Текст книги "Моя первая белая клиентка[ Смерть в Панама-Сити. Моя первая белая клиентка. Змея]"

Автор книги: Джордж Кокс

Соавторы: Чарльз Уильямс,Пьер Немур
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 31 страниц)

12

Оказалось, что клуб Джорджа Гиббса – тот самый «Бальбоа Гарден», расположенный в двух кварталах от редакции. Они прошли не через главный вход, а обошли здание и вошли через боковую дверь, слева от которой располагались ресторан, бар и погруженный в полутьму большой зал с высокими потолками; перед ними и вправо находилась танцевальная площадка под открытым небом, ниша для оркестра, а в глубину уходили два ряда столиков на двух уровнях.

Именно здесь Гиббс проводил большую часть своего свободного времени и достоинства этого места он объяснил после того, как заказал себе пиво, а Расселу – кофе. Еда здесь была хорошей и дешевой, что как он сказал, было очень удобно.

– Это место в известной мере рассчитано на небогатого человека. Может быть, не совсем бедного, скажем так, из нижнего среднего класса.

– И что оно из себя представляет?

– Как бы вам это сказать… это место, где можно поесть и потанцевать, по вечерам здесь играет музыка, но все делается на высшем уровне – видите знаки, они требуют приходить в пиджаке. Сюда, – он обвел зал рукой, – средний служащий, белый воротничок, так сказать, может привести свою девушку и протанцевать с ней целый вечер, и при этом ему придется купить всего несколько кружек пива. Практически здесь никто не пьет крепких напитков. Существует легенда, что однажды кто-то спросил виски в неурочное время – так пришлось послать официанта на улицу, чтобы он купил бутылку.

– Вы полагаете, это место значится в телефонной книге? – спросил Рассел.

– Конечно.

– Попробуйте найти.

Гиббс подозвал официанта и попросил принести телефонный справочник; заодно он заказал еще пива. Перелистав всю книгу, вернулся назад, наконец нашел и улыбнулся.

– Вот оно, но я думаю, что это единственное место, которое не приведено и по-испански, и по-английски. Никогда не знал.

– А как это звучит в списке?

– Jardin. Это означает сад. Вот здесь, – и он показал Расселу строку с этим испанским словом. – А когда вы пытались его найти?

– Это длинная история.

Гиббс взглянул на него и почувствовал, что уклончивость Рассела служит намеком на что-то более важное.

– Если это имеет какую-то связь с убийством, – сказал он, – я хотел бы услышать, в чем дело.

Только об этом и думая, Рассел решился рассказать Гиббсу о том, что произошло. Он испытывал инстинктивную симпатию к этому человеку, помня все, что рассказывал о нем коллега Рассела в Нью-Йорке. Канадец, бывший пилот со страстным желанием писать и неполным журналистским образованием, прерванным войной. Холостяк тридцати семи лет, уставший от снега и холодных мокрых весен, он активно работал в Панаме, рассчитывая в будущем на дела покрупнее. Расселу казалось, что этому человеку можно доверять, и потому он рассказал почти все с небольшими купюрами, предупредив, что информация эта неофициальная и в какой-то мере конфиденциальная, так что Гиббсу вряд ли удастся многое из нее напечатать.

Одним из важных фактов, который он опустил в процессе рассказа, было покушение на Клер Тремен. Свой особый интерес к этому делу объяснил он тем, что сам находится под подозрением, что ему хотелось бы вернуться на родину и что маловероятно получить на это разрешение до того момента, когда будет закончено расследование.

– Так что вы предприняли свой собственный розыск, – заметил Гиббс.

– Да, я пытаюсь.

– Если вам повезет, я надеюсь, что вы намекнете мне об этом. Так что вас интересует?

Столкнувшись с необходимостью конкретных действий, Рассел обнаружил, что не знает, чего хочет или с чего должен начать. В глубине души он надеялся наткнуться на какую-то пока неизвестную информацию, которая сможет дать ниточку к скрытым мотивам замешанных в этом деле людей, обнаружить новый мотив или новую точку зрения.

