Текст книги "Пол Гетти. Мучительные миллионы"

Автор книги: Джон Пирсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

Глава тринадцатая
Римские свадьбы

В декабре 1966 года Пол-младший и Талита стали мужем и женой. Произошло это в той же ратуше Кампидольо на Капитолийском холме, где в 1939 году вступили в брак Пол Гетти-старший и Тедди Линч, а совсем недавно – Гейл и Ланг Джеффрис. В центре древнего Рима с видом на развалины римского Форума и Дворец сенаторов процедура бракосочетания выглядела особенно торжественной. Неподалеку на постаменте, изваянном самим Микеланджело, возвышалась бронзовая статуя императора Марка Аврелия верхом на коне, а по краям лестницы, ведущей к подножию холма, красовались античные статуи героев римской мифологии – братьев-близнецов Кастора и Поллукса, которые издавна считались ангелами-хранителями Вечного города.

На свадебной фотографии Талита в белоснежном, отделанном мехом норки коротеньком подвенечном платьице и с белой лилией в руке выглядит ребенком. По обе стороны от нее стоят улыбающиеся взрослые – Пол и Пенелопа.

Тридцатичетырехлетний Пол был красивее чем обычно, а в его очаровательной улыбке не осталось и следа от той застенчивости, которая бросалась в глаза раньше. Пенелопа нарядилась в элегантный костюм и представляла на церемонии отца жениха, который был очень занят увеличением своего богатства. Рассказывают, что одному из своих партнеров по нефтяному бизнесу старик сказал, что вообще не знал о свадьбе сына.

Тем не менее на свадебный обед в ресторане «Каса Валадьер» Гетти-старший опоздал не намного и, выпив бокал шампанского за здоровье новобрачных, поспешил на прием, устроенный его приятелем-скульптором. Празднество в доме ваятеля продолжалось до самого утра и стало одной из самых грандиозных вечеринок года в Риме.

На следующее утро молодые отправились проводить медовый месяц в Марракеш. Этот марроканский город привлекал их уже давно.

Старый Гетти безусловно знал о дне свадьбы своего сына, но не одобрял его выбора. К тому же он был раздражен тем, что Пол практически отстранился от управления компанией «Гетти Ойл Италиана», и в результате нефтеочистительные заводы в окрестностях Неаполя стали работать неэффективно. Все это в конце концов привело к тому, что миллиардер стал менее восторженно относиться и к самой Италии.

Еще одной причиной охлаждения отношений между отцом и сыном стали дошедшие до Гетти-старшего слухи о том, что Пол и Талита примкнули к популярному в 60-х годах молодежному движению хиппи, отрицающему культурные и нравственные ценности буржуазного общества.

Это движение зародилось в родном городе Пола – в Сан-Франциско, когда тот уже был в Европе. Однако идеи хиппи смутно вырисовывались в сознании Пола еще в юные годы, и теперь, наблюдая группы юных хиппи на улицах Лондона, он ощутил то же, что и герой Мольера, который внезапно обнаружил, что всегда говорил прозой. Неожиданно осознав, что в глубине души он тоже хиппи, Пол поделился своим открытием с молодой женой. Талита обрадованно сообщила, что полностью разделяет его взгляды, и повела супруга в чарующий мир Востока, окутанный дымкой благовоний и наркотиков.

Мир хиппи с его культом анархии и самовыражения через отрицание западного материализма и прагматизма более всего подходил для молодых людей, не обремененных заботами о хлебе насущном. Поэтому для Пола и Талиты он стал прекрасным убежищем от окружающей действительности. Однако мораль хиппи было трудно примирить с занятием нефтяным бизнесом, и появление Пола, одетого в строгий темный костюм, в офисе управляющего компанией «Гетти Ойл Италиана» выглядело со стороны полным абсурдом. Поэтому заходить туда он стал все реже и реже.

Перестал он также наведываться к Гейл и детям, которые в те годы все еще жили в Риме.

Однажды Гейл с мужем и детьми отправилась в кинотеатр «Фьяметта Чинема» на премьеру какого-то английского фильма и заметила в зале бородатого длинноволосого мужчину в маленьких темных очках, наподобие тех, которые носил Джон Леннон. Узнать в нем своего отца сумел лишь маленький Пол.

