Текст книги "Легенды II (антология)"

Автор книги: Джордж Р.Р. Мартин

Соавторы: Робин Хобб,Диана Гэблдон,Нил Гейман,Энн Маккефри,Орсон Скотт Кард,Роберт Сильверберг,Терри Брукс,Рэймонд Элиас Фейст (Фэйст),Элизабет Хэйдон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 44 страниц)

«Вот этого он хотел для меня? Эту… штуку?» Он знал, что Конрад хотел как лучше, что его родители только старались сделать его присутствие в их жизни более реальным, физическим, но он не имел представления, долго ли сможет находиться внутри этого трубообразного пластикового пугала.

Он посмотрел на лицо, которое использовал, общаясь с родителями, – лицо тинэйджера, соответствующее его возрасту, сделанное при помощи материалов судебных отчетов, смоделированное на основе снимков собственного черепа и соединяющее (заключающее) в себе некоторые черты отца и матери. «Лицо подростка, каким оно и должно быть, – подумал он. – Торчит на этой штуке как леденец на палочке».

Орландо вел себя как нельзя лучше. Он просидел весь ужин, честно стараясь сосредоточиться на том, что рассказывали родители о друзьях и родственниках, об их занятиях и мелких проблемах; но он чувствовал себе еще более одиноким, чем всегда.

Сервомускулы были неповоротливы, а манипуляторы менее подвижны, чем он ожидал: он дважды уронил стакан и почти своротил стол, когда вставал после обеда.

– Мне нужно будет уйти ближе к ночи, – сказал он.

– У тебя все в порядке? – спросила мама. – Ты, кажется, чем-то подавлен?

– Все хорошо. У меня собрание в Дроунз-клубе.

– Это то место в Англии в двадцатых годах прошлого века, о котором ты нам рассказывал? – спросил Конрад. – Это интересно. Не ты ли говорил, что там была война?

– Что-то вроде.

Было бы весьма затруднительно рассказывать родителям про Джона Дреда и про те ужасные разрушения, которые он произвел в многочисленных мирах Сети Иноземья в те недолгие дни, когда правил системой подобно злому божеству.

– Сим-мир восстанавливается, но мы предоставляем им самим возможность разобраться со своими проблемами, вместо того чтобы стереть с лица земли все, что там происходит, и начать цикл заново, поэтому наблюдения там продолжаются. Адаптации – как после лесного пожара, изменившего экосистему. Очень прикольно. – Он заметил их озадаченные лица. – Прикольно? Это значит забавно. Нетрадиционный способ позабавиться.

– Ты так много обо всем этом знаешь, – сказала мама. – Эта всеобщая сеть. Ты так хорошо ее изучил. И ты упорно трудишься, чтобы достичь чего-то… – Вивьен Феннис хотела было сказать что-то вроде «в твоем ужасном положении», но, конечно же, она была слишком давним другом Орландо, весьма сообразительна и очень добра, чтобы разрушить образ «мамы, гордящейся сыном», в котором сейчас находилась, – …достичь в твоей жизни в новом мире. Новая вселенная. В это так трудно поверить и почти невозможно постичь.

– У тебя теперь первоклассное научное образование, – подхватил Конрад. – Пускай оно не подтверждено дипломом. Жизненный опыт дорогого стоит, не так ли? Может быть, когда-то…

– Все это должно остаться втайне: я, Сеть Иноземья, все. Если хоть что-нибудь станет известно, начнутся суды и тяжбы по поводу того, кому принадлежит Сеть. Это будет стоить триллионы – повлечет за собой происки военных с целью создания сверхнового оружия, по крайней мере вероятность этого велика. Вы это знаете. – Орландо постарался на корню задушить отцовские фантазии, придушить их надо было обязательно: Конрада с регулярностью раз в несколько месяцев обуревали безнадежные дурацкие планы и один из них, видимо, воплотился в тело красно-коричневого робота. – Знаешь, скорее всего мне не придется больше жить в настоящем мире. Мне очень жаль. Я желал бы прожить здесь взрослую жизнь и осуществить все то, что вы хотели для меня.

