Текст книги "Соучастие в убийстве"

Автор книги: Джуда Уотен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

36

На следующее утро ровно в девять тридцать Браммел явился в контору биржевых маклеров Хобсона и Тайсона. Контора занимала два этажа в новом доме.

Мистер Хобсон еще не пришел, но его ждут с минуты на минуту, сообщила Браммелу секретарша Хобсона. Браммел сел и стал ждать. Мысленно он припомнил все, что разузнал о фирме Хобсона и Тайсона. Это были крупнейшие в городе биржевые маклеры, тесно связанные с газетами и металлургическими трестами. Хотя Тайсон, видимо, владел большей долей, старшим компаньоном, безусловно, был Томас Хобсон, и именно ему фирма была обязана своим процветанием в последние годы. Как и его друг, сэр Фредерик Джемисон, Хобсон начал с очень скромного положения и поднимался вместе с ростом газетного концерна и металлургической промышленности. В каждой партии у него были свои люди, в каждом новом предприятии – своя доля. Томас Хобсон приобретал все большее влияние и силу. Пронырливость биржевого дельца сочеталась в нем с усердием и работоспособностью фермера; благодаря этим качествам Хобсон накопил довольно солидный капитал. К тому же он являлся членом всевозможных правительственных управлений и комитетов и, видимо, рано или поздно должен был получить дворянский титул. Туалеты его жены, очаровательной Элис Хобсон, подробно описывались газетами в отделе мод, а в разделе светской жизни частенько появлялись и ее фотографии; она председательствовала в нескольких благотворительных комитетах.

Двадцать минут спустя снова появилась секретарша Хобсона. Не объяснит ли джентльмен, по какому делу ему нужно видеть мистера Хобсона: мистер Хобсон очень занятой человек.

– Дело личное и сугубо конфиденциальное, – пояснил Браммел. – Не могу изложить его даже вам.

Назвать свое имя он тоже отказался.

– Пожалуйста, передайте ему, что дело очень срочное, – сказал он.

Уходя, секретарша покосилась на него. Совершенно непонятный господин! Одет хорошо, и все-таки что-то в нем не то. Она не могла разобраться в собственном впечатлении. Бизнесмены так не одеваются: в этом господине было что-то вульгарное.

Секретарша тут же вернулась.

– Следуйте за мной, – пригласила она.

Она провела его в большой, роскошно обставленный кабинет. На стенах висели картины известных австралийских художников. В дальнем конце кабинета за длинным столом с телефонами и диктофоном сидел Томас Хобсон и что-то писал. Загорелый и темноволосый, с маленькими, как у военных, усиками, издали он мог еще сойти за молодого человека. Хобсон был крепкого сложения: широкие плечи, выпуклая грудь, толстая шея. Серые глаза светились энергией. Браммел обратил внимание на его руки с крупными костяшками пальцев.

Хобсон даже не поднял головы, хотя Браммел уже подошел к столу.

Наконец он перестал писать и попросил Браммела назвать свое имя. Инспектор бросил взгляд на секретаршу. Пока она была в кабинете, он не произнес ни слова. Затем он показал Хобсону свое полицейское удостоверение.

– Инспектор Стюарт Браммел, – прочитал Хобсон, и лицо его предательски дернулось.

Браммел окинул его быстрым взглядом; одним из тех взглядов, от которых ничего не ускользало.

– Я инспектор сыскной полиции, мистер Хобсон, – сказал он.

Хобсон заговорил не сразу. Сначала у него мелькнула мысль позвонить полицейскому комиссару и спросить, почему его не предупредили о визите инспектора, но, поразмыслив, Хобсон решил этого не делать. Он и сам сумеет справиться, даже с этим неглупым на вид инспектором.

– Итак, мистер Браммел, – начал он тоном человека, который любит приступать прямо к делу.

– Для меня это нелегкая задача, мистер Хобсон. – На лице Браммела появилось извиняющееся выражение. Он решил действовать крайне осторожно. – Я получил кое-какие сведения… Они касаются вас… В управлении я пока ни с кем об этом не говорил. Решил, что сначала лучше выяснить все с вами…

– Очень вам признателен, – сказал Хобсон.

