Текст книги "Соучастие в убийстве"

Автор книги: Джуда Уотен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

В четыре утра Филберт со своей командой все еще колесил по городу и пригородам. Это было самое подходящее время, чтобы наведаться к тем, кто судился по обвинению в убийстве, но за неимением улик был оправдан. Прежде всего они явились к Сноуи Хиксону, который дважды обвинялся в убийстве и дважды был освобожден. Он славился также своим умением расправляться с доносчиками.

– Не успеют кого-нибудь ограбить, как вы уже мчитесь ко мне, – пожаловался Хиксон.

– На сей раз ты, наверно, кое-что знаешь, – сказал Филберт.

– О чем?

– О миссис Тайсон…

– Первый раз слышу…

– Где ты был в ночь на…

Сноуи Хиксон подумал.

– В кино со своей красоткой.

– Всякий раз, когда кого-нибудь пристукнут, ты в кино… Алиби себе устраиваешь?

– Честно.

– Честным ты никогда в жизни не был, – сказал Филберт.

В поисках краденого сыщики обшарили все комнаты. Миссис Хиксон вылезла из постели и ходила за сыщиками по пятам, ни на минуту не спуская с них глаз, – она была убеждена, что они сейчас что-нибудь подложат, чтобы обвинить ее мужа в грабеже.

– Ничего вы у меня не найдете, – сказал Хиксон. – Я на постоянной работе. – Он повернулся к своей жене: – Скажи им, мамочка!

– Правда, – подтвердила она.

– И все-таки тебе придется поехать с нами, Сноуи, – сказал Филберт. – Мы проверим твое алиби в управлении. Может, оно не такое уж надежное. Тогда я много не дам за твою голову.

Миссис Хиксон не сводила напряженного взгляда с Филберта…

Почти в то же время недалеко от ветхого деревянного домика в трущобах на окраине остановилась другая полицейская машина. Домишко стоял в переулке, мощенном булыжником, вход был со двора. Из машины вышли Браммел и сыщик Колензо. Браммел шел легким размашистым шагом, хотя почти всю ночь провел на ногах. Он не верил в то, что миссис Тайсон убил похититель драгоценностей, но все-таки ему, как и всем работникам сыскного отдела, не терпелось схватить его.

У калитки прямо на земле спал человек. Браммел нагнулся, чтобы поглядеть на него.

– Подручный, – заметил Браммел. – Напился на хозяйские подачки.

Они вошли в незапертую калитку. Кухонное окно еще светилось. Браммел повернул ручку двери, и они с Колензо вошли в кухню. За длинным деревянным столом сидел мужчина и пил вино, на кушетке крепко спал мальчишка лет тринадцати. Еще один мужчина, невысокий и кряжистый, переливал вино из бутылки в графин. Он поставил бутылку на камин и схватил железную кочергу.

– Кто такие? – спросил он.

– Инспектор сыскной полиции Браммел. Это сыщик Колензо. А ты – Билли Айкинс?

– Почем я знаю, что вы фараоны.

Браммел показал свое удостоверение.

– Что вам нужно? – спросил Айкинс, не двинувшись с места, с кочергой в руке. Пьяный за столом затянул печальную польскую песню.

– Поставляешь эмигрантам спиртное, Айкинс? – спросил Браммел.

– Отвечать не буду, – пробурчал Айкинс.

– Ничего, ответишь, – сказал Браммел.

Айкинс замолчал, он переводил колючий взгляд с Браммела на Колензо. С этими двоими он еще не встречался.

– Боюсь, тебе придется прикрыть свою лавочку.

Айкинс глядел на Браммела, видимо, что-то прикидывая в уме.

– У вас против меня нет никаких улик, мистер фараон, – сказал он.

Браммелу донесли, что Айкинс скупает краденые вещи, главным образом у иностранцев. Но одновременно он был осведомителем сержанта Бразерса из отдела иммиграции; в обмен на сведения об иностранцах, потреблявших зелье Айкинса, Бразерс ограждал его от преследования.

– Мы обыщем твою лавочку, – сказал Браммел, предъявляя ордер, который Айкинс внимательно прочитал. – У нас есть сведения, что здесь спрятаны краденые вещи.

– Чертовски подходящее время для обыска, – сказал Айкинс.

