Текст книги "Смертельные послания"

Автор книги: Джон Мэтьюз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

41

Самой любимой его нью-йоркской таверной была «Сент-Деннис» в Бауэри. Вечерами девушки подсаживались здесь за столики и предлагали приватные танцы в обнаженном виде в боковых занавешенных кабинах за один доллар, но в дневное время это было вполне приличное заведение, где подавали крепкий кофе в керамических чашках и жаркое из говядины и свинины по весьма умеренным ценам.

Больше всего его привлекала публика – пестрая смесь клерков, матросов, бродяг из близлежащих ночлежек и джентльменов – и тот факт, что здесь почти всегда было многолюдно. Он мог легко затеряться в толпе. Никто не обращал на него внимания.

Заходить туда превратилось у него в привычку. Каждый раз, когда, по его мнению, в газетах должно было появиться что-нибудь интересное, он покупал в киоске на углу Бликер-стрит «Нью-Йорк таймс», «Геральд трибьюн» и «Нью-Йорк пост», после чего направлялся в «Сент-Деннис». Пока он прочитывал газеты за двумя чашками дымящегося кофе, наступало время ланча, и ему приносили его любимую жареную свинину с картофелем и капустой.

Дойдя до статьи на странице семь в «Геральд трибьюн», он застыл с чашкой в руке.

«Трус». Он не мог оторвать глаз от этого слова. Рука затряслась, и он был вынужден поставить чашку на стол, чтобы не расплескать ее содержимое.

«Так-то он отплатил мне? Я рискую своей шеей, спасая его от виселицы, а он называет меня трусом!»

Он ощутил, как его лицо багровеет от ярости, и озабоченно огляделся, опасаясь, что это может привлечь к нему внимание.

Однако его опасения были напрасны. Судя по всему, посетителям не было дела до самого изобретательного убийцы, какой когда-либо находился среди них. «Трус!» На его лице появилась злорадная ухмылка.

Неожиданно у него пропало чувство голода. Он заплатил за кофе и по сложившейся привычке оставил на столике газеты.

– Сюда! Прыгайте сюда! – крикнул Джеймсон.

Посреди насыпи пролегал острый гребень борозды глубиной в фут, за которой она продолжала опускаться под тем же углом 45 градусов.

Ардженти сначала не увидел ее и просто нырнул в нее вслед за Финли.

Если бы катившийся по насыпи вагон упал на напарников плашмя, он все равно раздавил бы их. Однако Джеймсон заметил, что после каждого переворота вагон подпрыгивает, отрываясь от земли примерно на фут. Если им повезет, он перепрыгнет через них.

Англичанин затаил дыхание, когда край вагона ударился о землю в нескольких дюймах от них с Джозефом. Он вжался в землю и почувствовал, как металлическая поверхность скользнула по его спине.

Ардженти досталось больше: у него была порвана куртка. Он пошевелился лишь спустя несколько секунд, сразу схватившись за плечо, в тот самый момент, когда вагон скатился на дорогу, развалившись на части и усеяв кусками металла и осколками стекла все вокруг в радиусе двадцать ярдов.

Лошадь, ехавшая по дороге и тащившая кабриолет, встала на дыбы – всего в шести ярдах от упавшего вагона. Кеб, ехавший в двадцати ярдах сзади и имевший лучший обзор, успел сбавить ход. Джозеф бросил взгляд в их сторону:

– Нам нужно как можно быстрее добраться до Дувр-Плэйнс.

Джеймсон колебался. Он смотрел вверх, на клубок исковерканного железа и группу из сорока или около того человек, находившихся у выхода из туннеля.

– Возможно, среди них есть раненые, нуждающиеся в моей помощи, – отозвался он.

Вглядевшись, Ардженти увидел в толпе кондуктора в униформе и человека со стетоскопом, стоявшего на коленях над распростертым на земле телом.

