «маленькое исследование», целует до умопомрачения – и убегает! Да, теперь его и след простыл. Он действительно сбежал. Женщина глубоко вздохнула. Она вся дрожала. Ей было так жаль себя! Разгневанная Линда вскочила с дивана, ринулась на кухню, достала из холодильника кувшин, налила себе ромового пунша, а затем вернулась к Кэри Гранту – настоящему джентльмену, каким он оставался всегда.

Но фильм с любимым актером уже не занимал Линду – ее мыслями почти безраздельно владел Джеймс Феличчи, а его поцелуи все еще горели на ее губах.

– Сколько стоит ваша вилла? – спросил Джеймс. Он взбежал по лестнице на веранду, где сидела Линда, углубившись в захватывающее чтение о лесной медицине и народных методах лечения на Карибах. Незваный гость завис над ней Пизанской башней и с явным нетерпением ожидал ответа. Не потупив взора перед раздраженным пришельцем, Линда весьма демонстративно отложила книгу.

– Ах да. – Он нахмурился, казалось, внезапно вспомнив об этикете. – Простите, что потревожил вас.

– Да что вы, Бог с вами, – непринужденно отозвалась Линда. – Я просто бездельничаю. Ведь я не пишу романов и вообще не занимаюсь ничем серьезным.

– Ну, уже легче. – Он мельком взглянул на книгу, успев прочесть ее название. – О Боже, что вас в ней заинтересовало?

– Ищу средство, вызывающее отвращение.

– Отвращение к чему?

– К вам.

– Ко мне? – Он с недоумением поднял одну бровь и ухмыльнулся.

– Именно. К человеку, который не любит, когда его беспокоят, но который не испытывает ни малейших угрызений совести, беспокоя других. Вы продолжаете врываться сюда, будто эта вилла принадлежит вам. – И при этом целуете меня, словно имеете на это право, добавила про себя Линда. При одном лишь воспоминании о поцелуе ее словно обдало горячей волной.

– Ну хорошо. Я намерен купить вашу виллу, – сказал он. – Вот причина моего визита. Сколько вы за нее хотите?

– К сожалению, должна разочаровать вас: этот дом не продается. – Хозяйка удивленно уставилась на Джеймса. – Разве вы не знаете, что я здесь живу?

Прислонившись к одной из изящных колонн веранды и небрежно скрестив ноги, мужчина стоял перед ней в довольно вызывающей позе. На нем были выцветшие джинсы и черная тенниска, обтягивавшая широкие плечи.

– Я подумал, может быть, вы продадите виллу, когда соберетесь обратно в Штаты. Вдруг вам нужны деньги.

– В первую очередь мне нужна работа, – с усмешкой ответила Линда. – Чтобы благодаря ей я смогла обрести независимость. Голодная смерть еще не грозит мне.

– Независимость вам могут дать деньги. Я заплачу за этот дом четверть миллиона американских долларов.

Женщина нахмурилась. Разумеется, это было щедрое предложение.

– Почему вы хотите купить именно эту виллу? Ведь у вас уже есть дом.

– Он не мой. Я лишь снимаю жилье и должен освободить его к концу следующей недели – к тому времени, когда возвратятся хозяева. – Джеймс сложил на груди руки. – Я решил обзавестись собстственной хижиной на острове – тогда можно будет приезжать сюда в любое время. Только не говорите, что лучше подыскать что-нибудь более подходящее в другом месте. Уже пробовал. Здесь не так уж много вилл, причем все они заняты – ни одна не сдается и не продается.

– В том числе и моя, – скороговоркой выпалила Линда. – Эта вилла не продается. Думаю, вам не повезло, а потому придется возвратиться в свой гарем и завершить книгу в Вермонте. – Женщина, не в силах удержаться от колкости, расхохоталась, а гость, свирепо взглянув на нее, процедил сквозь зубы:

– Хорошо, тогда сдайте ее.

– Но куда же я денусь, если сдам виллу?

– Вернетесь в Нью-Йорк. Разве вы не говорили, что живете там постоянно?

Да, говорила. Но фешенебельная квартира-мансарда Филиппа в Нью-Йорке уже продана – деньги пошли на погашение его карточных долгов. По той же причине они лишились домика в Швейцарии, бунгало на Французской Ривьере и ранчо в Техасе, не говоря уже о гоночных автомобилях, двухмоторном самолете, лошадях, коллекции старинных охотничьих ружей и любимце-гепарде. А вскоре на продажу будет выставлен и нью-йоркский особняк, в котором Линда провела детство.

