Текст книги "Пол Гетти. Мучительные миллионы"

Автор книги: Джон Пирсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

Глава двенадцатая
Новые итальянцы

Тем временем любимое маленькое семейство Гетти продолжало обустраивать свою жизнь в Риме. Теперь оно переселилось с Пьяцца Кампителли в особняк на Виа Аппиа. В 1960 году в семье Пола-младшего родился третий ребенок – Марк, в через два года – дочь Ариадна.

Но любимцем отца и деда по-прежнему оставался первенец – рыжеволосый Пол, который рос необычайно смышленым и ласковым.

Описать атмосферу, царившую в Риме в начале 60-х годов, довольно сложно. Город казался центром язычества, и трудно было поверить, что совсем рядом, в Ватикане, находится резиденция главы католической церкви – папы римского. Автомобилей на улицах было намного меньше, чем в Америке или в Париже, и воздух был прозрачен и свеж. Красота и величие старинных дворцов и соборов делали город похожим на музей, и жизнь в нем казалась богаче и интереснее, чем в иных европейских столицах. Но все это, как и многое другое, очаровывавшее тех, кто впервые приезжал в Вечный город, было лишь иллюзией. Но иллюзия эта была достаточно сильна для того, чтобы поразить воображение и подействовать на душу молодых и симпатичных иностранцев, не испытывавших недостатка в деньгах. Не стали исключением и поселившиеся в Риме Пол и Гейл.

Но кроме самого Рима внимание молодой американской пары привлекло и другое. В 1962 году американская киностудия «XX век – Фокс», заинтригованная расцветом итальянского кино и чрезвычайно низким курсом лиры, начала снимать в Риме одну из самых грандиозных и дорогих киноэпопей – «Клеопатру». Вслед за этим киношедевром Клинт Иствуд снял в Италии несколько вестернов с участием знаменитых американских и итальянских актеров. Вся эта деятельность принесла немало долларов актерам, сценаристам и режиссерам, а голливудские кинозвезды получили возможность насладиться ночной жизнью Рима.

Пол и Гейл решили не упускать шанса пообщаться со своими соотечественниками.

Один из новых американских друзей Пола-младшего вспоминает о лете 1962 года: «Вечеринки в доме Пола и Гейл проходили почти каждый вечер. Всем нам было чертовски весело, и мы полностью отрешились от всех своих проблем. Но самыми беззаботными и счастливыми среди нас казались Пол и Гейл. Элегантный и стройный хозяин дома блистал своим остроумием, а его очаровательная супруга с модной короткой стрижкой покоряла всех своей энергичностью и раскованностью. Все мы ужасно завидовали этим двоим. У них было то, чего желали и многие из нас, – богатство и четверо милых и забавных малышей. В то время никто из нас не мог себе и представить, что семейному счастью этой пары что-то угрожало и их беззаботность и веселость были лишь ширмой, за которой скрывались тревоги и сомнения».

Пол и Гейл имели достаточно средств, чтобы нанять прислугу для ухода за детьми, и воспользовались этим, чтобы не лишать себя радостей общения с друзьями и знакомыми. В их доме перебывало множество гостей, и в том числе известный американский сценарист Уильям Стайрон и кинорежиссер Джон Хьюстон. Немало времени провел Пол и в обществе знаменитого итальянского певца Марио Ланца, которого убеждал посодействовать распространению в Италии американского бейсбола. Гейл большую часть времени проводила в танцевальных клубах: на Аппиа Антика, где любила появляться Лоллобриджида, или в знаменитом «Оттанта Кваттро» на Виа Маргутта.

Вскоре супруги Гетти поняли, что каждый из них живет своей жизнью, и стали постепенно отдаляться друг от друга. Сказывалось и различие в их характерах и интересах. Энергичная и общительная Гейл обожала бывать на различных приемах и вечеринках. Характер Пола был более сложен и противоречив. Иногда он походил на очаровательного беззаботного плейбоя, который, по словам его супруги, «был, тем не менее, слишком застенчивым, чтобы извлечь из своего очарования удовольствие». Но гораздо чаще Пол выглядел слишком серьезным и погружался в чтение либо изучение каких-либо наук.