– Там кондуктор и по крайней мере один врач, насколько я могу судить. Вы мало чем сможете помочь им. – Джозеф схватил напарника за руку. – А если мы не успеем вовремя отыскать Элли Каллен, для нее это станет смертным приговором.

Финли неуверенно посмотрел в сторону пассажиров и кивнул с мрачным выражением лица. Они побежали вниз по насыпи к дороге.

…Лоуренс попросил молодого клерка по имени Гарольд Мэйберри помочь ему просмотреть регистрационные документы иммиграционной службы.

Недавно сооруженный терминал на Эллис Айленд представлял собой внушительное здание в три этажа, сравнимое по занимаемой площади с футбольным полем, с величественными башнями во всех углах и посередине.

Год назад Касл Гарденс перестал справляться с постоянно возраставшим потоком иммигрантов. За все время своей службы он пропустил около восьми миллионов человек. На первом этаже нового здания иммиграционной службы на Эллис Айленд ее чиновники занимались регистрацией вновь прибывших, а на двух верхних этажах располагались администрация и архив, большую часть которого занимали документы, перевезенные из Касл Гарденс.

В длинной комнате архива, помимо Гарольда Мэйберри, сидели за столами еще двенадцать клерков. Двое просматривали документы по другим запросам, а остальные напоминали посетителей читального зала библиотеки. В отличие от переполненного людьми шумного первого этажа здесь царила тишина, нарушаемая лишь скрипом перьев. Позади них стояли в ряд деревянные шкафы высотой в семь футов.

Мэйберри закрыл большую книгу в кожаном переплете, лежавшую на его столе, и поставил ее обратно в нижний ящик шкафа.

– Боюсь, никаких Качдавов нет, – вздохнул он, после чего повернулся и, бросив взгляд на Лоуренса, прошел чуть дальше вдоль ряда шкафов. – Вы говорите, альтернативными вариантами являются Качсон и Дав?

– Да, двойная фамилия: Качсон-Дав или Дав-Качсон.

– А имена опять Юджин и Самсон?

– Нет. Сэм Юджин или Юджин Сэм.

Гарольд кивнул, извлек из другого ящика еще две книги в кожаном переплете и положил их на стол. Открыв одну из них, он принялся водить пальцем по строчкам записей.

– Качсонов не так много. Зато хватает Кэччи, – он с надеждой поднял голову.

– Нет, к сожалению, Кэччи не годится, – ответил Биделл.

Мэйберри просмотрел еще две страницы.

– Всего девять Качсонов – но ни один из них не носит указанные вами имена, – сказал он.

– Не возражаете, если я взгляну? – протянул руку Лоуренс.

Служащий снова кивнул и передал ему папку. Томас, Питер, Элизабет, Магда… Уже через двадцать секунд Биделл понял, что там нет подходящей анаграммы.

Мэйберри со вздохом открыл следующую папку:

– С Давом ситуация иная. Эта фамилия занимает множество страниц.

Биделл стал наблюдать за ним, отмечая, сколько времени у него занимает просмотр каждой страницы.

– Может быть, я вам помогу? – предложил он. – Все-таки вы делаете это по моей просьбе.

Гарольд пожал плечами и с видимым облегчением передал Лоуренсу последний том:

– Пожалуйста.

Тот стал быстро водить пальцем по колонкам. Он просмотрел тридцать страниц, тогда как за то же самое время Мэйберри осилил только шесть. Клерк удивленно поднял брови:

– Вряд ли мы смогли бы обойтись без вашей помощи.

Биделл кивнул, продолжая просматривать записи. Джеймсон говорил ему, что, когда люди говорят подобные вещи, они, как правило, шутят – но он не был уверен, что сейчас это так.

Просмотрев еще три страницы, Гарольд сказал:

– Я нашел пару сочетаний указанных вами имен – Юджин и Самсон, – но только с фамилией Дав. Качсон и двойные фамилии отсутствуют.

