Текст книги "Слишком молоды для смерти"

Автор книги: Джон Кризи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

– Меня удивляет, что грабители брали только драгоценности, – без всякого выражения произнес Роджер. – Ведь в банках было черт знает сколько тысяч фунтов в банкнотах, но унесли только драгоценности из сейфов, а деньги – миллионы – остались нетронутыми.

– Ну и что тут особенного? – спросил Коппелл. – Деньги легко проследить, бриллианты – трудно.

– Но их труднее продать и труднее спрятать. Они…

Роджер застыл, и даже Коппелл, все еще не остудивший гнев, сидел, завороженный появившимся в глазах Роджера выражением, переменой во всех его манерах. Казалось, будто Роджер вдруг обнаружил клад.

Наконец, Коппелл заговорил:

– Что это вы надумали?

Напряженным голосом Роджер прошептал:

– Тайник. Место, где можно спрятать бриллианты так, что практически нет никакой возможности их найти. Место, доступ к которому открыт ночью и закрыт днем. Место, где мы нашли отпечаток-след, идентичный тому, что оставлен на месте преступления.

– Вы имеете в виду этот химический завод? – хмурясь, уточнил Коппелл.

– Да, я говорю о заводе фирмы «Уэбб, Сан и Кинг», – ответил Роджер. – Посчитали, что небольшой бриллиант, найденный в осадке, выпал из кольца с печаткой, которое носил Дэвидсон. Но если куда и стоит сейчас наведаться, сэр, так это туда!

Когда Роджер и Коппелл вышли из кабинета, Мориарти и два сержанта стояли рядом, и лицо молодого детектива выражало такую жалостную мольбу, что Роджер не выдержал.

– Простите, сэр, – сказал он Коппеллу. Коппелл прошел вперед, слишком занятый своими мыслями, чтобы обращать внимание на чужое выражение лица, а Роджер вернулся к Мориарти в кабинет. Некогда красивое лицо Мориарти потеряло теперь всю свою привлекательность, сильные руки дрожали. Роджер долго смотрел на него, не отводя взгляда, пока Мориарти не воскликнул:

– Лучше бы мне было убить себя, чем позволить такому случиться!

«Да, он и убить себя может, – подумал Роджер. – Что же мне, отпустить его домой и дать ему шанс?»

– Я собираюсь наложить на вас взыскание. Эту ночь вы проведете в камере в Каннон-Роу. Увидимся утром.

Он оставил его одного и направился в лабораторию. Теперь он точно знал, что будет делать. Если этот сенсационный рейд по магазинам и сейфам окажется для преступников успешным, если воры ускользнут от них, недурно поживившись, тогда Ярд станет предметом насмешек, а он – объектом шуток и ядовитых острот для всей столичной полиции. И дело не в том, что ему этого не пережить или что все результаты его двадцатилетних усилий, трудов, жертв сойдут на нет. А в том, что он, фактически подвел и унизил Ярд, запятнал его репутацию; и вместе с тем подвел и унизил честных людей, общество. Исправить это можно единственным путем: найти драгоценности и схватить преступников.

И он должен сделать это сам, собственными руками.

Он вошел в пустую лабораторию, нашел и натянул на себя пару пластмассовых перчаток, потом забрал распылитель, который недавно исследовали. Осторожно осмотрев его, он убедился, что там еще осталось немного кислоты. У стены лежало детское одеяльце, пара носков и носовой платок. Роджер нажал на курок распылителя. Брызнула великолепная струя серной кислоты, нейлон на одеяле сразу стал трескаться и съеживаться, и, стоило потянуть, легко рваться. Носовой платок разъело за несколько секунд. Несомненно, это была концентрированная кислота.

Он отправился в отдел, где снимали отпечатки пальцев; здесь тоже было пусто, как и в лаборатории. Все задействованы в особой операции, горько подумал он. Роджер еще раньше заметил небольшую, застегивающуюся на молнию сумку среди сваленных в кучу бесхозных вещей. Он положил в нее распылитель, застегнул и расстегнул несколько раз молнию, убедившись, что можно легко и быстро достать оружие. Теперь он был готов.

