Текст книги "Христианская духовность в католической традиции"

Автор книги: Джордан Омэнн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

Божественный дух располагает душу к благому, святому, совершенному; дух зла толкает ее к тщеславию, вожделению, бессмысленным желаниям.

Божий путь – путь, постепенно ведущий христианина от несовершенного к совершенному, учитывающий возраст, положение и степень духовной продвинутости человека. Сатана не приемлет такого упорядоченного развития; он имитирует внезапную горячность чувств, экстазы и тому подобные состояния.

Чтобы ободрить начинающего, Бог обычно посылает ему духовные утешения; сатана же всячески затрудняет начинающему путь, чтобы воспрепятствовать его настойчивым устремлениям к совершенству.

Обретая какой-нибудь духовный дар, необычный хотя бы в самой малой степени, человек, водимый божественным духом всегда опасается принять мнимое за желаемое. Злой же дух склоняет человека немедленнно ухватиться за такой дар и с гордостью упиваться им.

Бог направляет человека к доброжелательным отношениям с ближними; сатана толкает к обратному.

Всегда, когда водительствует божественный дух, царит атмосфера покоя, благоразумия и осторожности, даже если что-то трудно осуществимо. Злой дух дает о себе знать разладом, вынуждающим душу на необдуманные действия и утрату самоконтроля.

Праведнику Бог дает мир, а грешнику – чувство вины; сатана же угождает грешнику, а праведнику досаждает.

Лучшие критерии в определении происхождения таких явлений, как экстазы, видения и откровения, следующие: если эти явления не расходятся с основами и традициями христианской веры и подлинной нравственности, не противоречат им, то, возможно, они божественного происхождения; однако этого недостаточно для полной уверенности. Единственным критерием на самом деле служит реальное продвижение мистика к достижению высшей степени всех добродетелей. [652]652
  Ср. P. Pourrat, цит. соч.. Vol. 4, pp. 351–352.


[Закрыть]

Богослов из иезуитов Иоанн Баптист Скарамелли (1687–1752) также занимался темой различения духов и в 1753 г. опубликовал книгу Discernimento degli spiriti, которая считалась весьма авторитетной, однако своей известностью он больше обязан двум другим своим работам: Direttorio ascetico(1752) и Direttorio mistico(1754). В первой из них разбирается вопрос о природе христианского совершенства и о добродетелях, необходимых для его достижения; во второй, ставшей классической, рассматриваются мистические состояния и степени мистической молитвы.

Скарамелли утверждает, что ниспосылаемое созерцание обусловлено действием дара мудрости, однако считает его экстраординарным даром. Он определяет созерцание как опытное познание Бога, пребывающего в душе. В классификации степеней молитвы Скарамелли выделяет двенадцать степеней, и, хотя некоторые богословы пользовались этой классификацией, большинство все-таки предпочитало градацию, предложенную св. Терезой Авильской. [653]653
  Многие степени мистической молитвы, перечисленные Скарамелли, описаны св. Терезой и другими как сопутствующие явления, а не как отдельные стадии молитвы.


[Закрыть]

Наиболее значительно влияние учения Скарамелли на христианское мистическое богословие сказалось в положениях, вытекающих из отделения им аскетики от мистики, а также из его предложения выделять два вида христианского совершенства. Высказывая постулат о даром даваемом и экстраординарном характере ниспосылаемого созерцания и мистических явлений, а также утверждая, что мистическое созерцание вовсе не обязательно достигается ревностными христианами, и даже, наоборот, достигается крайне редко, Скарамелли логически заключал, что аскеза не приводит к мистическому состоянию. Более того, аскеза и мистика представляют собой два различных пути к христианскому совершенству и существуют соответственно два различных типа совершенства. Большинство христиан призвано к аскетическому самосовершенствованию, заключающемуся в добродетельной жизни; к мистическому самосовершенствованию – когда жизнь сообразуется с действием в душе даров Святого Духа – призвано малое меньшинство.

Из этого различия можно было бы сделать вывод, что духовным наставникам незачем заниматься проблемами мистики и достаточно удерживать большинство христиан в благодатном состоянии, поощряя их к стяжанию добродетелей. Другой вывод состоит в том, что этим христианам, строящим свою жизнь исключительно в соответствии с десятью заповедями и церковными предписаниями, были бы не нужны евангельские советы. Это учение, казалось, разрешало проблемы, связанные с квиетизмом, однако же в сущности оно представляло собой нововведение в области мистического богословия и отходило от традиционной католической доктрины.

