Текст книги "Слишком молоды для смерти"

Автор книги: Джон Кризи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Глава девятая
СПИСОК ЧЛЕНОВ КЛУБА

Понт не сделал ни одного движения во время своего монолога, ни одной паузы между фразами. Голос звучал пронзительно, на высоких тонах. Создавалось впечатление, что ему и в голову не приходит мысль о том, что кто-то может не согласиться или оспорить его слова.

– Это дело суда, сэр, – вставил, наконец, Роджер.

– Ну, полно! Влияние полиции…

– Осгуд находится в ведении суда, а не полиции, – твердо произнес Роджер. – Если вы сможете убедить суд, что содержание под арестом опасно для здоровья этого человека, я уверен, они постараются помочь. А он уже давно ваш пациент?

– Около года, чуть больше.

– Когда он пришел к вам…

– Когда он пришел ко мне, он был членом одной из тех опасных ист-эндских группировок. Это позор для нашего общества, что в нем процветают такие банды. Я не могу отделаться от мысли, что, если бы полиция… э-э… располагала большими возможностями, она бы обуздала эти хулиганские группировки. Осгуда привел ко мне его приятель, которому здесь очень помогли. Как же огорчителен этот срыв!

– На каком виде антисоциальной деятельности специализировалась та группировка? – спросил Роджер.

– На всех. Вам-то уж, я думаю, не нужно объяснять, до чего они дошли. Все виды правонарушений, от угона автомобилей до преступлений сексуального характера…

– Что вы имеете в виду?…

– Мой дорогой следователь, мне ли вам рассказывать, что такое преступления на сексуальной почве?

– Эти преступления разнообразны, – возразил Роджер, – от оскорбления до изнасилования, от непристойного поведения до принуждения к гомосексуальным контактам. И когда высказывается частное мнение об этом, мне всегда интересно, что именно имеется в виду. Много ли среди ваших пациентов молодых людей с извращенными наклонностями?

– Но послушайте…

– Вот-вот. Не думаю, что мне следует учить вас вашему делу, сэр.

– И я не думаю.

– Полагаю, вы тоже могли бы предоставить мое дело мне и просто ответить на вопросы, – холодно произнес Роджер.

Понт отступил назад, нахмурился. Роджер обратил внимание на его руки, поднятые до уровня груди, – удивительно маленькие, красивой формы. Неожиданно Понт улыбнулся совершенно естественным и непринужденным образом:

– Вы очень откровенны.

– Надеюсь, и вы тоже будете откровенны.

– Конечно, учтите лишь, что я должен охранять интересы своих пациентов.

– Сколько еще у вас пациентов с такими же особенностями, как Осгуд? – спросил Роджер и добавил с зажегшимся в глазах огоньком: – Или, скорее, так: есть ли у вас не такие?

– О, конечно, есть! Молодые люди не обязательно должны страдать сексуальными расстройствами. Фактически, многие мои пациенты жалуются не на эти нарушения, а на всевластие родителей или близких друзей или, если они состоят в браке, тиранию мужа или жены. Но из ста семи клиентов, с которыми я общаюсь постоянно, десять-двенадцать – но не более двадцати – имеют, пожалуй, те же характеристики, что и Осгуд, так же склонны поддаваться чужому влиянию.

– Какому именно влиянию?