Глава двадцать первая
ТАЙНИК

Да, думал Роджер, хорошенькое местечко для облавы.

Он стоял на крыше дома за несколько улиц до кислотного завода, видел огонь одной из печей, стараясь вспомнить, как все выглядело раньше, при первом его визите на завод. Он ждал сообщения, что два отряда полиции в пластмассовых масках и перчатках заняли свои позиции. Если грабителей вспугнуть, они могут предпринять согласованную атаку, пойти на прорыв, разбрызгивая кислоту направо и налево, а полиция вправе рисковать лишь до определенного предела.

Заработало переговорное устройство:

– Все готово, сэр.

– Хорошо, – Роджер стал спускаться по лестнице. – Скажите людям, чтобы они надели маски и перчатки при малейшем признаке опасности.

– Есть, сэр. Многие из них в защитных костюмах, – говоривший по рации полисмен ждал Роджера на мощеной улице и, когда он спустился, добавил: – Позвольте предложить вам тоже надеть костюм, сэр, прежде чем вы пойдете туда.

– Это невозможно. Если я надену, они сразу поймут, что готовится облава, – решительно отказался Роджер. – А этого я как раз и не хочу.

– Очень большой риск, сэр.

– Вполне может быть. И тем не менее ничего другого не остается. Для начала я пойду один. Если я не вернусь через десять минут, пришлите за мной. Если возникнет необходимость, отдайте приказ о начале облавы.

Приближаясь к проходной завода, он думал об осадке и о человеческих останках в отстойнике, которые он видел здесь в первый свой приход, и о безмятежной, бросающейся в глаза красоте Хилари Рид. Факты упрямо указывали на то, что ее могли сбросить в цистерну с кислотой.

Все в нем немедленно взбунтовалось при этой мысли, отказываясь принимать ее.

В узком, слабо освещенном коридоре никого не было. У стен с обеих сторон стояли турникеты, регистрирующие время прихода и ухода, и ряды ячеек с пропусками. Один ряд был обозначен надписью «Ночная смена». Роджер быстро прикинул, что сейчас на заводе должно быть около сотни человек. И в грабежах участвовала примерно сотня. Чего проще: принести похищенные бриллианты сюда, вместе с серебром, золотом, платиной, в которые они оправлены, и сбросить драгоценности в серную кислоту, которая им нисколько не повредит, но с которой рискуют иметь дело только специалисты! Шагнув из коридора в основное помещение завода, Роджер увидел двадцать-тридцать человек, работающих за оградой в специальных костюмах и масках. На одной из платформ восседала закутанная с ног до головы фигура, словно третейский судья во время теннисного матча. К Роджеру подошел человек.

– Вам чего?

– Мистер Мензис здесь?

– А кто его спрашивает?

– Уэст.

– Просто Уэст?

– Главный следователь Уэст из отдела уголовного розыска, – ответил Роджер, предъявляя удостоверение.

– Полиция! – испуганно дернулся человек.

– Верно, – холодно проговорил Роджер. – Давайте, пошевеливайтесь. Я не собираюсь торчать здесь всю ночь.

Он ждал, чутко регистрируя все, что последовало дальше. Обратившийся к нему человек, не сказав больше ни слова, что-то показал жестами остальным. Они двинулись к двери позади Роджера, быстро перекрыв все ходы и выходы. Некоторые, наверное, выглянут наружу – посмотреть, нет ли кого еще, но они увидят только его пустую машину. Может быть, они пройдут дальше и тогда обнаружат полицейские машины, но это уже не помешает ему сделать то, что он задумал.

Люди один за другим поворачивались в его сторону, мерили взглядами с ног до головы, кто тайком, исподтишка, кто нагло, в открытую. Двое поднялись по открытой лестнице на платформу, подошли к фигуре, восседавшей там. У этой цистерны никто не работал.

Страшная мысль пришла Роджеру в голову. Неужели это связано с Хилари Рид?!

