Текст книги "Некро Файлы (ЛП)"

Автор книги: Джордж Р.Р. Мартин

Соавторы: Нэнси Килпатрик,Бентли Литтл,Джо Лансдейл,Эдвард Ли,Рональд Келли,Элизабет Мэсси,Рэй Гартон,Дж. Гонсалес,Рэт Уайт,Уэйн Сэлли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Он протянул руку, чтобы помассировать ее обнаженную спину. Она шлепнула его по руке.

– Иди. На следующей неделе будет много времени для этого. А сейчас я опаздываю, и ты меня бесишь.

Ее темные глаза пронзили мысленный туман, который возбуждение всегда рисовало вокруг него. Лони легко раздражалась из-за его физической одержимости. Иногда это было лестно, но сейчас это мешало ей.

– Ладно-ладно, – проворчал он. – Ты мне что-нибудь оставила?

– В холодильнике есть китайская еда, спагетти со вчерашнего вечера. Тебе придется разогреть их самому. Если я опоздаю на этот поезд, другого не будет до 11, и Энджи будет сидеть на станции и ждать меня всю ночь.

Она закончила натягивать джинсы и натянула свитер на бретельку бюстгальтера, которым Тони любовался сзади. Она повернулась и поймала его взгляд.

– Всего семь дней. Сходи в прокат «Vampy Vixens» или что-то в этом роде. Мне пора идти, – oна надела черные босоножки и взяла с кровати свой чемодан. – Я позвоню тебе завтра. А сейчас до свидания.

Она поцеловала его в губы и вышла за дверь.

Боль в его промежности снова вспыхнула, когда он понял, что это все, что он собирался получить в течение некоторого времени. Пожав плечами, он поплелся на кухню.

Он остановил свой выбор на китайской кухне, но после бесцельного перебирания горошин и какой-то мутантной карликовой курицы, в конце концов, пересолил большую ее часть. Он не был голоден, черт возьми, он был возбужден! Он попробовал посмотреть телевизор, но ни один из консервированных смешков не отвлек его от видения розовых губ, обхватывающих его эрегированный член; ореола волос, распущенных по пляжу, дразнящих его ноги.

По внезапному порыву он достал телефонный справочник и нашел адрес отеля "Красная Kомната". Как он и ожидал, он оказался в захудалом районе города, примерно в получасе езды. Он еще немного посмотрел телевизор, понимая, что в какой-то мере убивает время.

Он ждал...

...пока часы не показали 8:37. Это означало, что он будет там около девяти. Тони выключил телевизор и пошел в гараж.

* * *

Захудалый – не самое подходящее слово, – подумал он, въезжая на стоянку. Неосвещенная вывеска (достаточно большая, чтобы он мог различить ее с расстояния в пару кварталов) не обещала «Хилтон», и, похоже, никого не было. Кто знает, как долго эта надпись висела на двери пип-шоу, – сказал он себе. Вероятно, ее прикрепил кто-то из гостей на одну-две ночи, а потом давно уехал. Он остановился во внутреннем дворе отеля и покачал головой. Это было нелепо. Его могут ограбить, он может заразиться СПИДом, а может быть, это место ритуальных жертвоприношений. В газете только что вышла статья о том, что в этом году в центре города их стало много.

Топот нарушил задумчивую тишину, заставил его обернуться, сердце забилось с удвоенной силой. Внезапный ветер сдул со лба капли холодного пота, попавшие ему в глаза. Там, на коричневой кирпичной стене в конце двора росла тень, увеличиваясь с каждым шлепком стаккато. Он понял, что это были шаги, и они шли в его сторону. Идти назад, идти вперед – он не знал, в какую сторону повернуть. И тут, когда тень достигла гаргантюанских, гротескных размеров, в поле зрения появился доктор Франкенштейн – невысокий парень азиатского происхождения с портфелем, быстро шагающий в сторону парковки. Он наклонил голову, проходя мимо Тони, казалось, намереваясь не смотреть ему в глаза. Тони расслабился и, отказавшись от мысли вернуться к машине, решил проверить, нет ли кого-нибудь в номере 112. В конце концов, он был здесь, и у него была целая ночь, которую нужно было убить.