– Так вот, один человек видел, как вы выходили из дома миссис Тайсон между четвертью и половиной одиннадцатого в ту ночь, когда произошло убийство… Вы, наверное, читали в газетах, что она умерла вскоре после полуночи от жестоких ударов кулаком по голове. Патолог предполагает, что удары были нанесены несколько ранее…

Мистер Хобсон не проявил никаких признаков волнения. Он уже овладел собой и спокойно смотрел на Браммела.

– Не отрицаю, что примерно в это время я действительно вышел из дома миссис Тайсон, – сказал он. – Через парадную дверь. Меня мог увидеть кто угодно… Миссис Тайсон проводила меня до двери.

– Вынужден задать вам еще несколько вопросов.

– Сколько угодно.

– Мне очень неприятно вмешиваться в ваши личные дела, мистер Хобсон, – притворяясь смущенным, сказал Браммел, – но, кажется, вы были в интимных отношениях с миссис Тайсон?

– Да.

– В письмах к ней вы подписывались «Папочка»?

Мистер Хобсон помрачнел.

– Вам необходимо это знать, инспектор?

– Нет, пожалуй, нет. Это я постараюсь забыть, мистер Хобсон.

Биржевик снова насторожился.

– Мне не надо никаких услуг, мистер Браммел, – спокойно сказал он.

– Могу вас заверить, что письма не имеют особого значения. Неважно, вы их писали или нет, – столь же спокойно ответил Браммел.

Хобсону хотелось узнать, насколько осведомлен Браммел, но он решил, что лучше этого не выяснять.

– Мы были хорошими друзьями, – печально начал он. – Ее смерть была для меня большим ударом.

– Конечно, – в тон ему ответил Браммел и как бы из уважения к его горю немного помолчал, прежде чем приступить к дальнейшим расспросам.

– Мистер Хобсон, когда начались ваши отношения с миссис Тайсон? До или после ее развода?

– После… Хотя знал я ее очень давно. Мы познакомились еще до ее замужества. Но до развода между нами ничего не было. Потом я как-то встретил ее в городе. Совершенно случайно. Знаете, мне стало жаль ее. Я всегда считал, что Джон слишком поторопился.

– Вы помогли ей купить домик на Дарлингтон-авеню… Дали ей денег?..

– Да, в какой-то мере помог. Я одолжил ей денег – так будет точнее.

– Вы знали, что у нее имелись деловые отношения с миссис Саммерс?

– Конечно.

– С миссис Саммерс вы знакомы?

– О да.

– Мистер Хобсон, долго ли вы были в тот вечер у миссис Тайсон?

Хобсон задумался.

– Приехал я, кажется, около восьми… Да, около восьми… Нам надо было обсудить с ней несколько деловых вопросов. Я был ее советчиком во всех делах. Советовал ей куда вкладывать деньги… Ушел я, по-моему, вскоре после десяти. А может быть, и в половине одиннадцатого, как вы сказали.

– Вы с ней поссорились?

– Нет, отнюдь.

– Вы вместе ужинали?

– Да, конечно, – сказал Хобсон. – Она приготовила чудесный ужин. Это она замечательно умела делать, – добавил он почти с сожалением.

Браммел встал, чтобы откланяться.

– Благодарю вас, мистер Хобсон, – сказал он. – Очень сожалею, что пришлось вас побеспокоить. Но, знаете ли, служба…

– Понимаю, инспектор.

Хобсон проводил его до двери.

– Я сказал вам все, что знаю, инспектор, – с особой настойчивостью проговорил он. – Когда я ушел от миссис Тайсон, она была жива и здорова. Она проводила меня до двери.

Браммел только неопределенно кивнул головой. Его молчание пробудило у Хобсона новые опасения. Этот вежливый элегантный сыщик ему не нравился.

– Если я вам еще понадоблюсь, инспектор, позвоните по этому номеру. – Хобсон написал на карточке номер своего прямого телефона и дал Браммелу.

– Спасибо, мистер Хобсон.