– Они… – Понт замолчал в сомнении, потом нахмурился, поднял брови так, что лоб его прорезали глубокие морщины. – Они не переносят никаких публичных проявлений любви, сексуальных отношений. На удивление, значительное количество людей – молодых, среднего возраста и пожилых – находят эти проявления оскорбительными, неприличными. Я мало чем могу помочь людям немолодым, их взгляды уже сложились, но юным… На них, несомненно, повлияли впечатления раннего детства, слишком откровенные, несдержанные проявления сексуальности у родителей. Осгуд, например, жил в одной комнате с родителями и двумя младшими братьями и… э… не всегда спал, когда на это рассчитывали. Однако главная причина, основная база для отклонений среди моих пациентов – в злоупотреблении властью, в господстве одного человека над другим. Часто это достигается и может достигаться посредством сексуального влияния или сексуальной привлекательности, а может просто быть результатом психологического подавления сильной личностью личности более слабой. В преступных группировках, как вы знаете, лидер обычно доминирует над остальными. Вначале он устанавливает и осуществляет свою власть благодаря силе характера и способности к лидерству, но в конечном счете приходит к устрашению. Жертва боится действовать самостоятельно, потому что, во-первых, утрачивает чувство уверенности в себе и, во-вторых, подчинена и порабощена страхом перед лидером или другими членами группировки. – Понт немного помолчал. – Надеюсь, вам не показалось, что я узурпирую какую-то функцию полиции, когда пытаюсь помочь молодым людям, попавшим под такое влияние?

– Ни в коем случае. Все, что можете сделать вы или кто-то другой, чтобы разрушить влияние этих группировок, мы только приветствуем.

– Поймите меня правильно. Влияние группы или банды на сексуальную жизнь незначительно. Оно сильнее проявляется в других отношениях. У некоторых народов – у немцев, например, при Гитлере, у русских при Сталине, у египтян при Насере – это случаи политического господства и подчинения. Но психологическое подавление одного человека другим – родителем, другом, любовником, начальником – также причина многих социальных проблем, а следовательно, и ваших, криминальных, мистер Уэст. Поскольку угнетаемый человек, стараясь сбросить оковы, нередко восстает против общества и совершает преступление. Как видите, наша деятельность – и моя, и ваша – во многом совпадают.

– Да, – согласился Роджер, весело улыбаясь, потому что все это ему очень понравилось. – Знакомы ли вам эти люди, мистер Понт?

Мориарти протянул фотографии жертв последней ночи, развернув их веером, словно карты. Понт рассмотрел их одну за другой, качая время от времени головой, пока не дошел до последней – Энтони Уайнрайта. Он изменился в лице, губы плотно сжались, выражая крайнюю степень неприязни.

– Уайнрайт, – сказал он. – Он что, тоже причастен к этим малоприятным событиям последней ночи?

– Да.

– Я ни одному человеку на свете не пожелал бы вреда, страданий или бесчестья, но этот их стоит, – ледяным голосом заявил Понт.

– Почему вы так думаете, сэр?

– Он приходил сюда год назад, может быть, немного больше, чем год. Его привел друг и представил как жертву своих необузданных сексуальных и садистских желаний. Немного времени потребовалось, чтобы обнаружить, что Уайнрайт относится к этому как к шутке. Однажды вечером я услышал, как он рассказывает членам клуба, что я, не поперхнувшись, проглотил его выдуманную историю – и крючок, и леску, и грузило, так он выразился. Он старался разрушить ту атмосферу доброжелательности, которую я создавал среди пациентов, ставших членами клуба. Он привел и других людей, которые пытались использовать клуб в качестве места для свиданий. Он один из самых неприятных людей, каких мне доводилось встречать.

– Видимо, не только вы имеете о нем такое мнение?

– Да.

– А у кого еще есть основания ненавидеть его?

– Возможно, он глубоко оскорбил и вызвал враждебные чувства у других членов клуба и пациентов.

– Вы не могли бы дать мне список членов вашего клуба?

– Конечно.

– А пациентов?

– Ни при каких обстоятельствах, – жестко ответил Понт. – Никогда и ни за что.

– Ну что ж, прекрасно, – вздохнул Роджер и добавил как бы в сторону: – Если потребуется, мы всегда сможем получить предписание суда или ордер на обыск. – Мориарти промолчал, а Понт просто сжал губы. – К какой возрастной группе относятся члены клуба, мистер Понт?

– Самым старшим – двадцать пять.

– А каким путем они обычно становятся членами клуба?

– Как правило, их приводят и рекомендуют другие, поскольку они попадают ко мне в качестве пациентов, а клуб… – он оборвал себя. – Жаль, что у меня мало времени, мне бы хотелось показать вам клуб, но мне нужно встретиться с двумя пациентами, один, несомненно, уже ждет меня. Я мог бы прислать своего управляющего. Если вы хотите, он покажет вам помещение.