– Заведение еще открыто, – ответил Браммел, оглядываясь на пьяного, все еще тянувшего печальную польскую песню. – Мальчишка чей, Айкинс? – Браммел указал на спящего мальчугана. – Твой?

– Зачем вам знать?

– Приучаешь с детства… На стреме стоит?

Браммел направился к двери, которая вела внутрь дома.

– Туда нельзя, – сказал Айкинс, замахиваясь кочергой. – Там спят жена и дети.

Колензо выхватил револьвер и прицелился в Айкинса.

– Дай-ка кочергу, Айкинс.

Айкинс чертыхнулся, но отдал кочергу сыщику.

Браммел прошел в первую по коридору комнату, зажег свет. Это оказалась кладовая, переделанная из жилой комнаты. Вдоль стен стояли корзины с бутылками, и вся комната была уставлена рядами бочонков и бутылей. Возле двери был втиснут топчан, на котором, видимо, спал сторож. Браммел заглянул под топчан и извлек оттуда запертый металлический ящик.

– Открывай, – приказал он Айкинсу.

Тот нехотя отпер ящик.

Он был полон часов, колец, золотых запонок и других украшений.

– Где все это взял? – спросил Браммел.

– Получил в уплату за вино.

– Рассказывай сказки, – бросил Браммел.

Он взял из ящика золотые часы и притворился, будто пристально их разглядывает.

– Вот эти часы кто тебе дал?

– Не помню!

Браммел обменялся быстрым взглядом с Колензо, стоявшим позади Айкинса.

– Они украдены у миссис Тайсон, так ведь? – спросил Браммел. – А ее укокошили. Плохи твои дела, Айкинс.

– Про что это вы толкуете, мистер фараон? – презрительно спросил Айкинс.

– Придется тебе пойти с нами, – ответил Браммел, а Колензо подхватил ящик. – Объяснишь все в полиции.

Кряжистый торговец спиртным в сопровождении сыщиков вышел во двор. Никто не говорил ни слова. Айкинс прикидывал, насколько серьезны угрозы Браммела. Потом все-таки решил не рисковать.

– Что вы хотите узнать? – спросил он, когда они подошли к калитке.

Сыщики остановились.

– Где взял эти вещи? – спросил Браммел.

– Купил у… – Айкинс назвал трех иммигрантов, которые «работали» по отелям.

– А кто покупает у Бирюка?

– И слыхом не слыхал.

– Может, услышишь…

– Может, и услышу.

– Вот что, – сказал Браммел, – если узнаешь, кто он, сниму с тебя все обвинения. А их порядком.

– Ладно, – сказал Айкинс. Он помолчал, потом спросил: – Вы мне сейчас все вернете?

– Нет, так не пойдет, – ответил Браммел.

«Придется мне распроститься со всем моим имуществом, – с горечью подумал Айкинс. – По крайней мере до тех пор, пока я не добуду им нужные сведения… Разве что Бразерс поможет».

Браммел был вполне удовлетворен: ящик с крадеными драгоценностями накрепко привяжет к нему Айкинса, и Бразерс тут не поможет. Айкинс родную мать продаст, лишь бы только получить этот ящичек обратно.

Сев в машину, Браммел связался по радиотелефону с управлением. «Надо немедленно арестовать трех воров – иммигрантов. Айкинс и эти трое очень пригодятся, если все остальные операции провалятся, – с усмешкой подумал Браммел. – Им очень просто можно будет „пришить“ убийство миссис Тайсон…»

Перед тем как вернуться в управление, Браммел наведался к кое-кому из своих стукачей. Никаких сведений. Он их обхаживал и так и эдак, угрожал, обещал, одному даже дал лишний фунт из фонда, выделенного на осведомителей, – и все безрезультатно. Они ничего не знали об убийстве миссис Тайсон. Браммел вынужден был признаться Филдсу, что еще не напал на след похитителя драгоценностей или его скупщика.

Поздно ночью на летучке сыскного отдела все сошлись на том, что придется еще много потрудиться, прежде чем они найдут убийцу.

Сыщики разошлись по домам, чтобы немножко отдохнуть, а в восемь утра снова взялись за дело. Филдс возобновил допросы, Филберт отправился к лавочникам, поставлявшим продукты миссис Тайсон, а Браммел, у которого был ключ от кукольного домика, решил еще раз его осмотреть.

