Текст книги "Смертельные послания"

Автор книги: Джон Мэтьюз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

14

Лондон. Март 1892 года

Комиссар Грейлинг вытер рот салфеткой и взглянул на сэра Томаса Колби, сидевшего напротив него за ресторанным столиком.

– Итак, вы считаете, что в Нью-Йорке действительно задержали преступника? Вы полагаете, что этот Тейлор может быть Потрошителем?

– Кое-что сходится. Кое в чем я не вполне уверен – это может быть простым совпадением, – отозвался Колби.

Он увидел, что комиссар вновь погрузился в размышления. Должно быть, у Грейлинга была веская причина пригласить его в «Кафе Рояль». Они всего второй раз встречались за ланчем. Вероятно, после четырех лет охоты на Потрошителя комиссар был решительно настроен закрыть это дело.

Теперь он тяжело вздохнул:

– Думаю, когда мы узнаем об этом последнем возможном алиби по убийству Тэбрэм, ситуация несколько прояснится. Сержант Хоскинс обещал прийти ко мне с этим завтра.

– Будем надеяться.

Когда Тейлору предложили рассказать, чем он занимался в разные периоды стоянок «Фриза» в доках, тот заявил, что в уик-энд, когда была убита Марта Тэбрэм, он ездил в гости к своему старому другу Альберту Мэтти в Саутэнд.

– Далеко не все считают, что Тэбрэм следует включать в «каноническую пятерку», – заметил Томас.

Он натянуто улыбнулся, когда официант убрал с их стола тарелки с закусками. Когда он отпил из бокала глоток вина, Грейлинг прокомментировал:

– Это «Бордо» семьдесят пятого года. Я подумал, оно может вам понравиться.

– В самом деле восхитительное вино.

«Бордо» этого года было любимым вином сэра Колби. Очень нравился ему и этот ресторан с его декором в стиле барокко и отделанными золотом колоннами. Это было одно из немногих заведений Лондона, где можно было насладиться блюдами изысканной французской кухни и лучшими в мире – как гласила его реклама – винами.

– Было бы хорошо, если бы он действительно оказался Потрошителем, – сказал со вздохом комиссар. – Это избавило бы нас от необходимости разбираться со всей этой символической чушью.

– Да, пожалуй.

Когда Аткинсон обнаружил метки, Колби проконсультировался у специалиста по символике. Две метки могли быть буквами иврита, а могли быть просто следами нанесенных наугад колотых ран, которые образовали букву «U».

Поскольку в прошлом у него уже возникали проблемы со знаками семитского алфавита, Грейлинг очень хотел избежать предположения, что это буквы иврита, и настаивал на том, что все эти метки могли образоваться совершенно случайно. Томас соглашался, что это было вполне возможно.

– Тогда будем исходить из этой гипотезы. Нам хватало и римских цифр. Не будем излишне усложнять ситуацию, – решил комиссар.

Час спустя Колби отправил в Нью-Йорк телеграмму:

«На телах предыдущих жертв римские цифры IX или VIII обнаружены не были, как не были обнаружены на внутренних органах какие-либо метки, помимо обычных следов от колотых ран».

Грейлинг пригубил вино.

– Вы так озабочены этим заявлением в Нью-Йорке? Боитесь, что они могут украсть у нас лавры? – спросил его Томас.

– Нет, я озабочен отнюдь не этим.

Хотя, по всей вероятности, они все ближе подбирались к причине озабоченности комиссара, подумал Колби.

– Необходимо разобраться, каково положение дел на данный момент, чтобы потом не пришлось спешно возвращаться назад, – сказал он вслух.

– Да, вы абсолютно правы.

Когда Грейлинг заметил, что официант несет им основные блюда, на его лице появилось выражение удовлетворения. Но все же Томас чувствовал, что его собеседника гложут какие-то сомнения.

– И очень хорошо, что мы имеем там своего человека в лице Финли Джеймсона, – сказал сэр Колби. – Он играл в этом деле такую же роль, как и мы, снабжая его и нью-йоркскую полицию чрезвычайно важной информацией. Без нее они едва ли совершили бы такой прорыв.

Комиссар помахал вилкой в знак согласия, энергично работая челюстями.

