Текст книги "Гвардеец Гора"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

– Итак, ты принимаешь все страдания и ужасы рабства? – уточнил я.

– Охотно и радостно, господин, – ответила она, – а если мы приняли его без восторга и с дрожью, то теперь должны принять его, так как мы – рабыни.

– Тебе нравится быть рабыней? – снова спросил я.

– Да, господин.

– Ты ничего не стоишь, не так ли?

– Да, господин, – ответила она, – но я могла бы иметь определенную цену как рабыня мужчины. Я не знаю свою существующую рыночную цену.

Я тоже не знал ее настоящую рыночную цену. Такие вещи меняются каждый день. Они подвержены значительным колебаниям, являясь следствием многих факторов, таких как сама девушка, ее ум, воспитание и красота, деньги в хозяйстве, условия спроса и предложения. И даже рынок, на котором ее продают, и время года, когда она выставлена на торги. Девушка, которую продают на престижном рынке, утром перед продажей помещенная с другими красивыми обитательницами внутри выставочной клетки с хромированными и узорчатыми решетками, где она двигается и позирует по инструкциям будущих участников торгов, почти непременно получит большую цену, чем та, которую вытащили за волосы из набитой битком деревянной, сколоченной болтами клетки и бросили на платформу для торгов, или, скажем, чем та, которую продают с цементного, выставленного на всеобщее обозрение постамента на простом уличном рынке. Обычно девушки получают большую цену весной. Я мало сомневаюсь, что поиски рабынь на Земле усиливаются в определенное время года, чтобы пойманные девушки могли быть доставлены на весенние рынки. Многие земные девушки-рабыни на Горе, сравнивая документы, обнаруживают, что были проданы весной. Наиболее сообразительные из них понимают, что, вероятно, это не было простым совпадением. Тогда они глубже и лучше оценивают ум, методичность и организованность мужчин, которые сочли подходящим доставить их на Гор.

Внезапно я злобно ударил ее хлыстом. Она, получив удар, вздрогнула.

– Тебе это нравится? – спросил я.

– Нет, господин, – ответила она, – но мне нравится то, что ты можешь делать это со мной и станешь так делать, если я буду плохо угождать тебе.

Я обошел вокруг и встал перед ней.

– Жалкая маленькая проститутка, – сказал я.

– Да, господин, – ответила она.

– Ты побеждена?

– Да, господин, – произнесла она, – я побеждена.

– Полностью?

– Да, господин, полностью.

– Может мужчина уважать такую завоеванную женщину?

– Нет, господин, – проговорила она. – Но, возможно, я могла бы представлять для него интерес как завоеванная рабыня.

Я присел около нее. Она все еще стояла на четвереньках.

– Ты бедная рабыня, – сказал я.

– Да, господин.

– И все-таки, – продолжал я, подняв кнутом ее подбородок, – ты хорошенькая.

– Тривиально и по-рабски, – улыбнулась она.

– Да, – сказал я и добавил: – К тому же у тебя хорошие рабские рефлексы.

– Которые ты не находишь годными к использованию, мой господин, – прошептала она.

– Я думаю, не продать ли мне тебя, – проговорил я.

– Пожалуйста, не продавай меня, господин, – попросила она.

– Я продам, если захочу, – ответил я.

– Конечно, мой господин.

Я опустил кнут и, присев перед ней, продолжал разглядывать ее.

– Господин на самом деле думает продать меня? – поинтересовалась она.

– Да, – ответил я.

Она рассердила меня сегодня вечером. К тому же я думал, что видел ее сегодня вечером более объективно, чем когда-либо раньше. Теперь я смотрел на нее не более чем на милый пустяк.

– За меня дадут такую невысокую цену, – прошептала она, – что, может быть, господин оставит меня себе.

Я поднялся, держа кнут в руке. Я посмотрел на нее, стоящую на четвереньках передо мной. Что-то было в том, что она сказала. Вероятно, она не получит высокую цену. Возможно, она может быть оставлена по крайней мере на время. Пока большого смысла отсылать ее на рынок не виделось. К тому же она была хорошенькая, пусть даже и в тривиальном, рабском смысле. Да еще у нее были хорошие рабские рефлексы. Без сомнения, я мог бы найти ей применение внутри дома.

