Текст книги "Гвардеец Гора"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Я сдернул свернутую полосу из алой простыни с ее головы и отбросил повязку в сторону.

Она испуганно взглянула на меня и отодвинулась в глубь койки. Она была женщиной Реджинальда, одного из капитанов Воскджара.

– Пожалуйста, господин, – прошептала она, – не делай мне больно.

Она была женщиной врага.

– Пожалуйста, господин, – умоляла она, – пощади меня!

Как она была красива в своем плотно пригнанном ошейнике из блестящей, покрытой эмалью стали, который она не могла снять! Как красивы женщины в ошейниках! Ничего удивительного, что мужчины наслаждаются, надевая их на женщин. Как прекрасен сам по себе ошейник, и все же как мало значит его красота в сравнении с красотой и важностью его главного значения: показать, что женщина – это собственность.

– Ты хорошо привязана, рабыня, – сказал я ей. Ты абсолютно беспомощна.

– Да, господин.

– Ты очаровательна.

– Спасибо, господин.

– Истинное лакомство, – размышлял я вслух, – которое должно было томиться на плите, чтобы доставить удовольствие своему хозяину.

– Да, господин, – улыбнулась она.

– Почему Артемидор, первый помощник, спрашивая тебя о твоей готовности, не попытался войти в каюту и проверить все собственными руками?

– Никто не может касаться меня, кроме Реджинальда, моего господина, – гордо проговорила она. – До тех пор, пока я угождаю ему.

– Неужели ты так быстро забыла, – спросил я, – хорошенькая рабыня, кому ты теперь принадлежишь?

– Тебе, – ответила она. – Тебе, господин!

– Кажется, ты еще медленно кипишь, моя маленькая сладость, моя куколка, – сказал я.

Она взглянула на меня безумными глазами.

– Твое прикосновение, – прошептала она, – сводит меня с ума.

Затем она приподняла свое тело, его нежные округлые формы, и потянулась ко мне. Я взял ее за бедра и приподнял, прижав большие пальцы к ее животу. Испуганная, она отшатнулась от меня.

– Пощади меня, – попросила она.

– Нет, – ответил я.

* * *

Я вытащил из ее рта кусок скомканной ткани, мокрый и тяжелый, часть той полосы, которую я раньше использовал, чтобы завязать ей глаза. Я засунул этот кляп ей в рот, чтобы приглушить ее крики. Она продолжала стонать и покрывать меня поцелуями.

– Я вижу, ты все еще кипишь, – заметил я.

– Киплю? – Она печально засмеялась. – Ты заставил меня вскипеть, а затем, когда хорошо попробовал меня, дал мне остыть. Потом снова, когда это доставляло тебе удовольствие, заставлял меня закипать и опять довел до кипения. Ты проделал это со мной много раз.

Я отбросил назад несколько светлых прядок с ее лица.

– Ты хорошо знаешь, как приготовить девушку для своего наслаждения, господин, – прошептала она. – Без сомнения, ты гурман в употреблении рабыни, шеф-повар, хорошо обученный искусству приготовления лакомой пищи из рабыни для удовлетворения твоего чувственного голода.

– Успокойся, маленькое лакомство, – сказал я ей.

Тогда она снова приблизила свое тело ко мне, и я почувствовал ее желание. Снова я засунул скомканный кусок алой простыни ей в рот. Она не могла протестовать. В ее глазах были слезы. Она прижалась ко мне так сильно, как могла.

* * *

Свеча на столе прогорела. Снаружи было темно. Я отошел от окна каюты.

– Пожалуйста, господин, – попросила она, – еще раз.

– Ты влюбчивая, страстная девица, – заметил я.

– Я не могу сдержаться, – ответила она, – я женщина-рабыня.

Я улыбнулся про себя. Рабство превращает женщину в самку.

Я нежно присоединился к ней на постели. Мой нож был воткнут в деревянную стену над кроватью, справа от меня, где я мог достать его, если понадобится. Он пригодился мне пока что только однажды, чтобы приставить к ее уязвимому месту. Я скомкал кусок алой простыни и затем, держа его между пальцами правой руки, втолкнул в ее рот, глубоко за зубы.

* * *

В темноте я отвязал ее и положил на живот на койку. Кусок ткани, который я использовал в качестве кляпа, лежал слева от ее головы. Голова была тоже повернута налево.