– Да, несомненно, – кивнул он. – Я думаю, нам нужно максимально использовать все его возможности. Джеймсон сейчас находится на переднем крае этого прорыва. Американцы, вне всякого сомнения, вовсю трубят о своих успехах, и мы должны не менее громко трубить о своих.

– Да, пожалуй.

Колби вдруг понял, в чем дело: Грейлинг просто хотел заручиться его согласием. Отсюда и этот ланч.

– У меня есть человек на Флит-стрит, – продолжил комиссар. – Я всегда слежу за тем, чтобы он первым узнавал о громких делах, связанных с убийствами. Поэтому он у меня в долгу.

Томас кивнул, продолжая жевать. По его лицу проскользнула тень тревоги, когда он услышал, что Джеймсону предстоит оказаться в фокусе внимания прессы. Он молил бога, чтобы никто не связал это с появлением имени Финли в газетах в прошлый раз.

– Пройдите по следу. Посмотрите, куда он приведет, – сказал Джеймсон. – Проследите, минута за минутой, все перемещения Тейлора той ночью и затем посмотрите, вписываются ли какие-либо их отрезки в картину преступления. Такую инструкцию Колби всегда дает первокурсникам. По крайней мере, в одном отношении результаты следования этой инструкции предсказуемы.

Он улыбнулся, взглянув на Ардженти. Их кеб, управляемый Лоуренсом, медленно ехал по Маркет-стрит.

– Думаете, это поможет? – спросил Джозеф. – Вы говорили, предыдущие дела Потрошителя свидетельствуют о том, что он способен убивать в течение нескольких минут и скрываться незамеченным. В данном случае в распоряжении Тейлора имелось почти два часа.

– Да, но на этот раз ему требовалось время для подготовки. Ему нужно было раздобыть ключ от каюты и познакомиться с жертвой – незаметно для других. А для этого требовалось удачное для него стечение обстоятельств, дававшее ему соответствующие возможности. И если бы такие возможности у него не появились, он просто отложил бы свое мероприятие на другую ночь.

Ардженти кивнул, глядя на темную улицу, проносившуюся мимо окна кеба. Замечания его напарника были исполнены глубокого смысла, но они не стали для него утешением, когда он подумал о том, что юная Лючия Бонина лишилась жизни в результате неудачного для нее стечения обстоятельств.

Впереди, в восьмидесяти ярдах от них, показался бар «О’Грэйдис», освещенный газовым фонарем, который являлся единственным источником света в этой половине Маркет-стрит. Кроме него, свет исходил еще только от отеля, находившегося в трехстах ярдах сзади них, на пересечении с Мэдисон-стрит. Между этими огнями простиралась непроглядная тьма.

– Итак, сойдя с «Дельфина», Тейлор, по всей вероятности, двинулся по Пайк-стрит, – Джеймсон показал рукой влево, – поскольку один из его товарищей по команде сказал, что видел, как он направился прочь от доков. Затем, пройдя квартал, свернул на Мэдисон-стрит, которая должна была привести его к месту стоянки «Плавучего театра».

– Но капитан Берроуз и его штурман сидели в «О’Грэйдис». Разве они не увидели бы его, если бы он проходил мимо? – возразил Джозеф.

– При таком освещении – вряд ли. Ему всего-то нужно было пересечь улицу, и он скрылся бы в тени. Кроме того, Берроуз и его штурман пришли в «О’Грэйдис» только сорок минут спустя после его ухода. Тейлор выполнял функции лоцмана и на берег сошел первым.

– Может быть, он в целях безопасности прошел по соседней Кэтрин-стрит, а потом вернулся?

– Вполне возможно, – согласился Финли. – «Плавучий театр» Декстера пришвартован между этими двумя улицами, примерно на равном расстоянии от них.

Когда кеб свернул с Маркет-стрит на набережную Ист-Ривер, в сотне ярдов справа их взорам открылся «Плавучий театр». Освещенный газовыми фонарями, расположенными с равными интервалами вдоль палуб, он высился среди желтовато-коричневых и серых корпусов торговых судов, словно яркий маяк. Следующим вечером корабль отплывал в Чарльстон, и поэтому сегодня у обитателей Нью-Йорка была последняя возможность посетить его.