– Мне негде больше жить, – сказала хозяйка виллы. К сожалению, прозвучавшая довольно трагично фраза передавала истинное положение дел.

– Хорошо. Оставайтесь, – милостиво согласился непрошеный покупатель. – Но только не…

– Знаю, но только не беспокойте меня. Откровенно говоря, я не могу себе представить, что может быть хуже совместного существования с вами в одном доме. – У нее не останется ни минуты покоя, а сердце попросту надорвется от перегрузки. Мысль о том, чтобы жить с ним под одной крышей, просто ужасала.

– Вам не найти лучшего постояльца, – заверил ее Джеймс. – Целый день я буду занят работой и ничем не потревожу вас. Вы даже не заметите моего присутствия. Значит, так, вот что я предлагаю. Вы выделяете мне пару комнат: в одной я буду работать, в другой – спать. На вас ложатся заботы о моем пропитании, вы отвечаете на телефонные звонки, сообщаете мне информацию, поступающую от абонентов, а я плачу вам пятьсот долларов в неделю.

Пятьсот в неделю – две тысячи в месяц! Эти деньги могли бы ей пригодиться.

– Нет, – ответила женщина. Уж слишком рискованная затея. Надо держаться подальше от этого человека, способного лишить ее покоя, опустошить душу.

– Ну пожалуйста. Я вас прошу! – взмолился мужчина.

– Нет, – повторила хрупкая женщина, сжимаясь в стальную пружину под его гипнотическим взглядом.

На следующий день вечером Джеймс явился к Линде с букетом тропических орхидей, бутылкой французского вина и большущей коробкой бельгийского шоколада. Сосед обворожительно улыбался, а синие глаза неотразимо сияли. Весь ее здравый смысл мгновенно улетучился в тартарары, как дым в трубу.

– Так, ладно, – сказала она. – В конце концов, что это за жизнь, если в ней нет хотя бы маленького риска.

Проситель предложил обговорить детали сделки незамедлительно. Линда как раз готовила, а потому пригласила гостя на кухню. Надо же, как точно он рассчитал время своего визита!

– Не хотите ли остаться на ужин? – спросила хозяйка просто из вежливости. В самом деле: цветы, вино, шоколад – да ведь это настоящий тайник. Не скрытых ли желаний?

Джеймс прямо посмотрел ей в глаза и заявил:

– Мне не хотелось бы беспокоить вас.

– Не воротите нос от удачи, – услышал он в ответ. И тотчас пробормотал:

– Благодарю, я с удовольствием поужинаю с вами.

Линда налила ему в бокал вина из бутылки, которую открыла для себя раньше. Ей нравилось отпивать по глоточкам вино, пока она возилась у плиты. Сегодня на ужин была дикая утка под соусом из свежих ананасов и бренди – еще одно блюдо ее собственного изобретения. Джеймс наблюдал, как она суетилась у плиты, в то время как у самой Линды возникло страшное ощущение неловкости, тревоги от того, что они оказались сейчас наедине. Ощущение нарастало, как приступ аллергии, хотя, возможно, оно и не было таким уж неприятным, скорее, придавало атмосфере вечера оттенок легкой авантюры.

– Где вы раздобыли вино и шоколад? – поинтересовалась Линда. Ведь даже в столице острова магазины продавали лишь самые обычные продукты; они редко баловали покупателя дорогими французскими винами или импортным шоколадом.

– В «Плэнтэйшн». У меня там приятельские отношения с управляющим.

– Почему бы вам не перебраться в этот отель, а не на мою виллу?

– Все номера в «Плэнтэйшн» забронированы уже на два года вперед.

А ведь он прав. Она как-то забыла об этом. Линда открыла вино, которое принес сосед: «Кот-ро-ти» – изумительный напиток, великолепно подходящий для утки, и поставила бутылку на стол, чтобы та «подышала». Джеймс, широко расставив ноги, уселся на стул и мельком взглянул на блокнот, лежавший на столе.

– Что это? – спросил он.

– Заметки о блюде, приготовленном к ужину. Я пишу книгу по кулинарии.

Она пишет книгу по кулинарии! Звучит прекрасно. Такая собранная, целеустремленная, творческая натура!

– Отлично, – восхитился гость. – Полагаю, вам потребуется дегустатор, ценитель ваших блюд?

– И вы предлагаете свои услуги? – Она взбила соус из ананаса и бренди.

– Поскольку я буду жить в вашем доме, можете использовать меня как «подопытного кролика».

