Текст книги "Горький лимонад (ЛП)"

Автор книги: Дж.Райан Шэри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

– Хотела бы я думать, что это не так, но...

– Я знаю, – прерывает он меня.

Разговор с доктором заканчивается быстро. Кэли идет к нам с опущенной головой, и я понимаю, что она услышала плохие новости. Пожалуйста, Господи, не позволяй ничего плохому случиться с Танго.

Кэли садится рядом и кладет голову мне на плечо – еще один несвойственный ей жест.

– Для восстановления ноги потребуется много времени. Перелом в четырех местах. Ему поставили пластину и винты. Как минимум, пару месяцев он не сможет ходить. Ребро сломано только одно. Остальные просто ушиблены.

– Господи, Кэли, – я не хочу спрашивать, что еще ей сказали, но чувствую, что есть еще нечто большее.

– Что-нибудь еще? – спрашивает Джегз.

Кэли поднимает голову с моего плеча и всхлипывает.

– Кажется, повышен уровень лейкоцитов в крови, но это все, что им сейчас известно.

– Кэл, – строго произносит Джегз. – Это потому, что было хирургическое вмешательство, его организм сопротивляется инфекции, или потому, что он находится в состоянии стресса, или потому, что простужен. Ты не можешь делать поспешных выводов, понимаешь?

Не думаю, что когда-либо видела Джегза таким. Он так серьезен и уверен. Несмотря на его обнадеживающие слова, Кэли начинает рыдать еще сильнее, словно выплескивая все невыплаканные слезы, которые сдерживала в себе много лет.

– Когда ты сможешь его увидеть? – спрашиваю я ее.

– Прямо сейчас они переводят его в послеоперационную палату. Говорят, это займет минут тридцать или около того, – говорит она, громко вздыхая. – Вы, ребята, не должны сидеть здесь со мной. Я буду в порядке. И хорошо, что Тайлер здесь.

– Не будь смешной, – говорю я ей.

– Да, мы твоя семья, Кэл, – говорит Джегз. – Чокнутые, но уж какие есть.

От его слов Кэли слабо смеется. Не уверена, удалась ли попытка Джегза приободрить ее или она действительно почувствовала себя лучше, но его слова – совершенно точное определение.

– Спасибо вам обоим за то, что вы здесь, – говорит она. – Приятно знать, что мне есть на кого положиться.

Поскольку мы решаем спуститься вниз, Тайлер просыпается и, поднимая голову, ленивым взглядом окидывает все вокруг.

– Где мы? – мягко спрашивает она.

– Наш глупый папа сломал ногу, малышка. Мы просто ждем, когда нам разрешат его увидеть, – говорит ей Кэли.

Я не знаю, как она делает это. Не уверена, что когда-нибудь смогу стать такой мамой, как она: постоянно скрывать боль и суматоху реальной жизни, притворяясь, что все это один большой радужный кекс. Я тоже потратила большую часть жизни, полагая, что живу так, как надо, даже став взрослой. После этих недель я уже не знаю, во что верить. Иллюзия моей безопасной и удобной жизни была вырвана из-под меня, словно ковер, показав, насколько в действительности ужасен пол под ним. Тайлер встает с колен Джегза, идет к Кэли и прижимает свою голову к ее груди, оборачивая свои ручки вокруг нее.

– Папа все время в травмах, – хихикает она. – На прошлой неделе он пробил себе степлером палец.

– Что он сделал? – спрашивает Кэли.

– Упс, – говорит она, прикрывая рот, – он просил тебе не говорить.

– Что он делал? – спрашивает ее Кэли.

– Скреплял мою домашнюю работу.

– Узнаю моего приятеля, – громко говорит Джегз. – Чувак может в одиночку вывести всех из засады, но не в состоянии скрепить бумагу. Или уберечься от падения со второго этажа.

– Временами Танго совершенно неуклюжий, – Кэли смеется.

– Надеюсь не тогда, когда вы вместе в постели, – бормочу я.

Кэли принимает уверенную позу – совсем не такой она пришла в больницу.

– О, заявляю вам, что у этого мужчины нет проблем в постели, – говорит она с гордостью. – Хотя, если вы будете слоняться возле нашего дома, то, вероятней всего, не услышите шума ближайший месяц или около того.

