Текст книги "Это твоя жизнь"

Автор книги: Джон О'Фаррелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Мне было невдомек, что съемку прекратили и все собрались вокруг маленького монитора проверить отснятые эпизоды. Они и не заметили, что я рванул с холма, не смея замедлить бег, чтобы не запороть еще один дубль или чтобы меня не показали по национальному телевидению дохляком. И только через минуту-другую продюсерша оторвалась от экрана, намереваясь спросить меня, как кадры, и уже тогда поняла, что меня рядом нет, что я все еще мчусь во всю прыть на вершину утеса, отчаявшись услышать оклик «Хорош!». Завернули меня почти от Пляжного мыса.

– А не было тут других бегунов, которые вчера видели Билли?

Пока она спрашивала, я заметил, как на холм взбегает девушка – та самая, что накануне попросила у Билли Скривенса автограф. Он тогда взял ее авторучку и рассмешил, расписавшись прямо на ладони.

– Может, вон та? – спросили меня. Девушка была довольно близко, я даже различил следы чернил, – видимо, она еще не смыла автограф. Вот это сюжет для теленовостей!

– Нет! Не было ее здесь вчера. Впервые вижу.

Я поежился. Похоже, сегодня прохладней, чем я думал.

* * *

Вот как знаменит был Билли Скривенс! Объявление на газетном киоске кричало: «Умер Билли». Не просто «Смерть телевизионного юмориста», когда покупаешь газету – и оказывается, что помер какой-то тип, который участвовал в давно забытом американском юмористическом шоу. И не «Смерть звезды эстрады» – тогда покупаешь газету, чтобы выяснить, кто же умер. Даже не «Умер Билли Скривенс – звезда эстрады», а просто по имени, и этого хватит, газетчики знают, что всякий поймет, о ком речь. «Умер Билли». Вот пример подлинной славы – ты умер, и всем достаточно просто твоего имени.

Естественно, в обеденном выпуске новость пошла первой. Интонация диктора, объявлявшего «Умер Билли Скривенс», на последнем слоге съехала на пару нот вниз – достаточно было просто услышать его голос, чтобы враз понять, что погасла сверхзвезда. Все это было весьма печально, страшный удар, и я проверил видеомагнитофон – на нужном ли канале записывает. За спиной диктора появилась фотография Билли с датами жизни и смерти, а потом дали кадры о сердечном приступе: «его вилла на выезде из прибрежного городка Сифорд в Суссексе». «Сифорд» произнесли немного неправильно, словно это предшественник автомобиля марки «Т-форд», но я даже не успел рассердиться, потому что в объектив заговорила Мэгги Белфитт – о том, как Билли Скривенс умер от сердечного приступа после утренней пробежки. И тут показали меня – я сбегал с холма и выглядел просто классно, без ложной скромности, а она рассказывала, что эти утесы – популярное место у местных бегунов (хоть это и не так), и добавила, что Билли там часто бегал (хотя это тоже не так). А затем весь кадр заняло мое лицо. «Билли был отличный парень. Настоящий профессионал, но при этом редчайшее исключение – юморист, который в жизни так же весел, как на экране…» Я выглядел чертовски убедительно. Потом на экране всплыла надпись: «Джимми Конвей. Товарищ Билли Скривенса по пробежкам».

«И хотя он навек останется в нашей памяти благодаря шуткам и смеху, которые он дарил миллионам, мы не вправе забывать о неустанной благотворительной работе Билли. И всем нам по-настоящему будет его не хватать». Но мой маленький печальный кивок они вырезали. Я глазам своим не верил: вырезали мой маленький печальный кивок. Это же основной нюанс! Неужели они не соображают?!

Тотчас зазвонил телефон. Хотя все еще сообщали о скоропостижной смерти Билли и рассказывали о ранних годах его карьеры, для всех моих знакомых случилось нечто более важное: по телевидению показали меня. И теперь они звонили, ожидая комментария и реакции на новость дня: Джимми Конвей появился в обеденном выпуске новостей.

– Джимми, поверить не могу, только что видел тебя по ящику.

– А, здорово, Дэйв. Ну да, с утра отсняли. Ужасно, да?

– Что ты, классно ты смотрелся, чувак. Просто профессионал.

– Да я о новости. Насчет Билли Скривенса.

