Текст книги "Айболит из Алабамы. Героические будни сельского ветеринара"

Автор книги: Джон Маккормак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Джон МакКормак
Айболит из Алабамы
Героические будни сельского ветеринара

Эта книга посвящается Кристин, Диллону, Мадди, а также Кэлли Мэри, присоединившейся к нам позже.

Я не предполагал, что внуки могут быть настолько смышлеными, талантливыми, красивыми и энергичными.

Благодарности

Я искренне благодарен Рейчел Каган из «Краун Паблишерз», чья тактичная поддержка и дельные советы оказали мне неоценимую помощь в написании этой книги. Еще мне хочется поблагодарить Рейчел Пейс, которая не только помогла мне издать книгу, но и следила за тем, чтобы я не выбивался из графика.

Предисловие

К лету 1965 года наша ветеринарная практика настолько разрослась, что своими силами мы с Ян уже не справлялись. Не без удовольствия предаваясь воспоминаниям, мы вновь и вновь поражались тому, как много событий произошло за такой короткий отрезок времени. Всего каких-нибудь полтора года назад наш доверху набитый грузовик с прицепом пересек границу округа Чоктау в штате Алабама. Тогда в тех краях мы не знали ни души, кроме мистера Секстана, агента по недвижимости. Он-то и подбил нас на переезд, убедив, что настало самое подходящее время открыть ветеринарную практику в этом процветающем крае, известном своими сосновыми лесами, хлопком да отдельными месторождениями нефти на юге штата. В годы, предшествовавшие нашему появлению, кое-кто из обитателей баловался изготовлением самогона, особенно славился этим городок Фордтаун на северо-западе штата. Падкие на выпивку жители южных штатов предпочитали именно самодельный продукт и не слишком торопились пополнить федеральную казну, платя деньги за легальный, увешанный акцизными марками, но проигрывающий самогону в крепости «красный» виски. Однако к середине шестидесятых годов деятельность местного отделения Бюро по контролю над производством спиртных напитков положило конец подпольному бизнесу в Алабаме. К моменту нашего «выхода на сцену» он доживал свои последние дни.

В те же годы в Чоктау на берегу реки Томбигби выстроили огромную фабрику по производству туалетной бумаги, в Батлере появилась вторая – там шили дорогое дамское белье, а неподалеку от Джилбертауна открыли богатое месторождение нефти. Впервые в истории США массы людей с севера хлынули в Чоктау, рассчитывая найти там работу. Была еще одна причина столь широкой популярности округа – он не без основания считался истинным раем для любителей охоты на диких индюков и оленей. Вот и мы, познакомившись с этим бурно развивающимся краем, с его доброжелательными людьми и неисчерпаемыми возможностями проведения досуга, в том числе и с новым полем для гольфа, сочли его самым подходящим местом для жизни и работы.

Так я стал единственным ветеринаром на весь округ, правда, мне было не очень-то весело. Приходилось постоянно разъезжать по вызовам, и у меня почти не оставалось времени, чтобы побыть с семьей, не говоря уж об охоте или партии в гольф.

Даже установить очередность вызовов оказалось непросто. Я не знал, как поступить, когда мне звонил обезумевший мистер Ландри, сообщавший, что его лучшая корова никак не может произвести на свет бесценного теленка, а через минуту в трубке раздавался голос миссис Миллер, шнауцер которой попал под машину, совершая свой утренний моцион. К кому ехать в первую очередь?

Нелегко было научиться работать с новомодными диагностическими приборами, помимо этого требовалось знать новые методы лечения, разбираться в лекарствах, помнить дозировку для каждого вида животных. А днем времени не оставалось. Я пытался читать ветеринарные журналы и научные книги по ночам, но попробуйте-ка после тяжелого рабочего дня вникнуть в нудное описание нового препарата от глистов для овец, сделанное специалистом из Новой Зеландии.

Хотя мне по-прежнему очень нравилась моя работа, тем не менее через несколько лет прыти у меня заметно поубавилось. Теперь, если кто-нибудь звонил во время воскресной молитвы и сообщал о корове, ослепшей из-за воспаления глаз, я уже не выскакивал из церкви и не спешил на помощь, а возвращался на нашу скамью и слушал, как пастор обрушивает свой гнев на тех, кто работает, охотится, ловит рыбу или играет в гольф по воскресеньям. На вызов я отправлялся после службы. Если в полночь мне звонили по поводу хронического зуда у собаки или насморка у кошки, я просил отложить встречу до утра. Для того чтобы хорошо работать, нужно полноценно отдыхать – этому научил меня опыт.