Примирить эти две столь противоречивые стороны своего существа ему явно не удавалось. Жизнь в Риме этому совершенно не способствовала. Вскоре Пол начал терять всякий интерес к своей работе в «Гетти Ойл Италиана», а бремя ответственности за уже многочисленную семью, живущую в чужой стране, стало для него невыносимым. В его жизни чего-то явно недоставало, и он метался в поисках самого себя. Однажды он сообщил Гейл, что серьезно решил стать океанографом.

Когда это ему не удалось, он впал в меланхолию, пристрастился к спиртному и стал предпочитать одиночество. Часто, когда они с Гейл собирались отправиться в гости или в клуб, он неожиданно менял свое решение, объявляя о том, что останется дома и займется чтением. Будучи по природе интровертом, Пол начал усиленно отгораживаться от окружающей действительности непроницаемой стеной, и Гейл не оставалось ничего другого, как посещать танцевальные вечера и ходить в гости без супруга.

«Я не чувствовала себя несчастной, – призналась однажды Гейл, – и становиться святой великомученицей вовсе не собиралась».

Феллини в своем фильме «Сладкая жизнь» не уделил достаточного внимания очень важной характеристике такой жизни – непрочности моногамного брака в окружении мирских соблазнов. Так называемые «открытые браки», в которых супруги стремятся быть независимыми, счастливыми бывают крайне редко, лишь тогда, когда партнеры схожи по своим характерам и предпочтениям. Поэтому неудивительно, что Гейл вскоре нашла любовь на стороне и, будучи женщиной весьма импульсивной, решила уйти от Пола.

Ланг Джеффрис, любовник Гейл, был полной противоположностью ее супруга. Пол считал его своим хорошим приятелем и был очень удивлен и расстроен, когда узнал, что к нему уходит его жена.

Джеффрис раньше снимался в Голливуде и был женат на кинозвезде Ронде Флеминг. Он обожал спорт – играл в гольф, был заядлым яхтсменом и теннисистом. В Рим он приехал для того, чтобы сниматься в одном из дешевых итальянских телесериалов, но к этой работе, по словам Гейл, Ланг относился без особого энтузиазма. Юные Пол и Эйлин явно невзлюбили этого голливудского супермена, но малышам – Марку и Ариадне – он определенно понравился.

Пол был искренне огорчен разрывом с Гейл, но она поступила честно, в полном соответствии с заключенным между ними договором никогда и ни в чем не лгать друг другу. Устраивать жене сцену из-за супружеской неверности он не стал, поскольку и сам был далеко не безгрешен. Супруги все еще были привязаны друг к другу и, видя, что их брак уже обречен, решили разойтись мирно, без скандалов и выяснения отношений в суде.

Было решено, что Гейл вместе с детьми и Лангом переезжает в новую квартиру. Не остается в особняке на Виа Аппиа и Пол. (Ему Гейл уже подыскала более скромные апартаменты в центре Рима.) Кроме того, Гейл не стала предъявлять супругу каких-либо финансовых требований, поскольку инициатором их разрыва была она сама. О повторном замужестве Гейл речь не шла, и когда Пол попросил ее не оформлять развод официально, та не возражала. Оба постановили не уезжать из Рима и остаться друзьями, и Пол мог встречаться с детьми, когда пожелает. Такое решение казалось им очень мудрым и было в чисто итальянском стиле. «В то время наша цивилизованность дошла до абсурда, – скажет позже Гейл, – и я об этом потом не раз жалела».

С этого момента Пол начал вовсю пользоваться неожиданно дарованной ему свободой и, забыв о своей застенчивости и любви к уединению, стал усиленно добиваться успеха у женщин.

Фон Бюлов писал о нем как о «невероятно красивом и сексуальном», но явно преувеличивал число его любовных подвигов в Риме, когда утверждал, что «красавиц в постели Пола перебывало больше, чем в постели его отца». (Чтобы такое утверждение имело смысл, следовало определить, кого его автор называл «красавицами».)