– Господин? – спросила она.

Я подошел к ней сзади.

– Господин? – повторила она испуганно.

Она знала, что сейчас ее могут ударить хлыстом.

– Я оставлю тебя по крайней мере на время, – сказал я, – посмотреть, как успешно ты будешь работать.

– Я приложу все старания, чтобы успешно справиться, господин, – воскликнула она радостно. – Я буду содержаться в полном рабстве? – спросила она, не смея повернуться.

– Да, – ответил я.

– Какое рабство или обязанности избрал для меня господин? – задала она вопрос.

Я посмотрел на ее позу.

– Может быть, рабство четвероного животного, – ответил я.

– Господин может поступить так, если пожелает, – проговорила она, – если это нравится ему или забавляет его.

В этой форме рабства, которая обычно используется в дисциплинарных целях или для развлечения хозяина, женщине не разрешается подниматься с четверенек. Одновременно ей не разрешается использовать речь, хотя она может обозначать свои потребности и желания при помощи таких средств, как подобострастие, стон или хныканье. Поскольку не разрешается использование рук (только как средство передвижения), она должна есть и пить из мисок, поставленных на пол, или, иногда, чтобы утолить жажду, она может воспользоваться разрешением лакать воду из луж или слизывать капли с изразцов. К тому же нередко ее приковывают цепью рядом с ногами хозяина, когда он обедает, чтобы он мог, если захочет, кидать ей объедки. Она также будет обучаться трюкам, выполняя которые она может быть представлена для развлечения гостей своего хозяина, например просить, лежать, переворачиваться и таскать его сандалии в зубах. И нет нужды говорить, что, когда хозяин захочет использовать ее сексуально, она примет позу самки животного.

Кстати, эта форма рабства часто налагается на захваченных в плен убар. И нередко убара спустя какое-то время, когда ей, лежащей на животе перед хозяином, дается минута, чтобы высказаться, умоляет вместо рабства четвероногого животного обучить ее непристойным искусствам и сладострастным танцам женщины-рабыни, чтобы она могла быть для своего хозяина не просто развлечением, а удовольствием для рабского угождения. Ее мольбы обычно удовлетворяются. Такие женщины становятся великолепными рабынями. Они, конечно, знают, что они могут в любой момент, когда пожелает хозяин, быть возвращены в рабство четвероногого животного.

Я подошел и встал перед девушкой.

– Можешь опуститься на, колени, – разрешил я.

– Спасибо тебе, господин, – радостно воскликнула она.

По крайней мере, ее не станут обращать в рабство четвероногого животного. Она взглянула на меня.

– Я люблю тебя. Я люблю тебя, мой господин, – проговорила она.

– Целуй кнут, – приказал я ей.

– Да, господин! – Она горячо поцеловала кнут еще и еще раз.

Бывшая мисс Хендерсон с Земли, стоящая обнаженной на коленях передо мной, теперь понимающая свое положение, моя рабыня в ошейнике, целовала мой кнут. Она счастливо посмотрела на меня.

– Ты думаешь, что ты хорошая рабыня? – спросил я.

– Нет, господин, – ответила она.

– Тебе нужно в ванную, – заметил я.

– Да, господин.

– Твое тело пахнет, – добавил я.

– Да, господин.

– Оно воняет, – уточнил я.

– Да, господин, – ответила она. – Прости меня, господин.

Ее прелестное тело и в самом деле воняло. В этом не было ничего удивительного, учитывая все, что с ней произошло, и побои, которым я подверг ее. К тому же оно было покрыто грязью и потом, грязь скаталась в маленькие катышки на ее светлой коже. В ее глазах были слезы. Тут я услышал шаги у двери.

– На живот, – приказал я ей.

Она быстро легла на живот на изразцы передо мной, положив руки у головы.

– Господин! – проговорила она.

– Лежи тихо, рабыня, – приказал я, – или ты будешь выпорота.

– Да, господин, – ответила она.

– Кто там? – спросил я.

– Это я, Лола, – услышал я в ответ. – Я принесла ваши вещи.

Она следовала за мной, отстав немного, в соответствии с моими инструкциями, чтобы дать мне время познакомить новую девушку с моим домом.