В связи с разросшейся практикой, а также из-за тяжело протекавшей беременности Ян в 1965 году нам пришлось взять двух помощников для работы в клинике. Мисс Сью работала в регистратуре; выполняла обязанности моего секретаря и «девушки пятницы». Она идеально подходила для этой работы и вскоре стала незаменимым сотрудником. Сью знала практически всех в городе, к тому же искренне любила животных. Она делала все, чтобы моя работа проходила гладко, удивительно легко справляясь и с ликвидацией следов собачьей неожиданности в приемной, и с оказанием помощи здоровяку, упавшему в обморок, пока я чистил уши его барбосу.

Уборщиком – или, выражаясь официально, «ответственным за санитарию», – работал Тимми, пятнадцатилетний паренек, мечтавший стать ветеринаром. Он так стремился сделать карьеру на этом поприще, что проявлял невиданный энтузиазм, вычищая собачьи вольеры и намывая пол в операционной. Тимми приходил в клинику перед школой и возвращался вскоре после обеда, а по субботам, воскресеньям и в каникулы оставался на посту целый рабочий день. Парень оказался способным учеником и быстро понял – на собственном опыте – чего делать нельзя: например, погружать персидскую кошку в собачью ванну, наполненную средством от клещей; целоваться с чау-чау, обладавшим сомнительными манерами; становиться позади огромного быка, страдающего расстройством пищеварения и кашлем. Еще он узнал, чего следует опасаться, когда корова внезапно задирает хвост, и успевал вовремя убраться с линии огня.

Кроме того, все лето 1965 года с нами жил Дик, младший брат Ян. Вместе со мной он проводил вакцинацию против бешенства, ездил по вызовам, а также держал собак во время процедур и помогал Ян справляться с детьми – Томом и Лизой. В то лето он стал нашим спасителем. Правда, я подшучивал над его неумеренным аппетитом и манерой подолгу спать по утрам, но с удовольствием вспоминаю о тех днях, особенно о наших постоянных препирательствах по поводу футбольных команд Обурна и Алабамы. Дик изучал искусство; пусть оно и не пользовалось большой популярностью в Чоктау, но парень вполне вписался в компанию болельщиков Алабамы, собиравшихся поболтать у местной парикмахерской. Из-за его богатырского сложения некоторые считали, что Дик играет в футбольной команде Медведя Брайанта, и он, надо сказать, не пытался рассеять это заблуждение.

Для моей семьи это были счастливые годы, но в целом южанам нелегко дались шестидесятые. Эпоха сегрегации заканчивалась тяжело, мучительно. Вековой уклад жизни поменялся так круто, что большинство граждан с трудом верили в прочность этих перемен. Хотя Чоктау расположен в самом сердце Алабамы, волна насилия, прокатившаяся по таким городам, как Селма, Бирмингем или Литтл-Рок, обошла нас стороной. Происходившее там казалось нам далеким кошмаром.

Именно в это время я понял – только юмор может спасти человека от себя самого. Бытует мнение, что можно продлить себе жизнь, сделать ее более счастливой и успешной, если время от времени избавляться от собственных недостатков и пережитков с помощью хорошей шутки. Действительно, мне стало легче жить с тех пор, как я научился смеяться над самим собой, тем более что работа сельского ветеринара предоставляла мне для этого массу возможностей.

Глава 1

Каждый четверг, за исключением рождественских праздников, я работал на скотоводческой ярмарке в Ливингстоне, крошечном городишке, расположенном в семидесяти пяти километрах к северу от Батлера, в котором жила наша семья. Поскольку ни в самом Ливингстоне, ни в соседнем Йорке, ни в Самтере штатного ветеринара не имелось, весть о том, что по четвергам на ярмарке принимает ветеринар, быстро разнеслась по окрестностям, и вскоре на меня посыпались просьбы заехать осмотреть корову, проверить стадо, обследовать лошадь, назначить лечение кошке или собаке. Некоторые предлагали заглянуть к ним, чтобы сделать прививку их животному во время любого перерыва в работе. Другие подъезжали прямо к кафе мисс Мод на городской площади, где я имел обыкновение обедать, и мне частенько приходилось отлучаться, дабы обслужить прибывшую на грузовике козу или гончую, сидевшую в ящике в ожидании осмотра.

Обычно в этих поездках летом 1965 года мне составляли компанию Тимми или Дик. Но и наш шестилетний сын Том мечтал поработать моим ассистентом, считая себя уже достаточно взрослым для этого. Он был убежден, что тоже сможет, сидя на перекладине станка для фиксации скота, подавать мне пробирки для крови с прикрепленными к ним большими иглами, а самое главное – помогать мне дельным советом. Естественно, его мать была не в восторге от этой идеи, но после многократных просьб и самых искренних обещаний соблюдать осторожность и вести себя как следует она разрешила ему съездить «только один разок». Правда, он не счел нужным предупредить ее, что собирается иметь дело с острыми предметами. Впрочем, ему и раньше доводилось выезжать со мной на вызовы, к тому же он был развитый мальчик и за свои шесть лет видел хирургических операций больше, чем 99 % взрослого населения штата. Из-за его красочных рассказов о некоторых событиях и ветеринарных процедурах, в том числе о рождении телят и щенков, об эпилептических припадках у собак, об измерении температуры корове, между ним и воспитательницей детского сада миссис Минзлофф уже пробежала черная кошка.

И вот, перед тем как Тому пойти в первый класс, я впервые взял его с собой на ярмарку. Меня радовали и возможность побыть с ним вдвоем, и его детский энтузиазм, с которым он воспринимал все новое. Особенно сыну приглянулись белохвостые олени и дикие индюшки, которых он несколько раз видел недалеко от шоссе. Том постоянно расспрашивал меня о животных, его интересовали разные породы скота, к тому же он хотел понять, чем объясняются различия в их окрасе.

– Какая это корова, папа? – спрашивал он, когда мы проезжали мимо оживленного пастбища.

– Которая?

– Вон та, черная.

– Это ангусская порода, она из Англии.

– Почему?

– Ну, потому что все ее ближайшие родственники родом оттуда.

– Нет, я хотел спросить, почему она черная.

– Гм, такой уж создал ее Бог. Одних он создал рыжими, других – серыми, как та, например, что пьет из пруда.

– Почему?

– Потому что она не умеет пить из стакана.

– Почему?

После нескольких минут таких «почему» я попытался сменить тему.

– Чего тебе хочется на обед? Думаю, мы перекусим у мисс Мод.

– Гамбургер, жареную картошку, апельсиновый сок и шоколадное мороженое.

Можно было и не спрашивать. Как-то я предложил Тому разнообразить меню, но он только скорчил гримасу и фыркнул. (Ян заказала бы кусок мяса, репу и сладкий картофель.)

– Ладно, пусть будет гамбургер, а мороженое давай отложим до возвращения домой. Мы заскочим в «Королевскую молочную» и купим по большому рожку, – сказал я. Мое предложение было встречено бурным одобрением.

Надо сказать, что на прошлой неделе мы уже заезжали в эту молочную с Тимми и купили там по самому большому рожку, какие только были в меню. До выезда из Йорка все шло гладко, но вот наш автомобиль пересек границу округа, в этот момент я случайно взглянув на Тимми, увидел, с какой жадностью он поглощает мороженое (особенно поразил меня прямо-таки дьявольский блеск в его глазах), и слегка хлопнул рукой по донышку его рожка. В этот момент колесо как нарочно попало в выбоину, машину подбросило, и большой шарик мороженого угодил парню прямо в лицо. Я-то думал, что мороженое лишь мазнет ему по подбородку. Вышло иначе: все лицо Тимми – от очков в роговой оправе до подбородка – оказалось заляпанным медленно тающей, холодной белой массой, в которой кое-где виднелись кусочки вафли. С помощью ведра холодной воды из ручья и пары полотенец мы избавили его от этого липкого безобразия, но сколько я ни извинялся, Тимми так и не простил моей злой шутки. Похоже, именно это побудило его впоследствии стать терапевтом, а не ветеринаром, он не хотел быть объектом шуток будущего начальника.

Ну вот наш грузовик припарковался у кафе мисс Мод. Выйдя из машины, мы с Томом увидели немецкую овчарку, сидевшую на переднем сиденье пикапа. Ее покрытая коростой морда высовывалась из узкой щели, оставленной в приоткрытом окне. Собака напряженно наблюдала за дверью кафе, очевидно, поджидая своего хозяина, заглянувшего перекусить.

– Папа, у этой собаки клещ.

Том сразу поставил верный диагноз. Через несколько дней ему предстояло пойти в первый класс, но он уже неплохо разбирался в ветеринарной дерматологии.

– Действительно, но что это за разновидность клеща? – спросил я.

Том частенько взбирался на высокий табурет в лаборатории и подолгу застывал над микроскопом, восторженно наблюдая за живыми клещами, ползающими по предметному стеклу. Не в меньшей степени его очаровывали увеличенные микроскопом яйца и личинки сердечных глистов, извивающихся в мазке крови.

– Думаю, это красный клещ, – неуверенно предположил он.

– Может быть. Но почему ты так считаешь? – Настала моя очередь задавать вопросы.

– Потому что не думаю, что это какой-нибудь другой.

– Тут и демодекоз, и чесотка, а может быть, что-нибудь еще. Имей в виду, чесоточный клещ опасен для людей. Если человек проводит много времени рядом с местом, где спит его собака, или обнимает ее, то может заразиться, – объяснил я.

Наверное, в школе Тому будут читать лекции о «болезнях собак, опасных для человека», но кое-чему я рассчитывал обучить его сам.

– Когда мы войдем в кафе и сядем за столик, посмотри по сторонам, не увидишь ли кого-то, кто постоянно почесывается. Если хозяин собаки тоже болен, то по этому почесыванию ты его и обнаружишь.

Том медленно обвел взглядом немногочисленных посетителей, в основном здесь были скотоводы из округа Самтер. Они щеголяли в ковбойских шляпах, тогда как местные жители предпочитали кепки. Я взял меню, лежавшее, как обычно, между вазочкой для салфеток, сахарницей и бутылочкой со жгучим луизианским соусом. Названия блюд были написаны синим карандашом или через копирку. В те далекие дни, если пишущая машинка выходила из строя, меню писали от руки на линованных листках из блокнота.

– Папа, посмотри, в углу, спиной к нам сидит человек и все время почесывает бок, – прошептал Том, указывая на столик в углу. – Наверное, он хозяин собаки.

– Это Пол Скитер. Пару недель назад он спрашивал, не найдется ли у меня какого-нибудь лекарства от клеща для его собаки. После обеда мы поговорим с ним и выясним, не об этой ли собаке шла речь.

Через минуту старшая официантка, мисс Юджиния, подошла к нам принять заказ.

– Это мой сын Том, мисс Юджиния, он хочет заказать гамбургер с кетчупом и горчицей и порцию жареного картофеля. А мне, будьте добры, свиную отбивную с зеленой фасолью и вареной окрой. Еще кукурузный хлеб и чай со льдом.

– Что будете пить, молодой человек?

– Пожалуйста, апельсиновый сок, мэм, – вежливо ответил Том.

Я разглядывал посетителей, а Юджиния задавала Тому обычные в таком случае вопросы.

– Ты идешь в школу в этом году?

– Да, мэм, в следующую пятницу. Мне уже шесть.

– У тебя есть братик или сестричка?

– Только Лиза. Ей почти четыре. Но скоро у мамы появится еще один малыш! – возбужденно выпалил он.

– Правда? Ты хочешь мальчика или девочку?

– Мне бы хотелось братика, чтобы с ним можно было поиграть, но и девочка тоже неплохо.

Мне мисс Юджиния подобного вопроса не задала. Ну а сам я мечтал только о том, чтобы мать и ребенок были здоровы.

Мы сидели и ждали, когда нам принесут обед. Вдруг Скитер обернулся, увидел нас, тотчас же подошел к нашему столику, придвинул стул, сел и при этом снова почесался.

– Как лекарство от клеща, помогает? – поинтересовался я.

– Я еще им не пользовался. У старушки Сью выпала вся шерсть. Она так ужасно выглядит, что я решил попросить вас взять ее к себе в клинику и подлечить, – ответил он, продолжая почесываться. – Мне будет стыдно, если кто-нибудь узнает, до какого состояния я довел свою собаку.

– Вы держите Сьюзи в доме или во дворе?

– Это дворовая собака, но я вожу ее с собой в грузовике. Иногда я разрешаю ей посидеть на переднем сиденье, тут уж она придвигается ко мне вплотную, так что я едва не выпадаю в дверь.

– Она сильно чешется?

– Не особенно. Я сам чешусь куда сильнее. Док, люди могут заразиться клещом от собаки?

– Скитер, познакомьтесь с моим помощником. Это Том. Что скажешь, Том?

Парень прочистил горло и изрек:

– Один из видов клеща заразен для человека. Похоже, вы его подцепили.

– Ч-что? С-с чего ты взял? – запинаясь, выговорил Скитер.

– Папа недавно сказал мне об этом.

Скитер замер с поднятой рукой, но так и не почесался; еще некоторое время он смотрел на шестилетнего Тома, затем перевел взгляд на меня.

– Скитер, я позабочусь о Сьюзи. А вот вам не помешает заглянуть к врачу и узнать, не подцепили ли вы собачью чесотку. Но не признавайтесь, что пришли по совету ветеринара, доктору это может не понравиться, поэтому соврите, что прочитали о заболевании в «Ридерз дайджест» или каком-нибудь дамском журнале. Вашу болезнь вызывает чесоточный клещ, который прогрызает в коже ходы, вызывает зуд и раздражение. Уверен, что у Сьюзи целых два вида клещей, причем оба – весьма неприятные.

Наконец Юджиния принесла наш обед, и мы приступили к еде, продолжая обсуждать проблемы собачьей дерматологии. Я успешно справился с отбивной и остальными блюдами, приправляя их мечтами о том, что в один прекрасный день появятся специалисты, занимающиеся исключительно кожными болезнями собак. Но Том только расковырял свой гамбургер. Юджиния даже встревожилась из-за его плохого аппетита. Видимо, я переоценил возможности сына – обсуждать собачьих клещей за обедом все-таки не следовало.

– Из-за этих разговоров о собачьей чесотке мне что-то расхотелось есть, – мрачно сказал Том.

Мы вышли на улицу и осмотрели Сьюзи. Действительно, она почти полностью облысела, не считая кончика хвоста, на котором осталась кисточка, и нескольких островков шерсти, беспорядочно разбросанных по телу. От нее исходил запах, типичный для собак с хронической чесоткой, что существенно облегчало диагностику.

– Давайте договоримся, Скитер. Я дам вам бутылочку специального шампуня, содержащего селен. Поезжайте домой, облейте собаку водой и нанесите шампунь по всему телу, подождите минут десять, а потом смывайте. После этого вытрите ее как следует и привяжите где-нибудь в гараже, подстелив газеты или старое одеяло. Когда мы соберемся домой, то позвоним вам, и вы привезете собаку сюда.

– Нет, но он хотя бы уничтожит запах. Когда мы повезем собаку к себе, мне придется посадить ее рядом с Томом.

Сын слушал меня, изумленно раскрыв рот.

– Хорошо, ты можешь сам сесть за руль, тогда я поеду рядом с собакой, – усмехнулся я.

– Конечно, я выбрал бы второе, – невозмутимо отозвался Том, – или устроился бы сзади, там, где у тебя лежат лекарства от глистов.

Из парнишки мог бы получиться не только ветеринарный дерматолог, но и непревзойденный комик!

Сьюзи оказалась общительной собакой. Скитер нашел старый спальный мешок, в который мы поместили пациентку, застегнув молнию и оставив снаружи только собачью голову. Сначала она смутилась и спрятала морду между сиденьем и пассажирской дверцей. Но, когда мы остановились возле «Королевской молочной», собака высунулась в окно, вызвав живейший интерес не слишком вежливых старшеклассников, сидевших в соседней машине.

– Посмотрите-ка вон туда, что за чучело у них в спальнике? В жизни не видывал такой уродливой тетки!

Я бросил на них суровый взгляд и погрозил пальцем, автомобиль с юнцами сорвался с места и исчез в ночи, чтобы через несколько минут вновь возникнуть у ближайшей пивной.

Том съел только половину рожка, а остальное скормил Сьюзи. К тому времени, когда мы пересекли границу округа Чоктау, оба мои пассажира крепко спали. Из радиоприемника лилась музыка в стиле кантри, покрышки шелестели по глинистому проселку, а я чувствовал покой и умиротворение. Все мои мысли были только о Ян и долгожданном рождении третьего ребенка. Не исключено, что это произойдет уже сегодня ночью. Я невольно надавил на акселератор чуть-чуть сильнее.

Если бы можно было заранее знать, какое испытание приготовила судьба для меня и Сьюзи, та ночь не казалась бы мне такой безмятежной.