Текст книги "Черное Пламя"

Автор книги: Джордж Локхард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)

Меч попал в нагрудный панцирь воина и отлетел. Однако сила удара на миг ошеломила человека, он потерял равновесие и чуть не выпал из седла. Я воспользовалась моментом.

Воин яростно забился, когда я в прыжке полоснула его когтями по лицу. Страшный крик человека потом долго мне снился, но тогда времени сожалеть о содеянном не было. Вторым ударом я выбила ослепшего воина из седла и пронзила упавшего его же собственной саблей. Теперь у меня была лошадь и три арбалета!

Разумеется, я и пробовать не стала убегать. Пока жив Рокх, меня запросто догонят в степи и на этот раз точно убьют. Поэтому я вскочила на коня, привесила арбалеты к седлу и погнала лошадь в сторону сражения.

Конь меня боялся, сидеть в человеческом седле было очень неудобно, но тогда мне было не до удобства. Чёрные всадники уже схлестнулись с дикарями, из облака пыли доносился звон оружия и яростные крики.

Я галопом помчалась вокруг поля битвы, высматривая командира в сером. Он сражался с двумя низкорослыми дикарями, конь уже был весь окровавлен. Хлестнув свою лошадь хвостом, я на полном скаку подняла арбалет и пробила горло командира стрелой. Дикари в изумлении оглянулись.

– Хаятэ!!! – завопила я, бросила разряженый арбалет и выхватила второй. На этот раз стрела только ранила одного из чёрных всадников, зато его противник, громадный лысый варвар, не упустил случая и раскроил человеку череп. Последний арбалет я решила поберечь для Рокха.

Распахнув порванное крыло, я обхватила коня за шею, свесилась до земли и на всём скаку подхватила с одного из мёртвых тел длинный лук. В отличие от арбалетов, в обращении с луком у меня был неплохой опыт.

Подскакав к самой гуще сражения, я громко завопила и спрыгнула с коня, направив того в ряд чёрных всадников. Лошадь почти сразу убили.

– Хаятэ!!! – выхватив стрелу из колчана мёртвого воина, я быстрым движением до предела растянула лук и сбила одного из чёрных вместе с конём. Дикари подхватили крик, качнулись вперёд, словно заразившись от меня яростью. Несколько минут я сражалась в самой гуще битвы, то стреляя из лука, то хватая с земли оружие. Потом, убедившись, что дикари уже не могут проиграть, я сбила одного из всадников, вскочила на лошадь и погнала коня прочь. Ботольд, если у тебя есть голова на плечах, ты не пустишь Рокха следом за мной…

Хайя!!! Нет у тебя в голове ничего! Скоро и головы не станет!!! Этот идиот погнался за мной, Рокх грозно расправил когтистые лапы и мчался у самой земли. Хайя!!!

Я на всём скаку повернулась в седле, подняла арбалет и выстрелила птице между ног, где перья были самые тонкие, почти пух. Стрела вошла в тело Рокха целиком.

Птица закричала от боли, но конечно не упала – одной стрелы такому чудовищу не хватит. Впрочем я и не стремилась её сбить, мне просто надо было приблизиться к Рокху поближе… Вот так!!!

– Синьё инадзума!

Заклинание сработало, и мой торжествующий вопль разнёсся по степи. Как я и думала, перья Рокха загорелись не хуже пороха, резкий запах палёного рога ударил в ноздри. Птица с воплем боли рухнула вниз и покатилась по земле, пытаясь сбить пламя.

Ботольд свалился со спины Рокха почти сразу, проехал по траве десяток шагов и остался неподвижно лежать. Я резко завернула храпящего коня, погнала его обратно и дважды проскакала по телу воина, превратив Ботольда в кровавое мессиво. Никто не смеет оскорблять самурая!

– Хаятэ!!! – вскинула лук к небу и издала вопль победителя. Издалека доносились крики и звон, дикари добивали воинов чёрного отряда. Надо спешить!

Убедившись, что Рокх больше не сумеет летать – птица сломала оба крыла и билась на траве – я галопом помчалась к повозкам. Там уже возились несколько варваров, взламывая сундуки в поисках сокровищ.

– Назад! – закричала я, вскинув лук. Они сразу отбежали, наверно уже видели меня в бою. Я подскакала к последней повозке, подхватила с земли длинный меч и одним ударом разворотила ящик где держали Тошибу. Зверёк при виде меня издал радостный вопль.