13

В конце дня Браммел зашел к шефу. На столе перед Филдсом возвышалась груда бумаг. Без шляпы Филдс был больше похож на отставного борца, чем на сурового и проницательного начальника сыскной полиции, – короткий приплюснутый нос, круглая голова с блестящей, потемневшей от загара лысиной, которую едва прикрывали редкие, старательно зачесанные пряди.

– Присаживайтесь, Стюарт, – сказал он. – Я только что кончил читать письма.

Браммел сел и закурил сигарету.

– Ну, что скажете, Фрэнк?

Филдс взял две пачки писем, аккуратно перевязанных белой тесемкой.

– Вот эти – от двух мужчин, – сказал он. – Остальные письма от ее первого мужа и родственников. Они не представляют интереса. Я даже не стал их сортировать.

– Кто эти двое, Фрэнк?

– Странно, что ни тот ни другой не подписывались своим именем. Один именовал себя «Малышом», а другой «Папочкой».

– Интересно, – сказал Браммел.

– Бог его знает, – ответил Филдс. – Ничего особенного в этих письмах нет. Одни излияния.

– Эти двое были ее любовниками?

– Видимо, да. Совершенно безнравственная женщина. Не удивительно, что муж развелся с ней… Возьмите эти письма, Стюарт, и просмотрите. Может, вы там что-нибудь вычитаете.

Браммел положил обе пачки в карман, а Филдс тем временем пододвинул к нему заключение патологоанатома. Браммел быстро просмотрел его. Вскрытие показало, что миссис Тайсон умерла от кровоизлияния в мозг, вызванного сильными ударами по лицу и голове. Патолог высказывал предположение, что смерть наступила вскоре после полуночи. Он не считал, что она умерла сразу; какое-то время после нанесения ударов она была еще жива. Может быть, час или два.

Было еще несколько сообщений. Одно из справочного отдела, удостоверявшее, что миссис Тайсон родилась в соседнем штате, где до сих пор проживали ее тетки и дядюшки; родители миссис Тайсон умерли несколько лет назад.

– Похоже, что братьев и сестер у нее не было – наследство после родителей она получила полностью, – пояснил Филдс. – Впрочем, наследство небольшое.

– Тайсон, видимо, женился на ней по любви, – сказал Браммел. – А я-то всегда думал, что в его кругу деньги женятся на деньгах.

Показания управляющего банком не пролили света ни на источник ее довольно солидных вкладов, ни на причины, побуждавшие ее снимать со счета крупные суммы, которые значительно превышали расходы на хозяйство.

– Она многое скрывала в своей жизни, причем довольно старательно, – сказал Браммел. Эту догадку еще более подтвердил рапорт сыщика Мэнна, который Браммел начал читать. Мэнн опросил соседей миссис Тайсон. Только мисс Грейс Типпет, экономка из двухэтажного особняка, откуда домик миссис Тайсон был хорошо виден, смогла дать какие-то сведения. Она сообщила, что уже года два миссис Тайсон посещал один мужчина. Он являлся раз или два в неделю, всегда подъезжал к самому гаражу и затем быстро скрывался в доме. Мисс Типпет ни разу не удалось его как следует разглядеть. Он приходил под вечер, а она стареет, глаза стали плохо видеть. Однако она заметила, что джентльмен этот высок ростом, отлично одет и очень представителен. Ей показалось, что у него короткие усики, как у военного. И он уже немолод; она бы дала ему лет пятьдесят.

– На «Малыша» не похож, – сказал Браммел. – Скорее это «Папочка».

– С таким же успехом может оказаться наоборот.

– И то верно, – согласился Браммел, – этот почтенный джентльмен вполне мог подписываться «Малыш». Поразительно, как эти джентльмены глупеют к пятидесяти. Помните мануфактурщика со взрослыми детьми, который в письмах к своей потаскухе подписывался «Цветочек». А потом член парламента, который называл свою пассию «Пончиком», а этому «Пончику» было под шестьдесят, правда, денег у нее куры не клевали. Вы знаете, о ком я говорю? Он пьет, как сапожник. Говорят, будет министром, когда его партия получит большинство.

На лице у Филдса сразу появилась серьезная мина. Участвовать в таком разговоре он считал для себя неуместным.

