Текст книги "Пол Гетти. Мучительные миллионы"

Автор книги: Джон Пирсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Выступая с заявлением об учреждении этого фонда, Энн сказала: «Литература, музыка и изобразительное искусство неразрывно связаны между собой, являясь частями единого целого – общечеловеческой культуры, и я готова пожертвовать сотни миллионов долларов на то, чтобы культура эта развивалась и процветала». Таким образом, Энн наконец нашла достойное применение миллионам Пола Гетти и заставила служить их благородной и возвышенной цели.

В апартаментах Гетти на Пятой авеню устраивались пышные приемы для писателей и их литагентов, многие из которых подобную роскошь созерцали впервые. Столы ломились от изысканных блюд, прекрасных вин и множества экзотических фруктов и цветов, но больше всего гости были очарованы прелестной хозяйкой и ее верным другом и компаньоном Джорджем Вайденфельдом, который в облаке ароматного дыма своей излюбленной сигары марки «Корона» непринужденно беседовал с гостями Энн на пяти европейских языках и казался им магом и чародеем.

Гордон на этих приемах обычно устраивался в своем любимом кресле, стоявшем в углу огромного зала, и, рассеянно улыбаясь, размышлял над проблемой, которая могла показаться странной для миллиардера. Его мучил вопрос: «Может ли современное капиталистическое общество обойтись без денег, которые могут принести не только счастье, но и страдание?» Ответа он пока не находил, но был уверен в том, что такая возможность существует и человечество когда-нибудь найдет другой способ добиться счастья.

За последние несколько лет Гордона вызывали в суд полтора десятка раз, и почти во всех случаях его оппонентами были его родственники, которые все еще не могли простить ему продажи «Гетти Ойл». «Нет ничего более неприятного и драматичного, чем судебные тяжбы между родными и близкими людьми», – искренне сокрушался опечаленный Гордон. Эти судебные разбирательства огорчали его еще и потому, что отрывали от любимого занятия – сочинения музыки.

Будучи непосредственным свидетелем раздоров между членами семьи Гетти, Гордон давно мечтал об установлении мира и согласия. «Мне вовсе не нужны были эти четыре миллиарда долларов, как думают некоторые из Гетти, – признался как-то Гордон Биллу Ньюсому и добавил: – И те проблемы, с которыми мне пришлось столкнуться, оставшись единственным доверительным лицом семейного фонда». Гордон уже понял, что путь к согласию лежит через раздел семейного капитала. Трастовый фонд, созданный Сарой Гетти, свою роль сыграл, и теперь его существование могло привести лишь к новым конфликтам между наследниками Пола Гетти.

Еще раз основательно все обдумав, Гордон нашел истинно соломоново решение – разделить семейный капитал на четыре равные части. Поскольку такая операция потребует больших налогов, то он решил произвести такой раздел после уплаты налогов. Налоги составляли огромную сумму – миллиард долларов. Но даже после этого капитал каждой из четырех частей будет приблизительно равен 750 миллионам. Одна из частей достанется его родному брату Полу, вторая – дочерям Джорджа, третья – наследникам его сводного брата Рональда и четвертая – ему и его семье.

Задача о разделе семейного капитала усложнилась лишь из-за того, что Пол Гетти-старший исключил Рональда из числа наследников, имеющих право на долю фонда. Кроме того, в соответствии с завещанием старого Гетти, никто из его внуков, кроме дочерей умершего Джорджа, не мог унаследовать часть капитала фонда, пока жив хотя бы один из трех сыновей патриарха. По приблизительной оценке, ожидать этого придется еще около тридцати лет. После продолжительного раздумья Гордон предложил следующее: разделить часть, предназначавшуюся детям Рональда, на три равные части, каждая из которых станет маленьким трастовым фондом. Прибыли, получаемые от каждого из трех фондов, будут поступать в распоряжение Пола, Гордона и дочерей Джорджа. Так будет продолжаться до тех пор, пока не умрет последний из сыновей Пола Гетти.