– Стоп, стоооп! Не надо вбивать такой кол в сердце моего приятеля, девочка. Если есть желание, найдется и способ, – вставляет Джегз. Он, кажется, в точности такой же, как они – Кэли и Танго – а я просто чудачка, краснеющая от разговоров об интимной жизни. Возможно, все потому, что меня так воспитали: мама была слишком консервативна, а отец самоуверен, но, в то же время, безынициативен. В нашем доме не велись общие разговоры, и, конечно, не показывалось влечение. Я даже не знаю, как это должно было быть. А Лэндон все еще больше испортил.

– Ты поднял актуальный вопрос, – заявляет Кэли. – Потребуется долгое лечение, чтобы поставить этого мужчину на ноги.

Боже мой, опять начинается.

– Доооолгое лечение, – вставляет Джегз, – но, если кто и сможет поднять Танго, так это ты.

Как они могут так запросто общаться друг с другом? Они буквально не больше недели назад только встретились.

– Миссис Райт, вы можете пройти и увидеть своего мужа. Пока только вы одна. Палата пять восемнадцать, – говорит медсестра.

Кэли молча встает.

– Мы останемся с Тайлер. Ты иди, – говорю я ей. Она мчится к двери палаты, не оглядываясь на нас. Я бы не хотела оказаться сейчас на ее месте, просто интересно, чем все это обернется и когда ее мир взорвется в очередной раз.

– Думаешь, с Танго все будет в порядке? – спрашивает у меня Джегз.

– Не знаю. Кэли обычно не перегибает палку без веских причин.

– Я слышал, – говорит он. – Думаю, что он в порядке. Он должен быть в порядке. Никто дважды не проходит через это дерьмо.

– Проходят, – мягко возражаю я.

– Я знаю. Просто хотел, чтобы это казалось лучше, – говорит он с ленивой усмешкой.

– Ты всегда улыбаешься? – спрашиваю я.

– Уверен, что всякий раз, когда пытаюсь что-то скрыть.

Так я и думала. Я наклоняюсь вперед и оглядываюсь на Тайлер, которая копается в стопке книг для детей в уголке.

– Что вы скрываете, мистер Джегз?

Джегз наклоняется вперед, встречая меня на полпути между рядами.

– Ты показываешь мне свое, я тебе свое, – подмигивает он.

– У тебя всегда развратные мысли? – спрашиваю я.

– Да, мэм. Виноват в этом.

– Почему? – давлю я.

– Потому что ты сексуальная и недоступная, а каждый мужчина хочет то, чего не может иметь.

Я хочу ответить что-то столь же скользкое, но мои мысли крутятся вокруг фразы «Ты сексуальная». Он считает меня сексуальной? Никто никогда меня так не называл. Я была красивой, симпатичной, милой, но не сексуальной. Я не выставляю напоказ больше, чем нужно – если только не сгибаюсь в поиске электрической розетки – и не хвастаюсь тем, что у меня есть, так как не вижу для этого никаких оснований. Это обычно заканчивается привлечением нежелательного внимания.

– Не уверена, что воспринимаю себя так же, но приму это за комплимент.

– Ты, черт возьми, серьезно? – спрашивает он, выглядя озадаченным. – Ты, вероятно, самая сексуальная цыпочка, которая когда-либо со мной разговаривала.

Снова потрясенная, я отвечаю:

– Это не то, что я слышала о тебе.

Выглядя очевидно потрясенным моим обвинением, он возражает:

– Не верь всему, что слышишь, куколка.

– Танго сказал, что вчера ночью ты был в баре с какой-то девушкой, – говорю я ему.

– Он сказал это тебе? – спрашивает Джегз.

– Ну, не совсем. Мне все слышно через стены спальни. Он говорил Кэли, что ты рассказал ему о какой-то девушке по имени Бэмби.

Джегз смеется, но в то же время выглядит странно раздраженным моим комментарием.

– Бэмби не такая, как ты о ней думаешь.

– Я ничего не думаю, мистер Джегз. Это не моего ума дело, как и с кем вы проводите время.

– Ты явно думаешь о чем-то, иначе не завела бы этот разговор.

– Думаю, что любая девушка по имени Бэмби должна быть особенной, – говорю я.

– О, она особенная, все верно. Слушай, у нас с Бэмби есть прошлое, но это не то, о чем ты думаешь.

А что я должна думать? Как получилось, что из ближайших друзей Кэли и Танго мы превратились в людей, испытывающих друг друга, словно в наших планах на будущее присутствует такая несуразность, как оказаться вместе в его постели.

