Текст книги "Слишком молоды для смерти"

Автор книги: Джон Кризи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Глава одиннадцатая
ДЕЛО РАЗРАСТАЕТСЯ

Роджер обнял Дженет за все еще тонкую талию и поцеловал в кончик носа. Он не стал отвечать ей немедленно; что бы там ни было, его ответ не должен быть безоблачным, нужна разумная правда в разумных пределах.

– Им следует быть осторожными, так же, как и мне. На меня по крайней мере один раз уже напали.

– Роджер!

– Я не имею в виду физическое насилие, я говорю о фотографии.

Ее тревога погасла.

– … и конечно, эти скоты могут предпринять атаку на мальчиков. Ты слышала, о чем мы сейчас говорили у ворот?

Дженет слегка покраснела.

– Да, я… э… была у окна в спальне.

– Тогда ты знаешь, что их, кажется, преследовали. Джен, они ведь уже мужчины.

– Мужчины! Они дети!

– Мужчины в самом широком значении этого слова, – сказал Роджер. – Достаточно взрослые, чтобы воевать, жениться, иметь детей, вводить в грех девушек и доставлять неприятности себе. Нам не стоит себя обманывать, правда?

Дженет хмурилась, глаза стали печальными и задумчивыми.

– Не стоит, конечно, – она сжала его руку, отвернулась и, достав из плиты блюдо, поставила его на стол; в нем лежал приличный кусок ростбифа с картофелем и луком. Едва Роджер умылся, как дверь черного хода отворилась, и Ричард свистнул: «фью-фью-ить». Мальчишки шумно вошли в кухню, сияя глазами. Ричард нарочито повел носом, принюхиваясь.

– Вкусно пахнет.

– Вы свое уже съели!

– Но мне ведь никто не запрещает нюхать твою замечательную стряпню, разве нет?

Сдаваясь, Дженет произнесла:

– Мне сразу следовало бы догадаться, что на завтра здесь ничего не останется. Берите ножи и вилки.

Вскоре они все сидели за столом и ели; все, не считая Дженет, перед которой даже тарелки не стояло. Она глядела на них и казалась гораздо моложе своих лет – слишком молодой для того, чтобы быть матерью двух таких здоровых, взрослых сыновей. Взглянув на отца с полувеселой-полусерьезной улыбкой, Мартин сказал:

– На этот раз тебе задали тяжелую работенку, да, пап?

– Какую именно?

– Стоять на страже молодежной морали.

Роджер спокойно взглянул на него и спросил:

– А что, у молодых есть своя мораль?

– Ну просто сущий циник наш отец! – отметил Ричард. – А Элси ты показался романтичным.

– О какой морали мы говорим? О морали вообще или о морали особой, сексуальной? – профессионально вопрошал Мартин.

– Черпак! – протестующе воскликнула Дженет.

Старший сын взглянул на нее.

– Не понимаю, почему женщины, по природе самый сексуальный пол, всегда притворяются, что их шокируют такие разговоры? Тебе не кажется, что именно поэтому появляется оттенок неприличности, пошлости, грязи?

Некоторое время Дженет, не отрываясь, смотрела на него, и он без смущения ответил ей взглядом. На уютной кухне воцарилось странное напряжение, ясность и яркость как-то вдруг улетучились из семейной атмосферы. «Я не хочу здесь принимать чью-то сторону», – подумал Роджер и произнес с веселым видом:

– Мораль слишком широкий предмет для разговора, к ней относится все, от этики до простых правил поведения в общественном месте. Что мы имел в виду, Черпак, когда сказал, что моя работа – охранять мораль молодежи?

Мартин по прозвищу Черпак слегка порозовел.

– Я говорил это немного шутливо, мне кажется.

– Хорошо, теперь скажи серьезно.

– Но ты ведь именно этим занимаешься, разве нет? – спросил Ричард.

– Я занимаюсь тем, чем мне положено, но, думаю, Черпак намекал на что-то другое.

– Вообще-то да, – согласился Мартин. – Когда мы сегодня шли домой и эти парни увязались за нами, я подумал, что в такой вечер по улицам гуляют, должно быть, сотни тысяч пар, и если они читают газеты, то большинство уже не может избавиться от мысли: а вдруг на меня нападут? Девчонки боятся поцеловаться, обняться, – он бросил на Дженет взгляд, говоривший: «извини, мам», – и могу поклясться, большинство парней будет разочаровано сегодняшним вечером.