Вскоре после этого Пол и Талита отправились в Таиланд, где впервые приобщились к наркотикам. В Англии кто-то из гостей Саттон-Плейс показал старику Гетти журнал с фотографиями, на которых был запечатлен его сын. Узнать его можно было с трудом. Длинные, до плеч, волосы и неопрятная борода делали его похожим на бродягу. Одет он был в яркий цветастый вельветовый костюм с бахромой, который, как было написано в подписи к фото, «заставил бы позеленеть от зависти любого хиппи».

Однако на Большого Пола наряд его отпрыска впечатления не произвел, поскольку, в отличие от сына, к хиппи он себя не причислял. И хотя император Адриан носил бороду с тридцати двух лет, старый Гетти был далеко не в восторге от волосатых лиц.

О том, что происходило в Риме, и особенно о делах «Гетти Ойл Италиана», Гетти уже прекрасно знал. Разгневанный отец позвонил сыну и попытался наставить его на путь истинный, но тот спокойно ответил: «Бизнесменом может быть любой идиот». Эта реплика чем-то напомнила высказывание принца Уэльского, в котором тот заявил Ее Величеству, что монархом может быть любой дурак.

Вскоре после этого разговора последняя из любовниц Гетти – высокочтимая герцогиня Аргильская – сообщила во время ланча в Саттон-Плейс о том, что до нее дошли слухи, будто бы Пол-младший пристрастился к героину. Гетти был просто потрясен и заявил сыну о том, что с этого момента он разрывает с ним все отношения и не желает знать о нем до тех пор, пока тот не вернется к нормальному образу жизни. Но вместо того чтобы покаяться, Пол-младший прислал отцу заявление с просьбой освободить его от руководства «Гетти Ойл Италиана». Миллиардер не задумываясь дал свое согласие. В результате Пол остался без работы. Однако это его не очень опечалило, поскольку он имел право на часть прибыли доверительного фонда бабушки Сары, а это обеспечивало ему 100 тысяч долларов в год.

Наступило лето. В Рим стали съезжаться многочисленные туристы, а в апартаментах Пола и Талиты по вечерам становилось ужасно душно. Теперь, когда Полу уже не нужно было отправляться в свой офис, новобрачные наслаждались свободой и жили как предписывал девиз, повторяющийся на многочисленных старинных монументах – «Carpe diem», что означало: «Живи сегодняшним днем».

«Le Parais da Zahir» – сочетание французского и арабского слов, означающее «Дворец наслаждений». Так назывался дворец, принадлежавший французскому архитектору М. Эгре. Он купил его двадцать лет назад, надеясь выгодно перепродать. Однако это ему не удалось, и с тех пор изящное сооружение в живописном старом квартале Марракеша, известном туристам как Сиди Мимун, выглядело пустынным и забытым.

Предприимчивый Билл Уиллис – известный американский декоратор интерьеров фешенебельных особняков и отелей – показал эту достопримечательность приехавшим в Марокко Полу и Талите. Дворец им очень понравился, и они купили его всего за 100 тысяч долларов. По просьбе Пола Билл тут же принялся за реставрацию интерьера дворца. Работа предстояла большая. Нужно было восстановить деревянные резные украшения и мозаику на стенах, подобрать мебель и ковры для множества комнат и заказать в Фесе черепицу, которая сочеталась бы со старинной, сохранившейся на крыше лишь в отдельных местах.

С Уиллисом Пол познакомился еще в Риме. В то время у того был небольшой антикварный магазин недалеко от Капитолия. Билл всегда обладал удивительным нюхом на богачей, и это помогло ему добиться больших успехов в своем бизнесе. Начиная с 1960 года его услугами уже успели воспользоваться Ален Делон, Ив Сен-Лоран и сестра короля Марокко.

Когда реставрационные работы были закончены, находившийся в то время в Марракеше Джон Ричардсон – известный биограф Пабло Пикассо – заметил, что дворец выглядит несколько зловеще. Однако большинство посетителей нашли его очень милым и изящным.

Входные двери были выкрашены в ярко-голубой цвет, что, по местным поверьям, защищало обитателей от козней дьявола. Внутри дворцовых стен было четыре отдельных небольших палисадника, в одном из которых Талита высадила чудесные розы. С крыши открывался живописный вид на горы Атласского хребта, и казалось, что весь этот прекрасный уголок старого города застыл во времени и сохранит свое великолепие на века. Однако после того как в Марракеше проложат кольцевую автотрассу и выстроят современный аэропорт, иллюзия вечной красоты уже не будет столь впечатляющей.