Расчленение семейного капитала стало для династии Гетти событием огромной важности. Теперь каждый из наследников имел собственный капитал и мог распоряжаться им по своему усмотрению. В результате поводов для раздоров не стало и можно было надеяться, что в семействе Гетти наступят мир и согласие. Кроме того, после продажи «Гетти Ойл» благосостояние наследников Гетти уже зависело не от успехов в нефтяном бизнесе, а от разумного инвестирования своего собственного капитала. Теперь Пол, Гордон и дочери Джорджа могли рассматривать свой капитал как трастовый фонд и назначать его доверительными лицами даже своих детей. Гордон подумал и о них и предложил остальным наследникам выплачивать своим детям небольшой процент от прибылей с их семейного капитала. Это повысило бы их заинтересованность в пополнении фонда и подвигло бы на занятие собственным бизнесом.

Тем же из детей наследников, кому уже исполнилось 25 лет и кого из них назначили доверительными лицами семейного капитала, Гордон предложил выплачивать гонорар в размере 150 тысяч долларов в год. Приняв такое решение, Гордон надеялся, что его сыновья и их двоюродные братья и сестры уже с юных лет приобретут опыт в решении финансовых проблем, что поможет им добиться успеха в будущем, а не рассчитывать на помощь своих отцов и матерей.

Гордон с надеждой смотрел в будущее и верил в то, что его дети будут избавлены от тех потрясений и трагедий, которые выпали на долю их отцов. Эти надежды и чаяния он выразил в возвышенных строках своей очередной поэмы. Однако возвышенности и поэзии в судьбах его родных и близких не было и в помине.

Глава двадцать первая
Рыцарские почести

Семьсот пятьдесят миллионов долларов, полученные Полом-младшим в результате раздела семейного капитала, сделали его шестым по богатству человеком на Британских островах. Адвокаты Пола позаботились о том, чтобы найти для него опытных менеджеров, которые смогли бы помочь инвестировать эти деньги в выгодные для их владельца предприятия, и тем это несомненно удалось.

В начале 80-х годов прибыли Пола от инвестиций уже составляли миллион долларов в неделю. Однако на что мог потратить такие деньги человек, обрекший себя на затворничество и покидающий свой особняк только для того, чтобы наведаться в клинику? Человек, кровь которого была насыщена героином и алкоголем, человек, которого мучил диабет и у которого врачи подозревали цирроз печени. В свои пятьдесят лет Пол превратился в настоящую развалину. Его кости стали хрупкими, как кости дряхлого старика, прокуренные легкие работали уже на пределе, а зубы стремительно разрушались и выпадали один за другим.

Его не интересовало ничего, кроме книг, телерепортажей о соревнованиях по крикету, героина и выпивки. Он не испытывал никакого желания вкусно поесть или отправиться в путешествие. Последнее, судя по его здоровью, было к тому же и невозможным. Многие из родственников и знакомых Пола были уверены в том, что это внезапно свалившееся на него огромное богатство не изменит его образа жизни и мыслей и не спасет от погибели. Поэтому то, что случилось впоследствии, показалось всем, кто знал Пола, каким-то чудом.

Появление у Пола его миллионов совпало по времени с очередной черной полосой в его жизни. Виктория все еще была женой Мохаммеда Алатаса и за эти годы успела родить тому двух сыновей. В ее отсутствие Пол совершенно одичал и дошел до последней черты. Состояние его здоровья стало настолько ужасным, что врачи посоветовали лечь ему в лондонскую центральную клинику.

Именно там он неожиданно обратился к католицизму, вспомнив юные годы, проведенные в иезуитском колледже святого Игнатия. Помог ему в этом отец Майлз, который служил в церкви святого Иакова, расположенной неподалеку от клиники, а заодно – капелланом, исцеляющим души пациентов больницы.

Обратившись к вере, Пол еще больше отстранился от внешнего мира и фактически превратился в монаха. Думая о том, какое применение найти своим миллионам, он вспомнил слова Христа о том, что легче верблюду пройти через игольное ушко, чем богатому попасть в Царство Небесное. Не желая лишать себя возможности оказаться когда-нибудь в этом Царстве, Пол решил стать победнее. Однако избавиться от такого количества миллионов и при этом осчастливить человечество оказалось не так-то просто.