Он почувствовал, что к нему приближаются, и по тяжелому дыханию догадался – Мензис. Роджер обернулся.

– Что такое? – спросил Мензис.

Роджер расстегнул молнию на сумке.

– Нужно помочь вот с этим, – сказал он и опустил руку на распылитель. Он не вытащил его и не показал, что это такое, а продолжал говорить тем же ровным голосом. – Но сначала я бы хотел, чтобы констебль Хилари Рид встала здесь, рядом со мной.

Мензис перестал дышать.

– Что-о-о?!

– Вы меня слышали.

– Вы с ума сошли!

– Скорее вы, чем я, уверяю вас, – любезно ответил Роджер. – Я, например, не пытаюсь, провернув преступное дельце, улизнуть незаметно с добычей. В отличие от вас. Когда я получу девушку, мне нужны будут бриллианты.

– Сумасшедший! – проскрежетал Мензис и поднял правую руку.

Возле одного из люков внезапно началась какая-то возня, все задвигалось, и вслед за этим Роджер увидел такое, чего ему никогда наблюдать не доводилось: стремительный водопад яркого, ослепительного сверкающего света. Он возник словно многоцветная радуга, одним концом исходящая из ведра, которое наклонно держал в руках человек, а другой ее конец опускался в кислоту, которую Роджеру не было видно. Радуга держалась всего секунду – летящий поток сверкающих звезд, и, когда он иссяк, в помещении показалось темнее, чем было.

– У нас нет никаких бриллиантов, – проговорил Мензис.

– Вы правда хотите попасть за решетку ради Понта, да?

– Не знаю, о чем вы говорите.

Два человека подошли к «третейскому судье». Оба в защитных костюмах с капюшонами. Они встали по обе стороны высокого стула, и один опустил руку на затылок «судьи».

Открылась дверь, и маленький человечек с лицом херувима вошел в цех; явное злорадство светилось в его бледно-голубых глазах.

– Мы окружены, – сказал он, глядя на Уэста.

– Вам нужно всего лишь привести девушку и вернуть драгоценности, – вежливо повторил свои требования Роджер.

– Что там, в сумке? – спросил Мензис, но прежде, чем Роджер успел ответить, он бросил человечку: – Сообщи Понту.

– Понт вам не поможет, – вмешался Роджер. – Вам уже ничто не поможет.

Ругательства повисли в воздухе.

– Послушайте, – произнес Мензис угрожающим тоном, – ничто не поможет тому, кто окажется в этой кислоте.

– Тогда позаботьтесь, чтобы больше никто в нее не упал.

– Послушайте, – снова начал Мензис и обтер пот со своей красной шеи. – В этой сумке у вас рация. Используйте ее. Скажите вашим людям, чтобы они ушли отсюда и выпустили нас. Или… в кислоте окажетесь вы. Вторым, после нее.

Может, это было случайное совпадение, но как раз в этот момент человек на платформе сорвал капюшон с головы замотанной фигуры, и Роджер увидел прекрасные золотистые волосы Хилари Рид. Ее глаза смотрели на него, и, хотя трудно было поверить, что с такого расстояния можно что-то разобрать, ему казалось, он видит в них ужас.

Теперь никто не работал. Все стояли неподвижно, за исключением тех немногих, кто снимал с себя блестящие пластмассовые костюмы и медленно продвигался к выходу. Явно было предусмотрено все до последней детали, даже на случай полицейской облавы.

– Вы слышите меня? – отрывисто бросил Мензис. – Велите своим людям убраться!

Не спеша, осторожно Роджер достал распылитель из сумки. Мензис понял его намерения слишком поздно, Роджер уже стоял рядом, направляя оружие в его красное одутловатое лицо. Все замерли, будто одновременно увидели распылитель. Слышалось свистящее шумное дыхание, казалось кто-то дирижирует людьми, задавая всем одинаковый ритм.