В годы второй мировой войны в Марракеше бывали Черчилль и Эйзенхауэр, которые приезжали сюда для того, чтобы насладиться удивительно чистым воздухом и великолепными пейзажами. Теперь же город стал превращаться в перевалочный пункт для отправляющихся на Восток хиппи, многие из которых с удовольствием наведывались в резиденцию своих духовных собратьев – Пола и Талиты.

Один из тех, кто тем летом посетил «Дворец наслаждений», позже вспоминал: «В сказочном дворце Пола и Талиты всегда царила атмосфера светлого и радостного праздника. Среди их гостей было множество интересных и знаменитых личностей, а на веселых вечеринках неизменно выступали жонглеры, музыканты, актеры и даже предсказатели судеб. В один из вечеров туда явился даже марокканский генерал с группой местных танцовщиц. Талита всегда следила за тем, чтобы ее гости не скучали, а изысканные блюда и напитки свидетельствовали о ее необыкновенной фантазии и тонком вкусе».

Талита и Пол были безусловно богаты, но вовсе не настолько, чтобы их сравнивать с такими американскими супербогачами, как Пегги Гугенхейм или Барбара Хаттон. Однако они носили фамилию Гетти и являлись наследниками самого богатого из американцев, что само по себе было не менее значительным, чем огромное состояние в настоящем.

Это, несомненно, выделяло хозяев среди их гостей, хотя последние были не менее богаты и знамениты. В резиденции Пола и Талиты бывали известные писатели и музыканты, и в их числе выдающийся американский романист Гор Видал и солист прославленной рок-группы «Роллинг стоунз» Мик Джаггер. Наведывались во дворец и космополиты, из которых наиболее внушительной фигурой был принц Дадо Русполи.

У сына одного из богатейших людей мира стали проявляться замашки члена королевской семьи. Два столетия назад его можно было бы принять за старшего сына короля Людовика XVI. Он и Талита постепенно превращались в членов какой-то высшей касты для избранных. У них были свои предпочтения, свой этикет и свои представления о нравственности.

В конце осени во дворец заявились ничего не подозревавшие супруги Пол. Они намеревались погостить у дочери две недели.

Поздним вечером сад освещался факелами, пропитанными камфарой, и огромными кострами из поленьев оливкового дерева, которые пылали по углам сада. Запах дыма, смешиваясь с запахом камфары и цветущего жасмина, наполнял воздух восхитительным ароматом. В этом месте и был устроен ужин для родителей Талиты. Огромные дорогие ковры были разостланы прямо под открытым небом, усеянным мириадами звезд. Биллем и Поппет были зачарованы восточной экзотикой, она напомнила им сюжеты из сказок «Тысячи и одной ночи».

Однако с первого дня они заметили, что Талита и Пол чем-то подавлены и озабочены. Дворец был постоянно полон гостей, и это, похоже, бесило Пола. Однажды его тесть услыхал, как тот с гневом выкрикнул Талите, что его терпение лопнуло и он выгонит непрошеных визитеров из своего дома. Талита зарыдала и убежала в свою комнату. С этого момента она стала еще мрачнее и замкнулась в себе.

Затем пошли проливные дожди, и сработанная искусными руками Уиллиса крыша начала протекать. Очень скоро мистер и миссис Пол поняли, что причиной подавленности Пола и Талиты являются не ссоры из-за гостей и не дождливая погода, а нечто другое. Поппет и Биллем обнаружили, что излюбленными лакомствами дочери и зятя являются не только зажаренный барашек, пирог с луком и апельсиновый сок.

В тортах и кексах, которые доставлялись во дворец местным кондитером по прозвищу «Мистер чудо-пекарь», присутствовали ингредиенты наподобие джема, от которых во рту долго сохранялся необычный привкус. Большинство гостей всегда с нетерпением ожидали этого лакомства. Попробовав его, Поппет заметила, что все вокруг приобрело какую-то необычно яркую окраску, а движения присутствующих стали казаться замедленными и неестественными. Она поняла, что в кондитерских шедеврах «Мистера чудо-пекаря» был гашиш, и предложила убедиться в этом своему супругу. Но тот наотрез отказался, заявив, что предпочитает расслабляться с помощью двух двойных виски. Миссис Поппет также заметила, что восточный десерт на всех действует по-разному.