– Да и просто по улицам нельзя ходить без опаски, – поддержал Ричард. – Элси не подала тебе виду, папа, но она действительно была напугана.

– Этого достаточно, чтобы просить тебя о защите, – сухо закончил Мартин. – Поэтому, если говорить прямо, ты, папа, в действительности отстаиваешь право молодых парочек целоваться, никого не боясь! Ты борец за свободу молодежи.

– Нет, какие же они мужчины, – беспомощно развела руками Дженет. – Они вообще не люди, они людоеды. Там в кладовой есть пирог с вареньем.

– Я принесу, – вскочил Ричард.

– Полиция старается делать то, что она делала всегда, Черпак, – задумчиво произнес Роджер. – Она старается защищать людей от всякого покушения на их права и свободы. В качестве полицейских нас не заботит, как именно человеку надо поступить. Мы просто следим за тем, чтобы соблюдались определенные нормы, чтобы не ущемлялись человеческие права.

Ричард опустил на стол небольшой кусок пирога и два пакета кефира.

– Как будем делить? – спросил он.

– Кто съел пирог? – возмущенно воскликнула Дженет.

– Я немножко отрезал, – подождав, признался Мартин.

– Немножко!

– И я тоже, – сознался Ричард. – Он был такой вкусный, восхитительный. Ты будешь, папа?

– Я не хочу, Джен, спасибо, – сказал Роджер. – Ну а вообще шансов разделить это у тебя немного, – заметил он Ричарду и продолжил разговор: – Пока мы не знаем мотивов, и в этом вся трудность. Если кто-то хочет запугать молодежь, то он нашел очень эффективный способ. Возможно, здесь и кроется разгадка.

– Обжигать людей кислотой – не слишком ли крутая мера, – поежился Мартин.

– Конечно, крутая. Жестокая и садистская. Но, я надеюсь, дело не в этом. Я скорее жду, что жертвы этих нападений – люди особые, и нападения на них вызваны личными мотивами. Часть таких преступлений совершается из подражания или для усиления эффекта. Не стоит слишком беспокоиться, Черпак. Мне оказывают большую помощь в этой работе. Но вам с Ричардом следует держать уши востро. Есть основания опасаться, что преступники могут направить свою злость на полицию. Попытаются запугать меня и вообще Ярд по каким-то пока неясным причинам. Здесь точный расчет, поскольку ничто так не пугает человека, как угроза брызнуть кислотой в лицо, – добавил он почти небрежно. – Они, кроме того, могут решить, что я быстрее потеряю выдержку, если буду думать, что вы двое находитесь в опасности.

– Наше поведение на период чрезвычайных обстоятельств будет безукоризненным, – пообещал Мартин. – Мама, можно мне остаться дома и помогать тебе по хозяйству?

Дженет даже не улыбнулась.

– Это не смешно, – ответила она.

Лицо Мартина, наоборот, расплылось в улыбке.

– Будет смешно через некоторое время, – пообещал он.

Лишь после часа ночи все улеглись спать. Роджер с тревогой раздумывал, не появятся ли в эту ночь сообщения о новых нападениях, но пока, видимо, ничего серьезного не произошло, раз ему не позвонили.

Мориарти тихо постучал в дверь комнаты Хелины Янг, но не получил ответа. Возможно, она спала. Он поднялся в свою комнату этажом выше, достал машинку и стал печатать донесения и замечания. Лишь в половине третьего он отправился в постель.

Первое, что он подумал, проснувшись без двадцати семь, было: интересно, сколько работы мне придется сделать за Уэста сегодня?

Роджер в это утро прибыл на работу без четверти девять и обнаружил пачку отпечатанных на машинке донесений. Записка сверху сообщала: «Никаких значительных событий в течение ночи. Джил Хиккерсли (девушка из Челси) очнулась после снотворного». Роджер бегло просмотрел донесения, потом позвонил офицеру, который выполнял функции управляющего.

– А сколько здесь пробудет Мориарти? – спросил тот, узнав, в чем дело.

– Думаю, четыре-пять недель, если его не переведут постоянно.

