Текст книги "Смертельные послания"

Автор книги: Джон Мэтьюз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

44

Они прибыли на место уже в сумерках.

Это был небольшой двухэтажный дом с деревянным каркасом в стиле эпохи королевы Анны. Джеймсон насчитал в этом районе восемь подобных зданий среди разнородных двух– и трехэтажных домов.

Ардженти взглянул на латунную табличку на двери: «EQUINEPHYSICIAN».

– В просторечии – лошадиный доктор, – пояснил Финли.

Его напарник постучал в дверь. Тишина. В окнах непроглядная тьма и никаких признаков жизни. Он постучал еще раз. Через минуту, так и не дождавшись ответа, Джозеф сделал головой знак слесарю, которого они привезли с собой.

За ним и Джеймсоном стояли Брендан Манн и Джон Уэлан, у въездных ворот ждали трое полицейских в униформе, и еще пятеро сидели в фургоне, припаркованном перед домом.

Оружейный шкаф на Малберри-стрит был опустошен. Ардженти заметил, как Манн сжал пистолет во внутреннем кармане куртки, когда слесарь вскрыл замок и распахнул дверь. Вдоль длинного коридора с правой стороны располагались двери, ведущие в гостиную, кухню и столовую, которую Дав, судя по всему, использовал в качестве рабочего кабинета. Слева лестница вела на второй этаж, где находились спальни и ванная. Еще одна, более узкая лестница спускалась в подвал.

Они начали обыск, уделив особое внимание кабинету. Осмотрев ящики письменного стола, Финли поднял голову:

– Вы не замечаете ничего необычного?

– Если только считать необычным то, что здесь вообще нет ничего, заслуживающего внимания, – ответил Джозеф.

– Вот именно. Обстановка поистине спартанская. Минимальный набор серебряных столовых приборов и фарфоровой посуды. Никаких газет или вырезок, почти нет книг и, что самое главное, фотографий, – Джеймсон показал на журнальный столик. – Вот единственные снимки: скаковые лошади – вероятно, принадлежащие его клиентам. Ни одной собственной фотографии или фотографии близких. Никаких указаний на то, что он является Потрошителем или вообще кем-нибудь является.

– В конце концов, Дав, возможно, вовсе и не Потрошитель, – заметил его напарник.

– Нет. По-моему, отсутствие фотографий и личных вещей свидетельствует скорее в пользу того, что он является Потрошителем, а не наоборот. – Увидев, что Ардженти нахмурился, Финли протянул руку в его сторону. – Вы только подумайте. Обычно люди вешают на стены дипломы колледжей, фотографии выпускного курса и собственные снимки в кругу членов семьи и друзей. Мы знаем, что он из Хокстона, находящегося всего лишь в миле от Уайтчепела, – но многие ли жители Нью-Йорка или вот этой улицы знают это? А если бы они увидели его снимок на фоне Биг-Бена или Хэкни Эмпайр, то могли бы начать задавать вопросы.

– В ваших словах есть логика.

– Посмотрите: он похоронил свое прошлое. Сделался невидимкой.

Джозеф добросовестно обвел глазами комнату, и в конце концов его взгляд застыл на подробной анатомической схеме лошади, висевшей на стене сзади письменного стола.

– И, помимо подобных схем и набора ветеринарных инструментов в нижнем ящике стола, ничто не указывает на его принадлежность к профессии ветеринара. Такое впечатление, будто он стыдится ее. А может быть, она напоминает ему о крахе его карьеры врача, – добавил английский криминалист.

Зато в подвале их ожидало значительно больше свидетельств профессиональной деятельности хозяина дома. На тянувшейся вдоль стены длинной скамье стояли в ряд больше тридцати стеклянных банок. Джеймсон непроизвольно зажал нос рукой. Сильный запах формальдегида вызвал у него ассоциацию с моргом.

В банках содержались образцы различных органов – селезенки, печени, поджелудочной железы, желудка, сердца. По их размерам Финли определил, что они были лошадиными. Однако в самом конце в нескольких банках находились органы меньших размеров.