– Дата записи? – спросил Лоуренс.

– Двадцать первое октября 1889 года.

– Адрес прежнего проживания?

– Место под названием Хокстон, Лондонский округ Хэкни.

Биделл кивнул. Хокстон находился всего в миле от Уайтчепела. Дата и прежний адрес подходили, но сочетание КАЧ так и не отыскалось. Лоуренс просмотрел оставшиеся имена в сочетании с фамилией ДАВ в своем томе, а затем помог Мэйберри завершить его часть работы. Ничего.

Он пробежал глазами запись о Юджине Самсоне Даве, которую нашел Гарольд. Согласно ей, в США Дав проживал в Бруклине, так что для анаграммы подходило все что угодно, за исключением трех отсутствующих букв. Но это ставило крест на всей теории анаграммы: если наугад переставить или убрать любые другие три буквы, имя могло получиться любым.

Сжав челюсти, Лоуренс продолжал изучать запись. Он не любил ошибаться.

Когда Броган нашел дом 126 на Мэйпл-авеню, он решил, что адрес не тот. Это было четырехэтажное здание, первый этаж которого занимал продовольственный магазин, а в окнах трех верхних этажей он не заметил никаких признаков жизни.

Бандит озабоченно взглянул на карманные часы. Дувр-Плэйнс был маленьким, тихим городком. Они с Мартином не могли слишком долго стоять на улице, не привлекая внимания. К тому же им нужно было спешить – они и так потеряли шесть минут в поезде.

Машинист обнаружил потерю задних вагонов только через двенадцать миль. Никто из передних вагонов не видел, как Том отцепил заднюю часть поезда, и машинист, очевидно, подумал, что это произошло в результате несчастного случая. Поезд остановился, и Броган испугался, что машинист может дать задний ход. Но в конце концов было решено продолжить путь к станции Дувр-Плэйнс, до которой оставалось девятнадцать миль.

Броган обратил внимание на ступеньки лестницы сбоку от магазина. Он послал Мартина посмотреть, куда она ведет, и они поднялись на веранду с дверью и одним боковым окном. Пройдя по веранде, заворачивающей в сторону внутреннего двора, сообщники обнаружили еще три окна. Том заглянул в каждое из них, никого не увидел и не заметил никаких движений. И вновь ему пришла в голову мысль, что это ложный адрес, но тут он увидел в дальнем окне хорошо знакомое ему платье Веры Мэйнард – из бордового атласа, с блестками на шее, – которое лежало на кровати. Едва ли кто-нибудь еще в Дувр-Плэйнс имел такое шикарное платье!

– И что дальше? – спросил Мартин.

– Проникнем внутрь и будем ждать.

Броган просунул под створку окна лезвие топора и, нажав на рукоятку, открыл его.

42

Одной рукой Элли прижимала к плечу Шона, покачивая его, а второй гладила Сару по голове, ероша ей волосы.

– Ну, что нужно сказать? – спросила она девочку.

– Спасибо, Вера. – Сара взглянула на миссис Мэйнард с кроткой улыбкой, лизнув первый в своей жизни леденец на палочке.

– Пожалуйста.

На лице Веры расплылась широкая улыбка. Покупая в аптеке краску для волос, она увидела в конце прилавка кувшин с леденцами и не смогла отказать себе в удовольствии купить девочке лакомство.

Элли, со своей стороны, благодарно улыбнулась ей, когда они выходили из аптеки. Большая часть обратного пути домой прошла в молчании. Обе женщины вообще старались не говорить много в присутствии Сары, поскольку в любом разговоре неизбежно всплывала тема Тирни и Брогана и обсуждался вопрос, почему им приходится прятаться в доме брата Веры, которому принадлежал продовольственный магазин, и что следует предпринять дальше. Они решили переждать там пару недель, пока миссис Мэйнард будет восстанавливать старые контакты с одним клубом в Бостоне, а потом перебраться туда.