– Мы рады были бы посмотреть, – ответил Роджер.

– Подождите минутку, я узнаю, – пообещал Понт. Он повернулся и вышел. Движения его были элегантны. Дверь за ним закрылась.

Мориарти сделал медленный продолжительный вдох и открыл было рот, чтобы заговорить, но Роджер сжал его руку и ясно, отчетливо произнес:

– Он явно верит тому, что говорит, – не останавливаясь, он обвел взглядом комнату. – Этот человек может быть нам очень полезен, если мы сумеем найти пути к сотрудничеству; нужно будет поближе с ним познакомиться, – продолжая говорить, он подошел к большому зеркалу в декоративной раме и стал его осматривать. – А вы как думаете, Мориарти?

– Это поразительная личность, – четко проговорил Мориарти. Он уже понял, что делает Роджер, и в свою очередь направился к гравюрам. – Теперь у нас есть кое-какие сведения об этом Уайнрайте, он, видимо, не очень-то приятный человек, – Мориарти остановился и указал на один из шедевров в роскошной раме. Подойдя к нему, Роджер увидел крошечное отверстие, умело скрытое искусной резьбой. Провода не было, но там явно таилось миниатюрное записывающее устройство. Он кивнул, и едва они повернулись, как дверь открылась, и снова вошел Понт.

– Позвольте мне представить вам мистера Дилфилда, который очень умело ведет дела в Понт-клубе. Он с радостью покажет вам все, чем мы располагаем… Э… это главный следователь Уэст и… э…

– Старший инспектор Мориарти, – подсказал Роджер.

– Дилфилд! – словно сомневаясь, повторил Мориарти.

Они смотрели на человека, как две капли воды похожего на Элберта Янга, но, пожалуй, на несколько лет моложе его. Другим было лишь выражение лица; в Дилфилде не ощущалось никакой напряженности, никакой суровости – приятный, обаятельный, улыбающийся джентльмен. Если его и озадачило восклицание Мориарти, то он не подал виду и спокойно пожал им руки.

– Мы очень гордимся своим клубом, – сказал он. – И я просто счастлив показать его вам.

Понт-клуб, куда можно было попасть с улицы или из клиники, был просторен; он занимал два дома в георгианском стиле. На первом этаже располагались общие комнаты для дискуссий, разговоров, чтения, просмотра телепередач, что довольно традиционно для лондонских клубов. Правда, оформление здесь было, пожалуй, ярче и привлекательнее, в изобилии росли цветы, кроме того, женщин попадалось гораздо больше, чем мужчин. На втором этаже располагались «личные комнаты» – почти квадратные, небольшие, в каждой – два кресла, письменный стол, телефон, радио и плитка для приготовления самых простых блюд. Раздвижные двери не запирались, из-за некоторых слышно было тихое журчанье разговоров. Верхний этаж занимали служебные помещения. Там царил такой же порядок, как и во всем клубе, но никого не было, и Дилфилд открыл шкаф для хранения документов.

– Насколько я понял, вам нужен список членов клуба?

– Да, нам бы хотелось его видеть, – ответил Роджер.

– Им воспользуется только полиция, не так ли?

– Да, конечно.

Дилфилд достал папку, открыл ее и показал несколько отпечатанных на машинке листков, скрепленных вместе. Он протянул их Роджеру, снял очки и потер глаза – невероятно похожие на глаза Элберта Янга.

– Неделю назад у нас исчез список, – сказал Дилфилд. – Я не решаюсь утверждать, что его украли, но… я немного беспокоюсь. Некоторые наши члены… э… перестали приходить с тех пор, как пропал список. Этот молодой человек – Осгуд – один из них. Он…

Дилфилд замолчал, напрягся.

