Текст книги "Мой нежный завоеватель"

Автор книги: Джудит Френч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц)

Глава 4

– Брось нож. – Александр сказал это совершенно хладнокровно. – Брось его, Роксана, или умрешь.

– Неужели ты думаешь, что я боюсь смерти? – Это была ложь, высказанная, чтобы убедить скорее себя, чем его. Ее сковал ужас, наполнивший рот привкусом меди, а сердце билось в груди так, что он мог бы слышать его удары. – Наверно, ты спутал меня с обычной потаскухой, которую можно использовать, а потом выбросить. Я скорее умру, чем приму позор…

– Позор? Чем же я могу опозорить тебя? – Его мощные мускулистые ноги удерживали ее, словно ловушка, на густом меху медвежьей шкуры. – Ты – первая женщина, которую я беру в жены.

Она ощутила, как его горячее и жесткое копье уперлось в ее бедро. Внутри Роксана трепетала, как степная трава перед бурей, но ее рука, сжимавшая кинжал, оставалась твердой.

– Отдай мне нож. – Тон его голоса смягчался, по мере того, как улыбка, искривившая его губы, стала расцветать в его прекрасных глазах. – Неужели я настолько уродлив, что ты предпочтешь умереть?

Его лицо оказалось очень близко… так близко, что она увидела даже крошечный порез на щеке от сегодняшнего бритья. Его голос звучал хрипло и неожиданно волнующе.

«Один удар, – подумала она. – Всего один удар, и этот грек больше не будет сжигать города… не поднимет меч на моих подданных».

– Неужели твоя клятва ничего не значит? Чего же тогда стоит обещание принцессы Согдианы?

Его вопрос ошеломил ее. Кем же ее можно будет считать, если она не сдержит слова? Содрогнувшись, она выронила кинжал из своих пальцев. Он поднял клинок и запустил его через комнату с такой силой, что он ударился о противоположную стену и зазвенел, упав на каменные плиты пола. Она заставила себя встретиться с Александром взглядом в уверенности, что он намерен ее задушить.

– Разве я давал тебе повод проявлять враждебность? – Грубо подхватив ее, Александр встал и прошел несколько шагов до ложа, удерживая ее легко, как ребенка. – Мы больше не враги, Роксана, но когда ты в следующий раз поднимешь на меня оружие, будь готова его применить.

Александр завладел губами своей жены еще до того, как опустил ее на постель. Она молча наблюдала за тем, как он сорвал с нее одеяние и накрыл ее своим обнаженным телом. Она закрыла глаза, приказывая себе не дрожать, приготовившись заплатить дань завоеванной женщины. Она ожидала боли, грубого обращения, но твердо решила выдержать все, что бы ни случилось.

Его атака оказалась гораздо более изощренной, чем она предполагала.

Его губы прошлись по ее губам с легкостью перышка, и это была нежнейшая ласка. Теплое дыхание, которое она ощущала на лице, было чистым и манящим, как весенняя мята, а его запах окутал ее колдовским туманом. Он, несомненно, был чужаком, но его могучее тело источало аромат всепоглощающей мужественности.

Она заморгала, смахивая с ресниц выступившие слезы, и отвернулась, чтобы он не смог заметить затаившийся в ее глазах страх.

– Делай все, что хочешь, – прошептала она, – но не жди от меня взаимности.

Он мог овладеть ее телом, но она не позволит себе забыть, что он пролил кровь ее соотечественников, не позволит его обманчиво ласковым прикосновениям заставить ее забыть о том, кем он является в действительности – варваром-завоевателем.

Он нежно убрал прядь волос с ее увлажнившегося лба.

– Не думай о том, что случилось на войне, – сказал он. – Это уже прошлое. Ты принцесса и знаешь, что царям часто приходится делать то, что не доставляет им никакого удовольствия. Но когда я увидел тебя, Роксана, подумал о тебе не как о согдианке, а как о женщине. И эту женщину я пожелал взять в жены. – Он поцеловал ее в левое веко. – Ты так дрожишь, малышка. Если бы я вознамерился обидеть тебя, разве просил бы твоей руки у Оксиарта?

Он взял твердой рукой Роксану за подбородок и повернул ее голову так, чтобы поцеловать в правое веко.