Еще одной темой, которую Вера и Элли старательно избегали в разговорах, была сама Сара. И не только потому, что говорить о ней в ее присутствии было неловко, но и из-за того, что они ничем не хотели напоминать девочке о пережитых ею ужасах.

Странное дело. Все, что Сара видела в тот вечер, вспоминалось ей в виде череды отдельных теней, которые она не могла связать в единую картину, и по этой причине ей трудно было рассказать что-либо вразумительное. Однако после того, как Джеймсон вышел из «Томбс», это уже не казалось столь важным.

Но это был большой прогресс: еще неделю назад Вера и Элли не могли добиться от ребенка даже этой кроткой улыбки.

– Похоже, будет дождь, – заметила Мэйнард, взглянув на небо.

– Будем надеяться, что нет. – Мисс Каллен плотнее прижала Шона к плечу, словно стараясь защитить его от серых облаков и поднявшегося прохладного ветра. – Мне еще нужно кое-что постирать.

Они подошли к боковой лестнице. Вера достала из кошелька ключ и открыла дверь.

У Веры Мэйнард не было ни единого шанса. Броган проткнул ее длинным ножом, едва она переступила порог. Женщина рухнула на колени, держась руками за живот. Элли, увидев это, схватила Сару за плечо и побежала вместе с ней и Шоном в сторону спальни, располагавшейся напротив.

Девушка захлопнула дверь, заперла ее на замок, и через секунду в нее ударилось плечо Брогана. Треснул угол косяка. Элли положила Шона на кровать и подбежала к шкафу, где у нее был спрятан револьвер.

Еще один удар плечом. На пол посыпались деревянные щепки. В образовавшейся щели показалось лезвие топора, упавшее на замок. Том мог ворваться внутрь в любую секунду!

Каллен схватила револьвер трясущимися руками и направила его в сторону двери. Дверь распахнулась, и в комнату вбежал Броган – с топором в одной руке и ножом в другой. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы рассмотреть, что девушка держит в руках, и на его лице появилось выражение изумления, смешанного с недоверием.

Элли повела дулом револьвера, чтобы бандит не сомневался в серьезности ее намерений.

– Ну-ка, брось топор и нож! – Она шагнула вперед, поскольку хотела, чтобы Шон оказался как можно дальше от них.

Броган не бросил свое оружие, но отступил на шаг в сторону двери прихожей.

– Я сказала, брось! – крикнула мисс Каллен.

Том сделал еще два шага назад, не выпуская из рук оружия. Девушка продвинулась на те же два шага вперед.

– Брось!

– Как скажешь.

Мужчина отступил еще на шаг, присел на корточки и положил на пол сначала нож, а затем топор.

– А теперь успокойся, – приказала Элли.

Когда она вышла следом за ним из спальни, Броган бросил взгляд в сторону. Его противнице не хватило мгновения, чтобы среагировать на быстрое движение. Она увидела лишь, как что-то мелькнуло, и на ее руку обрушилась дубинка, выбив из нее револьвер.

Теперь мисс Каллен стало ясно, почему Том с такой готовностью отступал назад: он хотел выманить ее из спальни. Упав, револьвер отлетел в сторону. Элли бросилась за ним, но второй удар пришелся ей по плечу, и она рухнула на пол.

Ее дыхание было прерывистым. Девушка ловила воздух ртом, словно рыба, выброшенная на берег. Только сейчас она увидела сообщника Брогана. Протянув руку к револьверу, лежавшему в нескольких футах, она попыталась схватить его, но увидела перед собой ботинок Тома, отшвырнувшего его еще дальше.

Броган наклонился и поднял нож и топор. Спешить ему теперь было некуда.

Кабриолет направлялся к другому месту назначения, в ехавшем следом кебе уже было два пассажира, и уехать напарники смогли только на подъехавшей минутой позже фермерской повозке.