– Скорей! – схватив Тошибу, я подбежала к заранее избранному жеребцу. Конь громко заржал, попятился, но я рассекла поводья мечом и сильно потянула к себе. Лошадь замотала головой.

– Спокойно, спокойно… – стиснула когти. Придётся обойтись без седла… Вскочив на спину чёрному жеребцу, я сильно хлестнула его хвостом и дёрнула повод. – Хайя, хайя!!!

Кочевники проводили нас недоверчивыми взглядами. Нигде не задерживаясь, я проскакала по полю брани, на скаку наклонилась к земле, сорвала с шеи мёртвого командира свой медальон и помчалась в степь.

Нас никто не преследовал.

***

Заночевали у подножия длинной гряды холмов, возле небольшого ручейка. Конь был весь в мыле и хрипло дышал, поэтому прежде чем заняться собой, я его осторожно напоила и протёрла досуха остатками попоны. Скоро жеребец уже почти меня не боялся.

Затем пришлось успокаивать Тошибу, малыш поранил лапку о наконечник стрелы и расплакался. Я посадила его за спину, меж суставов крыльев – получилось настоящее сидение. Зверёныш быстро прекратил плакать и через пять минут уже теребил мой рог, весело мурлыча.

Только тогда я ощутила, как устала. От перенапряжения ныло всё тело, раны в чешуе вновь начали кровоточить… Вдобавок, – я не заметила в пылу схватки – мне разорвали внешнюю перепонку левого уха. Противная пульсирующая боль влилась в общую гамму мерзопакостных ощущений.

Сил на охоту совершенно не осталось. Я рухнула в траву, сняла со спины Тошибу, накрылась крылом и провалилась в сон.

Проснулась на рассвете. Стоял утренний туман, в степи царила абсолютная тишина, ни ветерка, ни шороха… Некоторое время я молча лежала в траве, наслаждаясь покоем и свободой. Слегка ныли раны, Тошиба мурлыкал во сне – но это не могло испортить настроение. Мир был так прекрасен, что мне хотелось… Хотелось создать хойку.

Утро в степи… Смотри, замерли даже росинки – Поёт тишина.

Тошиба открыл глаза на мой голос и сонно зарычал. Я улыбнулась.

Тише ворчи…

Мир прекрасен и без

Рычания тигров.

Зверёк потёрся о моё плечо.

Беззаботно мурлычит,

Щурит жёлтые глазки тигрёнок…

А враг не дремлет.

Я вскочила.

Выхватив меч, Неподвижно стоит в тумане

Хаятэ Тайё!

Тут я немного преувеличила – меч остался на поле брани, из оружия у меня имелся лишь лук. Но стихи хорошо отразили настроение, я была сильна и бодра, раны почти не болели, память о сражении грела сердце –

– Хай-й-й-й-йатэ!!!! – подбросив тигрёнка в воздух, я радостно засмеялась и распахнула порванные крылья. – Мы победили, Тошиба!!!

Зверёк ничего не понял, однако ощутил настроение и внезапно, к моему изумлению, неуверенно проговорил:

– Х-хатэ?…

Несколько секунд я недоверчиво глядела в жёлтые глазки тигрёнка. Потом поняла, и издала ликующий вопль.

– Ты заговорил!!! Тошиба раскрыл пасть, улыбаясь как это делают все кошки. Мягкий язычок лизнул меня в нос.

– Ххатэээ!

– Тошиба… – я обняла своего тигра. – Значит, мне не померещилось той ночью, ты разумный!

Чёрный конь жевал траву, то и дело странно поглядывая в нашу сторону. Если бы не радость и возбуждение, я наверняка обратила бы на это больше внимания.

***

На охоту мы отправились все втроём; я, Тошиба и чёрный конь. Вернее, мы с Тошибой собирались позавтракать, а жеребца оторвали от завтрака. Он остался не слишком этим доволен.

Коня я назвала Куросао, «Чёрный вихрь». У него был очень лёгкий, пружинистый шаг, чувствовалось – он способен бежать таким образом несколько дней. Седла у меня не имелось, только уздечка из тёмного металла и тонкие поводья; но без седла сидеть на коне было гораздо удобнее, хвост не мешал. Да и приятно ощущать под собой горячее, живое тело…

На охоте нам попалось небольшое стадо диких лошадок, низкорослых и мохнатых, почти как у вчерашних дикарей. Мне было жалко убивать таких симпатичных зверей, но голод – не игрушка. Хорошо хоть, я сохранила десяток стрел и длинный лук.