– Если не хочешь, чтоб я брызнул тебе кислотой в лицо, Мензис, делай, что тебе сказано, – приказал Роджер. Он видел, как двинулась тяжелая нижняя челюсть, как показалась неровная линия желтых зубов. – Приведите сюда женщину!

– Но они… они не приведут ее! – срывающимся голосом завопил толстяк.

– Тогда ты лишишься лица.

– Но ты… ты же полицейский! Ты не можешь…

Роджер повысил голос так, что каждое слово отчетливо звучало во всех углах большого помещения; он боялся, что полиция может слишком рано начать облаву, что у него совсем не осталось времени, но голос его не дрогнул.

– Послушайте, вы, все! – сказал он. – Снаружи находятся пятьдесят полицейских. Все они в защитной одежде. Если эта женщина, офицер полиции, окажется в цистерне, каждый из вас станет соучастником убийства… И никакой Мензис вам не поможет. У него не будет ни лица, ни глаз, ни губ, ни…

– Отпустите ее! – прокричал Мензис.

– Сдавайтесь, – тем же четким голосом продолжал Роджер. – Приведите ее сюда и сдавайтесь.

Стояла поразительная тишина, потом человек с лицом херувима предложил:

– Дай нам возможность уйти, Уэст, и мы отпустим ее.

– Приведите ее сюда, ко мне, – настойчиво повторил Роджер.

– Отпустите ее! – вновь визгливо выкрикнул Мензис.

– Держите ее там, – властно проговорил херувим. – Он может облить Мензиса, но не всех нас. – Он подбирался ближе, более серьезный и опасный враг, чем Мензис, у него нервы были покрепче. Он крался сбоку, так что Роджер мог видеть его лишь краем глаза. – У тебя есть только один шанс, Уэст. Ты не мог прийти сюда без рации. Прикажи своим людям пропустить нас. Когда уйдет последний, ты сам сможешь подняться и освободить ее. И станешь героем, не так ли?

В голосе его появились зловещие нотки, еще больше злорадства скопилось в голубых глазах.

– Даю тебе десять секунд, – сказал он. – Если ты не передашь команду, мы сбросим ее. Я собственно спихну ее в кислоту, понял?

Он направился к лестнице.

– Нет! – вскрикнул Мензис. – Ты нас погубишь, ты…

Внезапно с силой, какую вызывает только страх, он бросился на херувима и свалил его на пол. Роджер услышал, как они рухнули, и, держа в руках распылитель, рванулся к платформе, к Хилари Рид. Стоявшие рядом с ней люди бросились врассыпную.

Хилари Рид дрожала с головы до ног, и все же ей удалось улыбнуться навстречу Роджеру, который, приблизившись, целиком стащил закрывавший ее капюшон. Веревки, которыми ее прикрутили к перилам ограждения, не были сильно затянуты и не причиняли боли. Роджер развязал Хилари и с особой заботливостью провел по краю платформы в безопасное место. К этому времени около десятка полицейских уже вошли на территорию завода и некоторые «рабочие» пытались оказать сопротивление, но большинство сдалось добровольно. Двое полицейских помогли Роджеру и девушке спуститься.

Первое, что она сказала, было:

– Как хорошо, что вы не велели мне быть героиней!

Но сказала она это сквозь слезы.

Глава двадцать вторая
ПОНТ ЗАГОВОРИЛ

По дороге в Ярд Хилари рассказала о том, что она обнаружила в кабинете Дилфилда, что сказали ей Понт и Дилфилд, так уверенные в своей победе. Они, конечно, убили бы ее, поскольку она знала слишком много.

– Я не понимаю, почему они не сделали этого сразу, – хрипло проговорила она. – Думаю, только потому, что у них было много других забот.

– Давайте лучше надеяться, что у них имелись чуть более гуманные соображения, – успокаивающе возразил Роджер, сам не веря своим словам.

