Текст книги "Айболит из Алабамы. Героические будни сельского ветеринара"

Автор книги: Джон Маккормак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Операция началась. А репортаж с футбольного матча вытеснила вечерняя молитва. Ведущий передачу пастор – обладатель скрипучего голоса – как видно, задался целью убедить слушателей, что старик Сатана действительно существует, и тот, кто не выполнит в точности все его (пастора) рекомендации, обречен гореть в преисподней. Но когда он начал диктовать свой адрес, предлагая отправлять ему наши денежки, мое доверие к нему пошатнулось. Напоследок мне удалось услышать, что на футбольном матче произошло незначительное недоразумение, переросшее в крупную потасовку, в которой приняли участие спортсмены, тренеры и несколько нетрезвых болельщиков.

Наконец я рассек матку коровы и моему взору предстала причина всех ее злоключений. Стоявший рядом со мной Би Джей прямо-таки задохнулся от изумления.

– Вот это да! – мой побледневший подручный ткнул пальцем в уродца. – В жизни не видывал ничего подобного. Будьте уверены, в понедельник я всем расскажу о двухголовом теленке.

Зрелище явно произвело на него сильное впечатление. Я постарался объяснить, что это вызвано ненормальной дупликацией клеток в период раннего эмбрионального развития. Однако к тому моменту от курса ветеринарной эмбриологии у меня остались довольно смутные воспоминания, поэтому я выпалил, что такие случаи встречаются чрезвычайно редко, примерно один раз на десять тысяч. Даже мне еще никогда не приходилось наблюдать рождения двухголового теленка.

– Какая жалость, что он родился мертвым, ведь вы с мистером Клинчем могли бы продать это чудо природы в цирк-шапито, чтобы его показывали вместе с человеком-обезьяной и женщиной-аллигатором, которая ползает на животе, – сетовал я с улыбкой.

А Би Джей неожиданно почувствовал себя настоящим экспертом в коровьем акушерстве и пустился в рассуждения о произошедшем, и о том, что «мы» предприняли, чем, по его мнению, вызвано появление двухголового плода. Я торопливо накладывал швы, стремясь скорее сесть за руль своего грузовика и переключить радио на другую станцию, чтобы избавиться от раздражающего голоса пастора, который все еще продолжал клянчить деньги у слушателей и неутомимо повторял свой адрес.

На обратном пути я тщетно пытался поймать станцию, транслировавшую футбольный матч, и хотя бы узнать счет. К сожалению, и Ян смогла рассказать мне о матче не слишком много.

– Судя по всему, там множество раненых – молодежь устроила ужасную потасовку, в которой приняли участие обе команды. Да уж, матч получился запоминающимся.

– Так кто же выиграл в конце концов?

– Вот этого-то я и не знаю, – безмятежно ответила она. – Когда началось побоище, я переключила на другой канал.

Позвонив кое-кому из друзей, я выяснил некоторые подробности матча. После этого оставалось лишь дождаться следующей недели, когда местная газета опубликует репортаж о матче и других событиях субботнего вечера. Получив свежий номер и развернув газету, я имел возможность лицезреть два снимка: один из них запечатлел знаменитую драку, со второго ухмылялся Би Джей, державший на руках двухголового теленка.

В заметке под снимком сообщалось, что мистер Би Джей Роуч, главный пастух ранчо Клинча, оказал содействие при отеле и принял теленка с врожденным уродством. Несмотря на обширную акушерскую практику, он никогда еще не сталкивался с подобными случаями, наблюдающимися чрезвычайно редко – не чаще одного раза на десять тысяч. Разумеется, там ни словом не упоминалось об измученном ветеринаре, который провел весь субботний вечер, валяясь в навозе на скотном дворе. Автор заметки умолчал и о том факте, что владелец коровы не оказал никакой помощи при отеле, поскольку, разодевшись в пух и прах, вместе со своей достойной супругой отбыл в сельский клуб, дабы комфортно провести время, попивая экзотические коктейли. Однако мне все это было только на руку, и я не обошел вниманием ни одну из перечисленных деталей, когда выписывал счет.

