Текст книги "Мой нежный завоеватель"
Автор книги: Джудит Френч
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц)
Глава 6
Пока армия ждала команды Александра отправляться в поход для покорения новых территорий, среди воинов понемногу начались волнения. Раненая нога Александра заживала медленно, некоторые считали, что даже слишком медленно. Его сотоварищи открыто говорили, что их предводителя отравили. А те, кто осмеливался упоминать колдовство, без колебаний указывали на принцессу Роксану, как на виновницу всех бед.
Мягкая не по сезону погода стала быстро портиться, с гор пришли ураганы, засыпавшие снегом долины и степи. Высокогорные перевалы можно было преодолеть не раньше начала лета, поэтому войска Александра остались зимовать под цитаделью, занимаясь обучением новобранцев и проводя маневры, насколько это было возможно при такой плохой погоде.
В Балхе Александр призвал тридцать тысяч бактрийских и согдианских юношей для изучения боевой тактики македонцев и греческого языка. Он полагал, что, если возьмет с собой в Индию в составе своей армии сыновей покоренных народов, их семьи будут вести себя более миролюбиво. Эти молодые люди еще должны будут доказать ему свою преданность, а он сделает из них македонцев. Испытанных в боях ветеранов Бактрии и Согдианы он рассредоточил по подразделениям своих войск, правда, при этом не обошлось без проблем. Старая вражда не спешила умирать, и кровь часто орошала грязный снег, когда македонские воины и горцы сходились в схватках, не желая привыкать к необычным лицам, говору и обычаям.
– Это никогда не закончится, – заявила Роксана в их спальне, снимая повязки с ноги Александра. – Твои люди ненавидят моих соотечественников и никогда не смогут обращаться с ними, как с равными.
Она промыла гноящуюся рану с помощью тампонов, смоченных в разведенном уксусе, и положила мазь из смеси квасцов, порошка малахита и меда. – Если ты хочешь вылечить ногу, нужно дать ей покой.
– Без твоих хлопот с ногой уже давно все было бы в порядке, – Александр поставил кубок с вином. – Занимайся своими женскими делами и позволь мне командовать армией.
– Создай из бактрийцев и согдианцев отдельные отряды легкой кавалерии, – настаивала она. – Даже мой отец предпочитал держать их порознь. Бактрийцы очень упрямы. Их надо направлять, а не тащить за собой! – Она подала знак девушке-рабыне, которая приготовила ткань для перевязки. – Вино принесло бы больше пользы твоей ноге, чем глотке, мой господин, – едко добавила она.
– Ты хочешь заставить меня разрешить твоим бактрийцам, сформировать собственные войска, чтобы они набросились на меня во время битвы? Я на это не соглашусь. И вот еще что: даже моя мать перестала считать, сколько я выпил, после того, как мне исполнилось семь лет. Я пью, сколько пожелаю, и не намерен выслушивать советы по военным вопросам от женщины. – Он ухватил ее за локон и стал мять его в пальцах, в то время, как она перевязывала ему ногу. – Твое счастье, что этот острый язычок принадлежит женщине с таким прекрасным телом. – Наклонившись, он взял ее за подбородок и поцеловал.
Она туго затянула узел на повязке, заставив Александра вздрогнуть.
– Не забывай, что мои предки были царями в то время, когда твои еще пасли стада. Не путай меня с одной из своих греческих шлюх.
Он задумчиво посмотрел на нее, прищурив глаза.
– Когда-нибудь ты зайдешь слишком далеко. – Он резко поднялся и натянул шерстяные штаны, скроенные на персидский манер. – Советую тебе не забывать, кто здесь хозяин.
Она отодвинулась и посмотрела на него, как бы со стороны. Ее губы еще саднило от его яростного поцелуя, который, казалось, забрал у нее нечто, чего уже нельзя было вернуть. Многие считали Александра воплощением бога. Она знала, что он был человеком во всех его проявлениях, но во многих ситуациях ей казалось, что он обладает качествами, превосходящими возможности простого смертного. Порой он пугал ее, и тем не менее, ему было присуще неизъяснимое очарование.