Роджер услышал, как внизу кто-то закричал, затопали по лестнице вверх чьи-то шаги. Он ринулся к двери, но Мориарти его опередил и первым выскочил на лестничную площадку. На такой же площадке этажом ниже они увидели троих молодых людей, которые прошли к одной из комнат и скрылись за дверью. Почти тотчас же оттуда раздались крики о помощи.

– Боже мой! – Дилфилд изумленно раскрыл рот.

– Вызовите… – торопливо начал Роджер.

Мориарти буквально слетел, держась за перила, к лестничной площадке и дальше вниз. Роджер ринулся следом, но более осторожно. Крики, визг, удары доносились из комнаты. Когда Роджер очутился на лестничной площадке, появились двое парней с натянутыми на голову нейлоновыми чулками. У каждого в руках был распылитель, по форме и размерам напоминающий револьвер. Увидев Роджера, они остановились.

– Бросьте это! – резко сказал Роджер.

Один из парней пробормотал:

– Давай его попотчуем.

В тот же миг они вскинули распылители. Роджер ощутил внезапный ужас, рядом в комнате раздавались всхлипы, стоны, тяжелое дыхание. Рывком бросившись вниз, он схватил одного парня за ногу и сильно дернул, со страхом ожидая, что сейчас серная кислота разольется по его затылку. Он почувствовал, как подалась, сгибаясь, другая нога противника, и увидел в странном искаженном ракурсе человека, падающего на него сверху.

Потом раздались шаги и голос Мориарти.

– Не двигаться! – наступила пауза, и затем вновь: – Не двигаться или я выстрелю!

Из чего?

Резкая вначале боль отступила, видимо, ничего серьезного. Роджер открыл лицо и стал подниматься на колени. Мориарти стоял в дверном проеме, держа в руках один из распылителей. Парень, которого он, Роджер, сбил, лежал на полу, другой исчез. Кто-то стонал, кто-то кричал: «Вызовите врача, врача!» Из комнаты одновременно показались два человека – один низкорослый и почти лысый, другой долговязый и длинноволосый. Последний держался за щеку.

– Промывайте раны холодной водой, – сказал Роджер, – это поможет, пока не пришел врач, – он повернул голову: – Мистер Дилфилд, сколько нужно времени, чтобы доставить сюда врачей?

– Они уже на пути сюда, сэр, – ответил ему Мориарти. – Я вызвал… – Он замолчал, так как стал слышен визг тормозов подъехавшей к клубу машины. – Это, наверное, наши.

Лежавший на полу начал, шатаясь, подниматься на ноги. Не сделает ли он отчаянной попытки убежать, как уже пробовал Смит, вернее, Осгуд? Со страхом и изумлением парень смотрел на распылитель в руках Мориарти и на выражение его лица, столь решительное, что не приходилось сомневаться: он воспользуется оружием при малейшей провокации.

Понт вместе со своей секретаршей прокладывал путь через толпу испуганных зрителей, и в это же время на площадку, где ожидали Роджер, Мориарти и задержанный, поднялись по лестнице трое полицейских.

– Отправьте этого человека в Каннон-Роу, – приказал Роджер. – Я там с ним поговорю. Наденьте на него наручники, он может попытаться сбежать.

Началась обычная суета, раздался резкий металлический щелчок; впервые Роджер почувствовал уверенность, что задержанный не улизнет.

Полиция двинулась с ним вниз, когда из комнаты вышел Понт.

Задержанный посмотрел на Понта и злобно сказал:

– Мы до вас еще доберемся, не беспокойтесь. Что бы вы там о себе ни воображали, мы вас все равно достанем.

Потом он позволил увести себя вниз по лестнице, а психиатр, проводив его взглядом, посмотрел на Роджера и спросил:

– Что он этим хочет сказать?

– Я бы тоже хотел знать, – произнес Роджер. – И еще хотелось бы знать, почему они предприняли это нападение на членов вашего клуба, сэр.

– Не имею ни малейшего представления, – заявил Понт.

Глава десятая
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ

– Он знает, – свирепо проговорил Мориарти.

– Мы не можем сказать наверняка, – возразил Роджер.