– Если мисс Типпет говорит правду, а не выдумывает, – сказал он, – тогда вряд ли этот постоянный посетитель вообще писал письма. Зачем это ему? Ведь он ее часто видел. Он был почти мужем.

– Иногда и мужья пишут письма, – заметил Браммел. – Особенно когда они только вот так, время от времени, наведываются к своим женам, как этот субъект. – Он пожал плечами: – Впрочем, на данном этапе не важно, кто он – «Малыш», «Папочка» или кто-нибудь еще. Важно одно – его молчание. Если он был в ту ночь в ее доме, тогда понятно, почему он держится в тени.

– Мисс Типпет несколько раз повторила, что в тот вечер она его не видела, – сказал Филдс. – Она почти уверена, что он не приходил.

– И все-таки это не значит, что он не мог быть там в ту ночь, – сказал Браммел.

– Совершенно верно, – ответил Филдс. – Может быть, он прячется от следствия, потому что боится нежелательной огласки. Конечно, он еще появится…

– Надо полагать, следствие продолжается? – спросил Браммел.

– Да, конечно, – ответил Филдс. Он сделал пометку в календаре. – Так перейдем к делу, Стюарт, – проговорил он таким тоном, словно весь предыдущий разговор был просто пустой болтовней. – Насчет сегодняшнего вечера… – Он пошарил по столу и нашел нужную бумагу. – Вот рапорт, который я велел составить о заведении Руни…

– Притон, где играют в баккара? [2]2
  Баккара– азартная карточная игра.


[Закрыть]

Филдс кивнул.

Браммел вспомнил, что, когда началось следствие, Филдс первым делом затребовал этот рапорт. Браммел еще удивлялся, зачем он ему понадобился.

– Сегодня вечером мы устроим налет, – сказал Филдс. – Я говорил с комиссаром… Прочтите рапорт, и вы увидите, что все крупные птицы из преступного мира – завсегдатаи Руни. Спускают там свои денежки. Особенно с тех пор, как Руни проглотил своих конкурентов… Там мы возьмем всех, кого упустили прошлой ночью.

Браммел углубился в рапорт, а Филдс снова стал что-то записывать в дневник. Вдруг Браммел поднял голову и сказал:

– У Руни большие связи. – И, наклонясь вперед, будто хотел сообщить важный секрет, добавил: – Его адвокат заходит к министру, как в собственный кабинет. – Браммел цинично усмехнулся. – Правда, парламентом Руни еще не завладел, но министр у него в кармане, это тоже неплохо.

Филдс пожал плечами.

– Мы должны исполнить свой долг, – сказал он таким тоном, будто читал лекцию в молодежном клубе.

Он помолчал, потом медленно заговорил, тщательно подбирая слова, чтобы произвести должный эффект:

– Я получил сведения из очень надежного источника, что Руни – тайный партнер крупнейшего в городе скупщика краденых автомобилей. Слышали о фирме «Дьюк моторс»? Так вот, каждую неделю Руни забирает у Тони Дьюка половину выручки. У них на службе есть такие специалисты: оглянуться не успеешь – а машины уж нет… Руни замешан и в других грязных делишках. Говорят, он невероятно жаден…

– Значит, Руни как раз нам и нужен.

– Да, до известной степени, – ответил Филдс.

– Вы считаете, он скупщик краденого?

– Нет, этого я не считаю. Но уверен, что он знает скупщика. А может, и вора. Может, он у обоих берет откупные.

– Я с Руни никогда не разговаривал, – сказал Браммел, – но видел его не раз. На скачках. – Браммел забарабанил пальцами по столу. – Ребята из отдела азартных игр подымут страшный шум. И из отдела лицензий тоже. В чужие дела вмешиваемся. Так не полагается, сэр.

– Так они же сидят сложа руки и любуются его клубом, – возмущенно сказал Филдс. – А это крупнейший притон в городе. Давно пора принять меры.

Он начал подробно рассказывать о приготовлениях к облаве. Недаром он славился в полиции как самый умелый и предусмотрительный организатор – он продумал все до конца. Филдс разложил перед Браммелом план специально оборудованного двухэтажного особняка Руни; на первом этаже помещался ночной клуб, весь верхний этаж был отведен под игорный зал.