Его первой крупной благотворительной акцией стала поддержка того, что его давно интересовало и волновало. Речь шла об истории британского кино. Однажды ему довелось узнать, что старые киноленты, хранящиеся в архивах Британского института кинематографии, находятся в ужасном состоянии. Спасти оригиналы фильмов можно было, лишь переписав их на новые современные кинопленки или на компакт-диски, но чтобы это сделать, нужны были немалые средства, а у института их не было. Пол, страстно увлеченный довоенными кинокартинами, допустить этого не мог и решил перечислить институту кинематографии 20 миллионов фунтов стерлингов. При этом он просил руководство института не разглашать имя их благодетеля. В результате благодаря его финансовой поддержке киноленты, ценные для истории британского кино, обрели новую жизнь.

Вслед за этим он перечислил 500 тысяч фунтов художественной галерее в Манчестере, которая из-за недостатка средств на реставрацию работ старых мастеров решила продать известное полотно итальянского живописца Дуччио «Распятие Христа». Интересно то, что купить эту картину согласился музей Гетти в Малибу, и многие полагали, что Пол этим мстит своему отцу, а возможно, и счастливчику Гордону, который в те годы являлся попечителем музея. Однако сам Пол объяснил все иначе. В своем интервью журналистам он сказал: «Мне осточертело наблюдать, как все ценности мира постепенно затягиваются музеем отца, словно черной дырой. Пора это остановить».

Под влиянием отца Майлза Пол твердо решил навсегда распрощаться с наркотиками. Для того чтобы это решение было доведено до конца, он решил не покидать клинику до тех пор, пока полностью не излечится от пагубного пристрастия. Однако ждать этого пришлось долго – более пятнадцати месяцев. Он очень не хотел, чтобы это выплыло на страницы прессы, но сохранить все в тайне ему не удалось.

В начале 1985 года правительство Маргарет Тэтчер столкнулось с проблемой финансирования крупнейших британских музеев и картинных галерей. В Соединенных Штатах эта проблема решалась просто. Правительство снижало налоги и намекало богатым американцам на то, что взамен ждет от них оказания финансовой поддержки музеям и другим объектам культуры. Из-за снижения налогов прибыли американских богачей резко возрастали, и те в знак благодарности становились меценатами, тратя часть прибылей на развитие американской культуры.

В Англии монетаристское правительство на подобное идти не желало, более того – облагало налогами даже благотворительные фонды, которые в Соединенных Штатах от налогов полностью освобождались. В результате крупнейшие музеи и картинные галереи Великобритании столкнулись с проблемой поиска средств для сохранения своих художественных фондов.

В самом плачевном состоянии оказалась Лондонская Национальная галерея, которая в последние годы получала лишь незначительную помощь от отдельных ценителей искусства.

Узнав о желании Пола помочь сохранению культурных ценностей Британии, его бывший приятель Кристофер Гиббс, ныне процветающий торговец картинами, предложил Полу оказать помощь именно Национальной галерее, отметив при этом, что подобный шаг с его стороны будет очень высоко оценен британской общественностью, правительством и даже королевой.

Для того, чтобы убедить Пола в том, что его пожертвование будет использовано по назначению, Кристофер познакомил его с попечителем галереи, крупным банкиром и ценителем искусства лордом Ротшильдом. Процветающий банкир, увидев Пола, не мог поверить, что у этого несчастного и больного существа, лечившегося от наркомании и алкоголизма, могут вообще быть деньги. Но Гиббсу он не верить не мог и поэтому начал рассказывать Полу о том, куда пойдут его деньги. После этой встречи Пол дал согласие перечислить Национальной галерее Лондона 50 миллионов фунтов стерлингов.

Такой щедрой помощи одному из известнейших музеев мира еще никто не оказывал, и вскоре в гости к Полу пришел еще один из влиятельных друзей Гиббса – министр культуры правительства Тэтчер лорд Гоури. Он окончательно обговорил с Полом все юридические тонкости, поблагодарил его за необыкновенную щедрость и поспешил к своему «боссу» – так он называл Маргарет Тэтчер.