Но, с другой стороны, в этом заключении была и доля истины. В любовных похождениях Пол действительно выглядел достойным конкурентом своего родителя. Секс был для него увлекательной игрой, и друзья Гетти-младшего (а их у него в то время было немало) теперь утверждают, что в своих любовных интригах Пол всегда соблюдал такт и благоразумие и, по словам одного из его приятелей, «в отличие от других развлекавшихся в Риме американцев, никогда не был с женщинами вульгарным или самонадеянным». Одной из блистательных побед Пола-младшего стала его любовная связь с Брижит Бардо, которая в 1962 году снималась в Риме в фильме «Любовь на подушке».

В те годы Пол совершенно не задумывался о своем будущем и плыл по течению. Работа в «Гетти Ойл Италиана» ему чертовски надоела, желания делать большие деньги, которым был одержим его отец, у него не было. Пол прекрасно знал, что, независимо от того, будет он заниматься бизнесом или нет, его ждет в будущем доля капитала семейного трастового фонда, и поэтому руководствовался в жизни известным древнеримским принципом: «Наслаждайся, пока молод».

В Риме молодые и богатые американцы, подобные Гетти, исполняли свою, специально отведенную для них роль. В этой роли не было и намека на гнусность или разврат. Просто юные синьоры, перед тем как взвалить на свои хрупкие плечики бремя забот о муже и детях, страстно желали вдоволь насладиться последними днями свободы. И отзывчивые заокеанские красавцы, завороженные чарами пылких итальянок, с радостью откликались на призыв юной плоти. Не был исключением и Пол. Ему определенно нравилось просыпаться по утрам на упругой груди обворожительной синьориты, медленно колесить по городу в автомобиле и наслаждаться красотами Рима, знакомиться со знаменитыми художниками, музыкантами и писателями, копаться на пыльных полках букинистов, вдыхать аромат удивительных блюд итальянской кухни, бродить пешком, спускаясь до Поситано или подымаясь к Санта-Маргарита, нежиться на пляже рядом с юной красоткой и расслабляться под вечер за стаканчиком великолепного вина из Южной Италии. Так проходил день за днем, и Пол оставался верен девизу: «Наслаждайся, пока молод».

Счастье. Мечтал ли о нем Пол? Конечно, мечтал, как и все римляне. Именно эти мечты и разлучили его с Гейл, которая, наверное, нашла свое счастье. Поиски же Пола привели его к любви, которая разбила его сердце и искалечила жизнь.

Талита Пол была так же прекрасна, как и ее сладкозвучное имя. У нее было нежное, почти кукольное личико и страстная, чувственная натура. И вся она, казалось, излучает удивительное блаженство и счастье. Но теперь, оглядываясь назад, начинаешь понимать, сколь опасным являлось ее очарование не только для других, но и для нее самой. Околдованные ею ожидали какого-то волшебства и предавались фантастическим мечтам, но очень скоро эти иллюзии сменялись разочарованием и досадой.

Талита жила в Лондоне, но родители ее были родом из Голландии. Ее отец – Биллем Пол – был известным художником. В 1936 году он женился на Адине Меес – миловидной девушке из состоятельной семьи. Спустя три года супруги отправились на Яву, где Биллем собирался написать серию картин. В Европе разразилась война, и родина четы Пол была оккупирована нацистами. Поэтому супруги решили переждать войну в Индонезии.

В сентябре 1940 года родилась Талита, и Биллем с Адиной и малышкой переехали на индонезийский остров Бали.

В 1943 году туда вторглись японцы, и все семейство Пол было отправлено в концлагерь для интернированных лиц. Порядки в лагере были неимоверно жестокими. Виллена разлучили с женой и ребенком, и он до 1945 года ничего не знал об их судьбе. После капитуляции Японии семейство Пол наконец воссоединилось, но бесчеловечные страдания в японском лагере подорвали здоровье Адины, и в 1948 году она умерла.

Спустя три года Биллем женился на Поппет Джон. Она была дочерью знаменитого английского художника старого поколения – Огасеса Джона. Супруги купили небольшой домик с террасой на Хилворг-стрит в Паддингтоне, но отпуск обычно проводили на юге Франции, в маленьком курортном городке Раматуэль недалеко от Сен-Тропеза.