– Я не такая же низкая и страстная, как земные девицы в ошейниках? – спросила она.

Я завел ее запястья за спину.

– У тебя остается надежда, – пообещал я ей, связывая кисти рук у нее за спиной.

– Нет, – сказала она, – горианская девушка в тысячи раз более страстная, чем земная девица.

– Возможно, – согласился я и улыбнулся.

Пусть соревнуются друг с другом, чтобы увидеть, кто может лучше удовлетворить мужчин. Я знал, что и земные девушки, и горианские изумительны. Ведь и те и другие были женщинами.

Я поднял девушку на ноги и поставил ее рядом с койкой.

– Ты связал мне руки за спиной, – сказала она, – ты поставил меня обнаженной перед тобой. Что ты собираешься делать?

Я разглядывал ее, затем вынул нож из досок над полкой, куда я воткнул его прежде, и приставил нож к ее животу.

– Пожалуйста, не убивай меня, – взмолилась она.

Я воткнул нож за пояс. Она вздохнула с облегчением.

– Уже поздно, – сказал я, – иди к окну.

В темноте каюты, осторожно ступая босыми ногами по стеклу и остаткам рамы, разбросанным по полу, она пошла, как было приказано, к окну и встала к нему лицом. Я захватил комок алого шелка, который раньше использовал в качестве кляпа, и сунул его за пояс. Я также принес остатки алой простыни, от которой я оторвал нужный мне кусок и затем отбросил ткань в сторону.

– Ты намереваешься взять меня с собой? – спросила Ширли.

Я завязал ей глаза. В воде она стала бы абсолютно беспомощной.

– Да.

Я подумал, что кто-нибудь мог бы захотеть ее. Она была горячая и очаровательная рабыня. Возможно, я мог бы отдать ее Амилиану.

– Слушай, – сказал я.

На лестнице, соединяющей палубы, раздались шаги.

– Это Реджинальд. – Она подняла голову.

Я не сомневался в этом. Рабыни, как многие домашние животные, часто могут узнавать шаги своего хозяина.

– Реджинальд, – прошептала Ширли испуганно. Ее губы дрожали.

Кто-то спускался с лестницы, приближаясь, и остановился у двери в каюту. Я услышал, как уверенно, по-хозяйски вставили в замок тяжелый ключ. Было поздно. Реджинальд пришел насладиться своей рабыней. Горианские хозяева могут стучать или не стучать, перед тем как войти в помещение, занятое их рабынями. Решение принадлежит им, так же как их рабыни. Если он стучит, то только для того, чтобы обозначить для рабыни свое присутствие, и стук, обычно властный и грубый, часто заставляет ее вздрогнуть, хотя она и ожидает его. Стук сообщает в ясной и недвусмысленной форме, что она должна быть готова, и как следует, чтобы приветствовать его, своего господина. Что она и делает в позе повиновения и покорности, обычно на коленях, с опущенной головой.

Я услышал, как висячий замок упал и повис на цепи вдоль двери.

– Беги, – прошептала девушка.

Она вертела головой с повязкой на глазах. Ее маленькие руки тщетно пытались освободиться от ремней, которые их связывали. Я услышал, как дверь толкнули, но, конечно, она не могла открыться, ведь я заблокировал ее изнутри с помощью замка и решетки.

Стало тихо. Я взял буксировочную веревку, приспособленную к доске и пакету, сделал из нее петлю, затем просунул ее через ошейник девушки. Нижний конец веревки я обмотал вокруг доски и пакета.

– Что ты делаешь? – спросила она.

– Дверь заперта? – недовольно поинтересовался Реджинальд.

Я улыбнулся. Ясно, что она заперта. Я плотно подтянул веревку к ошейнику рабыни.

– Открой дверь! – приказал Реджинальд.

Он с силой ударил по дереву кулаком: Девушка застонала. Как только она пошевелилась, доска, привязанная на петле, больно ударила ее по ногам.

– Открой! – скомандовал Реджинальд.

Он дважды зло стукнул кулаком в дверь.

– Ты умеешь плавать? – спросил я.

– Нет, – ответила она, – и я связана!

– Немедленно открой, – требовал Реджинальд.

Затем он закричал:

– Артемидор! Сертус!

Девушка в отчаянии застонала, не в состоянии повиноваться. Я подтолкнул ее на шаг к окну, держа за руку. Затем выглянул в окно, но не увидел поблизости маленьких лодок.