– Это то, о чем я боюсь подумать? – спросил Ардженти, указывая на них.

– Сомневаюсь. Среди жертв Потрошителя внутренние органы пропали у Мэри Энн Николс – матка, у Кэтрин Эддоус – левая почка и у Камиллы Грин – печень. Но эти образцы по размеру не могут быть человеческими органами. На мой взгляд, они принадлежат либо овцам, либо жеребятам.

Стена за скамьей была увешана анатомическими схемами. В основном на них были изображены лошади, но Джеймсон заметил также рисунок туши быка, борзой собаки и кошки. А в самом конце, словно служа напоминанием о былой медицинской практике Дава, висела схема человеческого скелета.

Ниже скамьи располагались ящики. Финли принялся открывать их один за другим. В них содержались кости животных – большие берцовые, малые берцовые, локтевые, бедренные, предплюсновые, плюсновые, пястные – все пронумерованные, с указанием даты, лежавшие на красном сукне. Маленькие кости лежали в мелких верхних ящиках, крупные – в глубоких нижних. В большом центральном ящике гордо красовался лошадиный череп.

Джеймсон не мог сказать, принадлежали ли какие-либо из этих костей людям. На первый взгляд, некоторые из них соответствовали по размерам и форме человеческим, но он не помнил, чтобы у жертв Потрошителя отсутствовали кости.

Англичанин посмотрел в конец комнаты, где его напарник открыл находившуюся там дверь. Финли присоединился к нему, и, заглянув за дверь, они увидели маленькую каморку площадью три квадратных фута. Она была пуста, если не считать нескольких садовых инструментов и газового счетчика.

Ардженти закрыл дверь, и некоторое время они стояли молча, осматриваясь, словно пытались отыскать то, что могло ускользнуть от их внимания. Джозеф поежился, стараясь унять дрожь в теле. Атмосфера в комнате, с ее тяжелым формальдегидным смрадом и сотнями костей – неизвестно, человеческих или нет, – была чрезвычайно гнетущей. Сверху донесся скрип половиц и раздались приглушенные голоса Манна и Уэлана, продолжавших осматривать комнаты. Детектив показал на стеклянные банки:

– Вы не хотите взять несколько из них для проведения анализа?

– Наверное, одну, – решил Финли. – Если взять больше, он поймет, что мы здесь были.

Ардженти улыбнулся:

– Да. Правда, если он застанет нас у себя дома, это вряд ли будет иметь значение.

Казалось, тьма стала еще гуще. И дело было не только в опустившихся сумерках и облаках, плотно закрывших луну, но и в скудном уличном освещении. Ближайший газовый фонарь находился более чем в тридцати ярдах от дома, и чем больше они вглядывались в темноту, тем больше воображаемых фигур вырисовывались в ней.

Джеймсон протер глаза и взглянул на часы.

Уже два часа сидели они рядом с домом в ожидании его хозяина. За это время на улице лишь трижды появлялись прохожие, заставляя их напрячься, но каждый раз оказывалось, что это был не тот, кого они ждали. Один человек подъехал в кебе, который остановился почти перед самым домом Дава, и направился к соседнему дому. Двое других прошли мимо пешком.

Напарники сидели в черном фургоне без маркировки и без кучера. Внутренние занавески были задернуты так, что оставались лишь щелки шириной в дюйм. Подобные фургоны использовали торговцы галантереей и владельцы похоронных агентств, и поэтому он не должен был привлекать особого внимания. Еще один такой же фургон с четырьмя полицейскими в униформе был припаркован за углом. Джеймсон и Ардженти условились с ними, что, заметив что-либо подозрительное, они посигналят в клаксон.

Оба следователя застыли в напряжении, когда на улице опять появился человек в цилиндре, но тот опять прошел мимо. И когда спустя две минуты перед ними возникла фигура еще одного человека – на сей раз в темном костюме и шляпе «дерби», – они, только что расслабившиеся после очередной ложной тревоги, не проявили к нему особого интереса и встрепенулись только после того, как он неожиданно повернул к дому, за которым они следили, и пошел по дорожке.