– Я думаю, что ключом ко всему является сам Дарроу, – сказал Рассел. – Я знаю о его участии в судоходной компании, в ресторанном деле, немного знаю о его сотрудничестве с Алом Фолли. А что вы знаете о нем?

Гиббс задумался на мгновение, потягивая свое пиво.

– Да не так уж и много. Фолли начал свое дело с двумя самолетами типа «Сессна» и одним механиком, который работал по совместительству. Я и сам, – добавил он, – иногда пользовался его самолетами. Приходилось летать в Сан-Блас и в Давид. Вы понимаете, это был не слишком крупный бизнес, но Фолли на жизнь хватало. Может быть, ему и удалось бы раскрутить дело серьезнее, будь у него больше честолюбия и меньше пристрастия к выпивке.

– А когда Дарроу вошел в дело?

– Он стал работать с Фолли примерно два года назад. Я могу опираться только на слухи и догадки, но совершенно ясно, что между ними был заключен какой-то договор, иначе Фолли не нашел бы денег, чтобы купить еще и самолет Си-46, даже если бы работал до изнеможения.

– Но ведь для Си-46 Фолли нужен был второй пилот, не так ли?

– У него такой пилот был еще неделю назад.

– Насколько я знаю, в понедельник он летал на север.

– Да, – Гиббс пожал плечами. – Если он и летал, то не с тем вторым пилотом, которого я знаю. Парень, которого я имею в виду, был в Венесуэле и вернулся домой.

Рассел задумался, потом повторил то, что рассказывал Квесада относительно контрабандной торговли оружием.

– Я знаю, что его подозревали, но ни разу не поймали, – сказал Гиббс.

– А откуда поступало оружие?

– Полагаю, что из Техаса.

– А зачем они его сюда привозили?

– Для того, чтобы переправлять куда-то дальше. – Гиббс поставил пустой стакан на стол. – Это любопытное место, – заметил он. – Здесь полно шпионов и секретных агентов, которые кишат вокруг, замаскировавшись кто как может. Я знаю, что здесь были люди из ФБР и ЦРУ, возможно, некоторые и до сих пор здесь, и я знаю, что среди прочего их интересовали секретные посадочные площадки в джунглях.

– Достаточные для посадки Си-46?

– Возможно. Я не знаю наверняка. Если их нет, то возможно, ящики сбрасывают на парашютах для дальнейшей транспортировки маленькими самолетами. – Он поколебался, устремив взгляд в слабо освещенный зал. – Я помню статью в «Нью-Йорк Таймс», напечатанную в прошлом году. Не могу процитировать точно, но, по существу, там было сказано, что преступные группировки устроили воздушный мост, по которому оружие и боеприпасы перебрасываются из Техаса и других штатов Америки в Панаму, и что этот вопрос тайно расследуется каким-то комитетом конгресса. Основная мысль статьи заключалась в том, что оружие предназначено для готовящейся в одной из латиноамериканских стран революции.

Далее было сказано, что оружие по этому мосту поступает из пограничных штатов, в частности из Техаса, на какую-то секретную базу, расположенную здесь, а затем распределяется по стратегическим точкам в различных районах. – Он сделал ленивый жест. – Я не знаю, что здесь правда и даже был ли Дарроу действительно замешан в этом деле. Он мог просто заниматься контрабандой оружия в небольших масштабах, даже не подозревая о существовании такого плана. Он перевозил груз, получал хорошие деньги, и я сомневаюсь, чтобы он задавал лишние вопросы. Вы знаете, как он начал здесь свой бизнес?

Рассел покачал головой, и Гиббс продолжил:

– Это началось до моего приезда, но я слышал немало разговоров. Пять-шесть лет назад Дарроу хватался за все, что могло принести хоть несколько долларов, но дела шли неважно, пока он не услышал о рэкете, который процветал здесь после того, как Соединенные Штаты после войны ликвидировали на перешейке и в Панаме свои военные базы. Знаете, сколько здесь было таких баз?

– Нет.

– Свыше ста тридцати.

– И что же случилось после этого?