Они вручили фермеру пять долларов и попросили как можно быстрее отвезти их в Дувр-Плэйнс. Тот похвастался, что его свежие кобылы доставят их в город почти одновременно с прибытием поезда.

При такой скорости тряска на ухабистой дороге была ужасной. Джеймсон еще не до конца пришел в себя после пребывания в «Томбс» и сильно нервничал – тем более что ему было хорошо известно, с чем им, возможно, придется столкнуться в конце этого путешествия.

Ардженти всю дорогу просидел, вжавшись в спинку сиденья и стиснув зубы.

Финли достал карманные часы. Судя по всему, они могли достигнуть города в лучшем случае на пятнадцать минут позже поезда. Внутри у него все опустилось. Они не успеют вовремя. Броган расправится с Элли в течение двух минут.

Из-под колес повозки поднимались клубы пыли, когда они на бешеной скорости ворвались в Дувр-Плэйнс. Немногочисленные прохожие с тревогой смотрели им вслед.

Подъехав к дому 126 на Мэйпл-авеню, следователи выскочили из повозки. Джеймсон прикоснулся пальцами к своей шляпе:

– Спасибо вам, добрый человек!

Увидев витрину продовольственного магазина, они поначалу, как и Том, решили, что ошиблись адресом. Но тут с одного из верхних этажей до их слуха донесся глухой звук, как будто кто-то упал на пол, и слабый вскрик. Напарники взбежали по боковой лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.

Входная дверь не открывалась полностью, поскольку этому препятствовала лежавшая на полу Вера Мэйнард, и им пришлось протискиваться в узкую щель. Увидев окровавленное тело, Джеймсон похолодел, испугавшись, что они все-таки опоздали, но затем он заметил через приоткрытую дверь вестибюля Элли, распростершуюся на полу.

Криминалист бросился к двери, вытащив на ходу лезвие из трости. Броган, находившийся вполоборота к нему, не успел оказать сопротивление и получил укол в правое плечо.

Бандит взревел, словно раненый зверь. Его рука затряслась, и спустя секунду из нее вывалился топор, со стуком упав на пол.

Финли снова приготовился сделать выпад, но тут на него набросился Мартин. Он нанес англичанину один за другим два удара дубинкой, и лезвие выпало из его руки. В этот момент Ардженти толкнул Мартина сбоку в броске, словно игрок в регби, и тот полетел на пол.

Броган повернулся к Джеймсону и замахнулся на него левой рукой, в которой сжимал нож. Финли отскочил назад. В его левой руке была часть трости без лезвия, он быстро переложил ее в правую руку и парировал ею очередной удар ножом.

Дубинка Мартина опустилась Джозефу на плечо, но следующий удар он парировал, сильно ударив своего противника кулаком в живот.

Затем произошло невероятное: Броган переложил нож из левой руки в правую, хотя Джеймсон считал, что его правая рука вышла из строя. Все его внимание было теперь привлечено к ножу, и он не сумел распознать уловку. Удар левого кулака в челюсть, обрушившийся, казалось, ниоткуда, послал криминалиста в нокдаун в противоположный угол комнаты.

В глазах у него вспыхнули искры, а затем на секунду все потемнело. Придя в себя, Финли увидел, что сквозь тусклую дымку на него надвигается Том. Но Элли, которая к тому времени уже поднялась на ноги, с воплем прыгнула ему на спину и вонзила в лицо ногти.

Зарычав, Броган ткнул локтем назад, освободился от захвата и затем ударом кулака снова сбил девушку с ног. Та всей тяжестью рухнула на пол, и Джеймсон испугался, как бы она не сломала шею.

Покончив с Мартином еще одним хуком в живот и сокрушительным ударом в нос, Ардженти переключил внимание на Тома, который уже навис над поверженным Финли.