– Премного вам обязана, – сухо молвила Линда.

– Как будет называться ваша книга?

– Еще не знаю, но очень хочу придумать что-то такое, что отличало бы мою книгу от всех остальных кулинарных изданий. К примеру, «Пища гурмана, вылетевшего в трубу», «Богатая пища для бедных», «Стол для тощих». Вам понятна идея?

– Вполне. Однако вы не боитесь столкнуться с проблемой рынка – определенным противоречием между спросом и предложением.

В чем-то он прав. Причем свои замечания Джеймс делал, основываясь на ее записях, которые просматривал.

– Где вы достаете эти ингредиенты? – спросил он.

– В «Плэнтэйшн». У меня там приятельские отношения с шеф-поваром.

– А ведь они завозят свежие продукты из Штатов и Европы, – сообщил Джеймс Феличчи.

– Вот именно. Громкое имя требует изысканной кухни.

Ужин был готов, и они перешли в столовую. Джеймс разлил вино в бокалы. Ее взгляд скользнул по его руке, сжимавшей бутылку. Загорелая, сильная и твердая рука сексуального мужчины.

– Хочу произнести тост, – сказал он, поднимая бокал. Линда подняла свой, и их глаза встретились. На мгновение, длившееся, казалось, вечность, их сковало молчание. – За успешное и плодотворное сосуществование! – Джеймс произнес эти слова мягким голосом, и вдруг воздух в комнате словно наэлектризовался. Темное мерцание мужских глаз тотчас отразилось в глазах женщины, а ее сердце дрогнуло так сильно, что она ощутила ноющую боль в груди. У Линды возникло какое-то странное предчувствие. Предчувствие опасности, возбуждения. Но вот они чокнулись – хрусталь о хрусталь, веселый, радостный звон, насмешка над всеми тревогами – и слова женщины прозвучали легко, естественно, как трепет листьев:

– Надеюсь, что так и будет.

Линда с трудом отвела взгляд от Джеймса и отпила вина. Мгновение, длившееся вечность, прошло, и они принялись за еду. Блюдо получилось отменным – истинный кулинарный шедевр, пусть даже так думала лишь сама хозяйка. Завтра она доведет новый рецепт до совершенства и занесет его в копилку для пишущейся книги.

– Когда будут готовы ваши фотографии? – спросила Линда, вспомнив при этом, что Сьюзен еще не позвонила ей и не сообщила, имеются ли в библиотеках Нью-Йорка сочинения Джеймса Феличчи.

– Придется подождать еще несколько дней – их проявляют и печатают в лаборатории на Барбадосе.

Оказалось, что Джеймс много путешествовал, начав свою профессиональную карьеру с фотожурналистики. С кем он только ни встречался: с берберскими кочевниками в Сахаре, с масаями в Танзании и с диким племенем в Папуа-Новой Гвинее. Ему довелось видеть такое, чего никогда не видела Линда. В то время как ей, одинокой и несчастной женщине, приходилось томиться в пятизвездных отелях на разных континентах, он продирался сквозь джунгли, спускался на эскимосских лодках – каяках по рекам, участвовал в сафари. Джеймс Феличчи обедал в одном кругу с вождями племен, исполняя обрядовые танцы с индейцами Амазонии, пересекал на верблюдах пустыни.

Слушать Джеймса и наблюдать при этом за выражением его лица, глаз, жестами уже само по себе было чрезвычайно увлекательно. Линда смеялась, чувствуя себя совершенно свободной и раскованной. Джеймс умел развлекать. И умел нравиться! А его руки – какие сильные у него руки!

Вот так за разговором они незаметно опустошили бутылку. Линда смаковала каждый глоток чудесного вина. Оно пьется так легко, когда сидишь за столом не одна, когда есть с кем поболтать, особенно с таким интересным мужчиной, рассказывающим интересные истории.

Линда удовлетворенно вздохнула. Как хорошо, когда с кем-то можно поговорить, посмеяться! Ведь есть в одиночестве – такое скучное занятие! Нет, она вовсе не садилась одна за стол каждый вечер. У нее были друзья на острове, и они частенько ходили друг к другу в гости. И все-таки лучше, чтобы рядом был мужчина, который целиком принадлежал бы тебе. Мужчина, с которым можно было бы каждый день вместе обедать и ужинать, делиться мыслями, чувствами и спать на большой, счастливой кровати. Нежданно-негаданно явилась мысль: таким мужчиной мог бы стать Джеймс.