– Небольшая кража. Совсем небольшая. Но не сразу и не одной группой. Сначала это были простые воришки – мелкая рыбешка, они рыскали по баракам и ангарам в поисках всякого хлама, который можно было продать или использовать. Но потом кто-то обнаружил, что самое прибыльное дело – продажа многих миль брошенных в земле телефонных и телеграфных кабелей.

– О!

– Да, – кивнул Гиббс. – Эти кабели были в свинцовой оболочке и стоили примерно шестнадцать или семнадцать центов за фунт, а все, что следовало сделать, – это прокопать фут или полтора земли и забрать сокровище. Черт возьми, это достигло таких масштабов, что в прошлом году какой-то парень изжарился как на электрическом стуле, пытаясь обрезать провод, находившийся под напряжением 2400 вольт. До сего времени судья в зоне канала мог назначать только наказание за мелкое воровство, не превышавшее тридцати дней тюрьмы.

– Похоже, для Дарроу это было неплохим бизнесом, – заметил Рассел.

– Конечно. Он скупал кабель у местных жителей, перепродавал гораздо дороже и хорошо зарабатывал на этом. Делал он это в то время, когда все проходило сравнительно легко. У него были лодки, на которых кабель отвозили туда, где цена была выше. За пару лет он сколотил капитал, который позволил заняться другими вещами и прекратить эту деятельность. Если и существовало наказание в тридцать дней тюрьмы, то для местных жителей, а не для старины Дарроу. Я думаю, именно тогда он и начал скупать изумруды, если удавалось провернуть сделку.

Гиббс заказал свое третье и, как он сказал, последнее пиво. Рассел выпил еще чашку кофе, заинтригованный всем тем, что услышал, и не слишком удивленный предприимчивостью Макса Дарроу. Но ему эта информация ничего не давала, и он спросил:

– А вы знаете Лолу Синклер?

– Конечно. Она служила спасателем в отеле. И, скажу тебе, братец, у нее фигура!.. – Он улыбнулся. – То, что называется «все при ней», хороша. Она с тех пор чуть прибавила в весе, но все еще неплохо смотрится. Я хочу сказать, что она не та девушка, от которой отвернешься в холодный вечер, если ты, конечно, не слабоумный… Она закрутила с Дарроу, и отель отказался от ее услуг. Но Дарроу нашел ей другую работу. Я слышал, некоторое время она жила с ним. Но все кончилось несколько месяцев назад.

– Если она это переживала, – заметил Рассел, – если она была в соответствующем настроении, если у нее появилась подходящая возможность, – она вполне могла выстрелить.

– Возможно, – согласился Гиббс. – Если искать мотив, то никогда нельзя сказать, на что способна женщина. Но, – он отхлебнул пива и облизал пену с губ, – но как-то она не походит на такой тип. Она никогда не производила на меня впечатления вспыльчивой и неуравновешенной.

– А кто занял место Дарроу, после того как они расстались?

– Я слышал, что Ал Фолли помогал ей перенести разлуку. Другие тоже предлагали свои услуги, – со смехом добавил он, – но похоже, в последние недели Фолли получил отставку.

– Вы не знаете, не из-за Сильвии Баском дал Дарроу отставку Лоле Синклер?

– Не могу сказать. Я знаю, что миссис Баском несколько раз с ним видели, и, скорее, склонен рассматривать в качестве подозреваемого майора. Это у него вторая жена… Знаете, я не смогу много о нем рассказать, знаю только, что он ведает какими-то инженерными работами в зоне канала. Вы говорите, что вчера днем он приходил в квартиру Дарроу с пистолетом…

– Я не видел пистолета, – перебил Рассел. – Мне только так показалось, судя по тому, как он держал руки в карманах.

– Если он один раз пришел с пистолетом, если он знал, что происходит, и это было для него очень важно, то он мог прийти и второй раз.

Рассел попробовал кофе, обнаружил, что тот остыл, отхлебнул немного и поставил чашку на место; у него нарастало чувство, что вся полученная им информация не представляет большого интереса.