Своих детей у Поппет не было, и она относилась к Талите как к родной дочери. Для девочки, перенесшей ужасы концлагеря и нуждавшейся в ласке и теплоте, это было просто даром судьбы, и она была очень близка с отцом и мачехой.

Подобно многим другим избалованным и хорошеньким девчушкам, она мечтала стать кинозвездой. Эта мечта привела ее в 1963 году в Рим, где Талита снялась в одной из массовок знаменитой киноэпопеи «Клеопатра». Милое личико Талиты появилось на экране всего на пять секунд, но таким дебютом она была вполне довольна. На этом эпизоде ее карьера в кино закончилась. Было, правда, несколько недвусмысленных предложений от продюсеров, но Талита их с возмущением отвергла.

Расставание с мечтой стать киноактрисой ее не очень огорчило. Со своей внешностью и связями родителей она считала, что ее жизнь в Лондоне будет не менее интересной, чем жизнь кинозвезды. И не ошиблась. Бурные светские развлечения вскоре ее изрядно утомили, и она решила выйти замуж.

Для очаровательной Талиты найти мужа было сущим пустяком. Одна из ее подруг вспоминает: «Ей ужасно нравилось привлекать к себе внимание пожилых интеллигентных мужчин, особенно аристократов, но проводить время она все же предпочитала в компании более юных и красивых». Некоторые из ее поклонников были довольно известными и знатными особами. С нею были знакомы лорд Лэмбтон и лорд Кеннет. Последний однажды заметил, что «Талита способна нокаутировать любого мужчину одним своим взглядом». Подобное, похоже, и случилось с лордом Кристофером Тинном, который без памяти влюбился в эту милашку. Он рассказывает: «Талита была ужасной кокеткой, сохранять с нею чисто приятельские отношения было невероятно трудно. Я просто терял голову». Похоже, что то же самое испытывали и другие ее поклонники, многие из которых очень скоро становились ее любовниками.

Однако на самом деле она не была столь легкомысленной, какой казалась. Ее часто мучили воспоминания о детских годах, проведенных в концлагере. Лорд Кристофер рассказывал, что однажды, когда он в шутку состроил ужасную гримасу и со словами «Забодаю, забодаю» вытянул в сторону ее полудетского личика два пальца, она побелела от страха. Когда он спросил ее, почему она так перепугалась, Талита ответила, что его жест напомнил ей о том, как японские охранники в концлагере забавлялись, протыкая двумя вытянутыми пальцами глаза маленьким беззащитным детям.

За кокетством Талиты скрывались чаще всего неуверенность в себе и стремление не выглядеть беззащитной в этом жестоком мире. Она всегда мечтала о молодом, привлекательном и богатом мужчине, способном стать для нее опорой и поддержкой, и именно такого спутника жизни она нашла в Поле Гетти.

Но встреча эта вовсе не была случайной.

В средневековых сказках часто присутствует злой волшебник, который, сыграв роковую роль в судьбах героев, исчезает так же неожиданно, как и появляется, чтобы понести в итоге заслуженную кару. Для Талиты и Пола таким злым демоном стал Клаус фон Бюлов.

В 1976 году, после смерти своего босса, он покинул Англию и отправился в Америку, где его ждала Санни фон Ауэрсберг, получившая по завещанию отца, мультимиллионера Джорджа Кроуфорда, семьсот миллионов долларов. Через несколько лет Клауса обвинят в попытке убить свою очаровательную и богатую жену.

Это станет неоспоримым доказательством его злодейской натуры и в ретроспективе объяснит трагизм судеб Пола и Талиты.

Фон Бюлов жил в то время недалеко от семейства Пол и познакомился с Талитой на приеме у одного из ее знаменитых поклонников. В 1965 году, сразу же после празднования Нового года, Клаус пригласил Талиту на обед в свой шикарный особняк.

В те годы Талита, как и многие лондонцы, восхищалась талантом Рудольфа Нуриева, который недавно покинул Советский Союз и теперь начинал свою блистательную карьеру на сцене Королевского балета Лондона. Прославленного артиста балета Талита увидала впервые на приеме в замке Ли Радзивилла на Хенли-он-Темс и теперь мечтала познакомиться с ним поближе. Фон Бюлов утверждал, что на обеде у него будет Нуриев, и обещал Талите усадить их рядом.

