Текст книги "Йоханнес Кабал, Некромант (ЛП)"

Автор книги: Джонатан Л. Ховард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

зеркало, и женщина, сама того не желая, не удержалась и взглянула в него.

– Это наш босс, – сказал Ян. – Йоханнес Кабал собственной персоной.

Кабал стоял рядом с женщиной и тихо разговаривал с ней, а она всё смотрела на своё

отражение, которое на самом деле отражением не было.

– Минуточку, – сказал Тимоти, морща лоб. – Он ведь не видит то, что видит она, так? Он

ведь видит то, кем хочет быть он сам. Что же он видит?

Если Кабал не хотел быть пилотом космического корабля, как он, то Тимоти не мог вообразить

себе более желанную для него роль, чем роль владельца ярмарки, – можно кататься на каруселях

сколько влезет и есть на обед леденцы. А если бы он присмотрелся чуть повнимательнее, он бы

возможно заметил, что Кабал вообще не смотрит в зеркало, а только на женщину. Сказать по правде,

он старался избегать взгляда на своё отражение.

– Не знаю, – пожал плечами Ян. – Ну вот, начинается.

Кабал уводил женщину от зеркала. Она продолжала украдкой оглядываться через плечо, в её

глазах была надежда.

– Распишитесь над пунктиром, исполните ваше сокровенное желание, и всё это по жалкой

цене в одну...

Ян покосился на Тимоти.

– Уверен, что хочешь быть космонавтом?

– О да!

– Больше всего на свете?

– Да!

Мой новый друк Ян – Страшило Кролек увёл миня из Комноты Смеха и павёл по акреснастям

ярмарки, пака мы не пришли к какойта агромной штуке. Я с ночала падумал што это девчачья

Сперальная Горка. Вовси нет! Это жи РАКЕТА штобы литеть на ЛУНУ! На ней висела тобличка с

надписью: "ОТПРАВЛЯЙТЕСЬ НА ЛУНУ! ПОСЕТИТЕ ЛУННУЮ БАЗУ ОМЕГА! СРАЗИТЕСЬ С

СЕЛЕНИТАМИ! ИСПЫТАЙТЕ СОСТОЯНИЕ НЕВЕСОМОСТИ!"

– Я впичатлён, мой мяхкий друк кролек, – скозал я.

Корабль "Эребус" на небольшой высоте мчался над Морем Спокойствия. Связь с лунной базой

Омега прекратилась двадцать стандартных космических часов назад, и Центр управления полётами

послал ближайший корабль для проверки.

– Наверное, Селениты, – предупредил их хриплым голосом полковник Кроммарти. —

Последнее время они вели себя тихо. Слишком тихо. Будь осторожен, сынок.

За панелью управления своего верного корабля капитан Тимоти Чамберз, дважды кавалер

космического Креста Виктории, хладнокровно докладывал о состоянии базы.

– Никаких признаков жизни, старик. Не нравится мне это. Ой, как не нравится.

Второй пилот, космический кролик первого класса Ян, задумчиво кивнул.

– Селениты всё никак не простят вам прошлый раз, когда вы задали им жару, командир. Не

секрет, что это ваш район патрулирования. Надо держать ухо востро. Возможно, это ловушка.

"Эребус" произвёл идеальную посадку у ангара для наземного транспорта.

– Каков план, командир? Главные шлюзы ещё не близко.

Капитан Чамберз закончил проверку своего лучевого пистолета "Тоблотрон Макси-

Мультибластер" и вложил его в кобуру на своём скафандре.

– Войдём через стоянку. С этой стороны они нас не ждут.

– Вот тебе раз, – расстроился Ян. – Прогулки по Луне. У меня от них всегда сосёт под

ложечкой.

Спустя несколько минут два храбрых героя космоса двигались по бетонному пандусу в

направлении воздушного шлюза транспортного ангара: Чамберз – плавными, ритмичными шагами;

Ян – осторожными прыжками по двадцать футов длиной. Будучи на полпути к цели и вне всяких

укрытий они услышали в своих шлемах знакомый голос – резкий, органично сочетающийся с фоном

из потрескиваний и шумов:

– А, капитан Чамберз. Что действительно предсказуемо в вашем поведении так это жалкие

попытки вести себя непредсказуемо.

