Текст книги "Инспектор Вест в ужасе"

Автор книги: Джон Кризи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Глава 13
РОКИ МАРЛО

Роджер откинулся в кресле и молча смотрел на говорящего. Виддерман по-прежнему держал руки на столе, широкоплечий, уверенный в себе и невозмутимо-спокойный. Роджер предчувствовал приближение кризиса: один неосторожный шаг с его стороны, и все карты будут спутаны. Но если он будет вести себя умно, то в лице Виддермана ему удастся заполучить друга.

Правда, в подобных обстоятельствах слово «друг» не особенно подходило.

Виддерман был гораздо больше взвинчен, чем хотел показать.

Он первым нарушил молчание:

– Или же ваше предубеждение слишком сильно, мистер Вест?

Слова прозвучали как вызов, в них было явное порицание.

Роджер поморщился:

– Когда я поддаюсь различным предубеждениям, я потом обязательно получаю пинок… под заднее место. Но мои данные достаточно убедительные.

– Какие данные?

– Относительно вас.

– Может, вы меня с ними ознакомите?

– Именно это я и собираюсь сделать.

Роджер всеми силами старался вызвать перелом в настроении Виддермана и готов был поспорить, что тот сильно озадачен. Наклонившись, он спросил:

– Как я полагаю, вы практикуете записывать все важные разговоры на магнитофон, чтобы иметь возможность ими пользоваться в дальнейшем?

Он не ожидал от Виддермана, что тот покраснеет, но так случилось, что Роджер получил снова причину рассмеяться.

– Уж поскольку мы решили говорить начистоту, давайте этим воспользуемся, – предложил он. – Кстати, использование магнитофона для того, чтобы сохранить такого рода разговор, мне представляется вполне нормальным. К сожалению, полиция не может широко использовать данный метод, поскольку он не считается «честной игрой», но любой мошенник, будь он миллионером или рядовым шулером или шантажистом, никогда не откажется от такого великолепного козыря, как и от всякого пусть самого низкопробного трюка, лишь бы обвести вокруг пальца полицию и общество.

– Послушайте, Вест…

– Сейчас мой черед говорить! – прервал его Роджер. Он тоже положил руки на стол и наклонился так сильно вперед, что едва не коснулся Виддермана: – Нравится это вам или нет, но в Ярде вы пользуетесь скверной репутацией. И на Флит-стрит не лучше. Настолько скверной, что от нее смердит. Вы уверены, что этого не заслужили. Заявляете, что порвали с Марло, так как тот не желал работать честно, что именно Марло заработал репутацию мошенника, ибо он поощряет пороки и наживается на них. Так вот, у нас в Ярде иное мнение. Мы думаем, что вы с Марло не поделили доходы от грязных дел и из-за этого поссорились. А позднее ни одному из вас не хотелось уступать другому «корону». Можете ли вы доказать, что это не так?

От негодования Виддерман покраснел.

– Можете? – повторил Роджер. – Или же вы надеетесь, что я уйду отсюда с твердой уверенностью, что вы пай-мальчик, который не в состоянии обидеть ни одну милую девочку? Так сказать, не позволяет воспитание… Я не смогу этому поверить, если мне не будут представлены доказательства. Пока же я скорее склонен верить тому, что вы наживаетесь на пороках, что ни одна молодая девушка, попавшая в ваши лапы, не может вырваться из них, не утратив своей чистоты, что вы вдохновитель и организатор самых низкопробных развлечений, вроде азартных игр, сексуальных извращений и так далее.

– Достаточно, Вест!

– Я говорю вам о вашей репутации.

– Я не желаю…

– Послушайте, – повысил голос Роджер, – вы, возможно, подумали, что я вас оскорбляю, но в действительности я вам оказал огромное доверие. Я поставил вас в известность о том, что мы о вас думаем. И предупреждаю, что если это так на самом деле, мы добьемся, чтобы вы понесли в полной мере наказание за все свои художества. Если же мы ошибаемся и вы действительно не заслуживаете подобной репутации, приведите мне какие-то доказательства. Нечто такое, что я могу сообщить помощнику комиссара и сказать: «Я думаю, что мы должны оставить в покое Виддермана, он вовсе не такой, каким его рисуют».