Выбрав довольно облезлого, некрасивого жеребца, я погнала Куросао вперёд и пронзила добычу стрелой. Лошадка с жалобным ржанием повалилась на землю.

Подъехав поближе, я спрыгнула со спины чёрного коня и вонзила когти в добычу. Пока из зверя истекала жизнь, огляделась; и взгляд случайно остановился на морде Куросао. Меня словно бросили рогами о стену.

В глазах чёрного коня горела такая ненависть, словно он всё прекрасно понимал, просто не мог помешать. Я недоверчиво изогнула хвост.

– Ты лошадь или нет?

Конь, понятно, ничего не ответил, однако я хорошо запомнила неповторимую, совершенно понятную ненависть в его взгляде. Под когтями уже прекратила биться добыча, Тошиба облизывался… А я всё ещё смотрела в глаза Куросао. Теперь это были обычные, тёмные глаза лошади.

– Кто ты? – спросила я негромко. Подошла вплотную, коснулась лоснящейся шерсти. – Как твоё имя?

Жеребец молчал, ничем не отличаясь от обычного коня. И тем не менее, он не был животным! Втянув когти, я положила руку на шею Куросао.

– Ты разумен, хоть и не понимаешь моего языка, – сказала тихо. – Прости, что пришлось убить твоего сородича. Конь почти спокойно стоял на траве, ничем себя не выдавая. Я помолчала.

– Не желаешь общаться… – сильным рывком я оторвала у мёртвой лошадки заднюю ногу, потом вторую, разорвала когтями шкуру на груди и вырвала аппетитные лёгкие. – Тебе-то что, корм под ногами растёт! А мне надо убивать, чтобы жить. Я – хищник!

Зажав мясо под крылом я вскочила жеребцу на спину, стегнула его хвостом и погнала прочь от убитой лошадки. На душе было очень мерзко, хотя объяснить причину я бы не сумела.

Вернулись к ручейку уже около полудня. Прежде чем приняться за еду, я крепко привязала Куросао к дереву; разумный он или нет, а оставаться в степи без коня мне не хотелось. Может, потом как-нибудь удастся с ним подружиться.

Костёр разожгла заклинанием. Тошиба опять меня поразил – малыш побродил вокруг дерева, насобирал сухих веточек и бросил в огонь! Выходит, он всё это время наблюдал, как делала я… Молодец, тигра полосатая!

Сытно пообедав и накормив Тошибу, я разлеглась на солнышке и принялась строить планы. Путей имелось два: ждать, пока зарастут раны в крыльях и быстро долететь домой, или отправиться на восток по земле, в рассчёте, что пока доеду – крылья заживут. Оба плана имели плюсы и минусы.

Первый вариант гарантировал спокойствие и надёжность; в бескрайней степи почти невозможно пропустить вероломную атаку, а от любого открытого нападения Куросао меня унесёт. Но план имел и огромный минус; время, пока заживут крылья, будет потрачено зря, а потом мне придётся бросить коня и пролететь огромное расстояние с Тошибой на спине. Полёт меня не пугал, но чем длиннее путь, тем дольше мне придётся отдыхать перед форсированием моря; а восточный берег континента оказался весьма враждебной территорией. Факт, что направление домой я знаю лишь приблизительно, временно решила не учитывать.

Второй план был гораздо опаснее первого, потому что по пути я могла встретить кого угодно, в том числе и врагов. Зато так я не теряла время даром, ожидая выздоровления, и каждый день приближалась к цели; наземная поездка позволит подробнее изучить эти земли, где, как я знала, почти никто с островов не бывал. Да и когда крылья заживут, пролететь придётся гораздо меньшее расстояние.

Таким образом я остановилась на втором плане: не спеша двигаться к востоку, попутно изучая местную природу и население. Ближайший месяц обещал стать весьма интересным!

***

Переночевали мы с Тошибой у костра. Куросао упорно продолжал строить из себя животное, так что его пришлось оставить привязанным к дереву. А утром я обнаружила, что конь всю ночь пытался освободиться.

К счастью, оборвать поводья он не сумел. Однако меня очень встревожили попытки Куросао сбежать, без коня в этой степи нам с Тошибой грозила скорая смерть. Отныне я решила спать, намотав на хвост поводья.