Ночь окутала тротуар двора изменчивой тайной. Кусты и сорняки пробивались через тропинку, замедляя его продвижение, а их холодные, цепкие прикосновения к его ногам и животу заставляли его дрожать. Нарастающий подлесок заставил его задуматься, работает ли еще этот отель, но потом, оглядевшись, он понял, что в некоторых номерах горит свет. Вывеска была погашена, маяки на тротуарах не горели, но сквозь занавески случайных номеров пробивался голубой свет. Когда он дошел до номера 112, его опасения подтвердились. Света не было совсем. Он все равно постучал, и дверь со скрипом приоткрылась на дюйм.

– Привет, – позвал он через черную щель проема. В комнате было как-то темнее, чем снаружи. – Есть кто-нибудь дома? – проговорил он с насмешливой легкостью.

Ответа не было, только тяжелая тишина, которая, казалось, давила на него, как удушающее одеяло. Он хотел повернуться и пойти домой, но упрямая двойственность побуждала его остаться. Он хотел осмотреть комнату, но зачем – не знал. Не похоже, чтобы там были какие-то осязаемые остатки прошедшего секса. Тем не менее, он толкнул скрипящую дверь и шагнул внутрь, проводя рукой по стене в поисках выключателя. Он нашел его, щелкнул, но ничего не произошло. Только дверь захлопнулась. Тони прижался к стене, напрягая глаза, чтобы хоть что-то разглядеть в черном воздухе.

– Кто там, – сказал он, стараясь не выдать отчаянной дрожи в голосе.

– Тсссссссссссссссссссс, – ответило что-то.

Это могла быть как гремучая змея или кошка, так и человек.

Что-то коснулось его, схватило за талию. Тони замер, не зная, что безопаснее – подчиниться или ударить – и, возможно, рискнуть получить удар ножом или выстрел от невидимого нападавшего. Вообще-то, он полагал, что руки на его теле не могут быть обвинены в нападении. В конце концов, он был здесь незваным гостем.

Давление на левый бок ослабло, и он почувствовал щекотку в промежности. В темноте застежка-молния протестующе звякнула, затем ослаб ремень. Он все еще не мог пошевелиться. Ему было так страшно, что хотелось кричать, бежать, но он не мог сделать ни того, ни другого, только стоять, прислонившись к стене, и смотреть, как его трусы падают на ноги, и что-то холодное и гладкое прикасается к его члену, который полностью игнорирует парализованный страх остальной части его тела и отвечает мгновенной эрекцией.

Сначала его охватила холодная твердость, похожая на хирургическое прощупывание врача в резиновых перчатках для обследования простаты. А потом появилась влажность, поглощение, и два захватывающих придатка начали обрабатывать остальные части его тела, щипая ягодицы, скользя по бедрам, с ледяным изяществом проводя по волосам на груди. Теперь они были теплыми, как и Тони, который сдался страху, сдался своим вопросам. Он прижался к стене, пока ласкающие руки эротично гладили его кожу, а невидимый рот с невероятным мастерством двигался вверх-вниз по его затвердевшему члену. Зубы лениво пробегали по нужным нервам, пальцы в нужный момент щипали соски. Когда покалывание в паху переросло в водопад перехватывающих дыхание ощущений, Тони понял, что это действительно идеальный минет, и закрыл глаза, когда момент взорвался.

Когда он снова открыл глаза, руки уже исчезли. Он сидел на коротком наждачном ковре в комнате и теперь мог видеть, вроде как в темноте. В комнате больше никого не было.

"Ни имен, ни лиц, ни цены", – гласило граффити на пип-шоу. – "Невыразимое удовольствие".

Они выполнили то, что рекламировали, – подумал он, когда что-то маленькое и волосатое прошмыгнуло по его ноге. Тони вскочил, прервав задумчивость дрожью. Натянув брюки, он вышел из комнаты, все еще застегивая ремень. Слишком странно, – подумал он, торопясь вернуться к машине. Он почувствовал слабость, когда сел за руль. Опыт был настолько интенсивным, настолько истощающим... Это было невероятно, – подумал он, – но слишком странно для меня.

* * *

– Тони? Тони?