Он перевел дух и обнаружил, что сердится, хотя не хотел этого. Ну почему все продолжают строить в отношении него смехотворные планы? Он более или менее ожидал этого от родителей, но то, что Сэм не до конца его понимает, все еще сильно задевало Орландо.

– Не беспокойтесь обо мне. Вы правильно сказали, Сеть – это новая вселенная и я один из тех, кто ее исследует. Я счастлив.

Счастлив или нет, он почувствовал, что не может дышать. Он вел себя как следует, был весел, когда прощался, даже позволил отцу и матери обнять тело робота, хотя это было странное и непривычное ощущение, вероятно даже для Конрада. Орландо было все труднее преодолевать скверное настроение. Кресло, в котором сидела его механическая, оболочка, едва не опрокинулось после того, как он перестал оживлять робота. Вырваться из этого ужаса, из этой скрипящей тюрьмы на свободу сети было подобно разрешению наконец снять с себя колючий, вызывающий чесотку свитер, подаренный к Рождеству, после того как тетушка, облагодетельствовавшая тебя этим даром, убирается, наконец, восвояси.

Ему надо было убить полчаса до встречи в Обществе Путешественников. Орландо задумчиво брел по улицам Лондона в мире П. Г. Вудхауса [16]16
  Пелем Гренвилл Вудхаус(1881–1975) – англо-американский писатель. Условность персонажей Вудхауса служила комическому освещению жизни. – Примеч. ред.


[Закрыть].

До появления Дреда этот сим-мир представлял собой маленький сияющий мир неповзрослевшего веселья. Лондон, где беднота содержалась надлежащим образом, а беззаботные богачи были заняты весьма важными вещами, например, поедали вкусные завтраки и прятались от драконоподобных тетушек (которые могли появиться неизвестно откуда и испортить вышеупомянутый завтрак), не говоря уже о других невинных способах времяпрепровождения и развлечениях. Нынешний Лондон стал совсем другим местом. Являясь приверженцем какой-то социалистической чуши, которую едва ли мог вообразить самый параноидальный тори, Джон Дред сперва взбаламутил, а потом вооружил городской рабочий класс – слой в мире Вудхауса не слишком многочисленный, но и не вполне отсутствующий. Орда, состоящая в основном из садовников, дворецких, парикмахеров, посыльных, горничных и кэбменов взяла штурмом убежища верхушки общества, осаждая и атакуя богачей в их особняках, кенсингтонских квартирах и клубах. По слухам, распускаемым безумными анархистами, огню были преданы целые кварталы. Но слухи оказались не вполне слухами, и несколько факелов попало в руки знатоков своего дела, так что поджоги все-таки были. Произошли массовые убийства и публичное истребление классовых врагов – классовая принадлежность жертв зависела от того, на чьей стороне в данный момент находилась власть, – но благодаря беззаботно-доброжелательной природе Вудхаусовского мира даже злобное влияние Дреда быстро ослабело сразу после того, как закончилось его прямое присутствие. Все же, когда Селларс и Кунохара несколько недель спустя появились в этом мире, чтобы ликвидировать последствия интервенции Дреда, город был ввергнут в странное сумеречное состояние, этакую комбинацию разрушенного после бомбежек Лондона с неуправляемым беззаконием раннего елизаветинского возрождения и ощущал прикосновения странных теней, которые цеплялись за город в XIX веке во времена Джека Потрошителя.

Керзон-стрит в эти дни была заполнена лошадьми и фургонами, так как всего несколько машин уцелело во время Неприятности – имелось в виду уже упомянутое царство террора, – и Орландо приходилось смотреть под ноги, пока он двигался по направлению к Гайд-парку. Лагеря сквоттеров, которые появились здесь в первые несколько недель после переворота, стали более-менее постоянными поселениями и с наступлением прохладного вечера везде горели костры. Специально идти гулять в парк не стоило – голодные и замерзшие люди давно истребили местных белок и водоплавающих птиц из Серпентина и срубили на растопку большинство прекрасных старых деревьев. Благополучное население, кое полагало, что теперь, когда Неприятность закончилась, можно возобновить прогулки верхом по Роутен Роу, обнаружило, что, хотя лошадиное мясо могло прийти в парк на собственных копытах, покинуть его оно могло только находясь внутри чьего-нибудь желудка.