На шкале ценностей Маргарет Тэтчер и ее кабинета изящным искусствам отводилось довольно скромное место. Однако неожиданный дар американского миллионера Великобритании «железную леди» очень растрогал, и она сочла необходимым поблагодарить Пола Гетти-младшего лично. В Соединенных Штатах глава правительства никогда бы не позволил себе даже подумать о подобном визите в палату к алкоголику и наркоману, но Тэтчер считала такой поступок совершенно естественным и не могла не отблагодарить человека, который с таким патриотизмом отнесся к своей второй родине.

Через несколько дней она, по-видимому представляя себя легендарной сестрой милосердия времен Крымской войны Флоренс Найтингел, уже была в лондонской клинике, где лежал измученный по собственной воле миллионер, и сердечно поблагодарила его за щедрый дар ее великой стране. В конце своего визита Тэтчер справилась о его здоровье и пообещала сделать все от нее зависящее, чтобы он поскорее излечился от своего недуга.

После этого события Пол превратился в самого ценного для клиники пациента. В его палате установили цветной телевизор, стереопроигрыватель и несколько полок для книг и грампластинок. Пол выглядел очень счастливым, и мысль о том, что ему придется однажды покинуть этот райский уголок, его явно удручала. Он был до слез тронут вниманием к нему Маргарет Тэтчер, но еще больше растрогался после того, как она выслала ему собственноручно подписанное фото, запечатлевшее ее у изголовья его постели.

Премьер-министр Великобритании побывала у Пола в палате еще несколько раз, и каждая их встреча длилась дольше предыдущей. Через несколько лет Маргарет Тэтчер познакомится в Америке со сводной сестрой Пола Донной и скажет ей, что ее брат является одним из самых выдающихся умов Европы.

Несмотря на обещание Маргарет Тэтчер ускорить его лечение, Пол оставался в клинике еще девять месяцев. По словам адвоката Вэнни Тревеса, больничная палата стала для Пола чем-то вроде номера шикарного отеля. Однако, несмотря на это, он был действительно очень болен, и ни у кого из врачей этот факт сомнения не вызывал. Для того чтобы избавиться от пристрастия к героину, Полу потребовалось более года.

За пребывание в клинике и лечение Пол платил по 250 фунтов в день, но это его совершенно не волновало. Главным для него было то, что героин уступил место метадону, а ром и бурбон – пиву. Его организм стал постепенно восстанавливать свои силы, однако прежние переживания его не покидали и на душе у него было тревожно.

Вскоре он организовал благотворительный фонд с капиталом в 20 миллионов фунтов стерлингов. Доверительными лицами этого фонда Пол сделал Кристофера Гиббса, Вэнни Тревеса и Джеймса Рамсдена – директора клиники, в которой лечился. Часть денег фонда должна была, по мнению Пола, направляться на охрану природы и экологию. Остальная же предназначалась для социально незащищенных групп населения Великобритании.

Большинство грантов в размере от 5 до 10 тысяч фунтов стерлингов предоставлялось на проекты, связанные с лечением наркоманов и алкоголиков, с обеспечением присмотра за душевнобольными, а также с заботой об одиноких стариках и бездомных бродягах. Фонд оказывал также поддержку людям, испытавшим сильный стресс, таким, как жертвы сексуального насилия, пожара, а также семьям, оказавшимся на грани нищеты.

Иногда о том, кто нуждался в помощи, Гетти узнавал из телепрограммы Би-би-си. Однажды он услыхал, что талантливый пианист Джон Огдон, оказавшись без средств к существованию, продал свой рояль. Пол выслал ему чек на 18 тысяч фунтов и написал письмо, в котором сказал, что эти деньги он дарит музыканту на покупку нового инструмента. Пятьдесят тысяч фунтов он отправил бастующим шахтерам. Еще 250 тысяч фунтов – на реставрацию старинного собора в Или и архитектурных памятников средневековья в графстве Сомерсетшир.

Сам Пол не раз заявлял, что намерен жить скромно и тратить на себя минимальные суммы, однако вскоре купил, как когда-то и его отец, старинный замок, уплатив за него почти 8 миллионов долларов.