Перекусив остатками сээсаси, мы с Тошибой забрались на спину Куросао и спокойно поехали навстречу восходящему Солнцу. Тигрёнок был в отличном настроении, да и я тоже; малыш поразительно быстро осваивал речь, он уже знал десяток слов. Жеребец гарцевал по утренней степи, а я учила Тошибу говорить.

Примерно через час на гребне далёкого холма показались несколько чёрных точек. Я напрягла зрение, но расстояние было слишком велико.

– Тошиба, опасность… – вполголоса приказала я. Тигрёнок притих: слово «опасность» он выучил первым. Посадив малыша перед собой, я покрепче стиснула уздечку и стегнула Куросао хвостом.

– Хайя! – правой рукой вытащила стрелу, наложила на тетиву и зажала пальцем. Конь ровно дышал, мы скакали по бесконечной степи, ветер обдувал чешую… Хорошо!

Чем ближе становились точки, тем более странными они казались. Сначала я думала, это всадники; потом показалось, что это странные животные, похожие на коней; но, подскакав поближе, я ахнула и невольно натянула узду. По степи неторопливо скакали шесть самых невероятных существ, которых только мог представить себе пьяный крестьянин.

Нижняя половина тела полностью повторяла туловище лошади. Мускулистое, стройное, оно могло бы принадлежать прекрасному коню, однако на месте шеи прямо из тела вырастал торс могучего человека, с бугрящимися от мышц руками и длинной косой волос. Все шестеро чудовищ казались довольно похожими внешне; рыжие, могучие, они с любопытством поглядывали в нашу сторону, не прерывая бега. Волосы человеческой половины в точности повторяли цвет лошадиной шерсти, под конской шкурой перекатывались мускулы, до которых даже Куросао было как до неба. Шерсть с нижней части тела плавно сходила на нет, достигая живота человеческой половины, однако на спине доходила почти до затылка.

Полукони были вооружены двойными серпами с очень длинными древками, оружие слегка напоминало боевой клевец северян Хольгена. Волосы всех шестерых украшали султаны перьев, лица были разрисованы бело-сине-алыми полосами. На груди у каждого темнел исполненный чёрной краской символ: волнистая линия с треугольником на одном конце и шестью точками на другом.

Я несколько минут разглядывала чудовищ, раскрыв от изумления пасть. Тошиба вёл себя спокойно, а вот Куросао вдруг заволновался, начал переступать с ноги на ногу, трясти гривой и храпеть. Похоже, мой конь знает больше меня.

Наконец, преодолев изумление, я стегнула Куросао и подскакала поближе. Полукони продолжали бег, хотя часто на меня оглядывались.

– Кто вы? – крикнула я. Один из чудовищ слегка приторомозил и подождал, чтобы я его догнала.

– Тавр Кен! – весело сказал полуконь звонким, совсем неподходящим голосом. Одновременно он дотронулся до груди и отогнул ладонь навстречу мне, словно говоря – «милости просим». Ни малейшей тревоги или агрессивности!

– Хаятэ, – ответила я, коснувшись груди. Полуконь весело рассмеялся.

– Хаятэ – дрока! Кен – тавр! Понятно…

– Дрока Хаятэ, – я кивнула и улыбнулась. – Тавр Кен.

– Сасац! – рассмеялся полуконь.

Представившись, мы остановились и осмотрели друг-друга с большим любопытством. Спутники Кена медленно гарцевали в нашем направлении, перебрасываясь весёлыми фразами на совершенно непередаваемом языке. Я насторожилась: если это ловушка…

–Ёкён хэнгаат, – сказал тем временем Кен. Перебросив серп в левую руку, он указал на Тошибу. – Паррд? Я рассмеялась, хотя тревога ещё не прошла.

– Тигрёнок Тошиба.

– Тигррра… – полуконь нахмурил густые брови. Лицо у него было очень скуластое, с узкими щелями глаз, как у жителей нашего острова. Переносица начиналась выше бровей, а волосы Кен тщательно зачесал назад и скрутил в косу, оставив лоб открытым. Глаза у всех шестерых оказались ярко-зелёными, словно у кошек. Тем временем Кен оглядел моего коня и внезапно расхохотался.

– Гуигнгнм! – он хлопнул себя по лошадиному плечу, – Гуигнгнм!