В выступлении 26 апреля 1950 г. Папа Пий XII назвал покровителем духовников и богословов нравственности св. Альфонса Лигуори. Это решение основывалось на том, что св. Альфонс отличался "всем известной выдающейся эрудицией, рассудительностью, настойчивостью и терпеливостью в исповедальне", усилиями, направленными на улучшение подготовки духовников, ясностью и умеренностью требований в области нравственного богословия, а также успехами в борьбе с ригоризмом янсенистов. Прежде всего он был пастырем душ и духовным наставником, обладавшим от природы и по благодати экстраординарными дарами. Даже в последние годы жизни, переживая расстройства сознания, св. Альфонс сохранял свою удивительную рассудительность в наставлении душ и способность различения духов.

Св. Альфонс Лигуори родился в 1696 г. в Неаполе и в шестнадцать лет стал доктором гражданского и церковного права. Восемь лет он успешно занимался правом, но затем отошел от практики, решив стать священником. В тридцатилетнем возрасте он был рукоположен, а в 1732 г. основал конгрегацию Святого Искупителя. [CX]CX
  или: редемптористов


[Закрыть]В 1762 г. его произвели в сан епископа, однако через тринадцать лет он ушел в отставку и вернулся в конгрегацию, где многое претерпел от отдельных собратьев-редемптористов и от господствовавшей там атмосферы педантизма. Умер св. Альфонс в 1787 г.

Св. Альфонс относился, скорее, не к спекулятивным богословам, а к специалистам в области, как мы сегодня ее определили бы, пастырского богословия. Тем не менее он не был казуистом в отрицательном смысле этого слова. Он всегда осознавал, что человек призван к святости, и в своих работах о нравственности и аскезе стремился наставить людей на путь добродетели и молитвы. Он, однако, выступал против ригоризма янсенистов и потому считал необходимым особенно подчеркивать значение таинства покаяния как милосердного суда, суда прощающего. Точно также он настаивал на минимальности предъявляемого к христианам требования добродетельности, на необходимости стремиться к христианскому совершенству в соответствии с возможностями человека в данное время и на реальной значимости малых добрых дел. Св. Альфонс также отрицал крайности толкователей, неверно понимавших богословие "чистой любви".

Св. Альфонс был выдающимся писателем. [654]654
  Св. Альфонс написал более ста книг и небольших произведений, а также оставил около тысячи рукописей, многие из которых в течение его жизни выдержали более четырехсот изданий, а после смерти – свыше четырех тысяч переизданий. Его работы были переведены на шестьдесят один язык.


[Закрыть]Большая часть его работ посвящена духовной жизни. Его духовное учение доминировало в христианской жизни Италии восемнадцатого века, и можно сказать, что для Италии своего времени он был тем же, чем в соответствующее время Франциск Сальский для Франции и Луис Гранадский для Испании. Св. Альфонс был ненасытным читателем, и его работы свидетельствуют о знании Отцов Церкви и великих учителей богословия. Особенно он восхищался св. Терезой Авильской (учение о молитве которой он воспринимает полностью, без оговорок), Альфонсом Родригесом и Луисом Гранадским. В центре его учения всегда находятся Иисус и Дева Мария, а постоянной темой остается тема любви к Богу и подчинение воле Божией. Орудие спасения и христианского совершенствования – молитвенная практика. Мы здесь ограничимся обобщением духовного учения св. Альфонса.

Бог желает, чтобы все люди были святыми; поэтому христианин у которого отсутствует желание стать святым может быть и будет христианином, но он не будет хорошим христианином. Каждый должен стремиться к совершенству, насколько ему позволяет его положение: мирянин – в меру своих сил как мирянин, монах – как требуется от монаха, а священник – как подобает священнику. Большое значение, таким образом, приобретает вопрос призвания, и каждому следует занять то положение в жизни, какое угодно Богу. Духовный наставник не смеет ни за кого решать вопрос о призвании.

Святость полностью заключена в любви к Богу, поэтому минимальное требование, определяющее состояние святости, – свобода от смертного греха. Однако, чтобы любить Бога, христианин должен отдавать себя Иисусу Христу, так как "призвание всех призваний – любовь к Иисусу и частое размышление о любви, которую наш милосердный Искупитель выстрадал и, продолжая страдать, подает нам". [655]655
  Ср. The Holy Eucharist, Brooklyn, New York, N.Y., 1934, p. 229.


[Закрыть]Безусловно, говорит св. Альфонс, «вся святость и совершенство души состоят в том, чтобы любить Иисуса Христа, Бога нашего, нашего благого Владыку и Искупителя нашего». [656]656
  Ср. цит. соч., с. 263.


[Закрыть]

Если любовь является сущностью христианской святости и если любовь включает дружбу, то любовь в состоянии совершенства должна обязательно предполагать согласие с Божией волей; что, в свою очередь, требует отречения от всего, препятствующего соединению с божественной волей. Цель, таким образом, сводится к тому, чтобы желать только того, чего желает Бог, и через это придти к состоянию святой отрешенности от всего, кроме Бога. Плодом такого согласия остановится послушание законам Божиим, которыми выражается Его воля о нас.