– Тейлор наверняка видел его, когда швартовался «Дельфин», – сказал Джеймсон, рассматривая стоявшие в доках суда.

– Думаете, он все спланировал заранее?

– А увидев, он решил облачиться в свой лучший наряд. Да, я считаю, что он думал об этом. Вспомните, на капитане Берроузе и его штурмане была рабочая одежда.

Лоуренс остановил кеб у «Плавучего театра», и они поднялись по трапу. Ардженти кивнул швейцару, который знал его по двум предыдущим визитам. Они выбрали примерно то же самое время, когда, по их мнению, Джек пришел туда оценить обстановку. В зрительном зале было многолюдно и шумно.

На сцене мужчина с обнаженной грудью и в дамских золотистых панталонах жонглировал пылающими факелами под восхищенные возгласы и аплодисменты публики. Джозеф заметил, что в его спутнике вдруг словно вспыхнул внутренний огонь. Финли оживился и принялся внимательно осматривать зал.

– Думаете, он встретился с ней здесь? – спросил Ардженти.

– Маловероятно. Едва ли он захотел бы привлекать к себе внимание, общаясь с ней или задерживаясь здесь слишком долго. Если только… – Джеймсон устремил взгляд в дальнюю часть зала. – Посмотрите вон туда, – сказал он. – Видите людей в последних рядах?

Его напарник посмотрел в указанном направлении. Первые ряды хорошо освещались лампами сцены, в середине царил полумрак, а места сзади были погружены в темноту.

– Нет, не вижу, – пожал Джозеф плечами.

– Свет и тьма. Понимаете, он играет на этом контрасте, – стал объяснять ему англичанин. – Он мог находиться там некоторое время, будучи невидимым для людей – кроме своих непосредственных соседей. К тому же несколько девушек видели, как Люси вышла на наружную палубу.

– Тогда он мог тоже увидеть ее и пойти вслед за ней.

– Да. После небольшой паузы – опять же, чтобы не привлекать к себе внимание. Либо он мог дождаться ее уже на палубе. Не забывайте, все произошло в кормовой части прогулочной палубы, где владелец каюты, мистер Таллет, по его словам, уснул и потерял ключ. Давайте выйдем.

На палубе шум, заполнявший зрительный зал и казино, сразу стих. Слышался лишь слабый плеск волн, бившихся о корпус «Плавучего театра». Ардженти окинул взглядом палубу. Если не считать двух мужчин и женщины, стоявших и беседовавших в носовой ее части, там было безлюдно. Джеймсон проследил за его взглядом и затем сосредоточился на плещущихся впереди водах Ист-Ривер.

– Да, идеальное место, – объявил он. – Лучше не придумаешь.

Глядя в темные воды реки, Финли погрузился в воспоминания, и в его воображении всплыла аллея в Уайтчепеле, где была убита Энни Чэпмен, – сэр Колби рассказывал, что нападение произошло всего в восьми футах от тротуара, по которому проходили люди, но никто ничего не заметил. Однажды Колби привел туда студентов, встал на то самое затененное место и спрашивал, видно ли его, повторяя как мантру: «Всеми силами старайтесь прочувствовать этот момент… прочувствовать этот момент. Только проникнув в сознание Потрошителя, мы получим шанс поймать его». Как Джеймсон тогда ни старался, он не мог рассмотреть Томаса в темноте. Но сейчас, когда он пристально всматривался в речную воду, та слилась с тьмой, которая совсем недавно окутала его на палубе со скотом, с сумрачным туманом опиумного притона, где на нем извивалась Сули, и с кровью, струившейся из мертвого тела Люси Бонина.

– С вами все в порядке?

Финли потребовалось несколько секунд, чтобы очнуться от грез и сконцентрировать внимание на обеспокоенном Ардженти.

– Да-да, все в порядке, – быстро ответил он. – Эта сторона судна просто идеальна: темная река, скудный свет из Бруклина. Другая сторона была открыта взорам людей, прогуливавшихся по набережной и поднимавшихся по трапу.

Джеймсон сделал напарнику знак следовать за ним и пошел на противоположную сторону прогулочной палубы, чтобы продемонстрировать свою правоту. И действительно, люди там сновали по трапу вниз и вверх. Следователи вернулись обратно к зрительному залу.