Глава 6

В тот самый вечер я возвращался домой с ранчо Клинча, как вдруг в самом центре Йорка мой грузовик неудержимо потянуло вправо. Оказалось, его влечет к «Королевской молочной», где по-прежнему продавали чудовищных размеров рожки с высокой спиралевидной горкой мороженого. Оставалось только пожалеть, что со мной нет Тома, Лизы и Тимми, страстных поклонников этого лакомства.

– Дайте-ка мне, пожалуйста, ваш громадный рожок, – попросил я юную леди, выглянувшую из окошечка. Заметив, как она сморщила носик при виде моего комбинезона, вымазанного кровью из плаценты, я спохватился. Конечно, мне следовало переодеться, но кто знал, что мой автомобиль потянет на мороженое.

– Наверное, вы и есть тот самый ветврач из Батлера? – поинтересовалась она, протягивая мне рожок, над которым возвышалась изрядная горка, способная буквально разорить компанию «Молочные продукты Бордена».

– Да, вы не ошиблись, я и есть тот самый ветеринар, – подтвердил я, тщательно выговаривая каждое слово.

– Что-то вы припозднились.

– Я был на ранчо мистера Клинча, помогал корове произвести на свет ее младенца.

– Здорово! Вот не думала, что корова может нуждаться в родовспоможении!

– Не всегда, конечно, но случается, что теленок идет неправильно, тогда корове требуется помощь. А сегодня у теленка оказалось две головы, – сообщил я. У девушки округлились глаза и отвисла челюсть. – Мне пришлось разрезать корове живот и вытащить его, потому что он был слишком большим.

Более сильного впечатления я не смог бы достичь, даже если бы признался, что родился на Марсе.

– Вот это да! – воскликнула она, затем выдержала паузу и пристально посмотрела на мою испачканную одежду. – Так вот почему вы в таком виде.

– Ну да, я рассчитывал вернуться домой и принять душ, а уж потом переодеться в чистое. Но моему грузовику внезапно захотелось мороженого.

Мы еще немного поболтали, и я двинулся в путь, тихонько посмеиваясь про себя и представляя, какую историю расскажет эта девочка на следующее утро в воскресной школе. Едва ли многим доводилось слышать о такой странной операции. До моего приезда в Чоктау даже взрослые фермеры ничего не знали о кесаревом сечении. Первую в этих краях операцию несколько лет назад сделал я.

В воскресенье – дело было на Пасху – я мирно дремал на диване, как вдруг раздался телефонный звонок.

– Тебе звонят, милый. Это мистер Кент Фаррис.

Мистер Кент славился своей нелюдимостью и крайне независимым характером, правда, в этом отношении он ничем не отличался от большинства других фермеров, моих клиентов. Он не имел склонности бросать слова на ветер или вызывать доктора к своим коровам без достаточно серьезной причины.

– Док, мне нужно, чтобы вы приехали и помогли нам отелиться, – протянул он в трубку.

Ключевым в этой тираде следовало считать слово «нам». Оно означало, что все соседи уже проявили свои способности в акушерстве – правильнее было бы сказать в коровологии. Попробовали себя в этом нелегком деле многочисленные родственники и даже два пьянчужки с удивленными лицами, размахивающие руками на вымощенной гравием подъездной аллее. Все они уже обессилели от неустанных попыток помочь корове и сдались.

– Как давно начался отел, мистер Кент? – поинтересовался я.

– Еще вчера, примерно после обеда. Я заметил, что она места себе не находит, озирается по сторонам и задирает хвост кверху.

Несчастное животное не только целые сутки промучилось в родах, но и вынужденно терпело затянувшийся внутренний осмотр, проводимый невежественными, хотя и исполненными самых добрых намерений самозваными акушерами.

– Похоже, тут не обойтись без кесарева, – осторожно намекнул я.