– Т'шардикара, – сказал Чамберз, остановившись, присев и знаком показывая Яну сделать то

же самое. – Последний раз, когда я тебя видел, представители фауны Венеры гоняли тебя по

тамошним болотам. Смотрю, даже предозавр рекс тобой побрезговал.

– Шути сколько влезет, человек. Меня что ли поймали на открытой местности и держат под

прицелом двадцать селенитов?

– Ну, у каждого свои вкусы, – ответил Чамберз, не поведя бровью, хотя и заволновался.

Т'шардикару, звероподобного урода с необычайно развитым интеллектом, повернувшего в

прошлом мирных селенитов против гуманного патроната Земли, было не так-то легко перехитрить.

Если он говорил о двадцати воинах, даже сейчас, в свой победоносный миг, то их должно было быть

как минимум вдвое больше.

– Ян, старина, мне тут говорили, что пого-стик снова в моде.

Он достал свой пистолет и отключил режим гашения отдачи.

Ян сразу всё понял.

– Ох, лопни моя селезёнка, ну надо же, – сокрушённо выговорил он. Это был его самый

нелюбимый трюк.

У Т'шардикары было много неприятных черт характера, но невнимательность в их число не

входила.

– Они что-то задумали, – он защёлкал и зажужжал, обращаясь к своим солдатам на их

родном языке. – Убить их!

Три дюжины космических винтовок "Мутрон" одновременно открыли огонь, но было уже

поздно. Чамберз, герой космоса для целого поколения, на полной мощности выстрелил в землю под

собой! Пистолет, инерционные компенсаторы которого были отключены, произвёл чудовищный

толчок. Притяжение на Луне в шесть раз меньше, чем на Земле – его подбросило высоко над

поверхностью. Кувыркаясь в воздухе, он вновь включил компенсаторы и начал чрезвычайно меткую

стрельбу по снайперам. Невероятно мощные задние лапы Яна подкинули его в тёмное лунное небо

без всякой дополнительной помощи, и он храбро и с энтузиазмом тоже принялся палить по врагам.

Ответный огонь воинов-селенитов был беспорядочным и неплотным, и они падали, разрываясь на

куски под смертельным дождём. Через секунды один из них, бросив свой карабин, бежал под

спасительные своды расположенного поблизости туннеля, благодаря которому им и удалось застать

жителей базы врасплох. Как тонкая струйка воды превращается в потоп, остальные солдаты тоже

начали смекать, что им не по зубам капитан Тим Чамберз, и покидать поле боя – скорее спасаясь

бегством, чем отступая.

– Перестроиться, идиоты! Перестройтесь и в бой! – бесился Т'шардикара.

Внезапно до него дошло, что никого рядом нет. Один в поле не воин, решил он, и тоже

побежал.

– В следующий раз, капитан, ты об этом пожалеешь. Ещё как! – проскрипел он, сломя голову

бросаясь в тоннель. Объединённый огонь Чамберза и Яна обрушил тоннель прямо за его спиной.

Через десять минут они уже освобождали пленных внутри лунной базы Омега.

– Лихо вы их, сэр! – воскликнул командующий базой, хлопая Чамберза по плечу. – А я ещё

не так давно заподозрил в этом подвох. А потом, когда этот селенит, который у них был за лидера...

– Т'шардикара.

– У них есть имена? Во дела! Как бы там ни было, когда их лидер сказал, что это приманка,

чтобы вас поймать, в тот момент я подумал... Подумал ведь, Валери?

Валери, красавица-дочь коменданта, посмотрела на Чамберза с неприкрытым обожанием.

– О, да! – сказала она.

От её внимания Чамберз почувствовал себя немного неловко.

Я имею ввиду, она же ДИВЧЁНКА – фу, буэ, тьфу. Она же цылаватса захочит и про пони

пагаварить. И всёже, верный четатель, я был странна взвалнован её пресутствием. А старик

камандующий всё гаварил:

– И в тот мамент я падумал: они аткусили больши чем смогут праглатить.

Затем кролек Ян спрасил:

– А сможете зарабатывать этим на жизнь? Геройствовать и всё такое?

Тимоти, широко раскрыв глаза, всё ещё рассматривал комнату. На фанерных пультах

вспыхивали и гасли лампочки, сквозь пластмассовое окно был виден нарисованный краской лунный

пейзаж, вокруг стояли несколько гигантских мягких игрушек и Лейла в безвкусной униформе из

серебряной парчи. Выражение неприкрытого обожания на лице у Лейлы ни на миг не ослабевало.