– Ну, тогда почему бы не поместить его в комнату 27? Она стоит пустая, там есть стол, машинка, телефоны – все, что нужно.

– Спасибо, – поблагодарил Роджер и позвонил Мориарти.

– Я сейчас буду, сэр.

Когда открылась дверь, Роджер невольно приготовился к восприятию молодой силы, свежести, ощущению сдерживаемой энергии, которые исходили от Мориарти. Что-то вроде зависти вспыхнуло в нем, зависти к тем дням, когда он сам каждый свой день начинал вот так, с чувством непреложной уверенности, что именно сегодня, сейчас добьется цели.

– Доброе утро, сэр.

– Доброе утро. Садитесь.

– Спасибо.

– Что означают слова «никаких значительных событий»? – требовательно спросил Роджер.

– Прошедшей ночью совершены три нападения на парочки, сэр, но никакой кислоты, ничего вообще, что свидетельствовало бы о связи с главным дело. Двоих поймали – они действительно просто забавлялись, третьим оказался ревнивый муж, – Роджер кивнул. – У Хелины Янг была спокойная ночь, она еще спала, когда я уходил. С Уайнрайтом все по-старому. Ни один из задержанных ни слова не сказал. Джил Хиккерсли все еще в состоянии шока, но она назвала имя человека, который с ней был.

– А-а!

– Некий Клайв Дэвидсон – по ее словам, он проживает в домах Ассоциации молодых христиан [4]4
  Религиозно-благотворительная организация.


[Закрыть]на Тоттенхэм-Корт-Роуд.

– А на самом деле? – спросил Роджер.

– У него там комната, и какое-то время он появлялся в ней, но вот уже несколько дней его нет. И никаких вещей.

– Да, таинственный человек этот Клайв Дэвидсон, – в раздумье произнес Роджер. – Почему он сбежал, как вы думаете?

– Все в недоумении, сэр. Мне кажется… – Мориарти запнулся.

– Давайте-давайте, – подбодрил его Роджер.

– Если он человек женатый и не хочет, чтобы жена узнала о его амурных делах, то у него были веские основания сбежать.

– Послали запрос о нем?

– Да, сэр. Но у девушки нет его фотографии.

– Давно она с ним знакома?

– Около месяца. Она делит квартиру с другой девушкой, Дейзи Хилл, но на этой неделе та в отъезде.

– Родители? Родственники?

– Она живет самостоятельно. Говорит, родители умерли. Работает в антикварном магазине на Фолсом-Роуд помощником продавца.

– Не знаете, как она познакомилась с этим Дэвидсоном?

– На вечеринке, как я понял, но она что-то тут темнила, – заключил Мориарти. – Думаю, мне самому нужно пойти и поговорить с ней сегодня, сэр.

– Хорошо. Есть что-нибудь от Понта? – Роджер сменил тему разговора, но не переменил тона.

– Некоторые члены клуба сильно пострадали от ожогов кислотой. Ничего такого, чего не могла бы исправить пластическая хирургия, но лечение затянется надолго. Много хлопот с одним, у которого больное сердце, здесь дело серьезное.

– Есть какие-то новые сведения о Понте?

– Кое-что, весьма туманное, – ответил Мориарти.

– Что именно?

– Неясно, откуда он появился и откуда у него деньги, – сказал Мориарти. – Он холост, но… – Мориарти замялся.

– Но что?

– Большой любитель женщин.

– Тех, что посещают его клуб?

– Фактически да, сэр. Мне кажется, нам нужен свой человек в этом клубе. Судя по тому, что я сумел узнать, стать пациентом нетрудно, а если ты пациент, то совсем просто попасть в члены клуба. Мы могли бы подобрать человека, который достаточно молодо выглядит, чтобы…

– Такого, как Мориарти! – ухмыльнулся Роджер.

– Меня там знают, сэр, от меня мало пользы, – ровным голосом ответил Мориарти.

– Я обдумаю это, – пообещал Роджер. – Нам нужны сведения о том, сколько преступников, в первый раз совершивших правонарушение, находятся на излечении у Понта и сколько, если есть, входят в состав членов клуба. Проследите, чтоб эту работу начали без промедления.

– Она уже начата, сэр.