Однако, если кто-то и мог не обращать внимания на собственную безопасность, прогуливаясь в эти дни в Гайд-парке, то это был Орландо Гардинер – скромный системный полубог.

«И чего я так дергаюсь? Конрад и Вивьен хотят как лучше. Почему им так тяжело угодить? В конце концов я для них только ребенок, у которого ничего не сбудется обычным нормальным образом, как они надеялись, – ни выпускного вечера, ни девушки, ни женитьбы, ни внуков…» Но сколько бы он ни думал об этом, он не чувствовал ничего кроме ужаса и негодования из-за того, что ему придется таскать то дурацкое управляемое тело. Вместо того чтобы заставить Орландо ощутить себя более естественно и непринужденно, оно, напротив, увеличило дистанцию между его старой и новой жизнью, как будто реальный мир стал какой-то чужой планетой, ядовитой окружающей средой, куда он мог вступить лишь одетый в лязгающее тело робота. Тот факт, что реальный мир был для него именно таким, причем уже в течение трех лет, не имел значения, пока он только звонил своим родителям по телефону; он мог наполовину притворяться, что проводит год в Африке благодаря одному из благотворительных фондов, но теперь страсть Конрада к определенности собиралась нанести серьезный удар по самообладанию Орландо, с таким трудом восстановленному.

Да и разговор с Сэм на самом деле его сильно задел. Он не хотел быть тем, кто никогда не вырастет,никогда не изменится, что бы ему ни пришлось пережить. Это было хуже, чем тело робота, это – как по-настоящему умереть. Он будет чем-то вроде призрака.

«Призрак в мертвом мире. Ничто не меняется: ни я, ни мир».

Он свернул через парк к Доувер-стрит и клубу. Шайки юных бандитов толпились у костров, сжигающих мусор, распевая издевательские серенады своим противникам. Таким образом они настраивались на драку, которая на местном бандитском слэнге именовалось почему-то «читай-пиши».

«Они имеют право выбора, – напомнил он себе. – Это не мое дело. Все равно я не могу торчать здесь все время и разнимать их всех».

Он посмотрел на гогочущих парней в шарфах и перчатках без пальцев, в помятых шляпах. Шустрые, как мальчишки у Диккенса. Некоторые открыто носили заточенные ножи и бритвы. В соответствии с моралью этого сим-мира их нынешние шалости ничуть не хуже, чем закидывание снежками викариев или толстых дядюшек, но даже это очевидное доказательство определенной гибкости нравов, дозволенных системой, не меняли чувств Орландо. Они могли приспособиться к высокому уровню местного хаоса, но эти хулиганы, в сущности, являлись теми же примитивными персонажами, какими они были в мирах ранних версий. Становилось очевидным, что, в полном соответствии с туманными предсказаниями Селларса и Кунохары, со смертью старой оперативной системы из Сети Иноземья исчезла определенная глубина реальности, этакий флер непредсказуемости. То, что было оставлено, было все еще невероятным, но в конечном итоге – безжизненным.

«Неудивительно, что все постоянно спрашивают, что со мной. Дело даже не во мне, проблема в Сети. На самом деле ничего не происходит, а если и происходит, то это как дикорастущий плющ в саду – на новом витке все повторяется вновь и вновь. Это не эволюционирующая вселенная, а гигантская сломанная игрушка, и даже если она представляет собой самое совершенное творение из того, что когда-либо было создано искусственно, она никогда не будет развиваться как живой реальный мир».