– Ах да, что это за бред, будто ты его товарищ по пробежкам? Вот гонят! Ты же не знал Билли Скривенса, да?

Я невольно почувствовал себя уязвленным, как будто меня собирались лишить славы.

– Ну, мы действительно с ним на Холмах только вчера разговаривали…

– То есть ты его правда знал?

– Ну, в общем, не хотелось хвастаться и все такое…

– Прости, чувак, я и не догадывался. – И его голос из озадаченно-сочувственного стал по-мальчишески восхищенным. – Так ты, значит, и на похороны пойдешь? Там же будут табуны знаменитостей!

– Брось, Дэйв, не в этом дело…

– Э-э, ну нет, наверное, просто я имел в виду, ну, понимаешь… – извинился он, а я сказал, чтобы он не брал в голову, и объяснил, что все еще в шоке от происшедшего.

Впрочем, Дэйв был прав, знаменитостей там соберется много: звезды телесериалов, футболисты, легенды рока, ведущие телевикторин, может, даже два-три политика будут отираться. Просто представьте, если бы вас пригласили вот так, в один зал со всеми этими людьми. Но, разумеется, это другой мир, мир, где для меня нет места. Меня туда ни в коем случае не пригласят, даже если Би-би-си и назвала меня товарищем Билли Скривенса по пробежкам. Тот, кому поручат составлять список приглашенных, ни за что не скажет: «А кстати! Надо пригласить того парня, ну, помните, из Суссекса, он еще с Билли бегал». Ведь они со мной не встречались и ничего обо мне не знают. Маловато простого обеденного выпуска новостей, чтобы меня приглашать. Они даже не спросили, где я живу.

Примерно тогда я и подумал, что неплохо бы послать письмо с соболезнованиями жене Билли Скривенса. Буквально пару слов, что в это трудное время я мысленно с ней, и, может, упомянуть, что Билли выглядел таким цветущим, когда мы беседовали перед его смертью. Я подумал: надо объяснить, кто я такой, сказать, что хотя мы с ней никогда не встречались, но я тот самый, из выпуска новостей, с сомнительным титулом «товарищ Билли по бегу»! А потом передумал, потому что это дурной тон, и убрал восклицательный знак Не дожидаясь, пока меня одолеют сомнения, я собственноручно отвез письмо в большой пустой коттедж в Кукмир-Хейвене и вернулся домой принимать все эти восторженные сообщения по автоответчику.

Через четыре дня я получил открытку с траурной каймой – приглашение на похороны Билли.

– Ага! Я иду на похороны! – крикнул я своей взволнованной собаке. – Вот это дело, так держать, Джимми! Вот радость-то! День счастья!

Не помню, чтобы я когда-нибудь еще так радовался.

4

27, проезд Вязов

Восточный Гринстед

Западный Суссекс

Англия

Дорогой Джеймс,

Слава – это обоюдоострый меч. Но не оба лезвия хороши, одно из них плохое. И когда человек так знаменит, как ты, беда в том, что всегда найдутся очень странные люди, которые ни перед чем не остановятся, лишь бы быть к тебе поближе. Большинству, вероятно, вполне достаточно хоть немного прикоснуться к твоему чудесному миру, но у других более зловещие намерения. Я не желаю портить тебе радость от богатства, славы и так далее, но чувствую, что обязан тебя предупредить, что в тебя может выстрелить на улице свихнувшийся псих.

Вот уже восемь месяцев с тех пор, как Джон Леннон завершил свою «Длинную извилистую дорогу»,[14]14
  Песня Дж. Леннона и П. Маккартни.


[Закрыть] хотя она оказалась не такой длинной, как надо бы, даже, пожалуй, извилистая и короткая вышла дорога, ведь ему было сорок, так что, скажем, средней длины дорога, и уж во всяком случае не такая длинная и извилистая, какой должна была быть, потому что его жизнь трагически оборвал сумасшедший поклонник. В принципе, я бы таких поклонниками не называл, это не поклонники, а убийцы. Нет им другого названия. Но суть в том, что если бы Джон Леннон не был знаменит, он, возможно, все еще был бы жив. Его музыка дарила радость миллионам, даже пенсионерам. А потом один так называемый «поклонник» взял да и убил его. Как всегда, самое малое меньшинство обязательно все всем испортит.