– Есть еще кое-что, – сказала она, не желая хранить молчание, раз ее народу угрожала опасность. – Ты вряд ли внушишь к себе любовь семей мальчишек, которых заставил идти в свою армию. Некоторые из них еще слишком юны, чтобы выдержать тяготы жизни военных. Многим из них суждено умереть на перевалах Гиндукуша.
– Многие из моих солдат тоже погибнут там. Но те юноши, которые выживут, станут закаленными бойцами. Нельзя обучать воинов так же, как скотниц. Некоторые из моих македонцев были не старше, когда прошли дорогой славы от родного дома до стен Вавилона. – Он распахнул окно, впустив в комнату холодный ветер. – Будь проклята эта гнусная погода! Мы уже давно должны быть на марше.
В открытом дверном проеме появился Гефестион.
– Филипп сообщил мне, что ты здесь. Как твоя нога? – Он потянулся к чаше Александра и опорожнил ее. – Принеси еще один кубок, – приказал он служанке.
Когда рабыня с точеной фигуркой вернулась, выполнив его распоряжение, Роксана успела заметить в глазах Гефестиона охотничий блеск.
– Оставь нас, Фара, – сказала Роксана, беря кувшин с вином. Репутация Гефестиона была хорошо известна в цитадели, так что ему не стоило искать женщину на ночь.
– Лучше закройте окна. Я уже достаточно замерз. – Гефестион стал греть руки над жаровней с горячими углями. – Сегодня утром ожеребились две кобылы. Но как смогут выжить сосунки при такой погоде, я не представляю.
– Почему бы не разместить их в закрытом помещении? – спросила Роксана.
Гефестион проигнорировал ее замечание. Усевшись на скамью, он продолжил свою беседу с Александром.
С горящими щеками Роксана повернулась к мужу.
– С твоего разрешения, мой господин, я отправлюсь выполнять свои обязанности.
Он кивком отпустил ее и снова повернулся к своему другу.
– Разведчики привезли новые карты местности, пролегающей вдоль реки Джелум. Я хочу, чтобы ты изучил их и сравнил с теми, что у нас уже имеются.
Роксана незаметно выскользнула из комнаты. Похоже, Александр в большинстве случаев относился к возникшей между ней и Гефестионом враждебности с некоторым удивлением. Не было ничего такого, что высокий македонец не посмел бы сказать в присутствии Александра, и она не скрывала своей ненависти к Гефестиону.
После замужества она хранила сшитую для нее мужскую одежду в сундуке в своей комнате. Быстро переодевшись в наряд из кожи, она накинула на плечи плащ из волчьих шкур и торопливо пошла по коридору. За ней молчаливой тенью скользил Волк.
Поскольку греки проявили равнодушие к судьбе жеребят, она решила лично заняться ими. Лошади представляли собой большую ценность. Если была плохая погода, отец часто забирал кобылиц с новорожденными в жилища. Он часто говорил ей, что человек не может сражаться с силами стихии, но должен учиться приспосабливаться к ним.
На лестнице, ведущей в кухню, она столкнулась с рабыней Фарой, болтавшей с молодым охранником из греков. Девушка тут же шмыгнула в нишу.
– Иди-ка сюда, распутная девица! – потребовала Роксана. Будто читая ее мысли, Волк сделал в воздухе несколько резких взмахов, а его губы зашевелились, бесшумно произнося имя Лилия. Роксана кивнула.
– Ты прав, – произнесла она. – Лилия просила найти ей новую служанку.
Лилия была вдовой, собиравшейся возвратиться в город Мараканду, а ее вещи уже были упакованы. Ее единственному сыну исполнилось всего шесть лет, так что он был еще слишком молод, чтобы стать одним из юных воинов, призванных Александром, хотя и был для своего возраста высоким и сильным. Поскольку многие мальчики ненамного старше его уже обучались военному делу, Роксана посоветовала Лилии забрать ребенка с собой.