Этот замок назывался Уормсли и был построен в 1720 году. Более двух столетий в нем жило семейство Фейн, но нынешнее поколение семьи столкнулось с серьезными финансовыми проблемами и содержать родовое поместье больше не могло. Этот основательно одряхлевший замок и окружавшие его 1200 гектаров лугов и буковых рощ, расположенные в живописных окрестностях у подножия Чилтерн-Хилс и купил Пол Гетти-младший. Почему он купил именно эту развалину, объяснить было трудно. Ведь он был достаточно богат, чтобы купить практически любое поместье на Британских островах. Причина покупки Полом замка стала ясна лишь после того, как адвокат Гетти Тревес сообщил, что поместье будет восстановлено и передано детям, оставшимся без родителей. Несколько позже выяснилось, что купить замок Уормсли Пола уговорил Кристофер Гиббс, тот самый Гиббс, благодаря которому Лондонская Национальная галерея получила в дар от его приятеля 50 миллионов фунтов стерлингов. Интересы Гиббса были весьма многогранны, однако создание дорогостоящих пансионатов для бедных сирот к ним, похоже, не относилось.

Британское правительство и средства массовой информации дружно осыпали похвалами и прославляли щедрого мецената и филантропа, который все еще лечился от героиновой зависимости в одной из клиник Лондона. Все это действовало на душу Пола как бальзам, и его друзья и родные надеялись, что он наконец покончит с наркотиками и пьянством.

В прошлые годы ему на это решимости не хватило, однако теперь он проявлял удивительную силу воли. Ему было невероятно трудно, поскольку наркотики вошли в его жизнь почти два десятилетия назад. И основная проблема заключалась не столько в очищении его организма, сколько в раскрепощении сознания и освобождении от пут прошлого. Не добившись этого, он фактически оставался в группе риска и в любой момент мог «сломаться» и вернуться к прежнему гибельному образу жизни.

Он это прекрасно понимал и отчаянно стремился сменить свое «я» другим и превратиться в совсем иную личность. Именно поэтому он был так рад знакомству с Маргарет Тэтчер, которая как личность и как политик совершенно не соответствовала его прежним воззрениям с резко отрицательным отношением к буржуазной морали, физическому труду и семейным ценностям. Пол менялся на глазах, и вместо бывшего хиппи, наркомана и безработного миллионера перед всеми представал интеллигентный и консервативно мыслящий богатый англичанин.

В ту осень в жизни Пола произошло очень значительное событие – примирение со своим старшим сыном – юным Полом. После комы парень летел в Европу впервые. Его сопровождали два медбрата. Оказавшись в Лондоне, он первым делом решил навестить отца и услышать его голос. Увидеть своего долговязого папашу он не мог, поскольку его зрение все еще не восстановилось. Юноша страстно желал забыть прошлое и помириться с отцом.

Пол-младший, увидав сына и то, что с ним сотворила кома, очень расстроился и разрыдался. Но это были слезы не только горечи, но и радости. Свою вину перед сыном он уже не мог подавить с помощью героина или спиртного и должен был искупить свой грех с помощью доброты и ласки.

В марте 1986 года Пола наконец выписали из клиники, и его адвокат Вэнни Тревес уверил собравшихся у клиники репортеров, что здоровье того в полном порядке.

Однако это было верно лишь частично. Пол, конечно, вылечился от пристрастия к героину и спиртному. У него восстановилось нормальное кровообращение и функции печени, и в целом его состояние было неизмеримо лучше, чем полтора года назад. Тем не менее физически он был еще очень слаб. Быстро утомлялся и должен был постоянно остерегаться падения, поскольку его кости все еще были очень хрупкими.

Возвращаться в свой мрачный особняк на Чейн-Уок Пол не захотел и в качестве оправдания заявил, что дом очень запущен и нуждается в серьезном ремонте. Но на самом деле он просто боялся встречи со своим прошлым – тоской одиночества, ощущением вины за смерть Талиты, наркотиками, спиртным и томящимся призраком Данте Габриела Россетти. Пол страстно желал избавиться от всего этого раз и навсегда.