– О чем это вы толкуете, док?

Очевидно, в лечении коров мистер Кент разбирался не лучше своих соседей, его арсенал исчерпывался изрядной порцией минерального масла внутрь и втиранием свиного жира, смешанного с ядом гремучей змеи, – снаружи. Если он не знает, что такое кесарево сечение, боюсь, меня ждут серьезные проблемы.

Путешествие по холмистой местности, поросшей сосновым лесом, длилось минут пятнадцать. С вершины холма я бросил взгляд на расположенную у подножия ферму и увидел множество пикапов и грузовиков, стоящих по обочинам. Вблизи сцена напоминала нечто среднее между семейным сборищем, народным гуляньем и собранием прихожан методистской церкви. Основную массу среди присутствующих составляли фермеры в комбинезонах и бейсболках с эмблемами местного продовольственного магазина. Одни стояли, засунув руки глубоко в карманы, и нетерпеливо поглядывали в сторону городка, другие заметили, что, вздымая клубы пыли, подъехал грузовик ветеринара, и возбужденно указывали на него окружающим. Некоторые из наблюдателей заняли выгодную позицию в амфитеатре – расселись на деревянной ограде. Почти все жевали табак, но были и такие, кто еще только пытался одолжить порцию у соседа, неосторожно развязавшего свой кисет.

Едва я подошел к загону, как к наполовину завалившимся воротам, украшенным бахромой из колючей проволоки, ринулась целая толпа юных скотоводов, оспаривающих друг у друга право оттащить створку. Фермеры, в хозяйстве которых имелись подобные ворота, считали ниже своего достоинства открывать и закрывать их. Они предпочитали возить с собой в грузовике мальчишку, на которого возлагалась эта обязанность.

Припарковавшись и надев чистый белый халат (который, впрочем, вскоре пришлось снять), я направился к двухсоткилограммовой корове, метису ангусской и херфордской пород. Роды были сложными, что объяснялось довольно распространенной причиной. Моя пациентка оказалась слишком молода для случки. Это часто происходит, если быка круглый год держат вместе со стадом. Он покрыл телку в первую же течку, хотя она еще не достигла необходимой зрелости и поэтому не смогла отелиться без посторонней помощи. (Гораздо лучше проводить случки под контролем и в строго определенный период, а после того как план по разведению будет выполнен, изолировать быка-производителя. В результате у коровы появляется возможность уделять больше внимания теленку, молодые телки успевают достичь нужного возраста, что, в свою очередь, значительно снижает количество осложнений при отелах.)

Направляясь к пациентке с арканом, ведром, акушерской цепью и лебедкой, я услышал у себя за спиной шушуканье ветеранов:

– В жизни не видывал, чтобы ветеринар одевался в белое, – удивился один.

– Будь у меня такая цепь и эти длинные штуковины, я и сам вытащил бы теленка, – сказал второй и смачно выплюнул порцию сока табачной жвачки прямо на ближайший куст.

На мой взгляд, дальность плевка оставляла желать лучшего и, понятно, не шла ни в какое сравнение с тем, что демонстрируют некоторые уроженки юга нашего округа, искусные в этом деле.

– Наш док – парень что надо, но если уж дядюшке Сайласу не удалось вытащить теленка, значит, это никому не под силу! – заявил третий, сплевывая ничуть не лучше, правда, и не хуже своего собеседника, если, конечно, не принимать во внимание, что на его рубахе было куда больше следов табачного сока.

– Как поживаете, ребята? – поинтересовался я.

– Нормально, док…, мы в порядке…, гм, да, – слышалось со всех сторон.

Беглый осмотр показал, что корова в превосходном состоянии, особенно если учесть, что ей пришлось пережить. При более тщательном обследовании обнаружились сухой отекший родовой канал и культи двух ампутированных передних конечностей огромного, по всей видимости погибшего, теленка. Мне не хотелось спрашивать, каким образом он лишился ног, дабы не выслушивать ни пространных рассуждений, ни оправданий.

– Мистер Кент, чтобы вынуть теленка, необходима операция, – заявил я решительно.

Многочисленные зрители разошлись во мнениях. Лишь немногие знали о кесаревом сечении, скорее всего читали о нем в журнале «Прогрессивный фермер», большинство же никаких новаций не признавало.

– Слыханное ли дело – резать корове брюхо, чтобы вытащить теленка? – пробормотал некий гражданин с пышными бакенбардами.

Пока мы с мистером Кентом обсуждали детали предстоящей операции, до меня доносились и другие комментарии местных «специалистов». Я понимал, что только хирургическое вмешательство может спасти корове жизнь, поэтому был полон решимости отстоять свою точку зрения.

– Вот что я вам скажу, мистер Кент. Я прооперирую корову, но если она падет, вы мне ничего не должны.

– А если выживет? – спросил он.

– Если выживет, то станет нашей общей собственностью, осенью мы продадим ее на ярмарке в Ливингстоне и поделим выручку.

– По рукам. Надеюсь на вас, док.

В рекордно короткий срок я уложил корову на землю, выбрил ей бок, очистил и продезинфицировал операционное поле и сделал местную анестезию. Учитывая количество зрителей, смотревших мне через плечо, самым драматичным моментом – его можно было сравнить с футбольным пенальти – следовало считать выполнение разреза. Я разрезал косые мышцы живота и, чтобы остановить обычное в таких случаях кровотечение, тщательно наложил зажимы. Тем не менее кровь все же сочилась. По моим предположениям, публике пора было начинать волноваться, при таком скоплении народа кому-то обязательно станет «не по себе», кто-то бухнется в обморок. Услышав за спиной шум, я обернулся и бросил взгляд в сторону изгороди.

Ба-бах!!!

Как раз в этот момент Боб Дженкинс, по прозвищу Падучий, лишился чувств от вида крови и навзничь рухнул с верхней жерди забора прямо в заросли шиповника и лаконоса, остальные бросились смотреть, не разбился ли он. Я остался с пациенткой наедине.

Пока все хлопотали над Бобом, я влез обеими руками в полуметровый разрез, отодвинул сальник и наполовину вытащил матку. Она оказалась очень большой и тяжелой, я обложил ее салфетками и подозвал мистера Кента.

– Когда я сделаю разрез вот здесь, на матке, вы сунете туда руки, схватите теленка за задние ноги и осторожно вытащите наружу. Он скользкий, поэтому держите крепко. Когда начнете тянуть, я расширю отверстие, но будьте осторожны, не порвите матку.

Через минуту мы почти извлекли отвратительно пахнущий плод; к этому моменту зрители как раз начали возвращаться на покинутые позиции.

Тут их накрыло зловонием – все бросились по кустам, зажимая рты ладонями и издавая странные гортанные звуки. Со стороны можно было подумать, что публику разогнали слезоточивым газом. Только Боб опять восседал на прежнем месте, радостно ухмыляясь и вытаращив глаза, он стряхивал листья с покрытых ссадинами и царапинами рук, пытаясь сообразить, что же с ним произошло.

Каюсь, у меня есть один недостаток: мне всегда становится смешно, когда здоровенного верзилу вроде Падучего Дженкинса начинает тошнить во время операции. Представьте же себе, как я хохотал в тот день, когда вокруг меня блевали добрых два десятка представителей мужского пола; лица тех, кто пытался проявить стойкость, по цвету не отличались от риса двойной очистки, а один страдалец ползал на коленях в зарослях бурьяна.

Наконец, я начал зашивать матку – по моему лицу градом катились слезы, а тело сотрясалось от смеха, который мне приходилось сдерживать. К тому времени, когда зрители пришли в себя настолько, что смогли вернуться, работа была почти закончена.

Я оказался хозяином положения. Собравшиеся посчитали меня крутым парнем, причем только потому, что мне не потребовалось бежать в кусты.

– Погляди-ка, как он управляется с инструментом, – пересохшими губами пробормотал лесоруб, зачарованно следивший за моими руками, – а теми маленькими серебряными щипчиками он завязывает узлы.

– Этот инструмент называется иглодержателем, а тот, что лежит на полотенце, акушерскими щипцами, – объяснял я, словно выступая перед первокурсниками ветеринарного колледжа.

– Вы научились всему этому в ветеринарной школе? – поинтересовался кто-то.

– Нет, всю премудрость он почерпнул из комиксов про Капитана Марбла! – выпалил Боб. К этому моменту он уже полностью вернулся к сознательной жизни. – Мой дядя Карни Сэм точно так же выучился на таксидермиста.

Все, включая меня, дружно расхохотались.

– Сколько раз вы делали такую операцию, док? – спросил один из самых прытких.

– Неоднократно! – воскликнул я, не вдаваясь в подробности. Кому охота узнать, что кесарево сечение его коровы стало для ветеринара первым опытом.

Наконец веревки были развязаны, пациентка с энтузиазмом вскочила на ноги и попыталась выскочить через открытые ворота, а потом принялась щипать траву возле изгороди. Когда мистер Кент принес ведро воды из ручья, она в одно мгновение выдула все до капли.

– Только посмотрите на нее. Ей уже лучше! – раздались голоса из публики.

Теперь на моей стороне было явное большинство.

– Наверное, ищет местечко, получше, чтобы отбросить копыта, – протянул какой-то скептик, видимо, его не впечатлили мои подвиги.

Пока я мыл инструменты позади моего грузовика, корова уже начала жевать сено, которое мистер Кент принес ей из сарая. Потом он с улыбкой подошел ко мне.

– Док, чековая книжка у меня при себе, поэтому давайте я выпишу вам чек и мы забудем о нашем уговоре.

Шансы коровы значительно повысились, так что хозяин недолго ломал себе голову, прежде чем сообразил очевидное – осенью моя доля составила бы солидную сумму, значительно превышающую сегодняшний гонорар.

– А может, все-таки подождем до осени, ведь тогда мне достанется половина выручки?

– Док, пожалуйста, давайте я заплачу вам сейчас, – буквально взмолился мистер Кент.

– Ладно, вы уверены, что действительно этого хотите?

– Ну да, уверен.

С тех пор мне сотни раз приходилось делать кесарево сечение, но тот день у мистера Кента Фарриса жив в моей памяти, возможно, благодаря незабываемому массовому приступу тошноты и единственному в моей практике случаю, когда фермер упрашивал ветеринара принять плату за свои услуги. Жаль, что такое не повторяется.

Глава 7

Любой налогоплательщик невольно ужаснется, получив коричневый, подчеркнуто официальный конверт. Все мы знаем, что он придет, только не знаем когда. И вот, после нескольких лет ветеринарной практики, держа в руках такой конверт, я не то чтобы испугался, но все же вздрогнул, прочитав в верхнем левом углу обратный адрес: «Внутренняя налоговая служба. Мобил, Алабама».

Чувствуя, как меня охватывает дрожь, а по вдруг онемевшей спине бегут мелкие холодные мурашки, я сунул под клапан конверта тупой перочинный нож и вскрыл послание. Несколько дней назад мне довелось испытать похожие ощущения – в тот раз разъяренный бык промахнулся. Отделавшись ссадиной на ягодицах, я в очередной раз принял решение вести себя осмотрительнее, чтобы не пришлось снова спасаться бегством от охваченного жаждой мести четвероногого пациента. Подобное чувство возникло, когда ползающий по комнате Пол вдруг исчез, хотя я отвернулся всего на секунду. Мне посчастливилось обнаружить его в ящике под кухонной раковиной практически сразу, с ним, слава Богу, ничего не случилось, но чувство ужаса не забылось до сих пор.

«Нижеследующим вас уведомляют…» – так начиналось письмо. Подивившись казенному стилю послания, я пообещал себе посмотреть в карманном словаре точное значение слова «нижеследующий». Такой словарь лежал в моей машине в отделении для перчаток, с его помощью я уже пытался расшифровывать некоторые слова, бывшие в ходу у моих клиентов, но, к великому разочарованию, в словаре Уэбстера обнаруживались лишь очень немногие из них. Письмо извещало, что моя деятельность должна подвергнуться аудиторской проверке, поэтому в назначенный день и час меня ждут в офисе налоговой инспекции. Помню, что днем «икс» был выбран четверг.

– Я не смогу поехать туда в четверг! Разве этим идиотам неизвестно, что по четвергам идут торги на ярмарке?

– Остынь, дорогой, – посоветовала Ян, – не стоит выходить из себя, этим ты ничего не изменишь. Они просто выполняют свои обязанности. Нужно договориться, чтобы в четверг кто-нибудь тебя заменил.

– Кто же меня заменит? Кроме меня у них никого нет!

– Джон, когда ты поймешь, что один в поле не воин? Ты просто не в силах справиться со всеми проблемами в одиночку, не прибегая к помощи других людей.

– Неправда. Ты посоветовала мне нанять помощника, когда у Тимми и Дика начались занятия. Поэтому я зашел в зал для игры в пул и нанял Рики, но в первый же день он упал в обморок от жары. Там никто не желает работать, все хотят только потягивать холодную кока-колу и делать ставки.

– Не думаю, что зал для игры в пул можно рассматривать в качестве надежного агентства по найму персонала, доктор Джон, – вмешалась Сью.

Теперь дамы взялись за меня вдвоем. – К поискам помощника следует подходить серьезно. Впрочем, на проблему с налоговой инспекцией это никак не повлияет. Вам придется пожертвовать четвергом и съездить туда.

– Может быть, стоит позвонить им и попросить перенести проверку на субботу после обеда или на какой-нибудь вечер, – предположил я.

– Ты прекрасно знаешь, что ни вечером, ни в субботу правительственных чиновников не бывает на службе, – возразила Ян. – Возможно, Служба спасения да ребята из ФБР и работают в это время, но уж точно не налоговая инспекция.

– Ладно, еще рано об этом беспокоиться, – поспешно ответил я. – Сейчас мне нужно взять пробы у коров Норманна Ливайса.

Я выскочил из кабинета и кенгуриными прыжками помчался к грузовику, а сев за руль, утопил педаль акселератора так, что из-под колес полетел гравий. Наверное, Сью и Ян в два голоса кричали мне вслед, чтобы я перестал буянить и швыряться камнями, а взял себя в руки и успокоился, но рокот набирающего обороты мотора заглушал все остальные звуки.

– Эти чиновники из налоговой просто идиоты! Я едва свожу концы с концами, помогая при отелах, получая пинки от быков и мулов, валяясь в навозе и глине. Эти типы не представляют себе реальной жизни. Мне хватило бы одного-единственного дня, чтобы навести порядок в наших краях! (Последние слова обычно свидетельствовали о крайней степени моего негодования.)

Когда через несколько минут мне удалось прийти в себя, оказалось, что я сижу, стиснув зубы и вцепившись в руль, педаль акселератора практически вдавлена в пол, грузовик пулей летит по шоссе, а радиоантенна лентой полощется на ветру. Мой автомобиль с легкостью обгонял все остальные машины, словно они стояли на месте, поток воздуха вздымал тучи пыли и мусора, испуганные водители шарахались к обочине, опасаясь аварии. В боковые зеркала мне было видно, как они, крайне раздраженные, хватались за руль, вместе с пассажирами грозили мне кулаками и что-то гневно кричали… а затем снова выруливали на шоссе. Наверное, следовало бы сигналить, предупреждая водителей, хотя в такой ситуации гудок мог не улучшить, а, наоборот, ухудшить дорожную ситуацию.

Однако, когда листья, заботливо сметенные прихожанами с обочины и собранные в кучи возле церкви, снова разлетелись по шоссе и по двору, мне стало стыдно, я решил на обратном пути заехать извиниться и помочь с уборкой.

Мой приятель, носивший необычное прозвище Английский Офис, стоял возле своего почтового ящика, окруженный соседями, и читал письмо. Проносясь мимо них со скоростью пушечного ядра, я, однако же, успел заметить, что вся компания сосредоточенно разглядывает распечатанный конверт, который он держал в руках. Услышав мой клаксон, они приветственно помахали руками, в этот момент их шляпы вспорхнули с макушек и покатились в сторону сосновой рощи. Впрочем, они не перестали улыбаться и когда побежали вдогонку за своими головными уборами. Еще бы, им-то ведь никто не присылал извещений из налоговой инспекции!

Через мгновение я свернул с главного шоссе на Индиан-роуд, узенький проселок, недавно вымощенный дробленым камнем и залитый гудроном. Сбросив газ и преодолев небольшой подъем, я внезапно заметил, что по самой середине дороги катит наш почтальон Гоут. Он сидел, опустив голову, видимо, разглядывал что-то на соседнем сиденье или перебирал свои письма и открытки. Я начал тормозить, одновременно нажимая на клаксон.

К счастью, скорость у обоих автомобилей была небольшой, но действовать, чтобы избежать лобового столкновения, нужно было срочно. Я первым крутанул руль; в самый последний момент Гоут вскинул голову и, вытаращив глаза, резко повернул к обочине.

Трах! Бам! Поразительно, каким оглушительным кажется грохот во время аварии, даже если машина просто ударилась бампером или съехала в канаву. Но вот все стихло, и воцарилась странная, противоестественная тишина, которую подчеркивали шорох гравия, осыпавшегося в кювет, и тихие звуки, доносившиеся из-под капота моего грузовика, что говорило, как я надеялся, о нормальной работе системы охлаждения двигателя. Если бы повреждения были серьезными, то к небу над машиной должен был бы взвиться, как минимум, столб пара.

Не век же сидеть в машине. Надо выбираться наружу. Я вылез через окно, такой путь показался мне более простым и легким, но Гоут был полон решимости выйти через дверь.

– Пожалуй, нам лучше избегать подобных встреч! – воскликнул я, отряхивая брюки. – Вы целы?

– В-вы напугали м-меня д-до полусмерти, д-док, – промямлил он, – в-ведь м-мы чуть не с-столкнулись лоб в лоб!

– Да, действительно, мы оба замечтались, – признал я. – Давайте я свяжусь по рации с клиникой. Сью позвонит Джону Эрлу и попросит его пригнать трактор, чтобы растащить машины.

Я пошел за рацией, а Гоут отправился обозревать убытки. Сообщать об аварии всегда непросто, лучше такие разговоры начинать с оптимистического утверждения:

– Со мной все в порядке и вообще все в порядке.

Естественно, подобное заявление порождает настоящий шквал вопросов. Ян предложила прислать Джея Алена с машиной скорой помощи, но я заверил ее, что никто из нас не пострадал. Тут вдруг я осознал: все мое гнусное антиналоговое настроение как рукой сняло. Тот, кому случилось уцелеть и избежать серьезных травм при аварии, на некоторое время невольно превращается в оптимиста.

Повреждения оказались незначительными: у моего грузовика была погнута и ободрана правая дверца, правда, еще несколько месяцев назад на ней оставил отметину годовалый бычок брахманской породы; у автомобиля Гоута – покорежен бампер и левое крыло.

Мы сидели на обочине и болтали, дожидаясь, когда Джон Эрл прибудет на своем тракторе.

– Гоут, вы ведь работаете на правительство. Вас когда-нибудь проверяла налоговая служба?

– Нет, док, – ответил он, – зато проверяли двух моих братьев. Выходит, вы получили эту неприятную бумажку?

– Ну да, они хотят, чтобы я приехал к ним в свой рабочий день, а мне нужно перенести проверку на другое время.

– Это возможно, они могут сами приехать и поработать у вас дома или в кабинете. Надо просто позвонить туда и попросить. Будет очень кстати, если во время разговора вы наговорите им побольше комплиментов. Тогда они уж точно не посадят вас в тюрьму.

По моей спине снова пробежал холодок, но я решил, что Гоут так шутит.

И тем не менее перенести проверку можно. А если инспектор приедет ко мне в клинику, у меня появится преимущество, как у футболиста, играющего на своем поле. Я твердил себе, что проверка – не повод для паники, ведь служащие налоговой инспекции всего лишь выполняют свои обязанности. Разумеется, они не желают мне зла. Наша клиника ничего не нарушала, мне нечего бояться! Наконец Джон Эрл расцепил наши машины, я отправился по вызову к Норманну Ливайсу, а потом, вернувшись в клинику, набрал номер налоговой инспекции.

– Добрый день, внутренняя налоговая служба, – ответил медоточивый голосок с южным акцентом, – чем могу вам помочь?

Как она любезна! Разумеется, столь очаровательное существо не может строить коварных планов против бедного трудяги-налогоплательщика.

Я вкратце изложил свою проблему, и, судя по всему, моя собеседница загорелась искренним желанием мне помочь.

– Сэр, я соединю вас с инспектором Джонсом. Он назначен вашим аудитором.

Через секунду отрывистый мужской голос гаркнул мне прямо в ухо. Вероятно, в свое время его обладатель служил во флоте.

– Говорит агент Джонс. В чем проблема, мистер МакКормак? Обращение «мистер» было мне привычно, к тому же в тот момент мне меньше всего хотелось, чтобы меня называли доктором. В этом случае инспектор мог принять меня за богатенького доктора медицины. Разумеется, изучение моих налоговых отчетов поможет ему разобраться в моих доходах.

– Дело в том, что вы назначили мне аудиторскую проверку на четверг. А по четвергам у нас в городе проводят скотоводческую ярмарку, поэтому…

– Чем же вы так заняты в четверг?

– Я ветеринарный врач, работаю на торгах и обязан присутствовать там, чтобы проводить проверку и вакцинировать свиней и крупный рогатый скот. Поскольку это происходит каждый четверг, не могли бы вы перенести нашу встречу на другой день недели? А не сможете вы сами приехать ко мне в офис для проверки?

Ответом стало продолжительное молчание, было слышно, как инспектор шелестит бумагами и перелистывает календарь.

– Это не вполне соответствует правилам, мистер МакКормак, – отозвался он после паузы, – и я редко провожу проверку на месте, лишь в особых случаях.

Несколько минут я пытался убедить его сделать исключение для меня, говорил, что мой случай особый – я единственный ветеринар в округе, рассказывал о ярмарке и о том, какие услуги оказываю там владельцам животных. Наконец, инспектор перебил меня:

– Мне и в самом деле предстоит поездка в ваш округ. Я буду там в течение двух недель, начиная со следующего вторника, заниматься оценкой имущества некоторых нерадивых налогоплательщиков и заеду к вам – в первый день приступлю к работе, затем переночую и на следующий закончу с вашими документами.

Я шумно сглотнул, услышав слово «оценка», – он произнес его с каким-то особым смаком.

– Да, сэр, – слабым голосом ответил я. – Это было бы отлично.

– Мне понадобятся все ваши квитанции об уплате налогов за последние три года плюс все записи о расходах и полный список имущества.

– Да, сэр, я все подготовлю, в том числе и рабочее место для вас, – пообещал я, стараясь говорить подобострастно, как советовал мне Гоут.

– Да, кстати, мистер МакКормак, – вдруг добавил инспектор, – мой племянник собирается выучиться на ветеринара. Объясните мне, нужно ли для этого заканчивать колледж или можно просто приобрести практику. Он обожает возиться со скотиной.

По моей спине вновь пробежал холодок…