Джозеф схватил Финли за рукав:

– Это он!

Они выпрыгнули из фургона. Манн нажал на клаксон и вместе с Уэланом последовал за ними.

Все четверо двигались быстро, выхватывая на ходу пистолеты. Дав уже открывал входную дверь, а когда его преследователи достигли ворот, он скрылся в доме, даже не оглянувшись.

Подбегая к входу в дом, следователи и полицейские увидели, как в коридоре загорелся свет. Ардженти постучал в дверь рукояткой пистолета:

– Юджин Дав! Полиция!

Через матовое стекло в двери трудно было разобрать, смотрит Дав на них или нет. Но они отчетливо видели, как он начал спускаться по лестнице в подвал.

– Я сказал, полиция! Откройте! – повторил Джозеф.

Юджин скрылся из вида. Ардженти подождал секунд десять и выстрелил в замок. Вместе с Финли и полицейскими он ворвался внутрь дома и бросился к лестнице, ведущей в подвал.

Но едва они спустились на четыре ступеньки, как свет в доме погас. Джеймсон и Ардженти застыли на месте. Вокруг царила непроглядная тьма.

– Нужно принести керосиновую лампу, – прошептал Финли.

Он слышал, как его напарник поднимается обратно, но не видел его. Джозеф взял лампу у Манна, стоявшего в коридоре, но им пришлось вернуться к входной двери, чтобы зажечь ее при слабом лунном свете.

Услышав рядом какое-то движение, Джеймсон почувствовал, как у него на голове шевелятся волосы. Он вытащил из трости лезвие и ткнул им в темноту, хотя и понимал, что у него нет ни единого шанса. Он был в этом подвале только один раз, в то время как Потрошитель наверняка ориентировался там вслепую и мог легко скрыться.

У криминалиста перехватило дыхание, и его сердце бешено забилось в груди, когда он услышал, что шорохи приближаются. В этот момент по ступенькам спустился Ардженти с горящей лампой, и они увидели убегающую крысу.

Они продолжили спуск, и Джозеф поднял лампу выше. Ее свет был слабым и, казалось, становился все тусклее в холодной влажной атмосфере. Дальний край подвала был все еще погружен во тьму.

Напарники осторожно продвигались вперед, и когда, наконец, увидели противоположную стену, в изумлении переглянулись. Дава нигде не было, хотя они отчетливо видели, как он спускался в подвал.

Тут им вспомнилась маленькая каморка в конце помещения. Наверное, он там. Они с еще большей осторожностью двинулись в ее сторону, затаив дыхание. Ардженти навел пистолет на дверь, а Джеймсон распахнул ее, отступив назад.

Каморка была пуста!

Финли бросил взгляд на лежавший сбоку газовый счетчик. По крайней мере, стало ясно, что произошло.

– Похоже, он выключил газ. Вот почему погас свет, – сказал криминалист.

– Похоже, – согласился Джозеф, окидывая взглядом каморку. – Но куда же, черт возьми, он делся?

Джеймсон шагнул вперед и стал ощупывать стены. Сплошной камень. Неожиданно его рука наткнулась на деревянный щит. На стук он отозвался глухим звуком.

Англичанин нанес несколько сильных ударов и почувствовал, что доски, из которых он был сколочен, начали поддаваться. Он надавил на него, и щит провалился внутрь, обнажив небольшую нишу глубиной не более двух футов. Сбоку лежала куча угля, а расположенная у задней стены железная лестница вела к крышке люка.

Криминалист услышал слабое шипение, и в этот момент Ардженти схватил его за руку:

– Финли! Дав не отключил газ – он перерезал подводящую трубу!

Концентрация высвободившегося газа была еще недостаточно велика для его возгорания, но взрыв мог произойти в любую секунду! Следователи бросились обратно к лестнице, но когда до верхней площадки оставалось три ступеньки, Джозеф споткнулся, упал и разбил лампу. Оба мужчины с ужасом смотрели, как пылающий керосин стекает по ступенькам вниз.