Его не так уж сильно угнетало отсутствие других людей, он знал, что симы, населяющие различные миры, изумительно разнообразны и самодостаточны, их интерактивные программы настолько гибкие, а их базовые легенды настолько исчерпывающи, что в большинстве случаев невозможно узнать о них что-нибудь такое, что позволило бы разглядеть нестыковки в их почти совершенном соответствии данному миру. Но Орландо знал, что они не настоящие и это было большей частью проблемы. Он был самой могущественной личностью в этой карманной вселенной теперь, когда Селларса нет, а Хидеки Кунохара слишком часто отсутствует, что также нарушало равновесие между ним и обитателями миров.

«Да, вот кто я, – осознал он. – Я не Арагорн или одинокий бродяга, я на самом деле супермен, как сказала Сэм. Я один такой в этих мирах, и я потрачу свою жизнь, работая для людей, чье существование кратковременно, и они никогда не будут для меня настоящими людьми. И все это будет длиться очень долго, потому что я способен жить вечно».

Впервые с тех пор как он возродился в системе Орландо ощущал свое возможное бессмертие скорее как бремя, чем как дар судьбы.

Собрание уже началось, но несколько опоздавших все еще бродили по Мемориальному салону Бертрама В. Вустера – музею, посвященному, как полагал Орландо, бывшему члену Дроунс-клуба, который был затоптан толпой взбесившихся вокзальных носильщиков во время Неприятности. Орландо взял кока-колу и уселся у дальней стены комнаты. Поначалу его заказы по части напитков ставили в тупик барменов, но потом вмешался владелец клуба, и теперь бутылочка сиропа и сифон с содовой ожидали его, когда бы он ни зашел.

Он бывал здесь только на ночных собраниях, потому что мир Вудхауса не являлся одним из любимых миров Орландо и он никогда бы не заинтересовался вступлением в клуб, будь он жив, но Общество Путешественников – это совсем другое.

– Прежде чем мы пригласим сюда сегодняшнего оратора, – говорил председатель, – у нас есть несколько дел. Мы должны рассмотреть сообщения, присланные членами Общества, которые не смогли присутствовать сегодня вечером, но которые тем не менее хотят поделиться важной информацией.

Председатель, сэр Реджинальд де Лимо, в свои тридцать с небольшим был красивым мужчиной, поджарым, с ястребиным носом и загорелой кожей, что в этом мире характеризовало его либо как рабочего, либо как искателя приключений. Рабочим он, ясное дело, не был.

– Проход между Христианской Византией и Страной Игрушек более не безопасен. В Стране Игрушек беспорядки, какие-то вооруженные люди захватили магазин, где находилось управление порталом, и превратили его в свою штаб-квартиру. Меня уведомили, что это деревянные солдаты, поэтому, если вы не являетесь термитами, предполагается, что теперь вам следует избегать этого пути. – Несколько членов клуба вежливо рассмеялись. – Направляющиеся туда могут воспользоваться лесными воротами, которые охраняют группы, симпатизирующие свободным путешественникам. Еще на тему проходов: у нас есть сообщение о новом проходе, открытом в Бенине, в оазисе как раз внутри города…

Пока де Лимо продолжал делать объявления, Орландо потягивал колу и изучал его поведение. Орландо было интересно, какая часть индивидуальности председателя была сохранена в данном персонаже. Де Лимо был одной из теней Жонглера, базирующейся на копиях, которые были сделаны с Феликса Жонглера, создателя Сети Иноземья в те времена, когда старый миллионер планировал жить вечно в пределах вереницы миров Сети, как бог, правящий этими мирами. Жонглер действительно достиг бессмертия, также как и многие другие, всесильные и полностью аморальные члены Братства Грааля, но не таким образом, как все они надеялись.

Вместо того чтобы выполнять задачи, для которых они были предназначены, – а именно служить информационной базой для обеспечения бессмертия и возрождения членов Братства, эти копии размножились и просочились в систему. Никто не знал, сколько их было и что с ними произошло дальше; с той поры не существовало надежного способа отслеживать индивидуальные симы в громадной сети. Одна из причин, по которой Орландо Гардинер в соответствии со своей ролью хранителя Сети вступил в Общество Путешественников, то что он не мог иначе следить за различными клонами членов Братства Грааля, многие из которых, казалось, вовлечены в клуб принудительно, что могло быть сделано по подсознательным мотивам.