Потому что у нас масса дел, вы это не хуже меня понимаете. Даже если бы мы изловили всех сводников и сводниц в Лондоне, то и тогда бы задача не была решена даже на 50 процентов. В одной столице у нас оставались бы тысячи распутниц и десятки тысяч всевозможных мошенников, а сколько преступлений совершается за пределами города? Вам известно также и то, что нам не хватает людей. Мы не можем полностью обеспечить патрулирование улиц. Когда мы бросаем людей на какую-нибудь крупную операцию, то вынуждены оголять другие участки. Нам туго приходится, Виддерман, и мы не хотим напрасно отнимать свое время и занимать работников. Так что если мы получим возможность перестать интересоваться вашей особой, лучшего мы и не желаем. Я бы мог начать говорить выспренные фразы о нашем нежелании привлекать к ответственности невиновных лиц, но я говорю более откровенно: мы не столь богаты, чтобы расходовать свою энергию на тех людей, которые пока еще «ходят по самой кромке, не переступая черты»… Итак, где же ваши доказательства?

Щеки Виддермана снова приобрели нормальную окраску. Глаза у него были прищурены, они сверкали, но отнюдь не гневом. Он немного отодвинулся от стола и спросил:

– Какого рода доказательства вам нужны? Вы можете проверить книги всех моих клубов… Можно посмотреть мои банковские счета и ценные бумаги. Можно…

– Спасибо, – сказал Роджер и внезапно почувствовал себя гораздо бодрее. Сейчас он не сомневался в том, что Виддерман говорит правду.

– Меня бы устроил хотя бы один подтвержденный факт.

– Назовите его.

– Докажите, что вы поссорились с Марло по упомянутой вами причине. Если вы сумеете убедить меня хотя бы в этом, я буду знать, где я нахожусь.

Виддерман задумался, несколько минут барабанил пальцами по столу, потом нажал на кнопку звонка.

В то же мгновение за спиной Роджера открылась дверь, и Мюриэль Кеннеди спросила:

– Да, Поль?

– Вы все слышали?

– Да.

Роджер оглянулся. Ему показалось, что секретарша не так быстро справилась с волнением, как Виддерман. Она была возмущена «бестактностью» Роджера, теперь в ее манерах не было даже и того слабого намека на дружелюбие, с которым она его встретила.

– Вам не трудно достать запись разговора с Марло? – спросил он.

– Мне потребуется минут пять.

– Полагаю, что мистер Вест подождет, – сказал Виддерман.

Запись разговора Виддермана с Марло была превосходной. Сразу же бросился в глаза контраст между культурным, ровным и неторопливым голосом Виддермана и злобными выкриками Марло.

Трудно было себе представить более разоблачающей беседы. Все, что заявил Виддерман, оказалось правдой: он обвинял Марло в том, что тот наживается на девушках, что использует его, Виддермана клубы для того, чтобы добраться до своих жертв, поощряя и организуя все те пороки, которыми славится Сохо.

Марло говорил все громче и громче, под конец он просто орал, угрожая Виддерману.

Тот оставался невозмутимым:

– Я бы не советовал тебе задевать меня или Мюриэль или наносить ущерб моим клубам. У меня хранятся и другие магнитофонные ленты, которых будет вполне достаточно, чтобы упрятать тебя за решетку лет на десять. Я собрал против тебя массу улик. Разговор закончен, Марло, ты можешь получить все то, что причитается тебе по праву. Ясно?

– Недолго же тебе осталось жить! – загремел Роки.

Виддерман выключил магнитофон, голоса смолкли. Мюриэль Кеннеди сидела на стуле в углу кабинета, сейчас менее напряженная, не сводя укоризненных глаз с Роджера, как бы говоря: «Видишь, как ты ошибался».

Виддерман отодвинул свое кресло от стола и сказал:

– Он разгромил два моих второстепенных клуба, но я не стал ничего предпринимать, потому что посчитал естественным, что человеку с характером Марло необходимо «стравить давление». Фактически убыток был незначительным, пострадала одна мебель. Нам даже не пришлось закрывать их. С тех пор у меня с ним не было никаких столкновений.

Роджер сказал:

– Прекрасно. И больше с ним вы не имеете дел?

– Никаких.

– Его люди бывают в ваших клубах?

– Весьма вероятно, – ответил он, разводя руками. – И добавил, пожимая плечами: – Прежде всего я совершенно не представляю, кто состоит у него на содержании. Они время от времени меняются. Ну и к тому же я не закрываю двери своих клубов ни перед кем, кто готов выложить денежки и вести себя соответствующим образом, лишь бы посмотреть, как танцуют на эстраде обнаженные девочки… или другие слегка фривольные сценки. Сценки, которые в действительности, никому не приносят вреда, мистер Вест.

Он посмотрел на Мюриэль:

– Вы не согласны?