Вот поэтому, Джеймс, я тебе и пишу и советую принять кое-какие меры предосторожности. Не раздавай автографы тем, кто целится в тебя из пистолета. Или нет, давай им автографы. Наверное, лучше делать все, как они требуют. Только если, скажем, жуткого вида тип с кучей пистолетов и гранат и кинжалом в зубах влезет по стене твоего дома и захочет забраться через окно в спальню, ты его не пускай. Он может быть опасен.

Конечно, когда прославишься, вполне можно ожидать некоторой конструктивной критики. Ты попал в поле зрения публики и должен быть готов к жалу критики. Но если в тебя пытаются стрелять, это, честно говоря, уже слишком. Рональд Рейган, Папа Римский, Джон Кеннеди – во всех них рано или поздно стреляли. И я осуждаю тех, кто это делает.

Поэтому, Джимми, остерегайся сумасшедшего убийцы, а если увидишь такого, спрячься за колонну или за автобус, пока он не уйдет. Потому что бывают довольно странные типы.

Искренне свой,

Джимми.

Вот именно, типы бывают довольно странные, думал я, собираясь проникнуть на похороны кумира, которого якобы знал. Однако я не был одержимым, не преследовал его неотступно, просто для меня это турпоездка в страну славы. Кому-то нравится бродить по Риму и фотографировать богинь минувших эпох. Мне же просто хотелось посмотреть нынешние иконы, увидеть всех новых богов, выстроенных напоказ.

Ну а в Сифорде, естественно, я и сам стал уже немножко знаменитостью. После моего триумфального появления в выпуске новостей Би-би-си – а кадры эти, с гордостью доложу, вошли и в специальный вечерний выпуск, – все, с кем я был знаком теперь или встречал раньше, неожиданно узнали, что Джимми скромно помалкивал о дружбе с крупнейшей звездой британского телевидения. От желающих поговорить со мной, утешить, прикоснуться к смерти Билли Скривенса, сделать событие национального масштаба чуточку своим не было отбоя. «Ну да, и мой друг идет на похороны… – скажут они коллегам по работе, когда об этом зайдет разговор. – Я постарался его хоть как-то утешить, но для него это такой удар, знаете ли, а тут еще телевидение и газеты напоминают о случившемся каждые пять минут».

Вдруг выяснилось, что и для них в солнечной системе есть место. В центре пылала сверхновая – Билли Скривенс. Вокруг этой звезды вращались разные планеты, в том числе, оказывается, и Джимми Конвей, рядом с которым пролегала их орбита. И я вдруг заметил, что множество спутников вокруг меня вдруг разом оказались на самой близкой орбите, все на виду, выстроились и ярко освещают мою жизнь. После выпуска новостей в день смерти Билли телефон не умолкал до ночи, а потом и все дни до самых похорон.

Вторым из друзей позвонил Крис. Крис – хороший человек, но сильно изменился с тех пор, как однажды заснул на пляже в Рио-де-Жанейро. Он пал жертвой преступной шайки хирургов, торгующих человеческими органами на черном рынке. Пока он спал, ему, похоже, выпотрошили мозги – других объяснений не было. Из всех моих знакомых у него одного результат теста IQ отрицательный.

– Привет, Джимми! Тебя только что показывали по телевизору!

– Ага.

– Потрясающе!

– Ну да, непривычно.

– Как ты быстро до дома добежал…

– То есть?

– Я думал, мне автоответчик ответит, а ты уже дома. Потрясающе!

– Это же не прямой эфир…

Наступила пауза: Крис думал.

– Понял. Значит, они новости знают наперед, да?

– В смысле?

– Я думал, это новости в прямом эфире.

– Ну да, в основном, Крис. Это просто чудеса, на что способны современные технологии.

– А! Ясно. У тебя домашний телефон соединен с мобильником, так?

Со следующим звонком пришлось разбираться чуть подольше.

– Алло, Джимми? – произнес голос пожилой дамы.

– Я.

– Здравствуй, милый. Это Одри Лэйси.

– Кто-кто?

– Одри Лэйси. Брайан и Одри – друзья твоих родителей. Я твой голос даже не узнала, такой взрослый.

– М-м… Ну вы даё… Здравствуйте, Одри.