Орландо сначала удивляло, что Кунохара и Селларс, два человека, которые лучше всех разбирались в системе Иноземья, не сделали ни единой попытки уничтожить эти остатки сетевой деятельности первых создателей, но они указали ему на то, что даже если все эти тени-копии смогут быть найдены и идентифицированы, то сами по себе они виновны в происходящем не более чем дети вора в наследственной нечестности, и что даже наименее симпатичные из оригиналов (членов Братства Грааля) ничуть не хуже отвратительных симличностей, являющихся первоначальными обитателями некоторых миров. Хозяева Братства Грааля были опасны лишь потому, что обладали богатством и силой, а также способностью контролировать Сеть, находясь вне ее (что делало их особенно опасными). Внутри сети эти клоны и имитации начали свое существование с определенными отклонениями, внезапно обнаружившимися в большинстве инкарнаций, однако некоторые обладали поразительным стремлением стать порядочными гражданами. Наблюдая за работой председателя Общества, Орландо думал, что эта версия Жонглера, сэр Реджинальд де Лимо, кажется, находится где-то посередине между этими типами: вспыльчивый и явно амбициозный, но, несомненно, не негодяй.

Еще одно наследство, дарованное теням Грааля и некоторым подобным им сущностям, созданным прежней операционной системой, – некоторые из них базируются на реальных личностях, друзьях и знакомых Орландо, как, например, англичанин Пол Джонас, – заключается в том, что только они одни из всех сим-душ в сети могли относительно свободно путешествовать по сетевым мирам или хотя бы знали о существовании других миров за пределами сим-мира, в котором они жили. В отличие от Орландо эти путешественники не понимали, кто они такие или в какой вселенной они живут, но они обладали свободой мысли, что отличало их от остальных симов. Именно они были наиболее близки Орландо в эти дни. Сидеть у стойки бара в Дроунс-клубе после собрания Путешественников, слушать смешные истории и невероятные байки членов Общества было почти что счастьем, он понял это когда-то в таверне Срединной страны среди искателей приключений.

И конечно же, эти бродяги-по-мирам приносили крупицы информации, очень ценной для Орландо. Он мог быть смотрителем вселенной, по могуществу равным богу, но он не мог потушить каждый придорожный костер в четырех сотнях разных миров.

Когда председатель закончил свои сообщения, объявленный докладчик взобрался на трибуну и начал описывать находки, сделанные им в недавней экспедиции. Этот джентльмен, как оказалось, провел много времени в Трое и Ксанаду, двух сим-мирах, которые Орландо хорошо знал, поэтому он позволил себе отвлечься. Он так прогрузился в мысли о том, как снова связаться с Сэм, что какое-то время не замечал, что некто несколько раз многозначительно покашливал у него за спиной, а теперь похлопывает его по плечу.

– Мистер Роланд? С вами настоятельно хотят побеседовать. – Стучавший по плечу оказался владельцем Дроунс-клуба. Высокий малый, с бесстрастным лицом по имени Дживс, по слухам был до Неприятности кем-то вроде дворецкого, но теперь поднялся очень высоко и, по нынешним нестабильным временам, очень быстро. – Вы слышали меня, мистер Роланд?

Орландо понадобилось некоторое время, чтобы вспомнить, под каким именем он здесь известен.

– Да-да, простите. Кто-то хочет видеть меня?

Может быть, это снова Бизли, вырядившейся во что-то экстраординарное – например, в шлем игрока в крикет или в облике крестного отца? Но агенту не разрешалось связываться с ним напрямую, только когда Орландо был в Ривендейле, служившем ему убежищем от всего остального мира. Трудно было расслабиться и наслаждаться игрой теней и света и мирным пением эльфов, когда ты получаешь по четыре-пять вызовов в час от агента со скрежещущим голоском и манерами бывалого бруклинского таксиста.

