Текст книги "Айболит из Алабамы. Героические будни сельского ветеринара"

Автор книги: Джон Маккормак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Глава 10

– Док, уж вы-то точно сможете рассказать кучу историй о быках, – заявил Валдо Кинг. – Есть ли среди них правдивые?

Мы только что закончили дегельминтизацию его стада и сидели в сарае, привалившись к брикетам сена и попивая чаек со льдом. Коровы и телята с громким мычанием выбегали через приоткрытые ворота загона в поисках своих ближайших родственников. Несколько коров развернулись и потрусили обратно к воротам, придирчиво осматривая и обнюхивая каждого теленка, попадавшегося им на пути, пока не обнаруживали того, кого искали. Наблюдать за такими сценами всегда интересно. Даже если вы разлучите пятьдесят мамаш с их телятами, стоит разрешить им воссоединиться, как они за считанные минуты, а иногда и секунды, находят друг друга.

– Разумеется, я не выдумываю истории, хотя мне и нравится развлекать народ своими рассказами. Когда-нибудь, конечно, если доживу, я составлю из них целую книгу. Каждый, кому приходится иметь дело с быками, знает, на какие сумасшедшие выходки они способны, – ответил я. – Взять хотя бы тот случай, когда белый годовалый бычок перепрыгнул через забор и выскочил на дорогу?

– Да, мы еще прозвали его Дурачком, – вспомнил Валдо.

– Нет, это был Глупыш. Дурачка тогда уже не было, – поправила его Кати.

– Совершенно верно, дорогая. А помните, док, вы рассказывали историю о быке со сломанной ногой по кличке Инвалид. Все действительно так и было? Вы и правда возили его в человеческую больницу на рентген?

– Да, все так и было, – подтвердил я. – Хозяин действительно очень любил этого быка.

Но я знавал еще одного человека, который любил своего быка не меньше. Это доктор медицины Браун. К выходу на пенсию он владел небольшим стадом коров ангусской породы, уделял особое внимание племенному разведению скота и участию в выставках. Он часами намывал быков шампунем, завивал им шерсть, полировал копыта, готовя их к показу, много часов проводил в дороге, кочуя с одной выставочной площадки на другую. Во время поездки все питомцы были облачены в необычные красные попоны, призванные сохранить их шерсть чистой и блестящей.

Миссис Браун не испытывала такого пристрастия к парнокопытным, однако помогала мужу в оформлении документов, ассистировала ему во время ветеринарных осмотров и всегда была рядом с аккуратно оформленными регистрационными журналами, готовая ответить на любой вопрос и предоставить информацию о необходимых прививках. Когда наступал сезон выставок, она путешествовала вместе с доктором, развлекаясь в машине вязанием или чтением книг о Гражданской войне.

Парочка нравилась мне полным отсутствием сходства между собой. Если доктор Браун с удовольствием и, как мне казалось, с облегчением натягивал старый комбинезон, грубые башмаки и замызганную бейсболку, то миссис Браун всегда выглядела так, как будто только что вышла из салона красоты. Ее серебристые волосы были безукоризненно уложены, а ногти, накрашенные ярко-красным лаком, сверкали. Да и держалась она с истинно королевским достоинством.

Доктор Браун прибегал к моим услугам по малейшему поводу. Он не одобрял подхода, распространенного среди его соседей-скотоводов, нередко просивших меня «вколоть им что там у вас есть в сумке», и не опускался до доморощенных средств, например, надрезания хвоста, выжигания рогов или массирования спины кукурузным початком от «напряжения в хребте». Словом, он был солидным доктором медицины, причем понимал разницу между коровой и человеком.

Однажды я приехал к нему по поводу копытной гнили у его лучшей коровы. Разумеется, как большинство моих клиентов, он считал лучшей едва ли не каждую из своих подопечных, получалось, что только лучшие коровы имели проблемы со здоровьем.

– Доктор МакКормак, вы уверены, у нее обычная копытная гниль?

– Да, сэр, совершенно уверен, – ответил я, выскабливая вздувшиеся передние копыта. – Разве вы не чувствуете запаха гнили?