– Когда был произведен последний обыск в каюте Тейлора? – спросил Финли.

– Сегодня вечером – мои люди и сейчас еще там. Мы не могли ждать до утра, поскольку «Дельфин» отплывает на рассвете.

– Хорошо. Давайте закончим здесь и потом присоединимся к ним.

Они задержались в «Плавучем театре» еще на сорок минут: осмотрели зрительный зал, казино и каюту, где была убита Лючия, после чего вернулись на прогулочную палубу, бросили взгляд на Ист-Ривер и покинули судно.

Однако, едва сойдя с трапа на пристань, напарники увидели, что к ним направляется Тед Бартон в сопровождении двух человек. Встретившись с Ардженти глазами, Бартон расплылся в улыбке и поднял вверх руку. В ней было зажато нечто, похожее на блокнот.

15

Том Броган воткнул один промасленный горящий факел в пустой ящик из-под пива, а второй держал в руке, наблюдая за тем, как Джед Маккейб и Мартин выгружали из повозки бочки с элем и укладывали их на поддон, стоявший рядом со зданием склада.

– Эй вы, девчонки, давайте, поторапливайтесь! – поддразнивал их Броган. – Мы должны подготовить эту партию для отправки на барже в Бостон к полуночи.

– Взял бы да помог нам тогда, – отозвался Мартин, повернувшись к нему с улыбкой на лице.

Маккейб угрюмо взглянул на него. Том отнюдь не отличался чувством юмора.

Лицо Брогана на мгновение посерьезнело, но его губы тут же искривились в ухмылке:

– Мое дело – доставить повозку сюда, а здесь я начальник, не забывайте об этом.

Он помахал горящим факелом и повысил голос:

– Поворачивайтесь быстрее! Вам что, недостаточно четырех серебряных долларов и эля, сколько сможете выпить?

– Вполне достаточно, – прохрипел Джед, помогая своему приятелю скатывать с повозки очередную бочку. – Очень щедро с твоей стороны.

Он ужинал в «Феннеллис», когда появился Мартин и сказал, что нужно помочь Брогану перевезти несколько бочек. Из здания склада доносился резкий запах рыбы, которую доставляли из близлежащих садков и с траулеров. Том кивнул головой в сторону своей кружки с элем, стоявшей на близлежащем поддоне:

– Похоже, вы пока выпили еще совсем немного своего эля.

Он заметил, что кружка с крепким портером была опорожнена лишь на одну пятую.

– Выпьем, когда закончим, – сказал Маккейб с натянутой улыбкой.

– Давайте сейчас, не робейте. От такой работы всегда хочется пить. А потом жажда будет еще сильнее, – посоветовал им Броган.

Он помахал факелом. Его слова были больше похожи на приказ, чем на приглашение. Маккейб все понял. Уложив на поддон очередную бочку, он послушно подошел, взял свою кружку объемом в пинту и отпил несколько больших глотков, после чего она наполовину опустела. В этот момент к нему присоединился Мартин и тоже налил себе пива. Видя, что Том не сводит с них глаз, Джед вновь приложился к кружке и пил до тех пор, пока в ней не осталась треть пинты. Он щелкнул языком, выражая тем самым удовольствие, затем рыгнул и смахнул с усов пену.

Броган улыбнулся:

– Ну, теперь вы наверняка чувствуете себя лучше.

– Да, спасибо, – сказал Маккейб, возвращаясь к работе.

Еще полдюжины бочек – и повозка наполовину разгружена. Тогда можно будет выпить еще.

Но когда они тащили третью бочку, лицо Мартина вдруг поплыло у Джеда перед глазами, и у него начали подкашиваться ноги. Наверное, ему все же не стоило пить. Но, странное дело, сейчас он чувствовал себя гораздо более пьяным, чем обычно бывало после шести или семи пинт.

– Прошу прощения, я…

Ноги у него подогнулись, и он выронил бочку в ярде от поддона. Мартин тоже выпустил свой конец и с тревогой наблюдал за тем, как его напарник оседает на землю.

– Что с тобой? – шагнул он к нему.