Она замерла, словно стала мраморной статуей, затаила дыхание и попыталась не обращать внимания на охвативший ее кожу жар. Он целовал ее брови и скулы, а потом нежно обхватил губами ее нижнюю губу. Она ощутила, что этот грек мгновенно разрушил всю ее линию обороны, и не могла найти в себе силы противиться окутывающему ее наваждению.

– Моя прекрасная жена, – прошептал он, – должно быть, ты богиня, принявшая земное обличье. Я не видел женщины, равной тебе по красоте, во всей Персии. – Его пальцы прошлись по арке ее брови и опустились вдоль щеки, чтобы прикоснуться к ямке на шее. – Неужели у тебя сердце изо льда, моя маленькая звезда? Разве я так уж неприятен тебе?

Вспышки ярких ощущений закружились в ее сознании, когда жесткие пальцы Александра стали ласкать ее кожу, исследовать и заявлять свои права на все, что теперь перешло в его собственность.

У нее перехватило дыхание, пульс участился, а внизу живота стало расти напряжение. Мысли ее смешались, и в сознании стали возникать совершенно невозможные картинки.

– Ты чужеземный маг! – воскликнула она, открывая глаза. – Колдун!

– Но почему? – Он прижался носом к ее уху.

– Как мог ты иначе захватить цитадель? – выпалила она, почти задыхаясь. – Ни один смертный не в силах…

Он со смехом поцеловал ее в губы, крепко, быстро и дразняще.

– В этом нет никакого волшебства, это лишь искусство скалолазания, – сообщил он, прекратив поцелуй прежде, чем она стала протестовать, и оставив ее потрясенной изощренностью его атаки и силой собственной реакции. – Горы Македонии тоже труднодоступны.

Умные пальцы, которые так искусно ласкали ее шею, опустились ниже, чтобы ознакомиться с полусферами ее грудей.

Ее губы задрожали, а сердце заколотилось, как у юной лошадки, впервые ощутившей узду.

– Негодяй!

Он снова засмеялся.

– Отец часто говорил мне то же самое. Моя мать утверждала, что ее любовниками были Зевс и Аполлон, хотя трудно всерьез воспринимать ее россказни.

– Ты не бог!

– Это мы еще посмотрим. Возможно, что к утру у тебя сложится иное мнение. – Теперь он потерся носом о ее шею и мурашки побежали по ее плечам. – Многие женщины так считали, основываясь на божественных размерах моего мужского достоинства.

– И мужчины тоже, я полагаю.

Он хмыкнул.

– Ты наслушалась басен моих врагов. Это ложь.

– Мне кое-что известно о повадках греков.

– Если желаешь узнать обо мне правду, то спроси Гефестиона. Я всегда предпочитал женщин.

Она отвернулась.

– Думаешь, я так легко прощу тебе оскорбление на свадебном пиршестве? Как мог ты так опозорить меня перед своими людьми? Неужели ты заставил бы свою жену, будь она гречанкой, плясать, словно она наемная танцовщица?

Он взял ее грудь в руку, и Роксана ощутила, как напрягся и затвердел сосок.

– Я просил тебя потанцевать со мной не для того, чтобы нанести тебе оскорбление. – Наклонив голову, он стал пробовать ее груди на вкус. – Я лишь хотел показать всем твою красоту и даже не мог себе представить, что это может тебя обидеть.

Она почувствовала, как его язык, влажный и горячий, дразняще похлестывает ее нежную кожу. Дыхание застыло в ее горле, когда он обхватил сосок губами и стал посасывать его, наполняя ее тело стрелами потрясающе ярких ощущений.

– Не стоит просить того, что уже твое, – выдавила она из себя.

– Я хочу, чтобы ты сама этого захотела, – пояснил он. – Я никогда не беру женщин силой. – Он поднял голову, чтобы заглянуть ей в глаза, а затем снова обратил все свое внимание на ее груди, перемежая поцелуи, облизывание и посасывание до тех пор, пока ее злость и страх не уступили место необузданному желанию.

– Мне доводилось слышать совсем другое.

Во имя Священного огня, что это он сейчас делает? Кровь забурлила в ее теле, и она тихо застонала.

– Неужели ты веришь всему, что слышишь?

Его руки продолжали свое неустанное скольжение по ее телу, касаясь интимных мест и вызывая такое наслаждение, о котором она не смела и мечтать.

– Ты солдат, – сказала она в ответ, отчаянно пытаясь игнорировать сладостные ощущения, которые угрожали поработить ее. – Ты завоеватель.