– Запаха? Нет, я ничего не чувствую. Не кажется ли вам, что лучше сделать рентген и отправить в лабораторию кровь на анализ? В отличие от вас я не уверен, что могу полагаться на свой нос.

Итак, мы отправились в человеческую больницу, где имелся переносной рентгеновский аппарат. Я очень надеялся, что наша пациентка не станет создавать проблем. К счастью, все обошлось без происшествий, и рентгенолог, собака которого недавно прошла в нашей клинике курс лечения от сердечных глистов, сделал отличные снимки. Удача нам сопутствовала, и поблизости не оказалось ни газетных репортеров, ни праздных зевак, ни разгневанных медсестер, способных доставить кучу неприятностей.

Посмотрев снимки и изучив результаты анализа крови буквально до мельчайших деталей, доктор Браун окончательно убедился, что мой предварительный диагноз, поставленный с помощью обоняния, оказался верным. Не каждый скотовод согласился бы пойти на такие расходы ради получения точного диагноза. Мы ввели корове антибиотики, наложили на опухшую ногу специальную мазь от копытной гнили – буквально через два дня от хромоты не осталось и следа.

Как ни щедр был доктор Браун во всем, что касалось лечения его коров, в вопросах транспортировки скота он проявлял необъяснимую прижимистость. Вместо того чтобы приобрести нормальный трейлер для своих животных, он перевозил их в старом прицепе. Когда в этот прицеп, рассчитанный на двух лошадей, запихивали двух взрослых быков, тем приходилось стоять чуть ли не вплотную друг к другу. Тащить его «впрягали» десятилетний форд пикап. Этому старичку-форду не хватало мощности, его подвеска не была рассчитана на такую тяжесть, поэтому при полной загрузке передок пикапа приподнимался над дорогой, а зад почти волочился по асфальту. А уж если же животные проявляли беспокойство и начинали выяснять отношения прямо в прицепе, пикап швыряло по всему шоссе.

Очевидно, так и случилось в тот день – дело было в начале осени, – когда доктор Браун со своей женой беззаботно катили по шоссе, направляясь в Джексон на национальную животноводческую выставку. Они везли двух крупных быков – Мо и Джо – неиссякаемый источник радости и предмет заслуженной гордости доктора Брауна. Втиснув в крошечный прицеп четыреста фунтов живого веса, доктор видел, что там почти не осталось свободного места и животные едва могут шевелиться и переступить с ноги на ногу. Поэтому он решил во время трехчасовой поездки сделать несколько остановок, чтобы наведаться к Мо и Джо, а в случае необходимости выпустить их поразмяться.

Вначале поездки все шло гладко, но в тот момент, когда путешественники проезжали мимо дорожного знака, извещавшего о выезде из Батлера, в прицепе началось необычное оживление, его боковые стенки буквально заходили ходуном. Из-за этого вырулить на обочину оказалось непросто, но в конце концов доктору это удалось.

При осмотре оказалось, что быки решили вздремнуть; первым прилег Мо, но тут и Джо решил устроиться поудобнее, а Мо использовать в качестве мягкого тюфячка. Конечно, Мо не понравилось, когда Джо раз-другой прошелся по нему своими широченными копытами, он попытался встать, но ничего хорошего из этого не вышло. Мало того что Джо изрядно потоптал его, вдобавок у бедного Мо начал раздуваться живот.

Обнаружив, что Джо стоит на истоптанном, полураздавленном и раздувшемся Мо, доктор Браун попытался открыть дверь, но как назло ее заклинило, пришлось использовать молот. Когда дверь, наконец, открылась, доктор ценой больших усилий вывел Джо из прицепа и надежно привязал к сосне, стоящей в поле совсем рядом с дорогой.

Однако Мо, хоть и освободился от копыт Джо, самостоятельно встать не смог. Когда после долгих уговоров и настойчивых попыток его поднять доктор понял, что дело плохо, он оставил преданную супругу с Джо у шоссе, а сам развернул пикап и рванул к нам в клинику вместе с тяжело пострадавшим Мо.