– Посетитель, сэр, – сказал Дживс, слегка поклонившись. – Юная леди. Весьма привлекательная, смею заметить, но, кажется, она… немного смущается. Я взял на себя смелость проводить ее в одну из комнат для отдыха. Знаете ли, некоторые старые члены клуба даже теперь питают предубеждение против появления здесь женщин. Прошу прощения, что прервал ваши размышления. Она сказала, что дело конфиденциальное и, как ей кажется, не терпит отлагательств…

Орландо посмотрел на поджатые губы мужчины, его высокий интеллигентный лоб. Дживсу не полагалось знать, кем на самом деле являются Путешественники – внешне они представляли собой обычную, ничем не примечательную группу искателей приключений и авантюристов, которые раз в месяц собирались в Дроунс-клубе, – и уж, естественно, некому было намекнуть ему об истинном происхождении Орландо Гардинера, но владелец клуба всегда относился к Орландо с большим почтением и неким блеском в глазах, будто подозревал, что Орландо был вовсе не тем, кем казался. Орландо, в свою очередь, часто задумывался, не был ли новый хозяин клуба и сам из Путешественников, из нераскрытых. Если так, то он отыскал отличное местечко, чтобы спрятаться, – прямо под носом у Общества.

Он сделал в уме пометку: провести расследование по поводу миляги Дживса, когда у него будет немного свободного времени, и сосредоточил внимание на происходящем в комнате. Члены Общества затеяли вежливую и нудную дискуссию о целях новой экспедиции. Орландо знал, что они будут мусолить эту тему по крайней мере полчаса и, вероятно, не завершат обсуждение в этом месяце. Экспедиции требовали серьезного вложения средств, а те Путешественники, кто имел независимые доходы в одном сим-мире, редко мог перемещать ценности или материальные ресурсы из одного мира в другой. Фактически, единственным по-настоящему ценным и полностью перемещаемым капиталом были знания, и это одна из причин, по которой члены Общества ценили свое пребывание в нем превыше всего, за исключением собственных жизней. Он поднялся, решив, что сегодня вечером уже не произойдет ничего такого, о чем он не сможет узнать позже, в баре.

Дживс проводил его до двери комнаты отдыха и скользнул прочь по коридору, бесшумный, как кот-ворюга. Орландо вошел в уютную комнату и едва не столкнулся с молодой женщиной, одетой в блеклое платье, которая грелась у огня камина. Только когда он протянул руку, чтобы поздороваться, он понял, что стакан с колой все еще у него в руках.

– Простите, – сказал он, пристраивая стакан на узкую каминную полку. – Меня зовут Роланд. Мне сказали, что вы меня искали.

Она была хорошенькая, как и говорил Дживс, слегка болезненного вида, с широко распахнутыми глазами, темные вьющиеся волосы и стыдливый румянец на щеках только подчеркивали полупрозрачную бледность кожи. Она испуганно встретила его пристальный взгляд, как если бы в следующую секунду он мог ударить ее или, хуже того, посмеяться над ней.

– Возможно, я ошибаюсь. Мне сказали… я так поняла, что человек, которого я разыскиваю, может быть здесь. Мне назвали имя Роланд. Я ищу Орландо Гардинера. – Она вглядывалась в его лицо, будто была близорукой или искала знакомые черты в недавно встреченном дальнем родственнике; потом ее лицо вытянулось. – Но вы – не он. Я никогда не видела вас раньше.

Он был изумлен, услышав свое настоящее имя, произнесенное вслух, и почти в равной степени – высказанным утверждением, что он вовсе не он, но звук ее голоса укрепил его предположение, когда он видел ее раньше. Эта молодая женщина была еще одной тенью Эвиаль Жонглер: либо одной из подлинных копий мертвой дочери Феликса Жонглера, либо вариантом личности, сфабрикованным по этим копиям в последние дни существования оперативной системы. Подлинная Эвиаль была мучительно влюблена в англичанина Пола Джонаса и, конечно же, большинство копий, которые были сделаны с живой Эвиаль после ее встречи с Джонасом, сохраняли эту страстную влюбленность. В бесчисленном количестве обликов они внезапно возникали во время метаний Джонаса по Сети Иноземья, иногда ободряли его, иногда активно преследовали, в иные моменты – судорожно вымаливали любовь и понимание.