Она решила послать эту девчонку Фару в Мараканду с Лилией, так как не могла допустить, чтобы она попала здесь в какую-нибудь скверную историю. Пусть Лилия заботится о ней. Роксана не требовала от своих служанок сохранять целомудрие, но эта девица была слишком глупа, чтобы можно было оставлять ее без присмотра.
– Немедленно отправляйся к госпоже Лилии в Северную башню, – приказала Роксана рабыне. – Скажи ей, что ты служанка, и я тебя ей дарю. Она такая же глупенькая, как и ты, но она добрая женщина и подыщет тебе достойного мужа из числа своих слуг. Если наберешься ума, то со временем сможешь выкупить себя из рабства.
В конюшне Роксана остановилась, чтобы угостить яблоком свою серую кобылу Нату. Ее седло уже не висело возле входа в стойло, и Роксана не могла сделать ничего другого, кроме, как почистить лошадь и прикоснуться к бархатному носу животного. Александр запретил ей ездить на Нате.
– Эта кобылица слишком ценна, чтобы рисковать потерять ее вследствие неудачного падения. У ее копыт имеются крылья. Я намерен скрестить ее с Бычьеголовым. Выбери себе любую другую лошадь.
– Ната принадлежит мне! – протестовала Роксана. – И ты не можешь ее у меня отобрать!
В свое время Кайан привел эту кобылу в качестве подарка Роксане на четырнадцатилетие. Это была лошадь, достойная принцессы, поскольку ее обучили так, как обучают только одну лошадь из тысячи.
Ответ Александра был краток:
– Ты забываешь, кто тут завоеватель! – Затем, после долгой паузы, он добавил: – Это царская кобыла. На ней никто больше не будет ездить.
После принятия решения уговаривать Александра было делом совершенно бесполезным. Не помогли ни гневные слова, ни увещевания. Опечаленная, она выбрала длинноногого гнедого с одной белой задней ногой. Новый конь Рой был братом ее резвой серой кобылы, и Кайан его тоже прекрасно выдрессировал. Этот мерин был сильным, Роксана полюбила его за храброе сердце, но он не мог заменить ей Нату, и она не простила этого мужу.
– Александр постоянно напоминает нам о том, что мы являемся рабами в собственном царстве, – пожаловалась Роксана Волку, а затем огляделась и позвала конюха. – Юноша! Этой кобыле нужна свежая вода. Если она заболеет, тебя подвергнут мучительной казни на кресте.
Перепуганный молодой грек кинулся к колодцу, чтобы поскорее набрать полную бадью.
Роксана заметила бородатого согдианца, появившегося в конюшне вместе со знакомой лошадью. Меховое одеяние воина было покрыто снегом, а лицо покраснело от холода. Он перекинул через плечо кожаную сумку и прошел мимо Роксаны.
Ее сердце дрогнуло от радости.
– Кайан? – она бросилась было к нему, но осторожность взяла верх, и она махнула ему рукой, приглашая зайти в пустое стойло. Волк занял позицию часового, а Кайан сжал Роксану в своих объятиях. – С тобой все в порядке, сердце мое? – прошептала она.
– Тсс! – шепнул он. – Со мной все нормально, а вот ты… – Он стал рассматривать ее в упор. – Если он жестоко с тобой обращается, я…
– Нет. – Она покачала головой.
– Но ведь он убийца и тиран!
– Неужели ты думаешь, что я позабыла о смерти стольких наших людей? Но я не желаю говорить о нем. Расскажи лучше о моем отце. Как он там, в Балхе? – Она задохнулась, когда Кайан снова заключил ее в свои медвежьи объятия.
Предостерегающий свист заставил их отшатнуться друг от друга. Кайан упал на одно колено и протянул Роксане кожаную сумку.
– Это для твоего господина. Великий царь захочет прочесть это немедленно.
Птолемей вместе с мужчиной, в котором Роксана узнала Клейта, остановился возле входа в конюшню. Поймав вопросительный взгляд Птолемея, Роксана быстро ответила.
– Мой брат возвратился из Балха с важными известиями.
– Твой брат? Вот как! – процедил Клеит. – Разве Александр позволяет тебе тайно встречаться с согдианцами в конюшне? И где твоя охрана?