Пятеро остальных ответили громовым хохотом, все принялись махать хвостами и хлопать в ладоши. Я готова поклясться, Куросао смутился.

– Что значит гуигм… гуинг… гуигнгмн? – спросила я. Кен с трудом прекратил смеяться, а затем очень выразительными жестами объяснил, что это значит. Теперь и я рассмеялась.

– Так ты потомок тавра и обычной лошади… – я погладила Куросао по голове. Жеребец упрямо строил из себя животное и, похоже, это ещё сильнее рассмешило тавров. Они окружили нас смеющимся кольцом.

– Хаятэ, тоолкан ышац-кох… – один из полуконей обратился ко мне с длинной речью. Я вежливо выслушала, ответила что ничего не поняла и улыбнулась. Похоже, это их ни капли не огорчило. Кен жестами пригласил нас следовать за отрядом; я, понятно, согласилась, И мы поскакали вперёд, по бесконечной степи, оставив за хвостом белое Солнце.

Это значит, мы двигались на запад. С каждым часом удаляясь от берега моря, от моего родного острова Ямато… Ничего, не пройдёт и месяца, как заживут порванные крылья. И я вернусь домой. Если, конечно, он ещё существует, мой дом.

***

Селение тавров оказалось удивительно непохожим на всё, что я видела до сих пор. Домов там было три десятка, но каких! Стволы высоких, прямых деревьев, были сложены как на костре – вершинами друг к другу, все щели промазаны глиной в смеси с соломой. В результате получился посёлок, больше всего напоминавший группу огромных муравейников; конусообразные дома в высоту достигали тройного моего роста.

Селение окружал вал из колючек, сухого кустарника и веток. Однако это заграждение определённо предназначалось только против зверей; оно не сдержало бы даже пешего человека, не говоря уж о конных. Видимо, тавры или слишком надеялись на свои способности, или жили в мире с соседями.

Самое странное началось, когда шестеро тавров, которых я встретила, вошли в селение. Хвост даю на отсечение – они никогда здесь не бывали. Местные встретили их весёлыми криками, окружили, принялись знакомиться и показывать посёлок. Ко мне подъехал очень красивый, серый в яблоках… мужчина? Или жеребец? В общем, самец.

– Мне сказали, вы говорите по-японски, – он вежливо сложил ладони перед грудью и поклонился, совершив жест уважения самураев. – Мы рады видеть молодого дракона в нашей общине, добро пожаловать. Преодолев изумление, я спрыгнула со спины Куросао.

– Благодарю за добрый приём, – я повторила приветственный жест. – Я Хаятэ Тайё, рода Акаги Годзю с Ямато.

– Я Тотчигин, – представился полуконь. – организатор общины Алдан-тэсэг. Вы желаете присоединиться к нашей группе или просто путешествуете с ребёнком? Я не сразу поняла, что под ребёнком Тотчигин имеет в виду Тошибу. Рассмеялась.

– Как сказать… Я спасла малыша от смерти в пяти сотнях цээгов на восток отсюда. Не бросать же его… – я погладила тигрёнка по голове. – С тех пор мы вместе. Зовут Тошиба.

– Так это маака-со… – протянул Тотчигин. Я заметила, он совершенно утратил интерес к тигрёнку. – Что ж, не мне судить о ваших поступках. Сейчас давайте пройдём в куш-тэсэг, там готовят пир в честь появления новых братьев. Окажите нам честь, приняв гостеприимство.

– С удовольствием! – я загнула хвост крючком и намотала на него поводья Куросао. Никак не ожидала такого приёма в степи, особенно после знакомства с Ботольдом. Видимо, варварство захватило не весь материк.

– Следуйте за мной.

Мы направились к самому большому дому в центре. Я посадила Тошибу меж крыльев, а сама постоянно оглядывалась, везде замечая признаки мирной и спокойной жизни.

Полукони питались, похоже, растительной пищей. Они были двуполы и, как я поняла, ничуть этого не стеснялись; прямо посреди посёлка, у стены одного из домов, занимались любовью самец и самка, точно как лошади. Однако остальные обращали на это не больше внимания, чем на облака в небе. Тотчигин тоже не обратил никакого внимания на любовников, пройдя мимо них, словно мимо дерева. Мне пришлось умерить любопытство.