Видение белокурой богини из пип-шоу, зарывшейся головой между его ног в тенистом номере заброшенного отеля, исчезло, сменившись менее желанным зрелищем его лысеющего тучного босса, склонившегося над столом и уставившегося на него с недоуменным выражением лица.

– Тони, ты пускаешь слюни в пространство последние 15 минут. Ты в порядке?

Тони тряхнул головой, чтобы избавиться от упрямой боли, вызванной его дневными грезами.

– Да, Боб. Извини. Я просто... не выспался прошлой ночью.

– Почему бы тебе не пойти прилечь в гостиной на несколько минут? – Боб МакКензи улыбнулся. – Я бы сказал тебе идти домой, но мне, знаешь ли, нужно получить этот отчет к концу недели.

– Я знаю. Ты получишь его. Просто у меня сегодня небольшие проблемы с концентрацией, вот и все.

Боб хихикнул – сухой, безжизненный звук – и похлопал Тони по плечу.

– Ну, просыпайся, парень.

Он повернулся и зашагал обратно в свой кабинет. Но, всю оставшуюся часть дня Тони ловил на себе его пристальный взгляд, устремленный через холл. И как бы он ни старался, блондинка продолжала проникать в его сознание. Это было неловко. Он не мог выйти из-за стола, не потратив предварительно несколько минут на медитацию над кровавыми образами изувеченных животных и брошенных младенцев, чтобы сдуть палатку в штанах. Сначала невероятный фильм с богиней, а затем странный минет прошлой ночью – эти два события слились в его мыслях воедино, и союз был настолько мощным, что его либидо реагировало на него, как будто он был кобелем, окруженным самками в период течки. Когда пробило пять часов, он, как зомби, двинулся к двери, надеясь, что никто не смотрит на молнию его брюк. Она оттопыривалась, и пока он шарил в кармане в поисках ключей от машины, он подавлял почти неудержимое желание схватить и наброситься на нее прямо посреди офиса.

Боб наблюдал за его походкой в трансе из-за своего стола. Он крикнул через весь офис как раз перед тем, как Тони подошел к двери.

– Поспи сегодня, Тон.

– Угу, – пробормотал он в ответ.

Он знал, что получит сегодня вечером.

Придя домой, он бросил китайскую еду в микроволновку, и на этот раз ему удалось размять все вилкой, хотя и без особого удовольствия. Пока он мыл посуду, позвонила Лони. Он позволил ей вести большую часть разговора – она скучала по нему, надеялась, что с ним все в порядке. Съел ли он китайскую еду, которую она оставила? Она нормально доехала, ее сестра Энджи ждала на платформе со своим мужем Дэном. Завтра они собирались в зоопарк. Тони отвечал автоматически, когда это было необходимо, в то время как его внимание было сосредоточено на наблюдении за белокурой богиней, которая каким-то образом материализовалась на его кухне. Она раздвинула ноги на обеденном столе, ее шокирующие розовые губы открывались и закрывались с завораживающим ритмом, а рот шептал:

– Кончи в меня, Тони. Кончи в меня, Тони. Кончи в меня, Тони. Кончи в меня, Тони.

– Тони.

– А?

– Ты слышал хоть слово из того, что я только что сказала?

– Да, милая, я просто отвлекся. Там какие-то дети бегают по заднему двору.

– Ну, иди и прогони их. Поговорим завтра. Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю, милая. Пока.

Он держал телефон в руке. Стол был пуст, если не считать нескольких провинившихся зерен риса. Но он все еще слышал ее мягкий, хрустальный голос – просительный, как у маленькой девочки с хвостиком, и хриплый, как у женщины, которой очень нужен мужчина. Любой мужчина.

В девять часов он шел по тротуару к комнате 112. Он не помнил, как ехал туда. Понял он лишь тогда, когда снова постучал в дверь. Он вообще не помнил, что делал после того, как положил трубку. Но дверь распахнулась с хриплым жалобным стуком, и его член стал таким твердым, что он почувствовал, что может лопнуть от предвкушения.