Было около восьми утра, я как раз разговаривал по телефону, поглядывая в окно кабинета, как вдруг увидел, что к воротам клиники на всех парах сворачивает пикап с прицепом. Через полминуты из кабины выскочил обезумевший доктор Браун и, оглядываясь на прицеп, принялся отчаянно жестикулировать, попеременно оборачиваясь то к окнам клиники, то к водителям двух грузовиков, ехавшим вслед за ним в сторону города. Они видели, как этот человек бросил возле оживленной трассы свою прекрасную половину рядом с крупным быком, облаченным в смешную попону, и поняли, что он действительно попал в серьезную передрягу.

Через секунду я уже стоял возле прицепа и заглядывал внутрь. Ужас, что я там увидел: некогда прекрасный Мо лежал на спине, задрав ноги к потолку, его тело было прочно зажато между брикетами сена, сломанной перегородкой и задней дверцей прицепа. Бедняга так раздулся от газов, что напоминал огромный черный мяч. Из ссадин на его боках и многочисленных ран, нанесенных копытами, сочилась кровь, шерсть была вымазана грязью. Покрытая запекшейся кровью голова отекла, видимо, пытаясь подняться, бык бился о пол прицепа.

После непродолжительной дискуссии, в которой также участвовали два водителя, вокруг задних ног животного затянули пару нейлоновых веревок, и каждый из присутствующих внес свою лепту в попытку поднять Мо. Мы изо всех сил тянули за веревки, но тщетно. Бык лежал пластом, только судорожно дышал, при каждом выдохе издавая короткий хрип. Не было смысла продолжать тянуть, но когда мы, почесывая в затылках, думали, что делать дальше, я услышал стрекот трактора – это по холму поднимался драндулет Джона Дира, принадлежавший городу, – неизменный участник всех общественных работ. Спереди у трактора имелся ковш для рытья канав. Этого чуда техники нам как раз и не хватало, да и появилось оно, надо признать, как нельзя вовремя! Я молнией выскочил на шоссе, принялся размахивать руками, указывая водителю на парковку перед клиникой. Конечно, не слишком порядочно использовать общественную собственность в личных целях, но я был полон решимости пойти на это, а уж потом на досуге будет время подумать о последствиях.

Хотя доктор Браун опасался, что применение техники причинит быку дополнительные травмы, но ничего лучше мы придумать не могли, а время поджимало, пришлось ему согласиться на предложение мистера Дира, сидевшего за рулем трактора:

– Если вы разрешите мне привязать его задние ноги к ковшу, я смогу его приподнять, чтобы голова просто соскользнула с прицепа.

Следуя инструкциям, мы привязали веревки, и тракторист поднял ковш. Через несколько минут Мо оказался на свободе. Действуя слаженной группой, мы быстро посадили ошеломленное животное; бык немедленно начал отрыгивать невероятное количество газов и даже попытался встать.

– Док, думаю, нам стоит взять анализ крови, чтобы убедиться, что с ним все в порядке, – в докторе Брауне проснулся профессионал. – А может быть, сделать Мо рентген?

– Давайте подождем и посмотрим, сможет ли он встать и проглотить немного люцерны, – предложил я.

Тут-то доктор Браун и выложил мне всю историю, не забыв упомянуть, что миссис Браун осталась на восточной окраине города сторожить второго быка.

– Вы хотите сказать, что оставили их вдвоем на обочине? – поразился я.

В нашем Батлере не бывает пробок, но в час пик движение довольно оживленное. Городок расположен в сельской местности, но лишь немногие из его жителей прежде имели возможность так близко повстречаться со здоровенным быком, тем более если он укрыт красной попоной и составляет компанию леди, увлеченно вяжущей свитер. Я живо представил себе, как при виде такой картины водители разевают рты, создавая аварийную ситуацию.

– Надеюсь, они все еще там. Там, где я их оставил, – заявил доктор Браун.

– Это нужно видеть собственными глазами, – воскликнул я. – Меня как раз вызвали в те края, заодно посмотрю, что с ними.