– Мы с Брайаном хотели сказать, как нам жаль, что твой друг Билли Скривенс так вот умер.

– А, ну да. Ага.

– Твоя мама только вчера вечером в одиннадцать позвонила и рассказала, что вы с Билли Скривенсом были друзья. Так что потом, когда мы по радио с утра слушали новости, ну просто не могли не позвонить и не сказать, как мы сочувствуем…

– М-м, э-э, спасибо, Одри. Рад вашему звонку. Ну да, я все еще переживаю…

– Боже мой.

Наступил момент тишины, и я надеялся, что она попрощается.

– Так он и в жизни был такой же?

– А?

– Всегда шутил, смеялся над тобой и все такое?

– Точно. Ну совершенно такой же, – подтвердил я, и, похоже, она нашла желанное утешение.

Подтверждений в этом духе от меня ждали все. Что друг, чья улыбка озаряла их с экрана, не обманывал, что они не зря пустили его в свое сердце. В разговорах «о нас с Билли» я был вынужден приукрасить свой вымысел деталями о том, что мы с ним обсуждали или делали вместе. «Нет, мы никогда не говорили о его идеях для передач. Когда он был в плохом настроении, ему так хотелось от всего отключиться».

Несколько человек вызвались сопровождать меня на похороны. «Знаешь, просто на случай, если тебе понадобится поддержка, мало ли что». Честное слово, ненормальные поклонники, они так и стремятся подглядеть что-нибудь неприличное – с души воротит, право слово. Просто мне выпал счастливый билет, то есть приглашение на похороны, а им нет, вот и все дела.

* * *

Хотя я начал утро, имея в запасе кучу времени, часы ускользали от меня. Я зашел в магазин «Господин Один Фунт», потому что, как мне казалось, видел там дешевые пластиковые ремни, но меня быстро запрягла Эдна Мур, что живет по соседству с языковой школой. Любой аспект современной жизни для нее всегда полная загадка.

– А, добрый день, Джимми, помоги-ка мне, пожалуйста, а то я опять очки забыла, не разгляжу ценников.

Ясное дело, я был просто счастлив выкроить время, чтобы помочь вдове-пенсионерке типа Эдны, ничто не доставило бы мне большей радости, чем возможность объяснить запутанную систему цен в магазине «Господин Один Фунт».

– Джимми, а вот это почем?

– Один фунт, Эдна. Тут все стоит один фунт. Поэтому и магазин называется «Господин Один Фунт» – все, что вы видите, стоит ровно один фунт.

– А, понятно. А это почем?

– Тоже фунт. Здесь все стоит один фунт. – Разговор происходил на фоне повторяющейся записи: «„Господин Один Фунт“ – магазин, где все за фунт, все стоит один фунт в „Господине Один Фунт“».

– А вот эти две?

– Это будет, хм, два фунта за две штуки, ну да, выходит, так. Два фунта.

– А мне нужна только одна.

– Тогда один фунт.

– Каждая фунт? А дешевле у них есть?

В конце концов пришлось тащить сумки Эдны до ее дома в гору, и времени осталось меньше, чем я планировал, чтобы выгулять собаку, и каким-то образом я умудрился превратить легкую поездку в Лондон в дикую гонку. Бывают случаи, когда от тебя не ожидают пунктуальности. Можно даже сказать, своего рода шик, если чуть припозднишься. Однако похороны – дело иное. Согласно «Руководству по траурному этикету» Дебретта, вряд ли верх приличия – вломиться к концу церемонии и растолкать людей, которые несут на плечах гроб с покойным.

К счастью, я едва успел, но именно едва, и пришлось, ворвавшись в церковь, перестраиваться с бега на медленную и величавую походку. Десятки фото– и телерепортеров за оцеплением изучали приглашенных. Передо мной шла актриса из телесериала, репортеры выкрикивали ее имена, настоящее и сценическое, фейерверком взрывались вспышки, а она даже не остановилась. Это же не БАФТА[15]15
  BAFTA – награда Британской академии искусства кино и телевидения.


[Закрыть] или «Оскар», а похороны коллеги. Впрочем, она поглядывала направо и налево, на шеренги фотографов. По-моему, если потратишь столько на шикарную траурную шляпку, хочется, чтобы и люди ее увидели. Меня осенило, что вряд ли она часто отоваривается в «Господине Один Фунт». Следующим шел я. Репортеры вновь вскинули камеры, изучили меня сквозь объективы и опустили. «Знаменитость?» – вопрошало первое движение. «Отнюдь…» – говорило второе.