Горящая жидкость вступила в контакт с газом, когда они пробежали уже половину коридора. Из подвала полыхнул огненный шар, плюющийся пламенем. Выбегая через входную дверь из дома, напарники почувствовали, как их обдало сзади сильным жаром.

После взрыва огонь охватил деревянный каркас, и им пришлось отбежать от дома на приличное расстояние. Спустя минуту Ардженти и Джеймсон стояли напротив въездных ворот и беспомощно наблюдали за тем, как дом превращается в груду обугленных руин и пепла. Отблески пламени освещали неровным светом лица стоявших сзади Манна, Уэлана и четверых полицейских в униформе.

Если в доме и имелись какие-либо улики, теперь они были безвозвратно утеряны – в чем, очевидно, и состояла цель Дава.

45

Ему потребовалось три часа, чтобы найти ее.

На ней было белое льняное платье, на удивление чистое, несмотря на окружающую грязь и особенности ее профессии. Стоило во время короткого свидания прислониться к стене в одном из близлежащих переулков, и на нем непременно остались бы следы. Видимо, где-нибудь поблизости у нее имелось место, куда она могла привести клиента.

Но выбор его пал на нее из-за красной гвоздики, приколотой к ее груди. Цветок прекрасно гармонировал с губной помадой и не оставлял сомнений в характере трудовой деятельности этой девушки, хотя о нем можно было догадаться и по тому, что она стояла на углу Пек Слип, всего в квартале от доков.

Тем не менее, некоторое время он наблюдал за ней, чтобы исключить ошибку. Темные волосы, ниспадающие почти до талии, бледная, почти фарфоровая кожа лица – словно она заботилась о своей внешности и избегала солнца. Девушка была само совершенство. И этот всплеск красного цвета, столь пикантно подчеркиваемый белизной кожи, делал ее единственным красивым и волнующим существом на серой, унылой улице.

Внезапно он напрягся. Вечернюю тишину нарушили голоса, донесшиеся с дальнего конца улицы. Он обернулся и увидел в тридцати ярдах группу мужчин, высыпавших из таверны. Они напоминали докеров, зашедших промочить горло после смены.

Один из них тоже обратил внимание на девушку и в течение нескольких секунд смотрел в ее сторону.

Дав заколебался: остаться или уйти и поискать другую? Чары, связавшие их с девушкой, рассеялись, и, несмотря на то что он стоял в тени и свет газовых фонарей на него не падал, кто-нибудь из этих докеров мог заметить его. Хотя какое это имеет значение теперь, когда половине Нью-Йорка известно его имя, пусть даже его внешность пока остается тайной?

Докер отвел взгляд от девушки и повернулся в сторону оживленно беседовавших товарищей. Вскоре они попрощались и разошлись восвояси.

Только один из них двинулся по улице в направлении девушки, но он лишь мельком взглянул на нее и прошел мимо, после чего свернул на Фронт-стрит.

Юджин оставался на месте до тех пор, пока портовый рабочий не пропал из вида, и только тогда приблизился к девушке:

– Давно вы здесь стоите?

– Пожалуй, что да. – Она попыталась изобразить улыбку. – Но, вероятно, это стоит того, чтобы дождаться подходящего мужчину.

Подобные банальности она наверняка говорила многим, подумал он, но сейчас это не имело значения. Вблизи она выглядела еще более красивой: зеленые крапинки в карих глазах и маленькая родинка над верхней губой, происхождение которой он силился определить – натуральная или нарисованная тушью либо угольной пылью?

– Сколько? – спросил он.

Ему хотелось как можно скорее уйти с улицы, где их могли увидеть вышедшие из таверны люди, и приступить к делу.

– Три доллара, включая плату за номер в пансионе, – ответила красавица, но, увидев промелькнувшую на его лице тень сомнения, поспешила добавить: – Там вполне безопасно. Это легальное заведение.

– Не сомневаюсь в этом. Просто здесь неподалеку у меня имеется собственная комната, и я предпочел бы воспользоваться ею. – Теперь настала его очередь рассеивать сомнения. – Но я все равно заплачу три доллара.

После секундных колебаний его собеседница кивнула. Наверное, это был для нее последний шанс заполучить клиента в этот вечер.