– А как же Мо? – спросил он, обернувшись к израненному быку, который наконец поднялся на ноги без посторонней помощи и стоял, дрожа и пуская слюни.

– Думаю, будет лучше, если вы поедете в Джексон, а его оставите у нас для наблюдения. Мы найдем для него помещение на одной из ближайших ферм, проследим за его состоянием и к вашему возвращению подлечим ему раны.

Через пять минут я был уже близко к тому месту, где в ожидании томились миссис Браун и Джо. Огромная пробка растянулась по всему склону холма, в самой гуще давки вспыхивали синие огни мигалки. Наверняка какой-то зевака затормозил или даже остановился поглазеть на них и получил в зад.

Съехав с дороги прямо в поле, я неторопливо подъехал и остановился около Джо, привязанного к дереву. Рядом с ним на раскладном стульчике сидела миссис Браун в соломенной шляпке. Бык мирно жевал свою жвачку, она сосредоточенно вязала. Оба выглядели вполне умиротворенными и, казалось, не замечали царившей вокруг суматохи.

Посреди шоссе стоял полицейский, регулирующий движение машин, которым приходилось объезжать два поврежденных автомобиля, а второй полицейский осматривал погнутое крыло и составлял протокол. Водители в замешательстве вертели головами.

– Доктор! – воскликнула миссис Браун, увидев меня. – Как там Мо? С ним все в порядке?

– Да, мэм, с ним все в порядке. Но он получил серьезные травмы и нам придется его подлечить.

Тот из полицейских, что был поплотнее, устремился к нам.

– Вы хозяин этой коровы? – сухо поинтересовался он.

– Нет, к тому же это не корова.

– Ладно, тогда какое отношение вы имеете к данному волу?

– Это и не вол. Это бык, а я – доктор МакКормак, его личный ветеринар.

Наверное, полицейский недавно работал в Чоктау.

– В общем, мне безразлично, кто вы такой. Кем бы вы ни были, вам придется убрать животное от дороги, пока кто-нибудь не убился насмерть. Неужели вы не понимаете, что здесь не пастбище?

– Его нельзя перевозить, – заявил я со знанием дела. Мне всегда хотелось произнести эти слова так, как это делают врачи в телевизионных сериалах. – Во всяком случае до прибытия специального транспорта. Он скоро будет здесь.

Я заметил, как миссис Браун улыбнулась.

Полицейский отошел к поврежденной машине, которую как раз цепляли к погрузчику, и вновь принялся регулировать движение. Обе жертвы аварии вели оживленный спор, дружно тыча пальцами в крылья и бамперы.

– Наверное, его прислали сюда из какого-нибудь большого города, – хмыкнула миссис Браун. – Если он собирается остаться в Чоктау, ему придется научиться улыбаться.

– Как вы тут справлялись с быком?

– Прекрасно. Не понимаю, с какой стати все так сигналили, кричали и визжали покрышками. Можно подумать, все эти люди никогда в жизни не видели быка.

– Я заехал убедиться, действительно ли доктор Браун велел вам дожидаться прямо здесь, рядом с оживленным шоссе. Должно быть, этот поступок продиктован истинной любовью.

– Возможно, хотя не исключено, что у него просто не оставалось выбора, – рассмеялась она.

Вскоре прибыл доктор Браун, я помог ему загрузить Джо обратно в трейлер, после чего они отправились в Джексон на поиски новых приключений.

Мо вполне оправился от потрясения. Я ежедневно обрабатывал ему раны, и через десять дней он уже стал пробовать вступить со мной в схватку через стенку своего стойла. Доктор Браун приехал за ним в новехоньком роскошном трейлере с алюминиевым кузовом, предназначенном для перевозки призового скота. Как мне показалось, он остался доволен, узнав, что для окончательной реабилитации я прописал Мо специальные процедуры, нечто вроде физиотерапии.

– Миссис Браун заслуживает хорошего подарка, она так заботилась о Джо тогда, у шоссе, – намекнул я.

– Да, действительно, – воскликнул он. – На распродаже в Джексоне я купил жене телочку. Ее зовут Фло. Как вам кажется, не сделать ли ей анализ крови и рентген?