– Моя охрана находится здесь, – сообщила Роксана. – Мне никто не нужен, кроме Волка. Неужели жену твоего господина необходимо охранять от его же солдат? Птолемей, может, ты передашь сообщение Александру? Мой брат замерз и устал.
– С радостью! – Македонец с ястребиным носом сделал паузу, а затем продолжил, тщательно подбирая слова: – Я вовсе не враг тебе, госпожа. И тебе тоже. – Он кивнул Кайану. – Но царь – мой друг на протяжении многих лет, так что не стоит давать ему повод сомневаться в тебе. Если он заподозрит, что ты…
– Нет необходимости напоминать мне об обязанностях супруги, Птолемей, – холодно прервала его Роксана. – И все же я верю, что у тебя самые благие намерения.
– Я только хочу сообщить тебе, что он может быть беспощадным. Не стоит испытывать его терпение. Он не похож на остальных мужчин и не прощает ошибок… ни себе, ни другим. – Птолемей отсалютовал ей и повернулся к своему товарищу. – Мы доставим это послание Александру. Мне самому любопытно будет узнать, что это за сообщение.
Ни она, ни Кайан не произнесли ни слова, пока не остались наедине, и тогда он, наконец, нарушил молчание.
– Ты была права, моя маленькая сестричка. Я почти падаю с ног. Греческая охрана отстала, поскольку они привыкли к более теплой погоде. Возможно, позже нам еще удастся поговорить. – Его глаза сказали ей то, о чем не смогли сообщить губы.
– Да, – отозвалась она. – Я согласна с Птолемеем в том, что мы не должны давать Александру повода для сомнений.
Она в сопровождении Волка отправилась к западным конюшням. Здесь крыша была достаточно высокой, чтобы внутри могли разместиться три боевых слона Александра, плененных во время сражения при Гавгамелах. Персидские погонщики спали рядом с огромными животными, а неподалеку стояли медные жаровни, поддерживавшие в помещении относительно высокую температуру. Однажды, еще ребенком, Роксане довелось прокатиться на спине слона. Она была не особенно высокого мнения об этих животных. Ими нельзя было управлять так же легко, как лошадьми, и они, к тому же, были склонны паниковать в самый разгар сражения.
Слониха приветственно затрубила, и Роксана достала очередное, уже сморщенное от долгого хранения яблоко. Великанша аккуратно взяла его своим серым хоботом и, отправив в рот, стала жадно жевать. Роксана перебросилась несколькими фразами с погонщиками, а затем направилась к новорожденным жеребятам и их мамашам.
– Не смотри на меня так, – прошептала она смуглолицему бактрийцу, следовавшему за ней по пятам. – Я далеко не дура и не намерена изменять мужу, по крайней мере, в этомсмысле. Но я любила Кайана с детства.
Угрюмый немой вытянул губы и стал насвистывать мрачную мелодию, заставившую волосы на затылке Роксаны встать дыбом. На какое-то мгновение в черных глазах бактрийца отразилась бушующая страстями бездна его одинокой души. Затем эбонитовые завесы закрылись, сделав глаза Волка такими же безразличными, как глаза ястреба. Роксана вздрогнула и снова переключила свое внимание на лошадей.
Волк отодвинул засов на низкой двери конюшни. Обе кобылы с довольным видом стояли по колено в сладко пахнувшем сене, а крошечные жеребята свернулись в клубочек подле них. Один из них был чалым, а второй – черным как ночь. Роксана задалась вопросом, не был ли их отцом Бычьеголовый Александра.
– Они вполне здоровы, кобылы их уже как следует вылизали. – Она одобрительно кивнула конюху. – На ночь накроешь их одеялами и не забывай время от времени проверять, как они себя чувствуют. Также позаботься, чтобы у кобыл было вдоволь воды и зерна.