– Он должен знать. Они явно с кем-то враждуют.

– Может быть.

– Ради Бога, не будьте так осторожны! – воскликнул Мориарти.

Они сидели в машине Роджера, направляясь в Скотленд-Ярд, через час после того, как увели задержанного. Было все еще светло, как днем, но воздух к вечеру стал влажным и теплым. Люди на улицах шли в рубашках, держа пиджаки в руках. Позади тянулся небольшой хвост машин, которым Мориарти не позволял себя перегнать.

– Я сделаю вид, будто не слышал того, что вы сказали, – холодно произнес Роджер.

Мориарти взглянул на него, облизнул губы и нехотя пробормотал нечто, похожее на извинения. Все говорило о том, что он слишком быстро вырос из своих ботинок. Критиковать старшего по званию считалось в Ярде столь же оскорбительным и недопустимым, как и в армии. Возможно, Мориарти пожалеет об этом позднее, но его характер, видимо, всегда отличался вспыльчивостью, самообладание легко изменяло ему, а здесь он завелся еще с того момента, как выхватил из рук преступника распылитель. На какой-то миг Роджер даже испугался, что он и в самом деле брызнет в парня кислотой.

– Да, возможно, это какая-то междоусобная вражда, – спокойно продолжил Роджер. – А может, сознательная попытка впутать Понта.

– Э-э… каким образом, сэр?

– Может быть, специально послали налетчиков в то время, когда мы находились там. Кому было известно, что мы туда направляется?

– Никому.

– Даже Ивенсу?

– Никому, сэр. Я ведь понимаю, я не стал бы без ваших указаний кого-то посвящать в наши дела.

– Совершенно правильно. Значит, либо нас видели по дороге сюда, либо кто-то известил о нашем прибытии – Понт, его секретарша или этот самый Дилфилд.

Мориарти миновал перекресток с пешеходной «зеброй» и снова вернулся к разговору:

– Я не совсем вас понимаю, сэр. Вы полагаете, что кто-то специально организовал это нападение и умышленно приурочил его ко времени нашего визита?

– Это могло быть так.

– Но с какой целью?

– Чтобы заставить нас поверить, будто и Понт-клуб числится среди жертв террористов с серной кислотой.

Помолчав немного, Мориарти сказал:

– Это могли сделать либо секретарша, либо Дилфилд, но не Понт.

– Видимо, так, – согласился Роджер. Он уже немного пожалел, что сказал так много. Это были просто мысли вслух, полудогадки, полупредположения, которые пролетали в уме. – Но, вполне возможно, время налета случайно совпало с нашим приездом. Однако и тут должен быть какой-то мотив. Догадываетесь, какой?

– Закрыть клуб? – предположил Мориарти.

– Вот именно. Или отпугнуть ребятишек от Понта, – продолжил Роджер.

Они объезжали Трафальгарскую площадь в плотном потоке грузового транспорта. Уже работали фонтаны, и несколько молодых людей, раздевшись до пояса, стояли под их струями. Небольшая толпа зевак клубилась в отдалении, там, где с напыщенным и важным видом разгуливали голуби, поклевывая зерно, которое тут же продавали бойкие на язык торговцы. Взлетая, птицы садились на плечи, руки, непокрытые головы людей, громоздясь, как на насесте. Выехав с площади, машина Роджера направилась к Уайтхоллу.

– Нас, несомненно, вынудили принять Понта в расчет, – задумчиво произнес Мориарти.

– И это может означать, что нас направляют по ложному следу, – ответил Роджер.

Они миновали Хорсгардс, где десяток экскурсантов разглядывали двух кавалеристов Королевской конной гвардии, сидевших, подобно статуям, на неподвижных лошадях.

– Вы перебираете все возможные варианты, так ведь? – сказал Мориарти и добавил совершенно иным тоном: – Я всегда становлюсь страшным дураком, стоит мне разозлиться. Пожалуйста, не сердитесь на меня, сэр.

Они проехали мимо Кенотафа – обелиска в память о миллионах, погибших во время первой мировой войны.