Первый удар детектива пришелся Брогану в скулу сбоку, но для него он, судя по всему, оказался не болезненнее комариного укуса. Это было их второе столкновение за день, но на сей раз Джозеф рассчитывал на более успешный для себя исход. Том мог пользоваться только левой рукой, поскольку правая безвольно болталась с зажатым в ней ножом.

Второй удар Ардженти, нанесенный в правую часть головы, бандит тоже не смог парировать, но он, как и первый, не возымел особого действия. В этот момент детектив раскрылся, и мощный ответный удар Брогана в плечо отбросил его на три фута назад.

Обмен ударами был быстрым и яростным. На пять ударов Джозефа его противник ответил двумя, которые вновь пришлись в плечо и грудь.

Проблема заключалась в том, что удары Ардженти не причиняли Тому большого вреда, тогда как его ответные удары были весьма ощутимыми. И в конце концов детектив пропустил удар в голову, даже не успев увидеть несущийся к ней кулак.

Это было последним, что запомнил Джозеф: он распростерся на спине, глядя, сощурившись, на быстро меркнущий свет, в нескольких футах от него лежит без сознания Элли, а рядом с ней пытается встать Джеймсон.

Броган принял решение. Ардженти вышел из игры, и Франт, похоже, еще не скоро поднимется на ноги – по крайней мере сейчас он не представлял опасности.

Подойдя к Элли, бандит переложил нож из раненой руки в здоровую и наклонился над ней, чтобы нанести последний удар.

Комната качалась в глазах Финли, все еще силившегося встать. Зная, что девушку уже невозможно спасти, он с мольбой протянул в ее сторону руку и произнес, неслышно шевеля губами: «Прости меня», словно прощался с ней навсегда.

Услышав звуки двух выстрелов и увидев, как Том начал медленно оседать вниз, он подумал, что сознание уже покинуло его, и это лишь грезы, подпитываемые подсознанием.

Только когда Броган свалился на пол рядом с Элли, а сзади показалась Сара, державшая в руках маленький револьвер, криминалист сообразил, что случилось.

Руки девочки ходили ходуном, когда она нажала на спусковой крючок еще раз – на всякий случай. Но раздался лишь щелчок. Патроны закончились.

В тот самый момент, когда Сара увидела Брогана, склонившегося над Элли с ножом в руке – точно так же, как тот страшный человек в их доме склонился над Анной Уолкотт, – тени в ее сознании рассеялись. Она вдруг отчетливо вспомнила, что произошло в ту роковую ночь.

43

На следующий день передовицы газет были посвящены почти исключительно двум темам.

Крушение поезда в шести милях от Норт-Салема на линии между Центральным вокзалом и округом Дачес: 5 погибших, 14 раненых. Убийство 42-летней женщины, Веры Терезы Мэйнард, в Дувр-Плэйнс.

«Подозреваемым по обоим делам является некий Томас Эррол Броган, 34 лет, менеджер пивоварни «Маклафлин» в нижнем Манхэттене. По словам детектива Ардженти, который ведет расследование по делу Потрошителя, Броган также подозревается в убийстве Анны Уолкотт, ранее приписываемом этому маньяку: «По некоторым признакам это преступление явно отличается от убийств, совершенных Потрошителем. Теперь мы более тщательно проверим мистера Брогана на причастность к этому убийству».

Подозреваемый Томас Броган в настоящее время находится в больнице Хартфорд с огнестрельными ранениями, полученными при задержании».

Человек, сидевший за столиком в «Сент-Деннис», читал те же самые статьи, что и половина Нью-Йорка в то утро. Только он читал их во всех трех газетах – «Нью-Йорк пост», «Нью-Йорк таймс» и «Геральд трибьюн» – и просматривал каждую страницу в поисках заметок на эти же темы.

Он не привык быть второстепенным персонажем в передовицах, но это все же было лучше, чем клеймо труса. По крайней мере, Ардженти и Джеймсон, наконец, разобрались с убийством Уолкотт, хотя неизвестно, обнаружили бы они свою ошибку без его подсказки.