Его новые апартаменты в фешенебельном лондонском районе сразу же за «Ритцем» были совершенно непохожи на его прежнее жилье. Здесь уже не было никаких призраков, а строгость интерьера чем-то напоминала ему обстановку клиники. Из огромных окон открывался вид на аллеи Грин-парка и на дом его ближайшего соседа Рупера Мэрдока. Эти апартаменты Пол купил несколько месяцев назад для своей матери. Но поскольку та была смертельно больна раком и жить ей оставалось совсем немного, то ее переезд из Америки в Англию не имел никакого смысла.

Окончательным признанием заслуг Пола перед Великобританией стало присвоение ему королевой почетного звания «Рыцарь Британской империи».

Однако, поскольку он был иностранцем, то ласкавшего слух обращения «сэр Пол» он не заслужил и должен был удовлетвориться лишь теми почестями, которые полагались другим иностранцам, удостоенным этого звания, в том числе и его соотечественникам – Рональду Рейгану, Джеральду Форду, Генри Киссинджеру и Дугласу Фэрбэнксу-младшему.

На церемонии присуждения Полу звания рыцаря, состоявшейся в Букингемском дворце, присутствовали его старушка мать и сводная сестра Донна, специально прилетевшие для этого из Америки. Энн наконец дождалась момента, когда могла гордиться своим сыном, и была счастлива как никогда. Донна прилетела с матерью лишь для того, чтобы поддержать ее в те торжественные минуты, когда Пола будет награждать Ее Величество, поскольку переполнявшая сердце матери радость за сына могла оказаться для нее сильнейшим стрессом и привести к трагическим последствиям. Однако этого, к счастью, не произошло, и церемония награждения прошла без каких-либо неприятных неожиданностей.

В тот же период еще одним увлечением Пола, кроме католицизма и филантропии, стала его всепоглощающая страсть к крикету.

Один из английских писателей-сатириков Гарольд Пинтер как-то заметил, что «крикет стал одним из величайших творений Господа на земле и превзошел по популярности (правда, только в Англии) даже секс, хотя секс – тоже не менее приятен».

Не останавливаясь на захватывающей и полной драматизма истории этой средневековой английской игры, отметим лишь то, что ее необычайная популярность среди англичан сыграла огромную роль в росте популярности самого Пола-младшего. Этого ему удалось добиться весьма просто – перечислив британской федерации крикета всего лишь 3 миллиона фунтов стерлингов.

Однако самым удивительным во всей этой истории стало то, что именно это его благодеяние, а вовсе не рыцарство, открывало ему путь в высшее английское общество. Однако наибольшее влияние на будущую жизнь Пола оказала его бурная деятельность по реставрации и обустройству купленного им полуразрушенного замка Уормсли у подножия Чилтерн-Хилс, который благодаря усилиям Кристофера Гиббса и шестидесяти миллионам фунтов стерлингов Пола Гетти был восстановлен во всей своей первозданной красоте и мог сравниться по изяществу и роскоши лишь с дворцами Ксанаду, Сан-Суси и Шангрила. Пораженный такой красотой, Пол передумал передавать Уормсли британским сиротам и решил превратить его в своего рода семейный центр династии Гетти. Кроме того, часть Уормсли была отдана под библиотеку Пола, которая со временем стала одной из самых уникальных частных библиотек Европы.

Восстановленный до мельчайших деталей замок Уормсли со временем получил неофициальный статус уникального памятника старины средневековой Англии, и в конце 80-х годов в нем побывала королева-мать Елизавета. Ее Величеству Уормсли и его владелец так понравились, что она осчастливила Пола своим визитом еще несколько раз.

Произошли заметные изменения и в личной жизни Пола. К нему вновь вернулась Виктория. Ее брак с Мохаммедом Алатасом распался, и от него у нее осталось два черноглазых сорванца – Тарик и Заин. Приехав к Полу, Виктория сразу же полюбила его великолепный дворец. Пол ее приезду сначала обрадовался, но потом, решив, что Виктория будет напоминать ему о тягостных годах, проведенных в Чейн-Уок, решил от нее избавиться, купив ей шикарный особняк в Челси. Однако Викторию этот вариант не удовлетворил. Она страстно желала остаться в Уормсли, а поскольку даже в свои сорок лет все еще сохранила свое очарование и красоту, то вскоре добилась своего и стала хозяйкой Уормсли.