Глава 11

Было уже около одиннадцати часов вечера, когда я наконец добрался до дома, усталый как собака. Ян сидела в старом кресле-качалке и тихонько пела колыбельную Полу, уснувшему у нее на руках. Ему вот-вот должно было исполниться три месяца, и, как обычно, малыш наотрез отказывался засыпать. Наблюдая все эти годы, как терпеливо моя жена возится с нашими тремя детьми, я понял, почему природа отвела роль хранительницы и защитницы именно матери. Ян всегда знала, что делать, когда дети плакали, благодаря какому-то шестому чувству ей всегда было известно, чего от них ждать, особенно если проблема заключалась в нарушении правил отхода ко сну, в прогулках в холодную погоду без шапки или отказе съесть порцию овощей.

– Около часа назад звонил Бобби Джо Хенли, – прошептала она. – У одной из его лучших коров начался отел. Он просил тебя заехать за ним домой.

Ребенок заворочался у нее на руках. Выждав несколько секунд, я прошептал в ответ:

– Хорошо. Только что-нибудь перекушу и поеду. Он не говорил, загнал ли корову в сарай?

Вместо ответа она состроила гримасу, подтвердившую мою догадку: корова находилась где-то в лесу.

– Еще кто-нибудь звонил?

– Нет, все спокойно. Твой ужин в духовке.

Я наклонился, поцеловал обоих и на цыпочках вышел в коридор, все еще ощущая приятный запах шампуня от чисто вымытых волос ребенка. Том и Лиза спали как убитые, свернувшись калачиком в своих постелях, бесконечно далекие от сурового мира взрослых с его ночными отелами и поездками по фермам. Глядя на крепко спящих детей и прислушиваясь к их ровному дыханию в полумраке комнаты, трудно было представить, что всего несколько часов назад они оба носились, как заведенные, фонтанируя энергией на зависть своим родителям.

На кухне я положил в коричневый пакет две отбивные и пару ломтей кукурузного хлеба, налил в большую бутылку чаю со льдом и направился к выходу. Ян что-то невнятно прошептала, но я отлично понял, что она хотела сказать.

– Не забудь тарелку и салфетку. Будь осторожен.

Думаю, она сказала что-то в этом роде, поскольку всегда так говорила. Ян питала особое пристрастие к тарелкам и салфеткам, но, очевидно, не догадывалась, как трудно есть с тарелки, сидя за рулем машины, едущей по проселку на полной скорости.

– Придет время, когда я уже не смогу круглосуточно рыскать по всему округу. Интересно, удастся ли мне тогда подыскать другую работу, например, устроиться на профессорскую должность в каком-нибудь ветеринарном колледже, – размышлял я, направляясь на ферму Бобби Джо. – Через пару лет нужно будет попробовать.

Бобби Джо жил на маленьком хуторе рядом с городом, а три десятка его коров обитали на заросшей лесом семейной ферме, расположенной к западу от дома, как раз на границе штата Миссисипи. Это доставляло нам обоим массу неудобств – ему не часто удавалось навещать свое стадо. Кроме того, вместо корраля у него имелся только старый, полуразвалившийся сарай. Каждый вызов ветеринара превращался в настоящее родео с участием ковбоев, бросавших лассо с подножки мчащегося грузовика или прямо из кабины, но для этого им приходилось чуть ли не по пояс высовываться из окна машины.

– Бобби Джо, – не раз говорил я ему, – вы должны наблюдать за животными ежедневно! Когда наступает время отела, их нельзя оставлять без присмотра. И еще. Вам нужно построить загон, чтобы я не ломал себе ноги в темноте, пытаясь заарканить одну из ваших дикарок.

– Согласен, док, но мне непросто выбираться туда каждый день. Сами знаете, деток приходится возить то на тренировки, то на уроки музыки, к тому же после работы я люблю поиграть в гольф. А еще охота и рыбалка?

О загоне он даже не заикнулся. Разговаривая с ним, я всегда с трудом сдерживал раздражение: ведь приложив минимум времени и усилий, он мог бы превратить свою ферму с источниками отличной питьевой воды, сосновым лесом и прекрасным стадом в одну из лучших в округе. Половина населения Чоктау могла лишь мечтать о таких владениях.