– Что-нибудь не так? – спросил он.

Линда резко вздохнула и с трудом изобразила на лице сияющую улыбку.

– Нет, все в порядке. Можно подавать десерт?

Гость утвердительно кивнул головой, и хозяйка удалилась на кухню, чтобы захватить очередное произведение кулинарного искусства – замороженный мусс с земляникой, которую ей презентовал шеф-повар «Плэнтэйшн» – разумеется, француз.

Втянув в себя аромат мусса, украшенного веточкой мяты, Джеймс нахмурился и спросил:

– И все это вы готовили для себя одной?

– На данный момент я рассматриваю кулинарию как свою профессию, – с важным видом заметила Линда. Ее совсем не прельщало, живя на острове, целыми днями лишь бить баклуши на пляже.

– Вам надо выйти замуж, чтобы кто-то мог ежедневно воздавать должное вашим достижениям на этом поприще.

– Да, это было бы чудесно. – Линда уже побывала замужем, но мужу было наплевать на ее кулинарные способности. – Вы можете переселяться на следующей неделе и тогда станете ценителем моего поварского искусства.

– Благодарю. Сделаю это с большим удовольствием. Скажите, а почему вы живете одна? – Он будто хотел подчеркнуть: речь идет не о каком-то космическом заговоре с целью обречь ее на одинокое существование, на жизнь без любви, а о том, что она сама тянула с выбором будущего супруга из числа претендентов, которых у нее наверняка превеликое множество.

– Мне так больше нравится, – ответила женщина таким тоном, словно за ней действительно гонялись толпы красивых мужчин, добивавшихся ее руки, барабанивших по ее двери, жаждавших войти не только в ее дом, но и в сердце.

– У вас, конечно, есть мужчина.

– Нет. У меня нет мужчины.

Она ведь и в самом деле вела одинокий образ жизни, причем уже давно; жалобы на судьбу тут ничего не меняли. Мужчина – это не товар, который покупается в магазине, а любовь – не плод, который можно сорвать с дерева. На глазах у Линды выступили слезы. Ей не надо было пить так много вина. Выпив лишнего, она становилась плаксой.

– Пойду приготовлю кофе, – сдавленным голосом произнесла женщина и, отшвырнув ногой стул, выбежала из комнаты.

Спустя несколько минут они вышли на веранду и уселись на ротанговый диванчик пить кофе. Теплый вечерний воздух звенел от стрекота сверчков и кваканья древесных лягушек. Из-за пальмовых листьев выглядывала полная луна. В ее серебристом свете мерцала неподвижная гладь Карибского моря. Все было так красиво, так романтично! Сердце Линды забилось сильнее.

– Вы от кого-то сбежали на остров, не правда ли? – спросил Джеймс.

– Нет. Я не сбегала ни от какого мужчины, и никакой мужчина не сбегал от меня. – Она старалась держаться независимо и спокойно, но голос ее задрожал, и задуманного эффекта не получилось.

– Что он с вами делал?

– Кто?

– Тот, из-за которого вы стали такой несчастной. Он бил вас?

– Нет. Он ни разу не тронул меня пальцем. – Филипп вообще почти не касался ее, а если это и случалось, то только пока длился их медовый месяц. Потом он вообще перестал обращать на нее внимание. Однако Линда ничего не сказала об этом.

– Он пил?

– Да, но в меру. Вернее, не каждый день.

– А как насчет наркотиков?

– Не употреблял, не кололся. – Она едва не рассмеялась. Филипп слишком любил свое тело и старался держаться в форме. – Не утруждайте себя вопросами: никакой мужчина тут не замешан. Никто меня ниоткуда не выгонял, и я никакая не жертва крутого виража судьбы.

– Тогда почему вы плачете? – мягким голосом спросил Джеймс Феличчи.

Женщина глубоко вздохнула, возненавидев себя за то, что расслабилась и распустила нюни. Она хотела, чтобы ее жизнь наполняли улыбки и смех, а не слезы. Слез уже было достаточно. Даже более чем достаточно.

– Не знаю, – произнесла его собеседница сиплым голосом. – Должно быть, из-за мусса. Он получился не таким вкусным, как я ожидала. Все мои старания оказались напрасными. – Она вытерла глаза, но слезы по-прежнему катились из них градом.

– Может быть, вы не довольны, что я переезжаю на вашу виллу? – спросил сосед. – Вы не жалеете, что пошли мне навстречу? Ведь я понимаю, что, по существу, вырвал у вас согласие. Я смогу устроиться где-нибудь в другом месте.