Св. Альфонс подробно рассматривает средства, приводящие к любви согласия и к полному самоотречению. В положительном смысле, это – стремление к совершенству и полная, без исключений, покорность Богу; в отрицательном смысле, это – презрение к себе, умерщвление страстей, очищение всех отношений с ближними и стремление избегать всяческих незначительных простительных грехов. Вспомогательные средства включают: участие в таинствах, молитвенную практику, акты самоотречения, ежедневную мессу, поклонение Святым Дарам, духовные упражнения и направленное на конкретные грехи испытание совести. [657]657
  Ср. The Way of Salvation and of Perfection, Brooklyn, New York, N.Y., 1934, pp. 428–430; The Holy Eucharist, pp. 392–394; 406–407.


[Закрыть]Однако из всех средств достижения совершенной любви самым важным является молитвенная практика. Св. Альфонс дает этому следующее обоснование:

В основном все богословы… учат, что молитва необходима взрослым не только по обязанности следовать наставлениям (как они говорят), но и потому, что она является средством спасения. Иными словами, все провиденциально устроено так, что христианин не может спастись, не представая перед Богом и не испрашивая милостей, необходимых для спасения. Так же учит и св. Фома. [658]658
  Ср. The Great Means of Salvation and Perfection, p. 26.


[Закрыть]

Говоря о мысленно творимой молитве, св. Альфонс утверждает, что она необходима верующим в нравственном плане, чтобы получать от Бога милости для продвижения по пути спасения, чтобы не впадать в грех и использовать средства, ведущие христианина к совершенству. Он буквально повторяет слова св. Терезы Авильской, но добавляет: "Неотступно держащийся мысленно творимой молитвы не может продолжать грешить; он либо оставит медитацию, либо отвергается греха… Мысленно творимая молитва и грех несовместимы". Молитва, таким образом, – это язык любви, ибо "любящий Бога любит молитву". При этом мысленно творимая молитва не обязательно имеет источником только любовь; завершается же она всегда в любви. Являясь нравственно необходимой для всех христиан, мысленно творимая молитва должна быть достаточно простой, чтобы быть доступной всем.

Как сказано выше, духовная доктрина св. Альфонса ориентирована на аскетический образ жизни, который, однако, подводит к мистическому состоянию. [659]659
  Ср. P. Pourrat, цит. соч.. Vol. 4, pp. 383–384.


[Закрыть]Сильный акцент св. Альфонс делает на абсолютном самоотречении, на полном подчинении божественной воле и на напряженной молитвенной практике, то есть на всем, что предрасполагает к вхождению в сферу мистического. Как ни один из богословов того времени, св. Альфонс способствовал проведению в жизнь и популяризации традиционной доктрины духовной жизни, будучи последователем таких великих мылителей, как св. Августин, св. Фома Аквинский, св. Тереза Авильская, св. Иоанн Креста и св. Франциск Сальский.

Рассуждая особо о созерцательной молитве, св. Альфонс проводит различие между активной формой созерцания, как он называет молитву естественной сосредоточенности, и пассивной формой созерцания, которое сверхъестественно и ниспосылается. Активная форма или стяжаемое созерцание есть только взирание на "те истины, которые до сих пор обретались познанием через упорное осмысливание с немалыми усилиями". [660]660
  Ср. Praxis confessarii, chap. 9.


[Закрыть]Такая молитва доступна всем и говорит о совершенстве христианина в молитвенной сфере, являясь критерием перехода к такому состоянию, когда можно ожидать от Бога решения о выведении души к более высокому – пассивному – созерцанию. Однако перед этим Бог подготовит душу, проведя ее прежде всего через пассивные формы очищения. Только затем душа вкусит сверхъестественной или пассивной сосредоточенности, «которую Бог ниспосылает нам по особой благодати и благодаря которой приводит душу в состояние пассивности. Следовательно, существует сверхъестественная сосредоточенность (выражаясь точнее, ниспосылаемая), когда способности души сосредоточиваются не ее собственными усилиями, а благодаря ниспосылаемому свету, которым Бог озаряет ее и, делая ее доступной чувствам, воспламеняет божественную любовь». [661]661
  Ср. цит. соч. Одуховности в традиции Лигуори и доп. литературу см. G. Cacciatore, «La spiritualtа di S. Alfonso de'Liguori» в Le scuole cattoliche di spiritualitа, Milan, 2nd ed., 1949; R. Fernбndez, Espiritualidad redentorista, Madrid, 1959; G. Lieven, «Alphons de Liguori» в Dictionnaire de Spiritualite, vol. 1, col. 357–389; R.Telleria, San Alfonso Maria de Liguorio, 2 vols., Madrid, 1950.