– Мы нагрянем сразу на оба этажа, – объяснял Филдс. – В ночной клуб тоже, хотя там нам никто не нужен… Но все игроки проходят к лифту через клуб. Там их проверяют… Кабинет Руни тоже на первом этаже. Примерно в десять-одиннадцать вечера он обычно поднимается наверх… Верхний зал я беру на себя. Возьмем всех скупщиков краденого, а заодно всех подозрительных. Там наверняка окажутся преступники, сбежавшие из других штатов. Их мы тоже возьмем.

«Смелый шаг, этот налет», – подумал Браммел. В другое время он не усомнился бы в мотивах Филдса, но сейчас ему показалось, что за этой затеей скрываются личные соображения. Нетрудно было догадаться, что, если Филдс наложит лапы на Руни, министр, который связан с адвокатом Руни, тоже окажется в его руках. Да, это был умный ход: после вчерашних бесплодных поисков преступника Филдс хотел поднять свой престиж в глазах правительства. «Во всяком случае, правильны эти догадки или нет, – подумал Браммел, – Филдс не только не потеряет, а наверняка выиграет».

– Ну, а сам Руни?.. – начал Браммел.

Филдс откинулся на спинку кресла и начал приглаживать жидкие пряди на лысой макушке. Казалось, он что-то обдумывает.

– Я думаю, вам нужно взять его на себя, Стюарт.

Браммел улыбнулся.

– Честно говоря, вы единственный, кто может с ним справиться, – продолжал Филдс, не глядя на Браммела. – Может быть, с вами он заговорит.

– Что, он крепкий орешек?

– Да, – кивнул Филдс. – Не скажу точно, что можно от него ждать, но старик Бэртон кое-что вам подскажет. Он его частенько видел, когда вел следствие по делу шайки убийц. Помните, перед самой его отставкой?

– Я с ним поговорю.

– Бэртон как-то сказал, что Руни за шиллинг душу продаст, – сказал Филдс.

– Думаете, он расколется, чтобы спасти свои деньги или шкуру?

– Не знаю, – ответил Филдс. – Специально я им не занимался. Но вы сами прекрасно знаете, Браммел, – рано или поздно каждый преступник начинает говорить, чтоб вернуть свое добро или избавиться от конкурентов.

– Что бы осталось от криминалистики, не будь доносчиков и полицейской дубинки! – с притворной серьезностью сказал Браммел.

Филдс уставился в стол. Не любил он в Браммеле этот цинизм. Иногда Филдс всерьез раздумывал, есть ли у Браммела что-нибудь святое?..

Филдс передал Браммелу отпечатанный на машинке листок.

– Здесь все сведения о Руни, – сказал он. – Большинство его врагов – те, что живы, – за решеткой. Отбывают солидные сроки.

– Эти сведения очень кстати, – заметил Браммел.

– Я считаю, – сказал Филдс, – что вам надо войти в кабинет Руни спустя минуту-две после того, как начнется облава на обоих этажах. Примерно в девять.

– Отлично, – сказал Браммел.

Задание было ему по душе. Потягаться умом и выдержкой с таким сильным и ловким человеком, как Руни, – это льстило самолюбию Браммела. Хорошо б скрутить в бараний рог этого короля баккары… Если удастся, конечно. Браммел был честен с собой. Предстояла охота на людей, он был одним из охотников, и это ему нравилось. Но была еще одна причина, почему он обрадовался этому заданию, более веская и важная: он решил доказать Филдсу, что тот ошибается насчет похитителя драгоценностей, но для этого надо было проверить версию Филдса.

У Филдса были еще сведения насчет Руни.

– Недавно мне позвонил Эксем из другого отдела насчет двух известных бандитов, которые сейчас появились у нас в городе, – сказал Филдс. – Он считает, что их подослал Тонкс, бывший король баккары, чтобы разделаться с Руни. Вряд ли у них что-нибудь выйдет. Ими скорее всего займутся подручные Руни.

– Может, мне пообещать ему, что мы сами ими займемся? – полушутя-полусерьезно спросил Браммел. – Избавим его от расходов?

– Я не считаю, что мы должны ему что-то обещать.

– А если придется?

– В таком случае придется и выполнять обещание, – сказал Филдс совершенно серьезно.

14

Они обсудили все возможные случайности. Только после этого Филдс поднялся с кресла.

– Недурно бы перекусить, а, Стюарт?