– Если мистер Вест настолько осведомлен, как хочет показать, у него должны быть соответствующие рапорты из клубов…

– Вы видите, мистер Вест?

– Вижу, – откликнулся Роджер.

– Теперь вы удовлетворены? – требовательно спросила она.

Роджер медленно поднялся с места, подошел к двери, прислонился к косяку и сказал отчетливо и громко:

– Я ПОЧТИ удовлетворен. В такой мере, как этого можно ожидать… Но вы забыли об одной вещи.

– Какой? – быстро спросил Виддерман.

Мюриэль едва слышно пробормотала:

– Выходит, он был прав…

Она отвернулась к окну, напомнив этим жестом Мэг Бирвитц, которая, не найдя нужных слов, демонстративно повернулась к нему и мужу спиной.

– Вы забываете, что НЕ МЫ придумываем все те истории, которые рассказывают о вас, – спокойно заговорил Роджер. – Ни на минуту не ослабевает поток косвенных доказательств и самых правдоподобных случаев, подтверждающих, что вы именно такой человек, каким мы вас считаем. Если мы хватаем какого-то сводника, он непременно спрашивает нас, почему же мы не привлекаем к ответственности вас, босса, вместо того, чтобы заниматься такой мелочью, как он. По меньшей мере два дома терпимости принадлежат вам или вашим партнерам. Мы…

– Послушайте меня, мистер Вест, – прервал его Виддерман, – я не хочу, чтобы и в этом отношении оставалась какая-то неясность. Старейшая в мире профессия не была бы столь выгодной, на протяжении столь длительного времени, если бы она не была немного порочной и не считалась бы «запретным плодом». Конечно, я бы не хотел, чтобы моя дочь стала проституткой, но эти падшие создания тоже нужны обществу. И в конце-то концов они живые существа. Если они платят небольшие деньги и содержат в порядке помещения, я не стану выставлять их на улицу только потому, что они приводят к себе «гостей». Вы – полицейский, ваша задача – поддержание порядка, а не какие-то моральные соображения.

Роджер слегка улыбнулся:

– Совершенно с вами согласен. – Он посмотрел на Мюриэль: – Вы такого же мнения, мисс Кеннеди?

Она повернулась к нему лицом.

– Я принимаю жизнь такой, какой она есть. Лучше скажите, намерены ли вы прекратить травлю мистера Виддермана?

– Мы прекратим, – спокойно ответил он, – если только нас не ЗАСТАВЯТ продолжить преследование.

– Опять ни то, ни се?

В голосе женщины звучала горечь.

– Если мы получим информацию, направленную против мистера Виддермана, или же улики, доказывающие его причастность к какому-либо преступлению, мы предпримем соответствующие шаги, – продолжал он. – Мы, разумеется, вовсе не желаем заниматься мистером Виддерманом, учитывая все то, что я сегодня здесь слышал, но КОГО-ТО это может не устраивать.

– Я вас не понимаю, мистер Вест, – сказал Виддерман.

Мюриэль возвела руки к небу трагическим жестом и воскликнула:

– Он просто выкручивается, Поль. Почему вы не укажете ему на дверь?

– Продолжайте, мистер Вест, – сказал он.

– Кто-то не оставляет вас в покое, – горячо заговорил Роджер, – кто-то распространяет все эти слухи, нагромождает факты. Донос заставил нас совершить ночной рейд в ваш клуб. Кто-то постоянно охотится на вас, причем ловко действуя через нас. Знаете ли вы, кто это такой?

– А я этому не верю! – сказала Мюриэль.

– А мне кажется, что мистер Вест прав, – медленно сказал Виддерман, – причем, этим человеком может быть Марло.

– Одну вещь вы можете сделать, чтобы помочь окончательно выяснить положение дел, – сказал Роджер.

– Какую же?

– Если это и правда Марло, и вы получите неоспоримые доказательства этого – дайте мне знать.

– Непременно.

– Спасибо, – сказал Вест. Он подошел к двери, женщина опередила его и распахнула ее перед ним. С ее лица не пропало враждебного выражения. Роджер с усмешкой заметил: – Так мы не изменились, мисс Кеннеди?

– Вы, во всяком случае, нет!

– С какого времени?

– С того момента, когда мой отец был изгнан из полиции.

– Ах, он все еще это переживает?

Она не ответила. Виддерман обошел вокруг стола и вышел вместе с Роджером из кабинета. Нажав на кнопку, он вызвал лифт. Когда он поднялся, Виддерман сам раскрыл дверцу. Лифтера внутри не оказалось.