Однако темпераментного русского танцовщика женщины интересовали мало, и на обед к Клаусу он не явился. Но хозяин не растерялся и усадил свою прелестную гостью рядом с Гетти-младшим. Пол прибыл в Англию навестить своего отца и совершенно не предполагал, что встретит в Лондоне столь милое и обворожительное создание.

На следующее утро Талита заявила своему отцу, что простужена и хочет как следует выспаться. Биллем спал очень чутко и слышал, что дочь вернулась далеко за полночь. Полагая, что она просто перебрала в гостях лишнего, он оставил ее в покое.

В то же утро, но немного позже, возвращавшаяся из похода по магазинам Поппет обнаружила у дверей своего дома молодого человека с огромной корзиной алых роз. Тот поинтересовался у нее, здесь ли живет Талита Пол. Когда Поппет попросила его представиться, то узнала, что зовут незнакомца Полом Гетти.

Она пригласила его в дом, и он, еще до выхода Талиты из спальни, сумел очаровать ее отца и мачеху. Пол пригласил девушку в Саттон-Плейс, чтобы познакомить с отцом, и уже на следующий день она была гостьей Гетти-старшего. К удивлению Пола, его новая знакомая отцу не понравилась. Старый ловелас был в душе пуританином и не одобрял моды на мини-юбки, в какой явилась к нему Талита. Не была в восторге от хозяина замка и его гостья, но это никак не повлияло на ее увлечение Полом-младшим. Поклонник Талиты лорд Кристофер, встретив девушку через несколько дней, сразу понял, что все его надежды на брак с нею рухнули.

Вскоре Талита и Пол вылетели в Рим.

Мистер и миссис Пол встретились с дочерью лишь в начале лета, когда та вместе с Полом приехала в Раматуэль. Отец Талиты заметил, что Пол очень изменился – стал более разговорчивым, эрудированным и менее застенчивым.

В то время речь о свадьбе еще не шла, однако все встречавшие Пола с Талитой видели в них замечательную и счастливую пару.

Весной 1966 года жизнь переселившихся в Рим членов семейства Гетти казалась беззаботной и вполне счастливой. Вечный город нежился в лучах яркого весеннего солнца и наполнял души римлян любовью и романтичными мечтами. Гейл жила с Лангом в большой современной квартире в одном из новых районов города, а Пол и Талита наслаждались своим счастьем в роскошных апартаментах в центре Рима, на Пьяцца Аракоэли.

Возвышавшаяся недалеко старинная церковь была возведена еще во времена императора Августа, который принял решение о строительстве Божьего храма после того, как ему привиделась дева Мария с младенцем.

Неподалеку от апартаментов, где жили Пол и Талита, была и другая, уже более современная достопримечательность – так называемый «Свадебный торт», представлявший собой величественный монумент из белого мрамора, выстроенный в честь первого и последнего короля единой Италии – Виктора Эммануила. Рядом виднелся балкон, с которого когда-то произносил свои высокопарные речи кумир старика Гетти – фашистский диктатор Бенито Муссолини.

Пол с Гейл, несмотря на их прежнее соглашение, решили наконец оформить развод официально. А поскольку они расстались полюбовно и Гейл пока не получила от отца ее детей ни цента, то было решено пригласить в Рим друга их семьи Билла Ньюсома, который помог бы уточнить суммы денежных выплат детям Пола. Билл был опытным юристом, и Гейл с Полом ему очень доверяли.

Билл Ньюсом принял приглашение и вскоре явился в Рим. С Полом у него были прекрасные отношения. Ему определенно нравились черты характера Гетти-младшего, которые тот унаследовал от своей матери, – обаяние, рассудительность, остроумие, но он прекрасно помнил и то, что временами Пол был способен и на сумасбродство, и старался вести себя с ним поосторожнее.

В Риме Пол выглядел очень счастливым, а в такие минуты он был удивительно покладистым и сговорчивым. Поэтому договориться с ним о пособиях на детей Биллу удалось довольно легко.