– Неплохая мысль.

– Сходим в кафетерий?

– Ну что там за еда, – сказал Браммел. Он любил обедать в хороших ресторанах. – Можно съездить и в центр, времени у нас хватит. Я свожу вас в один итальянский ресторанчик.

Филдс стоял в нерешительности. Он редко обедал вне дома и в таких случаях обычно довольствовался самой простой пищей. Зато Браммел всегда обедает, как лорд. И как только он ухитряется это делать? Впрочем, это не его забота. Он никогда не слышал ни единого намека на то, что Браммел берет взятки. Он бы узнал, если бы об этом поговаривали. Управление кишмя кишело доносчиками; не было ни одного сыщика, за которым не следил бы его коллега, и все доносы попадали на стол Филдса.

– Ладно, Стюарт, поедем, – решился наконец Филдс.

И сам остался очень доволен своим решением. Он нахлобучил на голову шляпу с узкими полями, из-под нее, расширяясь книзу, виднелось его красное лицо. Он даже как-то помолодел и развеселился.

– Заглянем-ка перед уходом к Брюсу, – сказал он, когда они подошли к лифту. Они спустились в подвальный этаж, где помещались комнаты для допросов.

Филдс ступал крадучись, по старой профессиональной привычке, Браммел же, небрежно помахивая шляпой, шел легкой, размашистой походкой. Рядом с грузным неряшливым Филдсом, чьи телеса буквально выпирали из тесного темно-серого костюма, Браммел, тщательно причесанный, в отлично сшитом костюме, выглядел особенно красивым и элегантным.

Когда они проходили мимо дежурки, через открытую дверь до них донесся голос одного из младших сыщиков:

– …Они обязаны поддержать наши требования…

Филдс презрительно фыркнул.

– Некоторые из этих мальчишек больше похожи на клерков, чем на сыщиков, – проворчал он. – Единственно, что их интересует, – это зарплата.

В лифте Филдс сказал Браммелу, что Филберт уже допросил почти всех поставщиков миссис Тайсон, некоторых по два-три раза. Сейчас он снова допрашивает Биби.

– Что он от него хочет? – спросил Браммел.

Это напомнило Филдсу, что Браммел не верит в его версию, что вор и убийца – одно лицо. А Брюс Филберт верил.

– Биби хитрит и путает, – резко сказал Филдс. – Брюс считает, что он знает что-то про вора, но не хочет сказать.

– На этот раз у него ничего не выйдет, – сказал Браммел.

– Вы недооцениваете Брюса, – ответил Филдс. – Помяните мое слово, он далеко пойдет.

Они вышли из лифта и направились к двери, возле которой дежурил пожилой полицейский, прослуживший в управлении около двадцати пяти лет. Он вытянулся, отдал честь и распахнул перед ними дверь. По обе стороны узкого коридора были расположены комнатенки, похожие на камеры. Все двери были плотно закрыты, пахло карболкой и мылом. В тишине гулко зацокали по цементному полу подкованные башмаки Филдса.

Он постучал в последнюю дверь, и они с Браммелом вошли в камеру. Здесь было темнее, чем в коридоре. Через узкое, забранное решеткой оконце, почти под самым потолком, пробивался слабый синеватый свет летних сумерек, падавший на голову Этола Биби, сидевшего на стуле у стены. Напротив него на краю стола, который вместе с тремя стульями составлял всю обстановку комнаты, сидел Филберт; вошедшие прежде всего увидели его массивную спину. Филберт повернулся к ним.

– Наконец-то Биби признался, что видел какого-то подозрительного типа.

Молочник привстал со стула. Вид у него был растерянный и встревоженный.

– Сядь, Биби, – сказал Филберт, кидая взгляды на Филдса и Браммела.

Он несколько часов бился, чтобы вырвать это признание.

Оба, и Филдс и Браммел, оглядели Биби внимательным, оценивающим взглядом.

Первым заговорил Браммел.

– Итак, Биби, этот человек, которого ты видел…

– Никого я не видел, – решительно заявил Биби, осмелев в присутствии начальства, которое, казалось, обещало ему защиту от Филберта. – Это Филберт заставил меня сказать, что я видел.

Браммел бросил быстрый взгляд на Филдса, который немедленно стал лично допрашивать Биби.