Я свернул с шоссе и через пять минут остановился у дома Бобби Джо, причем подкатил прямо к крыльцу, так что антенна моей рации звякнула о навес. Бобби вышел к затянутой сеткой двери в сопровождении парочки близнецов в подгузниках и собаки, отдаленно напоминающей терьера. Псина непрерывно лаяла, энергично помахивая хвостом. Из всей компании собака оказалась единственной, на ком была рубашка. Мне показалось странным, что в такой поздний час дети еще не спят, а тут еще и одетая собака!

– Привет, док, заходите, выпейте-ка колы на дорожку! – прокричал Бобби Джо.

– Нет, давайте поторопимся, Бобби! Лучше прихватим ее с собой, – взмолился я. – Лучше поскорее покончим с делом, я страшно устал.

И правда, у меня даже не хватило сил доесть вторую отбивную, которую я захватил из дома.

– Ну, тогда я только накину рубашку и позвоню в одно местечко, – так же громогласно заявил Бобби.

– Ради всего святого, кому можно звонить в половине двенадцатого ночи? – пробормотал я себе под нос.

Чумазые близнецы, вооруженные сандвичами, прочно стали на посту у двери и во все глаза разглядывали незнакомца, припарковавшего свою машину под их навесом. Из-за джема и арахисового масла, стекавших с сандвичей и размазанных по их лицам, дети казались донельзя грязными и липкими. Я невольно представил себе, чем пахнут их волосы.

Собаку, судя по ее поведению, не кормили, по меньшей мере, с неделю. Она постояла возле одного из близнецов, потом перешла к другому, не сводя глаз с руки, сжимавшей вожделенный бутерброд. Каждые несколько секунд пес быстро облизывался, готовясь броситься за упавшей крошкой. Стоило одному из детей зазеваться и на мгновение забыть о своем лакомстве, как оголодавшая собака молниеносно выхватила бутерброд и бросилась в дом, преследуемая завывающими близнецами. Однако не прошло и минуты, как дети вернулись, каждый по-прежнему держал в руке сандвич, причем на одном из бутербродов были хорошо видны следы собачьих зубов.

Время шло, а Бобби Джо все не появлялся. Я покрутил ручку настройки радиоприемника и поймал станцию из Огайо, передававшую музыку кантри. Через некоторое время диктор взял инициативу в свои руки и начал рекламировать говорящие губные гармошки. Какой-то очень талантливый музыкант демонстрировал свое владение инструментом, вылетающие из гармошки звуки складывались в слова «мама», «вода» и тому подобные.

– Настоящая волшебная арфа, – подумал я, изо всех сил борясь со сном, – будь у меня под рукой такая штуковина, я заставил бы ее сказать: «Бобби, поторопись!»

Я кисло усмехнулся своей незамысловатой шутке, дети же с каменными, перемазанными джемом лицами продолжали пристально изучать меня.

Наконец Бобби Джо появился в дверях, натягивая через голову рубашку. Он взмахнул рукой, жестом приказывая детям отправляться в комнату, поскользнулся на масле от сандвича и шлепнулся на ступени. Через мгновение мы уже мчались к ферме, а в кабине запахло виноградным джемом.

– Расскажите, что у вас случилось? – попросил я.

– Сегодня ближе к вечеру я проезжал мимо и увидел, что моя старушка лежит на том месте, где в прошлом году вы так удачно поохотились на оленей. Хвост у нее был задран вверх, но я не заметил, чтобы она тужилась.

– И вы накинули на нее аркан и отвели в сарай? – сам не знаю, зачем задал этот вопрос, поскольку ответ был известен заранее.

– Гм, нет, у меня не было с собой веревки. Кроме того, она спокойно лежала на месте. Поймать ее – минутное дело.