– …как видите, мы решили отказаться от кочевой жизни… – внезапно я поняла, что Тотчигин уже давно что-то говорит. С трудом удалось перевести внимание. – …юрты в этой местности делать не из чего, а земля родит хорошо, трижды в сезон. Община существует уже полтора оборота, я четвёртый организатор со дня основания. Он повернул ко мне человеческую половину, продолжая идти вперёд.

– Простите за нескромность, но где вы раздобыли этого коня? Я усмехнулась.

– В бою, – коротко пересказала историю своего побега. Тотчигин одобрительно прищёлкнул языком.

– Вы храбрая и находчивая девушка, Хаятэ. Многие на вашем месте сразу бы сдались.

– Вы льстите мне… – от смущения я опустила голову и скрестила кончики крыльев. Тотчигин рассмеялся.

– Скромность – лучшее из качеств женщины, если я правильно помню ваши обычаи.

– Скромность – добродетель жены, – возразила я. – Согласно Будосёсиньсю[17]17
  «Будосёсиньсю» – напутствие вступающему на Путь Воина (Бусидо).


[Закрыть], если девушка получает воспитание воительницы, её путь – бусидо, и для закона нет разницы, мужчина перед ним или женщина. Бусидо определяет поступки воина; меня воспитывали как самурая. Тавр задумчиво кивнул.

– Понимаю… Ваш медальон – знак принадлежности к сословию воинов?

– Нет, просто украшение, – улыбнулась я. – Подарок учителя.

– Замечательный подарок, следует отметить.

– Спасибо.

Мы уже подошли к большому дому в центре селения, и Тотчигин жестом пригласил меня внутрь. Сейчас я жалела только о том, что потеряла меч и не могу приступить к трапезе по обычаю самураев, опустившись на колени и положив оружие справа[18]18
  «…положив оружие справа» – В Японии существовал настоящий культ меча. Буквально каждое движение имело смысл, например заткнутый за пояс с правой стороны или положенный справа от себя клинок означал доверие к собеседнику, ибо из этого положения меч было труднее привести в боевую готовность. При входе в дом длинный меч оставлялся у входа на специальной подставке, и войти внутрь с этим мечом означало демонстрацию крайнего неуважения. Передавать меч кому-либо как для показа, так и на хранение, можно было только рукоятью к себе – поворот меча рукоятью к противнику означал неуважение его способностей фехтовальщика, поскольку настоящий мастер мог мгновенно этим воспользоваться. При демонстрации оружия меч никогда не обнажался полностью, и касаться его можно было только шелковым платком или листом рисовой бумаги. Обнажение меча, удар ножнами о ножны и, тем более, бряцание оружием было равносильно вызову, за которым мог последовать удар без всякого предупреждения.


[Закрыть].

Изнутри дом оказался почти совсем пуст. В центре горел костёр, вокруг были навалены кучи свежей соломы – и всё. Шестеро тавров, с которыми я познакомилась в степи, поджав ноги разлеглись на соломе. Точно как кони…

Тем временем вошли Тотчигин и ещё трое. В доме стало очень тесно, нам с Тошибой едва хватило места у стены. Остро пахло конским потом и другими запахами конюшни.

– Тэн-талдыз оёнон… – начал речь Тотчигин. Говорил он несколько минут, изредка прерываясь и слушая вопросы гостей. Те, похоже, были всем довольны и получали от «пира» огромное удовольствие – я заметила, что то один, то другой тавр с аппетитом хрумкают пучками соломы. Наконец, закончив приветствие, Тотичгин обратил внимание и на нас.

– Прошу прощения за негостеприимность, уважаемая Хаятэ… – он смутился.

– Мне следовало помнить, что вы не вегетарианка…

– Кто?!

– Разве вы не питаетесь мясом? – удивился тавр.

– Конечно, питаюсь, – решительно заметила я.

– В том-то и дело… – он вздохнул. – Наша община придерживается строгих правил относительно пищи, а ваше появление явилось полной неожиданностью… Боюсь, во всём посёлке не найдётся ничего вам по вкусу. Я обречённо пожала крыльями.

– Ничего, я совсем не голодна.

– Мне бы хотелось загладить оплошность, – продолжал смущённый Тотчигин.

– Скажите, чем вам помочь? Община не слишком богата, однако мы ведём торговлю с соседними племенами и могли бы…

– О, не утруждайте себя, – прервала я поспешно. – Мне нужна лишь карта. Видите ли, я должна вернуться к побережью, а степь знаю плохо… Тотчигин почему-то смутился ещё сильнее.