– О нет, – простонала девушка, – пожалуйста, нет!

Я услышал, как за дверью к Реджинальду присоединились несколько человек.

– Я не умею плавать, – проговорила девушка.

– Хорошо.

– Я связана!

– Великолепно, – ответил я и достал из-за пояса скомканный кусок ткани.

– Нет! – сказала она.

Я затолкал комок, все еще тяжелый и мокрый, глубоко ей в рот. Потом зафиксировал его скрученной полосой от разорванной простыни. Я заранее решил, что сейчас, на некоторое время, ей не будет разрешено разговаривать со мной. Выну кляп позже, если решу, что это мне удобно.

– Лута! – позвал Реджинальд. – Ты там?

Я перебросил доску и пакет на буксировочной веревке через окно. Веревка натянулась от ошейника, Я поднял беспомощную девушку на руки.

– Лута! Лута! – сердито звал Реджинальд. – Ты там?

– Никакой Луты здесь нет, – весело отозвался я через дверь, – но тут есть та, которая была когда-то известна под таким именем, та, которую я переименовал в Ширли, дав ей, судя по всему, более подходящее имя земной девушки.

Рабыня извивалась в моих руках, отчаянно корчилась, но не могла освободиться.

– Кто ты? Кто говорит? – потребовал ответа Реджинальд.

– Я забираю твою рабыню, – ответил я, – и кое-что еще.

– Да кто ты такой? – в ярости закричал Реджинальд.

– Джейсон, – ответил я. – Джейсон из Виктории!

Затем я забрался на разбитое окно, держа девушку. Она всхлипывала. Потом я прыгнул и уже в воздухе услышал, как люди Реджинальда пытаются выбить дверь каюты.

9
Я ОБЗАВОЖУСЬ ЕЩЕ ОДНОЙ РАБЫНЕЙ
И ВСТРЕЧАЮ СТАРЫХ ДРУЗЕЙ

– Кто там? – спросил человек на «Тине». – Отвечай, или мы откроем огонь!

– Джейсон, – ответил я, находясь в темной, холодной воде. – Я – Джейсон из Виктории. Помоги мне взобраться на борт!

– Это Джейсон, – произнес кто-то.

Я узнал голос Каллимаха.

– Помогите ему подняться на борт!

В воде я тащил за собой за волосы девушку, лежащую на спине. Доска и пакет, привязанные к ее ошейнику двойной веревкой, плавали рядом с ней. Навстречу мне протянулись руки. Два человека, держась за планшир, перегнулись вниз, чтобы помочь мне.

– Что у нас тут? – поинтересовался один из помогавших мне.

– Женщина-рабыня, – сказал я, – и еще кое-что ценное.

Люди подняли за связанные руки девушку и втащили ее через фальшборт вместе с пакетом и доской, которая стукнулась о борт корабля. Я полез следом за ней и в то же мгновение уже стоял, дрожа, на палубе «Тины». Каллимах схватил меня за руки.

– Мы боялись, что потеряли тебя, – сказал он.

– Нужно готовиться к отходу, – ответил я, – нам не выдержать атаку утром.

– Мы ждали тебя, – объяснил Каллимах.

Я нагнулся к девушке и отвязал доску и пакет от ее ошейника.

– Отнеси это в каюту капитана, – попросил я одного из присутствующих.

– Да, Джейсон, – ответил он.

– Что это? – поинтересовался Каллимах.

– Я объясню позже.

– На палубе «Тамиры» свет и суматоха, – проговорил кто-то.

Действительно, мы могли видеть корабельные фонари, двигающиеся по «Тамире», в каких-то двух-трех сотнях ярдов от нас. Я улыбнулся. Я не думал, что Реджинальд поспешит докладывать о своей потере командующему флотом.

– Что у нас тут? – спросил один из присутствующих, поднимая фонарь и указывая на девушку у наших ног.

Я сдернул повязку с ее головы, и ткань повисла у нее на шее.

– Хорошенькая, – сказал человек с фонарем.

– Да, – согласился другой.

Испуганная девушка с ужасом оглядывалась. Она была трофеем врагов своего прежнего хозяина.

– Ты находишься в присутствии мужчин, женщина, – сказал я. – Опусти голову.

Девушка немедленно нагнула голову вниз.