– Не думаю, – ответила Хилари, – я так не думаю. Дилфилду явно доставляет удовольствие причинять боль другим. Мне приходилось видеть садистов, но он самый страшный из всех, – она содрогнулась. – Кстати, он действительно сводный брат Янга не только в прямом, но и в переносном смысле. Это две дополняющие друг друга половины. Нетерпимость одного обращается в распущенность другого. Дилфилд действует против убеждений своего сводного брата. И Янг знает, чем тот занимается, но вынужден молчать. Половина – даже больше – всего, что случилось, произошло из-за стремления подчинить людей, мистер Уэст.

– Что, например? – спросил Роджер.

– Клайв Дэвидсон, который был снабженцем в этой организации, хотел, чтобы увеличили его долю, и грозил, что иначе донесет. Поэтому они и напали на него и эту бедную девушку в Челси.

– Его убили?

– Он был слишком опасен для них, чтоб остаться в живых.

– Значит, его столкнули в цистерну.

– Мне рассказал это Дилфилд, чтобы предупредить – так может быть и со мной.

– Никакого геройства, мисс Рид? – тихо сказал Роджер.

– Были периоды, когда я просто ненавидела себя, – горячо заговорила она, но, сдержавшись, замолчала и продолжила более спокойно: – Австралиец Уайнрайт тоже захотел кусок побольше и тоже подвергся нападению. Я думаю, это он оставлял коробки спичек с рекламой Понт-клуба, чтобы навести нас на след, никак не обнаруживая своей причастности. Были и другие члены клуба, знавшие о том, что готовится, и грозившие рассказать полиции, – вот почему был совершен налет на клуб. А когда Понт разыграл передо мной сцену, будто потрясен смертью одного из своих больных, на самом деле ему тогда сообщили, что я из Ярда. Один из воров видел меня. Этот человек был на заводе, когда мы приехали, и с удовольствием поведал мне о том, какой он проницательный и хитрый. Все комнаты в клубе прослушивались; маленькие магни-тофончики записывали разговоры, которые могли представлять хоть малейшую опасность.

Роджер поморщился:

– Черт возьми, сколько же ошибок мы наделали!

– Как верно вы действовали, сэр, – мягко поправила его Хилари. – Вы собираетесь поехать к Понту?

– Да.

– Мне… мне бы очень хотелось пойти с вами, – сказала Хилари и добавила с подъемом: – Уверена, что и мистеру Мориарти захочется тоже.

Они были совсем рядом с Ярдом.

– Думаю, вас лучше отправить домой, – ответил Роджер. – Вам досталось больше, чем вы предполагаете. Что же касается Мориарти…

Когда он рассказал ей, то поразился отчаянию, которое прочитал в ее глазах; казалось, эта новость потрясла Хилари больше, чем тяжелые испытания, выпавшие на ее долю.

Понт, очень бледный, очень удивленный, но безупречно вежливый и уравновешенный, совершенно искренне говорил:

– Мистер Уэст, все это неправда, уверяю вас. Я ничего не знаю об этом. Должно быть, Дилфилд использовал наше помещение как прикрытие, но… я просто потрясен. Страшно потрясен. Смерть такой очаровательной молодой девушки – это так ужасно! Могу заверить вас…

– Она жива, – холодно сообщил Роджер. – У вас нет никаких шансов, Понт, против вас есть и более серьезные обвинения. В настоящий момент я предъявляю вам обвинение только в том, что вы сознательно мешали офицеру полиции выполнять свои обязанности.

Понт перестал возражать; видно было, что он испуган. Потом заговорил так быстро, что понять его было трудно. Да, он организовал грабежи, он использовал клуб, он действительно привлек к делу профессиональных воров, выдавая их за своих пациентов, он руководил операциями по наказанию провинившихся серной кислотой:

– … но без всякого намерения убить, клянусь! И я ничего не знал об убийствах, абсолютно ничего. Я никогда не был на заводе, с Мензисом поддерживал связь Дилфилд, клянусь вам!

Прошло много времени, прежде чем он понял, что дело безнадежно проиграно и вранье не поможет.