Но никто из них никогда ничего не хотел от Орландо, и он понятия не имел, почему одна из них теперь его разыскивает, особенно под его настоящим именем.

– Вы говорите, что не видели меня прежде. – Он жестом предложил ей сесть; она, казалось, была готова удрать при малейшем шуме, как кролик, и его это забавляло. – Мне следует с этим согласиться, я также не узнаю вас. Однако мне известен некто по имени Орландо Гардинер, и я могу передать для него сообщение. Можете ли вы рассказать мне о вашем деле?

Орландо понял, что происходящее начинает «доставать» его. Он начинает разглагольствовать как один из персонажей этого сим-мира.

– О, вы… вы знаете его? – Она воспрянула духом, но лишь слегка, словно ей объявили, что вместо пытки ей будет дарована легкая милосердная смерть. – Где я могу найти его?

– Вы можете передать сообщение. Я обещаю, что он его получит.

Девушка в нерешительности поднесла ладонь ко рту. Она была очень бледна, слегка дрожала, но теперь Орландо видел, что в ее оленьих глазах была какая-то решимость и это противоречило ее внешнему виду. «Она, видимо, рисковала, придя сюда, – подумал он. – Она, должно быть, очень сильно хочет передать это сообщение».

– Очень хорошо, – сказала она наконец. – Мой позор не может стать больше. Мне остается уповать на вашу порядочность, мистер Роланд. Буду надеяться, что вы поступите как джентльмен. Пожалуйста, передайте мистеру Гардинеру, что мне необходимо его видеть как можно скорее. Я нахожусь в ужасно затруднительном положении. Ужасно. Если он не приедет ко мне, я не знаю, что я буду делать, – сдержанность внезапно покинула ее, из глаз хлынули слезы. – Я в отчаянии, мистер Роланд.

– Но почему? – Орландо тщетно пытался найти носовой платок, но она уже извлекла из рукава свой собственный и приложила его к лицу. – Мне очень жаль, мисс… миссис… боюсь, что я не знаю вашего имени. Послушайте, мне не хотелось бы усугублять положение, но мне на самом деле необходимо знать, зачем он вам нужен, до того как я сумею с ним связаться.

Она смотрела на него все еще влажными глазами и, казалось, приняла решение. Ее нижняя губа перестала дрожать. Девушка заговорила с ироническим достоинством.

– Это не такая уж необычная история в нашем безнравственном мире, мистер Роланд. Меня зовут Ливия Бард. Я незамужняя женщина и у меня будет ребенок. Ребенок мистера Гардинера.

Затем, как будто действие достигло кульминации в каком-нибудь первоклассном магическом шоу, она просто-напросто растворилась в воздухе.

«Найти одну-единственную женщину приблизительно в четырех сотнях различных сим-миров, каждый мир – с географией реального мира, с несколькими миллионами жителей и без централизованной системы слежения? О, нет проблем. Просто конфетка!»

Все это было даже не смешно.

– Бизли? Как обозначается то место на Амазонке, в Затерянном Мире с динозаврами? Как оно называется?

– Белая Кленовая Страна, босс. Мы получили достоверные сведения. Да, там есть одна тень Эвиаль Жонглер, но она выглядит по-другому и пользуется другим именем, Валда Джексон, кажется. Также, если наша информация верна, она постарше. И к тому же ведет себя не так, как наша беременная леди. Она руководит экспедициями во внутренние миры и пьет, как лошадь.