– Не знаю, я…

Маккейб с трудом разжимал челюсти. Мартин отодвинулся в сторону, когда Броган подошел к Джеду и склонился над ним. Лицо Тома было последним, что увидел Маккейб, прежде чем провалился в черноту.

В чувство его привел яркий свет. Он снова увидел над собой Брогана, но теперь тот помахивал у него перед глазами факелом. Сердце бешено колотилось в груди Джеда, и его удары отдавались в шею и лицо.

– Ну, что, очухался? – спросил Том.

Маккейб закашлялся, щурясь, поскольку пламя факела слепило ему глаза.

– Да… вроде, – пробормотал он и тряхнул головой.

В голове у него все еще стоял туман. Попробовав сесть, он понял, что не в состоянии сделать это. Ему даже не удалось приподнять руки.

Сначала Джед подумал, что они просто онемели. Однако, посмотрев в стороны и вниз, он увидел, что его руки и ноги распластаны и привязаны за запястья и лодыжки к доскам поддона. Рубашка на нем была разорвана. С гримасой на лице Броган поднес факел к его обнаженной груди.

Маккейб вновь тряхнул головой, словно это был дурной сон:

– В чем дело?

– Хороший вопрос.

Он узнал голос Майкла Тирни. Тот вышел из тени и воззрился на него сверху вниз:

– Я мог бы задать тебе тот же самый вопрос по поводу того, что произошло между тобой и франтом в доме Элли Каллен.

Пытаясь собраться с мыслями, Джед смотрел на Тирни, щурясь от яркого света.

– Что она сказала вам? – спросил он. – Наверняка наврала с три короба.

– О, осмелюсь сказать, она немного приукрасила, и эта история разошлась среди девушек в моих заведениях, постепенно обрастая подробностями. Но потом я услышал ту же самую историю из своих источников на Малберри-стрит. – Майкл вздохнул. Его лицо помрачнело. – Так расскажи мне, Джед, что у тебя все-таки вышло с этим франтом?

У Маккейба вдруг пересохло во рту. Он облизнул губы:

– Небольшая стычка, больше ничего.

– И что случилось во время этой стычки?

– Он… снял рукоятку со своей дурацкой трости, и на ее конце оказалось лезвие. Ну, а я задал ему трепку своей дубинкой.

– Поколотил его, хочешь сказать?

– Именно так.

Джед криво усмехнулся, усмотрев первые признаки того, что Тирни начинает верить ему.

– Выставил его вон без всяких разговоров, – сказал он уже увереннее.

Тирни бросил взгляд в сторону, после чего опять уставился на Маккейба.

– Да, складно рассказываешь… Но, видишь ли, существует одна проблема: когда я увидел фотографию этого франта в газете на следующий день, он выглядел прекрасно. Ни одного синяка, ни одной царапины. В то время как у тебя, похоже, серьезная колотая рана.

Майкл ткнул пальцем в повязку на его плече, и Джед застонал от боли.

– По-моему, это больше соответствует истории, которая сейчас у всех на устах: франт нанес тебе хороший удар, и ты убежал, поджав хвост, – объявил главарь бандитов.

– Нет-нет, это неправда! Я тоже нанес ему пару хороших ударов.

До слуха связанного человека донесся щебет не видимой ему канарейки Тирни. А сам босс продолжал говорить, как будто не слышал слов Маккейба:

– Дело в том, что это происшествие бросает тень и на меня. А я не люблю, когда люди говорят обо мне на улицах и смеются надо мной.

Майкл наклонился над пленником, словно хотел сообщить ему что-то по секрету.

– И еще больше я не люблю, когда мои люди утаивают от меня правду, – почти шепотом произнес он. – И затем продолжают лгать мне.

С этими словами он выпрямился и кивнул головой в его сторону. Маккейб увидел, как из тени вышел еще один человек, который передал Брогану его пожарный топор и принялся разводить огонь в жаровне.

– Нет, Майк… нет. Пожалуйста! Вы все неправильно поняли.

Тирни поднял брови:

– Неужели? Я так не считаю.

Он кивнул Тому.

– Ради всего святого, Майк… умоляю, – застонал Джед.