– О-о, – Мориарти решительно хотел продемонстрировать, как он умен и хорош, и делал это с большим нахальством. У Роджера возникло предчувствие, что придет время, когда у него появится много неприятностей из-за Мориарти. Было что-то в манерах этого человека неприятное, вызывающее недоверие к нему; но сейчас не оставалось времени разбираться в своих чувствах. – Анкеты разосланы по отделениям, так я понимаю?

– Да, сэр.

– Прекрасно, – произнес Роджер, заставляя себя проявлять дружелюбие. – Я договорился насчет комнаты, будете работать в двадцать седьмой, пока идет это дело; возьмите, если нужно, столы, чтобы сложить поступающие анкеты, рассортировать и обработать их. Можно обратиться к инспектору из картографического отдела, он подготовит диаграмму, чтобы мы могли с ней ежедневно сверяться. Вам потребуется несколько карт – четыре, я думаю, по четвертой части Лондона на каждой. Все ясно?

– Ясно и понятно, сэр.

Роджер кивнул, отпуская Мориарти, но тот не собирался уходить.

– Еще один момент, сэр.

– Да?

– Газеты много трубят об этом, вы знаете.

– А вы ждали от них чего-нибудь иного?

– Некоторые пишут довольно осторожно, другие очень грубо, – продолжал Мориарти, будто его и не перебивали. – И вот, я подумал… – его молчание так затянулось, что Роджеру пришлось подстегнуть:

– Ну?

– Все это приводит в уныние влюбленные пары.

– Думаю, да.

– Скоро они вообще перестанут показываться на улице, – развивал мысль Мориарти.

– Я не удивлюсь, – холодно заметил Роджер. Он был уже почти готов выслушать предположение Мориарти насчет того, что мотив преступления в том и состоит, чтобы добиться «очищения нравов», «выжечь порок кислотой». Но вместо этого Мориарти сказал:

– Мы могли бы выпустить несколько подставных пар, правда? Отправить наших самых молодых служащих обоего пола погулять по паркам и скверам. Если на них нападут, мы получим еще несколько злоумышленников и, возможно, не все они будут молчать.

Роджер смотрел на него, голова его усиленно работала. Потом он засмеялся:

– Хорошая, может, идея, но нужно будет разрешение начальства. Пожалуй, нам лучше призвать добровольцев. Я об этом тоже подумаю, – когда Мориарти направился к двери, Роджер добавил: – Никому об этом ни слова, держите язык за зубами.

– Полная тайна, – уверил его Мориарти и вышел из кабинета.

Когда дверь необычайно медленно закрывалась, Роджер спросил себя: «Что же в нем не нравится?»

«Я подумаю об этом!»

– Подумай, подумай! А еще, якобы, знаменит своими неординарными действиями, – бормотал Мориарти. – Стремится ли он вообще к какому-то результату?

Глава двенадцатая
ЛАБОРАТОРНАЯ ПРОБА КИСЛОТЫ

Роджер поднялся в лабораторию после того, как ушел Мориарти, и увидел там мужчину средних лет с розовой лысиной и двойным розовым подбородком, в халате цвета хаки, слишком узком для него. На скамье рядом лежал распылитель и стояла небольшая бутыль, наполненная бесцветной жидкостью. Люди помоложе расположились по разные стороны стола, кто с плавильным тиглем, кто с бунзеновской горелкой, кто с пипеткой, кто с микроскопом. Все было в ходу.

– Думаете, если вы придете, то будет быстрее? – сказал человек с двойным подбородком.

– Но должен же я как-то выжимать из вас результаты, – пошутил Роджер.

– Все вы только и делаете, что выжимаете. Научное исследование требует времени, мой друг. Можете так и передать вашему молодому нетерпеливому коллеге.

– Мориарти? – резко сказал Роджер. – Он уже был здесь?

– Один раз вчера вечером и уже дважды утром. Он, видно, считает, что мы можем определить кислоту по запаху и вкусу.

– Но теперь вы уже определили? – спросил Роджер.