Он вручил ей три доллара. Они пошли вдоль Фронт-стрит, затем повернули направо и вышли на Франкфурт-стрит. Когда они приблизились к докам, он заметил, что настроение его спутницы слегка изменилось. Она явно испытывала неуверенность, если не опасение.

– А что это за комната? Номер в отеле? – спросила она робко.

Нужно в как можно большей степени придерживаться правды, подумал он, иначе она может в последний момент заартачиться.

– Нет, это мой офис в одном из складских зданий, – сказал он вслух. – У меня там имеется также небольшая спальня, поскольку иногда бывает, что я задерживаюсь на работе и возвращаться домой, в Нортпорт, уже поздно.

Девушка кротко улыбнулась, выражая тем самым свое согласие. Он улыбнулся в ответ. Когда они подошли к зданию склада, мужчина открыл дверь и пригласил ее войти.

Он подождал, пока ее глаза привыкнут к темноте, после чего не спеша вытащил из кармана кусок пропитанной хлороформом ткани, смакуя выражение тревоги, постепенно проступившее на ее лице.

Зажав ей этим куском рот и нос, он уложил ее на пол, склонился над ней и принялся наблюдать за тем, как из глаз его жертвы уходит сознание.

Любопытство убило кошку. Сколько еще суеверий существует в отношении кошек? Вероятно, слишком много, чтобы все их можно было привести здесь.

Вам следовало знать, что шпионить за мной не имеет смысла. Следовало знать, что я не оставляю следов, кроме тех, которые оставляю намеренно. Кажется, в последнее время вы только и делали, что демонстрировали, насколько не понимаете, что я из себя представляю. Трус? Такова ваша благодарность за то, что я спас вам жизнь?

Вы осознаете, какому риску я подверг себя, пойдя на это? Как и в случае с другими девушками, выбор подходящего момента, чтобы остаться незамеченным, являлся лишь частью дела. Некоторых из них я резал всего в нескольких ярдах от проходивших мимо людей. Вы прекрасно знаете об этом на примерах девушек в «Плавучем театре» и в опере, не так ли? Я убил их под носом у двух человек, охотящихся за мной. Неужели вы действительно считаете, что трус способен на такое?

Теперь, по крайней мере, мы знаем одно: если вы наконец сложили этот пазл, то вам должно быть известно, что осталась только одна девушка. Настоящая красавица, которая уже находится в моей власти. Тем не менее, в духе трусости, о которой вы говорили, я предоставлю ей шанс.

Как только опустятся сумерки, я отправлю вам еще одно послание с указанием, где вы можете найти нас. Только вы и детектив Ардженти и никакой полиции. Если я увижу полицейских, то тут же убью девушку, и она лишится своего шанса. На вашей совести будет кровь еще одной жертвы.

Если вы придете вдвоем, у вас будет возможность спасти ее. Очень скоро мы выясним, кто из нас трус.

– По-моему, нам не следует идти, – сказал Ардженти. – Я думаю, это ловушка.

– Очень может быть. Но угроза жизни девушки очевидна. Мы ведь не хотим, чтобы ответственность за ее гибель легла на нас? – Джеймсон сделал красноречивый жест рукой. – А это произойдет, если мы будем сидеть сложа руки. И он добьется своего – выставит нас трусами.

Письмо было доставлено около полудня в дом Финли на Гринвич-стрит. Джеймсон тут же послал Лоуренса на Малберри-стрит, и спустя час Джозеф уже был у него. Когда кеб Биделла подъехал к дому, криминалист сверился со своими карманными часами. До сумерек оставалось самое большее два часа. Ардженти прихлебывал кофе, сваренный для него Элис.

– Так, говорите, письмо бросили вам в почтовый ящик? – уточнил он.

– Да, и с учетом его содержания вполне понятно почему. Я сомневаюсь, что он разошлет его копии в редакции газет. Это единственный способ сохранить в тайне нашу встречу от посторонних.

– Вы видели, кто его доставил?