Роксана распорядилась оседлать лошадей, и они с Волком двинулись по заснеженной аллее в компании леопарда, вприпрыжку бежавшего рядом. Порывы ветра усилились, и, пока животные преодолевали снеговые заносы высотой до колена, Роксана опустила на лицо капюшон своего мехового плаща. Для прогулки она выбрала крепкого боевого коня, который не уставал, продвигаясь по снегу. Умиротворяющая тишина долины благотворно подействовала на Роксану. Не слышно было никаких посторонних звуков, не считая тяжелого дыхания лошадей и хруста снежной корки под их копытами. Небо очистилось; его безмятежный голубой купол не омрачало ни одно облако.
Что же ей теперь делать? После встречи с Кайаном Роксану вновь охватили сомнения. Он был мужчиной, которого она любила, но теперь она принадлежала варвару. Следует ли с этим смириться, или же ей суждено погибнуть в борьбе за свободу?
Через два часа они возвратились в лагерь. Руки и ноги Роксаны окоченели от холода, но разум прояснился. Собаки стали лаять на леопарда, и Роксана приказала Волку отвести Акиру в ее конуру.
– Здесь со мной ничего плохого не случится, – заверила она бактрийца. – Уже смеркается, и мне необходимо переодеться к ужину.
Помедлив, Волк пристегнул цепь к ошейнику недовольно ворчавшей большой кошки и увел ее. Гордо подняв голову, Роксана прошествовала через лагерь греков. Ее сопровождали любопытные взгляды. Многие уже видели эту чужеземку, жену своего главнокомандующего, правда, издали. Она считала необходимым появляться перед солдатами в мужской одежде. Ей рассказывали, что греки и македонцы не позволяют женщинам покидать свои дома, прячут их от окружающего мира. Она игнорировала грубые высказывания, долетавшие до ее ушей, делая вид, что не понимает их смысла.
В лагере, выстроенном в виде правильной решетки, царило оживление. Торговцы носили товары среди галдящей толпы прачек, попрошаек, продажных женщин и обозной прислуги; ветераны демонстрировали свое искусство перед зелеными рекрутами; воины ремонтировали доспехи и попировали оружие, а дети с воплями носились по грязным снежным сугробам. Возле каждой палатки горел бивачный костер. Беспокойные лошади, рогатый скот, верблюды и мулы вносили свою лепту в этот организованный беспорядок.
Дорогу Роксане преградила пожилая женщина, продававшая горячие пироги с мясом, приправленным специями, и она протянула старухе монетку. Когда она взяла пирог, македонский деликатес еще дымился и даже обжигал руки сквозь толстые рукавицы. Прогулка пробудила в ней аппетит, направив мысли на предстоящую вечернюю трапезу, на которую Александр пригласил Гефестиона, Пердикку и Птолемея. Он позвал и ее, что было неожиданной честью.
Она рассчитывала, что Гефестион окажется в хорошем расположении духа, и стала размышлять, почему он ее так не любит. Он не пытался скрывать своего отношения к ней с первой их встречи. Такой же невероятный эгоист, как и Александр, Гефестион был начисто лишен очарования, присущего ее мужу.
Роксана стала думать о близких друзьях Александра. Кроме Гефестиона это были Птолемей, Пердикка и неотесанный Леоннат. Все они были его боевыми товарищами и друзьями с детства. Из этой компании ей нравился только Птолемей, и лишь ему она, пожалуй, доверяла, если греку вообще можно доверять. Его худое смуглое лицо было серьезным, а светлые глаза излучали свет великодушия и спокойствия. Да, пожалуй, она доверяла Птолемею. Пердикка был для нее чужаком, а Клеит казался слишком грубым, чтобы заслуживать ее уважения.
Предстоящий ужин обещал стать не просто совместной трапезой. Если они с Александром ухитрятся не поспорить, то вполне возможно, что ночью он разделит с ней ложе, а это было неплохой перспективой.
По грязи семенил накрашенный евнух, осторожно, как танцор, поднимая и опуская ноги в отороченных мехом сапогах. Роксана повернула лошадь в сторону, ощущая и жалость, и отвращение к евнуху. Кастраты вели себя как дети, к тому же, не будучи ни мужчинами, ни женщинами, они обычно сочетали в себе худшие черты обоих полов. Персы держали их в качестве слуг для женщин в семьях, позаимствовав эту практику на Востоке, поскольку предполагалось, что евнухи лишены плотских вожделений. Однако те из них, кого Роксана знала, все без исключения были любителями различных извращений, поэтому она не допускала их в свое окружение.