Прямо у входа в церковь две девушки встречали приглашенных, сверяясь со списком. Я на миг занервничал: может, они проверяют, действительно ли человек знал Билли Скривенса? Вдруг спросят что-нибудь типа: «Какой у него был любимый напиток?» или «Какая была его первая работа на телевидении?» Собственно, я знал ответ на оба вопроса: как и тысячи людей, я на этой неделе купил и проглотил его биографию, которая сейчас возглавляла списки бестселлеров. Я заметил у девушек значки с логотипом журнала «Хелло!», и мне это показалось странным. Затем я увидел, что в разных стратегических пунктах по всей церкви расставлены штативы с лампами, какие-то стремянки с приборами, – в общем, все признаки масштабных съемок, как на показе мод. В стороне толклись фотографы. Использовать вспышки в ходе службы вряд ли разрешат – неприлично. Поэтому для официальных фотографов повсюду установили ослепительно яркие дуговые лампы.

Церковь была большая и солидная, прекрасный образец архитектуры периода, известного как «старина». Все скамьи оказались заняты. Беда в том, что с немногих оставшихся сзади мест ничего толком не разглядишь. Викария, органиста и прочее было видно, а прихожан – нет. Затылки у знаменитостей довольно одинаковые, кроме, разве, мистера Блобби и Тинки-Винки,[16]16
  Мистер Блобби – персонаж из одноименного мультфильма, Тинки-Винки – один из телепузиков из детской телепрограммы.


[Закрыть] но этих, похоже, не пригласили, насколько я мог разобрать со своего места. И лишь устроившись в самом заднем ряду, я заметил, что церемониймейстер рассаживает прибывающих на два ряда скамеек вдоль стен. Оттуда, наверное, все как на ладони, подумал я. Поэтому, поколебавшись мгновение, протиснулся мимо скорбящих рядом со мной и проложил путь к заветному местечку – лучшим обзором мог похвастаться только фотограф, который угнездился на скрипучей металлической стремянке. Иных моих собратьев по скорби слегка озадачило, что я вдруг стал через них карабкаться, но я горестно тряс головой, храбро закусив нижнюю губу, и мои мотивы не подвергались сомнению. На всех лицах, казалось, застыло одно и то же мужественное и печальное выражение: «Да, знаю, понимаю, и я рад вас видеть, но как ужасно, что вот при таких обстоятельствах довелось!» На именитых лицах лежала печать неподдельного страдания. Для фотографов из «Хелло!» выдалась горячая страда.

Оказавшись на более чем выигрышной позиции, я поразился, сколько знаменитостей собралось в одном здании. Удобно ли попросить сейчас автограф у этой рыдающей девицы из «Спайс Герлз»? Может, лучше дождаться, пока запоют гимны, а потом уже поинтересоваться у того типа из «Улицы Коронации»,[17]17
  Рекордный по продолжительности британский сериал, на экране более 40 лет. Занесен в Книгу рекордов Гиннесса.


[Закрыть] признает ли суд его виновным в следующей серии. Еще был этот, ну, из «Манчестер Юнайтед», а за ним актер, который ведет кулинарную викторину, а сзади него Норма Мэйджор, жена бывшего премьер-министра, – правда, в очках она выглядит иначе. Даже люди не знаменитые смотрелись как знаменитые. Все были в стильных и модных костюмах, у всех очень солидный вид, и это навело меня на мысль, что те, кого я не узнаю, возможно, выписывают чеки тем, которых узнаю. Пришли не только исполнители из горячей двадцатки, но и те, у кого пик карьеры случился лет десять, а то и больше, назад, причем о некоторых из них я и думать забыл. Например, актер из одной древней телепрограммы, хотя он явно старался это скрыть, потому что оделся вполне современно. А потом мой блуждающий взгляд вернул меня в наши дни: последними входили звезды поистине первой величины: Кайли Миноуг, принц Эдуард, Далай-лама. Девушка со списком проверила приглашение Далай-ламы, поставила галочку и сказала: «Садитесь, пожалуйста, слева, мистер Лама».