– Это здорово, – выдохнул он.

– Что ж, – продолжал Ян, – нужно только подписать контракт и всё это станет вашим.

– Контракт? – неуверенно переспросил Тимоти. Если что во взрослой жизни и наполняло его

страхом, так это "контракты". Они жутко сложные, и даже родители их ненавидят.

– Ну, не говорите так. Это ваш пропуск в Космические войска. Нужна только ваша подпись.

Вот здесь.

Он достал контракт из набивки.

Тимоти смотрел на него почти целых три секунды и сказал:

– Ладно.

– Здорово, – сказал Ян, стряхивая с пергамента кусочки ваты. – Вы об этом не пожалеете. —

А вполголоса добавил, – по крайней мере, не сразу.

Он протянул Тимоти ручку.

Затем пачти сразу случились 3 сабытия. ва первых роздался сильный грохат как будта за

спеной абвалилась пол стины ва вторых ручька просто исчезла из маей руки а в третих кролек

страшило Ян павис над полам. Чиловек каторый был нимнога пахож на таво чиловека в КОМНАТЕ

СМЕХА схватил ево за горло и тряс и был очень зол. “Я скозал вам ТОКА НИ ДЕТЕЙ!” кречал он.

Ничево сибе! Типерь я точно папал. Далжно быть это место тока для взрослых.

– Мистер Кобал скозал делать всё ниабхадимае, – атветил Ян.

– А я атменяю это распарижение, – скозал расерженый чилавек. – Никаких детей! Не

сечас. И никагда. Скожите Мистеру Кобалу, если ему не нравится, пусть абсудит это со МНОЙ!

Он бросил Яна в стену словна он всево лишь бальшая мяхкая игрушка што я полагаю так и

было. Патом чилавек павирнулся к другим игрушкам и блистящей даме и скозал:

– А вам всем далжно быть стыдна, – но, по таму как он это скозал мне кажытся он савсем

ни щитает што ани устыдятся. Затем он взял маю руку и скозал:

– А ты маладой чилавек пойдёшь со мной.

Он вывел миня на улицу и павел к воротам где ждала моя мама и я думал што я в самом дели в

беде. Но она просто ривела и целавала называя миня Тимми а мима нас прашло пол школы с криками

"Тимми – маменькин сынок!” Эй, эй, эй, так не чесна. Но мущина скозал: "Не сирдитись на Тима.

Дети, бываит, так увлекаются, што забывают обо всём на свети. Уверин, он не хател вас

агарчить". Што правдо, я ни хател. Проста забыл. Мая мама скозала: «Спосиба, мистер Кобал» и

павила миня дамой, а на полпути туда мой острый как ропира ум асазнал, што это был другой БРАТ

КОБАЛ из тех самых БРАТЬЕВ КОБАЛОВ. На ужен я сьел тост, выпел стокан малака, и пашол

спать.

Вот как я правел выхадные.

Мисс Рейн, учительница Тимоти, закончила читать сочинение и постучала кончиком ручки по

нижним передним зубам. Рассказ её очень встревожил. Нужно срочно что-то делать. Взяв тетрадь, она

вышла из проверочной комнаты и, пройдя через учительскую, направилась по коридору к приёмной

директора. Постучала и, услышав «войдите», зашла в кабинет.

– Добрый день, мисс Рейн, – сказал он, отрываясь от дел. Он занимался бюджетными

сметами – что-то помечал в них карандашом. Мисс Рейн был известна своим умением создавать

много шума из ничего. Он не сомневался, что это был один из тех случаев. – Чем могу помочь?

– Мистер Таннер, я по поводу Тимоти Чамберза. Я немного обеспокоена его душевным

состоянием.

– Тим Чамберз? В самом деле? Мне всегда казалось, что у него, пожалуй, слишком богатое

воображение, но ничего такого, что обучение в средней школе не могло бы из него выбить через

несколько лет. В чём конкретно заключается проблема?

– Сегодня он сдал мне сочинение о том, как провёл выходные. – Она бросила его на стол. —

Это граничит с психозом.