Среди греческих завоевателей евнухи пользовались определенной популярностью. Эллины были широко известны, как любители юношей. Кое-кто даже намекал, что Александр и Гефестион были любовниками. Роксана знала, что это не так. Узы, связывавшие этих двоих, были сильнее влечения плоти – их объединяла общность душ. У Гефестиона были фавориты и среди мужчин, и среди женщин, но Александр к ним не относился. Она стала гадать, кто же является хозяином этого красавчика-кастрата. У него, очевидно, был сильный покровитель, иначе он не смог бы здесь долго продержаться.
Слева Роксана заметила большую алую палатку, украшенную желтыми вымпелами. Перед ней лежали дорогие персидские ковры, а у входа на страже стояли два фракийца. Ею овладело любопытство, и она, проследив за евнухом, увидела, что он вошел внутрь. В этой части лагеря не было палаток командиров, и ей оставалось только строить предположения, кто же расположился в роскошном шатре.
Оттуда раздался взрыв смеха, и на пороге появилась прекрасная гречанка, закутанная в плащ из леопардовой шкуры. Женщина была миниатюрной и элегантной, с пышными формами и черными кудрями, обрамлявшими ее смуглое сердцевидное личико. На ее пальцах сверкали дорогие перстни, а запястья украшали тяжелые браслеты из чеканного золота. Она скосила свои густо накрашенные глаза в сторону Роксаны, снова звонко рассмеялась и что-то сказала своим невидимым собеседникам. Из низкого входа вынырнули два македонских военачальника, причем один из них схватил женщину и стал целовать ее, так что было понятно – она принадлежит ему.
Роксана безошибочно узнала этот разворот плеч и львиную гриву золотистых волос. Ее сердце остановилось, и она резко развернула коня, ударив его хлыстом. Это был Александр – Александр, обнимающий другую женщину!
Она резко осадила мерина, заставив его застыть на месте, хотя тот пытался встать на дыбы, мотая головой и роняя пену.
– Эй, юноша! – позвала она попавшегося на глаза подростка. – Тебе известно, что это за красная палатка?
Парень нахмурился, будто возмущенный командным тоном этой странно одетой всадницы.
– Думаю, что да. Это жилище наложницы Европы.
Греческая шлюха! Неужели ее супруг скрывал свою наложницу все это время? До Роксаны не доходили такие слухи. Тем не менее, она не могла отрицать того, что увидела собственными глазами. Она ударила каблуками в бока лошади, заставив юношу резко отскочить, чтобы не попасть под копыта.
Роксана ощущала, как кровь пульсирует в голове и приливает к щекам. Успевал ли Александр до того, как ложился в ее постель, смыть с себя следы ласк этой блудницы? Проводил ли он те ночи, когда отсутствовал в царской спальне, в палатке Европы? И шептал ли он Европе те же слова любви, что и ей? Как она могла оказаться дурой, ослепленной плотскими наслаждениями, которые он ей так щедро дарил? Ведь он был греком, а этим скотам никогда нельзя вполне доверять.
Военный высокого ранга, которого она видела вместе с Александром и Европой – это, несомненно, Гефестион. Неужели они развлекаются вместе и дружно смеются над ней? Гефестион знал об этой гетере, знал со дня свадьбы Александра. Что, если об этом известно всем? Разумеется, всем, кроме жены царя.
Она была настолько возбуждена, что чуть было не оставила без внимания донесшийся до нее крик боли. Охваченная яростью, Роксана развернула коня. За линией палаток у центрального костра группа солдат вращала большой вертел. К нему был привязан тощий смуглый подросток. Она направила лошадь сквозь толпу.
– Что вы делаете? – спросила она у македонцев.
– Это женщина Александра! – выкрикнул кто-то.
– Мне все равно, – проворчал бородатый ветеран. – Этот вор был схвачен с поличным и приговорен к казни.