У него на глазах выступили жгучие слезы и потекли по щекам. Трясясь от страха, он напрягся, и веревки впились ему в тело.

Но Тирни смотрел на него с торжественным выражением на лице. Броган поднял топор, и у Маккейба перехватило дыхание. Он понял, что сейчас произойдет: его изрубят на куски, которые бросят в жаровню. Он почувствовал рвотный позыв, захлебнулся и закашлялся.

– По крайней мере, перед тем как рубить, дайте глоток эля… – взмолился он.

Майкл снова наклонился над ним и нежно погладил его по лбу:

– Ты думаешь, что можешь разжалобить меня, в то время как из-за тебя полгорода смеется надо мной? Ничего не выйдет. Скажи-ка лучше, какой рукой ты собирал для меня деньги?

На несколько секунд Маккейб задумался, сбитый с толку внезапной сменой темы.

– Правой.

Тирни погладил его лоб еще раз, выпрямился, ласково улыбаясь, и сделал знак головой. Том взмахнул топором и опустил его на левую руку Джеда. Тот испустил утробный крик. Броган криво усмехнулся. Он намеревался отрубить все четыре пальца – но два еще держались на сухожилиях и коже. После второго удара они отлетели в сторону.

Маккейб задрожал всем телом, ожидая дальнейших ударов и моля бога, чтобы тот лишил его чувств, прежде чем они последуют. Однако он ощутил боль в той же самой левой руке. Подручный Брогана приложил кусок раскаленного железа к кровоточившим обрубкам его пальцев. Смрад горелой плоти на несколько мгновений заглушил рыбный запах, и Джед почувствовал такую боль, какой никогда не испытывал за всю свою жизнь. Когда эхо его сдавленного крика отразилось от стен здания склада, Тирни снова склонился над ним и погладил ему лоб.

– Пусть это послужит тебе уроком, – произнес он. – И благодари свои счастливые звезды за то, что ты еще нужен мне в качестве сборщика денег.

Маккейб попытался изобразить благодарную улыбку, но в этот момент бог, наконец, услышал его мольбы, и он лишился чувств.

– Так где же вы познакомились с Люси в тот вечер? – спросил Ардженти Джека Тейлора. – В зрительном зале и на прогулочной палубе?

– Я уже говорил вам. Я не знакомился ни с какой Люси и не был в «Плавучем театре».

– Одна из работавших там девушек утверждает, что видела вас.

– Она ошибается или лжет. Я все время пробыл в клубе «Павлин».

– Почему же тогда ни одна из девушек не видела вас там? Только потому, что вас видели в «Плавучем театре».

Тейлор провел ладонью по волосам:

– Не знаю… не знаю… Я был в «Павлине», говорю вам.

Четыре часа ночи в «Томбс» и третий допрос. Джозеф знал, что сейчас он располагает наилучшими шансами сломить сопротивление подозреваемого и вынудить его к признанию. Рядом с ним находились Финли Джеймсон и Тед Бартон. Он заранее договорился с ними о том, что они тоже время от времени будут задавать ему неожиданные вопросы, чтобы держать его в напряжении и выводить из равновесия. Ардженти попросил их: «По возможности выявляйте противоречия в его показаниях и демонстрируйте их ему».

– В какое время вы ушли от своего друга Альберта Мэтти в Саутэнде? – в очередной раз спросил он Джека.

– Хм… в пять или в шесть часов. Я уже говорил вам.

Детектив хлопнул ладонью по лежавшей перед ним папке:

– Нет, до этого вы говорили, в семь или в восемь.

– Я… я не помню точно. С тех пор прошло уже несколько лет.

– Давайте посмотрим, что говорит ваш друг Альберт.

Ардженти перевернул страницу:

– Он говорит, что вы ушли сразу после ланча.

– Нет-нет… это было позже.

– Не решили ли вы изменить показания, когда узнали, что ваш друг указал более раннее время вашего ухода? – вмешался Джеймсон.

– Нет. Я ушел позже, чем он говорит. Не раньше половины пятого или пяти.

– Вы же понимаете, в данном случае время имеет огромное значение, – сказал Финли. – Поскольку вы покинули дом вашего друга в Саутэнде сразу после ланча или даже, скажем, в половине пятого, у вас было время для того, чтобы вернуться в Лондон и убить Марту Тэбрэм.