– Нам нужны результаты, – сказал Роджер. – И как можно скорее. Если мы будем держать ухо востро, то остальное неважно. Да, нужны результаты… – он помолчал, пока они медленно поворачивали налево к Ярду; впереди на фоне бледно-голубого неба появились четкие силуэты «Биг Бена» и здания парламента. – Потому что они наконец-то начинают понимать всю серьезность проблем, связанных с молодежью.

– Они?… А-а! Политики! – фыркнул Мориарти.

– Наши хозяева, – напомнил ему Роджер.

Он обрадовался, когда они подъехали к стоянке возле Скотленд-Ярда. Ему не хотелось продолжать разговор, ибо он не был уверен, что Мориарти понимает, о чем идет речь. Он сомневался, понимает ли сам себя до конца. Это касалось судьбы будущего мира, в котором, он видел, молодежь займет важнейшее место. И было ощущение, что она сбилась с верного пути, что ее сбивают с толку такие вот молодые хулиганы, брызгающие в людей кислотой. Он понимал, что это всего лишь бессознательное, безотчетное чувство, и многие в Ярде либо вообще не поймут, либо высмеют его. Преступники есть преступники, молодые они или старые, скажут одни; зло надо разоблачать и давить как можно раньше, в самом зародыше, подтвердят другие.

– Я зайду в Каннон-Роу, поговорю с задержанным, – сказал Роджер. – Если вы мне понадобитесь, я позвоню. Посмотрите, что нового в моем кабинете, ладно?

– Хорошо! – уж слишком быстро откликнулся Мориарти, живость и бодрость вновь вернулись к нему.

– Потом отнесите распылитель и кислоту в лабораторию, пусть там их исследуют, – распорядился Роджер. – Чем быстрее у нас будут данные, тем лучше.

– Я прослежу, сэр, – пообещал Мориарти.

И подумал: это он просит меняпоторопиться! Какая наглость!

Роджер, совершенно не подозревая об истинных чувствах Мориарти, отправился в полицейский участок Каннон-Роу, с которым он за эти годы сроднился не меньше, чем с Ярдом. Все дежурные там были его старыми знакомыми, давними приятелями, а старшим инспектором служил человек пожилой, опытный и серьезный, отчасти грубоватый. Он был на голову выше и несколько шире Роджера; здоровый мужик.

– Тебе что тут, медом намазано, а, Красавчик?

– Здесь парень, которого я прислал?

– Здесь. Себя не называет, ни слова не говорит.

– Судимость?

– Нету. Просто смотрит так, будто весь мир ненавидит, – сказал старший инспектор.

Стоило Роджеру увидеть задержанного, как он сразу понял, что имел в виду его собеседник. Парень сидел спиной к стене, ссутулившись, руки свисали до колен. Длинные волосы падали на глаза, и он смотрел сквозь них, точь-в-точь как мохнатый пес керн-терьер. Все его тело поникло, и только губы сложились в ровную, упрямую, злую линию.

– Ты сам его допрашивал? – спросил Роджер.

– Конечно.

Трудно было найти человека, более способного разговорить самого упрямого арестанта.

– Ну, тогда не станем больше терять времени, – решил Роджер.

Дежурный сержант открыл двери камеры, звеня ключами, и Роджер уже приготовился к очередному внезапному броску, но его не последовало. Вместо этого задержанный скривил губы в презрительной усмешке и невнятно проговорил:

– Очухался. Явился – не запылился.

– Смотрите-ка, он, оказывается, умеет говорить, – насмешливо протянул дежурный.

Однако больше ни одного слова им из парня вытянуть не удалось, он отказывался отвечать на все вопросы.

Роджер отправился в Ярд, в свой кабинет; там горел свет, и за маленьким столиком сидел Мориарти. Перед ним лежало несколько стопок анкет. Он вскочил.

– Удачно, сэр?

– Нет, боюсь, с ним толку не будет. А что вы думаете об этом? – Роджер кивнул на анкеты.