– Итак, если я соглашусь на эту нелепую сделку «сосед-телохранитель», ты будешь приводить Бэмби в мой дом для ночевок?

Я действительно имею право знать это, но не уверена, когда приняла сознательное решение допустить такую ситуацию, как спящий на моем диване Джегз. Обычно я на такое не согласилась бы. Но теперь, когда Танго в такой ситуации, я не думаю, что им нужны в доме гости. Первое время будет тяжело. С тех пор, как я обнаружила, что замки повреждены, нет ни единого шанса, что я останусь в этом доме одна.

– Сомневаюсь насчет этого, – говорит он. Этот человек на самом деле любит со мной играть и выводить из себя. – Но, если и так, я ни в коем случае тебя в стороне не оставлю. Справедливо?

Он серьезно?

– Мистер Джегз, вы не можете серьезно намекать, что я буду заниматься этим с участием более двоих людей.

– Девочка, ты никогда не узнаешь, понравится ли тебе что-то, пока не попробуешь это. Держу пари, что ты никогда не видела фотографий члена. Этот вопрос нам тоже следует решить? – и снова жар распространяется по моим щекам. От мысли, что я могу получить такое сообщение, нижняя часть моего тела напрягается.

– Никто никогда не присылал мне фото гениталий, если именно это ты имеешь в виду.

– Именно это я и спросил, – говорит он с дерзкой усмешкой. – Дай мне свой телефон.

– Ну уж нет, ты, свинья!

– Я хотел установить блокировку спама на случай, если ты когда-нибудь получишь фото члена. Мне бы не хотелось, чтобы тебя это травмировало или что-то в этом роде.

С меня достаточно этих игр.

– Мистер Джегз, если я не получала таких фото ранее, то, возможно, выбрала правильных людей для своего окружения: они не вертят телефонами перед разными частями тела и не делают селфи-снимков своих миниатюрных хот-догов.

– Ну, теперь ты окружена мной, и я хотел сфотографировать только себя, потому что речь идет не о венгерской сосиске, а о бостонской колбасе, находящейся здесь, – говорит он, указывая на свою промежность.

Я ненавижу то, что он продолжает обращать мое внимание на эту свою часть тела, о которой я стараюсь не думать. Я ненавижу это, и он это знает, но продолжает так поступать.

– Думаю, я должна сменить номер.

– О, я понял, – говорит он. – Просто в первый раз ты хочешь увидеть его воочию. Он произведет на тебя впечатление. Я имею в виду, мама множество раз говорила мне, что однажды я осчастливлю какую-нибудь девочку, и теперь я знаю почему.

Джегз поигрывает бровями, глядя на меня, а затем взрыв смеха сотрясает комнату ожидания.

– О, Господи, достал уже со своим членом, – говорю я ему.

– Это только начало. И я довольно впечатлен, что ты сказала слово «член». Просто сейчас ты немного не в себе.

Я прикладываю руки к лицу, просто чтобы не смотреть на Джегза хотя бы несколько минут. Как я ввязалась в этот разговор? Не могу поверить, что действительно сижу здесь, в приемной больницы, обсуждая размер его... его... члена. Вот, я сказала это. Сама. Член. Полагаю, это не самое ужасное слово. Лучше, чем извергатель мужественности. О, Боже, неужели я подумала об этом? Извергатель мужественности? Я немного смеюсь над собой. Этот парень уже начинает на меня действовать. Сотри... сотри его из памяти. Ладно, это нужно прекратить. Он может слышать, о чем я думаю? Почему он так сильно смеется надо мной? В итоге я встаю и спрашиваю:

– Ты не мог бы, пожалуйста, присмотреть за Тайлер, пока я схожу в дамскую комнату?

– Конечно, – гордо отвечает он. – Напиши мне, если тебе понадобится помощь.

ГЛАВА 7

ДЖЕГЗ

Если эта цыпочка на самом деле вернется в зал ожидания из туалета, я буду удивлен. Кажется, я зашел слишком далеко, но что тут можно сказать? Так я развлекаюсь.

– Мистер Джегз! – обращается ко мне Тайлер. – Давай устроим чаепитие!

Я ухмыляюсь, задаваясь вопросом, серьезен ли этот ребенок, но чем больше я смотрю на нее, тем серьезней становится выражение ее лица. Я знаю Кэли не так давно, но, черт побери, этот ребенок – ее копия.