Одни становятся чрезмерно болтливыми, а другие погружаются в полудрему.

В один из вечеров рядом с нею за столом оказался симпатичный молодой человек с длинными светлыми волосами. После первого кусочка торта он неожиданно уснул, положив голову ей на плечо. Проснувшись, он стал уговаривать ее отправиться с ним в путешествие в волшебную страну грез. Объяснил он это тем, что ЛСД хоть и хорош, но обращаться с ним он еще как следует не научился и поэтому хочет, чтобы кто-нибудь был его спутником и помог бы проконтролировать дозу.

Несмотря на появление во дворце интересных и выдающихся личностей и просто очень милых молодых людей, все эти вечера родителей Талиты потрясли и, вернувшись во Францию, они с тревогой ждали писем из Марракеша, предчувствуя, что брак с Полом не принесет счастья их любимой дочери. Их обеспокоенность возросла после того, как у Талиты родился сын. Произошло это в Риме, 30 мая 1968 года. Беспокоило родителей Талиты и имя, которое было дано их внуку, – Тара Габриэль Галактика Граммофон Гетти. Газеты Сан-Франциско назвали очередного внука миллиардера «богатым малышом с совершенно диким именем».

После рождения ребенка Талита и Пол отправились с ним в путешествие на Восток. Для присмотра за младенцем они взяли с собой няньку-англичанку. Они намеревались побывать на индонезийском острове Бали, где прошло ужасное детство Талиты, и попытаться разыскать тех, кто был дружен с ее родителями.

Добравшись туда, они обнаружили, что старый дом семейства Пол превратился в развалины, и о его хозяевах никто из местных жителей не мог ничего им рассказать. Сняв бунгало у одного из живущих на острове европейцев, они выдержали там всего три дня. Кулинарная фантазия няньки Тары была весьма небогатой. Она умела готовить лишь яичницу-болтунью, и с тех пор у малыша закрепилось стойкое отвращение к этому блюду. Да и Полу с Талитой хотелось чего-нибудь более экзотического по вкусу.

Чтобы чувствовать себя счастливыми, им уже было недостаточно любви и согласия. Их души стремились оторваться от действительности и снова очутиться в волшебном иллюзорном мире, который мог открыться им лишь с помощью наркотического зелья. Своим родителям Талита писала, что у них с Полом все прекрасно, но в душе она испытывала постоянную тревогу и неудовлетворенность жизнью. Она еще не понимала, что причиной этого были не столько отношения с мужем, сколько пристрастие к героину. В последнее время на ее лице появились какие-то пятна, и это ее ужасно пугало. Теперь уже ни у кого из знакомых Пола и Талиты сомнений не было – супруги Гетти превратились в наркоманов.

Когда мистер и миссис Пол приехали к дочери в Рим, то, увидев, как изменилась внешность Талиты и их зятя, пришли в ужас. Поппет, уже успевшая пополнить свои знания о действии гашиша, сразу поняла, что причиной подобной метаморфозы были вовсе не бисквиты «Мистера чудо-пекаря».

Красота их любимой дочери померкла, и ее чары больше не действовали.

В разговоре с отцом Талита откровенно призналась, что опасается за будущее сына и намерена вернуться в Лондон. Продолжать жить с Полом она считала безумием и была полна решимости забыть о наркотиках, хиппи и Италии как о кошмарном сне.

Через некоторое время в Риме оказалась проездом одна из подруг Талиты. Она не знала, что та уже переехала в Лондон, и отправилась в особняк Гетти на Пьяцца Аракоэли. Входная дверь была широко распахнута, и она вошла. Затем, не встретив никого в холле, поднялась по ступенькам к комнате Талиты, но подруги там не нашла. Откуда-то сверху доносилась восточная музыка, и она стала подниматься еще выше. Оказавшись на крыше, она увидела там Пола. Он лежал прямо у парапета, подложив под голову подушки, и курил опиум. Гостью он, естественно, не заметил, поскольку уже перенесся мысленно в иной мир.