– Фенфен. – Он окинул просторную комнату хмурым взглядом. Снаружи громко журчала река, воздух благоухал ароматом трав, но все это не успокаивало как обычно. Он стал находить Ривендейл менее уютным, чем раньше, и теперь даже позволял Бизли контактировать с ним, не заставляя агента принимать соответствующий внешний вид; Ривендейл все меньше и меньше казался Орландо наилучшим местом для работы. После всего, что произошло, он уже не хотел возвращаться в Последний Приют, неизменный идеал его детства. Может быть, ему необходимо подумать об изменении стратегии действий. – Уже прошло три месяца, а единственное, что мы можем сказать об этой женщине: прячется она намного успешнее, чем мы ее разыскиваем. Где же она?

– Операция по розыску покажет. Ты же знаешь, босс, у нас нет единого регистрационного центра. Это займет некоторое время. Но мне кажется, что время такая штука, которой ты обладаешь в избытке.

– Бизли, если я захочу пофилософствовать, я куплю дополнительный модуль. Свяжись с Сэм и спроси, можем ли мы где-нибудь встретиться. Все равно когда. Выбор за ней.

– Твое желание – закон для меня, мастер Орландо.

– Это потрясающе, не правда ли? Мне всегда нравились японские чайные домики и все такое.

Орландо наморщил нос.

– Кажется, я первый раз слышу, что ты употребляешь словечко «потрясающе» без издевки типа «это потрясающе глупая идея, Гардинер…»

Сэм Фредерике слегка нахмурилась, но се самурайский сим трансформировал это в сердитый взгляд, которым могла удостоить маска театра Ноо.

– И что, по-твоему, это означает? Что я совсем превратилась в пай-девочку?

– Нет-нет. – Сегодня Орландо был совсем подавлен. Он лишь пару раз встречался с Сэм, с тех пор как началась вся эта история с Ливией Бард, и он соскучился по ней, но они, казалось, все еще не могли общаться как прежде. – Я просто не ожидал, что ты выберешь такое место для встречи.

– Ты всегда говорил, как тебе здесь нравится. – Она выглянула из чайного домика. За открытыми панелями стены, крошечным садом камней и песком, и маленькими деревцами, во все стороны простирались деревянные крыши города. На противоположной стороне Нихон-Баши, за деревянным мостом через Сумида, гордо сияли огни замка Эдо.

– Ну, мне нравится военное устройство этого мира, хотя для этого цикла оно уже в основном завершено – сегун сделал много полезного. Доспехи – хо дзанг!

– Ходзанг! Давненько я не слышала этих слов. – Она заметила выражение его лица и торопливо продолжила. – Отличные доспехи, особенно шлемы с этими торчащими штуками – твои эльфы умрут от зависти. Хотя я не фанатка этой музыки. Мне всегда казалось, что она похожа на кошачьи вопли.

Орландо хлопнул в ладоши и отослал гейшу, которая тихо наигрывала на сямисэне. Теперь единственным звуком было хриплое бормотание продавца воды, бредущего по улице внизу. – Так лучше?

– Думаю, да. – Она осторожно взглянула на него. – Как твой квэст?

– Квэст? Это слово возвращает меня во времена игр в Срединной стране. – Он поборол мгновение паники. Неужели она думает, что он совсем не изменился. – Ты имеешь в виду беременную женщину?

– Да. – Она заставила себя улыбнуться. – Это благородный квэст, Орландо, а ты парень, схлопотавший этот благородный квэст.

– Ну, если не принимать во внимание, что я, по всей видимости, сделал ребенка бедной девушке и сбежал. Честно говоря, такой поступок обычно не называют благородным.

Сэм нахмурилась, на этот раз потому, что ее раздражало легкомыслие Орландо.

– Но ты же не делал этого. Может быть, какие-то твои дурацкие клоны постарались…

– Может быть, но не думаю. Никогда не было признаков существования моих клонов или даже намека на это. Поверь мне, у меня есть Бизли, прошерстивший для меня все имеющиеся записи со времен повторного запуска сети.

– Я подумала, а нет какого-нибудь общего архива или чего-то такого?