– Неужели?

Его тихий смех всколыхнул ее кровь, вызывая импульсы неизведанного удовольствия, пронизавшие ее с головы до пят. Он нашел ее губы и поцеловал так, как никто раньше не целовал. Его жаркий язык проскользнул глубже, и она приникла к Александру, ощущая, как бешено закружилось все вокруг. Пламя в ее крови стало нестерпимой пыткой, и она уже не в силах была оставаться неподвижной. Барьеры ее разума разрушились под напором его запаха, вкуса его губ и даруемых им ощущений.

К своему стыду, она обнаружила, что не может преодолеть искушение прикасаться к нему, изучать пальцами его могучие плечи, упругие мышцы его сильных рук и жесткие квадраты мускулов плоского живота. Роксана еще никогда раньше не была так близка с мужчиной. Пытаясь прийти в себя, она чувствовала телом вулканический жар его тела, видела блеск его повлажневшей кожи, ощущала мерное движение его груди.

Их взгляды встретились, и они на мгновение остановились, чтобы передохнуть, а она прочитала в его серо-голубых глазах восхищение.

– Ты намеревался опозорить меня перед своими людьми, – снова перешла она в наступление. – Согдианские женщины знатного рода не танцуют для публики, а только для своих…

– Для своих мужей? Но я и есть твой муж, твой господин. Когда-нибудь… Когда-нибудь ты станцуешь только для меня. – Его сильные руки обвили ее тело. – Ты права, – хрипло прошептал он. – Никто другой не должен видеть такое тело. Ты чародейка, маленькая звезда.

– Оставь свои сладкие слова для тех, кто поверит им.

– Ты знаешь, что я говорю правду. Ты не смертная женщина. Наверно, ты горная волшебница, готовая обернуться туманом в моих руках.

Она ощутила, как налились ее груди, а соски закаменели под почти неуловимым касанием его пальцев, порхающих над ними. Она только вздохнула, когда он склонил голову и нежно сжал губами сосок. Ее тело растворилось в волнах желания.

– Перестань! – молила она. – Прошу тебя… не делай больше этого. – Она закрыла глаза и откинулась на подушки.

Ей было известно, что подобная игра между мужчиной и женщиной совершенно нормальна. Наложницы отца рассказывали ей о том, как использовать для ласк язык и зубы, но она не могла предположить, что столь сильными окажутся ощущения.

– Сладчайшая Роксана, – глухо пробормотал Александр.

Он потерся носом о ее плечо, а затем опустился ниже, чтобы отметить поцелуями дорожку от ложбинки между ее грудями до пупка. Его пальцы скользили все ниже, пробираясь между волосками низа живота к влажному источнику жара между ее бедер.

Она уже не могла сохранять неподвижность, а изгибалась и стонала, когда он подобрался к входу в ее сокровищницу. «Он мой супруг, – напомнила она себе. – Ничто из того, что мы здесь делаем, не может быть…»

– Ох-х!

Александр погрузил палец во влажные складки.

– О, сладость моя!

Она вскрикнула, когда на смену пальцу пришел горячий язык. Это явно было волшебство! У нее уже не оставалось никаких сил, чтобы противиться собственному желанию.

Он погрузил в нее лицо, пробуя, смакуя и втягивая в себя ее влагу. Она почувствовала, что его руки проскользнули под ее ягодицы, приподнимая бедра, чтобы погрузиться в нее еще глубже. Она выгнулась дугой, раскрываясь навстречу ему, вцепившись пальцами в его волосы и подстегивая его стонами и частыми вздохами.

Ее тело покрылось потом. Все упорядоченные мысли улетучились, и она полностью отдалась страсти, растворяясь в диком неудержимом желании.

Крепкие ладони схватили ее руки и направили их вниз, чтобы они ощутили его твердую, как скала мужественность.

– Что скажешь ты сейчас, маленькая жена? – прошептал он. – Следует ли мне превратить тебя в женщину? – Его руки прошлись по курчавым волосам ее холма, и она задрожала от желания, когда его длинные пальцы добрались до преддверия ее женской сущности. – Должен ли я подарить тебе любовь, Роксана?

Она притянула его к себе, наслаждаясь ощущением близости его мускулистого тела.

– Да! – воскликнула она, внезапно подчиняясь устремлениям своей плоти. – Да.