В лучах солнца блеснуло острое как бритва лезвие, и юноша закричал. Роксана направила коня на солдата, державшего клинок, и ударила его по щеке хлыстом. Тот выронил меч и повалился назад, схватившись за окровавленное лицо.
Она соскочила с лошади, обнажила саблю и закрыла собой рыдающего юнца.
– Держитесь подальше, – предупредила она, размахивая смертоносным скифским клинком. – Того, кто дотронется до юноши, ждет смерть!
Ветеран поднялся из грязи, сотрясая воздух отборными ругательствами. Подняв свой меч, он стал приближаться к ней.
– Клянусь богами, я разрублю тебя на…
Изогнутый клинок Роксаны стал описывать круги, а сама она сжалась, чтобы стать мишенью наименьшего размера. Мечи ударились с такой силой, что она едва не потеряла равновесие.
– Ты что, с ума сошел? – попытался остановить бородача один из солдат. – Титос! Прекрати сейчас же! Перед тобой жена самого великого царя.
Меч Титоса снова опустился, на этот раз, нацеливаясь на ее ноги, но он разрезал только воздух. Она успела прыгнуть в сторону и пустила ему кровь, оставив длинный, но неглубокий порез на правой руке.
Она старалась сосредоточиться на глазах противника. Ее наставники говорили ей, что взгляд беспечного мечника выдает его движения. Короткий меч могучего македонца метнулся к туловищу Роксаны. Она сделала полный оборот и стала двигаться по кругу, а кончик ее клинка жалил противника снова и снова, как рой разъяренных ос. Охваченный бешенством, ветеран с ревом бросился в атаку. Она упала на землю и, сделав кувырок, замерла на месте, переводя дыхание.
– Хватит! – Командный голос перекрыл гул увлеченной схваткой толпы.
Александр соскочил с лошади и грубо поднял Роксану с земли. Дрожа, она вложила в ножны окровавленный клинок.
– Они хотели отрубить этому мальчишке руку, но я их остановила.
– Тихо! – Испепеляющий взгляд Александра остановился на ветеране. – Ты посмел поднять оружие на мою жену?
Грек в страхе рухнул на колени.
– Господин… я…
Александр махнул рукой, и двое мужчин подняли провинившегося на ноги и связали ему руки сзади.
– Удушить его! – коротко бросил Александр и, вскочив в седло, протянул руку Роксане. – Приведите юношу и свидетелей в зал приемов.
В запале ярости он рывком усадил ее позади себя. Они молча ехали по лагерю, пока не добрались до дворца.
– Оденься так, как приличествует твоему положению, и приходи в зал приемов через полчаса. Что ты делала в лагере?
Она спустилась на землю.
– А что тытам делал?
Он нахмурился, захваченный врасплох.
– Я? А, значит, ты видела Европу… Неужели ты ревнуешь, маленькая согдианка? – Он оставался невозмутимым.
– Я действительно тебя видела. Ты не можешь отрицать, что был с ней.
– Но почему я должен это отрицать? Неужели ты полагаешь, что до встречи с тобой я соблюдал обет целомудрия? К тому же негоже жене задавать мужу подобные вопросы. – Он пожал плечами. – Мы с Гефестионом делили многое.
Ошеломленная его откровением, она решила удержаться от резких комментариев, которые потом нельзя будет возвратить назад.
– Не было никакой необходимости подвергать наказанию этого солдата.
– Я знаю его всю свою жизнь. Он служил еще моему отцу.
– Тогда зачем ты приказал казнить его? Это лишено всякого смысла.
– Ты принадлежишь мне. Поднять на тебя руку означает посягнуть на мой авторитет. Я сделаю то же самое с любым, кто посмеет коснуться Буцефала. Причины не имеют значения, но установленные мною правила не могут безнаказанно нарушаться.
– К демонам твои правила! Я не могла спокойно стоять рядом, наблюдая за тем, как эти варвары казнят мальчишку!
Она задрожала от ярости, более раздраженная поведением Александра, чем тем обстоятельством, что бородач хотел ее убить. Супруг считал ее своей собственностью, вещью, принадлежащей ему, ставил ее в один ряд с лошадью!