Когда Таннер наклонился вперёд, чтобы взять сочинение, он заметил, что юбка мисс Рейн едва

доходила ей до колен. Это что-то новенькое. "Бывает, корова рядится телёнком", – с недовольством

подумал он. С другой стороны, её колени неожиданно показались ему привлекательными. И даже

очень. Он пролистал сочинение без особого внимания. Как так вышло, что он раньше не замечал,

какой красивой была мисс Рейн? Очень красивой, невероятно притягательной. Может, она поменяла

причёску? Она говорила, что надо бы позвонить окружному школьному психиатру – он рассеянно

кивал. Потенциальная угроза для других учеников? Это было бы нежелательно. Нужно сделать всё,

что в их силах – в его силах – чтобы этого не допустить.

За десять минут Тимоти Чамберз перестал быть милым, скромным мальчиком, немного

склонным к фантазёрству, и превратился в потенциального серийного убийцу, поджигателя и

каннибала. Вполне вероятным стало появление психиатрических отчётов, вполне возможной —

изоляция в целях наблюдения, и абсолютно бесспорным – исключение из школы.

Таннер смотрел вслед довольной мисс Рейн, покидающей его кабинет, и смотрел он ей не на

спину. У двери она обернулась и добавила:

– В конце концов, мне ли не знать? Я сама вчера была на той ярмарке. И отлично провела

время.

Из дневника преподобного М., викария церкви Святой Кейн Валлийской, Джессоп Лизис. 25

апреля.

Противостояние миссис Дж. и миссис Б. достигло точки кипения. На этой неделе миссис Б.

занималась цветочными композициями для церкви, это занятие ей по душе, и в самом деле, она

всегда достойно справлялась с этой задачей.

Однако, этим утром, ко мне обратился церковный сторож и сказал, я приведу его слова: "На

этот раз полоумная старуха постаралась на славу!". В тот момент я подумал, что он имеет в виду,

что миссис Б. превзошла себя в самом хорошем смысле. Я понял, что ошибся, как только вошёл в

церковь.

Вонь стояла ужасная, как в бесхозном свинарнике, аж дух захватывало. Источник запаха был

немедленно обнаружен. Там, где я ожидал увидеть образцы работы миссис Б., вместо этого лежали

отвратительнейшие горы гниющей растительной массы.

Мы со сторожем обсуждали, что будем с этим делать, когда вошла миссис Б. собственной

персоной. Я готов был поклясться, что на её лице было выражение гордости, но оно так быстро

исчезло, едва она почувствовала запах, что я не уверен. Она была раздавлена. Да, она признавала, что

сделала цветочную композицию, как и договаривались, но не смогла пролить свет на то, почему

цветы так быстро сгнили. Она всё говорила о том, какие они были красивые, какие экзотичные.

Я помог перенести абсурдно быстро увядшие остатки растений в телегу сторожа, которую

он специально для этого прикатил. Занятие не из весёлых: цветы были мокрые, с них стекала гниль.

Сторож хотел было свалить их в компостную кучу в углу двора, но я сказал ему, что не потерплю

такого на освящённой земле, и что надо всё это вынести и сжечь. Это замечание вызвало у миссис

Б. любопытную реакцию: она прикрыла рот рукой, и, как будто её голову посетила ужасающая

догадка, произнесла: «Освящённой!»

Как раз в тот момент, когда она торопливо поспешила прочь, прибыла миссис Дж. Её муж

толкал тележку, в которой было несколько цветов. Среди садоводов слухи распространяются

быстро, и всё же я поразился с какой быстротой миссис Дж. рванула в ворота. Мистер Дж.

покатил за ней, и снова миссис Б. повела себя неожиданно, она открыла рот от изумления, когда

тачка поехала через кладбище.

Далее женщины начали надрывным шёпотом что-то обсуждать, разговор этот едва ли

можно было назвать дружелюбным. Из того, что я смог разобрать, выходило, что они обе

прошлым вечером посетили ярмарку. Миссис Б. купила несколько экзотических растений,

приобретение которых предполагало продажу некой личной вещи. Эти растения она и использовала

в своей композиции, хотя тот факт, что они были живы вечером и так быстро завяли в церкви

остаётся для меня непонятным. Миссис Дж. тоже там что-то купила, предположительно книгу по

флористике, ибо работы, лучше чем у неё – хоть она и использовала самые обычные цветы – я в

жизни не видел.