Изучение повадок коров – непосильное занятие для многих людей. Как правило, коровы, которые во время отела укладываются на землю и не могут встать, имеют обыкновение самым чудесным образом исцеляться, едва услышат рокот мотора приближающегося грузовика. Такое «выздоровление» гарантирует ветеринару часовую пробежку по колючему кустарнику, болотам или же сосновой роще.

– Бобби Джо, честное слово! – я изо всех сил старался не забывать о такте. – Разве вы забыли, как прошлой зимой мы гонялись за вашей коровой шортгорнской породы? Помните, как я пытался догнать ее на грузовике и угодил в болото? Автомобиль два дня простоял в ремонте. Тогда вы пообещали подготовить место, где бы можно было спокойно работать.

– Да, док, мне и вправду стыдно. Но эта корова совершенно ручная. Я гарантирую.

Мое раздражение приближалось к точке кипения, но я отчаяно пытался предотвратить взрыв. Поэтому следующие несколько миль мы с Бобби Джо вежливо рассуждали, по какой причине некорые люди думают, что ветеринар будет всю ночь ловить их коров по лесам, причем сделает это бесплатно или практически бесплатно. Но вот в свете фар показалась проволочная изгородь, огораживающая пастбище, и мы, как по команде, умолкли, в кабине воцарилось ледяное молчание, нарушаемое лишь бормотанием парня, все еще рекламировавшего по радио говорящую губную гармошку. Через мгновение грузовик подъехал к воротам. Поджав губы, Бобби Джо выпрыгнул из кабины, отодвинул от столба какую-то штуковину и волоком оттащил створку в сторону. – Поворачивайте налево, док, – крикнул он, – я встану на задний бампер.

Я не стал тратить времени на переговоры и свернул на ухабистую, изрытую ямами тропу. Вскоре в свете фар передо мной возникло еще одно проволочное заграждение.

– А теперь куда? – крикнул я через окно.

Ответа не было, пришлось повторить вопрос. На этот раз откуда-то издалека до меня донесся слабый крик. Я быстро развернул автомобиль и в свете фар обнаружил согбенную фигуру Бобби Джо, ковылявшего в мою сторону. Он сильно отстал, а когда подошел ближе, стало видно, что его некогда чистая рубашка вся грязи, а брюки порваны на коленях.

– Что случилось? – вежливо поинтересовался я, хотя и сам же обо всем догадался.

– Вы так рванули с места, что меня сбросило с бампера, – простонал он.

– Вы не ушиблись? Нога болит?

– Да, я снова повредил свое злополучное колено.

Бобби Джо насупился и принялся медленно и обстоятельно растирать пострадавший сустав.

Убив кучу времени на стоны, растирания и пробные сгибания колена, Бобби сделал несколько неуверенных шагов и, наконец, объявил, что готов продолжать поиски нашей пациентки.

Мы забрались обратно в грузовик, доехали до изгороди, сверли направо и медленно двинулись вдоль заросшей кустами тропы, выписывая петли, повторяющие ее изгибы. В конце концов она привела нас к небольшому ручью, на вид совершенно непреодолимому из-за крутого обрыва с одной стороны и густых зарослей ежевики и жимолости с другой.

– Придется переправляться здесь. Корова там, на том берегу.

Прихватив фонарики, лебедку, веревки, ведро и черную сумку, мы с боем пробились сквозь заплетенный плющом обрыв и ступили в ручей. Попутно я зачерпнул полведра воды, чтобы было чем обмыть корову. Путешествие по противоположному берегу оказалось просто незабываемым: сначала пришлось передвигаться на четвереньках, потом ползти на животе по узкой тропинке сквозь колючие заросли. Наверное, по этой тропе еноты и другая мелкая живность спускались на водопой.

Бобби Джо продвигался довольно быстро, несмотря на непрерывное оханье и стоны, которые он испускал всякий раз, когда шипы и колючки царапали ему спину сквозь тонкую рубашку. Я ужом полз вслед за ним, толкая перед собой ведро с водой и лебедку… и вот наконец выбрался из кустов, изодранный шипами, мокрый с ног до головы.

– Она здесь, док, – объявил Бобби Джо, осветив фонариком лужайку под кряжистой сосной.