Браммел вышел на улицу. Что делать дальше? Теперь он окончательно убедился, что миссис Тайсон убил либо Хобсон, либо Ли. Хобсон соврал ему про ужин. Браммел мысленно восстанавливал события роковой ночи… Хобсон приехал к миссис Тайсон около восьми и уехал после десяти. Ли вошел в дом сразу же после того, как уехал Хобсон. Если Ли говорил правду и, когда он вошел, она уже была зверски избита, значит, убийцей был Хобсон. Но Хобсон уверяет, что она была жива и здорова, когда он уходил. Если он говорит правду, значит, убийца Ли Уоллес. Ли – труслив и безволен, при малейшем затруднении он начинает лгать. Однако то обстоятельство, что он шантажировал Хобсона, побуждало Браммела верить его рассказу. Очевидно, он действительно застал ее в безнадежном состоянии. Но даже если он придумал всю эту историю, Хобсон мог оказаться перед ужасной дилеммой и был вынужден от него откупиться. Одно было совершенно ясно: миссис Тайсон убил не Сим. Может быть, она уже едва дышала, когда в дом проник Сим. Это было между половиной двенадцатого и двенадцатью. Сим тоже врал: он, конечно, видел ее. Однако это не меняло дела – в убийстве он был невиновен. К несчастью для Сима, патолог заявил, что она умерла вскоре после полуночи от ударов, полученных несколько ранее. Когда точно, он сказать не мог. Таким образом, медицинское заключение было против Сима так же, как и против остальных. Это делало задачу Браммела почти неразрешимой. Если он не сумеет добиться письменного признания от Ли или от Хобсона, он не сможет отвести обвинение от Сима. И тогда правосудие не свершится.

По пути в управление в голове Браммела зародился пока что очень смутный план. В нем было отведено место и Юнис. Вспомнив о ней, Браммел почувствовал прилив нежности. Он должен ее увидеть. Сейчас же!

Браммел вошел в телефонную будку. Сердце застучало быстрее. Он полистал телефонную книгу, хотя прекрасно помнил ее номер. Все-таки он колебался: что, если она не хочет его видеть? Может быть, она снова с Руни? Она могла вернуться к бывшему королю баккары из жалости. Дела Руни были плохи: игорный зал закрыли, а ему самому угрожали бандиты, которые хотели свести с ним старые счеты. Мысль о разоренном, преследуемом Руни доставила Браммелу жестокое удовольствие. Он быстро набрал номер. К телефону подошла Юнис. Браммел замер, потом что-то пробормотал.

– Это ты, Стюарт? – спросила она своим резким, хрипловатым голосом, который так не вязался с ее красивым, нежным лицом и тонкой фигурой. Но Браммел, услышав этот голос, почувствовал острое волнение. – Я думала, ты меня совсем бросил. Если бы ты не позвонил, я бы сама отправилась на розыски. Вот явилась бы к тебе в управление, как бы это тебе понравилось?

– Очень понравилось бы, – сказал он, обрадованно смеясь. – Можно мне повидать тебя сейчас же? – продолжал он, теперь уже уверенный, что она не вернулась к Руни.

– Ну конечно, Красавчик. Жду тебя.

Он перешел улицу и остановил такси.

– Быстрее, – сказал он шоферу.

Теперь он не расстанется с Юнис. Он любит ее и скажет ей об этом. У него есть план. Для них обоих…

Юнис отворила дверь.

– Как я рада тебя видеть, Красавчик! – сказала она, протягивая руку.

Он долго не отпускал ее руку, но все-таки не сказал того, что собирался сказать. Вел он себя довольно робко, памятуя об их последней встрече. Потом он почувствовал мягкое, призывное пожатие ее пальцев.

– Ты стала еще красивее, – сказал он.

– Я почти не выходила из квартиры, с того дня как ты меня бросил, – сказала Юнис и многозначительно добавила: – И никого не видела.

Глаза их встретились – улыбающиеся, сияющие, полные любви.

37

Снова Браммел и Юнис зажили почти семейной жизнью. Он частенько завтракал у нее, а потом еще заглядывал среди дня. Они сидели на балконе, нежась в лучах солнца, и придумывали, куда бы им пойти вечером. Чаще всего они отправлялись на скачки или собачьи бега.

Однажды вечером на собачьих бегах Браммел и Юнис лицом к лицу столкнулись с Руни и двумя его прихвостнями. Несмотря на свои неудачи, Руни был по-прежнему хорошо одет – щеголь с изящной походкой балетного танцора.

– Ба! Кого я вижу! – воскликнул Руни. – Моя бывшая девочка завела себе нового дружка! Да ты, видно, всегда путалась с легашами, а!

– Это вранье, – сказала Юнис.

– Меня не проведешь, – грубо бросил Руни.

Браммел оттолкнул его.

– Прочь с дороги, хулиган!

– Не толкайся, фараон! – крикнул Руни.

Толпа на Букмекерской аллее начала прислушиваться, люди поворачивались в их сторону.

– Пойдем, Юнис, – сказал Браммел. Он схватил ее за руку и потащил за собой. Юнис, конечно, предпочитала бы остаться и выложить Руни все, что она про него думала, но Браммел не хотел публичного скандала. Зеваки вокруг смеялись. С ненавистью и торжеством Руни кричал им вдогонку:

– Он еще тебя околпачит, Юнис! Использует и выбросит, как грязную тряпку. И поделом тебе, полицейская сука!

Юнис взглянула на Браммела, словно хотела сказать: «Сделай же что-нибудь!»

Но Браммел даже не обернулся. Он тащил Юнис за руку, пока они не достигли противоположного конца ипподрома. Юнис была жестоко разочарована. Она была уверена, что Стюарт проучит Руни, когда тот бросил ей это гнусное оскорбление. По крайней мере он мог бы хоть как-то успокоить ее. Но Браммел рта не раскрыл. А может быть, он и правда к ней безразличен; использует и бросит, как сказал Чарли. Он же не человек, он – полицейский. И ничего хорошего у них не получится. А она просто глупая девчонка, размечталась… Верно, поделом ей… Юнис кляла себя за доверчивость. И все же, пока они были на бегах, она не бросила Браммелу ни единого упрека.

Но эта сдержанность дорого ей стоила. Не успели они войти в дом, как Юнис упала на диван, содрогаясь от рыданий, выкрикивая оскорбления. Ей наплевать на то, что болтает Чарли. Брань ее никогда не трогала. Но Браммел ее не любит! Спит с ней и только… Юнис оплакивала свою неудавшуюся жизнь. Слезы выдавали ее любовь к нему. Да, она любила его и ничего не могла с собой поделать. Но она проклинает тот день, когда влюбилась…

– Неужели ты не понимаешь? Не мог же я затеять скандал с Чарли и его бандитами, – объяснял ей Браммел. – Только не там. Не на людях…

Юнис продолжала всхлипывать. Подперев рукой щеку, она лежала на диване, такая очаровательная и юная, такая потерянная и несчастная, что Браммел не выдержал: он подошел к ней и по-отечески нежно поцеловал в лоб.

– Я люблю тебя, Стюарт, – сказала Юнис.

Первый раз в жизни она полюбила по-настоящему, говорила она. Но он ее не любит. Браммела подмывало ответить: «Не плачь, Юнис. Скоро я сделаю тебя счастливой. У меня есть великолепный план. Тогда и тебе будет хорошо».

Но ничего подобного Браммел не сказал. Он удовольствовался тем, что утешил ее обещаниями в свое время расправиться с Руни.

– Погоди, еще придет мой час, – со злорадным удовольствием говорил Браммел. – Ему от меня не уйти.

Юнис грустно смотрела на него полными слез глазами.

38

За несколько дней до суда над Норманом Симом Уоллес Ли позвонил Браммелу в управление.

– Я думал, вы скорее дадите о себе знать, инспектор. Не могу я больше здесь сидеть. Хочу уехать. Куда-нибудь в другой штат.

– Это невозможно, – сказал Браммел.

– С тех пор как вы были у меня, я совсем не сплю, – с упреком в голосе продолжал Ли.

– Ну и что же вы хотите от меня? – спросил Браммел. – Может, послать вам снотворное?

– Я не убивал ее, – говорил Ли. Она была уже мертва, когда я вошел. Или при смерти, это все равно.

Он начал описывать ее вид, терзая себя страшными воспоминаниями.

– Я слишком ее любил, чтобы так поступить с ней. Мы собирались вскоре пожениться. Хотели купить отель.

– Отель… – повторил Браммел. Это слово очень многое прояснило. – Отель… – снова повторил он. Ли говорит правду – теперь он в этом убежден. Ли не закрыл бы для себя доступ к золотому дну…

– Тошно мне, не могу больше здесь оставаться, – продолжал Ли. – Я хочу уехать. Куда-нибудь подальше…

– Все это я уже слышал, – нетерпеливо прервал его Браммел. Сейчас он думал о другом, гораздо более важном. Его план начал приобретать конкретные очертания. – Вот что, Уоллес, – сказал он, – я постараюсь все-таки помочь вам. Возвращайтесь домой и ждите. И не пытайтесь улизнуть. Вы меня поняли?

– Я не выйду из дома, – сказал Ли. Он стал благодарить Браммела за все, что тот сделал для него.

– Не за что, – сказал Браммел.

Ли начал объяснять, что он вовсе не хотел нанести ему увечья, когда швырнул домкрат.

– Ну да, конечно, – оборвал его Браммел. – Вы просто хотели укокошить меня. Но не будем сейчас обсуждать это, Уоллес. Я очень занят и не могу больше с вами разговаривать. Повторяю: сидите дома и не вздумайте удрать, не то придется вам засесть в каталажку, и довольно надолго. А я загляну к вам через денек-другой. Ждите…

И прежде чем Ли успел что-либо ответить, Браммел повесил трубку. Затем он встал из-за стола, надел шляпу и направился к двери. Он так спешил, что не стал ждать лифта и быстро сбежал вниз по лестнице. Теперь он будет действовать решительно. Выйдя из управления, Браммел окликнул такси и назвал улицу, где помещалась контора Хобсона и Тайсона. Он сознательно не позвонил Хобсону заранее, тем не менее его немедленно провели в кабинет.

Уверенно, не спеша Браммел подошел к столу Хобсона, пододвинул стул, сел, положил на край стола шляпу и пригладил свои рыжевато-каштановые волосы. Затем он наклонился к Хобсону. Каждый его жест был исполнен решимости, уверенности и силы. Хобсон, по всей видимости, с волнением ожидал предстоящего разговора. Нервные суетливые движения рук выдавали его: он поправил воротничок, дотронулся до подбородка, провел пальцем по губам.

– Итак, инспектор?..

– С тех пор как мы виделись, мистер Хобсон, я получил еще кое-какие сведения, касающиеся вас.

Браммел даже не выждал паузы.

– Правда ли, что вы недавно дали крупную сумму человеку, который утверждал, что он видел, как вы выходили из дома миссис Тайсон в ночь убийства? – напрямик спросил он.

Загорелое лицо Хобсона побледнело. Эта полнейшая откровенность потрясла его. На какое-то мгновение Хобсон растерялся. Он медленно провел рукой по лицу.

– Больше он не войдет в этот кабинет! – воскликнул Хобсон.

– Значит, вы признаете, что давали деньги Уоллесу Ли?

Хобсон кивнул головой.

– Большие суммы?

– Да.

– Три раза?

– Да.

– Вам не придется больше давать Ли деньги, – сказал Браммел. – Шантаж – серьезное преступление.

Хобсон с тревогой посмотрел на него.

– Вы арестовали Ли?

– Еще нет.

– Но собираетесь?

– Безусловно, – ответил Браммел. – Он кое в чем признался…

– О нет! – воскликнул Хобсон, сжимая руки. – Вы меня очень озадачили, инспектор… Даже не знаю, сочту ли я возможным давать показания. Понимаете ли…

– Да, понимаю, но…

– А не можете ли вы вообще прекратить дело? – спросил Хобсон.

– Вряд ли это возможно, – сказал Браммел, качая головой.

– Невозможного нет, – заметил Хобсон.

– Может быть, и так, – сказал Браммел, – но ведь это только часть более широкого расследования – дела об убийстве…

– Знаю, знаю, – сказал Хобсон. – Но я не убивал Элизабет. И к тому же убийца уже арестован.

– Откуда вы знаете, мистер Хобсон?

– Похитителю драгоценностей предъявлено обвинение в убийстве…

– Бывает, что обвинения снимаются. Известны случаи, когда человека, обвиненного в убийстве, оправдывали. Возможно, это как раз такой случай.

– Вы хотите сказать, что вор и убийца не одно лицо? – спросил Хобсон.

– Может быть, и не одно, – ответил Браммел и, выждав паузу, добавил: – Имеются веские улики против Ли и вас.

Хобсон снова провел пальцем по губе.

– В ваше первое посещение вы этого не говорили, инспектор Браммел.

– С тех пор я получил дополнительные сведения… Мистер Хобсон, у нас есть основания полагать, что в ту ночь вы обронили носовой платок возле спальни миссис Тайсон, – сказал Браммел, снова пуская в ход тот самый белый носовой платок, который уже сослужил службу против Сима и Ли. – На нем обнаружены пятна крови, – продолжал он, в упор глядя на Хобсона. – Лаборатория произвела исследование…

Хобсон сжался.

– У меня часто кровоточит нос, – нерешительно пробормотал он.

Браммел чуть заметно улыбнулся.

– Вы понимаете, что я имел в виду, когда говорил, что у нас есть веские улики против вас…

Однако что-то в улыбке Браммела вернуло Хобсону его прежнюю уверенность. Он даже не смог бы объяснить, что именно.

– Платок не такая уж серьезная улика, инспектор Браммел, – сказал он.

– Но это одно из звеньев в цепи фактов. Сейчас вам поясню… Я утверждаю, что вы покинули дом миссис Тайсон в большой ярости…

– Это неверно.

– Вы с ней поссорились.

– Нет.

– Вы не всегда говорите мне правду, мистер Хобсон.

Биржевик промолчал.

– Например, мистер Хобсон, в прошлый раз вы сказали мне, что вы тогда ужинали у миссис Тайсон. Но это неправда. До ужина вы не дотронулись. Я утверждаю, что вы поссорились с ней и ушли, не поужинав.

– Право, я не могу сейчас припомнить все подробности, – устало ответил Хобсон.

– Мистер Хобсон, я вынужден просить вас постараться припомнить, что же все-таки произошло. Поймите, в вашем положении…

– Я не стану вам лгать, – сказал Хобсон.

«Когда так начинают, правды не жди», – подумал Браммел. Но хоть часть правды он заставит его сказать, это он твердо решил.

– Буду с вами откровенен, мистер Хобсон. У меня есть основания полагать, что вы обвинили миссис Тайсон в том, что у нее есть кто-то другой…

Хобсон напряженно следил за Браммелом. Очевидно, инспектор знал все. Но на карту поставлена его честь – Хобсон не мог говорить. В свою очередь Браммел понимал, какую жестокую борьбу скрывает эта маска спокойствия.

– Так как же, мистер Хобсон?

– Да, инспектор, я сказал ей все, что думал по этому поводу, – медленно ответил Хобсон.

– Кто был тот мужчина?

Хобсон покачал головой.

– Я так и не узнал, инспектор.

– В таком случае как вы узнали, что у нее кто-то есть?

– Я получил письмо…

– От кого?

– От миссис Саммерс.

– И она не знала, кто этот человек?

– Нет, не знала.

– Может быть, миссис Саммерс нарочно все сочинила, чтобы избавиться от уплаты долга миссис Тайсон. Ведь вы единственный знали о ее обязательстве… А может, она ревновала вас к миссис Тайсон?

Хобсон на мгновение отвел глаза.

– Я думал об этом, инспектор… Но миссис Саммерс не сочинила любовника. – Голос его слегка охрип, он очень волновался. – Когда я сказал Бет, что знаю про любовника, она даже не стала отрицать. Я потребовал, чтобы она назвала его. Она отказалась. Тогда я спросил, состоятельный ли он человек. Она тоже не ответила. Меня это взбесило. Я обвинил ее в том, что она содержит любовника на мои деньги, делает из меня дурака. Я был возмущен: никому не позволю себя дурачить. Потом я ушел…

– Позвольте заметить, что, судя по установленным фактам, можно представить себе несколько другой ход событий, – сказал Браммел. – Так, например, в тот вечер вы пришли пешком – и позднее, чем обычно. Уже темнело. Странно, не правда ли? Ведь обычно вы подъезжали на машине прямо к гаражу. Можно подумать, что вы не хотели, чтобы вас кто-нибудь увидел или услышал. Так оно и вышло: экономка из соседнего дома, которая почти всегда видела, как вы приезжали, не заметила вашего прихода в тот вечер. В свете последующих событий можно заключить, что вы уже что-то замыслили… Постараюсь восстановить события того вечера, чтобы вы поняли, что я имею в виду. Вы пришли расстроенный, злой, с твердым намерением высказать все, что накипело. Спор начинается еще в прихожей. Она пытается отвлечь вас, помириться. Зовет вас в спальню. Вы нехотя следуете за ней, попрекая ее любовником. Она пропускает мимо ушей все ваши оскорбления, стараясь успокоить вас. Она предлагает вам свою любовь, но вы отталкиваете ее, бросаете ей в лицо грубые оскорбления. Тогда она взрывается. Она сравнивает вас с другим своим любовником, и не в вашу пользу. Он моложе вас. Она хвастается, что он красив и мужествен. Вы приходите в бешенство и бьете ее по лицу и по голове, пока она не падает без чувств на пол. Вы поднимаете ее, кладете на кровать и пытаетесь привести в чувство. Ничего не получается. И вы бежите прочь. В коридоре вы роняете носовой платок…

– У вас очень живое воображение, – прервал его Хобсон, – но ничего подобного не было.

– Ли видел, как вы вышли из дома, и тут же вошел сам. Миссис Тайсон лежала на диване. Он очень точно описал ее вид. Она умирала… Вы утверждаете, что он все это придумал, чтобы шантажировать вас. А он покажет под присягой, что она была уже мертва, во всяком случае, так он думал…

– Это он говорит, – спокойно сказала Хобсон. – А я говорю, что она была жива, когда я ушел от нее.

– В таком случае, если Ли вошел в дом сразу же после вашего ухода, он должен был застать ее в полном здравии?

– Конечно. Он либо нарочно называет неправильное время, либо сам убил ее, – многозначительно сказал Хобсон.

– Как вы думаете, какие у него могли быть мотивы для убийства?

– Ну, он ворвался в дом…

– Как ни странно, – медленно начал Браммел, – но основания у него действительно были. Он и был ее вторым любовником. Вы должны были догадаться…

Хобсон вскочил.

– Черт, как это не пришло мне в голову?! – в ярости закричал он. – А я-то решил, что он просто вор. И он сам признался…

Хобсон клял себя за недогадливость. Он судорожно сжимал и разжимал кулаки, и казалось, его вот-вот хватит апоплексический удар.

– Господи, если бы я только знал! – неистовствовал он, видимо, не вполне сознавая, что говорит. – И все это время он жил за мой счет. Какая мерзость! – продолжал он, совсем потеряв голову от ревности. – А она-то – жадная, лживая дрянь! Так ей и надо!..

Хобсон стоял перед Браммелом, красный от ярости. Хотел бы он теперь повстречаться с этим Ли, но больше он его не увидит, это ясно.

Браммел внимательно наблюдал за ним, пристально глядя ему в глаза, словно хотел прочесть в них всю правду, проникнуть в душу этого человека. Но цинизм одержал верх. «Стоит ли докапываться до конца?» – спрашивал себя Браммел. Человек, который стоял перед ним, был одержим жестокой, бешеной ревностью. Он не хотел терять даже то, что ему уже не нужно.

– Вы не хотели простить миссис Тайсон ее неверность, – не удержался Браммел, – но она-то прощала все ваши измены. Наверно, она знала о миссис Саммерс?

Хобсон начал возбужденно шагать из угла в угол.

– Признаюсь, я ревновал, – сказал он. – Но я никогда пальцем ее не тронул.

– А если бы вы знали, что Ли – ее любовник, вы постарались бы уничтожить его?

Хобсон резко остановился перед Браммелом. Несколько мгновений они пристально вглядывались друг в друга, стараясь проникнуть в тайные мысли противника. Это была схватка двух подозрительных, настороженных существ.

– Вы ничего не можете доказать, инспектор Браммел, – вдруг сказал Хобсон, понизив голос.

– А что, если у меня есть и другие улики против вас?

Хобсон сел и стал водить пальцем по нижней губе – он всегда это делал в минуты беспокойства и напряженных раздумий. Наконец он понял, как ему следует поступить.

– Инспектор Браммел, – сказал он, – если вы будете настаивать на ваших догадках, вы причините гораздо больше вреда себе, чем мне. Положим, вы убедите вашего шефа в том, что против меня есть веские улики. Может быть, вы даже получите ордер на мой арест. Что же дальше? А дальше вот что. Никто никогда не отдаст меня под суд. Генеральный атторней вмешается и аннулирует обвинения. Доказать, что Ли нарочно оговорил меня, проще простого. А ведь он – главный ваш козырь. Только под ногами у вас зыбучий песок… Не начинайте того, что не сможете довести до конца, инспектор. Поплатитесь вы, а не я.

Браммел улыбнулся.

– Никаких фактических улик против меня у вас нет, и вы это знаете, инспектор, – настойчиво продолжал Хобсон. – Вы поставили меня в неловкое положение, но и только. Безусловно, я хотел бы выпутаться из этого положения. – Хобсон опять посмотрел Браммелу в глаза. – Садитесь, инспектор. Давайте поговорим как мужчина с мужчиной. Забудьте, что вы полицейский. Садитесь…

Браммел пододвинул стул и сел напротив Хобсона.

– Ваше дальнейшее расследование ни к чему не приведет, – властно продолжал Хобсон. – Вы узнали мрачный эпизод из моей жизни. Но я не убивал ее. Так не будем же все это ворошить. Это единственный разумный путь.

Браммел, казалось, погрузился в раздумье.

– Я привык мыслить фунтами, шиллингами и пенсами, – сказал Хобсон. – Если и вы оперируете теми же величинами, скажите: сколько мне будет стоить, чтобы вся эта история была навсегда забыта?

Браммел ответил не сразу. Он помолчал, затем сказал:

– Это будет вам стоить отеля в хорошем предместье, мистер Хобсон.

Хобсон криво усмехнулся: он вспомнил, что Элизабет Тайсон тоже хотела приобрести отель.

– Вы очень умный человек, инспектор Браммел, – сказал он.

Браммел не ответил. Он встал и направился к двери. Он старался оправдаться перед самим собой. Ему было выгодно забыть о том плане, который он вынашивал с момента первой встречи с Хобсоном. «Правосудия в этом деле все равно не добьешься, – говорил себе Браммел. – Так зачем же мне отказываться от богатства, которое само идет в руки». Но ведь он начал расследование во имя правосудия…

Дойдя до двери, он обернулся.

– Когда вы распорядитесь? – спросил он.

– Сию же минуту, – ответил Хобсон.

Когда Браммел закрыл за собой дверь, Хобсон сел и все обдумал. Да, это обойдется ему в немалую сумму, но иного выхода нет. Конечно, не очень-то приятно расставаться с такими деньгами… Но в конечном счете, может, так выйдет даже дешевле. Теперь Ли больше не рискнет показаться ему на глаза. Браммел об этом позаботится. Этот инспектор очень хитрый и опасный субъект. Никому никогда не удавалось прижать его к стене, а этому мошеннику удалось. «Каков негодяй!» – сказал про себя Хобсон, однако не без некоторого восхищения инспектором сыскной полиции Стюартом Александром Браммелом.