[Закрыть]

Св. Альфонс не создал никакого систематического руководства по мистическому богословию; не написал он и завершенной работы о практических аспектах духовной жизни. Складывается впечатление, что он предполагал наличие у своих читателей знаний по фундаментальному систематическому богословию и просто предлагал им вытекающие из него отдельные наставления и практические советы. Все выходившее из-под его пера предназначалось для того, чтобы направлять души к более совершенной христианской жизни. его работы большей частью относятся к обларти аскетики, однако ориентированы они на совершенствование любви. К числу его духовных чад принадлежат такие выдающиеся люди, как св. Герард Майела (+1757), св. Климент Мария Хофбауэр (+1820) и Й.Шрийверс. [662]662
  Св. Климент Хофбауэр (Hofbauer) основал орден редемптористов в Польше и Австрии. Йозеф Шрийверс (Schrijvers) был автором многочисленных духовных работ о великой заслуге, к числу которых относятся The Gift of Oneself, пер. монахинь-кармелиток из Беттендорфа, Iowa, (1934) и Les principes de la vie spirituelle(Brussels 1922).


[Закрыть]

МИСТИКА И РАЦИОНАЛИЗМ В ГЕРМАНИИ

Германия более чем другие европейские страны была взбудоражена мистикой и сверхъестественными явлениями, в результате чего появилось необычайно большое количество работ по связанным с этими областями проблемам. К причинам, объясняющим подобный интерес к мистике, можно также отнести следующие: подъем движения протестантского пиетизма, возглавляемого Филиппом Яковом Спенером, [663]663
  Глубокое влияние на Спенера (Spener) (1635–1705) оказало изучение работ Иоанна Таулера. Ср. Р. Grьnberg, Philipp Jacob Spener, 3 vols., Gцttingen, 1893–1906; J. T. McNeill, Modern Christian Movements, Philadelphia, Penn., 1954.


[Закрыть]немецкий рационализм, а также видения и стигматы Анны Екатерины Эммерих. Историк Дру так описывает царившую в то время атмосферу:

На первый взгляд, Reichskircheв конце восемнадцатого века как будто бы жила по церковным канонам своего времени и ничем существенным ее жизнь не отличалась от уклада жизни латинских стран… Но в отдельных важных аспектах внешнее впечатление оказывается обманчивым. Reichskircheи в это время, как и в прежние времена, не была государственной Церковью в современном понимании этого термина…

По Вестфальскому мирному договору (1648) церковная собственность значительно сократилась – почти вдвое; оставшееся же было разрушено и рассеяно, огромные территории превратились в архипелаг католических островков в лютеранском и кальвинистском море. Если в галликанской Церкви в эпоху Ришелье и Людовика XIV шел процесс централизации, а после высылки гугенотов – процесс обособления, то в Reichskircheсобытия имели обратную направленность. Она подверглась дальнейшей децентрализации и была вынуждена существовать бок о бок с другими меньшинствами и в культурной среде, порою враждебными ее укладу и религиозным убеждениям. Католичеству в Германии угрожали определенные опасности, однако отнюдь не изоляция, застой и самоудовлетворенность. Ни духовенство, ни миряне не могли надеяться ни на непроницаемую защищенность от веяний времени, ни на отгороженность от народа…

Церкви в Германии в высшей степени повезло пережить революцию бескровно. Reichskircheне подверглась насильственному свержению, ее похоронили на законных основаниях; отчасти такому мирному исходу благоприятствоали обстоятельства, но, с другой стороны, причина состояла и в том, что к ней не испытывали лютой ненависти…

Во Франции революция в основном носила политический характер и привела к разделению нации. В Германии прежде всего и вернее всего ее можно охарактеризовать как метаморфозу культуры, нечто вроде второй Реформации, объединившей нацию еще до достижения ею экономического и политического единства… Шестьдесят лет интеллектуальная жизнь в Германии бурлила на точке кипения или приближалась к ней. Национальный гений достиг расцвета, как в семнадцатом веке во Франции, – только теперь это был романтизм, а не классицизм… Все это составляет единый, неделимый процесс возрождения, в котором Германия прошла путь самоосмысления… "Революция, произошедшая в умах мыслящих людей Германии за последние тридцать лет, – писала в 1811 г. в De l'Allemagneм-м де Сталь, – вернула почти всех их в лоно религии". [664]664
  A. Dru, The Contribution of German Catholicism, New York, N.Y., 1963, pp. 17–24, no тексту.


[Закрыть]

Заявления некоторых протестантских пиетистов о видениях и откровениях, а также распространение работы испанской монахини-францисканки Марии Агредской Мистический град Божий [CXI]CXI
  The Mystical City of God – (англ.)


[Закрыть] [665]665
  Пер. на англ. F. Marison под заглавием The City of God, 3 vols., Hammond, Ind., 1915.


[Закрыть]привели к публикации в 1714 г. направленного против пиетистов трактата немецкого францисканца Мельхиора Вебера. [666]666
  Secta Pietistarum dissecta gladio verbi dei, Cologne, 1714.