– Не надо. – Она высморкалась. – Я привыкла держать свое слово. Поинтересуйтесь у Филиппа. – О Боже! Как же так получилось, что имя покойного мужа слетело с ее языка?

– Кто такой Филипп?

– Один знакомый. Мужчина, которого я знала. Я дала ему слово и была верна ему шесть лет. – Да, она поклялась мужу в любви, почитании и послушании. И соблюдала заповеди даже тогда, когда он не только тому не способствовал, а, наоборот, мешал.

– А потом вы бросили его?

– Нет. Потом он умер.

– Простите, – сказал Джеймс. – Не в этом ли причина ваших слез?

– Нет. – И она опять вытерла глаза.

– Убейте меня, но я ничего не соображаю.

– Я и сама запуталась. Мне не надо было пить этот последний бокал вина.

– Все, о чем вы говорили, не имеет никакого смысла.

– Вы просто не понимаете, – заключила Линда.

– Я никогда ничего не понимаю. Они все так говорят обо мне. – Губы мужчины тронула кривая усмешка.

Вдруг он обнял Линду и притянул к себе. Ее захлестнуло какое-то чудесное ощущение – ощущение необыкновенного уюта и теплоты. И чего-то еще. Чего-то более значимого и глубокого. Хотя его тело – не тело, а прочный панцирь из мышц – было крепким и сильным, она угадала в его объятиях бесконечную нежность, и все ее чувства вмиг ожили вновь.

– Пожалуйста, не плачьте, – прошептал он ей на ухо. – Мне становится ужасно не по себе, когда женщины плачут. – Она уловила в его голосе смешливые нотки.

– Они часто плачут? – тоже шепотом спросила Линда. От его близости у нее начала кружиться голова, а где-то внутри разгорался фитилек сладостного, томительного желания.

– Кто они?

Вопрос был почти на засыпку.

– Все эти женщины, от которых вы бежали из Вермонта? Они часто плачут?

– Всегда.

– Тогда вам придется привыкать к женским слезам. – Сейчас ей нельзя было останавливаться. Главное – говорить и говорить, чтобы не отдаться во власть других чувств, чувств, которые ей, возможно, лучше и не испытывать.

– Да, полагаю, придется. – Он вздохнул и погладил ее волосы. – Было бы лучше уже давно привыкнуть к женскому плачу.

– Почему?

– Это обошлось бы мне дешевле. Всякий раз, когда они начинают плакать, все заканчивается тем, что мне приходится тратить на них деньги.

– Мне не нужны ваши деньги. – Она вся напряглась, продолжая оставаться в его объятиях.

– Знаю. – Кольцо его рук сильнее сжалось вокруг Линды. – Но вы другая. – Его губы приблизились к ее ушной мочке. – Скажите, чего бы вам хотелось?

Ей хотелось, чтобы он поцеловал ее. Чтобы она была любима. Чтобы у нее был верный муж и двое очаровательных детей. Абсолютно нормальные, здоровые, оправданные желания двадцатипятилетней женщины. Разве не так? Разумеется, она не могла поведать о них Джеймсу. Даже в таком плаксивом, дурном настроении у нее хватало здравого смысла, чтобы понимать это. Нет, исповедоваться не стоит, уж лучше еще немножко поплакать.

– Чем я могу помочь вам? – спросил Джеймс Феличчи и протянул ей свой носовой платок. Их щеки соприкоснулись. Женщина почувствовала, как в ней запела, заиграла кровь и по телу разлилась сладкая истома.

– Держите меня, – произнесла Линда. – Пожалуйста, ну пожалуйста, не отпускайте меня сейчас, – беззвучно умоляла она.

– Держу. Так удобно?

– Да. – Молодая вдова уже забыла, когда ее последний раз так обнимали. Ей было так хорошо! От него исходил такой приятный запах… А еще в ней предательски шевельнулось и стало быстро нарастать острое желание испытать нечто большее.

– Вам лучше?

– Да, – шепотом ответила Линда, и в следующую секунду ее губы коснулись теплой мужской шеи. Мелкая дрожь пробежала по телу женщины, и волна страсти тотчас захлестнула ее и понесла все дальше, все стремительнее навстречу сладостным рифам. Сильная рука бережно гладила ее волосы, спину. Линда повернулась лицом к мужчине и шепотом произнесла:

– Джеймс.

– Что? – Его голос показался ей сиплым, а глаза затягивали в свою темную бездну.

– Пожалуйста, поцелуйте меня.