Для себя Гейл ничего не требовала, а на детей отец согласился выплачивать приблизительно треть того, что останется от его прибылей после изъятия налогов. В 1965 году эта сумма составляла 18 тысяч долларов в месяц. Кроме того, Пол должен был отдельно возмещать расходы Гейл на образование и лечение детей. Было также договорено о том, что если прибыли Пола превысят 54 тысячи долларов в месяц, то его выплаты на детей тоже возрастут, а если эти прибыли превысят миллион долларов, то Гетти-младший будет отчислять по пять процентов в фонд, основными доверительными лицами которого будут он сам, Гейл и Билл Ньюсом.

В договор был включен и дополнительный пункт, который должен был защитить детей Пола и Гейл от охотников за богатыми наследниками. Согласно этому пункту любой из детей Гетти, который вступит в брак до двадцати двух лет, теряет право на свою долю доверительного фонда. Подобное решение казалось тогда весьма щедрым и справедливым по отношению к детям Пола, однако в будущем оно породило немало раздоров между наследниками фонда.

Тем летом Пол был невероятно счастлив и очень желал видеть счастливыми всех, кто был рядом с ним. Неизвестно как все, но Билл Ньюсом, садясь в римском аэропорту Фьюмичино в самолет, отправлявшийся в Сан-Франциско, определенно верил в счастливое будущее своих друзей и испытывал огромную радость от того, что исполнил свой долг.

Это итальянское лето, затянувшееся до конца сентября, было удачным для всех Гетти. В поисках спасения от невыносимой римской жары Гейл с Лангом подыскали себе домик в крошечной деревушке Оргиа к югу от Сиены. Он обошелся им очень дешево, но нуждался в ремонте. Места вокруг были удивительно красивыми, и каждый, кто приезжал туда, был зачарован удивительной тишиной и великолепием пейзажей. Дом быстро отремонтировали, и он стал любимым местом отдыха детей Пола и Гейл. Они с удовольствием носились по окрестностям с местными сорванцами, а ранней осенью устраивали вылазки за грибами в близлежащий лес.

В прекрасном расположении духа был и старый Гетти, приехавший тем летом в Рим со своей капризной любовницей Мари Тессье.

В своих заметках об императоре Адриане Гетти однажды написал, что «для великого и отважного путешественника, которому стали ненавистны тяготы и опасности дальних странствий, жизнь фактически подошла к концу». Перешагнув семидесятилетний рубеж, миллиардер чувствовал то же самое и, отправляясь в Италию, он решил сделать свою поездку как можно менее утомительной и опасной. Именно поэтому он решил не рисковать своей жизнью, переправляясь через Ла-Манш на старомодном и ненадежном пароме, а взошел в Саутхемптоне на борт огромного лайнера «Королева Елизавета», отправлявшегося в трансатлантический рейс. Гетти собирался сойти на берег в Шербурге и считал совершенно невероятным, чтобы это современное судно могло потерпеть кораблекрушение в водах Ла-Манша.

Оказавшись снова в Риме, он поселился в отеле «Флора», где всегда чувствовал себя уютно и безопасно, и на следующий день решил прогуляться по милым его сердцу уголкам. В самом центре Вечного города ему вдруг показалось, что все вокруг он уже видел раньше, и не в прошлую поездку, а много веков назад. Наиболее сильным это ощущение было во время посещения им его любимого архитектурного памятника – величественной ротонды римского пантеона, возведенной по указу императора Адриана приблизительно в 120 году нашей эры. Будучи уверенным в том, что в его тело в результате реинкарнации переселилась душа императора, Гетти очень гордился тем, что этот архитектурный шедевр сохранился в течение почти двух тысячелетий, и с гордостью рассказывал Мари о пантеоне то, что, по его мнению, могли знать лишь Адриан и он сам.

Он спросил у Мари, не поражает ли ее то, что за все время своего существования пантеон никогда и никем не был застрахован от пожара. «Представь, – заметил Гетти, – сколько денег удалось сэкономить благодаря этому. Если бы его застраховали в момент постройки, то есть почти две тысячи лет назад, то страховая сумма к нынешнему времени превысила бы то количество денег, которое имеется сейчас во всем мире». Гетти явно сожалел о том, что не являлся владельцем подобного страхового полиса. Кроме того, глядя на древнее строение, он отметил, что Адриан был слишком скромен, когда уступил славу создателя этого монументального сооружения его разработчику – консулу Марку Агриппе. И теперь на фронтоне пантеона красовалось имя последнего. Поступив так, считал Гетти, император упустил прекрасную возможность увековечить свое славное имя.