Брак Пола с Талитой был обречен, и можно было перестать хранить супружескую верность. Пол этим тут же воспользовался, и на горизонте появилась Виктория Холдсворт, бывшая манекенщица и экс-жена Лайонела Брука, последнего белокожего раджи Саравака. Виктория была очень молода и красива и приехала в Марракеш в отпуск. Пол встречался с нею почти каждый день, и их встречи стали прелюдией к началу довольно продолжительной любовной связи, которая ненадолго прерывалась лишь несколько раз. Несмотря на страстное увлечение Викторией, Гетти-младший все еще не мог расстаться с нежными чувствами к Талите.

Одним из основных преимуществ богатства является то, что оно позволяет легко разрешить множество сложных личных проблем – удержать любовницу, купить для отвергнутой супруги особняк в другой стране и многое другое. Однако все эти на первый взгляд оптимальные решения в итоге оказываются недостаточно эффективными и в конечном счете не приводят к желаемому освобождению от проблем: Тем не менее компромисса с супругой Полу добиться удалось. Он отправился с нею в Лондон, чтобы купить ей и сыну особняк, в котором Талита смогла бы осуществить свою мечту – избавиться от пристрастия к героину и начать новую жизнь. Сам Пол решил остаться с Викторией в Риме и сохранил за собой право навещать в Лондоне свою жену и сына. Талита в свою очередь пообещала ему приезжать с Тарой в Рим. Таким образом, все, казалось, утряслось. Никто из супругов не пострадал и мог вполне надеяться на обретение счастья.

В свое время «домик королевы» в районе Челси, на берегу Темзы, был одним из красивейших зданий Лондона. Он был построен в 1707 году, и некоторые ошибочно полагали, что в нем когда-то жил великий английский архитектор, математик и астроном Кристофер Рен. Свой современный вид этот дом приобрел в 1930 году благодаря стараниям знаменитого реставратора Эдвина Лютьена. Но и после этого он продолжал оставаться самым изящным строением в старейшем квартале британской столицы.

Новый владелец этого дома, стремясь изгнать из него привидения, решил вернуть ему старое название – дом Тюдоров, однако название это не прижилось, и жители Лондона по-прежнему называли особняк «домиком королевы».

В нем была оформленная в стиле XVIII века гостиная длиной сорок футов, из окон которой открывался великолепный вид на Темзу, живописный ухоженный садик и изящные чугунные ворота, отлитые неизвестным умельцем из графства Суррей. Кроме того, в этом доме была самая красивая в Лондоне столовая.

Этот дом не мог не понравиться и супругам Гетти. Пола он очаровал еще и тем, что в 60-х годах прошлого века здесь жил один из его кумиров – поэт и художник Данте Габриел Россетти, основавший вместе с живописцами Милле и Холманом Хантом «Братство прерафаэлитов». Идеи этого братства оказались очень созвучными идеям хиппи шестидесятых годов нашего века, и те поклонялись основателям этого братства словно пророкам. В основе идеологии прерафаэлитов лежал романтический идеализм, весьма фривольное отношение к сексу и значимость наркотических видений для творчества художника, отразившиеся в фантастических сюжетах живописных полотен Россетти.

«Домик королевы» стал святыней «Братства прерафаэлитов». Россетти поселился в нем в 1862 году, через несколько месяцев после загадочной смерти одной из его любимых натурщиц, образ которой неизменно присутствовал на большинстве его картин. Этой моделью была его красавица жена Лиззи Сиддал, которая покончила с собой в присутствии супруга, приняв смертельную дозу опиума.

История жизни Россетти увлекла Пола своим романтизмом. Трагическая смерть Лиззи была для него лишь незначительным эпизодом из жизни художника, и о ней он старался не вспоминать. Тем не менее на самого Россетти это событие повлияло очень сильно, и с того момента, как он поселился в «домике королевы», образ Лиззи непрерывно преследовал живописца, порождая в его сознании комплекс вины и отчаяние. Свои переживания и печаль художник пытался заглушить распространенным в викторианскую эпоху транквилизатором – хлоралгидратом. Попытки поэта Алджернона Суинберна и писателя Джеймса Мередита образумить своего друга были безуспешными. Действие транквилизатора подорвало здоровье Россетти, и в 1862 году, в возрасте сорока четырех лет, он скончался.

Пола, вдохновленного ассоциацией между «домиком королевы» и прерафаэлитами, этот мрачный финал жизни художника не волновал и в мистическую связь между прошлым и настоящим он никогда не верил. Поэтому, покупая этот дом, он уже думал о том, как вернуть ему тот облик, который он имел тогда, когда в нем жил Россетти.