Я пошел к двери и, открыв ее, впустил Лолу. Она вошла, неся мое имущество, которое я брал в другой дом. Почтительно она встала на колени передо мной.

– Я на коленях перед моим господином, – сказала она.

– Можешь подняться, – разрешил я.

– Спасибо, господин.

– Положи мои вещи у стены, – приказал я. – И запри дверь.

– Да, господин. – Она выполнила все приказания и затем вышла в центр комнаты. Она посмотрела вниз на распростертую рабыню.

– Ну, что у нас здесь? – спросила она. – Хорошо прирученная, хорошо выпоротая рабыня?

Распростертая рабыня молчала, дрожа.

– Ну? – спросила Лола, внезапно злобно пиная девушку в бок.

– Да, госпожа, – закричала девушка. – Я хорошо прирученная, хорошо выпоротая рабыня!

– Мой господин знает, как обращаться с женщиной, – высказалась Лола.

– Да, госпожа, – ответила девушка.

– Ты помнишь, как ты, когда была свободной, отвела меня в доки и продала? – спросила Лола.

– Да, госпожа, – ответила девушка, – но теперь я тоже рабыня.

– Ты думаешь, из тебя получится хорошая рабыня? – задала вопрос Лола.

– Я буду стараться, отчаянно стараться, госпожа.

– Кто первая девушка? – снова спросила Лола.

– Я не знаю, госпожа, – воскликнула рабыня.

– Лола – первая девушка, – проинформировал я ее.

– Ты первая девушка, госпожа, – воскликнула рабыня, – ты – первая девушка.

– Ты когда-нибудь видела свой ошейник? – опять спросила Лола.

– Нет, госпожа, – ответила девушка. – Когда его надевали на меня, на мне был капюшон.

– Хотелось бы тебе увидеть его? – спросила Лола.

– Да, госпожа.

Лола вынула из сундука у стены зеркало, которое она низко опустила над изразцами, чтобы лежащая рабыня могла впервые увидеть ошейник, в который была закована.

– Он красивый, – выдохнула рабыня, касаясь его, – он красивый.

Я улыбнулся. Это был самый обычный ошейник, такой, который носят многие девушки на Горе. Но все-таки, безусловно, он был привлекательный. Он, как большинство ошейников для женщин, был задуман и для красоты, и для безопасности.

– Ты понимаешь значение ошейника для рабыни, не так ли? – спросила Лола.

– Да, госпожа.

– Ты неплохо в нем выглядишь, правда? – поинтересовалась Лола.

– Да, госпожа.

– Он тебе подходит, не так ли? – продолжала Лола.

– Да, госпожа.

– Здесь на ошейнике есть надпись, – сказала Лола. – Она гласит: «Я – собственность Джейсона из Виктории».

– Да, госпожа.

– Он будет хорошо служить, чтобы опознавать тебя, не правда ли?

– Да, госпожа.

– То, что на нем написано, – правда? – спросила Лола.

– Да, госпожа, – ответила девушка, – это правда.

Я заметил, как она вздрогнула от удовольствия. Спустя какое-то время Лола положила зеркало в сундук и закрыла его. Затем она подошла ко мне. Мы вдвоем рассматривали распростертую ниц рабыню.

– Она хорошенькая маленькая штучка, – проговорила Лола.

– Я надеюсь, она окажется удовлетворительной, – заметил я, – для тех целей, для которых она мне нужна. Для обычной рабыни и низкой рабыни, такой, что выполняет рутинную работу по дому и от которой требуется вся домашняя служба.

Лола взглянула на меня.

– Домашняя служба в горианском смысле, – уточнил я.

Лола засмеялась. Безусловно, чувственные возможности бывшей мисс Хендерсон с Земли следовало использовать. Как абсурдно было бы позволить таким покорным изгибам вянуть без дела.

– Каковы твои распоряжения, господин? – спросила Лола.

– Через два дня вечером, – сообщил я, – у меня будет маленький ужин здесь, ничего особенного, просто нечто для нескольких друзей. В основном обслуживание ужина берет на себя таверна Тасдрона, но будет много покупок и кухонной работы и для вас тоже.

– Понимаю, господин, – ответила Лола.

– Дом, естественно, должен быть идеально прибран, – добавил я.

– Да, господин, – откликнулась Лола.