– Карта? – он посмотрел на меня странным взглядом и быстро отвёл глаза.

– Хаятэ… На скольких языках вы говорите? Теперь смутилась я.

– Боюсь, лишь на родном. Тавр тяжело вздохнул.

– Понимаете… Я изучил японский, желая прочесть в оригинале хойку великого Исса. Но в этих местах, боюсь, почти никто не сумеет вас понять.

– Времени учить местные языки у меня нет. – я раскрыла порванное крыло и показала Тотчигину. – Перепонка растёт довольно быстро, уже через месяц я вновь смогу летать.

Тавр долго молчал, думая над чем-то своим. Потом встрепенулся, отвечая на вопрос одного из сородичей, указал на меня и горячо заговорил. Ответили ему резким отказом – это я сразу поняла.

Тотчигин продолжал убеждать своих. Когда он поднял пучок соломы и заговорил с горечью в голосе, я окончательно смутилась. Похоже, полукони тяжко воспринимали случайное негостеприимство.

– Тотчигин… – он повернул голову – …не надо переживать, пожалуйста. Я совсем не голодна и скоро продолжу путь на восток, вы и так оказали мне замечательный приём!

– За все полтора оборота, мы впервые не смогли встретить гостя подобающе, – невесело ответил тавр. – Это тем более непростительно, потому что вы ранены, нуждаетесь в помощи – но стесняетесь её просить. Сейчас я уговариваю друзей оказать вам одну услугу… Запрещенную. Но я уверен – они согласятся. Я насторожилась.

– Что за услуга?

– Обучить вас наречиям Степи и Общему языку, – Тотчигин подмигнул. – У нас есть кое-что из запрещённых вещей, хотя ими пользуются редко. Простите… – он отвернулся и продолжил спор. Я задумчиво погладила дремлющего Тошибу. Запрещённые вещи? КЕМ запрещённые?

И как могла сохраниться в этом месте подобная культура? Судя по всему, что я видела, тавры вели почти животную жизнь – как в отношениях друг с другом, так и в культурном плане. Они были самыми настоящими дикарями!

…и вели себя подобно достойнейшим людям моего острова. Напрочь не имели агрессии к чужаку, ничем не проявляли своего отношения к хищникам – а ведь травоядные полукони должны, просто обязаны ненавидеть таких, как я и Тошиба. Мы для них – природные враги! Ничего не понимаю…

– Победа! – прервал мои размышления Тотчигин. Он буквально сиял. – Идёмте, Хаятэ!

Я взяла Тошибу на руки и пошла следом за радостным тавром. Остальные проводили нас весёлыми криками и смехом; судя по всему, оргия в коническом доме только начиналась. Увидев за дверями десяток самочек, я в этом уверилась.

– А где Куросао? – чёрного коня не было видно. Тотчигин успокаивающе поднял руку.

– С ним всё в порядке. Ваш конь – также и наш гость, ему предоставили пищу и партнёра для отдыха.

Я усмехнулась, догадавшись о смысле слов тавра. Что ж, Куросао не помешает несколько сбросить агрессивность… А мы с Тошибой тем временем подошли к старому дому возле ограды. Тотчигин с улыбкой похлопал полусгнившие брёвна.

– Первый тэсэг общины. Здесь никто не живёт, мы решили превратить его в музей. Заходите.

На мгновение перед взором встала картина ловушки, смеха Тотчигина и бессильной ярости… Помотав головой, я резко шагнула вперёд и вошла в тэсэг. Следом протиснулся тавр.

– Мы очень долго не пользовались аппаратом, – извиняющимся тоном заметил он. – Его придётся настроить заново…

Я смотрела, как Тотчигин вытащил из старого сундука что-то металлическое и блестящее, вроде короны. Довольно долго он возился с этим предметом, что-то подкручивая и двигая. Затем повернулся ко мне человеческой половиной.

– Сколько вам сезонов? Хмммм…

– Двенадцать.

– Всего двенадцать?! Вы выглядите старше… Родителями были синий и золотой драконы? Я замерла. Что он сказал?!! Спокойно, только спокойно…

– Это важно? – осторожно спросила я.

– Нет, просто так будет быстрее, – тавр пожал всеми четырьмя плечами. – Впрочем, не берите в голову. Индуктор готов, сейчас я подключу его к базе… – Тотчигин вытащил из сундука массивный стальной ларец. – Минутку… готово. Он с гордостью погладил ларец.