– «Тамира» подходит, – проговорил кто-то, – я думаю, она готовится напасть.

– Должно быть, они торопятся вернуть то, что ты взял у них, – заметил Каллимах.

Девушка, вздрогнув, подняла голову.

– Не тебя, хорошенькая рабыня, – успокоил я ее, – а то, что действительно имеет ценность.

Она сердито посмотрела на меня со слезами на глазах.

– Свяжите ей ноги и бросьте в нижний трюм, – приказал я.

– Да, Джейсон.

– Гребцы, займите скамейки, – велел Каллимах, – взять весла в руки.

– Должно быть, «Тамира» совсем спятила, чтобы угрожать трем кораблям, – сказал офицер.

– Она в отчаянии, – пояснил другой офицер.

– Реджинальд готов потерять корабль, – проговорил я, – чтобы скрыть свою потерю, списав все на войну.

– Конечно, он не получал приказа покинуть линию, – согласился Каллимах.

– Да, – кивнул я, ухмыляясь.

Мне на плечи набросили плащ, чтобы я согрелся после холодной воды. Кто-то из команды нес к люку, ведущему в трюм, девушку со связанными лодыжками, перекинув ее через плечо. Она смотрела с ужасом, во рту был кляп. Девушка будет брошена в трюм, и люк закроют. Я понял, что ее изобьют, ведь до этого она подняла голову без разрешения. Такие ошибки со стороны рабыни редко остаются без наказания на Горе.

– Ясно, – сказал офицер. – «Тамира» решила атаковать.

Он казался сбитым с толку.

– Все так, как я предполагал, – обратился я к Каллимаху. – Так она откроет проход в их линии.

На самом деле я не ожидал, что Реджинальд заметит пропажу так быстро. Я надеялся, что у меня будет больше времени, чтобы обсудить с Каллимахом мои планы.

– Я прикажу рожкам сыграть сигнал, – обратился офицер к Каллимаху.

– Нет, – вмешался я. – Нет, Каллимах!

– Не надо рожков, – сказал Каллимах офицеру. – Еще не время приводить флот в готовность.

– Это точно, – согласился я.

Приказы, учитывая нашу близость с «Оливией» и «Таис», могли бы в данную минуту передаваться голосом.

– Ты намереваешься использовать эту щель во вражеской линии? – спросил Каллимах. – Она долго не сохранится. Движение «Тамиры» скоро заметят.

– Но не сразу, – ответил я. – Как говорится, это будет честная игра. К тому же враг будет ожидать, что мы туда кинемся.

– Следовательно, они начнут менять позицию, чтобы закрыть брешь, – проговорил Каллимах.

– Производя бесчисленные перегруппировки кораблей и, возможно, внося неразбериху, – продолжил я.

– Сама стена может быть разрушена, – сказал Каллимах, – открыта в дюжине мест.

– Будет непонятно, почему «Тамира» покинула свою позицию, – добавил я. – На многих кораблях подумают, что дан приказ атаковать.

– «Тамира» подходит к нам угрожающе близко, – вмешался офицер. – Мы вступаем с ней в бой?

– Нет, – закричал Каллимах. – Кормчие, на правый борт! Капитан гребцов, командуй полный гребок!

– Полный гребок! – приказал начальник гребцов.

– Весла с левого борта убрать! – закричал Каллимах.

– Весла с левого борта убрать! – эхом отозвался старший гребец.

«Тамира» с режущей лопастью, сделанной из стали, выступающей с левого борта, как четверть лун, проскользнула мимо нашего корпуса, между нами и «Оливией».

– На других кораблях появились огни! – закричал офицер.

Тут и там над поверхностью воды мы могли видеть движущийся свет. Раздались звуки боевых рожков.

– Прикажи «Оливии» отойти, Каллимах, – взмолился я. – Приказы должны быстро отдаваться и беспрекословно выполняться.

– Ты нашел путь к спасению? – спросил Каллимах.

– Я собираюсь не только спастись, – ответил я, – но и победить.

* * *

По воде до нас доносились крики. Похоже, пираты праздновали победу. Скользя ногами по песку, я налег плечом на основной корпус «Туки». Попав три дня назад под удар тарана, этот прославленный корабль Воскджара так и лежал поверженный на песчаной отмели, около цепи, наполовину в воде, наполовину на песке. Мы плечами, используя весла как рычаги, поднимали главный корпус судна, киль которого увяз в песке. По обеим сторонам отмели «Тина» и «Таис» при помощи веревок в четыре дюйма толщиной тоже прилагали усилия, чтобы освободить «Туку».

Крики разносились по воде. На востоке полыхало красноватое зарево пожара.

– Они скоро поймут, что их обхитрили, – сказал человек рядом со мной.

– Работай, работай лучше, – ответил я.

В неразберихе и темноте, среди движения судов, мы подожгли «Оливию», подняв паруса и закрепив рули. Она поплыла на восток, в направлении городов Порт-Кос, Тафа и Виктории. Как грандиозный факел, она вошла в середину вражеского флота. Используя этот отвлекающий маневр, «Тина» и «Таис» с Амилианом и командой с «Оливии», с флажками отбитых ранее у Воскджара кораблей, позволили другим судам как акулам проплыть мимо них, следуя за огнем «Оливии». Они принимали огонь за основное поле битвы. Скоро, конечно, если это не произошло уже, будет обнаружено, что на «Оливии» нет людей.

– Работай лучше! – сказал я.

Мы закряхтели и навалились всем весом на корпус сидящей на мели «Туки». Толстые веревки натянулись. Я услышал рядом с собой треск сломанного весла, не выдержавшего силы четырех человек, использующих его в качестве рычага. Другие люди при помощи заостренных пик рыли песок под килем корабля.

– Боюсь, что времени мало, – крикнул Каллимах с ограждения «Тины».

– Это безнадежно, – сказал кто-то рядом со мной.

«Тука», такой тяжелый, такой темный, такой большой, такой упрямый, так явно сопротивляющийся и застрявший на месте корабль, неожиданно напрягшись, с тяжелым скрипом, подчиняясь нашим усилиям и подталкиваемый водой, скользнул назад на шесть дюймов. Его киль, похожий на полоз огромных саней, оставил след на песке.

– Работать! – прошептали. – Толкать! Работать!

«Тука» продвинулась на фут. Потом еще на фут. Раздался вопль радости.

– Тихо! – крикнул я.

Я покинул свою позицию и торопливо, по щиколотку в песке и воде, пригнув голову, чтобы пройти под веревками между «Тиной» и «Тукой», устремился вдоль корпуса к реке. Там я вошел в воду и поплыл вокруг кормы. Я присоединился к людям на отмели с другой стороны корабля, с той, где три дня назад таран «Таис» проделал большую дыру в боку «Туки». Разверстая, зияющая дыра была, несомненно, с ярд высотой и шириной.

Брешь получилась не только в результате тарана, но и из-за разрыва наружной обшивки, сопровождающего обратный ход тарана. Пояс наружной обшивки находился гораздо выше ватерлинии, когда корабль шел с ровным килем. Более того, в качку и во время битвы он был достаточен, чтобы производить нужный крен. Корабль, негодный для битвы, покинули капитан и команда. Они, без сомнения, надеялись позже, когда представится время, починить и вновь использовать его. Я всматривался в повреждение обшивки. Веревки снова натянулись, и «Тука» скользнула назад еще на ярд. Она скоро сойдет с мели. Со своей позиции снаружи корпуса я обдумывал, сколько времени и материалов понадобится, чтобы восстановить плавучесть «Туки». Такой ремонт должен делаться на реке и во время движения. Я не хотел оставлять ее так, как есть. Она являлась важной частью моего плана. «Тука» была, как уже говорилось, известным кораблем Воскджара.

– К нам приближается корабль, – услышал я чей-то крик.

– Нет! – воскликнул я зло. – Нет!

– Судно, брошенное командой, – сказал другой человек. – Оно темное. У руля никого нет.

Это, похоже, была галера, оставленная командой и уносимая течением с места военных действий. Даже если это ловушка, это всего лишь один корабль. С людьми из Ара у нас было, несмотря на наличие всего двух сражающихся кораблей и «Туки», достаточно команд, чтобы разместить их по крайней мере на пяти кораблях.

«Тука» скользнула еще на ярд назад, по направлению к воде. Подтянувшись на руках, я проник через пролом в корпус судна и вынул меч. Мне было известно, что люди с «Таис» после повреждения «Туки» быстро захватили ее. К этому времени она уже была оставлена командой. Я не сомневался, что и сейчас она также была пуста. Но все-таки я не знал наверняка. «Тука» – большой корабль, и я выпрямился в полный рост прямо внутри ее первого-трюма. Я почувствовал под ногами движение. Это люди толкали «Туку» к воде. В трюме было темно. Когда судно заскользило по песку, сталкиваемое назад в реку, вода из трюма хлынула к моим ногам, на миг затопив их на шесть дюймов. Затем она вылилась в пробоину. Босыми ногами я чувствовал сырое дерево. Под первым трюмом находится нижний трюм. Это сырое пространство, где с трудом можно проползти, наполненное водой и песком, который на горианских судах обычно служит балластом. Я отступил от пробоины и вдруг ощутил беспокойство.

Я прислушался. В трюме было темно и очень тихо. Без сомнения, причин для беспокойства не было, но я не двигался. Я ощущал тревогу.

Внезапно кто-то бросился на меня из темноты. Когда мимо просвистел клинок, я отскочил в сторону и услышал, как он вонзился в дерево слева от меня. Как раз в этот миг я повернулся и в темноте рубанул по нападавшему. Затем нагнулся к нему и левой рукой ощупал тело. Шея была наполовину перерублена.

В следующий миг я почувствовал мягкие губы, которые прижались к моим ногам.

– Пожалуйста, не убивай меня, господин, – умоляла меня женщина.

Я опустил клинок так, чтобы острие коснулось сзади ее шеи.

– Пожалуйста, не убивай меня, – молила она, лежа у моих ног на животе.

– Скрести руки, – велел я, – ладонями друг к другу. И дотронься пальцами до моей лодыжки.

Она проделала это, лежа на животе. Когда руки девушки находятся в таком положении, она почти не может двигаться. Также можно определить, что в руках у нее ничего нет. Это простой горианский прием, самый обычный для определения, что девушка не вооружена.

Я нагнулся и, взяв левой рукой маленькие запястья, поднял ее вверх, поставив на колени, держа ее руки в своих у нее над головой. Клинком я осторожно провел у нее между ногами. Почувствовав сталь, она содрогнулась. Это понравилось мне, поскольку указывало, что девушка темпераментна. Затем я провел клинком по наружной стороне ее бедер и животу.

– Да, господин, – сказала она, – я обнажена.

Я уже обнаружил, что на ней не было ни веревок, ни поясов, откуда бы могло свисать оружие. Затем я слегка прикоснулся лезвием к ее шее. Я почувствовал, как оно скользнуло по стальному ошейнику.

– Да, господин, – снова произнесла она, – я рабыня.

– Кто был этот, который напал на меня? – спросил я.

– Алфред, – ответила она, – человек Алкиброна, капитана «Туки».

– Что он здесь делал?

– Его оставили здесь, чтобы он убивал тех, не из пиратов, которые будут искать спасения на борту «Туки», – объяснила она и добавила: – Он убил пятерых.

– А что ты делала тут?

– Меня отправили сюда радовать его, – ответила она, – чтобы его служба стала более приятной.

– Ты красива?

– Некоторые мужчины находят, что я не оскорбляю их эстетических чувств.

– Кто твой хозяин?

– Алкиброн, хозяин «Туки», – мой господин, – сказала она, – но теперь ты мой господин, и ты полностью владеешь мной.

– Твой голос мне знаком, – заметил я. – Я знаю тебя?

– Я из Порт-Коса, – ответила она, – рожденная свободной, но в глубине сердца мечтающая быть рабыней. Я скрылась из Порт-Коса, чтобы избежать нежеланного союза. Тот, кто жаждал меня, слишком уважал меня, и хотя я сильно любила его, я знала, что он не сможет удовлетворить мои потребности. Он хотел, чтобы я была его компаньонкой. А я хотела быть его рабыней. Он жаждал служить мне. Я же хотела носить ошейник и целовать его кнут. Я призналась ему в своих желаниях, и он был шокирован. Это оскорбило меня. Мы расстались, негодуя друг на друга. Тогда я решила, что буду ненавидеть мужчин и заставлю их страдать, наказывая за то, что они отвергли мое женское начало. Наши родители, ничего не зная о том, что произошло между нами, уговаривали нас соединить руки и выпить вино за наш союз. Он, взбешенный, но смирившийся, убедил себя, что его долг перед семьей состоит именно в этом. Если бы я когда-нибудь вступила с ним в союз, я осталась бы нетронутой. Так он наказал бы меня за то, что я посрамила его. Он стал бы держать меня как свою официальную «компаньонку» и никогда не дотронулся до меня. Я была бы вынуждена терпеть почести и свободу, уважение и достоинство стали бы моими цепями. Я лежала бы одна, крутясь в темноте, а он бы где-то пировал, получая удовольствие в сладострастных объятиях послушных рабынь, каких можно купить на любом рынке, торгующем рабынями. Как бы я завидовала ошейникам таких девушек, ударам его кнута! Я сбежала из Порт-Коса, чтобы найти свое счастье. Но, как я понимаю теперь, сделала это, чтобы попасть в рабство. Так и вышло. Вначале я пыталась бунтовать, но тщетность этого скоро дошла до меня. Я поняла, что я – рабыня. Горианские мужчины дают противоположному полу мало свободы в этом отношении. Женщина быстро понимает, что она рабыня, иначе ее убьют. И все-таки я не возражала быть рабыней. На самом деле именно такой я и была. Я понимала это с тех пор, как сформировалось мое тело и в сердце зародилось желание стать рабыней. Меня радовало, что мне не оставили выбора, что мое рабство, как клеймо и ошейник, было дано мне силой. Мне не оставили выбора: я стала тем, чем была по своей сути. Это радовало меня. Я познала удары многих кнутов. У меня было много хозяев, хороших и плохих. Дольше всего я пробыла рабыней в Вонде, в рабовладельческом доме, в Доме Андроникаса.

– Я знаю, кто ты! – воскликнул я.

– Господин? – переспросила она и вскрикнула: – О! У господина крепкая хватка, я чувствую ее!

Я держал ее руки над головой, сжав их вместе, в то время как она стояла на коленях передо мной в темноте. Меня радовало, что я могу дать ей снова почувствовать себя беззащитной.

– Каким именем тебя обычно называли, рабыня? – поинтересовался я.

– О, пожалуйста, не убивай меня, господин! – взмолилась она.

Я приставил клинок к ее животу и почувствовал ее дрожь. Она знала, что даже легкое нажатие на клинок горианской стали, в этом месте и под этим углом пронзит ее до самого нутра.

– Каким именем тебя обычно называли, рабыня? – повторил я свой вопрос. Иногда полезно дать почувствовать рабыне, что она легко может распрощаться с жизнью.

– Лола, господин! – проговорила она испуганно. – Лола!

Я отпустил ее руки и вложил меч в ножны.

– Можешь лизнуть и поцеловать мои ноги, Лола, – сказал я.

Она с готовностью исполнила приказ.

– Ты знаешь, кто я? – задал я вопрос.

– Мой господин, – ответила она. – Мой господин.

– Встань, девушка, – велел я.

Она подчинилась.

– Я – Джейсон. Джейсон из Виктории.

– Господин! – воскликнула она со слезами в голосе. – Господин!

Она заключила меня в объятия, рыдая, прижимаясь ко мне. Я обнял ее, позволив себе эту нежность по отношению к ней, хотя она и была всего лишь заклейменной рабыней.

– Она продала меня! – рыдала девушка. – Она отвела меня на верфи, пока ты был на работе. Она продала меня!

– Она не имела на это права, – сказал я.

Лола плакала, прижавшись ко мне. Я чувствовал слезы у себя на груди.

– Меня продали купцу из Тетраполиса, – продолжала она. – В Тетраполисе я снова была продана агенту, который оказался на службе у Алкиброна, одного из высших капитанов Рагнара Воскджара.

– Он взял тебя с собой для развлечения на «Туку».

– Да, господин, – подтвердила она.

Я отодвинул ее от себя.

– У меня сейчас нет для тебя времени, – сказал я.

– Да, господин, – проговорила она. – О господин! – вскрикнула она, когда я прижал ее и положил на спину на мокрые доски трюма.

Я быстро справился с ней, потому что действительно не имел лишнего времени. Она повисла на мне, разгоряченная и подрагивающая. «Тука» тем временем сошла с мели. Я слышал шаги по палубе у нас над головами. Люди занимали места за веслами на скамейках. Веревки, которыми «Тина» и «Таис» стащили «Туку» с мели, снимались. Амилиан отдавал приказы. Я поднялся на ноги и щелкнул пальцами.

– Поднимайся, – приказал я девушке. – Мы должны вернуться на борт «Тины».

– Да, господин. – Она застонала, поднимаясь на ноги.

Я подошел к пробоине в борту «Туки». Сквозь дыру виднелась «Таис» и речная цепь позади нее.

Я столкнул тело напавшего на меня в воду. Девушка была рядом со мной.

– Ты умеешь плавать? – спросил я.

– Нет.

Я взял ее за руку и, потянув за собой, прыгнул в воду.

– Перевернись, – сказал я ей, – ляг на спину, полностью расслабься.

– Да, господин. – Она была напугана.

Взяв ее за волосы, я медленно поплыл вокруг носовой оконечности «Туки» в сторону «Тины». Спустя какое-то время с помощью членов команды мы поднялись на борт нашего корабля.

– Добро пожаловать, Джейсон, – приветствовал меня ухмыляющийся Каллимах. – Пока мы изо всех сил трудились, двигая «Туку», ты, похоже, наслаждался.

– Я выполнил свою часть работы, – рассмеялся я. – Девушка случайно попалась мне на пути.

Мы повернулись, чтобы посмотреть на мокрую, дрожащую рабыню. Как большинство девушек, что с Земли, что с Гора, она была маленького роста, с пышными формами, соблазнительная и очаровательная.

– Она милая, – заметил Каллимах.

– Прелестная игрушка, – заверил я.

Девушка опустила голову, улыбаясь.

– Принесите плащ, – попросил я.

Я накинул на нее плащ. Она плотно завернулась в него, придерживая маленькими руками.

– Спасибо, мой господин, – прошептала она.

– Заприте ее в трюме, – приказал я матросу.

– Да, Джейсон, – ответил он и повел прелестную рабыню в отведенное ей место.

– Мы должны уходить, – сказал Каллимах.

– Я найду место на одной из скамеек, – кивнул я.

– Сэр, – обратился к Каллимаху офицер, – на корабле справа по борту заметно какое-то движение.

– Значит, он не покинут, – сказал Каллимах. – Я так и думал.

Я вспомнил про корабль, о котором слышал, прежде чем влезть в трюм «Туки». Он казался покинутым и безвольно дрейфующим по течению. Потерянный в суматохе ночи, освещенный нашим отвлекающим внимание пожаром на «Оливии», он находился примерно в пасанге к востоку от нас. Возможно, стал жертвой одного из пиратских судов. А может быть, еще раньше сел где-то на мель в ходе сражения, а теперь смог сняться с нее, Каллимах и я в сопровождении офицера пошли к ограждению на правом борту «Тины».

Мы увидели, как двигались весла. Корабль не был мертв.

– Надеюсь, он не собирается атаковать три корабля, – произнес офицер.

– Почему же раньше не атаковал? – спросил кто-то.

– Без сомнения, выжидал, – заметил я, – надеясь, что другие корабли присоединятся к нему.

– Почему же теперь он готовится напасть? – спросил еще кто-то. – Другие корабли его не поддерживают.

– Он знает, что «Тука» освобождена, – ответил Каллимах. – Если он собирается атаковать, то должен сделать это сейчас.

– Но у нас три корабля.

– Два, если мы не будем считать «Туку».

– Ставки, даже в этом случае, решительно в нашу пользу, – сказал кто-то.

Один корабль в весельной битве не может хорошо защищаться против двух кораблей. Один фланг по крайней мере должен быть открыт.

– Капитан – отчаянный смельчак, – произнес я.

– Ты узнаешь этот корабль? – спросил Каллимах.

– Это первый корабль, который покинул линию, первый корабль, который ударил нас, – сказал я. – Во время этой неразберихи, несмотря на наш ложный маневр и на флаги Воскджара, под которыми мы шли, он не потерял нас, он остался с нами, он упрямо преследовал нас. Это «Тамира».

– Она движется! – воскликнул офицер.

– «Таис» тоже, – закричал кто-то.

Я резко обернулся. «Таис», темная, низко сидящая в воде, красивая, узкая, агрессивная, считалась одним из наиболее опасных боевых кораблей во флоте Порт-Коса. Командовал ею капитан Каллиодорос. Сейчас «Таис» промчалась между кормой «Туки» и носом «Тины». Она тоже опознала «Тамиру».