– С помощью химического анализа, – ответил другой человек. – Это действительно просто концентрированная серная кислота. Еще несколько лет назад это было бы труднее определить. Сколько ребятишек погибло из-за нее! Разбрызгивается из обычного инсектицидного распылителя для жидкости. Он сделан из особой пластмассы, может применяться не только для распыления жидкости, но и порошка. Распылитель очень хорошего качества, не протекает. Наполняли его, вероятно, опустив в контейнер с кислотой. Видите, здесь краска слезла, – показал он. – Те, кто им пользовался, всегда надевали специальные перчатки, иначе могли сжечь себе пальцы. Когда кислота попадает на кожу, возникает ощущение холода, и если не смыть ее в течение нескольких секунд, она начинает жечь и, поверьте мне, выжигает до кости. Обезвоживает плоть, иначе говоря.

Роджер кивнул.

– А вы можете отличить продукт одного производства от другого?

– Единственное отличие – концентрация. Эта – девяностопроцентная, и я знаю только одну фирму, которая ее выпускает. Английские промышленные предприятия в большинстве своем пользуются восьмидесятичетырех– или восьмидесятипятипроцентной кислотой.

– И что же это за фирма?

– Старая и заслуженная – «Уэбб, Сан и Кинг», возле реки, выше Вондсворта. Для ее производства нужна река – требуется много воды, возникает много отходов. Знаете для чего используется серная кислота, нет?

– Для очистки и травления, – рискнул угадать Роджер.

– И большое количество идет на производство сульфата аммония, селитры, кристаллических удобрений. Используют ее также и для изготовления красителей, но «Уэбб, Сан и Кинг» больше расскажут вам об этом, чем я. На распылителе есть фабричное клеймо «Амо», такие можно приобрести в любом магазине, торгующем садовым инвентарем или сельскохозяйственными инструментами, или в лесоводческом магазине. Хотите получить эти сведения в письменном виде?

Роджер улыбнулся.

– Да, пожалуйста.

– Сможем подготовить отчет только к завтрашнему дню, даже для тебя, Красавчик, раньше не успеть.

– Пусть будет так, – сказал Роджер. – Можете отослать распылитель на снятие отпечатков пальцев?

– Почему бы вам его не захватить с собой? Хотя вряд ли вы найдете отпечатки. Пользовались наверняка пластиковыми перчатками, опасно было бы касаться его голыми руками.

– Одолжите мне пару перчаток, – попросил Роджер.

Он отправился вниз, в маленькую комнатку, стол которой был заполнен вещественными уликами: всевозможными бутылками, коробками, ножами, портфелями, ботинками, подштанниками – всем мыслимым и немыслимым хламом, какой можно найти разве что в магазине старьевщика. На письменном столе лежали предметы, которые можно было забрать, документы на них уже имелись. Инспектор, на попечении которого находилось все это хозяйство, был высоким и меланхоличным.

– Нет, не могу, – сразу сказал он.

– Ты никогда не можешь! – вспылил Роджер. – Мне нужно просто проверить один небольшой распылитель, Барни.

– Распылитель кислоты?

– Да.

– Ладно, у меня ведь тоже есть дочь, – напомнил Барни. – Давай, – он взял распылитель с большой осторожностью и пошел к окну. Там на столе стояло с десяток различных порошков, лежали щетки из волоса верблюда, весь багаж, необходимый при его профессии, и еще три фотоаппарата, чтобы делать снимки с отпечатков. Барни взял какой-то серый порошок, осторожно насыпал его на поверхность распылителя и нацепил на нос пару мощных очков.

– Один отпечаток есть, – сказал он, – наложился поверх множества смазанных.

«Смазанные, скорее всего, принадлежат задержанному парню, а отпечаток – Мориарти», – подумал Роджер.

– Уверен, что только один? – спросил он, вглядываясь в неясные пятна.

– Посмотри сам, – предложил Барни. – Вот большой палец, вот, видишь, остальные четыре и ладонь на ребре рукоятки. Фотографии нужны?

– Да, пожалуйста, – сказал Роджер. – Большое тебе спасибо, Барни.

– Не думай, что я сделал это для тебя – только для молодежи космического века. Есть удачи? – Барни явно был полон надежд.

– Могут быть.

– Не унывай, Красавчик!

Роджер вышел и, направляясь к лифту, увидел идущую навстречу девушку в светло-зеленом коттоновом платье. Она была привлекательна, светлые волосы напомнили ему Элси, девушку Ричарда.