Дверь за ним закрылась, и на этот раз не было никакой задержки, прежде чем руки стали снимать с него брюки. Странно, – подумал он, – этот беззвучный секс. Не было никаких звуков, кроме его дыхания и биения сердца, и оба эти звука нарастали в темпе и тембре, пока он не вскрикнул от страсти.

– Да. Да. Выпей меня досуха, детка. Возьми все до последней капли.

И с этой командой, каким-то образом, она сделала это. На вершине оргазма он вдруг издал вздох боли, когда ее требование усилилось. Он чувствовал, как она втягивает его в себя, высасывает его через пенис. Его голова закружилась, перед глазами зажглись сверкающие фейерверки.

А потом все закончилось, и он рухнул на пол, лишившись сил двигаться. Он никогда не испытывал ничего столь сильного и столь приятного.

– Кто ты? – прошептал он, когда ее руки надавили на его грудь.

Он лег на пол, как она велела, и почувствовал, как ее волосы скользят по его бедрам и дразнят живот. Это было совсем как в его дневном сне, понял он. И когда он закрыл глаза, чтобы представить себе сияющую обнаженную кожу богини, женщина между его ног снова начала работать над ним. На этот раз, достигнув пика, он потерял сознание.

Было уже три часа ночи, когда он забрался в постель с болезненно эрегированным шестом между ног.

В 4-e часа утра он смотрел на лампочку LED на радио-часах, пот струился по его лбу, руки неконтролируемо приклеились к члену.

Это было безумием. Он посмотрел порно с горячей крошкой, а потом, в мыслях, пару раз отсосал у какого-то психа, который бесился от того, что на него смотрят. Почему он не мог отпустить это? Он никогда в жизни не был так возбужден. Что подумает Лони? Ей не будет особого дела до фильма или маленьких фантазий, а получить анонимный минет – это не совсем измена. Oна должна быть счастлива, что кто-то позаботился об этом для нее, – подумал он. Нет, она не будет слишком сердиться из-за таких вещей. Но, если бы она увидела его здесь, потеющего от вожделения к другой женщине – фактически к двум, одну из которых он никогда не видел в самом прямом смысле этого слова, – она бы не обрадовалась. Пытаясь протрезветь, он зациклился на картинке, которую увидел в документальном фильме. Солдаты, мертвые на поле боя, руки и ноги покрыты красными полосами, внутренности вытекают между сжатыми руками, головы лежат в десяти футах от кратера, где остальные части тела были растерзаны...

Эрекция в его руках даже не дрогнула. И тут его сознание потеряло контроль, и солдат с вывалившимися наружу кишками вдруг встал и одной рукой затолкал кровоточащее месиво обратно внутрь, а другой расстегнул штаны. Они упали на землю, и Тони увидел золотой треугольник белокурой богини под разорванным животом. Солдат потер лицо, и ее льдисто-голубые глаза и розовые губы вдруг заговорили с ним.

– Иди ко мне, Тони. Kончи в меня.

Тони перевернулся и начал плакать.

* * *

Когда наступило девять утра, Тони сидел в своем кресле в офисе. Под глазами у него были черные круги, а правая рука лежала на столе и бесполезно дергалась. Левая рука лежала у него на коленях.

– Отчет идет нормально, Тони? – спросил Боб из другого конца коридора.

Он не видел, чтобы Тони двигался с тех пор, как вошел сюда за полчаса до этого.

– Угу, – прозвучало в ответ.

Но мужчина не сдвинулся с места.

Когда наступила вторая половина дня, а Тони не выглядел более адекватным, Боб отправил его вниз к корпоративному врачу. На брюках мужчины было мокрое пятно, и Боб молча молился, чтобы его ключевой сотрудник не оказался еще более больным, чем выглядит.

* * *

– Ну, Тони, у тебя сегодня низкое давление, – щебетала доктор Регсик. – Давай встанем на весы.

Счетчик показал 156 фунтов^[18], и она посмотрела вниз на свою таблицу.

– За последние пару месяцев ты потерял почти 20 килограммов, Тони. Ты сидел на диете?

Он покачал головой:

– Нет.

– Упражняешься?

– Нет.

Она покачала головой.

– Встань сюда и расстегни рубашку.

Он сделал, как она просила.