Судя по всему, чем ты знаменитее, тем меньше времени тебе приходится ждать начала церемонии. Только думаю, у знаменитостей все получалось как-то само собой. Вряд ли они до последнего момента сидели в своих автомобилях за углом. После тысяч часов, проведенных перед телевизором, каждое лицо вызывало разные рефлекторные ассоциации. При виде футбольных звезд на ум приходило: «Гол! Честь Англии спасена!» Видя этого мерзавца из сериала «Жители Ист-Энда»,[18]18
  Один из самых популярных британских телесериалов.


[Закрыть] хотелось крикнуть: «Негодяй! Ты же разбил сердце своей бедной матери!» Появление ведущего телевикторины вызывало мысль: «Минуточку, только не подсказывайте, я же знаю ответ!» У некоторых звезд лица были чуть обиженные, словно в глубине души им не нравилось, что в этом спектакле им выпала простая роль статиста. «Почему это Билли Скривенс в центре внимания? – похоже, думали они, возлагая цветы к его гробу. – Там должен быть я!»

Пробираясь мимо официального фотографа и переступая через кабели, самый нервный в мире викарий, осторожно шаркая ногами, приблизился к собранию знаменитостей, словно безвестный репертуарный актер, угодивший на прослушивание в Голливуд. Наверняка ведь в обычной обстановке уверен, что во время проповеди именно он самый красноречивый оратор в зале, что он умеет играть голосом и донести смысл речи лучше, чем любой из десятка пенсионеров, сидящих врозь на полупустых скамьях. Однако просто окинув взглядом сегодняшнее людное собрание, я заметил трех обладателей «Оскаров», четырех лауреатов премии Британской киноакадемии и призера телеконкурса за лучший прогноз погоды в дневные часы. Викария так трясло, что он едва выговаривал слова. Первую речь он скомкал, ему не терпелось добраться до гимна, но когда это наконец случилось, выглядел он еще более жалко, потому что паства запела с таким чувством, что бедняге, наверное, почудилось, что его перенесли в первые ряды на представление «Призрак оперы».

Было странновато молиться какому-то бестелесному умозрительному Богу в помещении, набитом живыми божествами из плоти и крови. Как символично, что мы собрались в церкви и культ знаменитостей отнял этот храм у прежней веры. Билли Скривенс посещал в больницах безнадежных больных и прикасался к ним. Не ему ли мы сегодня молимся? В этом веке мы чтим не святых мучеников в рамах, а ярко сияющие с экранов лики. Разве верующие не больше боготворят алтарь телевидения в субботний вечер, чем церковный алтарь на следующее утро? В каждом доме на каждой улице мы собираемся вокруг священного ящика послушать евангелие от святой Опры,[19]19
  Опра Уинфри – американская актриса, наибольшую известность получила как ведущая телевизионного ток-шоу, самого популярного в США.


[Закрыть] ибо телевидение есть истина, свет и путь. Аминь.

Органист пропускал ноты, никому не нужная проповедь затянулась, и вообще весь этот спектакль был поставлен на любительском уровне. И лишь в конце службы, когда из динамиков полилась музыкальная тема из телепрограммы Билли Скривенса, атмосфера выправилась и публика разогрелась. Когда развязная мелодия закончилась, все спонтанно зааплодировали. Было очень трогательно. Мы на похоронах в церкви, но это же шоу-бизнес, упал занавес жизни Билли Скривенса! Надень галстук-бабочку, Билли, у тебя классное шоу, ты всех нас здорово рассмешил, спасибо!

Когда овации стихли, шесть человек заняли места по обе стороны гроба. Но не шесть простых смертных, не похоронная команда и не родные и близкие Билли. Отнюдь! У гроба стояли, готовые поднять и вынести его, первые звезды страны, и каждый представлял свою отрасль индустрии развлечений. Там был самый дорогой футболист премьер-лиги, ведущий вокалист крупнейшего мужского хора Великобритании, главный участник популярнейшего юмористического шоу, самая известная британская актриса в Голливуде, ведущий член правящего кабинета, а прямо перед ним – лауреат «Большого Брата».[20]20
  «Большой Брат» – награда, которая присуждается лицам и организациям за «особые заслуги» в деле нарушения частной жизни людей; учреждена правозащитной организацией Privacy International.