– Доброе утро, сэр.

– Доброе утро, – ответил Роджер.

Она прошла мимо, но Роджер вдруг остановился и, обернувшись, окликнул:

– Констебль Рид, не так ли?

Она тоже обернулась. Движения ее были легки, по-женски грациозны.

– Да, сэр.

– Какой работой вы сейчас заняты?

– Служу ловушкой для мерзких стариков, – ответила она. – А потом переодеваюсь в форму и разоблачаю их грешки.

– Намечена какая-то работа после этого? – раздумывая, спросил Роджер.

– Нет, сэр, – медленно произнесла девушка.

– Вы знаете, чем я сейчас занимаюсь?

– Конечно, сэр.

Очень осторожно Роджер сказал:

– У вас исключительно красивая фигура. Это может нам пригодиться.

Не менее осторожно констебль Хилари Рид проговорила в ответ:

– Если я наложу специальный густой грим, серная кислота вряд ли принесет много вреда, сэр. У меня будет время смыть ее.

Роджер заулыбался во весь рот:

– Ну, в таком случае, у меня, вероятно, будет для вас работа.

– Спасибо, сэр. Я буду ждать ее с нетерпением.

Роджер спустился вниз по лестнице к кабинету старшего инспектора, руководящего женским подразделением офицеров уголовного розыска. Он хорошо знал старшего инспектора – она была переведена в Ярд из того же отделения, что и он, пятнадцать лет назад. Тем, кто мало знал ее, она казалась сухой и холодной. Роджер помнил, как однажды она сказала: «Я никогда не пойму, что заставляет меня или любую другую женщину идти работать в полицию. Мы вынуждены постоянно сталкиваться с самыми грязными отбросами общества. Прежде чем принять какую-то девушку к нам, я всегда стараюсь напугать и отговорить ее».

– Роджер, мне бы очень хотелось посвятить полчаса обсуждению твоих проблем, – сказала она, – но у меня через пять минут начинается конференция.

– Можно мне использовать для работы констебля Хилари Рид? Послать ее в Понт-клуб?

– А нужно?

– Ты можешь предложить кого-то лучше?

– Нет, – вынуждена была согласиться она. – Я сделаю все, что нужно. Хилари поступит в твое распоряжение, как только закончит давать показания в суде. Там ее задержат недолго.

– Спасибо, – улыбнулся Роджер. – И не нужно еще раз предупреждать, какая опасная и грязная работа ее ожидает, ладно?

Он почти сразу же ушел. В своем кабинете его ждали несколько записок от Мориарти. В одной Клайв Дэвидсон объявлялся в розыске, давалось краткое описание его внешности и извещались все отделения полиции Лондона и прилегающих к нему графств. Мориарти хотел также разослать фотографию арестованного, который не называл своего имени, по газетам и на телевидение. Все подготовленные Мориарти распоряжения были прекрасно отпечатаны, хорошо оформлены и изложены ясным слогом. Он явно показывал ему, Роджеру, как следует работать; несомненно, здесь требуется терпимость и спокойствие. Роджер позвонил, и Мориарти возник с быстротой джина из лампы Аладдина.

– Да, сэр?

– Откуда вы получили описание внешности Дэвидсона?

– От служащих Ассоциации молодых христиан, где он жил, сэр.

– Лучше бы от девушки, от Хиккерсли. Она видела это описание?

– Нет, я сомневаюсь, чтобы она…

– Я захвачу его с собой в больницу и покажу ей, – сказал Роджер. – Но прежде, чем мы разошлем фотографии арестованного, я хочу дождаться суда сегодня утром и посмотреть, что там произойдет.

– И что от этого изменится? – нетерпеливо спросил Мориарти.

– Может измениться, – спокойно ответил Роджер. – Нужно думать, прежде чем действовать. Напечатав в газетах и передав по телевидению его фотографию, мы сообщим его друзьям, что не знаем, кто он. Если мы этого не сделаем, они могут решить, что он заговорил, – он дал время переварить сказанное, раздумывая, действительно ли Мориарти так недоволен, как кажется. Потом переменил тему: – Я собираюсь послать «пациентом» к Понту женщину – констебля Рид. Я введу ее в курс дела сегодня днем, лучше, если вы будете присутствовать.