Он быстро погрузился в глубины ее девственности и оказался слишком велик… Очевидно, она не могла… Она ощутила, как рушится барьер, но боль оказалась кратковременной и не причинила ей никаких страданий. Затем она почувствовала наполненность перед тем, как он вышел и снова вошел в нее. Роксана приготовилась к неприятному моменту, но на этот раз ощущения были другими, и ей оставалось только гадать, почему так случилось.

Она обнаружила, что инстинктивно приподнимается ему навстречу в момент соития, прижимается к нему и вскрикивает. Против своей воли она стала раскачиваться на волнах страсти, поднимаясь по спирали все выше и выше, пока реальность не взорвалась звездопадом, унося ее в бесконечность.

Потом он держал ее в своих объятиях и нашептывал слова любви на ломаном персидском. Она прикрыла веки, скрывая отчаянное смятение, которое – она знала это точно – можно было прочесть в ее глазах. Какую же секретную магию он применил, чтобы она смогла забыть Мараканду и резню на реке Оксис? Она добровольно уступила ему. Хуже того, она стала его партнером в завоевании собственного тела. Эту битву он выиграл, а вскоре выиграет снова. Значит, она должна бороться до конца за свою душу, которой он не должен овладеть никогда! Ради достижения этой цели стоило пожертвовать остальным. Этот мужчина, сделавший ее женщиной, обладал только телом Роксаны. Она вздохнула и прижалась к нему сильнее. Плоть должна уступить плоти.

Еще дважды в прохладной темноте ночи он дарил ей свою любовь, погружая их обоих в пучину страсти и обучая ее таким вещам, о которых она даже не мечтала. На третий раз Роксана сама оказалась в роли учителя, используя свои познания, полученные благодаря изучению древних традиций Индии. Когда они отдыхали, с трудом переводя дыхание, он поцеловал ее в распухшие от любовных игр губы.

– Поклянись мне, – потребовал он, – поклянись, что ты никогда не пойдешь по пути малодушных… что никогда не совершишь самоубийство.

– Я этого не сделаю.

– Ты уже этого не сделала. Твоя любовь к жизни слишком велика, так же как и моя. – Серые глаза пытались заглянуть в ее душу. – Признай это, маленькая согдианка!

– Я действительно ценю жизнь, поскольку люблю ее. Но, тем не менее я без колебаний вонзила бы кинжал в твою грудь, если бы не боялась за безопасность своего народа. – Она оперлась подбородком на руку. – Я вовсе не труслива, македонец, и прошла полный курс воинского обучения.

– Ни один из воинов не может похвастаться таким совершенным телом. Ты создана для того, чтобы воспламенять сердца мужчин. Ты создана для меня. – Его губы закрыли ей рот, но затем он вдруг засмеялся и легонько шлепнул ее по ягодицам. – Я проголодался и желаю вина. Бактрийское вино оказалось превосходным. – Он спрыгнул с ложа и распахнул дверь. – Принесите еду! – приказал он. – И холодного вина!

Роксана прикрыла свое нагое тело мехом, когда прибежали слуги, стремясь, как можно быстрее выполнить его распоряжение. Он принес к ложу наполненный до краев кубок.

– Ты выпьешь первой, моя дорогая, чтобы я уверился в том, что вино не отравлено.

– Отрава, – это ваш греческий трюк, – насмешливо парировала она, осушая кубок до дна, вино оказалось крепким и неразбавленным. – А почему оно без воды?

– Я приказал, чтобы на этот раз его не добавляли.

Они вместе уничтожили мясо и хлеб, а затем он снова потянулся к ней.

– Ты ненасытен, македонец!

– Во всем!

Роксана проснулась ранним утром, когда первые робкие лучи уже прокрались в комнату. Рядом с ней на ложе распростерся Александр-завоеватель. Его спутанные светлые кудри в полумраке придавали ему обманчиво юный вид. Его плечи были невероятно широки для человека среднего роста, руки необычайно мускулисты, а светлокожее тело было испещрено боевыми шрамами. Он заморгал и лениво улыбнулся ей.

– Надеюсь, сегодня обойдемся без кинжалов, моя госпожа?

– Не считая, твоего собственного, мой господин.

Слова срывались с ее губ сами по себе. Отец научил ее китайской игре в военачальников и царей, когда ей было всего пять лет, и по правилам игры не стоило преждевременно раскрывать свои последующие ходы. Пусть варвар думает, что подрезал ей крылья, но очень скоро он узнает, насколько ошибался.