– Откуда они у тебя? – нахмурилась она и наклонилась к нему, чтобы рассмотреть поближе.

Он не заметил этого утром, но по его груди проходили десять красных дорожек, начинавшихся слабым красным свечением у плеч и становившихся темно-фиолетовыми по мере сужения и сходившихся в один толстый коридор у пупка.

Он помолчал минуту, а затем ответил:

– Моя жена, гм... слишком возбуждается.

– Сними штаны, Тони.

Похоже, она не собиралась спорить, поэтому он встал и расстегнул ремень. Брюки тут же сползли вниз, показав, во-первых, что он каким-то образом забыл нижнее белье сегодня утром, а во-вторых, что фиолетовый синяк спускается от живота вниз к пучку волос под ним.

Доктор ахнула при виде этого зрелища. Тони подумал, что она впечатлена его размером – конечно, он был еще эрегирован. Но ее глаза не выглядели похотливыми, скорее, в них было отвращение. Он перевел взгляд на объект ее пристального внимания и увидел, что он тоже покраснел, стал пурпурным и распух вдвое больше обычного.

– Послушай, Тони. Я не хочу указывать тебе, что делать в твоей постели, но если в этом виновата твоя жена – я бы подумала о разводе. Я даже не хочу знать, как это произошло, но тебе лучше исключить секс на ближайшую неделю или две. Я дам тебе антибиотик на случай, если ты заразился.

Она подошла к белым шкафам в другом конце комнаты и достала тюбик.

Вместо тусклой сорокалетней женщины в слишком длинном лабораторном халате, Тони увидел бронзовые мускулистые ягодицы богини, пересекающей комнату, и темный соблазн щели между ее ног привел его руку к своим коленям. Ее походка была развязной, непринужденной. Ее бедра соблазнительно покачивались, пульсация на спине и талии приглашала его. Она посмотрела на него через плечо, откинув гриву осветленных волос на плечо. В ее глазах вспыхнуло электричество, и она подмигнула ему.

– Иди ко мне, Тони.

Она повернулась, чтобы показать ему все.

– Кончи в меня, Тони.

* * *

– Боже, что с тобой? – доктор Регсик стояла перед ним, отвесив челюсть. – Я не собираюсь ничего говорить об этом, Тони, но я собираюсь порекомендовать консультанта.

Она протянула руку и взяла бумажное полотенце из рулона на стене.

– Вот. Приведи себя в порядок и иди домой. Я оставлю рецепт на антибиотик – надеюсь, шрама не останется – и еще мазь. Приходи завтра, я хочу посмотреть, как у тебя дела.

* * *

Она снова была там в 9.00, как и раньше.

– Кто ты? – спросил он снова, когда его джинсы сбились вокруг лодыжек.

Она по-прежнему не отвечала, но ее руки сегодня были горячими, полными ритмичного вожделения. Он почувствовал липкую влагу на своей ноге. Всем своим существом он ощущал только ее силу. Ее пальцы прочерчивали по нему ледяные и огненные дорожки, но центром ее магии был рот. Когда она втягивала его в себя, наслаждение отдавалось в его теле, отзываясь экстазом. Теперь он знал, что фиолетовые дорожки на его груди – это ее каналы удовольствия, он чувствовал, как каждое потягивание наэлектризовывает эти дорожки жаром. Возможно, это было опьянение моментом, но тусклое кобальтовое освещение, казалось, просачивалось из плетения, которое она создавала на нем, становясь то ярче, то тусклее с усилением и ослаблением ее давления на него. И когда она потянулась вверх, чтобы вырезать еще один канал на его груди, он понял, почему она настаивала на темноте. Ее левая рука была искалечена. Большой палец и мизинец были целыми, их длинные ногти с красной головкой впивались в его плоть, как у любой женщины. Но на средних трех пальцах ногтей не было – казалось, на них не было и плоти. Это выглядело так, словно она окунула руку в радиационный суп. Это объясняло жесткий холод, который он ощущал последние три ночи, когда она впервые обнимала и ласкала его чресла. Холодными, костлявыми пальцами...