Александр подавил в себе желание заключить Роксану в объятия и овладеть этим дурманящим его телом. Удивление было сильнее злости, вызванной ее отважным вмешательством в вершимое правосудие. Кто еще из женщин смог бы выстоять против испытанного в бесчисленных сражениях воина? На мгновение он подумал о том, каким мог стать исход этой схватки, если бы он не вмешался. Осознание того, что Роксана могла погибнуть, потрясло его до глубины души.
– Я лично рассмотрю дело этого юноши, – заявил он. – Но если он действительно виновен, то потеряет уже не руку, а голову. А теперь займись собой.
Все еще охваченная гневом, Роксана облачилась в царские пурпурные одеяния согдианской принцессы. Если македонец вызовет ее на суд, она не намерена прятаться за женскими юбками. Она подумала о подростке. Где же она его видела раньше? Вызвав служанку, Роксана отдала распоряжение собрать необходимые сведения. Она не позволит лишить мальчика жизни так просто. В любом случае, потеря руки была ненамного лучше смерти. Неужели эти эллины так же бессердечны, как и персы?
Когда она вошла в зал заседаний, то увидела своего господина в компании Гефестиона и Птолемея. Они сидели на помосте, оставив там место и для нее. Волк подал знак дворецкому, который громогласно объявил о появлении Роксаны, перечислив все ее титулы. Она заняла место рядом с Александром. Царь хлопнул и ладоши, и юношу поставили перед ними.
В Согдиане судебные заседания могли посещать все незанятые люди, как знать, так и простолюдины. Поэтому у стены стояла группа соотечественников Роксаны, среди которых находился и Кайан. Она ощущала на себе его взгляд, но не осмеливалась поднять глаза. Она не думала, что Александр решится отдать приказ казнить ее без веской причины, но была уверена, что с Кайаном могут расправиться при малейшей его оплошности. Удушение ветерана ясно продемонстрировало, какие методы управления использует Александр.
Вперед, нервничая, вышел младший командир и сообщил, что парень в течение нескольких недель крутился возле палаток. Солдаты иногда подкармливали его и дважды нанимали для выполнения подсобных работ, но сегодня днем его поймали в момент кражи меча. Закон требует, чтобы рука, совершившая кражу, была отрублена. Сержант Титос приступил к выполнению приговора, но ему помешала принцесса Роксана. Вначале ее никто не узнал. К тому же она первая напала на Титоса.
Александр повернулся к Роксане.
– Получается, что ты вмешалась в процесс наказания вора.
Гефестион помрачнел.
– Мой господин, – заговорила Роксана, – у юноши не было возможности оправдаться. По законам Согдианы он имеет на это право.
Александр кивнул, и охранник толкнул обвиняемого вперед, наставляя его опуститься на колени. Его лицо было покрыто запекшейся кровью и грязью, а на щеках виднелись следы слез. Александр удобнее расположился в кресле.
– Что ты можешь сказать в свое оправдание? – спросил он.
Мальчик уставился в пол, а его слова звучали отрывисто:
– Это правда. – Его нижняя губа задрожала. – То, что они сказали. Я… я действительно пытался украсть… – Нахлынувшие чувства мешали ему говорить, и он всхлипнул, не в силах продолжать.
Александр встал и подошел к коленопреклоненному юноше. Он схватил парня за рваную тунику и потащил к Роксане.
– Вот, моя госпожа, это один из ваших. Покажи нам, как вершится согдианское правосудие, на примере этого изобличенного в краже вора.
Птолемей кашлянул. Он уже испытал на себе сомнительное удовольствие оправдываться перед Александром и сейчас сочувствовал Роксане.
– Как пожелаешь, мой господин. – Роксана говорила спокойно, но твердо. – Мне уже кое-что известно по этому делу. – Этого мальчика зовут Ясон.
Александр саркастически поднял одну идеальной формы бровь.
– Ясон незаконнорожденный сын фракийского наемника и прачки, о которой ничего не известно. Оба его родителя умерли, и последние три года он содержал себя и младшую сестру тем, что пас стадо коз.