[Закрыть]За этой работой последовала более развернутая и крайне резкая книга каноника-августинца Евсевия Аморта, попытавшегося сформулировать правила различения видений и личных откровений, [667]667
  De revelationibus, visionibus et apparltionibus privatis regulae tutae, Augsburg, 1744.


[Закрыть]а затем применившего эти правлила'к трем мистикам: св. Гертруде, св. Елизавете Шёнауской и Марии Агредской, – однако складывается впечатление, что он относится к ним с заведомой предвзятостью. Позднее Доминик Шрам, озабоченный летаргией католических богословов и неослабевающим интересом пиетистов к мистическим вопросам, написал объемную работу о мистическом богословии и мистических явлениях. [668]668
  Institiitiones theoмogiae mysticae, Augsburg, 1774.


[Закрыть]

Гораздо более серьезную проблему для христианства в Германии представлял расцвет романтизма, поставившего религиозные убеждения и обряды католиков в один ряд с индийскими и египетскими языческими культами, а затем отбросившего все вместе как суеверия. В эпоху Просвещения (Aufklarung), к которой принадлежат такие великие мыслители, как Фихте, Шеллинг, Гете, Шлейермахер и Кант, отвергалось все выходящее за пределы возможностей разума. Более чем кто-либо другой для возрождения репутации католичества в Германии сделал Иоганн Зайлер (1751–1832). Его труды занимают около сорока томов; в числе его читателей были и католики, и протестанты. [669]669
  Иоганн Зайлер вступил в орден иезуитов после прохождения второго курса в Мюнхене, но он не прошел еще новициата, когда Общество было запрещено (1773). После рукоположения в 1775 г. в священники он был профессором богословия в различных школах, пока в 1829 не стал епископом Ратисбонским (Ratisbon). Его называли немецким Франциском Сальским и Фенелоном.


[Закрыть]

Гейзельманн утверждает: "Ни Мелеру и даже ни Шиибену, а Иоганну Михаэлю Зайлеру мы обязаны тем, что богословие девятнадцатого века заново открыло мистическую концепцию Церкви в противовес официальной, укорененной в весьма спорном богословии (эпохи постреформации)". [670]670
  R. Geisemann, Von lebendiger Religiositаt zит Leben der Kircche, Stuttgart, 1952, p. 248.


[Закрыть]Зайлер порвал со схоластикой восемнадцатого века, столь далекой от нужд того времени, и изучал не только труды католиков, но и протестантов, и неверующих. Он не был систематиком в богословии, его прежде всего занимало пастырское направление, исходящее из положения и нужд народа, а не из теоретических принципов. Он был знаком с трудами Экхарта, Таулера, Сузо, св. Терезы, св. Иоанна Креста, Фенелона, Фомы Кемпийского и использовал эти работы в борьбе с учениями своих современников-рационалистов. Его обвинили в приверженности Канту и псевдо-мистике, но прав, вероятно, Дру, утверждающий, что Зайлер просто опередил свое время и предвосхитил появление тюбингенской школы. [671]671
  A. Dru, цит. соч., с. 62.


[Закрыть]В особенности же надо быть благодарными Зайлеру за то, что ему удалось остановить наступление рационализма и создать между протестантами и католиками атмосферу мирного сосуществования.

Иоганн Йозеф Гёррес (1776–1848) почитается "крупнейшей фигурой в анналах немецкого католичества". [672]672
  A. Dru, цит. соч., с. 65.


[Закрыть]Это вполне справедливо в широком контексте церковного движения в Германии девятнадцатого века, но это, несомненно, не так, если речь идет о его месте в сфере духовности и мистики. Мирянин, вернувшийся в католичество после периода увлечений рационалистическими учениями, он приобрел известность своими посвященными мистике лекциями в Мюнхенском университете. Позднее эти лекции легли в основу его четырехтомного труда Chnstliche Mystik(1836–1842). Несмотря на то, что лекции и работы Герреса разожгли новый интерес к мистическим вопросам, его теория сегодня устарела и ее ценность невелика. Он хотел доказать правдоподобность и реальность существования сверхъестественного, показав, что существует область мистического. Геррес выделял три типа мистики: божественную, естественную и диавольскую. К соединению и общению с Богом может привести только божественная мистика; естественная мистика может привести человека к осознанию тайн и скрытых сил материальной природы; диавольская же мистика устанавливает своего рода контакт и подчиненность влиянию бесов. Геррес недостаточно критично подходил к отбору материала; его психические и физиологические теории уже давно признаны несостоятельными, а его концепция мистики теоретически невыдержанной. Тем не менее влияние Герреса оставалось довольно сильным еще долгое время после его смерти. [673]673
  Р. Pourrat, цит. соч.. Vol. 4, с.с. 416–417; A. Dru, цит. соч., с. 65–72.


[Закрыть]

В то самое время, когда Геррес писал свою книгу о мистике, в Германии велись дебаты о мистических видениях, явленных Анне Екатерине Эммерих, монахине-августинке, умершей в 1824 г. Явления начались после того, как в 1811 г. правительство Жерома Бонапарта закрыло монастырь и Анна поселилась с одной вдовой в Дюльмене (Dulmen), В 1812 г. у нее появились стигматы. Сначала это были два кроваво-красных креста на груди; в следующем году у нее открылись кровоточащие раны на руках и ногах, а также следы от шипов тернового венца на голове. Видения продолжались несколько лет, и за это время она сообщила в связи с Ветхим и Новым Заветами факты, которые с того времени проверяются библеистами и археологами.

Анна Екатерина была самой горячей и примерной христианкой, поэтому нет ни малейших оснований подозревать ее в обмане. Однако дело осложняется тем, что до начала мистических явлений она перенесла тяжелое заболевание. Это помешало исследователям вынести абсолютно утвердительное решение о том, что явления имеют исключительно сверхъестественную природу, хотя при этом комиссия призналась в неспособности представить какое-либо естественное объяснение. Среди людей, против воли Анны Екатерины толпами стекавшихся, чтобы посмотреть па нее, был Клеменс Брентано, поэт немецкой романтической школы, однажды и навсегда, вплоть до смерти Анны Екатерины, ставший ее учеником. [674]674
  Брентано утверждал, что Анна Екатерина была избрана Богом для несения особой миссии поведать об откровениях миру и что он был определен ее секретарем. Однако августинец Винифред Хюмпфнер (Winifried Humpfner), работавший над Processпо беатификации Анны Екатерины, сделал вывод о том, что Брентано фальсифицировал слова визионерки и привнес в текст свои идеи. Ср. T.Wegener, Emmerich und С. Brentano, Dulman, 1900; W. Humpfner, Klemens Brentano Glaudwurdigkeit in seinem Emmerich-Aufzeitchnungen, Wurzburg, 1923.


[Закрыть]

В 1833 г. Брентано опубликовал книгу Горькие страдания Господа нашего Иисуса Христа;позднее он приступил к написанию работы Жизнеописание Преблагословенной Девы Марии, [CXII]CXII
  The Dolorous Passion of Our lord Jesus Chnst, The life of the Blessed Virgin Mary – (англ.)


[Закрыть]которую завершили уже после кончины Брентано его брат со своей женой. Эти книги разожгли споры, поскольку многие осведомленные люди обвиняли Брентано в добавлении к откровениям Анны Екатерины идей и положений, принадлежащих исключительно ему лично. Спор так и не был разрешен, но он явно стимулировал интерес к мистике и привел к потоку книг и статей. [675]675
  H. Thurston написал в The Monthсерию статей о споре по поводу Эммерих (1921–1925).


[Закрыть]

РЕЛИГИОЗНОЕ ВОЗРОЖДЕНИЕ В АНГЛИИ

После принятого в 1829 г. Акта о гражданских правах католиков (Catholic Emancipation Act) и утверждения в 1850 г. католической иерархии в Англии началась реставрация Церкви. Однако прежде чем говорить об этом, следует упомянуть двух выдающихся духовных писателей, заслуживающих особого внимания: Августина Бэйкера и Ричарда Челлонера.

Давид Августин Бэйкер (1575–1641), по словам Пурра, "оживил мистические традиции в Англии. Он как бы служит связующим звеном между мистиками четырнадцатого века и мистиками нового времени". [676]676
  Р. Pourrat, цит. соч.. Vol. 4, pp. 436–437.


[Закрыть]Будучи до обращения активным атеистом, он вступил в орден бенедиктинцев в Падуе и в конце концов был направлен в Английскую бенедиктинскую конгрегацию, теперешний Эмплфорт (Ampleforth). Всю жизнь он напряженно занимался мысленно творимой молитвой и, по-видимому, был удостоен ниспосылаемого созерцания высшей степени. Он написал около шестидесяти трактатов, однако все его опубликованные работы подвергались чьей-то редакции. [677]677
  Sancta Sophia, ed. S.Cressy, New York, N.Y., 1857; Holy Wisdom, ed. G. Sitwell, London, 1964. Подробнее см. The Confessions of Venerable Father Augustine Baker, ed. P. J. McCann, London, 1922; P.Salvin, and S. Cressy, The Life of Father Augustine Backer, ed. P. J. McCann, London, 1933; D. Knowles, The English Mystical Tradition, New York, N.Y., 1961.


[Закрыть]Он был резко против методичной мысленно творимой молитвы и настаивал на практике аффективной молитвы, которую рассматривал как основу для ниспосылаемого созерцания. Лучшие его работы посвящены темам самоумерщвления и молитвы.

Ричард Челлонер (1691–1781) воплощает в себе все лучшее в английском католичестве, и его влияние все еще живо в Англии. Обращенный из пресвитерианства, он учился в Дуэ, где, получив ученую степень, занимал должность профессора и в конце концов стал вице-директором колледжа. В 1741 г. он был назначен коадъюктором апостолического викария Лондонского и занимал эту должность до 1758 г. Много усилий отдал он возрождению английского католического духа, однако, заботясь о сохранении связи с традицией, он учитывал и нужды времени. Надеясь привить верующим любовь к чтению Писания, он сделал для англичан новую редакцию Дуэ-Реймской версии перевода Библии, однако наиболее ему удался молитвенник Garden of the Soul (Сад души).

Книга замышлялась как руководство для благочестивых католиков-мирян и, сообразуясь с английским темпераментом, отличалась здравомыслием, выдержанностью и умеренностью. [678]678
  Ср. L. Sheppard, Spiritual Writers in Modern Times, New York, N.Y.,1967, pp. 27–28.


[Закрыть]Челлонер также составил две книги медитаций Think Well On't (Подумай хорошенько об этом)(1728) и Meditations for Every Day in the Year (Медитации на каждый день года)(1764), так как осознавал необходимость увлечь английских католиков практикой мысленно творимой молитвы. Он не написал ничего о молитве мистической, но перевел на английский язык работу св. Франциска Сальского – Introduction to the Devout Life (Введение в благочестивую жизнь). Картмелл отмечает:

Мистическая молитва во времена Челлонера мало почиталась в силу опасений проникновения квиетизма, отчасти реальных, отчасти воображаемых. Духовные наставники поощряли благочестивых подопечных к занятиям медитацией, что было безопасно и безвредно, не вызывало иллюзий, учило душу добродетелям и прививало ценные качества аскетической дисциплины. Челлонер, таким образом, шел в ногу со временем, подчеркивая важность медитации по сравнению с явной необязательностью других форм мысленно творимой молитвы. Он, безусловно, знал о других, высших, формах молитвы: о молитве веры или о стяжаемом созерцании – из трудов Франциска Сальского, о ниспосылаемом созерцании и нескольких его степенях – из работ св. Терезы, но о том, были ли известны ему на личном опыте какие-либо из высших форм молитвы, можно только строить предположения. [679]679
  R. Cartmell, «Richard Challoner» в English Spiritual Writers, ed. С. Davis, London, 1961, p. 121. Подробнее см. M.Trappes-Lomax, Bishop Challoner, New York, N.Y., 1936; D. Matthew, Catholicism in England, 2nd ed., New York, N.Y., 1950; E. I. Watkin, Roman Catholicism in England, New York, N.Y., 1957.


[Закрыть]

Религиозное возрождение в Англии девятнадцатого века, кульминацией которого явилось Оксфордское движение, в определенном смысле можно считать всходами семян, посеянных Бэйкером и Челлонером. По словам Тьюро-Дангена, христианство превратилось в тихую, непритязательную, холодную, привычную формальность, в один из атрибутов развитого общества; казалось, оно не имеет никакого отношения к сверхъестественному, не было ни благочестия, ни горячей ревностности и еще меньше мистичности. [680]680
  Ср. P. Thureau-Dangin, La renaissance catholique en Angleterre au XIX ^esiecle, Paris, 1899, Vol. l, p. 4.


[Закрыть]Требовалось оживить молитвенную жизнь, о чем свидетельствует выход в свет под эгидой англикан английских переводов трудов Фенелона, Гроу, Лаллемана, св. Франциска Сальского, Скуполи и Упражненийсв. Игнатия. Особого внимания заслуживает три личности – Фабер, Ньюмэн и Мэннинг, хотя можно было бы говорить и о других, например, об Уайсмэне, Аллаторне и Хедлее, содействовавших религиозному возрождению в Англии. [681]681
  Кардинал Уайсман (Wiseman) (1802–1865), первый архиепископ Вестминстерский, написал знаменитый роман Fabiola(1854). William Bernard Ullathorne (1806–1889), бенедиктинец, первый епископ Бирмингемский, – автор The Endowments of Man(1880), The Groundwork of the Christian Virtues(1882), Christian Patience(1886) и автобиографии, опубликованной вместе с его письмами (1891–1892). Cuthbert Hedley (1837–1915), бенедиктинец из Амплфорта, написал трактаты о Евхаристии, о священстве и тексты для духовных размышлений в уединении.