В задумчивости он барабанил пальцами по газетам. Если они действительно напали на его след, как утверждается в их последних отчетах прессе, значит, его послание расшифровано и им известно, сколько еще осталось убийств. Четыре года потрачено на одно-единственное послание, составленное кровавыми знаками на двух континентах… Но сейчас он впервые испытывал колебания. В какой-то момент игра с охотящимися на него следователями приобрела такое же значение, как и составление пазла, и он не был уверен, хочется ли ему доводить ее до конца. И каким образом дать им подсказку, касающуюся их последней ошибки?

Он свернул газеты, положил их на стол и поднял руку, призывая официанта.

Джеймсон поднял руку в знак благодарности, когда его экономка внесла в комнату поднос с чайником и кофейником:

– Превосходно, Элис. То, что доктор прописал.

Половину утра они с Ардженти провели в «Бельвю», где врачи осматривали полученные ими раны: несколько синяков на лицах и телах, разбитые костяшки пальцев, но никаких крупных повреждений. Самыми серьезными травмами оказались растяжение мышцы плеча и трещина в переносице у Джозефа.

Детектив отхлебнул кофе и бросил взгляд на лежавшие на столике газеты:

– Думаете, Броган выживет?

– Может быть. Пули калибра двадцать два предназначены не для того, чтобы убивать людей такой комплекции, а лишь для того, чтобы останавливать их. Что они и сделали.

– А Элли?

– Сотрясение мозга и перелом плеча. Ее оставили в больнице до вечера, чтобы провести обследование, – улыбнулся Джеймсон. – Мы с Лоуренсом заедем за ней и отвезем ее домой.

Ардженти кивнул и потянулся за бисквитом.

Финли уже видел имя, найденное его помощником в записях на Эллис Айленд. Он взял лист, на котором оно было записано, и принялся внимательно изучать его.

– Стало быть, не Качсон и не Качдав? – пробормотал он.

– Нет, – сказал Биделл. – По крайней мере в сочетании с указанными именами.

– А вы проверили все возможные сочетания имен?

– Да, разумеется.

– И мы уже рассмотрели все возможные варианты места-имени?

Лоуренс уже открыл рот, чтобы ответить, как вдруг сообразил: это было то, что Джеймсон называл «риторическим вопросом». Криминалист разговаривал преимущественно с самим собой.

Джозеф протянул вперед руку:

– Что, если это альтернативные варианты – как «Месть», «Наказание» или «Гнев»?

– По мнению рабби Морайса, это далеко не идеальный перевод с иврита, – покачал головой Финли.

– Но я все равно проверил их, – вставил Биделл. – И опять ничего не нашел.

Некоторое время все трое молчали. Джеймсон вновь принялся рассматривать написанное на бумажке имя.

– Несомненно, место его происхождения – Хокстон – и время иммиграции подходят идеально. Но все равно у нас остаются эти три неприкаянные буквы: К-А-Ч.

Оторвавшись от листа, Финли сделал глоток чая.

– Может быть, это шифр? – предположил он.

– Я сначала пытался воспринимать это как обратно-обменный алфавитный шифр, – кивнул Лоуренс. – Четвертую букву сначала заменил четвертой буквой с конца. Но в результате осталось недостаточно гласных. Затем я попробовал прогрессивное отображение алфавита. Боюсь, никаких вариантов.

– А если сделать то же самое на иврите? – спросил Ардженти.

– Тогда у нас не останется связи «Асмодей», – сказал Джеймсон. – А Морайс согласился с тем, что зашифровано это имя, поскольку оно означает Падший Ангел Похоти и как нельзя лучше подходит к образу действия Потрошителя.

– Да, совершенно верно, – поморщился Джозеф. Он почувствовал резкую боль в переносице и осторожно прикоснулся к ней. – Надеюсь, доктор знал, что делал.