Гетти решил не повторять подобной роковой ошибки и вознамерился выстроить еще одно сооружение в древнеримском стиле, но уже в свою честь. Об этом он подумывал уже давно, но до 1968 года ему все время что-то мешало заняться этим строительством всерьез. Мемориалом, который он собирался соорудить, должен был стать музей рядом с его особняком в Малибу. В этом музее хранились бы его коллекция старинной мебели, античные мраморные скульптуры и шедевры живописи, приобретенные им за последние тридцать лет.

Архитектурные решения, предложенные специалистами, знакомыми и друзьями, Гетти не очень нравились, и он нашел свое, которое, по его мнению, более всего соответствовало замыслу постройки.

Несколько лет назад, будучи в Неаполе, Гетти удалось побывать на месте, где когда-то возвышалась вилла древнеримского богача – Калпурния Пизо. В 79 году н. э. после извержения Везувия, разрушившего Помпею и Геркуланум, эта сказочная по красоте вилла, похожая на дворец, была погребена под вулканическим пеплом, и воспоминания о ней остались лишь в исторических хрониках.

Как всегда скрупулезный, Гетти решил разузнать об этой вилле поподробнее. С этой целью он обратился к трудам одного из немецких археологов, который в 1760 году по просьбе короля Неаполя занимался раскопками древнего города Геркуланума. Именно там и были обнаружены останки виллы Пизо. Археологам удалось восстановить подробный план виллы, найти в вулканическом пепле немало сохранившихся там сокровищ и древних папирусов. Из папирусов следовало, что особняк Пизо назывался Вилла ден Папири.

Когда же Гетти узнал о том, что Пизо был одним из близких друзей императора Адриана и что тот был частым гостем на Вилла ден Папири, то его интерес к ней стал просто патологическим. Уверовав в то, что в прошлой жизни он был Адрианом, Гетти был убежден, что неоднократно бывал на вилле Пизо, и она часто снилась ему по ночам.

Адриан правил огромной империей и часто затевал строительство храмов, библиотек, театров и других общественных зданий в самых удаленных ее уголках. Желая следовать ему во всем, Гетти решил воссоздать нечто подобное вилле Пизо в далеком, но хорошо знакомом ему уголке земного шара – на тихоокеанском побережье в Малибу.

По замыслу Гетти здание его музея должно было стать точной копией дворца древнеримского мультимиллионера. В нем должны были повториться даже оформление стен и сада вместе с находящимися в нем бронзовыми статуями. А поскольку Гетти был теперь не беднее любого из правителей Древнего Рима, то мог позволить себе заполнить свой музей сокровищами еще более ценными, чем те, что хранились у Пизо. Благодаря этому он также мог выправить оплошность, допущенную Адрианом-Гетти при возведении пантеона. В этот раз на вилле, которую он построит в Калифорнии, будет вечно красоваться только его собственное имя – Пол Гетти.

Пока Гетти находился в Риме, туда из Америки прибыли Гордон с Энн. Старик соблаговолил выступить в роли главы семейства и отправился с сыновьями на значительное семейное событие – запись в оперном театре Неаполя полного варианта классической оперы в подарок Гордону. На это Пол-младший решил пожертвовать 20 тысяч долларов.

Этой суммы явно не хватало для того, чтобы сделать запись одной из опер Верди, которые больше всего нравились Гордону. Поэтому его брат выбрал малоизвестную оперу Моцарта – «Пастуший король». Сюжет этой оперы был взят из классической мифологии и представлял собой повествование о сыне короля, которого отец лишил наследства и который, переодевшись в пастуха, в конце концов сумел вернуть любовь грозного родителя. Одну из ведущих партий в этом самом светлом и радостном произведении Моцарта исполняла восхитительная Лючия Попп. И когда Гетти с сыновьями прослушивали сделанную запись, то, глядя на их просветленные лица, казалось, что их будущее будет счастливым и безоблачным.