– Короче говоря, сэр, – докладывал Роджер Коппеллу на следующее утро, – клиника и клуб были фасадом, за которым скрывалась готовая к действиям банда воров. Завод использовали тогда, когда планировались крупные операции. Драгоценные камни и чистые металлы не боятся серной кислоты, их всегда можно выудить из осадка. Дневная и вечерняя смены ничего не знали о ночной. Сегодня должны изъять содержимое главных цистерн, и, думаю, мы найдем там драгоценных камней миллиона на два. Могу я просить вас об одолжении?

Коппелл, улыбаясь, кивнул.

– Можно моим сыновьям посмотреть, как это будут делать? Ричард чуть сам не пострадал от серной кислоты, и это…

– Конечно. Я давно хотел вам сказать, что сожалею о том происшествии. Почему они напали на него?

– Вероятно, это была попытка припугнуть меня, – ответил Роджер. – Понт и Дилфилд решили, что я знаю слишком много, и прибегли к методу запугивания. Они не могли представить, что кто-то устоит перед страхом получить струю серной кислоты в лицо. А сначала они пытались скомпрометировать меня, послав фотографии и анонимное письмо.

Копелл кивнул.

– Что с Мориарти?

– Думаю, его придется уволить, – сказал Роджер.

– Разумеется. Но будем ли мы возбуждать против него уголовное дело?

– Нет необходимости карать его, как-то мстить, – задумчиво проговорил Роджер. – Если только вы…

– Скажите ему, что он может уволиться по собственному желанию и пусть благодарит вас всю жизнь.

За эту ночь Мориарти, казалось, постарел на десять лет. Он дрожал, словно у него была лихорадка. Когда Роджер вошел в камеру, он поднялся с постели, номер «Ивнинг ньюс» упал с колен. Он молчал.

Дежурный офицер вышел, оставив их вдвоем.

С некоторым усилием Роджер произнес:

– Могло быть гораздо хуже, но, слава Богу, обошлось. Ваша карьера в полиции закончена, но если вы займетесь частным сыском и научитесь использовать свою голову, то вам пригодится то, чему вы здесь научились.

Губы Мориарти слегка дрогнули.

– Мисс Рид передает вам свои сожаления, – добавил Роджер и замолчал.

Следующие несколько минут он причислил бы к худшим в своей жизни, потому что мало приятного видеть, как рыдает другой человек, рыдает так, будто у него разрывается сердце.

Роджер, два его сына, дежурный офицер из криминальной лаборатории, несколько специалистов-ювелиров с Хаттон-Гарден и констебль Хилари Рид присутствовали при волнующем зрелище: сцеженный из цистерны осадок промывали несколько раз, и вот, наконец, сверкая и вспыхивая разноцветными искрами, показались бриллианты.

На свет извлекали алмаз за алмазом, драгоценность за драгоценностью. В оправах то тут, то там обнаруживались пустоты – здесь прежде сияли жемчужины. Остальное было цело.

– Изумительно! – воскликнул Ричард. – Кто бы мог подумать, что жидкость, которая так обезображивает лицо, прекрасно очищает другие вещи, правда? – он открыто глянул в глаза Хилари Рид. – Если у вас сегодня нет дежурства, как думаете, можно мне прокатиться или даже вас прокатить в вашей машине? Было б здорово!

– Ты просто… – начал Мартин.

– А ты бы хотел тоже? – спросила его Хилари.

У Мартина загорелись глаза:

– А можно?

– Учитывая, чем я обязана вашему отцу, это мелочь, – заверила его Хилари.

Услышав краем уха разговор, Роджер подошел ближе и сказал:

– Когда вы совершите свои добрые дела в отношении моих сыновей, констебль Рид, может быть, вы сделаете еще одно? – Она вопросительно посмотрела на него. – Съездите, посмотрите, как там Мориарти. Ему сейчас очень нужна дружеская поддержка.

– Не знаю, понимаете ли вы оба это, – говорила Хилари Рид Мартину и Ричарду, взволнованным от прогулки с ней на машине, – но ваш отец – самый добрый человек на земле.

– Хотелось бы, чтоб он иногда и нам демонстрировал свою доброту, – вздохнул Мартин.

И подмигнул.