– Думаю, перевязку вам делал младший доктор или интерн, – улыбнулся Джеймсон. – Поэтому ожидать лечения на уровне Королевского колледжа хирургов не приходится.

– Здесь такого нет, – заметил Лоуренс. – Есть Колледж врачей и хирургов при Колумбийском университете – если мне не изменяет память.

Он не сразу понял, что это была шутка. Но Финли, вновь погрузившийся в размышления, выглядел вполне серьезным. На его лице не было снисходительной улыбки, какой он обычно реагировал на подобные ошибки.

– Вот! – неожиданно воскликнул он. – Это аббревиатура ученой степени: КАЧ, Ч-К-А – Член совета Колледжа анатомов. Не столь известное, как ККХ – Королевский колледж хирургов, – но, тем не менее, вполне уважаемое общество.

– Ну, конечно же! – сказал Биделл, словно укоряя себя за то, что эта мысль не пришла ему раньше.

– Не сокрушайтесь, – утешил его Джеймсон. – Если бы сэр Колби не принадлежал к нему – наряду с полудюжиной других менее значимых медицинских обществ помимо ККХ, – мне эта мысль тоже не пришла бы в голову.

– Некоторые ее члены принимают участие во всех анатомических исследованиях, включая исследования животных, если мне не изменяет память, – прокомментировал Лоуренс.

– Да, именно так. Но Колби это членство интересовало только в плане проведения патологических исследований. Многие из них выходили за рамки того, чем занимались в ККХ. – Финли снова взял лист с именем и прочитал его вслух. – Юджин Самсон Дав, ЧКА. О Господи, возможно, Колби даже знает его! – Быстро придя в себя, он деловито взглянул на часы. – Итак, будет лучше всего, если нашей отправной точкой станет Томас Колби.

– Так вы помните его? – спросил комиссар Грейлинг, затягиваясь сигарой.

– Очень хорошо помню, – ответил Колби. – Хотя сомневаюсь, что у меня сохранились бы воспоминания о нем, если бы его не исключили из общества. Спустя всего несколько дней после исключения из медицинского реестра.

Грейлинг выпустил облако дыма:

– И они намереваются арестовать его?

– Да. Получив мой ответ на свою телеграмму, Джеймсон сообщил мне, что они готовятся нагрянуть к нему. Насколько я понимаю, он живет в Бруклине.

Некоторое время комиссар в раздумье смотрел в глубь зала. Они опять сидели в «Кафе Рояль», хотя на сей раз в качестве приглашающей стороны выступал сэр Колби. Потратив целых четыре года на охоту за Потрошителем, он явно имел больше прав на лавры победителя, нежели Грейлинг. И своим приглашением демонстрировал комиссару, что вышел из-под его контроля.

– Теперь понятно, откуда у него знания в области анатомии, в которых вы и другие его подозревали, – заметил Грейлинг, – и навыки в деле удаления внутренних органов.

– Да, в самом деле.

– И чем занимался этот Дав после того, как его отлучили от медицинской практики?

– Я слышал, что он стал ветеринаром. Очевидно, он не хотел терять квалификацию. Запрет на медицинскую практику не распространяется на лечение животных.

Грейлинг кивнул и поднял бокал с вином:

– Ну, будем надеяться, что его задержание в Нью-Йорке пройдет успешно.

– Да, будем надеяться.

Томас поднял свой бокал, и они чокнулись.

Однако, выпив вино, комиссар устремил на собеседника пристальный взгляд:

– А вы абсолютно уверены в том, что они нашли настоящего преступника?

Сэр Колби снисходительно улыбнулся. Он прекрасно понимал, что Грейлинг стремится вновь обрести контроль над ним – пусть даже всего лишь путем выражения сомнения.

– Абсолютно, – спокойно ответил он. – Лишним подтверждением служит то, за что его исключили из медицинского реестра.

Комиссар поднял брови:

– И что же это?

– Неудачный аборт, сделанный уличной проститутке.