– Последний раздел, который вы одобрили, мне кажется очень нужным, – ответил Мориарти.

– Первое, что нужно сделать завтра утром, – это подготовить копии и разослать их в отделения, – сказал Роджер. – Пусть это будет вашим первым заданием здесь, если, конечно, не произойдет ничего неожиданного. Позвоните мне домой.

– Есть, сэр! – Мориарти отодвинул стул. – Может, мне подвезти вас?

– Прекрасная мысль, – одобрительно отозвался Роджер.

Через двадцать минут они притормозили, сворачивая на Белл-Стрит. На другой стороне собралась группа молодежи обоего пола, и среди них Роджер заметил мелькнувшее оживленное лицо Ричарда. Тот тоже увидел отца и повернулся в его сторону. Светловолосая симпатичная девушка держала сына за руку. Тотчас появился и Мартин. Вылезая из машины, Роджер оглянулся вокруг; группа направлялась к нему.

– Ну, если они идут парами… – начал Мориарти и внезапно остановился.

– Понимаю, что вы имеете в виду, – улыбнулся Роджер. – Там мои сыновья.

– Ах, вот оно что! – Мориарти закрывал дверцу. – Хотите пойти с ними, сэр?

– Посмотрим, – сказал Роджер.

Он ждал возле ворот, зная, что Ричард особенно любит знакомить с ним друзей и наслаждаться производимым впечатлением. Безобидное тщеславие, над которым можно чуть-чуть посмеяться. Все шестеро шли торопливо. Роджер слышал, как они переговаривались. Вдруг кусты рядом зашелестели, задвигались. Роджер резко повернулся, он уже будто видел человека, выбегающего с разбрызгивателем в руках. Но это был всего лишь кот.

Ричард подошел первым.

– Привет, пап! Это Элси Джоунс, она хочет познакомиться с тобой. Элси, это мой отец.

– Привет, Элси! – Роджеру она понравилась – высокая, светлоголовая, симпатичная.

– Я не очень-то верила Ричарду, что его отец – главный следователь Уэст, – рука девушки была прохладной, речь быстрой, на одном дыхании. – Но что бы ни говорил Ричард, теперь я сама вижу, какой вы замечательный человек, мистер Уэст.

Послышался смешок, и более низкий голос Мартина вслед за ним:

– Ну, вот, папа, теперь ты знаешь, что о тебе думает Элси!

– О, я не хотела сказать… – встревоженно произнесла девушка.

– Шарлет тоже хочет с тобой поздороваться, папа, – продолжал Мартин, подталкивая вперед темноволосую девчушку, более робкую и стеснительную.

– Здравствуй, Шарлет! – обратился к ней Роджер.

– Здравствуйте, – ответила она и задержала его руку дольше, чем он ожидал. – Скажи ему, Мартин.

– Не надо, это глупости!

– Тогда я скажу.

– Ну, лучше уж мы сами расскажем, а то она поднимет такой ажиотаж, – сердито проговорил Ричард. – За нами шли три каких-то парня, папа. Похоже, им хотелось завязать драку при удобном случае. Мы-то были начеку, но наши девушки сильно перепугались.

Роджер почувствовал, как все похолодело внутри.

– Где это было? – спокойно спросил он.

– Мы гуляли в Илбрук-Коммон, в парке, в двадцати минутах ходьбы отсюда. Если бы с нами не было еще двоих, думаю, они бы напали.

– Мы просто гуляли, – легко объяснила Шарлет деликатный вопрос.

– Держались за руки, – уточнила Элси.

– Да мы бы запросто разделались с ними! – заявил Ричард.

– Он хотел вернуться и найти их, – сказал Черпак, пряча смешок в голосе. – Много было бы от этого толку, если б они брызнули в нас кислотой.

Роджер, все еще ощущая холод внутри, проговорил с расстановкой:

– Не нарывайся, Головастик, не нужно рисковать. Далеко ли живут девушки? – он увидел, что третья пара уже пересекает улицу.