Тейлор в растерянности переводил глаза с расширенными зрачками с одного следователя на другого. Вид у него был измученный.

– Я уже говорил вам, – сказал он, тряся головой, – я не знаю никакой Марты. Я не знаком ни с одной из этих девушек.

Вынув из папки блокнот, Джозеф бросил его на стол перед Джеком.

– Тогда почему в вашем блокноте записаны имена этих девушек, включая Марту? – прозвучал в тишине следующий вопрос.

Ардженти надеялся, что правильно рассчитал время. Он испытывал такое же напряжение, как и Тейлор. Последняя телеграмма из Лондона с показаниями Мэтти пришла на следующее утро после обнаружения блокнота. Бартон со своими людьми нашел его засунутым в носок и лежавшим на дне сундука в каюте Джека. И теперь Джозеф внимательно наблюдал за тем, как подозреваемый с недоумением смотрит в блокнот.

– Понятия не имею, о чем вы говорите, – заявил Джек.

– Здесь записаны имена их всех. – Детектив ткнул пальцем в блокнот. Это был блеф. Там были записаны только четыре имени – Марта, Кэтрин, Элизабет и Мэри – наряду с именами шести других девушек. Но если бы Тейлор поддался на провокацию и выпалил: «Здесь только четыре!», то выдал бы себя с головой.

– Я не знаю, что вы имеете в виду, – Тейлор опять бросил на допрашивающих его людей недоуменный взгляд. – Это все подруги и знакомые моей жены.

– Говорите, подруги вашей жены? – вновь вмешался Джеймсон. – А может быть, вы записывали имена тех, кого убили?

Джек затряс головой:

– Нет… нет.

Джозеф почувствовал, что матрос теряет самообладание.

– Так что, по-вашему, эти имена – простое совпадение? – вновь начал он наступать на Джека.

– Я… это не я… – Матрос смотрел на них с выражением отчаяния. – Клянусь своей жизнью!

Ардженти отвел взгляд в сторону, чтобы не видеть его полные мольбы глаза. В этот решающий момент, когда все висело на волоске, он не имел права рисковать, проявляя слабость.

– Тогда почему вы спрятали блокнот так далеко? – спросил детектив.

Некоторое время Тейлор молчал в нерешительности, хлопая ресницами.

– Там… там записано очень личное, – выговорил он наконец.

Джеймсон поднял брови:

– Личное или уличающее?

Снова последовало молчание.

– Может быть, это все-таки список ваших жертв? – опять спросил Джозеф.

У Джека задрожала нижняя губа. Он покачал головой:

– Нет… нет. Я не прикасался к ним. Там поэмы и записки знакомым девушкам. Говорю же вам, это очень личное.

Финли взял блокнот и полистал его.

– В самом деле, – проговорил он. – Что ж, давайте почитаем. Например, вот это: «Ты тщательно скрываешь свою боль, но я уверен, она навсегда останется в твоем сердце».

Он посмотрел на моряка.

– Что-то знакомое. Где вы позаимствовали этот фрагмент?

– Нигде. Я написал это сам.

– Или вот это: «При мысли о том, что я могу завладеть твоей рукой, я весь дрожу, если бы только вместе с этим вспыхнула страсть в твоем сердце». Кому принадлежат эти слова?

Тейлор с недоумением смотрел на англичанина.

– Позвольте мне объяснить, – сказал он. – Это выдержки из романа Натаниэля Хоторна «Алая буква» с небольшими изменениями. Он повествует о запретной страсти и грехе, совершаемом женщинами.

Джеймсон побарабанил пальцами по блокноту:

– Грехе, за который, по вашему мнению, женщины подлежат наказанию.

Моряк закрыл глаза и как будто сжался в комок.

– Нет… нет! – воскликнул он. – Я не прикасался к ним. Я даже не знаю ни одной из них.

– Вы записывали имена женщин, которых даже не знали? – уточнил Финли. – Любопытно.

– Это… это не та Марта.

– Стало быть, другая Марта, – сказал Ардженти. – Как ее фамилия?

– Кажется… Тернер.