– Вы утверждаете, что старший сыщик Филберт принудил вас сказать то, чего вы не хотели говорить. Как он это сделал?

– Ну… – Биби запнулся. – Понимаете… как бы это сказать… он просто вложил мне в рот эти слова.

– Нет, не понимаю.

– Он меня спросил: видел ты, чтобы кто-нибудь выходил из дома двенадцать по Дарлингтон-авеню около трех часов ночи? А я почем знаю, может, и видел. Разве я помню? А он мне говорит: ты должен был видеть. Минут двадцать твердил мне это. И все про экономку говорил: она, мол, слышала, как я привез молоко, а за минуту до этого слышала, как грабитель вышел через черный ход.

– Вы не видели грабителя?

– Нет.

– Тогда зачем же вы сказали старшему сыщику Филберту, что видели?

– Так он же все твердил, что я не мог не видеть.

– И вы думаете, я вам поверю?

– Я правду говорю.

– Не всегда… Вы не сразу признались, что обошли дом миссис Тайсон и заглянули в ванную, не так ли?

Биби не знал, что ответить. Он опустил глаза и замолк.

– Зачем вы обошли дом?

– Думал, может, что-нибудь услышу.

– Что можно услышать в такой ранний час?

– Я хотел влезть в окно, – сказал Биби. – Только испугался, вдруг кто-нибудь меня увидит. Тогда бы я попал в переделку.

– Да, вас могли бы арестовать по подозрению в убийстве, – сухо констатировал Филдс, поглядев на Филберта. – Биби, – продолжал он, – почему же вы не сказали все это старшему сыщику Филберту? То, что вы сказали сейчас мне?

– Я боялся.

– Бояться вам нечего.

– Как бы не так! – воскликнул Биби. И добавил, указывая на Филберта: – Он сказал мне, что я мошенник.

Филдс не дал ему договорить.

– Старший сыщик Филберт имел все основания предполагать, что вы лжете, – внушительно сказал Филдс.

– Да он не давал мне слова ска…

– Опять вы прерываете меня, – сердито оборвал его Филдс. – Вы же ни на один вопрос не ответили прямо. Так было дело, Филберт?

Громадина Филберт побагровел от ярости.

– Да я таких завирал в жизни не видел, как этот Биби!

Биби сник и опустил голову, словно ждал, что сейчас ему вынесут смертный приговор; он невнятно забормотал:

– Я не хотел… Клянусь… Честное слово…

Он медленно поднял на Филдса умоляющий взгляд.

– Не можете ли вы позвонить моей матери?

Филдс посмотрел по сторонам: хмурый Филберт, на лице Браммела сардоническая усмешка… Филдс презрительно оглядел Биби.

– Я решил отпустить вас, Биби… пока, – сказал он. – Но не воображайте, что вы так легко отделались. По-моему, вы нас все-таки обманываете. Я буду держать вас под наблюдением.

Филдс повернулся к Филберту.

– Позвоните, пожалуйста, сыщику Макгарри. Пусть придет и проводит Биби к выходу.

– Значит, я могу уйти? – взволнованно спросил Биби, словно не верил собственным ушам.

– Да, – ответил Филдс. – Можете считать, что вам очень повезло, – милостиво добавил он.

Почуяв свободу, Биби неожиданно осмелел.

– Он меня тут целый день продержал, – сказал он, поглядывая на Филберта, который все еще разговаривал по телефону. – Я с утра не ел. Курить не давал. Чашки чая и той не предложил. А сам, небось, две выпил. «Мне, говорит, надо подкрепиться, чтобы допрашивать таких пройдох, как ты».

– Вы хотите подать на него жалобу? – с угрозой спросил Филдс и, не дожидаясь ответа Биби, продолжал: – Старший сыщик Филберт действовал правильно. Ведется следствие по делу об убийстве… – Он говорил таким тоном, словно был гидом и сопровождал важных посетителей, осматривавших управление.

В дверь постучали, вошел Макгарри.

– Проводите Биби к выходу, – приказал Филдс.

– Есть, – сказал Макгарри, подходя к Биби.

Когда они ушли, Филдс включил свет.

– Теперь уже можно не сидеть в темноте, Брюс, – весело сказал он. – Я дам указания все время держать Биби под наблюдением, – добавил он, явно задабривая своего любимца.

Филберт был по-прежнему мрачен.