По странному совпадению дом этот был хорошо знаком и супругам Пол, но уже вовсе не в связи с выдающимся художником.

Благодаря усилиям реставратора Лютьена здание стало выглядеть более привлекательным и не столь мрачным, как прежде. В 1930 году его владельцем стал биржевой маклер королевы Хьюго Питмен, являвшийся другом Иэна Флеминга и покровителем известного английского живописца Огастеса Джона. Поппет припоминала, что еще ребенком бывала в этом доме несколько раз и видела на стенах картины своего отца. Особенно запомнилась ей встреча с королевой Елизаветой (нынешней королевой-матерью). В то время ходили слухи о том, что Питмен – ее любовник. Воспоминание Поппет о том, что она пила шампанское вместе с настоящей королевой, превращало для нее этот дом в своего рода мемориал.

Поэтому, увидев, как декораторы окрашивают старинные панели в черный цвет, развешивают мрачные занавески и устанавливают в доме центральное отопление, миссис Пол ужасно расстроилась. В ее памяти «дом королевы» сохранился светлым и полным веселья. А как уютно было в комнате, когда в огромных каминах потрескивали поленья! Воссоздание в «доме королевы» интерьера, в котором жил Россетти, ее пугало, и она подсознательно ощущала какую-то тревогу. Однако у поселившихся в доме Талиты и ее малыша Тары никаких страхов и предчувствий не было.

Дом Талите очень нравился, но больше всего ей нравилось то, что она снова жила в Лондоне. Ее жизнь быстро менялась. Она не была столь зависима от героина, как Пол, и все реже вспоминала о наркотиках.

Но возникла другая, и не менее опасная, проблема – тяга к спиртному. К лету 1970 года Талита, похоже, полностью излечилась от пристрастия к героину, своего увлечения идеями хиппи и привязанности к Риму. Излечилась она и от любви к Полу, и что более удивительно – нашла общий язык с его отцом. Старик Гетти по-прежнему не желал признавать Пола, но его супругу привечал и часто приглашал с внуком на обед в Саттон-Плейс.

Талита все еще была молода и после отказа от наркотиков заметно похорошела. Поэтому неудивительно, что вскоре она начала поиски нового любовника. На одном из приемов ей наконец удалось поближе познакомиться с ее прежним кумиром – Нуриевым. Некоторые утверждают, что она была единственной женщиной, с которой Нуриев занимался сексом, однако так ли это было на самом деле – сказать трудно. Несколько раз Талита съездила с сыном в Рим, но застать Пола во вменяемом состоянии ей так и не удалось, и от поездок в Италию она решила отказаться. Весной 1971 года она сообщила мужу, что желает с ним развестись.

Пол был потрясен, и это еще раз подтверждало, что он живет в мире иллюзий и не способен мыслить здраво. После того как он понял, что может потерять Талиту, она стала дороже ему вдвойне. Он послал ей письмо с клятвенными заверениями в своей любви и попросил приехать в Рим, чтобы обсудить ее решение. Он все еще надеялся, что ему удастся убедить ее остаться его женой. Талита отнеслась к этому весьма скептично, но ее адвокат заметил, что если бы ей удалось продемонстрировать, что она искала пути к примирению, то на бракоразводном процессе это стало бы ее главным козырем. Талита последовала совету адвоката и утром 9 июля вылетела в Рим.

Вечером того же дня она встретилась с Полом в их римской квартире, однако разговор с ним закончился взаимными обвинениями. Талита выбежала из дома и позвонила из телефона-автомата своей тете – Лот Бон, и та, будучи женой посла Голландии, устроила племянницу на ночлег в голландском посольстве.

Следующим вечером, в половине десятого, Талита вновь пришла на Пьяцца Аракоэли. Пол уже был не столь агрессивен и заявил, что хочет, чтобы она вернулась с сыном в Рим, и что ради этого он готов начать новую жизнь, отказаться от наркотиков и порвать со своей любовницей.

О том, что случилось после этого, знает лишь Гетти-младший. Ему как-то удалось уговорить Талиту остаться в их доме. Ночь была очень теплой, и она улеглась спать на террасе на крыше особняка, откуда был хорошо виден Капитолий, в котором пять лет назад Пол и Талита стали мужем и женой.

Пол проснулся около десяти часов утра, но Талита так и не очнулась ото сна.