Миссис Б. спешно удалилась, предположительно на ярмарку, чтобы потребовать вернуть

деньги, хотя ночью та уже уехала, и никто не знает куда. Я желаю миссис Б. удачи, но боюсь,

скорее всего, мы имеем дело с caveat emptor [4]4
  Caveat emptor (лат.) – принцип торговли, заключающийся в том, что покупатель несёт ответственность за проверку
  качества приобретаемого товара.


[Закрыть]. 

1. Мёртон Пемберсли Нью Таун – май

2. Карнфорт Грин – июнь

3. Солипсис Супермейр – июнь

4. Уест Бентли – июль

5. Стилгоу – июль

6. Поглтон – август

7. Литл Керинг – август

8. Кендлуик – август

9. Уитидж – сентябрь

10. Линдисфри – сентябрь

11. Котлхем – октябрь

12. Мёрсло – октябрь-ноябрь

13. Темпл Доррит – декабрь

14. Йаллоп – декабрь

15. Пондисбери – январь

16. Нисбридж – март

17. Монтфри – март

18. Бэнк топ – апрель

19. Джессоп Лизис – апрель

20. Пенлоу-на-Турсе – 29 апреля

ГЛАВА 10

в которой ярмарка делает последнюю остановку, и наваливаются сразу несколько трудностей

Фрэнсис Барроу подобрал ножом и вилкой последний кусочек поджаренного хлеба, воткнул в

него вилку, и вытер им остатки варёного желтка, вытекшего из яйца-пашот. Положив столовые

приборы на жирную тарелку, он взял чай и с довольным видом посмотрел в окно столовой. Конечно,

такая еда была ужасно вредна для здоровья, и его дочь разрешала ему есть такое лишь раз в две

недели. "Роскошь лишь в том случае роскошь, если нечасто её получаешь", – подумал он и взял

газету.

Когда он прочитал первую страницу, вошла Леони.

– Что-нибудь интересное? – спросила она, убирая со стола.

Он хмыкнул и стал быстро просматривать страницы.

– Да так. На перекрёстке напротив школы святого Кутберта рисуют новую "зебру", в пятницу

в приходском зале собраний состоится Битл Драйв и, разумеется, в уик-энд мы играем на Миллсби.

Дочь рассмеялась.

– Вы играете на Миллсби? – переспросила она. – Когда ты в последний раз надевал

спортивный костюм?

– Ладно-ладно, – ответил он, отложив газету. – Значит, обеспечиваем моральную

поддержку.

– Иными словами, вы с приятелями будете лежать в шезлонгах у бровки, а команда местных

мальчишек будет бегать к пивной палатке и обратно. Ты неисправим.

– В этом весь крикет, – сказал он.

Посмотрел на неё и в линии подбородка и носа увидел знакомые черты своей жены.

Прекрасные светлые волосы были её собственные, но то, как она иногда хмурила лицо... Леони уже

исполнилось двадцать пять: столько же было её матери, когда они поженились. Столько лет назад.

Его улыбка стала грустной.

В дверь лихорадочно застучали.

– Я открою, – сказала Леони и, выйдя из комнаты, прошла в холл. Барроу услышал, как она

разговаривает с Джо Карлтоном, которому, видимо, не терпелось о чём-то рассказать. Мгновение

спустя появился и сам Джо. Таким взволнованным он не был с тех пор, как чуть не стал мэром шесть

лет назад.

– Фрэнк! – воскликнул Джо. – Ты должен это видеть! Пошли!

Он чуть ли не подскакивал, что выглядело уже как-то чересчур

– Уймись, а то ещё удар хватит, – сказал Фрэнк.

Джо только ещё больше раскраснелся.

– Из-за чего сыр-бор?

– Из-за станции!

Ноги Джо в любую секунду готовы были снова запрыгать.

– О чём речь?

– Она опять появилась!

* * *

Никто бы не назвал то утро скверным. Воздух был свеж и чист, в небе – да так высоко, что

казались меньше точек – летали и пели птички. Под голубым небесным сводом вовсю зеленели поля

– всё было настолько идеально, что он едва не забыл, что ему предстоит увидеть нечто

невообразимое. Карлтон довольно быстро замолк, и пребывал теперь в ожидании увидеть выражение

лица Барроу, которое непременно появится, как только они доберутся. Все знали, что Барроу было не

так-то просто удивить, и Карлтон ничем не хотел выдать то, что случилось. Он надеялся, что это

зрелище произведёт нужный эффект. Они прошли по мощёной дорожке, которой давно уже никто не

ходил, повернули у ненужного больше моста, и были на месте.

– Ну что сказать? – произнёс Барроу, достал кисет и начал набивать трубку. – Охренеть

можно!

Станция и вправду опять появилась.

Эту станцию построили столетием раньше, раньше даже, чем был изобретён фотоаппарат,

который запечатлел бы её первоначальный облик. Даже тогда, возможно, она не выглядела так же

хорошо, как сейчас. Красиво выкрашенные водосточные трубы спускались от желобов на крыше,

черепица на которой была положена с аккуратностью, превосходящей скромные человеческие

возможности; бригада из двадцати профессиональных кровельщиков с синдромом навязчивых

состояний и микрометровыми резьбомерами могли бы промаяться год и близко не подобраться к

подобному совершенству. Окна – такие чистые, что, казалось, они по собственной воле отталкивают

грязь и жир – все до единого держались в рамах так крепко, как ни один кусок стекла никогда не

держался. На крюке у двери в зал ожидания висело пожарное ведро; свет не видывал ведра краснее, а

песка внутри такого чистого, что любой разрыдался бы, затуши в нём кто-нибудь сигарету.

И всё же...

И всё же, вид сверхъестественно красивой станции не понравился Фрэнку Барроу. Совсем не

понравился. Она казалась ему холёной, лоснящейся и очень довольной собой. Даже пятеро

мальчишек, нарисованные на автомате с шоколадками выглядели как-то противно и пугающе.

Впрочем, так всегда и было. Барроу всё пытался разобраться, в чём дело, когда открылась дверь

кабинета станционного смотрителя и – о, ужас – появился сам смотритель.

Он увидал Барроу и Карлтона и направился к ним, каждым шагом демонстрируя врождённую

энергичность и непринуждённость.

– Фрэнк! – находясь ещё в десяти футах от них, крикнул смотритель. Он подошёл и хлопнул

его по плечу. – Видал? Ну не чудо ли?

Он махнул рукой в сторону станции и моста, который они только что перешли. Барроу

обернулся и впервые обратил внимание на железную дорогу. Рельсы были сделаны из какого-то

чёрного, тусклого металла и лежали на шпалах, на первый взгляд, красного дерева. Барроу

повернулся к смотрителю.

– Доброе утро, Уилф. Как себя чувствуешь?

– Как себя чувствую? – от души засмеялся он, – Сам-то как думаешь? Ну не чудо ли? Старая

станция опять появилась. Да что там, ещё лучше той. А вот гляди-ка, гляди. – Он заткнул большие

пальцы в карманы жилета и встал в позу. – Новая форма! Блеск, а?

Барроу не мог припомнить, чтобы когда-нибудь видел такую необычную ткань – чёрную с

вкраплениями серого, как у крота с взъерошенной шерстью.

– Блеск! Рад видеть тебя счастливым, Уилф!

– А я рад снова быть счастливым, ты уж мне поверь. Снова в строю, а? – Он по-детски

радостно засмеялся. – Чудеса!

– Да, – спокойно сказал Барроу.

Он бросил взгляд на Карлтона – тот разглядывал смотрителя со странным выражением на

лице, как человек, который, разбив яйцо, обнаружил там любимого игрушечного солдатика,

потерянного в пять лет.

– Ты сильно расстроился, когда станцию закрыли и сняли рельсы.

Лоб Уилфа пошёл морщинами.

– Да. То был ужасный день.

– Ужасно было видеть, как друг загибается. Мы же тогда всем миром собрались тебе на

помощь. Да ты и сам знаешь.

– Ну да, все были очень добры.

– Вот-вот, мы очень огорчились, увидев, как ты свисаешь с моста в петле.

– Ну да, – задумчиво сказал Уилф. Затем он просиял, – как бы то ни было, надо работать.

Сегодня вечером поезд придёт. Нужно не ударить в грязь лицом перед нашими гостями. Хорошего

утра, Фрэнк, Джо. Заскочите, когда дел будет поменьше. Выпьем по чашечке.

Он повернулся и зашагал назад к платформе, остановившись, чтобы помахать им у двери в

кабинет.

– Боже мой, – тихо сказал Карлтон, – Боже, Боже, Боже.

– Отставить святотатство. К тому же, не думаю, что это божьих рук дело.

– Но, но, – Карлтон показывал на закрытую дверь кабинета, – он же умер.

– Знаю. Должен сказать, для мёртвого он весьма неплохо выглядит.

– Мы сами вынимали его из петли, – сказал Карлтон.

Барроу схватил его за локоть и потащил прочь.

– Мы его похоронили. Ты ведь тоже там был.

Он пытался вспомнить доказательства необратимости смерти, в которых до сегодняшнего дня

не сомневался.

– Там ведь были цветы.

Он начал что-то бормотать.

– Да, я там был. Мы все там были. Уилф был всеобщим любимцем. Думаю, он и не знает, что

какой-то бродяга нечаянно поджёг станцию десять лет назад.

Он остановился у доски с расписанием. На ней не было ничего кроме красочной афиши:

"Сегодня вечером! Бродячая ярмарка братьев Кабалов! Приходите и будете изумлены!"

– Я уже изумлён, – мрачно сказал Барроу и потащил бормочущего Карлтона назад к дому и

чашечке крепкого чая.

* * *

На закате послышался гудок поезда. Скорбный гнетущий звук, от которого мурашки бежали по

спине, эхом отдавался между холмов. Ощущение не из приятных. Без единого звонка или стука в

дверь весь город стянулся к станции, которая ещё двадцать четыре часа назад представляла собой

кучу обугленных брёвен и почерневших кирпичей. Люди ждали, сбившись в небольшие группки.

Гудение приблизилось, к нему присоединились громогласное ритмичное фырканье и механический

скрежет металла о металл. Кто-то первым заметил дым и, не говоря ни слова, начал указывать в его

сторону. Клубящееся облако становилось всё больше и больше, и люди не знали бежать им или стоять

и ждать. Они выбрали второе, потому что это требовало меньших усилий.

И тут появился он – огромный, уродливый зверь из стали и пламени. Как когда-то от костров,

на которых сгорали мученики и ведьмы, из его трубы летели, кружась в темнеющем небе, искры —

словно пылающие драгоценные камни на тёмно-синей парче. Раздался свисток – ликующий вопль

исполинского хищника, нашедшего добычу. Гудение стало громче, и можно было разобрать

жутковатую нестройную мелодию из паровой каллиопы в пятом вагоне – танец смерти, под который

в пору разве что ковылять мертвецам.

Поезд подошёл к станции, обдавая паром всю платформу так, что все резко рванули прочь.

Паровоз издал звук, который показался Барроу презрительным "Ха!"

И больше ничего. Каллиопа играла свою мелодию, мотор пыхтел себе – вот и всё. Кто

посмелее – сделал пару шагов по направлению к кабине. Внезапно из мрака выпрыгнуло пугало и

помахало им, расплывшись в безумной улыбке. Смельчаки разменяли места в переднем ряду на места

чуть подальше, и про себя отметили, что при первой возможности надо бы сменить исподнее. Пугало

явно было сделано для того, чтобы распугивать не только птиц; на нём были подпалённый и

засаленный комбинезон и шляпа как у Кейси Джонса, которая видела и лучшие дни. На шляпе было

огромное пятно, возможно – от когда-то пролитой крови. Его лицо было пародией на человеческое

– клоунский макияж, который не сползал из-за нескольких слоёв лака. Люди в толпе уже

попривыкли к этому зрелищу и не боялись растерять содержимое своих желудков, когда ещё одно

пугало выскочило наружу и тоже замахало. Этот, очевидно, задумывался как толстяк, но

распределение веса было неправильное. Он выглядел так, как будто для пущей толщины ему под

комбинезон напихали скомканных газет. Его лицо точно так же блестело от лака, на нём была такая

же неискренняя улыбка умалишённого. Хуже того, на руке, которой он махал – на левой – была

перчатка, а между ней и манжетом отчётливо виднелась желтоватая кость.

Маленький мальчик, стоящий возле Барроу, спросил у матери,

– Мам, можно мне на ярмарку? – таким же тоном он мог бы спросить, обязательно ли идти к

дантисту.

Взгляд матери ни на миг не отрывался от фигур в кабине локомотива, тонкая линия

напряжённых губ ни на секунду не разжималась.

– Ни за что.

– Хорошо, мам, – сказал мальчик с неслыханной доселе смесью облегчения и недовольства.

Внезапно всеобщее внимание привлёк один из задних вагонов. Два элегантно одетых господина

спустились на платформу и направились к ним, о чём-то увлечённо беседуя. Когда они подошли

ближе, можно было разобрать обрывки разговора.