Но ее мастерство компенсировало любое уродство. Снова и снова она доводила его до оргазма, он стонал и умолял ее высосать его еще раз. И каждый раз она это делала. И снова ночь закончилась тем, что он потерял сознание в муках освобождения. И снова он проснулся, обнаружив, что она ушла, и провел оставшиеся часы, ворочаясь в своей постели. И следующие две ночи были такими же.

В пятницу Боб отчитал его и передал веб-проект в другой отдел. Тони вернулся к доктору Регсик.

Она старалась не выдать тревоги голосом, отмечая при этом, что его кровяное давление упало до опасно низкого уровня, и что со вторника он каким-то образом похудел еще на 10 фунтов^[19]. Но когда он снял одежду, ее дыхание перехватило от отвращения. Пурпурные синяки, покрывавшие его торс, выглядели как гримаса. И все это приводило к пенису, размером с огурец. И не слишком здорового на вид. Она протянула ему имя «хорошего врача» в больнице, нацарапанное на визитной карточке.

– Иди туда. Сейчас же, – вот и все, что она сказала.

Было три часа дня, но он пошел.

Но не в больницу, а в отель.

Когда он въехал на стоянку – впервые при дневном свете – он увидел, насколько это место обветшало. Сквозь трещины в асфальте повсюду прорастали сорняки. Под большим плакатом отеля "Красная Комната", над дверью главного офиса, которая была заколочена досками, висела табличка «Продается». Очевидно, правительственные лаборатории «Гентех», чей забор примыкал к задней части территории отеля, не приносили достаточно прибыли, чтобы содержать гостиницу. Или, возможно, после того, как несколько лет назад был поднят шум по поводу программы генетического тестирования GGL, они свернули бизнес. Окна отеля, которые не были заклеены фанерой с граффити, были разбиты; потрепанные стекла нежно массировали растрепанные занавески на слабом ветерке. Да, этот отель был закрыт уже некоторое время, – предположил он. – Так почему же в некоторых номерах в другие ночи горел свет? И как долго она там находилась? Вероятно, даже когда отель был открыт для законного бизнеса, здесь была проституция, – подумал он, гадая, не занималась ли его богиня здесь своим странным ремеслом и тогда. Были ли в других комнатах такие же, как она? Может быть, холодные голубые огни, которые он видел ночь за ночью, были вспышками других людей, получающих те же наслаждения, что и он, а не свечением катодно-лучевых трубок? Он понял, что ему уже все равно, и уверенно зашагал в сторону комнаты 112. Закрыт отель или нет, но он знал об одной комнате, в которой было свободное место.

При дневном свете комната была гораздо более жуткой, чем в ночных влажных тенях. Краска, тусклая и грязно-зеленая, отслаивалась от стен, особенно в углах, где от воды остались бурые пятна на шлакоблоке, от которого отделялась краска. Ковер когда-то был угольно-серым, но теперь был испещрен кругами коричневых и черных пятен. Часть ковра была истерта и порвана. Паутина пересекала углы, а под незастеленной кроватью что-то зашевелилось, когда он шагнул к ней. Матрас выглядел слишком грязным, чтобы на нем сидеть, не говоря уже о том, чтобы спать. Теперь он знал еще одну причину, по которой она сказала приходить после девяти. Трудно было бы прийти, зная, что ты, скорее всего, прихватил с собой крыс, пауков или любых других паразитов.

– Привет. Есть кто-нибудь дома? – сказал он в тишину, которая, казалось, повисла вокруг него, как вздох, сделанный и задержанный.

Рядом что-то зашуршало.

– Я знаю, что пришел рано, но я не мог ждать.