– А не могли бы вы рассказать мне чуть побольше про Ала Фолли?

– И не знаю, что сказать. Складывается впечатление, что у них было какое-то общее дело. Фолли улетел на Си-46, но не привел самолет обратно. Может быть, для него было неожиданностью, что Дарроу собирается улететь в Майами в пятницу утром.

Рассел сказал, что его это тоже весьма удивило.

– А ваше мнение относительно Луиса Кастанцы?

– Он – великолепный метрдотель. Он прекрасно знает, как все должным образом приготовить и подать.

– Он – португалец?

– Я немного сомневаюсь.

– Квесада упоминал, что у него португальский паспорт.

– У многих беженцев португальские паспорта. – Гиббс поджал губы. – Я разговаривал с ним. По его акценту и некоторым мелким признакам я бы сказал, что, скорее всего, он из Центральной Европы, хотя, конечно, я не могу сказать точно.

– У него есть какие-то политические убеждения?

– Ничего такого не знаю.

Рассел кивнул и немного подумал, ему в голову пришла новая мысль.

– Дарроу ведь был замешан во множество дел, не так ли?

– Да, вы правы.

– Он вел дела с Фолли, занял деньги под ресторан и, если верить Кастанце, украл копию секретного соглашения. Он также занял деньги под залог двух судов. Человек, который ведет такую бурную деятельность, должен иметь своего адвоката, не так ли?

– Да, действительно.

– Вы случайно его не знаете?

– Нет, но я, пожалуй, мог бы это выяснить, когда мы вернемся в редакцию. – Гиббс допил свое пиво, взглянул на часы и отодвинул стул. – Я думаю, пора идти.

Рассел протянул руку и задержал его.

– Не могли бы вы сделать еще вот что… – Он помолчал, собираясь с мыслями, пока Гиббс молча смотрел на него.

Эта мысль сложилась у него где-то в глубине сознания еще в тот момент, когда ушла Лола Синклер. Ему было совершенно ясно, что она располагает какой-то информацией или действует по поручению кого-то, такой информацией обладающего. Ведь она специально пришла к нему, чтобы сообщить, что часть этой информации или она вся может быть продана. Поэтому логично было предположить, что может появиться кто-то еще, вполне возможно – сам убийца. Если Лола была намерена продать эту информацию тому, кто даст большую цену, почему бы тогда…

– У вас есть друзья в местных банках, здесь и в зоне канала?

Гиббс улыбнулся, хотя его глаза продолжали внимательно наблюдать за Расселом.

– У меня есть друзья повсюду.

– Но, наверное, не во всех банках.

– У меня есть друзья, у которых есть свои друзья во всех банках. Вы ведь знаете, их здесь не так много. А что вы имеете в виду?

– Мне хотелось бы знать, не снимет ли сегодня со счета кто-нибудь из тех, о ком мы говорили, крупную сумму наличными.

– Ничего себе! – Улыбка Гиббса исчезла, и уголки его губ опустились. – Вы же адвокат. Вы должны знать, что банки очень неохотно делятся такой информацией.

– Официально – да.

– Так это следует сделать неофициально?

– Я пола гаю, что не обязательно делать это официально.

– Вы думаете, это может оказаться важным?

– Да.

Гиббс почесал подбородок и нахмурился. Он снова осмотрел танцплощадку и бар и перевел взгляд на Рассела, все еще нахмурив брови. Потом он пожал плечами.

– Я скажу вам, что я сделаю. Думаю, что я смогу… смогу собрать такую информацию, но только конфиденциально. Я оказываю услуги, другие люди в газете оказывают услуги и в ответ нам тоже оказывают услуги. Я могу получить эту информацию, но…

Рассел улыбнулся в ответ.

– Знаю, что вы имеете в виду. Я не собираюсь проводить расследование или использовать эту информацию для свидетельских показаний. Обещаю, если вы получите эту информацию конфиденциально и передадите ее мне, а я передам ее еще кому-то, то вы сможете отрицать, что мне что-то говорили; и в любом случае ваш человек в банке может отрицать, что когда-либо передавал вам эту информацию.

– Все несколько сложно, – сухо сказал Гиббс, – но суть дела именно в этом.

– Это меня вполне устраивает, – кивнул Рассел. – Если дело дойдет до того, чтобы эту информацию использовать, то полиции не будет никакого дела, кто, кому и что сказал; они пойдут прямо к управляющему банка и сами все узнают.

Гиббс встал. Он признал, что Рассел прав и кое-что можно сделать. Затем они снова вышли на улицу, освещенную ярким горячим солнцем, миновали здание, пересекли улицу и зашагали по бульвару, выходившему к зданию редакции с другой стороны.

– Где ваша машина, или вы пришли пешком? – спросил Гиббс.

– У главного входа.

– Я встречусь с вами там и посмотрим, что удастся узнать насчет адвоката, – с этими словами он нырнул в дверь, а Рассел прошел за угол к своему автомобилю.

Гиббс появился спустя минуту или две.

– Хосе Ибарра, – сообщил он, – у него контора там, на улице нотариусов. Я скажу водителю, где это.

Он бросил водителю несколько слов, Педро кивнул и улыбнулся. Гиббс снова взглянул на Рассела.

– Позвоните мне позже. Остальное может потребовать некоторого времени. И если что-то пойдет не так, – он подмигнул, – вы знаете, куда пойти.

13

Когда такси покатилось вниз с холма, Джим Рассел наклонился к водителю и спросил, не будут ли они проезжать мимо ресторана «Перешеек». Получив в ответ кивок и быстрое: «Si, я имею в виду, да, сэр», – Рассел велел сначала остановиться там.

В полдень в «Перешейке» было прохладно, темно и тихо. Столы накрыты, но посетителей не было. То обстоятельство, что ресторан не был закрыт по случаю смерти Макса Дарроу, лишь слегка удивило Рассела, и он поднялся в бар, где темнокожий юноша в белом переднике и куртке высыпал в мусоропровод полную корзину подтаявших кубиков льда. Одинокий бармен еще только повязывал свой фартук, Рассел спросил его, не слишком ли рано, чтобы получить пива, и тот ответил вопросом:

– Местного или импортного?

– Местного.

Бармен достал бутылку, на которой было написано «Бальбоа», откупорил ее и налил в охлажденный стакан. Попробовав, Рассел убедился, что оно отнюдь не дурное, и спросил, не приходил ли еще Кастанца.

– Нет, сэр, – ответил бармен и посмотрел на часы на стене. – Обычно он приходит незадолго до полудня.

Рассел кивнул и, глотнув еще пива, прошел через вращающиеся двери на кухню. По американским стандартам она выглядела низкой, темной и загроможденной, но печи и огромных размеров холодильник были вполне современными и, что значительно важнее, ни один из полудюжины работавших там мужчин и женщин не обратил на него никакого внимания, когда он миновал пару кладовок и открыл дверь, которая вела, как он и предполагал, в проход, отделявший квартиру Дарроу от соседнего дома.

Сам проход был шириной примерно в шесть футов, и когда Рассел остановился под зарешеченными окнами спальни Дарроу, то понял, что понадобится изрядное усилие, чтобы взобраться на подоконник, хотя если кому-то понадобилось бы спрыгнуть вниз, то высота не превышала пяти футов.

Такие же окна были и в гостиной. Потом он подошел к тяжелой деревянной калитке, верхняя часть которой, опутанная колючей проволокой, возвышалась примерно на фут над его головой. Сейчас калитка была заперта на щеколду и скобу с продетым через них прочным засовом; он отодвинул его, открыл калитку и посмотрел на надпись по-испански, которая, как он полагал, предназначалась для поставщиков, так как рядом была кнопка, от которой вдоль нижней части стены шел тонкий провод. Внутри скоба местами была вытерта до блеска – очевидно, по ночам она запиралась не на засов, а на висячий замок.

Влекомый до этого исключительно любопытством и какими-то весьма неопределенными мыслями, Джим вдруг громко расхохотался: просто ему пришло в голову, что он разыгрывает из себя детектива и занимается пустой тратой времени – такой специалист, как Гектор Квесада, несомненно, обследовал и проход, и калитку, и окна наверху, проверив все возможности, если те действительно существуют.

Вернувшись обратно к недопитому пиву, он спросил бармена, симпатичного темнокожего парня в белом фартуке и белой рубашке с черным галстуком, не приходила ли обедать Лола Синклер.

– Иногда она приходит, – ответил бармен, – иногда нет. Как правило, она появляется после полудня.

– Вы не знаете, где она живет?

Бармен принес телефонную книгу. После недолгих поисков он нашел нужное место, отметил его указательным пальцем и потянулся за блокнотом и карандашом. Рассел наклонился над стойкой.

– Если уж вы занялись этим, – сказал он, – то посмотрите заодно и адрес Ала Фолли.

Бармен так и сделал, вырвал листок и протянул его через стойку. Рассел поблагодарил, глотнул еще пива, так и не допив до конца, порылся в кармане и положил на стойку четверть доллара; повернувшись, чтобы уйти, услышал, как бармен сказал:

– Спасибо, сэр.

Здание, в котором находилась контора Хосе Ибарра, стояло в ряду трехэтажных каменных строений на левой стороне улицы, в самом конце города. Фасады зданий были настолько одинаковы, что только по дверям можно было отличить, где начинается одно и заканчивается другое, и нужный Расселу вход оказался третьим от угла. Вертикальный ряд табличек, некоторые – металлические, другие – стеклянные, указывал имена тех, кто занимал верхние этажи; холл, как и вход, был узким, лестничная клетка темной.

Когда Рассел вошел в крохотную приемную, то обнаружил там плотную черноволосую девушку, читавшую журнал за столиком с пишущей машинкой. Не поднимая глаз, она сказала: «Buenos dias», – а он ответил: «Доброе утро», – и достал бумажник.

Визитными карточками своей фирмы он редко пользовался, но сейчас решил, что момент самый подходящий, поэтому достал одну из них и показал девушке. Та улыбнулась, кивнула, отодвинула стул и исчезла в соседней комнате, а появившись вновь, придержала дверь и кивком головы пригласила Рассела войти.

Поднявшийся ему навстречу из-за стола человек был невысоким и плотным. Широкое лицо, прижатые уши, редкие черные волосы зачесаны прямо назад. Легкие брюки сияли ослепительной белизной, рубашка с открытым воротом и короткими рукавами была похожа на шелковую. Массивное золотое кольцо с синим камнем украшало руку, а когда он вышел из-за стола и жестом пригласил Рассела присесть в кресло, его ноги, обутые в плетеные кожаные туфли, оказались неожиданно маленькими.

– Вы прибыли из Нью-Йорка, мистер Рассел? Очень приятно. Присаживайтесь, пожалуйста.

Он снова сел, открыл пачку сигарет, достал одну и протянул остальные Расселу. Затем вставил сигарету в длинный, украшенный серебром мундштук, закурил и улыбаясь откинулся назад, всем своим видом приглашая Джима изложить цель своего визита.

– Я здесь не по делам фирмы, – начал Рассел. – Я – друг, вернее, был другом Макса Дарроу.

– А… – протянул Ибарра, разглядывая свою сигарету.

– Мне сказали, что вы были его адвокатом.

– Кто?

– Мой друг из газеты «Панама Ситизен».

– О, да, – Ибарра вставил мундштук в рот и стал курить короткими затяжками. Взгляд его бесцельно скользил по сторонам, и когда молчание стало затягиваться, Рассел спросил:

– Это действительно так?

– Я выступал по его поручению в некоторых делах. – Ибарра положил руку на край стола. – Ужасная трагедия, мистер Рассел.

– Но она не была для вас неожиданной?

– Простите?

– Я имею в виду, что у человека, подобного Максу Дарроу, хватало врагов.

– Возможно, – он воздел глаза. – Вы хорошо его знали?

– Мы вместе служили в армии. Я приехал сюда, чтобы встретиться с ним.

– Предстояла деловая встреча?

– В какой-то мере.

– И что бы вы хотели от меня, мистер Рассел?

Рассел задумался, по мере того, как он обдумывал свой вопрос, его взгляд помрачнел. Он скрестил ноги, потом вытянул их. В этот час в комнате было явно прохладно, но он чувствовал, как по его лицу стекает пот. Поковыряв пальцем в ухе и обнаружив, что тот тоже мокрый, вытер его носовым платком, все более утверждаясь в мысли, что ему не удастся добиться помощи от Хосе Ибарры и что надежда на сотрудничество также весьма мала. Раздражение, которое стало в нем подниматься, было вызвано главным образом недовольством самим собой за то, что он вообще сюда пришел. Но уж если пришел, то врожденное упрямство требовало, чтобы он задавал вопросы до тех пор, пока будет получать на них ответы.

– Я обнаружил Дарроу вчера вечером вскоре после того, как его застрелили, – сказал он, – я был и все еще нахожусь под подозрением, так что…

– Но почему?

– На этот вопрос лучше меня может ответить генеральный инспектор. Дело в том, что я оказался в курсе деятельности Дарроу и его планов. Я надеялся получить от вас какую-то дополнительную информацию.

– Вы хотите помочь полиции?

– Лучше давайте скажем так: до тех пор, пока полиция не обнаружит того, кто это сделал, мне придется оставаться здесь. Вы были его адвокатом и…

– Но я уже сказал, только в некоторых делах.

– Он оставил завещание?

– Насколько мне известно, нет. Если завещание и существует, то оно было составлено не мной.

– Если завещания не существует, то кто будет опекуном его состояния?

– Это должен решить суд.

– И если не найдется другого адвоката, то таким опекуном можете оказаться вы.

– Возможно.

– Вы составляли договор между Дарроу и Луисом Кастанца?

– Да.

– Дарроу пытался заложить ресторан.

– Вы меня спрашиваете, мистер Рассел?

– Так утверждает генеральный инспектор.

– М-м-м, – Ибарра выбросил окурок сигареты в пепельницу.

По-прежнему не глядя на Рассела, он сказал:

– Об этой закладной действительно велись переговоры и соглашение уже было подготовлено. Его должны были подписать сегодня.

– Таким образом, теперь ресторан получит Луис Кастанца.

– Видимо, так.

– Знали вы о том, что Дарроу собирается покинуть город?

Ибарра пожал плечами.

– Мне он ничего не говорил.

– Знали вы, какого рода соглашение было заключено между Дарроу и Алом Фолли?

Секунду адвокат колебался, взгляд его по-прежнему оставался неуловимым.

– Я знал, что такое соглашение существует, но деталей не знал.

– Странно, – протянул Рассел.

– Странно?

– То, что вы все знали насчет соглашения о ресторане и его закладе и ничего не знали о самолетах.

Когда Ибарра промолчал, Рассел подумал: «Какого черта, так я ничего не добьюсь. Надо на него как-то нажать».

– Это противоречит здравому смыслу, – сказал он вслух. – Если не хотите говорить, так и скажите. Но не убеждайте меня, что вы ничего не знали о том, что происходило с этими самолетами. Вы же знали, что Фолли улетел на своем Си-46 отсюда в понедельник. Вы должны были знать, что он не привел его обратно. Хорошо, что с ним случилось? Фолли продал его кому-то или…

Он не закончил фразу, так как увидел, что Ибарра встал. Лицо его продолжало сохранять безразличное выражение, и без всякого раздражения он взглянул на свои ручные часы с золотым браслетом – просто дал понять, что давить на него бесполезно.

– Извините меня, пожалуйста, мистер Рассел, – все еще вежливо сказал он. – Меня ждут другие дела. Если вы хотите знать об этих самолетах и о деятельности мистера Фолли, то почему бы вам не спросить у него самого?

– Хорошо, – Рассел поднялся и перевел дыхание, понимая, что он абсолютно ничего не добился. – Я полагаю, что так будет лучше.

Он вышел и спустился по лестнице, ругаясь сквозь зубы, но решив не сдаваться.