Глаза Мориарти вспыхнули.

– Таким путем вы сможете узнать, действительно ли Понт слаб по женской части, как говорят?

– Верно, – кивнул Роджер.

– Здорово! – восхитился Мориарти.

Роджер еле удержался от саркастического замечания, что счастлив заслужить одобрение Мориарти.

– Я получил донесение о тех преступниках, которым Понт помогал, вернее, которых он лечил, – продолжал Мориарти. – Всего их семеро. Просто ребятишки, которые сбились с пути, я бы сказал. Никто из них не похож на отъявленного злодея.

– Продолжайте проверку, – распорядился Роджер.

«Продолжайте проверку, продолжайте проверку! Почему бы ему не побеспокоиться о реальных проблемах? – буркнул Мориарти. – Почему он не ищет этого Дэвидсона, почему не заставит Уайнрайта говорить?»

Роджер не пробыл в кабинете и пяти минут, как зазвонил телефон. Он ответил по обыкновению кратко.

– Это Джексон из Брикстона, – представился звонивший, и Роджер моментально увидел перед собой меланхолический облик врача из Брикстонской тюрьмы. – Тут ваш Осгуд раскололся. Хотите с ним поговорить?

– Сейчас буду, – немедленно отозвался Роджер.

За двадцать минут он добрался до Брикстона и увидел, что Осгуд находится почти в состоянии изнеможения и полного упадка сил. Доктор Джексон печально смотрел на него, и у Роджера упало сердце.

– Он не сказал ничего стоящего, – сообщил Джексон. – Сами попытайтесь.

– Я больше ничего не могу сказать, вы должны это понять! Я просто не могу! – лепетал Осгуд. – Если я хоть что-нибудь скажу, мою мать обольют кислотой! Когда кто-то начинает болтать, с ним всегда это случается – он получает свою порцию кислоты! Я ничего не могу больше сказать, ради Господа Бога, не принуждайте меня!

– Мы можем обеспечить защиту… – начал Роджер.

– Никто не сможет защитить ее! Если они обещали, что обольют, то они сделают это. Я вас уверяю, их ничто не удержит!

«Они» явно нагнали страху на этого парня. И Роджер совершенно отчетливо вспомнил, как Пенгелли предупреждал его, что в последнее время были случаи, когда кислоту использовали для жестокой мести. Если так, то применение кислоты в качестве средства устрашения было тщательно продумано. Могла ли это быть банда идейных фанатиков? Да. Но разве не более вероятен какой-то сильный материальный мотив, о котором они пока не подозревают?

Покидая Брикстон, Роджер запрятал эти мысли подальше. Если задавать такие вопросы, то можно свести Осгуда с ума. Джексон же будет работать с ним медленно и профессионально. А тем временем следовало бы взять под наблюдение мать Осгуда. Он отдал по радио необходимые распоряжения и отправился к Джил Хиккерсли.

Ему понравилось ее лицо, по форме похожее на сердце, ее большие глаза под темной челкой, даже ее застенчивость. Она была расстроена меньше, чем ему описал Мориарти, и, когда прибыл Роджер, с ней сидела крупная неповоротливая девица – ее соседка по квартире, Дейзи.

– Я никогда тебя не оставлю, – говорила Дейзи. – Я больше никогда никуда не уеду, я тебе обещаю, – казалось, она советовала Уэсту намотать это себе на ус.

Наконец, она ушла. Роджер пододвинул стул и попросил Джил прочитать запрос о Дэвидсоне. Она хмурилась, пробегая его глазами, потом отложила.

– Хотелось бы мне знать, почему он сбежал. Мистер Уэст, а вы тоже думаете, что он женат?

– Я не могу себе позволить строить догадки, – сказал Роджер и подумал: может, он испугался до потери сознания, как Осгуд.

– А вот Дейзи так считает, – вздохнула девушка.

– Это описание верно?

– Ну… не очень, здесь он выглядит старше.

– Старше?

– Да. Он действовал так, будто старше меня, но на самом деле ему почти столько же – двадцать один, – добавила она наивно.

– Если я пришлю к вам специалиста с фотороботом, поможете ему составить портрет Клайва Дэвидсона, чтоб его могли опознать?

Она заколебалась.

– Почему вы не хотите? – мягко спросил Роджер.