– Через пять минут вы изучите сорок семь наиболее распространённых в мире языков. Я недоверчиво поглядела на хвост.

– Точно?

– Конечно, – заверил он меня. – Аппарат, конечно, старый, но работает отлично. Я выучил японский с его помощью.

Почему он зовёт наш язык «японским», хотела бы я знать… Надо решаться. Конечно, даже сейчас оставался шанс, что гостеприимность тавров была наигранной – но я не могла в это поверить. Тотчигин был слишком искренен и прямодушен, он не сумел бы так улыбаться, готовя ловушку. Да и убить меня любой тавр мог уже сто раз… Хорошо, Тотчигин, я рискну.

Не сказав ни слова, я подошла к тавру и взяла серебристое кольцо с десятком тонких шнурков, тянувшихся от него к ларцу.

Очевидно, это следует надевать на голову…

***

На следующее утро я покидала гостеприимное селение. В голове до сих пор шумело после колдовства, но куда сильнее меня пугало внезапно обретённое знание. Я понимала новые языки!

Это невозможно объяснить, только ощущения могли бы передать восторг и страх, что я испытала когда сняла обруч и Тотчигин спросил:

– Шоохак нааол дрока? Я не успела даже удивиться, как слова сами собой сложились в «-Молодой дракон доволен?»

До сих пор хвост дрожит. Видимо, Тотчигин хорошо понимал моё состояние, потому что мы быстро вернулись в центральный тэсэг, вокруг которого уже два десятка тавров обоего пола услаждали друг-друга такими способами, что у меня глаза на рога полезли. До позднего вечера вся община веселилась, в воздухе стоял сильный запах табуна лошадей.

Пока полукони развлекались, я старалась навести порядок в мыслях. Тошиба проголодался и капризничал, я нервничала… Так что выспаться не удалось. Впрочем, этой ночью в селении почти никто не спал, даже Куросао.

Как это часто бывает, действительность способна перечеркнуть любые планы. Я собиралась утром поблагодарить тавров за доброту и продолжить путь на восток; вместо этого пришлось поспешно проститься и быстро ехать на запад. А было так.

Проснувшись на рассвете, я кое-как успокоила Тошибу – обещала скормить ему целого зайца – и пошла искать Куросао. По дороге обнаружила недалеко от ограды маленький пруд, наверно полукони здесь купались. Я тоже выкупалась.

Куросао нашла в селении, у отдельно стоящего тэсэга. Жеребец встретил меня неприветливо, заржал, сделал попытку отбежать. Хорошо, тавры догадались привязать поводья к стволу дерева.

– Почему капризничаешь? – спросила я на общем языке. – После сегодняшней ночи у тебя должно быть хорошее настроение, разве нет?

Куросао притих. Потом вспомнил, что кони не понимают общего языка, и недовольно всхрапнул. Я рассмеялась.

– Тотчигин рассказал про вас, – погладив коня по шее, я вскочила ему на спину и легонько стегнула хвостом. – Он говорил, что потомки тавра и лошади сохраняют разум родителя, хотя и не умеют говорить. Так что больше не строй из себя животное. Куросао молча бежал по траве, ничем не выдавая себя. Я вздохнула.

– Давай заключим договор… – остановившись, спрыгнула на землю и встала перед конём. – Я больше не буду охотиться на лошадей, никогда. А ты, если поможешь добраться до побережья, получишь свободу. Договорились?

В глазах Куросао на миг отразилась ненависть. Ничем не показав понимание, он молча опустил голову и принялся щипать травку.

– Послушай, я же не виновата в твоей судьбе, – сказала я тихо. – Ты родился конём, в стране, где лошади неразумны и служат транспортом. На моём месте любой всадник просто отстегал бы тебя кнутом и добился послушания, но я так не хочу.

Куросао поднял голову. Теперь в его глазах открыто светился разум, больше он не притворялся животным. Я коснулась блестящей чёрной шерсти.

– Мне не раб нужен, а спутник. Такой, на которого можно положиться в трудную минуту. Даю слово воина: добравшись до побережья, я отпущу тебя на свободу.

– И тем самым погубите его, – сказал Тотчигин. Он незаметно подошёл и стоял рядом. – Люди ценят таких коней на вес золота, их обычно дарят королям и высшей знати. Хаятэ, безопаснее будет как можно скорее сменить его на обычную лошадь.