– ...безнравственный...

– ...не учи меня...

– ...лечение хуже, чем болезнь...

– ...ещё два дня...

Йоханнес Кабал остановился и посмотрел на брата.

– Я прошу тебя лишь попридержать свой высоконравственный гнев на пару дней. Это что, так

сложно?

– Я больше понятия не имею, почему я на это согласился. Я думал, ничего хуже восьми лет с

Друанами быть не может, но этот год... Будь наши родители живы...

– Что ж, они мертвы, и в завещании нет ничего такого, что давало бы тебе привилегию

оспаривать каждое моё решение.

Он ожидал остроумную реплику в ответ, но был разочарован, потому что Хорст только что

заметил публику.

– Йоханнес. Мы не одни.

Кабал от удивления дёрнулся и посмотрел на горожан. Нехотя улыбнулся. Где-то скисла фляга

молока.

– Не волнуйся. Деннис и Дензил их немного развлекли, – сказал Хорст и засмеялся.

Кабал нахмурился. Последние месяцы его попытки не дать Деннису и Дензилу разложиться

становились всё безнадёжнее. Постепенно мастерство паталогоанатома уступило место навыкам

таксидермиста и, наконец, плотника. Ночь, когда он впервые послал за лаком и проволокой, выдалась

бессонной. Попытки сделать косметический ремонт были смехотворны, а последующая идея сделать

их "похожими на клоунов, ведь людям такое нравятся", обернулась настоящей катастрофой во всех

отношениях, начиная техническим и заканчивая эстетическим. И хотя самому себе он в этом не

признавался, они его даже немного пугали.

– Вы двое, – рявкнул он, когда они подошли к вагону, – хватит строить рожи, как пара

идиотов, возвращайтесь внутрь.

Несправедливо обвинять их в кривлянии, потому как ничего другого их лица выражать уже не

могли, но Кабал уже давно перестал быть справедливым. Деннис и Дензил с застывшими ухмылками

удалились в тень кабины. Кабал глубоко вздохнул и приготовился исправлять несомненно

нанесённый ими ущерб связям с общественностью. В последнее время дела шли плохо. Если бы год

назад он узнал, что ему для достижения цели нужны всего две души, а впереди две рабочих ночи

чтобы их раздобыть, то счёл бы это почвой для оптимизма. Сейчас он уже не был так уверен. Хорст в

последние недели стал каким-то отчуждённым и непокладистым. Кабал не думал, что брат станет

мешать его работе, но всегда существовала возможность, что проблемы возникнут, если он не

поможет в нужный момент. Однако, хуже того, у него было ощущение, что Сатана не позволит ему

выиграть пари так легко. Нужно остерегаться грязных трюков в конце игры.

Он повернулся к толпе. Взгляды были разные – от нейтрального до враждебного. Будет

нелегко. Он покосился на Хорста, не зная, будет ли тот говорить с людьми; в этом он был намного

лучше его. Хорст покосился в ответ, скрестил руки на груди, и отвернулся, глядя куда-то вдаль.

"Хорошо, – подумал Кабал, – сам всё сделаю".

– Дамы и господа, – сказал он чётким, звучным голосом, – я Йоханнес Кабал из "Бродячей

ярмарки братьев Кабалов". Это, – он указал на брата, который не удержался и слегка поклонился, —

мой брат, Хорст. Мы приехали сюда, в ваш прекрасный город Пенлоу-на-Турсе, чтобы...

– Зачем вы сюда приехали? – спросил мужчина средних лет. Кабал встретился с ним

взглядом, и у него появилось неприятное чувство надвигающейся беды.

– Чтобы показать вам лучшие в мире чудеса, диковинки и семейные развлечения, —

продолжил Кабал. – В наших павильонах вы сможете проверить остроту ваших глаз и рефлексов, у

нас есть представления, которые вас просветят и поразят.

– Вы и так уже достаточно сделали, чтобы поразить этот город, – сказал мужчина. Люди

одобрительно заворчали.

Кабал присмотрелся к мужчине повнимательнее. На нём была темно-серая фетровая шляпа с

узкими полями, не новая, но за ней явно бережно ухаживали. Его пальто так же являло признаки

ухоженности, на брюках красовались острые стрелки, а туфли были начищены до блеска. Он носил