На память о Талите у Пола остался лишь ее портрет, написанный ее отцом, а на память о мрачном особняке Россетти – его знаменитая картина «Прозерпина». Сам особняк Пол продал одному из партнеров и приятелей Гиббса – Саймону Сэйнсбери.

Осенью того же года Пол купил себе элегантную яхту «Изабелла», которая была построена в Германии еще до войны и предназначалась для президента автомобильной компании «Крайслер». За это судно Пол заплатил четыре миллиона фунтов стерлингов, а затем потратил почти столько же на ее реставрацию и обустройство. В те же годы о нем вспомнили его старые приятели из Сан-Франциско. Они стали появляться в Уормсли все чаще и чаще, и Пол был всегда им очень рад, поскольку они напоминали ему о временах его бесшабашной юности.

Приезжал к Полу и Тара, который своими ужимками и экстравагантными выходками очень напоминал Талиту. Тара по-прежнему жил во Франции с родителями матери, но был в прекрасных отношениях как с Полом, так и с Викторией. Обе дочери Пола остались в Калифорнии, и Пол надеялся увидеть их в Уормсли в следующем году.

Марк решил всерьез заняться банковским делом. В 1982 году Домитилла подарила ему сына, которого было решено назвать именем, которое прекрасно звучало бы как по-английски, так и по-итальянски – Александром, поскольку Полов было уже целых три. Марк работал в одной из банковских компаний, которая в свое время заработала на продаже «Гетти Ойл» 15 миллионов долларов почти ни за что. Он надеялся, что сможет многому научиться у своих нанимателей. Однако после рождения сына они с Домитиллой решили не уезжать далеко от Италии и переехали в Лондон, где Марк легко нашел работу в крупном торговом банке.

Полу такое решение сына не понравилось. Он очень хотел, чтобы тот вернулся в Оксфорд и получил степень. Марка идея снова сесть на студенческую скамью не привлекала, но, решив не огорчать своего возродившегося к новой жизни отца, он подчинился и после получения магистерской степени по философии и политологии вновь вернулся на работу в тот же банк. Оказавшись невольным свидетелем всех несчастий, которые миллионы деда принесли его родным, Марк мечтал о том, чтобы будущие поколения Гетти жили в согласии и мире. Именно поэтому он хотел стать финансистом и именно поэтому начал вскоре наводить мосты между членами семейства Гетти. Он был в прекрасных отношениях с Гордоном и своими кузинами в Сан-Франциско и как всегда был предан матери, Полу и сестрам.

Самым замечательным стало для Марка Рождество 1987 года. В Уормсли приехали из Калифорнии его мать и брат Пол. И хотя паралич Пола пока полностью не отпустил, а его зрение все еще до конца не восстановилось, Марк с радостью заметил, что его брат полон оптимизма и воли к жизни.

Пол старался не замечать своих недугов, и это ему в определенной степени удалось. Совсем недавно он снова появился на лекциях по литературе и истории в том же университете, который оставил незадолго до комы. Лекции он посещал раз в неделю. Сопровождавшая его медсестра записывала их на магнитофон и озвучивала ответы Пола на вопросы преподавателей. Он очень любил бывать на концертах и в кино, хотя в последнем был вынужден довольствоваться только звуком. Вскоре его неожиданно увлекли лыжи. Мать заказала для него специальный металлический каркас, который предохранял его от падения. Перед каркасом, словно рулевой на корме, всегда находился один из его приятелей, который старался выбирать лишь очень пологие спуски, но Пол был очень рад и этому.

Рождество прошло прекрасно. Но самой счастливой выглядела Гейл в окружении двух любящих сыновей и крошечного забавного внука Александра. Возвращение из комы ее сына и возрождение к новой жизни бывшего мужа иногда казалось ей каким-то чудом. Не менее чудесным был и сам праздник в сказочном дворце Уормсли.