[Закрыть]

Работы о духовной жизни Фабера (1814–1863), ораторианина, хорошо известны в англоязычном мире. Они, правда, не типичны для англичан, так как Фабер предпочитал стиль св. Альфонса Лигуори, и сегодня редко даже упоминаются, хотя и не по причине содержащейся в них доктрины, а в первую очередь именно из-за стиля. Признанный проповедник, Фабер писал в тем же цветистым слогом, каким и проповедовал, а потому работы его чересчур пространны, с растекающейся по древу мыслью. Пурра так характеризует книги Фабера: они "наполнены доктриной, но и словами тоже… Проповедник и писатель неразлучны в Фабере. Когда он пишет, он говорит; говорит же он с наслаждением, не замечая, кажется, как бежит время". [682]682
  Р. Pourrat, цит. соч., Vo. 4, pp. 451–452.


[Закрыть]

Из восьми написанных Фабером книг шесть представляют собой тексты для медитаций на темы христианских тайн, выдержанные в русле школы Берюлля (ничтожность человека перед Богом Создателем и центральное место тайн Христа в процессе освящения души), а две книги посвящены духовному руководству. [683]683
  Книги о духовности: All for Jesus (1853); The Blessed Sacrament (1855); The Creator and the Creature (1858); The Foot of the Cross (1858); The Precious Blood (1860); Bethlehem (1860). Книги о духовном руководстве: Growth in Holiness (1854) и Spiritual Conferences (1859). Фабер также составил Notes on Doctrinal Subjects (1866), перевел Spiritual Doctrine Лаллемана (1853) и опубликовал несколько небольших работ.


[Закрыть]Лучшими его книгами являются All for Jesus (Все Христу)и Growth in Holiness (Возрастание в святости). Тема его духовных сочинений определена в работе The Creator and the Creature (Создатель и создание), где он утверждает, что его цель – написание «учебника элементарного благочестия», и продолжает мысль: «Все наши обязанности перед Богом, да и перед самими собой в неменьшей степени, основаны на том, что мы – создания. Религия в целом базируется на чувстве, что мы – создания». [684]684
  Ср. The Creator and the Creature, 15ed., Baltimore, Md., 1857, Book 1, chap. 1.


[Закрыть]Следовательно, первая обязанность человека – воздавать хвалу Богу, что осуществляется прежде всего в любви. «Отнюдь не гармоничность религиозных доктрин, не абсолютная простота религиозных заповедей, не сверхъестественная сила оказываемой помощи делают религию религией, но тот факт, что она есть выражение личной любви создания к Создателю». [685]685
  Ср. там же. Book 3, chap. 4.


[Закрыть]

В остальных работах о духовной жизни Фабер все так же сосредоточен на том, что тайны Христа – центр христианской святости.

Чем был бы мир без Иисуса?… Землей без надежды и счастья, без любви и мира, обременительным прошлым, томительным настоящим, ужасом неопределенного будущего – вот какой была бы земля, если допустить невозможное, то есть что не было Иисуса… Кроме того, Иисус неотделимо связан с сокровенной жизнью каждого из нас. Он для нас больше, чем кровь в венах. Мы знаем, что Христос нам жизненно необходим; но мы не в состоянии даже и вообразить всю меру этой необходимости. Ни в чем в жизни мы не можем обойтись без Иисуса… Но если Он так насущно необходим нам в жизни, то насколько же больше будет потребность в Нем в смертный час? У кого хватит духа умереть без Него? [686]686
  Growth in Holiness, p. 27; Spiritual Conferences, p. 6.


[Закрыть]

Фабер четко оговаривал, что пишет богословие духовной жизни не для избранных; следуя духу основателя ордена ора-ториан св. Филиппа Нери, он пишет книгу наставлений для обычных христиан, приняв самое правильное решение – сделать ее средоточием тайну Иисуса Христа. Учение Фабера было настолько оптимистичным, что некоторые подвергли его критике за чрезмерно облегченное представление о христианском пути и за отсутствие даже упоминания о необходимости аскезы и самоотречения.

В двух своих книгах о духовном руководстве: Возрастание в святостии Духовные собеседования (Spiritual Conferences), —Фабер предстает перед нами необычайно тонким психологом, хорошо разбирающимся в различных направлениях духовной жизни. Как и большинство авторов, он делит путь к совершенству на три этапа: этап начинающих («прекрасное время, столь прекрасное, что никто не замечает его великолепия, пока не оставит его позади и не оглянется на него»); затем, этап терний и аскезы («необъятное дикое пространство, полное искушений, борьбы и изнурительных тягот, трудов и страданий»); и наконец, этап, которого достигают лишь избранные души («место высшей молитвы, смелых самораспятий, мистических испытаний и взлетов сверхчеловеческого самоотречения и самоуничижения»). [687]687
  Growth in Holiness, Newman, Westminster, Md., 1950, p. 27.


[Закрыть]Фабер считал, что наиболее благочестивые христиане в какой-то момент переходят на второй долгий этап, на котором обычно и оканчивается их жизненный путь; поэтому именно для них он пишет свои работы.