Вместо Джеймсона детективу ответил Лоуренс:

– Элис первой заметила конверт в почтовом ящике и передала его мне. Я огляделся, но никого поблизости не увидел.

– Скорее всего, он использовал уличного мальчишку, – сказал Финли. – Вряд ли бросил его сам.

Джозеф еще раз прочитал письмо.

– Он угрожает нам, поскольку знает, что мы можем не прийти или привести с собой полицию. Он играет нашими чувствами, как играл ими с самого первого дня, – вздохнул он.

– Согласен. Вы совершенно правы. Но на эту ситуацию можно посмотреть и с другой точки зрения. Отчасти мы спровоцировали его, назвав трусом. Он изменил сценарий развития событий, и теперь этот сценарий осуществляется на его, а не на наших условиях, – заметил его напарник.

– Проводя обыск в его доме, мы видели, как он манипулирует этой ситуацией ради достижения своих целей. Нам повезло, что мы остались в живых, Финли. Ему не удалось убить нас тогда, и теперь он хочет получить еще один шанс.

– Я так не думаю.

– Или же, как он заявляет в письме, его оскорбил эпитет «трус». И таким образом он мстит нам.

– Это касается не нас, а девушек.

Ардженти пожал плечами:

– Поэтому он собирается совершить демонстративное убийство этой девушки на наших глазах, а затем скрыться. Разве можно придумать лучший способ доказательства своей непобедимости и нашей некомпетентности?

Закрыв глаза, Джеймсон медленно кивнул. По его телу пробежала дрожь. Он понимал, что Джозеф прав, но разве можно было оставить все как есть? Четыре года охоты за Потрошителем, череда изуродованных тел, которые ему и Колби пришлось осматривать, – и все это только для того, чтобы теперь отойти в сторону и обречь эту последнюю девушку на смерть?

Дав, вне всякого сомнения, отправит в редакции газет еще одно письмо, в котором расскажет о том, что произошло. Они будут заклеймены трусами, а он исчезнет навсегда, достигнув своей цели. Его репутация убийцы, которого так и не смогла поймать полиция, будет увековечена в истории.

– У нас просто нет выбора. Мы не можем допустить, чтобы эта последняя девушка погибла, – Финли возвысил голос, и в нем зазвучали оптимистичные нотки. – Кроме того, это наш первый шанс увидеть Потрошителя вблизи. Увидеть, что он из себя представляет.

– Он играет и на нашем любопытстве. Нашем желании увидеть его лицо после стольких лет, – Ардженти подался вперед. – Это тоже может быть частью дьявольского плана, Финли: чтобы его лицо стало последним, что мы увидим в своей жизни.

Следующее послание пришло только в десять часов вечера.

Лоуренс открыл дверь всего через несколько секунд после того, как его бросили в почтовый ящик. Улица в обоих направлениях была пуста.

– Наверное, тот же самый уличный мальчишка, что и в прошлый раз, – сказал Джеймсон, когда помощник передал ему конверт. – Исчезновение без следа в одно мгновение – их традиционный прием.

Ардженти стоял в двух шагах сзади них в коридоре с выражением нетерпения на лице. Финли вскрыл конверт и зачитал письмо вслух:

– Идите по Франкфурт-стрит до конца. Подойдите к кромке воды у доков, поверните влево и сделайте десять шагов. Находитесь там и ждите моих дальнейших инструкций.

Криминалист взглянул на напарника:

– У нас не так много времени.

Тот поморщился:

– Вероятно, он рассчитывает, что даже если мы и захотим заручиться поддержкой, то не успеем сделать это.

– Вероятно. Во всяком случае, он, несомненно, будет наблюдать за нами. Лоуренс, подгоните кеб.

Когда они ехали по Бродвею, Джозеф заметил:

– Если не ошибаюсь, это возле Бруклинского моста, и место там довольно открытое. Пространство между складскими зданиями и берегом, которое хорошо просматривается.

Джеймсон задумчиво кивнул:

– Очевидно, он специально выбрал такое место, чтобы иметь возможность заранее увидеть, явимся ли мы одни, без полиции.