– Ты хочешь устроить чаепитие со мной, малышка?

Она смотрит вниз на пустую чашечку перед ней, поднимает ее и подносит к губам.

– Да, – говорит она, прежде чем понарошку сделать глоток. Свободной рукой она выдвигает маленький стульчик возле себя. Она же понимает, что даже половина моей ягодицы не поместится на нем, верно? Моя задница попросту проглотит его. Это будет стыдно.

– С твоей стороны грубо игнорировать приглашение.

Вылитая Кэли. Я со стоном встаю, чувствуя, что час работы сегодня утром послужил причиной заново начавшихся болей в спине.

– Ты стонешь, как мой дедушка, – Тайлер хихикает от своей замечательной шутки. Что за баловница. Это все Танго.

Я медленно иду к крошечному столику с крошечным стульчиком, чтобы сесть с маленькой девочкой с огромной харизмой. Она выдвигает стул дальше и вытягивает руку над сиденьем, жестом показывая мне сесть.

– Ладно, ладно. Я иду, – говорю я ей.

Я осторожно усаживаю одну восьмую часть своего веса на стульчик, а остальной вес переношу на отставленное в сторону колено. Тайлер подносит к моему лицу маленькую чашечку, и я беру ее в руки.

– Пей, – требует она.

Я прикладываю чашечку к губам и понарошку делаю глоток.

– Вау, это твой собственный рецепт? – спрашиваю я ее.

Она смотрит на меня с приподнятой бровью.

– Ты не разбираешься в чае. Этот из пакетика. Болван.

– Эй, тогда не обзывайся, – говорю я с неловким смешком. Я должен воспитывать ребенка Танго? Где Саша? Я определенно не нянька. Будь у меня ребенок, вероятней всего, я бы громко ругался на него. Его или ее первым словом вполне могло бы оказаться «дерьмо» или «блядь». Эта мысль заставляет меня усмехнуться. Да, не случайно.

– Ты обзываешь папу, – говорит она и делает еще один глоток.

Я закатываю глаза и киваю, потеряв дар речи. Не могу сказать, что она не права.

– Как чай, детки? – спрашивает Саша, появляясь из-за угла. – Тайлер, это твой особый английский чай?

– Конечно, он, – проникновенно говорит она Саше.

– А где твои знаменитые печеньки? – спрашивает Саша.

– Ну, – Тайлер прикладывает чашечку к губам. – Здесь нет духовки, поэтому сегодня мы пьем просто чай.

– Ты часто нянчишься с ней? – спрашиваю я у мисс Совершенство.

– Саша – мой лучший друг, – прерывает меня Тайлер. – Поэтому, если ты пытаешься ее у меня увести, пойди и найди себе другого друга.

Господи, этот ребенок – что-то с чем-то.

– У нее на самом деле есть пунктик. У меня не должно быть больше одного друга. Это неправильно, – говорит Саша, подмигивая.

– Хорошо, чаепитие окончено, вы можете вернуться на свои места, – говорит Тайлер, выхватывая чашку из моей руки. Ей не придется просить меня дважды. Или... придется. Черт, я не могу встать. Я опираюсь руками в колени и пытаюсь подняться. Острая боль в спине напоминает о том, что мне не следовало садиться на стульчик или помогать Танго сегодня на стройке. Мои тренировки в тренажерном зале ничто по сравнению с подъемом сайдинга.

– Господи, ты в порядке? – спрашивает Саша.

– Да, да, – смеюсь я. – Думаю, потянул мышцу сегодня. Возможно, мне понадобится кто-то, чтобы размять ее.

Игнорируя мой комментарий, она оборачивает свою руку вокруг моей, помогая мне выпрямиться.

– Может, пусть тебя осмотрит врач?

– Я сам вроде как врач, – смеюсь я. – Все хорошо, правда.

– Врач сам себя не лечит, – спорит она.

– Нет?

– Ты должен на самом деле кому-нибудь показаться, – говорит она, все еще обвивая меня своей рукой. Ее руки такие маленькие по сравнению с моими. Отчасти, мне это нравится.

– Ты права, нужно, – соглашаюсь я, чтобы успокоить ее. Делаю несколько шагов к стулу, на котором сидел, и получаю удовольствие от того, что она не убирает руку, пока я усаживаюсь.

Она садится рядом и поворачивается так, чтобы смотреть на меня.

– Кто ты на самом деле, Джегз?