– Маленькая звезда… Ты действительно достойна Александра!

Он притянул ее к себе, и ее вновь окутала вчерашняя магия. Роксана уже не ощущала никакой боли, одно лишь наслаждение. Она не могла отрицать, что ее македонский супруг был весьма искушен в искусстве любви. Лицо Кайана промелькнуло перед ее мысленным взором только один раз.

– До прошлой ночи, – сонным голосом произнес он, – ты оставалась нетронутой, я не ожидал этого. До меня доходили слухи…

– Ни один мужчина не касался меня! – гордо заявила она. – Разумеется, я обладаю необходимыми знаниями, но ни мужчина, ни женщина не вели со мной любовную игру. Как же иначе наших детей можно будет признать законными? – Она вспыхнула. – Я имею в виду детей согдианцев. Я принцесса, и это вопрос моей чести.

Он засмеялся.

– Я не могу, в свою очередь, сообщить, что оставался нетронутым, маленькая согдианка. Но никогда я не был с женщиной, подобной тебе, и считал, что персидские женщины слишком покорны.

Роксана села в постели, натянув на себя одеяло.

– Я вовсе не персиянка. Ты снова оскорбил меня, грек. Мой род во много раз древнее, чем царский род персов. Я родилась в матери городов – Мараканде, а в незапамятные времена Бактрия и Согдиана были центром мира. Наш великий учитель Зороастр родился в Бактрии. Здесь скрещиваются торговые пути между Сирией, Китаем и Персией, именно в этом месте находится ось, вокруг которой вращается мир.

– Итак, ты не персиянка. Хорошо, но и я не грек. Я завоевал Грецию, но родился в Македонии. Это различие вы здесь, в Персии, похоже, не улавливаете. – Он засмеялся. – Мир, маленькая жена! Ты истинная согдианка, и я постараюсь не обращаться с тобой, как с персиянкой. Однако и ты должна помнить то, что я тебе сказал. Так что не называй меня греком.

В полдень в дверь постучал Гефестион, но был отослан благодушно настроенным Александром.

– Пришли нам что-нибудь поесть и еще один кувшин вина. – Он прошел по комнате, оставаясь нагим, и указал пальцем на богатые настенные гобелены и персидские ковры. – Превосходная работа! – и спросил, открывая окованный серебром сундучок; – Что это такое?

– Будь осторожен, мой господин. – Роксана завернулась в покрывало и подошла к нему. – Это мой сундучок с лекарскими приспособлениями и редкими снадобьями.

– Но почему твои вещи находятся в моих царских апартаментах?

– Раньше эти комнаты были моими, но твои люди выбрали их для тебя, поскольку они лучшие в цитадели.

– Ты можешь вернуть их себе, – сказал Александр. – У меня есть собственный шатер в лагере, где разместились мои товарищи, а когда я буду здесь, мы разделим с тобой твои покои. – Он разглядывал флаконы и коробочки. – Это что?

– Малахит для присыпки ран и изготовления краски для век. А вот здесь мирра. Дай ее мне. Ты ведешь себя, как ребенок, которому обязательно надо потрогать чужие вещи. – Она поставила на место коробочку из серебра и захлопнула крышку. – Здесь нет никаких колдовских зелий.

– Но ведь ты исповедуешь зороастризм и поклоняешься огню, а раньше я даже полагал, что ты служишь какому-нибудь звероголовому божеству тьмы, – поддразнивал он ее.

– Ты спутал нас с египтянами, и мы вовсе не поклоняемся огню. Пламя – это символ. Мы следуем учению Зенд-Авесты. Существуют Ормузд – вселенский дух добра и Ариман – дух зла. Они постоянно ведут между собой борьбу, но мы верим в то, что в конце концов победит Ормузд. – Она взяла со стола гребень и стала расчесывать волосы. – Не желаешь ли принять ванну, мой господин? Внизу имеются бассейны…

– Разумеется, желаю. Но нам принесут воду сюда, поскольку я пока не намерен выходить из нашей спальни.

Он погладил ее грудь, и она вздрогнула от возбуждения.

– Бассейны находятся в уединенном месте. Мы можем пойти туда…

– Я прикажу принести ванну, поскольку не намерен делить тебя с кем бы то ни было.

– Как пожелаешь, мой господин.

– Именно так.

Он улыбнулся, и ей в очередной раз пришло на ум, что не так уж невероятна история о его божественном происхождении.

– Прошло уже полдня, – заметила Роксана, вытесняя свои размышления практическими мыслями. Она скрылась за ширмой и переоделась в голубой шелковый наряд, вышитый золотой нитью. – Совершенно очевидно, что солдат не может проводить свои дни праздно, не вылезая из женской спальни.

– Что ты замыслила? Готов спорить, что строишь коварные планы в отношении меня. Лучше иди ко мне. – На низкой каменной полке Александр обнаружил свитки и бросил их на стол. – Что это такое и кому они принадлежат?

– Неужели не узнаешь? Это рукописи, а принадлежат они мне. Их привезли из далекого Китая, и прошу тебя, будь с ними аккуратен!

В комнате появились слуги с подносами, уставленными едой и напитками, затем появились рабы, несущие огромную медную ванну. Другие рабы наполнили ее горячей водой, а затем вперед вышли две служанки, держащие в руках ароматические масла, мыло и куски мягкого полотна.

– Уходите! – Роксана хлопнула в ладоши. – Сегодня я сама буду прислуживать царю.

Он в изумлении наблюдал за тем, как она выгнала всех и проверила, не слишком ли горячая вода.

– Все в порядке. Ты готов, мой господин?

Он шагнул в ванну.

– Горячо! – Усевшись в воду, он позволил ей намылить себе спину и голову. – Ты делаешь это так, будто у тебя уже есть соответствующий опыт.

– Мне уже доводилось видеть мужские тела, и смею уверить, что твое не так уж отличается от других.

Она вылила ему на голову целый ковш мыльной воды. Он стал отплевываться и схватился за полотно.

– Хватит, женщина! Или ты вознамерилась утопить меня? – Он смерил ее пронзительным взглядом. – Какая у женщины может быть нужда в рукописях? И кто тебе их читает?

– Мое образование ничем не хуже твоего, македонец, – ответила она. – Я читаю на персидском, китайском, греческом, санскрите и других языках, с которыми ты не знаком.

Он от всего сердца рассмеялся, вылезая из ванны и обертывая свое могучее тело куском полотна. Она не могла не заметить множества боевых шрамов.

– Образованная жена? Я потрясен, если, конечно, твои речи правдивы. Слышала ли ты об Аристотеле, маленькая согдианка? – Он встряхнул своими светлыми влажными кудрями и провел по ним рукой.

– Ты самовлюблен, как женщина, – язвительно заметила она.

– Не пытайся сменить тему. Ты просто не можешь обладать теми знаниями, о которых говоришь. Кто-то научил тебя повторять эти многозначительные слова, подобно дрессированному попугаю.

– Аристотель! – фыркнула она. – Твой наставник – не более чем бледная тень своего учителя Платона, а мой учитель Су Лун обладает всей древней мудростью Востока.

Александр подошел к ней, подозрительно поглядывая на нее, но потом улыбнулся и заключил ее в свои объятия.

– Я согласен с тобой. Более того, я сам как-то сказал Аристотелю нечто подобное. – Он звонко поцеловал ее. – И тогда меня наказали розгами за дерзость, как я того и заслуживал. – Он снова поцеловал ее и подтолкнул к ложу. – Аристотель верит, что греческий город – полис – является самой совершенной формой государственного устройства, – заметил он в паузе между ласками. – Но я докажу, что он ошибается.

Одежда Роксаны распахнулась, когда он стал ласкать горячей рукой ее грудь, прикасаясь к набухшему соску до тех пор, пока он не затвердел, а затем атаковал его своими жаждущими губами.

– Я завоюю Индию, а затем и Китай. Ты понимаешь? Единая империя… Единое политическое устройство! Смешение лучшего из всех культур. – Он сжал свой железный кулак. – И все это будет принадлежать мне! Так было предсказано, маленькая звезда. Я дам всему миру греческие законы и порядок.

– И свободу? – подзадорила она его.

– Свобода рождена у походных костров греков. – Он прижался к ней своим могучим телом.

Она тихо рассмеялась.

– Мой господин, ты можешь затмить самого Аполлона! – Она притянула его к себе, изгибаясь, чтобы встретить его, и наполняя свои ноздри его сладким и терпким мужским ароматом.

– И все это я подарю тебе, моя маленькая горная дикарка! Во всей Греции нет равной тебе женщины. Ты – моя амазонка!