[Закрыть]

Если нужна фотография знаменитостей, невозможно придумать ничего лучше этих шести звезд, торжественно и скромно выносящих из церкви гроб Билли, подумал я, пока официальные фотографы яростно щелкали затворами. Гроб вынесли, поставили на катафалк и умчали на кремацию, которая пройдет в узком кругу, вдалеке от глаз общественности. Детали этой церемонии не сообщались в программке, но я понимал, что уж Билли-то Скривенс не обойдется какой-нибудь там конвейерной процедурой типа «прах к праху». Кремация у него будет роскошная, просто «суперкремация люкс повышенной комфортности», где приняты все мыслимые меры для удобства и спокойствия клиента. Как тут не позавидовать и не признать: вот как люди умирают!

И пока все это происходило, гости не торопясь, гуськом покидали церковь, изображая глубокую скорбь и не забывая повернуться к жадным папарацци так, чтобы их засняли в самом выигрышном ракурсе. Все направились в ближайший отель на поминки. Я был разочарован: место отнюдь не шикарное, современная гостиница послевоенной постройки, в таких обычно проводят конференции по сбыту и маркетингу для руководителей среднего звена. Но сегодня делегатам значки с именами были ни к чему – их роль играли лица.

Мой восторг по поводу того, что я затесался в чужую компанию, угасал, без собеседника я чувствовал себя неловко и скованно, одиноко отираясь рядом с каким-то растением. Но оно не оправдало моих надежд на камуфляж, и я попытался слабо улыбаться проходящим мимо меня людям.

Их внутренние компьютеры быстро сканировали мое лицо, мгновенно вычисляя мое значение для их карьеры, регистрировали «ноль» пунктов и переключались на соседний объект.

Я стоял рядом с группой воротил и заправил шоу-бизнеса, и до меня доносились обрывки того, что я счел типичными разговорами телевизионщиков. «Ну да, у меня новая программа на Четвертом канале, называется „Иконы без прикрас“, что-то вроде разоблачения современных святынь. Покажем в истинном свете Анну Франк[21]21
  Дневник Анны Франк был опубликован в 1952 г. как подлинный дневник девочки, погибшей в нацистском концлагере, и мгновенно стал бестселлером. Верховный суд США подтвердил, что настоящий автор дневника – писатель Мейер Левин, получивший от отца Анны Франк 50 000 долларов. Хотя установлено, что Анна Франк не является автором «своего» дневника, до сих пор неизвестно, являются ли описанные в дневнике события фактом или вымыслом: после разбирательства Верховный суд засекретил материалы дела.


[Закрыть] – есть факты, что чистый дневник все же не ее, она взяла у сестры, а отдать забыла. Это же бомба!..»

А сзади затронули другую тему: «Мы стараемся использовать рейтинг для реальных дел. Я привлек продюсеров с „Фабрики звезд“, делаем пробы людей, которые хотят стать настоящими политиками. На очередных довыборах в парламент победитель выступит независимым кандидатом, и у него будет такая реклама на телевидении, что он обречен на победу».

На столике рядом я заметил оставленный стакан с шампанским, он стоял и шипел уже минут десять. Пить хотелось смертельно, и я наконец шагнул к столику, подхватил стакан и пошел дальше, словно заметив человека, с которым намеревался поговорить. После первого глотка нервы успокоились. Поиск воображаемого коллеги показался мне очень эффективным средством от скованности. Я направился из одного конца зала в другой, подчеркнуто вытягивая шею в поисках призрачного друга, а добравшись до угла, двинул назад таким же образом.

Хотя я уверен, что на еду и напитки потратили тысячи фунтов, на столе, по сути, ничего не было. Между группами гостей эльфами порхали официантки, предлагая на выбор дорогие заменители еды. Подобное застолье меня совсем не вдохновляло. «Еще ломтик морковки?» – «Не стоит, что вы, я уже съел один. Еще чуть-чуть, и лопну! Нет-нет! Разве только половинку перепелиного яйца – я на диете».