– Где? Никого не вижу, – нахмурился я, обшаривая полянку лучом своего более мощного фонаря.

Мы подошли к тому месту, где корова якобы терпеливо дожидалась нашего появления, но никаких следов ее присутствия не обнаружили.

– С тех пор, как я видел ее здесь, не прошло и шести часов. Я почти уверен, что это то самое место.

– Почти уверены! Вы хотите сказать, что сомневаетесь, здесь ли видели ее?

– Ну, ночью все выглядит несколько иначе…

– Это ваши проблемы, Бобби Джо! – воскликнул я, на мгновение забыв о своем намерении держаться тактично. – Неужели вы рассчитываете, что кто-то станет рыскать в темноте по лесу, разыскивая корову, которую вы должны были привязать или поместить в загон?

К этому моменту я уже наплевал на заповедь «будьте приветливы с каждым» и все больше погружался в трясину собственного раздражения и жалости к себе.

Даже в слабом свете фонариков выглядели мы ужасающе. Одежда висела клочьями, кровоточили ссадины и царапины, оставленные шипами, к тому же я изрядно промок, когда форсировал ручей, да и из ведра выплеснулось на меня немало воды, пока я полз через колючий кустарник и толкал его перед собой. В тот момент я даже засомневался, правильно ли избрал профессию. Возможно, было бы разумнее выбрать себе другое занятие – например, поступить на фабрику динамита или стать трубочистом.

Я был взбешен до такой степени, что с легкостью перекусил бы пополам десятипенсовую монету. Тем не менее мы с Бобби Джо продолжили поиски злосчастной пациентки, пришла очередь исследовать заросшие соснами и кустарником вершины холмов, пока еще не тронутые лесорубами. Время шло, но мы так и не могли найти неуловимую корову, как, впрочем, и остальное стадо. По моим подсчетам, мы отмахали не меньше полутора километров.

– Бобби Джо! – возопил я наконец, – это настоящее безумие! Ночью нам ее не найти. Давайте вернемся домой.

Ответа не было, только ветер завывал между соснами. На мгновение я замер, надеясь что-нибудь услышать – шелест кустов или треск ломающейся ветки, а затем снова закричал и вновь не получил ответа. Я понял, что остался один, и у меня не было ни малейшего представления, как выйти к своему автомобилю.

Решив передохнуть и поразмыслить над сложившейся ситуацией, я шлепнулся на землю под высокой сосной, рассчитывая, что в конце концов Бобби Джо выйдет на меня на обратном пути. Небо затянули облака, да и туман заметно сгустился, невозможно было определить, в какой стороне находится север.

Некоторое время меня переполняло чувство жалости к себе, затем оно сменилось злостью и заработал инстинкт самосохранения.

– Ладно, – размышлял я, – мне хотя бы известно, что это южная сторона шоссе, идущего с востока на запад, и здесь нет другой дороги. Рано или поздно по шоссе проедет автомобиль, тогда я пойду на звук мотора. Дойдя до ручья, спущусь по течению к тому месту, где мы переправлялись на другой берег. Впрочем, нет – для этого нужно подняться по течению. Нет, лучше выйти на шоссе, отыскать ворота на пастбище и вернуться к своему грузовику. Я запутался в своих рассуждениях, но все-таки почувствовал себя увереннее, чем несколько минут назад. (Мое долгое отсутствие не должно было обеспокоить Ян. Она знала, что отел может затянуться или мне придется проводить кесарево сечение.)

Вскоре послышался отдаленный рокот мотора – кто-то мчался в ночи по пустынному шоссе. Я немедленно двинулся в направлении звука: добрался до ручья, преодолел колючие заросли и вброд перешел на противоположный берег, затем снова зашагал по направлению к шоссе с лебедкой на плече и ведром из нержавейки в руке.

Через некоторое время показалась изгородь, рядом с которой проходило шоссе, я перелез через нее и с облегчением выбежал на асфальт, приветствуя его, словно старого, надежного друга. Теперь мне не грозила перспектива потеряться. Я решил двигаться на запад, надеясь таким образом найти ворота, а потом по колее выйти к своей машине.