Она вышла из ванной. Eе скелетные ноги соединялись с аккуратными, как трусики, бедрами с золотистой кожей и светлым хохолком лобковых волос. Ее пупок был изысканным, впадинка на плоском ложе чувственных мышц, обещавшая удовольствие и тайну. Ее груди были такими же загорелыми и упругими, как живот: полными, упругими и увенчанными светло-розовыми ареолами. Теперь он увидел, что обе ее руки были неполными, но на каждой только по два пальца – что озадачило его, поскольку он знал, что прошлой ночью видел три скелетных кончика на одной. Но белокожие икры, ступни и пальцы теперь его не смущали. И она могла бы скрыть эти странные уродства, если бы захотела, – подумал он. Настоящей проблемой было ее лицо. Безгубый рот показывал белые зубы, дико сверкающие на фоне мокрого багрового пятна. С одной стороны, сквозь розовую плоть проступала скула, а вторая половина лица казалась почти полной и такой же медно-коричневой, как и остальное тело. Ее глаза были пронзительными сапфирами, но со стороны скулы глаз был без век, и белая линия черепа, казалось, проступала над ним. Слегка перекрученные, развевающиеся на ветру светлые волосы, которые так возбуждали его, окольцовывали ее лицо и драпировались по плечам. Она протянула руки в знак предложения.

– Ты хочешь этого? – спросила она.

Ее голос был нежным, как у девушки, и в то же время каким-то горловым, похотливым. Но, несмотря на бархат интонации, без подушечки губ, ее слова обнажились, как кинжалы, которыми разделывают мясо.

– Да, – сказал он без колебаний. – Но, кто ты?

Она улыбалась глазами. Ее зубы из слоновой кости жестоко скрипели.

– Я – любовница твоей мечты. Иди ко мне, Тони. Они создали меня для того, чтобы меня заполняли мужчины. И прошло уже слишком много времени.

Он начал приближаться к ней. Она прошла мимо него к кровати и легла. На костях ее ног были видны алые точки и свернувшиеся сливки, а на ступнях – крошечные красные линии, похожие на незажившие капилляры. Она пошевелила пальцами ног, и они приглашающе звякнули. Она раздвинула ноги, и он увидел рай, которого жаждал всю неделю. Она была любовницей его мечты. Она была девушкой из порнофильма. Он видел ее в глазах, в идеальных грудях, в розовой коже, которая так маняще блестела. Его промежность болезненно пульсировала, а голова болела от страха и желания.

– Кончи в меня, Тони. Дай мне высосать тебя.

Его брюки были настолько свободны, что сползли на пол. Он мимолетно осознал, что, как бы он ни списывал на нее свою предыдущую неосторожность с этой женщиной, это была, без сомнения, супружеская измена. Где-то в голове он знал, что Лони вернется во вторник, и к тому времени он должен привести себя в порядок. И он знал, что не сделает этого. Не сможет. И ему было все равно.

Он опустился на ее еще не готовое тело и обошел прелюдию. Она была явно готова, и ее руки теперь ласкали его спину, как всю неделю ласкали его грудь. Он чувствовал себя так, словно его одновременно режут и лижут. Ее язык высунулся из безгубого рта, дразня и увлажняя его глаза, нос и шею. Она сильно укусила его за плечо, а затем ласкала языком его губы. Ее глаза засасывали его в другой мир, ее влагалище было утопическим туннелем. Он занимался любовью, как никогда раньше, изгибаясь и извиваясь, как кобель, набросившийся на суку. Затем она перекатилась на него, кости ее пальцев ног царапали его икры, звучали как гвозди по пустому дереву, когда они встречались с костями под его мышцами. Но он не застонал; он не чувствовал ничего, кроме ее принудительного экстаза. А она подгоняла его все сильнее и сильнее, дорожки в его плоти горели и замирали, сменяя друг друга. Он видел, как они светятся от высвобождаемой силы. И когда, наконец, он ответил на ее мольбу и кончил, он с фаталистической уверенностью понял, что это никогда не прекратится.

Она смеялась, когда он кончал и кончал, и кожа на ее щеке становилась толстой и загорелой, а ее губы превратились из розовой плоти в полные надутые сексуальные дразнилки.

...И он кончил и почувствовал, как ее ноги прижались к его собственным, растущиe красным и белым семенами плоти, притягивая к себе его сущность, выхаживая, питая их рост.

...И он кончил, и когда ее голени перестали щелкать друг о друга, он услышал, как его собственные начали стучать. Он чувствовал себя легким, пустым, но пойманным в ловушку какого-то больного, извращенного принуждения, когда его бедра сами собой ударились о ее бедра.