После того как кеб свернул на Фронт-стрит, Финли вытянул руку:

– Припаркуйтесь в конце улицы, Лоуренс, чтобы вас не было видно, и оставайтесь в кебе. Остаток пути мы проделаем пешком. Он упоминал только полицию, но я не хочу рисковать.

Приближаясь к докам, следователи начали осознавать, насколько открытым и пустынным был этот район. Холодный ветер со стороны гавани трепал полы их курток.

Они подошли к кромке воды, повернули влево и сделали десять шагов, после чего оказались вне пределов видимости со стороны Франкфурт-стрит. Кроме того, на них падала тень Бруклинского моста. Так что у напарников была возможность оценить меры предосторожности, принятые Юджином Давом.

Их окружала непроницаемая тьма. Ближайшие здания находились в тридцати ярдах. В основном это были заброшенные полуразрушенные складские здания, а те постройки, что еще продолжали использоваться, в ночное время пустовали. Стояла мертвая тишина, если не считать порывов ветра и плеска волн, бьющихся о пирс. Вокруг не было ни души.

– Где он? – Джеймсон притоптывал ногами от холода, причиной которого был не то пронизывающий ветер, не то нервозность.

Они никого не видели, но при этом их не покидало ощущение, будто за ними кто-то наблюдает. Близлежащие складские здания безмолвно взирали на двух мужчин пустыми глазницами окон.

Прошло еще три минуты. Вероятно, Дав проверял, не привели ли они с собой полицейских. И тут, наконец, в тишине раздался голос:

– Добрый вечер, джентльмены. Рад, что вы все-таки решили откликнуться на мое приглашение.

Следователи повернулись в сторону складского здания, утопавшего во мраке. Голос сопровождало слабое эхо, и точно определить местонахождение его источника было довольно трудно.

– Теперь положите на землю ваши пистолеты и сделайте двадцать шагов вперед вдоль кромки воды, – приказал им Юджин.

Финли и Джозеф переглянулись, и на их лицах была написана нерешительность. Наверное, Ардженти был прав: лицо Дава будет последним, что они увидят в своей жизни. Он просто перестреляет их, а потом сбросит их тела в воду.

Голос зазвучал снова:

– Если вы не сделаете этого, я убью девушку и исчезну. И вы больше меня не увидите. Никогда.

Джеймсон еще раз бросил взгляд в сторону склада, затем вынул из внутреннего кармана пистолет, присел на корточки и положил его на землю. Других вариантов он не видел. Джозеф последовал его примеру. Стрелять из пистолета на таком расстоянии было не очень удобно, и им оставалось надеяться на то, что Юджин не был хорошим стрелком.

– И вашу трость с лезвием тоже, мистер Джеймсон.

Криминалист упер конец трости в землю и просто уронил ее. Она упала с глухим стуком.

Спустя секунду из дверей одного из полуразрушенных складских зданий выбежал мальчик лет одиннадцати – вероятно, тот самый, что опускал письма в почтовый ящик. Он похлопал следователей по карманам, проверяя, не осталось ли у них оружия, после чего сделал знак головой и побежал обратно. Получив от Дава серебряный доллар, ребенок скрылся в темноте.

– Очень хорошо, – снова заговорил Юджин. – Теперь, пожалуйста, сделайте двадцать шагов вперед.

С каждым шагом напарники ощущали себя все более уязвимыми. Они не только удалялись от своего оружия, но и приближались к источнику этого зловещего голоса. Джеймсон быстро огляделся. Теперь они находились полностью в тени моста. Исчезли даже немногочисленные огоньки фонарей проезжавших по нему экипажей, видимые еще несколько секунд назад.

– Очень хорошо, джентльмены. Мы можем начать, – объявил Потрошитель.

Наконец он появился перед ними из той же самой двери складского здания, но первой они увидели девушку в белом платье с повязкой на глазах. Дав вел ее перед собой. На ее левой груди была приколота красная гвоздика. Сам Юджин был одет в темный костюм и черный плащ, а дополняла эту картину надвинутая на лоб шляпа «дерби». В тусклом свете его лицо было едва различимо.