Ее вопрос удивляет меня.

– О, я уже не мистер Джегз?

– Мне надоело, – говорит она.

– И что ты хочешь знать?

– Какое твое настоящее имя? – следом отвечает она.

– О, я не могу давать эту информацию кому попало. Она может выплыть наружу, и тогда люди будут знать, как назвали меня мои родители. Мы в этом не нуждаемся.

– Так Джегз ненастоящее имя, да?

Я ухмыляюсь. Предполагаю, что всякое возможно, но что за имя – Джегз? Мне просто хочется, чтобы в моем имени появилась другая буква, тогда меня бы называли «челюсти». (Прим. в данной ситуации игра созвучных слов: Jags – зубцы, Jaws – челюсти). Это было бы лучше.

– Нет, это не мое имя от рождения, но в конечном итоге стало моим позывным, и так теперь меня все называют.

– Мне оно не нравится, – говорит Саша. Какого черта? Кто говорит такое человеку о его имени? Я не ожидал, что из всех людей именно Саша – такая мисс Чопорная и Правильная – когда-либо скажет кому-то нечто настолько грубое.

– А как бы ты отреагировала, если бы я сказал, что мне не нравится твое имя?

– Это мое имя от рождения, так что это было бы просто грубо, – язвительно замечает она.

Полыхающим взглядом она пристально смотрит в мои глаза, словно пытается выведать все мои темные тайны, подчинив меня своему разуму.

– А что, если Джегз лучше, чем имя, данное мне при рождении? Ты чувствовала бы себя ужасно, если бы я сказал, что мое имя Джулеп, не так ли? (Прим. Julep – лекарственный сироп).

– Это не твое имя, – уверенно заявляет она.

– Нет, его имя Болван, – говорит Тайлер, прикрывая рот и хихикая. (Прим. игра созвучных слов: Jackass – осел, дурак, болван; Jags – имя главного героя).

– Тайлер! – восклицает Саша. – Так нельзя! Мы так не разговариваем.

Слава Богу, я не единственный, кто говорит ей не обзываться, поскольку Саша уже практически кричит на нее.

– Джегз первый начал, – говорит Тайлер, скривив свои губки и поглядывая вниз на свою чашку чая.

Саша переводит на меня сердитый взгляд.

– Не помню, чтобы говорил такое в ее присутствии, – говорю я, поднимая руки в защитном жесте.

– У тебя грязный рот, – ворчит она на меня себе под нос.

– Не говори так про мой рот, – огрызаюсь я тем же тоном.

Теперь она смотрит на мой рот. Она задается вопросом, почему у меня такой грязный рот, или думает, как это будет, если поцеловать его? Держу пари, что последнее. Ей интересно, хорошо ли я целуюсь. Отражая ее действия, я тоже смотрю на ее губы, и ей тут же становится неловко, так как она начинает ерзать в своем кресле. Люблю заставлять девчонок ерзать, но особенно мне нравится заставлять ерзать ее.

– Ты правда думаешь, что ты горячий парень? – спрашивает она, явно злясь на меня за ощущения физического дискомфорта – а я точно уверен, что она чувствует себя достаточно некомфортно.

– На самом деле, не очень, – отвечаю я правдиво.

– Со сколькими женщинами у тебя был...

– Птичка на хвосте принесла мне, что ты не можешь сказать восхитительное слово из четырех букв – «секссссс».

– И кто эта птичка?

– Птичка со сломанной ногой, очевидно же.

– Придурок! – громко говорит она.

– Тетя сказала плохое слово, – напевает Тайлер в углу.

– Со сколькими мужчинами ты... – я останавливаюсь ровно на том же месте, что и она, просто желая усилить ее реакцию.

Она тут же вспыхивает, и я думаю, что если буду постоянно болтаться поблизости, ее лицо всегда будет меняться в цвете. Она нервно крутит свободно свисающие пряди волос за ушами.

– Это не твое дело. Хам.

Я смеюсь. Она ведь знает, что задала мне тот же вопрос, верно?

– Серьезно, куколка? Ты просто спросила меня, со сколькими женщинами я трахался, а когда я спрашиваю об этом тебя, ты меня оскорбляешь?

– Говори тише, – говорит она. – Тайлер...

Черт. Я забыл о маленьком попугайчике в углу. Поворачиваюсь к ней в надежде, что она не услышала моих слов, но, глядя в ту сторону, вижу ее встречный взгляд. Не делай этого, ребенок. Твоя мама меня убьет.

Ее губы медленно кривятся в хитрой улыбочке. Она смотрит на меня целую долгую минуту, а затем возвращается к перелистыванию своей книги. Фух. Слава Богу.

– Все это становится... – говорит Саша, возвращая внимание к себе. Указывая пальцем между нами, она продолжает: – ...становится на самом деле неловким.

– Мне весьма неплохо, – говорю я ей.

– А мне нет!

– Так я тебя смущаю? – спрашиваю я кокетливо, наклоняясь к ней.

Она рычит и вскакивает на ноги. Не уверен, куда она идет, и не думаю, что она сама знает, поскольку просто ходит кругами.

– Ты, – она продолжает шагать туда-сюда, туда-сюда. Ее щеки еще не вернули себе нормальный оттенок и, кажется, она сейчас взорвется. – Ты грязноротый кобель, – выдает она наконец.

Не думаю, что она подразумевала под этим комплимент, но для меня это так, и, пожалуй, единственная вещь, которая могла бы сделать ее еще красивее в этот самый момент, если бы она топнула ножкой, произнося это.

– Спасибо, – говорю я ей, усмехаясь. – Боже, это так мило. Никто не говорил мне этого прежде.

– Прости, – говорит она быстро. – Я не должна была этого говорить.

– Все хорошо. Правда мне не причиняет боли, как ты надеялась, – говорю я, широко улыбаясь.

Она сбита с толку. Это мне тоже нравится. Я упираюсь кулаком в подлокотник кресла, на котором сижу, и поднимаюсь на ноги, все еще ощущая стреляющую боль, которая теперь спускается к задней части колена. Я не могу сдержать стон, когда встаю. Хотел бы я сказать, что сделал это для привлечения ее внимания, но, блин, что-то утром я сделал не так. Посмотрев в мою сторону, она опускает плечи и перестает ходить. Мое лицо, очевидно, перекошено от боли, которую я сейчас испытываю. Саша подходит и кладет руку мне на поясницу, пока я пытаюсь распрямиться.

– Правда, нужно, чтобы тебя кто-то осмотрел.

– Это всего лишь растяжение, – говорю я, идя в направлении смежного коридора.

– Куда ты идешь? – с беспокойством спрашивает она.

– В туалет. Хочешь предложить мне свою руку? – усмехаюсь я и подмигиваю.

Она рычит и хлопает ладонями себя по бедрам.

– Ты просто не можешь остановиться, да?

Я бреду по коридору в поисках туалета, одновременно пытаясь идти так, будто у меня нет палки в заднице, которая сейчас явственно ощущается. Дьявол. Время принять какое-нибудь болеутоляющее. У меня не было мышечных болей со времен физподготовки в армии несколько лет назад.

Оказавшись в туалете, я уже опираюсь рукой о стену, готовый отлить, как внезапно меня осеняет самая худшая лучшая идея. Как отреагирует Саша, если впервые получит фото члена? Даже мысль о выражении ее лица заставляет меня смеяться вслух. Здесь хреново работает мобильная связь, поэтому, надеюсь, я уже вернусь, когда дойдет сообщение.

Я буду хорошим, просто немножко подразню. Достаю телефон из заднего кармана и располагаю его напротив своего хозяйства так, чтобы свет хорошо падал, потом делаю несколько снимков и выбираю тот, на котором мой дружок получился лучше всего. Я почти бьюсь в истерике, когда решаю, какое фото отправлю. Второе из сделанных получилось отлично, поэтому я открываю сообщения, прикрепляю выбранное фото и щелкаю «отправить». Я быстро отливаю, смываю за собой и мою руки, чтобы успеть вернуться до того, как она получит сообщение.

Несмотря на сохраняющееся ощущение палки в заднице, я рысью бегу по коридору, потому что должен успеть туда вернуться.

Когда возвращаюсь, у Саши телефона в руках нет, и это дает мне надежду. Я сажусь напротив нее, а не рядом, потому что должен видеть выражение ее лица.

С нетерпением жду сигнала ее телефончика в розовом чехле и проверяю свой телефон, отметив, что здесь связь работает хорошо. Какого черта?

– Ты в порядке? – спрашивает она.

– Да, в порядке, – отвечаю я, сосредоточив свое внимание на ее телефоне. Она притворяется, что не получила сообщение, чтобы я почувствовал себя неловко? Если да, то это сработало. Может, я не должен был отправлять фото. Что, если я напугал ее? Некоторые женщины не впечатляются размером, а у меня особо нечего предложить взамен. Хотя, допускаю мысль, что маленькая мисс Идеал скрывает свое возбуждение, пока дело не доходит до постели. Все тихони такие, я уверен.

– Эй, ребята, – говорит Кэли, направляясь к нам.

– Как он? – первой с нетерпением спрашивает Саша.

– Вроде нормально. Это будет долгое восстановление. Его нога – полное месиво.

– Сколько он еще здесь пробудет? – спрашивает Саша.

– Несколько дней, чтобы удостовериться, что нет никакой послеоперационной инфекции. Его ногу скрепляет пластина. Это ужасно.

– Бедный парень, – говорит Саша. – Мы можем его проведать?

– Да, конечно. Он немного зол, но я просто хотела вас предупредить. Я вернусь за вами. Он хочет видеть Тайлер.

– Я тоже могу пойти? – спрашивает Джегз. Кэли смотрит на меня и склоняет голову набок. – Конечно, Джегз... но сначала я задам тебе немного странный вопрос.

– Да, в чем дело? Нужно, чтобы я что-то сделал? Я могу пойти и принести для вас что-то? Если что-то нужно, просто скажи, – говорю я, вставая быстрее, чем должен со своей больной спиной. Я прилагаю все усилия, чтобы скрыть это. Мне не нужно, чтобы Кэли спрашивала в чем дело, когда ее муж лежит, опутанный проводами на больничной койке.

– Нет, ничего такого, – говорит она. – Это так странно. Ты ирландец?

Я вскидываю голову, удивленный вопросом.

– Да, почему ты спрашиваешь?

Она смеется в ответ.

– Я догадалась.

– Почему ты говоришь об этом? – спрашиваю я.

– Я могла бы догадаться по цвету твоих волос, но, думала, ты больше блондин, чем рыжий, – она складывает руки на груди, усмехаясь.

– При чем здесь мои волосы?

– О, ни при чем, – смеется она. – Но, увидев рыжие лобковые волосы, я просто предположила, что ты ирландец.

Бляяяя. Я достаю телефон из заднего кармана и открываю сообщения. С чего я взял, что Саша была последней, кому я отправлял сообщения? Не думаю, что вообще писал ей когда-либо. Я даже не проверил, действительно ли ей отправил сообщение. О чем, черт возьми, я думал? А я и не думал. За меня думал мой член, а у него нет гребаных мозгов.

– Хах, – смеюсь я. – Сообщение пришло тебе?

– Ты не собирался отправлять его мне, не так ли? – спрашивает она, усмехаясь.

– Не совсем, – выдыхаю я.

Кэли бросает телефон Саше, которая выглядит просто невероятно смущенной.

– Думаю, это предназначалось тебе, – заявляет Кэли, смеясь. С самой широкой хитрой улыбкой из всех виденных мной, Кэли садится на корточки, глядя на Тайлер, которая поглощена книжкой-раскраской. – Тай, ты хочешь пойти проведать папочку?

– О, Господи, – кричит Саша. – Что это...

– Это называется пенис, милая, – заявляет Кэли через плечо. – Мужчины используют его, чтобы доставить женщине удовольствие.

Саша выглядит шокированной. Вероятно, я выгляжу так же. Обычно меня не смущают подобные темы, но сейчас мой член – предмет обсуждения, и я не должен... никогда снова отправлять фото члена.

Ее глаза округляются, и она смотрит прямо на меня.

– Ты...

Я быстро прихожу в себя и не могу сдержать ухмылку, расползающуюся по моему лицу.

– Я знаю, ладно? Мы с ним просто уходим.

– Ладно, короче, дальше по коридору есть семейная ванная, если тебе нужно рассмотреть поближе, Саша. Если, конечно, ты можешь подождать, потому что сейчас мы идем к Танго, – заявляет Кэли.

Саша не двигается с места. Мы обходим ее и продолжаем движение, зная, что она, скорее всего, последует за нами. Она так и делает, держась спокойно и подальше от меня. Все же, она думает об этом. Ей интересно, как все это работает. Я такой офигенный засранец. Я знаю женщин.

Мы входим в палату Танго – парень выглядит несчастным. Он вымыт, на нем розовый больничный халат, который совсем ему не идет.

– Эй, придурок, – говорю я, сжимая рукой его плечо. – Как жизнь?

– Неважно, мужик, – бормочет он.

– Это заметно, – говорю я, осматриваю хитроумную металлическую конструкцию на его ноге. – Тебе не сильно больно?

– Неее, они вкололи мне какого-то сильнодействующего дерьма, – Танго поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня, и подставляет кулак. Я ударяю в ответ. – Спасибо. Ты единственный, кто выручил меня сегодня.

– В любое время, мужик.

– Джегз позаботился, чтобы сделать шоу из демонстрации своего полуголого тела, пока гипсовали мою ногу, – говорит Танго девочкам. – Это было довольно забавно. Он был вроде как большим героем. Мне жаль твою футболку. Думаю, теперь ее надо сжечь.

– Нет проблем, одна из медсестер нашла для меня другую.

– Что еще нашла для тебя медсестра? – Танго смеется, но начинает кряхтеть от боли в ребрах и быстро останавливается. Да, это отстой. Он держится за живот.

– Ладно, никаких шуток, по крайней мере в ближайший месяц.

– Очень смешно, брат. Ей около семидесяти, – говорю я ему.

– Раньше тебя это не останавливало, – говорит он с дерзкой полуусмешкой. Я чувствую пристальный взгляд Саши, прожигающий дыру в моей спине.

– Ладно, ладно, – говорю я, надеясь, что это охладит его.

– О, и держи при себе фотографии своего члена. Я только первый день, как вышел из строя, а ты уже пытаешься соблазнить мою жену, – Танго опять пытается засмеяться, но быстро понимает, что это плохая идея. – Черт тебя возьми, прекрати меня смешить.

Круто. Я должен был догадаться, что они заведут этот дерьмовый разговор о моих лобковых волосах. О чем же еще сейчас можно поговорить?

ГЛАВА 8

САША

День, определенно, пошел не по плану. Все, чего я хотела, это подремать в своей уютной постельке, но была в буквальном смысле похищена, чтобы навестить Танго, и теперь, скорее всего, стану заложницей Кэли. А все потому, что в этом мире у меня есть два лучших друга. Черт возьми. Сколько бы я ни ворчала о месте своей сегодняшней ночевки, у меня не было и мысли бросить Кэли одну. По крайней мере, сегодняшний вечер пройдет спокойно.

– Скажешь что-нибудь? Ты слишком тихая, а это совсем на тебя не похоже, – говорю я Кэли.

Она сжимает руками руль, ее челюсть напряжена.

– Всегда есть что-то, – отвечает она. – Я просто устала от этого.

– Устала от чего? – спрашиваю я, хоть и знаю ответ. – Это был несчастный случай, Кэли-детка. Не сходи с ума.

– Я не схожу с ума, – быстро отвечает она. – Мне просто хочется нормальной жизни. Не дрожать от страха, потому что кто-то охотится за нами, чтобы достать моего отца, и еще не беспокоиться о здоровье Танго – иногда этого слишком много.

Прислушиваясь к Кэли, я замечаю, что она говорит не как обычно. Я и правда не слышала от нее такого рода эмоций с тех пор, как много лет назад умерла ее сестра.

На ум приходят и уходят разные советы, но на самом деле нет ничего дельного, что можно было бы предложить, и я знаю, как она себя чувствует, когда люди говорят ей «сожалею», поэтому просто молчу.

– Хочешь, я отвезу тебя домой? – спрашивает Кэли.

Это тоже странно.

– Серьезно?

– У меня нет сил, чтобы сражаться с тобой из-за этого. Мне нужно подумать, где найти деньги, чтобы прожить следующие четыре месяца, пока Танго снова не сможет работать – этого сейчас для меня достаточно.

– Кэли, – щелкаю я пальцами. – Я помогу тебе, – говоря это, обдумываю, что могу сделать, чтобы поддержать их финансово. Ради этой девчонки я готова на все. Она мне как сестра…

– Не будь смешной, Саша. На тебе все еще висит кредит на машину, который надо выплачивать. Я бы никогда не попросила тебя помогать мне поддерживать мою семью. Никого бы не просила. Я продам свое тело, прежде чем сделаю что-то подобное, – мне хочется думать, что ее слова продиктованы разочарованием, но хм… даже не знаю, что могу противопоставить ей после того, как видела, какие трюки она выделывала все эти годы, чтобы вытянуть семью.