Медленно, с несчастным видом она произнесла:

– Он ведь ничего такого не сделал, правда? Я имею в виду, не совершил никакого преступления, за которое вы бы могли его арестовать. Может, он действительно женат, и если портрет появится в газетах и по телевидению, то жена несомненно увидит его. И это причинит ей большие страдания, – она приподнялась на подушках так, чтобы лучше видеть его лицо, и продолжила: – Мне бы не хотелось отказывать полиции в помощи, но неужели это так важно?

Помолчав, Роджер ответил:

– Это может быть очень важно. Поверите ли вы мне, если я пообещаю использовать портрет только в случае крайней необходимости?

Ее лицо мгновенно прояснилось:

– Конечно!

Роджер покидал больницу с легким сердцем: кто сказал, что вся молодежь у нас никудышная?

Он отдал распоряжения насчет фоторобота, но предупредил, что воспользоваться изготовленным портретом можно будет только после его особого разрешения, сообщил Мориарти о разговоре с девушкой и, наконец, почувствовал, что они немного продвинулись в своем расследовании. Чуть позже он объяснил констеблю Хилари Рид, в чем заключается ее задача.

Хилари Рид была старше, чем казалась на вид, но ей не составляло труда предстать двадцатилетней девушкой. Она назначила Понту встречу по телефону и приехала в клинику чуть позже пяти часов в подходящем для этого случая узком костюме с глубоким вырезом. Все вокруг было как обычно, добавились только два полицейских и два сыщика в штатском, из машины следившие за домом, – защита, о которой попросил Понт.

Хилари провели в приемную, где побывали Роджер и Мориарти, и двадцать минут заставили томиться в ожидании. Она только слышала, как ходят люди и ездят машины по улице. Затем дверь отворилась и появилась секретарша, известившая ледяным голосом, что доктор Понт сейчас ее примет.

Хилари прошла за девушкой в большую комнату, похожую скорее на кабинет, чем на приемный покой, с роскошным диваном, стоявшим сбоку, но не вплотную к стене. Понт в белом халате, не поднимаясь из-за письменного стола, указал ей на кресло.

– Садитесь, мисс Рид… Вот так, хорошо… Как я понимаю, вам порекомендовала обратиться к нам подруга… кто?… Хьюстон?… А, да, помню ее… Пожалуйста, чувствуйте себя совершенно свободно, мисс Рид… Расслабились?… Вижу, вы немного напряжены, это вполне понятно… Но вы ведете себя честно – прекрасное начало… Не все мои пациенты бывают честны и откровенны. Они, видимо, считают, что в число профессиональных навыков психиатра входит способность распознавать, когда люди им лгут. А это не так. Вы можете, если хотите, обманывать меня…

Хилари Рид подумала: он как будто знает, кто я.

– Но тогда от этих консультаций, как и от всех других, не будет никакого толку. Они бесполезны, если вы не будете абсолютно откровенны, если не расскажете как можно искренне, что происходит в вашем сознании, что вас беспокоит, – он взглянул на лежащую перед ним карточку. – Я вижу, вы рассказали моей секретарше, что вас беспокоят сексуальные фантазии и… э… чувство, будто вы в заточении… Вы и тут откровенны, это прекрасно, не многие люди признались бы, что у них бывают такие фантазии… Вы живете одна, мисс Рид?

– Нет. Вместе с мамой, – ответила Хилари.

– В квартире? В комнатах? В своем доме?

– В квартире на Сент-Джонс-Вуд.

– Значит… вы хорошо обеспечены?

– Да. У меня достаточно средств, чтобы жить в комфорте.

– Чем вы занимаетесь?

– В основном, это добровольная благотворительная работа, – сказала Хилари. – По правде говоря, я думаю, что все это от того, что мне нечем заняться.

– Возможно. Да, вполне возможно. Я… О, извините.

Он внезапно прервал разговор, поскольку зазвонил телефон, и, наклонившись вперед, снял трубку, уставившись в потолок, будто сразу забыл о ее присутствии. Вначале Хилари подумала, что это игра. Но выражение его лица внезапно изменилось, губы сжались в прямую тонкую линию; казалось, он испуган. Взглянув на Хилари, он произнес в телефон осипшим голосом: