Текст книги "Легенды II (антология)"
Автор книги: Джордж Р.Р. Мартин
Соавторы: Робин Хобб,Диана Гэблдон,Нил Гейман,Энн Маккефри,Орсон Скотт Кард,Роберт Сильверберг,Терри Брукс,Рэймонд Элиас Фейст (Фэйст),Элизабет Хэйдон
Жанры:
Научная фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 44 страниц)
Третий Век, в котором он жил, шел обратным порядком. Гектор видел, как ушедшие с острова флотилии возвращаются в гавань, как заново собранное королевство дробится на части после Сереннской войны, видел саму войну. Он видел, как поля, устланные телами убитых, вновь покрываются зеленью. Годы, складываясь в века, неспешно скользили мимо.
Он оглянулся. Тень короля осталась позади и сливалась с туманом.
Гектор побежал, и обратный ход истории тоже ускорился. От Сереннской войны к войнам человека с другими созданиями и к пришествию человека на Серендаир во Втором Веке. Гектор пытался позвать короля, но в этой прохладной зеленой долине не было звуков.
Он помчался во весь опор, стремясь обнаружить цель всего этого. Второй Век незаметно пролетел мимо, и настал Первый, День Богов, когда землю населяли Древние. Краем глаза Гектор видел, как обращается вспять первый катаклизм. Воды, покрывшие остров, отступали, звезда возвращалась на небо, Подземные Палаты с заключенными в них ф’дорами запечатывались вновь – позднее эти духи вырвутся на волю и вселятся в человеческие тела, как Тсолтан, побежденный отцом Гектора.
С отменой каждого произошедшего события мир, по которому бежал Гектор, становился все более зеленым, свежим, мирным и живым. Перемещаясь против течения Времени, Гектор начинал понимать, сколько магии ушло из мира, в котором жил он сам, и как она наполняла мир в эти давние времена.
Промелькнул и Первый Век, сменившись Преждевременьем. На глазах у Гектора зарождались первобытные племена, возникшие из пяти стихий. Драконы, дети живой земли; кизы, дети ветра; водные жители митлины, предшественники людей, строили прекрасный подводный город Тартекор; спускались со звезд серенны, первые из племен. Ф’доров, демонов стихийного огня, бесформенных и несущих хаос, четыре других племени заточили в подземный склеп, чтобы спасти землю от разрушения.
Гектор видел первозданный мир, нетронутый и спокойный. Потом и он исчез, и земля вернулась обратно в море, и ветер умер. Мир, охваченный огнем, преобразился в летящий по небу пылающий шар, оторвавшийся от звезды, и воссоединился с родным светилом.
Вокруг не осталось ничего, кроме усеянного звездами неба и тени умершего короля. Вандемир устремил на внука печальный взгляд.
К чему все это, дед?С губ Гектора не слетело ни звука, однако слова его отдавались эхом в темной пустоте. Что ты хотел показать мне?
Вечность, так же беззвучно ответил король.
Что это значит – вечность?Гектор с трудом дышал в тяжелом тумане темной пустоты.
Тень короля стала таять, и до Гектора донесся его беззвучный голос.
В вечности нет времени. Оставаясь здесь, ты хотел дать им больше времени, а тебе следовало бы озаботиться тем, чтобы не потерять вечность.
Гектор вздрогнул и проснулся.
По земле под его головой змеилась большая трещина.
Он вскочил на ноги и оттащил прочь старого рыбака. Джармон бросился отвязывать лошадей.
Опаленные деревья вокруг содрогнулись от рева, похожего на гром. Рыбак кричал что-то, но Гектор не слышал его. Трое людей пятились, таща за собой испуганных животных, вслепую отступая на север сквозь озаренный огнем туман. Земля под ногами постепенно перестала трястись, но рокот не прекращался.
– Все хорошо, Бранн? – Гектор пытался успокоить чалую, но она с диким ржанием плясала на месте, заложив уши.
Глаза старика остекленели, как у чалой, однако он кивнул.
– Вот оно, Пробуждение, – еле слышно из-за рокота пролепетал он. – Времени на сон не осталось, сэр Гектор.
Мы уже недалеко – если поторопимся, будем в Сухой Бухте еще до света. Умоляю вас, поспешим! Мой народ ждет избавления.
– Дураки они будут, твои односельчане, если до сих пор не ушли из деревни, – отозвался Джармон. – С той стороны так жаром и пышет. Если они еще ближе к северу, то наверняка уже испеклись.
Гектор обхватил дрожащего рыбака за плечи и помог ему сесть на коня.
– Едем. Остановимся только на месте – или уж в Загробном мире.
Они ехали через низины в устье Великой реки, где раньше стояли многочисленные города и села. Черный дым, густо стоявший в воздухе, позволял видеть только речное русло.
Лошади, которых гнали без отдыха, не позволяя даже напиться, еле передвигали ноги. Конь Бранна пал, и Джармон посадил рыбака, серого от усталости и страха, позади себя.
– Ты уж прости, Рози, старушка, – бормотал он, поглаживая взмыленную шею своей кобылы. – Скоро это кончится, и ты отдохнешь.
Сквозь ветер уже слышался грохот прибоя.
– Приехали! – прохрипел Бранн, дергая Джармона за рукав. – Море сильно отошло назад, но его еще слышно.
Гектор остановил чалую. Над морем порхали, как светляки, капли жидкого пламени, рисуя грозные узоры на почерневшем небе. Сквозь дым порой виднелись обгоревшие бревна причалов и хижин.
Трое, бросив лошадей на берегу, побрели по сырому песку. Им то и дело встречались холмики – мертвые тела, занесенные пеплом.
Гектор поглядывал на Бранна. Старик, заслонив глаза, искал в черных клубах цель их путешествия – вход в рудник.
– Вон там, – сказал он наконец немного окрепшим голосом. – К северу от обвалившегося моста, за тем мысом – раньше вода окружала его с трех сторон.
Песчаный берег колыхнулся, словно подтверждая его слова.
– Показывай дорогу, – крикнул Гектор.
Они брели через пески, оставленные отхлынувшим морем. На поверхности проступали скелеты кораблей, обломки рифов, раковины всевозможных моллюсков.
Огненный язык стрельнул неподалеку в черное небо и вновь опал в океан.
Миля за рухнувшим мостом, вторая, третья. Мокрый песок обжигал обутые в сапоги ноги. Когда из-за дыма ничего уже не стало видно, Бранн остановился около уцелевшей, застрявшей в песке рыбачьей лодки, упал на колени и прошептал:
– Здесь.
Гектор слезящимися от жары и пепла глазами посмотрел в сторону, куда указывал скрюченный стариковский палец.
Сначала он не увидел ничего, кроме бесконечных песков и дыма, но потом разглядел, и дыхание пресеклось в его саднящем горле.
Они стояли на вершине подводного хребта, постепенно сходившего в трещину глубиной больше тысячи футов. На ее дне еще оставались лужи соленой воды. Гектор, обводя ее глазами, не нашел ни начала, ни конца. Трещина тянулась до самого горизонта – они смотрели на нее, как на бескрайний луг с высокой горы. Какова бы ни была истинная величина древнего рудника, она не поддавалась оценке даже при ясном небе; впадина, на века погребенная под песком, уходила за черту отступившего моря. Только теперь Гектор понял замысел Бранна: если направить море в этакую воронку, хотя бы часть острова может быть спасена.
– Где же вход? – прокричал он сквозь идущий с севера гул.
– На дне, – крикнул в ответ Бранн, стараясь не сгибаться под жгучим ветром.
– Можно ли здесь спуститься, Гектор? – спросил Джармон, ища на скальной стене выемки и не находя их. – Если мы сорвемся с такой высоты, то долетим до самого низа. По крайней мере недолго мучиться будем.
– Вон там, похоже, есть какая-то тропка, – пригибаясь, ответил Гектор.
– Надо спешить, – сказал Бранн, с тревогой глядя на небо. Жидкий огонь снова ударил вверх, разбрызгивая пепел, и земля под ногами заколебалась. Рыбак перелез через край обрыва в месте, указанном Гектором, и двое солдат последовали за ним.
Скользя то на ногах, то на спине, они спускались в трещину, подгоняемые близостью Пробуждения. Здесь, на глубине, уже не было обломков, которые они видели у кромки берега.
Спустившись, они оказались у подножия отвесного утеса. Ноги вязли в песке, еще недавно покрытом толщей морской воды.
Ветер выл где-то над ними и лишь изредка задувал в каньон, швыряя песок им в глаза.
– Где дверь? – опять спросил Гектор. Здесь, в относительной тишине, кричать уже не приходилось.
– Там, – дрожащим голосом ответил Бранн, указывая на север.
Туда трое добирались уже ползком, преодолевая каменные россыпи и рытвины.
Перед ними высилось нечто, напоминающее две плотные земляные глыбы, гладкие, как гранит, и белые, как морской песок вокруг них. От прочих подводных скал глыбы отличала только тонкая черная трещина между ними.
Грунт под ногами вздыбился сильнее прежнего, и ветер наверху завыл еще пронзительнее и отчаяннее. Огонь ударил в небо, окрасив тучи кровью.
Гектор достал из котомки скипетр. Алмаз на сияющем золотом древке сверкнул почти грозным огнем.
Две глыбы перед ними как будто зашевелились. Трое мужчин смотрели, словно завороженные, как стекает вниз песок, наросший с незапамятных времен, и обнажаются гигантские, окованные бронзой створки дверей, покрытые письменами и рунами, которых Гектор никогда не видывал прежде. На правой открылась замочная скважина странного вида.
– Поторопитесь, сэр рыцарь, – взмолился Бранн, глядя через плечо на северный небосклон.
Скипетр в руке Гектора стал каким-то другим. Жезл, вырезанный, по его мнению, из ветви живого дерева, теперь походил на кость с алмазным суставом. Гектор осторожно поднес его к скважине, прикидывая нужный угол, и произнес:
– Виден, синга ивер монокран фри. – Откройся именем короля.
Знаки на двери ожили, и позолота золотыми чешуйками стала осыпаться с жезла.
Гектор вставил ключ в замок, медленно повернул против солнца.
Он скорее почувствовал, чем услышал раскатистый грохот, и трещина между створками стала чуть шире. Г ектор толкнул правую, сдвинув ее разве что на волос, и попытался заглянуть внутрь.
Там стояла кромешная тьма. Гектор приоткрыл дверь еще немного, одолевая вековые наносы песка. Бранн помогал ему, вкладывая в это остаток сил.
Огни Пробуждения взмывали все выше и пылали ярче, бросая тени в темную каверну. Гектор снова заглянул в щель.
Он не представлял себе всей огромности этого места. Никаких стен не было видно, точно дверь отворялась прямо в ночное небо, в глубины вселенной.
– Еще раз, сэр рыцарь, – прошептал бледный от изнеможения Бранн. – Надо открыть пошире. Времени совсем не осталось.
Джармон тоже налег на дверь изо всей силы. Правая створка с визгом, от которого Гектор передернулся, подалась еще немного в бесконечную тьму.
Сначала Гектор, как и раньше, ничего не увидел внутри. Потом на самом краю его поля зрения замелькали какие-то огоньки – возможно, остатки пожара, горевшего в руднике уже несколько тысячелетий. Но эти огоньки перемещались, и Гектор вдруг ощутил слабость, и в голову ворвались тысячи визгливых, бурно ликующих голосов.
Огни перетекали с высоких карнизов в огромную яму, как по стволу горящей сосны. Все они, дальние и ближние, валили к двери, наполняя воздух разрушительным хаосом вспышек.
Гектор, чья голова раскалывалась от торжествующего воя, мог лишь смотреть в ужасе, как огненный поток, набирая силу, льется прямо к нему.
Его разум дрогнул от сознания того, что он сделал. Время остановилось. Истина, открывшаяся ему, звучала громче, чем рокот землетрясения.
Он только что сломал единственный барьер, отделявший жизнь от небытия, существование от гибели.
Мало того – его деяние грозило самому Загробному миру.
– Боже, – прошептал он, весь мокрый от пота. – Да ведь это Палаты, Джармон. Мы открыли Подземные Палаты.
Глухое проклятие Джармона потонуло в визге и скрежете огненных демонов, рвущихся на волю после долгого заточения.
Ухватившись за кольцо, оба солдата стали тянуть дверь на себя. Им удалось закрыть ее, но не до конца: рыбак заклинил ее своим телом, усевшись верхом на пороге.
– Уйди, дурак! – Джармон хотел оттащить старика и взвыл от боли, когда тот мертвой хваткой вцепился в его руку.
Лицо старика, ставшее почти прозрачным, выражало неприкрытый восторг. Над хищным оскалом улыбки сверкали темные глаза, обведенные кроваво-красными кольцами.
– Это обо мне предупреждали вас ветры, сэр Гектор, – сказал он тихо. – О моем приближении.
– Нет, – прохрипел Гектор. – Ты... ты...
Демон в образе старика недовольно пощелкал языком, что противоречило его веселой улыбке.
– Ну-ну, сэр Гектор, – с преувеличенной учтивостью произнес он. – Это исторический момент, его следует ощутить во всей полноте! Не будем портить его упреками.
Он отпустил руку Джармона, и солдаты снова ухватились за дверь, но ф’дор не уступал, и сила его возрастала с каждым мгновением. Гектор тянул что есть мочи, но только ободрал кожу со своих потных ладоней.
Джармон, отступив, выхватил меч, но Бранн щелкнул пальцами. Темное пламя, зажженное им, пробежало по клинку, и меч расплавился в руке Джармона. Гвардеец с криком упал на песок.
– Скипетр... – выговорил Гектор.
– Не помог тебе отличить правду от лжи? – охотно поддержал разговор демон, следя, как приближаются к двери его соплеменники. – Но ведь я говорил вам чистую правду. Мой народ в самом деле целую вечность прожил на краю моря, и телом мы немощны, хотя духом сильны. Одни, без помощи, мы никогда не открыли бы эту дверь. Правда и то, что никто из нас и думать не смел бы притронуться к скипетру: Живой Камень, увенчанный алмазом, для нас верная смерть. Вот почему нам нужен был ты, и мы благодарны тебе за услугу.
– Священная земля, – прошептал Гектор, без всякой пользы дергая дверь и сопротивляясь голосам демонов, вопящим у него в голове. – Гостиница стоит на священной земле...
– Так ведь я не входил в нее. И во дворец тоже, если помнишь. Вы встретились со мной на перекрестке дорог и оставили меня у подножия замка. Очень любезно с вашей стороны, – засмеялся демон. – То, что я рассказывал вам о себе, тоже правда. Мне представился случай покинуть родину – давным-давно, во время первого катаклизма, когда звезда в первый раз проломила Палаты. Многим из нас удалось уйти, прежде чем склеп запечатали снова, и все эти века за нами охотились, вынуждая переходить из одного тела в другое. Мы скрывались и выжидали, но теперь мы снова выйдем на свет – благодаря тебе, сэр Гектор. Ты стремился спасти от катастрофы все, что только возможно, и в итоге вывел из плена целый народ! Мало того, что ты освободил нас из заточения – теперь наш повелитель, который долго следил за дверью в ожидании этого дня, займет твое тело! Что может быть поучительнее подобной развязки!
Огонь в глазах демона пылал не менее ярко, чем в небе.
– Когда старый рыбак подплыл в своей лодчонке посмотреть, что такое открылось на дне отступившего моря, я, не имеющий формы, подкараулил его. Я, как и сказал, сразу вернулся домой, услышав о Пробуждении. Я, конечно, предпочел бы более молодое и сильное тело, – вздохнул демон, – но в дни стихийных бедствий надо брать первое, что попадется. Замечательная вещь правда, не так ли? Надо лишь уметь говорить ее так, чтобы каждый толковал, как удобно ему.
Наконец я сказал, что мы будем вечно благодарны тебе, сэр рыцарь, и мы благодарны. Вечно.
Джармон, пошатываясь, поднялся на ноги, посмотрел Гектору в глаза и тихо сказал:
– Открой дверь, Гектор.
Эти слова прозвучали ясно среди хаоса, царящего в голове Гектора. Рыцарь сузил глаза и тут же широко распахнул их. Он понял.
Собрав последние силы, он налег на правую створку дверей и открыл ее еще шире, чем прежде. Голова у него буквально разламывалась от бешеного визга демонской орды, подступившей уже совсем близко. Он пытался отвести глаза от ужаса этого зрелища, но помимо воли Продолжал смотреть на поток черного огня, несущийся к выходу из тюрьмы.
В тот же миг Джармон бросился на Бранна и обхватил его руками. Хилое демоново тело не устояло перед натиском, и оба влетели через порог в Палаты.
Это позволило Гектору закрыть громадную дверь как раз вовремя, не дав ф’дорам, сидевшим в заточении с Первого Века, выйти в материальный мир.
Он вынул ключ из замка и зашвырнул его далеко назад. Затем продел руки в медные кольца и напряг все свои мышцы на то время, пока сверкающие створки не потемнели, вновь превратившись в безжизненный камень.
Ум его мутился от воплей, которые он слышал и чувствовал по ту сторону этих дверей. Демоны колотили в них изнутри, сотрясая его тело. Он нагнул голову, сдерживая их напор и пытаясь хоть немного заглушить ужасающие звуки. Ему казалось, что среди них он различает Голос Джармона, выдающий нестерпимые муки, телесные и душевные.
Пока он прижимался всем телом к камню, жгущему грудь и лицо, небо над ним сделалось белым.
С громовым ревом, раздробившим небесный свод, Спящее Дитя поднялось из морской пучины.
Этот рев заглушил даже визг, идущий из Подземных Палат. Гектор теперь чувствовал только чудовищный жар сзади. Жар испепелял его тело и проникал сквозь дверь, навеки припечатывая Гектора к медным кольцам.
Переходя через смертный порог в Загробный мир, Гектор наконец увидел то, о чем говорил ему отец и что он сам пересказывал Анаису. Ближе последнего вздоха и в то же время за полмира от себя он увидел своего друга на ветвях Са-гии, увидел отца, несущего бдение по колени в прибое, а на берегу позади него – Айдана и Талтею с младенцем на руках. Маквит смотрел на него с другого конца мира, с другой стороны Времени.
Когда его дух расстался с телом, растворяясь и в то же время расширяясь до самых краев вселенной, Гектор усилием воли заставил себя удержать невидимую нить еще на миг. Чтобы поцеловать в последний раз жену и детей, чтобы шепнуть отцу через порог связующей их любви:
Дело сделано, отец. Твое ожидание окончено. Возвращайся обратно к живым.
Последняя его мысль была иронической, даже веселой. Теперь, когда море вновь скроет двери Подземных Палат, его спеченное в глину тело запрет их и даже в смерти будет нести дозор, как нес он при жизни.
А ключ живой земли зарыт в песок на дне океана, и никому во веки вечные его не сыскать.
– Канта, дай яблоцка!
Дочь ветра посмотрела на поднятое к ней серьезное личико и улыбнулась помимо воли. Без труда дотянувшись своей длинной рукой до верхушки невысокого деревца, она сорвала твердый красный плод и подала его мальчику.
Женщина, сидя на земле разоренного сада, бессмысленно грызла свое яблоко и смотрела невидящим взглядом на пасущуюся тут же серебристую кобылу Канты.
Мертвая тишина опустилась на них, точно где-то закрылась дверь.
Ветры, яростно воющие вот уже столько недель, утихли, и Канта все поняла.
На миг она замерла в огромности застывшего мира, на краю катастрофы. За долю мгновения до того, как ветры вновь подняли стон, она ухватила мальчика за шиворот и понесла к лошади. Яблоко из его руки скатилось на землю.
Когда она волокла вслед за мальчиком перепуганную женщину, небо побелело. Когда она пустила кобылу вскачь, на северо-западном небосклоне вспыхнуло пламя, словно от раздутой ветром свечи; яркое от боли, оно зажигало растекающиеся от него тучи. Канта отдала лошади краткую гортанную команду и помчалась галопом, придерживая женщину и ребенка впереди себя.
Даже здесь, на южной оконечности острова, земля колебалась под копытами лошади. Канта чувствовала, как тяжело дышит мальчик – должно быть, он плакал, но душераздирающий плач ветров заглушал все прочие звуки. Канта молилась им, прося ускорить и облегчить ее путь, но ответа не получала.
У подножия утеса она сняла женщину и ребенка с лошади, перерезала подпруги и отпустила животное на волю Бога. Потом схватила женщину за руку, взяла мальчика под мышку и начала медленное восхождение.
Надрываясь от усилий, она поднялась до половины, и тогда ветры накинулись на нее, осыпая пеплом и сором. Они не давали ей дышать, угрожали сбить ее с ног. Ей пришлось отпустить женщину, чтобы удержать мальчика.
– Поднимайся! – крикнула ей Канта, но женщина, как столб, застыла на месте. Тщетно попытавшись сдвинуть ее, Канта бегом бросилась наверх под вновь почерневшим небом.
Она несла ребенка, обхватившего его шею, через темные чертоги замка и вверх, на башню, перескакивая через две ступени. Стены башни, выстоявшие пятьсот лет во всех войнах и ураганах, шатались вокруг.
Канта добралась до вершины. В пыльной комнате, уставленной книгами и склянками, жил когда-то королевский провидец. Обессилевшая кизийка поставила мальчика на пол и, ведя его за руку, распахнула хлопавшую на ветру дверь. Хрустя битым стеклом, они преодолели последнюю деревянную лесенку. Канта открыла люк и вышла с мальчиком на крышу башни, где мудрец некогда беседовал с молниями.
В широких лугах и порубленных лесах вокруг Элизиана разгуливали, взметая землю, громадные смерчи. Вдалеке неслась во весь опор, без седла, серебристая лошадка. Канта поискала глазами женщину, но не увидела ведущих в замок ступеней.
Мальчик показывал куда-то на север.
Оттуда шел темно-серый водяной вал вышиной с башню, круша на своем пути города и деревни, мосты и мельницы.
Это был лишь предшественник – за ним катилась настоящая волна. Канта не видела ее гребня, слившегося с темным небом.
Вся дрожа, Канта посадила ребенка себе на плечи – она старалась поднять его как можно выше и в то же время не хотела больше видеть выражения его глаз. Сама она смотрела на вставшее дыбом море. На ее глазах оно поглотило реку, поля, яблоневый сад. За миг до того, как оно захлестнуло башню, соединившись на юге с самим собой, Канта вспомнила легенду о лиринах, живших на берегу во времена первого катаклизма: их земли ушли под воду, когда Дитя спустилось на землю. По преданию, они преобразились, став из детей неба детьми моря, научились дышать под водой, поселились в морских гротах и создали целую цивилизацию на зыбком дне океана. Если в сказках есть хоть крупица правды, может быть, мальчик тоже выживет, подумала Канта, придерживая его ножки у себя на груди.
Ревущая серая стена заслонила свет.
– Задержи дыхание, малыш, – сказала Канта.
С кормовой палубы «Оседлавшего бурю» Севирим смотрел на полыхающий на горизонте огонь. Остров за Ледовыми полями был так далек, что поначалу юноша принял Пробуждение за игру красок заходящего солнца. Но когда тучи запылали и в тот же миг утихли морские ветры, он понял, что происходит.
Он не мог оторвать глаз от раскаленной добела, ярче солнца, полосы на горизонте. Не обращая внимания на команду и пассажиров, тоже глядевших на восток, он склонил голову и предался своему горю, а огонь померк и ушел в море.
Волна прокатилась по обугленной земле острова, залив Высокие пределы, поля и леса. Раздувшаяся, почерневшая от горячей лавы, она дошла до Илиесана и на миг задержалась над Сагией, чьи ветви, убранные цветами, служили последним прибежищем детям неба. Потом обрушилась, и море сомкнулось над островом со всех сторон.
Пришел час прилива. Остров Серендаир, первое из мест рождения Времени, скрылся в морских глубинах, и настал покой.
Море, окутанное горячим паром, сделалось тихим, как в туманное утро.