– Кажется? А фамилии других?

– Я… я сейчас не помню. Во всяком случае, не всех из них.

– Итак, вы помните ту фамилию, которая нужна вам, чтобы отмежеваться от Марты Тэбрэм, и которая тоже начинается на букву «Т», а остальные не помните. Удобная позиция.

Наступила долгая пауза.

Тейлор переводил взгляд с Джозефа на Джеймсона и обратно, словно затравленный зверь.

– Итак, кого из них вы убили первой? – вновь нарушил тишину Ардженти. – Вы записывали их имена в той же последовательности, в какой убивали?

Джек уронил голову, обхватил ее руками и начал трясти ею.

– А почему вы пометили тело Камиллы Грин и не оставили меток на телах других девушек? – наступал детектив.

Матрос продолжал трясти головой, не произнося ни слова.

– Нет никакого смысла притворяться дальше, – давил на него Ардженти.

Он чувствовал, что Тейлор вот-вот сломается, и говорил все тверже:

– Мы знаем, что это сделали вы. Так зачем утаивать от нас подробности?

После недолгого молчания Джек едва слышно произнес, все еще тряся головой:

– Нет… нет. Пожалуйста. Я не делал этого.

– Вы знаете, что в глубине души хотите признаться, – сказал Джеймсон. – Поведайте нам славные подробности, на которые вы намекали в своих письмах, адресованных мне и Колби.

Джозеф и Финли быстро переглянулись. Тщеславный Потрошитель мог бы не устоять перед искушением похвастаться тем, как ему удавалось так долго дурачить их. Но Тейлор лишь смотрел на них все с тем же выражением недоумения, смешанного с отчаянием, словно не понимая, о чем идет речь.

В комнате царила напряженная атмосфера. Ардженти понимал, что после использования этой последней козырной карты им останется лишь играть в рулетку в зале суда. Перелистав несколько страниц блокнота, он нашел газетную вырезку, вынул ее, развернул театральным жестом и положил на стол.

– А потом мы нашли в вашем блокноте вот это, – показал он кусочек газетной страницы Джеку. – Узнаете, мистер Тейлор?

Матрос кивнул.

– Отвечайте, да или нет! – рявкнул Ардженти.

– Да-да… узнаю.

– Это заметка из «Дейли телеграф» об убийстве Элизабет Страйд, не так ли?

– Да, – невнятно пробормотал подозреваемый.

– Громче!

– Да.

– Почему вы ее вырезали и хранили?

Вновь последовало молчание. По ледяному взгляду Джозефа было нетрудно догадаться, что он едва сдерживается, чтобы не наброситься на Джека и не выдавить из него признание, вцепившись ему в горло.

– Она… она была подругой моей знакомой девушки. Поэтому я и вырезал ее, – пробормотал тот.

– Мне уже не раз доводилось слышать подобные истории, – криво усмехнулся детектив. – Он ткнул пальцем в блокнот. – Вы записали имя Элизабет, а через несколько страниц вложили вырезку с заметкой о ее убийстве.

– Нет, это другая Элизабет, не Страйд.

– Как фамилия этой другой Элизабет?

– Я сейчас не помню, я…

Матрос запнулся, поскольку в этот момент за спиной Ардженти с шумом распахнулась дверь. Джозеф повернулся и с яростью воззрился на молодого дежурного сержанта, стоявшего на пороге.

– Кажется, я ясно сказал: не беспокоить ни при каких обстоятельствах.

– Прошу прощения. Я… я решил, вы захотите узнать это незамедлительно, – сказал, запинаясь, сержант.

Детектив поднялся, вышел из комнаты и закрыл за собой дверь:

– Ну, что там у вас?

Кивком головы дежурный указал на полную женщину с массивными золотыми серьгами, стоявшую чуть поодаль в коридоре и с робкой улыбкой смотревшую на них.

– Она менеджер в клубе «Павлин» и слышала, что вы интересуетесь, не общался ли Джек Тейлор с ее девушками, – сказал сержант.

Его лицо раскраснелось, в глазах сквозила тревога. Он чувствовал, что Ардженти не понравится известие, которое он ему принес.

– Она утверждает, что он находился в клубе в ту ночь, которая вас интересует.