Увидев его, Джозеф и Финли застыли на месте. В правой руке преступника был хорошо виден пистолет. С каждым его шагом в их сторону все больше возрастала вероятность того, что он откроет по ним огонь.

Но Дав держал оружие небрежно и не целился в них. Когда он наконец остановился вместе с девушкой, их разделяло около тридцати ярдов, и стоял он вместе со своей жертвой у самой кромки воды.

– Вам следует знать, мистер Джеймсон, – громко произнес Юджин, – что я человек слова.

– Я нисколько не сомневаюсь в этом, – отозвался Финли.

– Вы назвали меня трусом, и я сказал, что докажу вашу неправоту, – невозмутимо продолжал преступник, будто не слыша слов криминалиста. – Я сказал, что дам этой девушке шанс, и сделаю это.

Он аккуратно положил пистолет к ногам заложницы и снял повязку с ее глаз, заставив ее при этом отвернуться в сторону. Это напоминало некий ритуал.

– Вы можете повернуться только после того, как я разрешу, – сказал он ей.

Джеймсон и Ардженти с трудом разбирали его слова. Но даже на таком расстоянии они видели, как тело девушки сотрясает дрожь. Морской бриз теребил ее локоны. Дав был прав: его новая жертва отличалась редкой красотой. Она робко осмотрелась, и ее взгляд остановился на следователях. В глазах читалась мольба. Может быть, эти двое пришли спасти ее? Тем не менее, у нее не было уверенности в благополучном исходе. Как и у них.

Юджин начал отходить в сторону от своей пленницы. Сделав пятнадцать шагов, он остановился, повернулся и сказал ей:

– Можете повернуться. У ваших ног вы увидите пистолет.

Девушка с недоумением воззрилась на лежащее перед ней оружие, пытаясь понять, чего от нее хотят.

Дав отвел в сторону полу своего плаща, и Финли с Джозефом увидели, что убийца держит в руке длинный нож. Он крикнул, обращаясь к ним:

– Как вы думаете, джентльмены, каковы шансы, что я успею зарезать ее, прежде чем она сможет застрелить меня?

– Я… я не знаю, – произнес Джеймсон дрожащим голосом. У него все похолодело внутри, когда он осознал, что затеял этот человек.

– По-моему, довольно большие. Я весьма подвижен, но на такой дистанции она сможет произвести два, может быть, даже три выстрела. Шансы равны. Возможно, у нее они даже выше. Что вы на это скажете? Стал бы трус так рисковать жизнью, добровольно предоставляя противнику лучшие шансы?

Финли молчал.

– Я задал вам вопрос, мистер Джеймсон! – еще больше повысил голос Потрошитель.

– Нет, не стал бы, – ответил в конце концов криминалист.

Он чувствовал, что Юджин хочет услышать от него признание ошибки и увидеть проявление смирения с его стороны. В противном случае положение девушки могло осложниться еще сильнее.

Ардженти молчал, понимая, что игра идет главным образом между Давом и Джеймсоном и его вмешательство лишь усугубит ситуацию.

Юджин снова обратился к девушке, несколько смягчив тон:

– Итак, как только я подниму на вас нож – но не раньше, – поднимайте пистолет и цельтесь в меня. Затем стреляйте – столько раз, сколько сможете, пока я не доберусь до вас.

Финли в отчаянии смотрел на девушку. Ее буквально трясло, и в таком состоянии она могла попасть в своего противника в лучшем случае с дистанции не больше фута. Дав идеально рассчитал все расстояния: они с Джозефом не смогли бы добежать до своих пистолетов, прежде чем он окажется рядом с жертвой, а если они побегут к ней, у него все равно будет преимущество перед ними в пять футов. Они не имели возможности помочь девушке, но могли убежать, пока он будет расправляться с ней.

Ему следовало послушаться Ардженти. Теперь же они были обречены быть беспомощными свидетелями убийства девушки, а потом, возможно, стать следующими жертвами!

Дав поднял нож. Девушка подняла дрожащими руками пистолет. Юджин бросился на нее. Полы его плаща развевались на ветру.