– Ой, здесь, близко. За углом, – ответила Элси. – Мистер… Уэст?

– Да?

– Значит, это опасно?

Что тут следовало сказать? «Да, возможно?» Глупо было бы ответить как-то иначе. И все же Роджер не дал немедленного ответа, ему внезапно стало ясно, что то, чего немного испугались эти ребята, может коснуться всех молодых пар. Ему стало ясно, что нападения в Челси и Шепердс-Буш, даже если бы не было кислоты, таят в себе гораздо больше опасности, чем он представлял. Не только любовная парочка, выискивающая для себя уголок потемнее, но и любая молодая пара оказывалась под угрозой. «Мы просто гуляли»… Или держались за руки; или целовались.

– Да, какая тут может быть опасность! – насмешливо бросил Ричард.

– Опасность есть, и поэтому лучше не рисковать, – предостерег его Роджер.

– Теперь нам придется хорошо себя вести, – иронически проговорил Мартин.

– Вы ведь не думаете, что это тайный заговор старомодных родителей, нет? – спросила Шарлет. Плутоватая улыбка появилась на ее лице. – Я подумала, что моему папе, наверное, не понравилось бы, узнай он, что я делала сегодня вечером.

– Думаю, что это скорее тайный заговор одной шайки против другой, – сказал Роджер. – Но мы не знаем, сколько замешано в этом людей, и масса безмозглых молодых ребят, возможно, захочет пошутить и подурачиться подобным же образом. Мне проводить ваших дам, Головастик, чтобы вы были спокойны?

– Не надо, мы сами! – Ричард схватил Элси за руку, увлекая ее прочь. Смеясь, молодежь разбегалась по домам. Роджер, улыбаясь, наблюдал за ними и, повернувшись к входной двери, уже достал ключ, но вдруг засомневался. «Да все будет хорошо, – сказал он себе шепотом и, собравшись с духом, повторил громче: – С ними все будет в порядке!»

Пока он говорил, дверь отворилась, за ней стояла Дженет.

И ему живо вспомнился Элберт Янг, как он появился вчера в дверях, ясно представилась вчерашняя раздражительность Дженет, ее болезненная чувствительность к работе, которой он занимается, ее неприязнь. И в тот миг, когда две эти мысли мелькнули в его голове, он сказал себе: «Господи, чего только, видно, не наслушалась Дженет, какие чувства, какие мысли ее, наверное, одолевают!» Потом вдруг ее руки обвились вокруг его шеи, она обняла его с такой силой, с такой страстью, какую не выказывала уже многие месяцы. Голос ее был теплым и нежным:

– Здравствуй, милый!

– Здравствуй. Чем я сегодня отличился? – улыбаясь, спросил он.

– Я боялась, ты будешь поздно, – сказала Дженет, и, обнимая друг друга за талию, они вошли в дом. Роджер закрыл дверь ногой. – Есть хочешь?

– До смерти хочу!

– У меня все горячее. – Дженет казалась молодой и почти веселой, глаза блестели, волосы распушились, она была по-прежнему привлекательна. – Милый, – продолжала она, – прости, я вела себя вчера как свинья. Не знаю, что на меня нашло. В бридж-клубе тебя считают почти героем за то, что ты ведешь эту работу. Послушаешь, что другие рассказывают о своих детях, и подумаешь: какие мы счастливые, что у нас такие мальчишки! – они вошли в ярко освещенную, но слегка запущенную кухню. – Вокруг только об этом и говорят. Знаешь, это все-таки заставило даже самых самодовольных и самоуверенных родителей понять, что молодежь – проблема сегодняшнего дня. Что пользы повторять, мол, когда мы были молодые, было то же самое. Время сейчас другое – видимо, более опасное для них. А твоя профессия делает это более очевидным, вот и все, – она отпустила его, открыла дверцу духовки, потом повернулась, и он прочитал на ее лице столько беспокойства, столько страха. – Ведь с нашими ребятами все в порядке, да? На них никто не нападет?

На самом деле это значило: на них не нападут просто потому, что они твои дети?