– И я буду полагаться на тебя в смысле украшения дома, чтобы все выглядело праздничным, лампы, ленты, цветы и все такое.

– Да, господин, – ответила она.

– И еще позаботься, чтобы были какие-нибудь вкусности.

– Да, господин, – сказала она.

– Если не все будет великолепно, – предупредил я, – я буду недоволен.

– Господин будет доволен, – уверила Лола.

– Уже поздно, – заметил я.

– Что насчет нее? – спросила Лола, кивая головой в сторону лежащей ничком рабыни.

Мы подошли к тому месту, где лежала бывшая мисс Хендерсон. Я перевернул ее ногой и взглянул на нее сверху вниз.

– Она даже не знает, как лежать у ног мужчины, – отметила Лола.

Она присела и повернула руки девушки так, чтобы тыльная сторона покоилась на изразцах, а открытые ладони были беззащитно выставлены передо мной. Она также подняла ее левое колено, чтобы оно было согнуто.

– Вот, – произнесла она, – так лучше.

Существует, конечно, много способов для женщины лежать у ног мужчины. Лола, однако, выбрала одну из красивейших. Девушка испуганно взглянула на меня. Я обошел ее кругом и ногой снова повернул ее на живот.

– Что с ней надлежит делать? – спросила Лола.

– Вымой ее вонючее рабское тело, – велел я, – и затем устрой на ночь в конуре.

– Посмотри, – вдруг сказала Лола, – она без сознания.

Она нагнулась над девушкой.

– Она упала в обморок, – засмеялась Лола.

– Ей пришлось тяжело, – объяснил я. – Ей слишком много пришлось усвоить сегодня вечером.

– В ошейнике, – проговорила Лола, – девушка должна быстро учиться.

– Это правда, – согласился я и отвернулся.

Я устал.

– Господин, – обратилась ко мне Лола.

– Да.

– Как с ней обращаться?

– Ты – главная девушка, – разъяснили. – У тебя есть право кнута. Смотри, чтобы она хорошо работала.

– Строгая дисциплина? – уточнила Лола.

– Безусловно, – ответил я.

– Прекрасно, господин, – ответила Лола.

Я повесил кнут на крюк и устало пошел к лестнице.

– Господин, – позвала меня Лола.

Когда я поднялся наверх и остановился на площадке перед дверью в мою спальню, я повернулся, чтобы взглянуть на Лолу.

– Да, – проговорил я.

– Ты уверен, что, когда я вымою ее, ты не захочешь, чтобы я прислала ее в твою комнату?

– Нет, – ответил я. – Я не хочу ее видеть до вечеринки.

– Да, господин, – сказала Лола. – Господин?

– Да.

– Ты упомянул угощение.

– Да, – подтвердил я.

– А эта маленькая хорошенькая рабыня, – спросила Лола, указывая на лежащую без сознания бывшую мисс Хендерсон, – должна быть включена в угощение?

– Конечно, – ответил я.

20
ВЕЧЕРИНКА. ПОСЛЕ ВЕЧЕРИНКИ

– Еще кусочек ларма, господин? – спросила рабыня, стоящая на коленях позади меня.

Я повернулся и с того места, где я сидел, скрестив ноги, за низким столом, взял с серебряного подноса маленький хрустящий кружок жареного ларма с коричнево-медовым соусом. Я рассматривал рабыню. Она почтительно опустила голову. На ней был надет сделанный со вкусом наряд из голубоватого, в три слоя, газа, который пышно сидел на ней. Наряд доходил до бедер. Когда она стояла на коленях, я мог видеть, как великолепна ее грудь в этом наряде. Ее руки и ноги были обнажены. У нее были довольно темные волосы. Мой ошейник красиво выглядел на ее горле. Затем я снова обратил внимание на танцовщиц.

Их было трое – в голубом шелку и золоченых ошейниках. Лоле повезло договориться об их аренде только сегодня утром. Они принадлежали человеку, который направлялся в Порт-Кос, затем в Турмус и оттуда на остров Кос, где он намеревался выставить их на продажу. Лола обнаружила их в охранных клетках на пристани специй. Адрес их хозяина, который проживал в гостинице неподалеку, ей дал их смотритель. Они должна были отправиться на корабле на запад в Порт-Кос завтра днем. Сегодня вечером, однако, он был рад заработать на них какие-то деньги.

– Они красивые, – сказал Глико, купец из Порт-Коса, которому мы были так многим обязаны. Именно он, в сущности, организовал сопротивление прибрежных городов пиратам и догадался призвать отважного Каллимаха из Порт-Коса как боевого военачальника, человека, без чьих военных навыков и репутации на реке наши замыслы могли бы быть обречены на провал.

– Спасибо, – ответил я.

Я оглядел стол. За ним сидели семеро мужчин, включая меня: Глико, важный купец из Порт-Коса; Тасдрон, руководитель Виктории; Амилиан, командующий морскими силами Ара на реке Воск; Каллиодорос, капитан «Таис», и мои друзья, Каллимах и Майлз из Вонда, который взял с собой свою рабыню Флоренс. Раньше, как часть нашего развлечения, она сыграла на лире и спела для нас. Ее наградили теплыми аплодисментами, что, как я думаю, очень порадовало обоих: и застенчивую рабыню, и ее хозяина. Майлз из Вонда учил ее этим искусствам. Как свободная женщина, она, в сущности, была без образования. Теперь она приобрела дополнительные навыки, чтобы порадовать хозяина. Сейчас она стояла на коленях позади своего господина. На ней были желтая туника и ошейник.

Я наблюдал за Ширли, светловолосой роскошной рабыней, которую я забрал у Реджинальда с «Тамиры» во время битвы на реке. Она была одной из трех женщин, которых я получил после нашей победы над пиратами. Нам прислуживали Лола и бывшая мисс Хендерсон. Для этого вечера Лола, которая была главной девушкой, одела Ширли почти так же, как другую рабыню, только наряд Ширли был желтый. Последние несколько дней я держал Ширли в конуре в Виктории. Сегодняшним вечером я забрал ее домой, чтобы она могла помочь в обслуживании, и еще по одной причине. Она, стоя на коленях, наливала вино из узкого серебряного сосуда с высоким горлом в чашу Амилиана из Ара. В конуре, кстати, я осуществил для Ширли наказание кнутом, которое полагалось ей за то, что она без разрешения подняла голову на палубе «Тины». Горианские хозяева редко забывают такие детали, и девушки знают об этом. Это помогает поддерживать их дисциплину. Лола находилась на кухне, надзирая за закусками и обслуживанием. Ей пока не разрешено было показываться, а позднее она появится по моему требованию. Она знала, что каким-то образом будет вовлечена в мое развлечение.

Я снова обратил внимание на танцовщиц. Их движения были грациозны и благопристойны. Никто бы не мог опознать в них рабынь, разве что, конечно, по их ошейникам и по тому, что в танце они откровенно демонстрировали свою красоту мужчинам. Их движения были плавны и изысканны. Здесь могли бы присутствовать свободные женщины. Это соответствовало характеру моей вечеринки. Это не была вечеринка, на которой, скажем, женщины врага принуждались танцевать обнаженными и потом распределялись между победителями как рабыни, по прихоти командира или киданием костей. И это также не была одна из тех вечеринок, на которых определенное количество рабынь должно танцевать внутри круга равного числа свободных мужчин с кнутами. Девушки должны раздеваться под ударами кнутов и затем танцевать, двигаясь по направлению к мужчинам. Мужчина, который не принимает женщину, отгоняет ее назад кнутом. Одновременно женщина, которая не хочет танцевать в направлении мужчины, получает удары кнутом, пока не сделает так, как надо. Обычно в этой форме танца каждую женщину, танцующую для каждого мужчины, заставляют по крайней мере пять раз обойти круг. Таким образом, мужчины имеют шанс рассмотреть женщин и понять, какая из них их интересует. Нет нужды говорить, что проходит немного времени, и женщины отчаянно стараются понравиться мужчинам. Только когда она достаточно понравилась мужчине, ей разрешается выползти из круга танца на подушку своего хозяина на час.

Главная танцовщица напомнила мне чем-то рабыню Мельпомену, которая когда-то была леди Мельпоменой из Вонда. Она была похожа на Мельпомену фигурой; у нее были такие же темные волосы, цвет лица и высокие скулы, как у Мельпомены. Однако это была не Мельпомена. Я улыбнулся про себя. Я сомневался, что Мельпомена, в ком разожгли темперамент рабыни, могла бы танцевать в такой утонченной манере перед мужчинами. Даже если бы она пыталась сделать это, я думаю, какие-то выражения и легкие движения выдавали бы ее, противореча типу танца. Я рассматривал танцовщиц. Я думал, что если спустя какое-то время в будущем их страсть будет разбужена, тогда они тоже будут потеряны для этого типа танца. Таким образом, мне повезло, что у меня была возможность получить их сейчас. К тому же было ясно, что их хозяин будет внимательно следить за ними, пока не получит за них хорошую цену. Иначе что будет с ним, когда они выучатся в руках хорошего хозяина быть абсолютными рабынями.

Интересно, где теперь Мельпомена? Наблюдая тогда за ее танцем, я не сомневался, что она будет использована как танцовщица. Безусловно, требуется много времени, чтобы сделать из женщины хорошую танцовщицу. Она может проводить годы в низкосортных тавернах или танцуя на карнавалах, или даже как уличная танцовщица для соблазнения и использования на поводке, прежде чем ее умения разовьются до такой точки, когда она достаточно хороша, как говорится, чтобы танцевать перед убаром.

– Еще, господин? – поинтересовалась рабыня в голубоватом наряде из газа, в поблескивающем ошейнике, стоящая на коленях позади меня.

– Да, – ответил я.

Сервировочной вилкой она положила кусочки жареного боска и жареного сула на мою тарелку.

– Достаточно, девушка, – сказал я.

– Да, господин, – послушалась она.

На вечеринке присутствовали семеро музыкантов, которые играли для танцовщиц, игрок на чехаре, их руководитель, два игрока на калике, трое флейтистов и один игрок на каске. Тасдрон любезно привел их из своей таверны. Также он взял с собой бывшую земную девушку Пегги, которая была одной из его рабынь. Она была в короткой белой тунике и ошейнике. Она застыла поблизости, ожидая его. Однако я заметил, что она не может отвести взгляд от могущественного Каллимаха. Тасдрон и я согласились с уместностью ее присутствия на празднике.

Наконец музыка смолкла, и танцовщицы закончили выступление. Мы от души поаплодировали им. Они были великолепны. Они стояли перед нами в своих голубых шелках и золоченых ошейниках, опустив головы. Затем, улыбаясь, под еще один аккорд они повернулись и поспешили из комнаты, отправляясь на кухню, где их ожидал хозяин. Они были босоноги. На левой лодыжке каждой из них были золоченые браслеты. На кухне они снимут свои костюмы, чтобы не запачкать их. Затем они встанут на колени и будут покормлены с руки. Когда они закончат, их, нагих, оденут в плащи рабынь и, связав за шеи цепочкой, друг за другом отведут назад в их охранные клетки на пристани специй. Завтра днем на корабле, вместе с хозяином, их отвезут в Порт-Кос, оттуда через Турмус на остров Кос, в какой-нибудь город, возможно Телнус, где они будут выставлены на продажу. Теперь музыканты ненавязчиво создавали музыкальный фон.

– Она хорошенькая, – заметил Глико, указывая на рабыню в голубоватом наряде из газа, босоногую, с открытыми руками, которая почтительно прислуживала нам. Она опустила голову, покраснев.

– Тебя похвалили, – обратился я к ней.

– Спасибо, господин, – сказала она Глико, стоя на коленях с опущенной головой. – Девушка благодарна, если свободный мужчина находит ее приятной.

– Как ее имя? – спросил Глико.

– Я еще не дал ей имени, – пояснил я.

– Понятно, – ответил Глико.

– Ты можешь продолжать прислуживать, – велел я ей.

– Да, господин.

– Я предлагаю тост, – сказал Амилиан, поднимаясь.

– Тост, – отозвались мы.

Ширли поспешила обойти всех, убедившись, что в бокалах есть вино. Каллимах пил воду, но он позволил себе каплю вина, смешанную с водой, чтобы принять участие в церемонии провозглашения тоста. Между прочим, вино часто смешивается с водой в горианских домах. В основном из-за крепости многих горианских напитков. Однако те вина, которые подавались у меня, можно было употреблять и неразбавленными. Крепкие напитки на Горе принято подавать маленькими порциями. Мы встали. Музыканты прекратили играть.

– За Лигу Воска! – провозгласил Амилиан, командующий морскими силами Ара.

– За Лигу Воска! – с жаром подхватили мы.

Двое из мужчин за столом были те, кто поставил подписи под договором о Лиге Воска, торжественно утвержденным под праздничным шатром на причалах Виктории вчера в десять часов. Один из них – Глико, подписавший договор от имени Порт-Коса, другой – Тасдрон, глава Виктории, подписавшийся от имени Виктории. Всего девятнадцать городов стали членами Лиги: Турмус, Вен, Тетраполис, Порт-Кос, Тафа, Виктория, Файна, Рагнарз Хамлет, Хаммерсфест, Салпорт, Сейз, Сиба, Жасмин, Альфредов Мыс, Джортов Перевоз, Лесной порт, Искандер, Танкредова Пристань и Беловодье.

– За военно-морскую базу Ара! – воскликнул Каллимах, поднимая свой бокал и глядя на Амилиана.

– За военно-морскую базу Ара! – сказали мы.

– Я благодарен вам всем за вашу щедрость, – проговорил Амилиан. – Я жалею только, что мне не дозволили подписать договор от лица военно-морской базы Ара.

Нам хорошо была понятна его горечь. Посланники из Ара, хотя и присутствовавшие на подписании договора, произнося поздравления Лиге и одобряя ее намерения, не разрешили базе Ара подписать договор. Хотя это и было большим разочарованием для Амилиана и других людей с базы Ара, которые боролись вместе с нами, в общем, это не стало неожиданностью на реке. Ар уже имел достаточно сложностей с Салерианской конфедерацией на востоке и не приветствовал образование новой Лиги вдоль реки Воск. Безусловно, такая Лига повредит амбициям Ара на реке и в ее бассейне. Порт-Кос, конечно, не имел подобных сложностей в присоединении к Лиге. Это был независимый город со своими суверенными правами. Интересно, что ни посланники из самого Порт-Коса, ни от Салерианской конфедерации не присутствовали при создании Лиги. Казалось, они хотели выждать, чтобы понять, станет ли Лига эффективной действенной политической реальностью на реке Воск. Если она окажется таковой, мы полагали, у них будет еще достаточно времени озаботиться этим.

– За Порт-Кос! – произнес Тасдрон, поднимая свой бокал.

– За Порт-Кос, – воскликнули мы все и выпили вино.

– За Викторию! – провозгласил Глико, благодаря за честь, которую Тасдрон оказал его городу.

– За Викторию! – подхватили все мы и от души выпили за это. Я почувствовал слезы на глазах.

– Что случилось? – спросил, улыбаясь, Каллимах.

– Это дым, – ответил я, – от ламп.

– Нет, – он улыбался, – это потому, что Виктория – твой город.

– Амилиан! – хрипло позвал я, пытаясь скрыть свои чувства.

– Да? – откликнулся он.

– Я долго готовился отдать тебе подарок, который сберег для тебя.

– Неужели? – удивился он.

Ширли, вздрогнув, поставила вино и встала на колени перед Амилианом.

– Я взял ее у Реджинальда, капитана «Тамиры», – пояснил я.

– Мне это известно, – отозвался Амилиан.

– Она нравится тебе? – спросил я.

– Да! – ответил он.

– Она твоя! – воскликнул я.

Рабыня быстро опустила голову и стала целовать ноги Амилиана.

– Мой господин, – говорила она, признавая его своим новым хозяином.

– Мои благодарности! – сказал Амилиан.

– Пустое, – ответил я, – она всего лишь рабыня.

– Она стоит по крайней мере десять серебряных тарсков, – заметил Тасдрон.

Это воодушевило меня, так как Тасдрон был вполне опытен в определении стоимости женщин-рабынь. Как владелец таверны, подающей пагу, он, безусловно, покупал и продавал многих. Это был сорт товара, с которым он был хорошо знаком. Мне показалось вполне возможным после размышлений, что чувственная Ширли, выставленная искусным аукционистом на торги, могла принести хорошую сумму в десять серебряных тарсков.

За столом поаплодировали мне, стуча себя по левому плечу в манере горианцев. Один из лучших подарков, какой можно подарить мужчине, это, безусловно, красивая женщина.

– Но милостиво разреши ей продолжать прислуживать, – попросил я. – Ты можешь забрать ее домой сегодня вечером, когда будешь уходить.

– Очень хорошо, – ухмыльнулся он.

Я бросил ему узкий восемнадцатидюймовый черный ремень.

– Это понадобится, когда ты будешь забирать ее домой сегодня вечером, – пояснил я.

– Спасибо, – поблагодарил он меня.

Когда сегодня вечером он станет покидать мой дом, она, конечно, не будет носить ошейник и, очевидно, окажется обнаженной. Ремень будет полезен, чтобы связать ее руки за спиной. Несомненно, тогда не возникнет опасности, что ее примут за свободную женщину. Она будет продолжать носить клеймо рабыни – маленькое и прекрасное, глубоко выжженное на ее левом бедре.

– Где тебе полагается сейчас быть, девушка? – спросил Амилиан.

– На кухне, господин, – ответила она.

– Ну, тогда, – заметил он, – беги на кухню.

– Да, господин, – проговорила она и, вскочив, убежала.

За ней отправилась прелестная маленькая рабыня в голубоватом газе. Несомненно, они обе скоро должны были принести следующее кушанье – смешанные десерты. А за ними последуют черное вино и ликеры.

– Давайте сядем, – предложил я.

Затем я подал знак музыкантам и они снова начали играть.

Я повернулся к Майлзу из Вонда:

– Каковы твои планы?

– Я отправляюсь в Турмус, – ответил он, – где у меня есть контакты. Там я договорюсь о займе и с этими деньгами вернусь в Вонд, чтобы заново построить сожженные дома на моем ранчо.

Я взглянул на Флоренс. Она стояла на коленях в своей желтой тунике и ошейнике за спиной Майлза из Вонда. Туника и ошейник – все, что было на ней надето. Рабыням положено мало одежды.

– Я буду содержать ее в моих поместьях рядом с Вондом, – сказал он. – В этом не будет проблем. Она надежно заклеймена и закована в ошейник.

– Ты поселишь свою рабыню в Виктории, – поинтересовался я, – пока будешь путешествовать в Турмус?

Флоренс показалась испуганной.

– Нет, – ответил он, – я возьму ее с собой.

Теперь она выглядела успокоенной и счастливой. Я усмехнулся. Тогда Флоренс с упреком посмотрела на меня и улыбнулась. Затем она положила голову на плечо своему хозяину.

– Ты заранее намеревался отдать Ширли Амилиану? – спросил Каллимах.

– Да, – подтвердил я.

– Но ты хотел бы сделать это позже вечером? – уточнил он.

– Да, – признался я.

– Не бойся своей чувствительности, – сказал он.

Он понял, что я, смущенный слезами, которые показались на моих глазах после тоста за Викторию, решил отвлечь внимание, преподнеся подарок своему другу Амилиану.

– Я носил оружие, – заявил я. – Я сражался.

– Иногда слезы идут солдату, – объяснил Каллимах. – Солдат – человек сильных страстей и эмоций. Многие мужчины не могут понять глубину его души. Не пугайся своих чувств. В солдате есть цветы и штормы. И то и другое – часть его, и каждая – настоящая. Прими обе. Не отвергай ни одну.

– Спасибо тебе, Каллимах.

– А, закованные рабыни! – радостно воскликнул Глико.

Две девушки появились из кухни: рабыня в голубоватом газе, которой я еще не дал имя, и другая – в желтом, которую я звал Ширли, теперь принадлежащая Амилиану. Я не знал, какое имя он выберет для нее. Каждая девушка несла поднос с десертами. На каждой были две легкие, изящные и сверкающие цепи, одна из которых, около двадцати дюймов длиной, при помощи ножных браслетов соединяла лодыжки, а другая, около восемнадцати дюймов длиной, ограничивала запястья с аккуратно застегнутыми браслетами. Они приблизились, красивые и порабощенные, неся свои подносы, чтобы обслужить нас, двигаясь грациозно и женственно, соразмеряя движения с длиной их цепей. Раздался неясный гул удовольствия и одобрения за столом. На закованных в цепи красавиц смотрели сильные мужчины.