– При всем моем уважении к вам, сэр, – сказал он своим резким, визгливым голосом, – я не считаю, что Биби можно было отпустить. Этот мерзавец врет на каждом слове.

– Мне кажется, Биби говорит правду, – спокойно сказал Браммел.

Филберт шумно втянул в себя воздух. Сейчас он, больше чем когда-либо, ненавидел этого сладкоречивого фата Браммела.

– Вы хотите сказать, что я хотел состряпать ложное обвинение? – спросил Филберт, шагнув вперед и чуть сгорбившись.

– Ни в коей мере, Брюс, – спокойно наблюдая за ним, ответил Браммел. – Я просто думаю, что вы зря тратите время на Биби. Вы на ложном пути.

– Вы-то, конечно, не могли бы ошибиться! – съязвил Филберт.

– Насчет Биби – нет, – ответил Браммел. – Он весь как на ладони. Но должен признать: у тех, кому по долгу службы приходится докапываться до правды, иногда правда и вызывает подозрения – когда она слишком очевидна.

– Бросьте пороть чепуху, Браммел, – презрительно сказал Филберт. – Не думайте, что я настолько глуп, чтобы слушать вас.

– Еще бы! Разве вы способны на что-нибудь, что требует ума, – ответил ему Браммел. Настроение у него сразу испортилось.

– Этот спор слишком далеко зашел, джентльмены, – предостерегающе сказал Филдс, становясь между своими подчиненными. – Вы оба неправы. Успокойтесь и пожмите друг другу руку.

В его власти было потребовать от них послушания.

– Прошу прощения, Брюс, – сказал Браммел, протягивая руку. Он действительно сожалел о своей резкости и сам себе удивлялся: чего это он разозлился? Меньше всего его беспокоит, что думает о нем Филберт или кто-то другой.

– Забудем об этом, – сказал Филберт, пожимая руку Браммела своей на удивление маленькой, костлявой рукой.

Но он никогда ничего не забывал и никому ничего не прощал. Полуоткрытый рот и выступающие зубы придавали лицу Филберта угрюмое выражение, и поэтому ему трудно было скрыть свои чувства, даже когда он этого хотел. А сейчас он и не хотел скрывать.

Но Филдс держал себя так, словно его подчиненные и вправду примирились.

– Пойдемте пообедаем с нами, Брюс, – сердечно сказал он. – Платит Стюарт.

– Спасибо, но я не могу, – сказал Филберт. – У меня свидание.

– Надеюсь, с вашей невестой? – совершенно некстати спросил Филдс.

– К сожалению, нет, – ответил Филберт. – Мне надо обойти все посты, – укоризненно добавил он, словно хотел сказать: вы развлекаетесь, а я должен работать.

Когда у лифта они расстались с Филбертом, Филдс все-таки не удержался, чтобы не пожалеть своего протеже.

– Знаете, Стюарт, – сказал он, – я все-таки не уверен, надо ли было отпускать Биби.

Браммел ничего не ответил. Он старался понять, почему Филберт так быстро решил, что похититель драгоценностей и убийца – одно и то же лицо. То ли он считал, что арест похитителя драгоценностей избавит их отдел от многих неприятностей. То ли – и это было больше похоже на правду – Филберт просто умел угадывать мысли своего начальника. Это он умел делать. Браммел настолько презирал Филберта, что больше склонялся ко второму предположению: Филберт скорее бездарный подхалим, чем расчетливый интриган.

Было время обеда, и вестибюль опустел. Когда они проходили мимо справочного окна, молоденький констебль говорил другому:

– Ты эту книжицу обязательно прочитай.

Они взглянули на книжку, которая лежала на барьере.

– Это про то, как мужчина в женщину превращается, и наоборот. Представь себе, эта старушка, королева Бесс, на самом деле была мужчиной!..

Из комнаты прессы вышли Беттери, Ист и другие репортеры уголовной хроники. На сей раз Филдс был как будто более приветлив.

– Если все пройдет хорошо, – сказал он, – преступник будет арестован в ближайшие пятьдесят шесть часов.

– Это мы и раньше слыхали, – как всегда скептически заметил Беттери.

Однако на сей раз Филдса это даже не задело.

– Надеюсь, вы убедитесь, что я прав, мистер Беттери, – сказал он.