Приготовление этих красиво оформленных кусочков пищи, художественно уложенных на серебряных тарелочках, стоило огромных забот и затрат, но чувства сытости от них ни на грош. Собственно, деликатесные кусочки пряных креветок или скульптурно выложенная редиска с капелькой аппетитного соуса только напоминали о голоде и о китайской забегаловке по соседству. Даже в кулинарии форма взяла верх над содержанием! Наверное, нужен огромный опыт, чтобы создавать блюда, после которых хочется есть больше, чем до них, подумал я. Этакий гастрономический трюк, сочетание чесночного запаха изо рта с бурлящим пустым желудком, чтобы гости ушли с пряной отрыжкой и чувством жуткого голода. Любой гурман знает наверняка, что блюда с отрыжкой – только для аппетита. Если не хотите проснуться поутру с дикой мигренью, такие деликатесы рекомендуется непременно заесть чем-то существенным, когда вернетесь домой. Вот тогда можно с сытым удовлетворением откинуться на спинку стула, стараясь не уколоться грязными палочками для коктейля, которые в начале вечера сунул в карман, потому что куда их еще сунешь…

Официантки, разносившие диетические кусочки, были такие низенькие и худые, будто сами взросли на тощей диете из низкокалорийной пищи. Они напоминали голографические изображения: гости видели тарелки, но не видели тех, кто их принес, словно блюда возникали перед ними по волшебству. Меня озадачило, что никто не упоминает о Билли и даже не пытается изобразить грусть, – удивляло уже то, что подали шампанское. Я-то думал, его пьют только на торжество. И тут подошел официант и предложил мне стакан.

– Почем? – спросил я.

Это вызвало хохот у кого-то из стоящих рядом гостей.

– Точно! Он бы не упустил такого случая, сукин сын! Это в духе Билли, точно! Брать плату за шампанское на собственных похоронах!

– Э-э, ну да, а то! – сказал я, беря стакан с подноса. Бесплатно. Конечно, бесплатно. Разве можно быть таким тормозом…

– А вы тут с какой стати? – спросили меня.

Я готовился к такому вопросу еще за рулем, по пути сюда. Кто-нибудь непременно спросит: «А вы знали Билли?» – а я отвечу: «Ну, мы с ним были вроде соседей…» и там, если надо, расскажу, что мы вместе иногда выходили на пробежку…

К несчастью, вопрос задала потрясающая молодая женщина и искушающе добавила:

– Вы тоже в шоу-бизнесе?

– Да, – вырвалось у меня, и тут же стало ясно, что от меня ждут дополнительной информации. И тогда я подумал о своих подростковых письмах, о детской мечте стать звездой и о том, что я умею смешить людей – по крайней мере, мне всегда так говорили.

– Я юморист.

– Вот это да! – сказала она заинтересованно. – По-моему, это самая трудная работа в мире.

– М-м, бывает… – сострил я без напряжения.

– А сейчас у вас тур?

– Ну да, Тур у меня тут, – запросто сказал я, – и, знаете ли, кроме того, по клубам тут еще…

И все опять рассмеялись, а я подумал, неужели я и правда кажусь им естественно смешным.

– И как вас зовут?

– Джимми Конвей? – ответил я, попытавшись произнести свое имя как вопрос, который сам подскажет ответ «В жизни не слыхала!».

– Да-да… – протянула она с сомнением. – Да, я точно слышала это имя…

– По-моему, я вас по телевидению не видел, – презрительно скривился один шикарный тип. Он допил шампанское и щелчком пальцев попросил еще.

Мне захотелось дать достойный отпор этому снобу от шоу-бизнеса, и я с апломбом заявил:

– Естественно, я против телевидения. Оно убивает подлинный эстрадный жанр. – Эту фразу я вычитал в журнале, в интервью одного юмориста, чья программа явно провалилась. – Чистый эстрадный жанр – это просто юморист, микрофон и публика, и ничего кроме. Живое искусство возможно только в зале. – Дармовое шампанское здорово меня воодушевило. – Конечно, на телевидении больше платят. И все же, что лучше – на пять минут легко развлечь миллион зрителей или держать сотню в кулаке, заставлять их рыдать от смеха целый час, если не больше? Телевидение – это измена.

Это было мое лучшее выступление со времен речи в память Билли там, на Южных холмах. У всех был потрясенный вид.

– Какой свежий взгляд! – воскликнула женщина.

Она представилась Арабеллой из «Санди таймс», и мы еще поболтали о моем опыте выступлений по клубам.