...И он кончил, а она засмеялась и прижалась к его груди. Ее пальцы были совершенны и целы, и она сказала хриплым девичьим голосом:

– Возьми меня снова, жеребец, – и засмеялась, когда он сделал это, a она наклонилась, чтобы поцеловать его, и его язык попал в вакуум; его щеки обвисли, отступили.

Она подняла его руку в страсти, и он увидел белые кости, торчащие из разодранной кожи его пальцев.

...И все равно он кончил, и ночь пришла, и утро тоже, прежде чем она оттолкнула его дрожащие кости от своей плоти.

Затем она встала и потянулась; стройная женщина-кошка. Проводя пальцами по упругой, мускулистой коже, она рассматривала себя дюйм за дюймом в осколке зеркала в другом конце комнаты. Ее тело было цельным, загорелым, в калифорнийском стиле – без морщин. Ее губы были блестящими розовыми, эротично дополняя соски ее идеально коричневой груди. Она откинула прядь песочно-светлых волос с лица, льдисто-голубые глаза вспыхнули от утихающего вожделения, на лбу выступил пот, губы сжались в шутливом раздумье. Оглянувшись на кровать, она увидела, что глазные яблоки в лишенном мяса черепе Тони смотрят на нее, все еще с тоской и, как ей казалось, с благодарностью за ее новую форму. Ей лучше закончить работу.

Она вздохнула и нагнулась над ним, соблазнительно высунув язык. Когда она поднялась, череп был без глаз, кости больше не вибрировали на полу. Между его бедрами тянулась длинная прозрачная трубка кожи. Она оторвала ее и проглотила.

– Все, до последней капли, – пробормотала она и облизала губы.

Она натянула его джинсы, застегнув ремень до самого дальнего отверстия. Это оставило ее бедра мешковатыми и плохо очерченными, но пока сойдет. Она застегнула одну пуговицу голубой хлопчатобумажной рубашки с короткими рукавами, а остальные завязала на животе, оставив открытой среднюю часть живота и большую часть груди. Она потянула за неудобную тяжесть на спине и достала его бумажник. Пролистывая двадцатидолларовые и десятидолларовые купюры, ее белые клыки голодно сверкнули. Хорошо. Ей не хотелось больше торчать в этой дыре. Когда она собиралась закрыть бумажник, ей бросился в глаза снимок женщины. Она была темноволосой, темноглазой, с высокими скулами и напряженным взглядом. Женщина была горячей. От одного взгляда на фотографию у нее пересохло во рту, и даже после недавнего использования ее пах болел от желания. Наверное, его жена, – предположила она, проверяя его удостоверение, чтобы найти адрес. Она знала, где находится этот дом. Поняла это, когда каннибализированные клетки Тони слились и поделились своими знаниями с ее собственными. Ей потребовалось слишком много времени, чтобы найти «донора» после того, как инженер «Гентех» бросил ее здесь на произвол судьбы. Она рассмеялась, подумав о его вознаграждении, если она сможет его разыскать. Богинь секса было трудно найти или создать! И она намеревалась регулярно питаться, чтобы впредь поддерживать свою полную форму богини. Возможно, он мог бы стать одной из ее закусок.

Пиная кости под заплесневелую кровать, она тем временем размышляла, нравятся ли жене Тони блондинки. Открыв дверь и с предвкушением выйдя на дневной свет, она решила выяснить это.

Перевод: Грициан Андреев

Мехитобел Уилсон публикует фантастику ужасов с 1998 года. Она номинантка на премию Брэма Стокера, и многие из ее рассказов были удостоены почетных упоминаний в номинации «Лучшая история фэнтези и ужасов года». Недавние истории появились в «Болезненное любопытство излечивает блюз» («Morbid Curiosity Cures the Blues»), «Зомби: встречи с голодными мертвецами» («Zombies: Encounters with the Hungry Dead»), «Грехи сирен» («Sins of the Sirens»), «Проклятые: Антология потерянных» («Damned: An Anthology of the Lost») и «Мертвые, но мечтающие: новые экскурсии по вселенной Лавкрафта» («Dead But Dreaming: New Excursions in the Lovecraftian Universe»), а избранные истории были собраны в «Опасном красном» («Dangerous Red»). Если вы не можете произнести ее имя, зовите ее «Бел».