– Боюсь, что нам вдвоем здесь не поместиться, так что вам одному придется спуститься вниз, – сказал Виддерман, – и огромное спасибо за откровенность.

– Не исключено, что старая истина о всесилии клеветы в данном случае нашла самое широкое применение! – серьезно сказал Роджер. Он протянул руку. Виддерман, не ожидавший этого, замешкался, но тут же схватил ее и крепко пожал. Рука у него была необычайно холодная.

– Я буду поддерживать с вами связь, – пообещал Вест, уже войдя в кабину лифта.

Он нажал на кнопку первого этажа. Когда лифт пошел вниз, он несколько свел брови. Внутреннее чутье подсказывало, что сегодня ему удалось гораздо лучше узнать этого человека.

Мюриэль Кеннеди переживала больше, чем сам Виддерман.

Почему бы это?

Лифт дернулся. Роджер посмотрел на дверь, когда он проезжал мимо следующего этажа: не собирается ли лифт остановиться? Но нет, кабина плавно заскользила вниз. Теперь он уже находился где-то между вторым и первым этажами.

Лифт снова тормознул, кабина сильно задрожала и сразу же сорвалась вниз, как тяжелый камень.

Глава 14
ВСТРЯСКА

В эту долю секунды Роджера охватил страх. Он попал в ловушку и в своей беспомощности не смог придумать ничего иного, как нажать на кнопку «срочного вызова». Это ничего не дало, а в следующее мгновение лифт уже грохнулся.

Роджер почувствовал предательский хруст в колене, сначала его отбросило в одну сторону, при этом он сильно ударился головой о деревянную рейку, потом – о другую, третий удар пришелся по металлической решетке на двери. И все же он продолжал стоять. Ногам было больно, но это не было онемение, характерное для перелома.

Снаружи раздались крики.

Как-то не верилось, что больше не грозит опасность, что кабина остановилась на дне шахты, так что больше не о чем тревожиться.

Голова у него болела от дикой встряски. Он подвигал правой ногой и выяснил, что она вообще не повреждена. Попробовал левую: на ней можно было стоять.

Выходило, что, не считая потрясения, остальное все в порядке.

По каменной лестнице зачастили шаги, затем он увидел щупленького лифтера. У бедняги физиономия побелела от страха.

Он завопил фальцетом:

– Вы в порядке?

– Да, да, в порядке, – с трудом пробормотал Роджер, хотя ему казалось, что его сперва кто-то сильно стукнул по голове, а потом стукнул по коленям.

– Выпусти-ка меня отсюда…

– О-одну ми-нуточку…

Парнишка стал даже заикаться. Он потянул на себя наружную дверь. Роджер уже испытывал злое нетерпение, потому что она поддавалась не сразу. И наконец створки разошлись.

– Ка-кабель оборван, – пояснил лифтер. Он был такой жалкий и тощий, его перепуганные глаза казались огромными стеклянными пуговицами на ввалившихся щеках.

– Я просто не мог поверить, когда увидел, что кабина остановилась. Я…

Он только вздохнул, исчерпав весь запас слов.

– Хорошо, не стоит так переживать, – сказал Роджер, придерживаясь двумя руками за стену, потому что его тошнило. – Ты уверен, что кабель перетерся?

– Я видел его концы, когда лифт проскочил мимо первого этажа. Похоже… похоже, что его перерезали… Однако всего полчаса назад приходили двое мастеров проверять работу лифта… Они сказали, что все в порядке. Я ничего не понимаю.

Предварительное заключение механиков и работников Ярда, осмотревших лифт, сводилось к тому, что кабель был действительно перерезан кусачками. Не подлежало сомнению и другое: кто-то успел вывести из строя предохранительный механизм, для чего было достаточно разъединить два проводка. Этот человек сделал все, чтобы с лифтом произошла авария. Эксперты согласились в одном: кто-то, знавший принципы действия лифта, привел его в негодность. Имея при себе необходимые инструменты, сделать это было совсем просто.

Итак, пока Роджер находился у Виддермана, приходило двое мужчин, назвавшихся механиками. Мальчишка-лифтер раньше их никогда не видел. Надежды разыскать их почти не было.

– Уверен, что они приходили именно в то время, когда я был у Виддермана? – спросил Роджер.

– Да, сэр, – закивал мальчишка.

Это же подтвердил и детектив-сержант, производивший осмотр поврежденного кабеля. Это был худощавый, истощенного вида тип с плаксивым голосом.

– Я все выяснил, сэр. Этим лифтом почти никто не пользуется, кроме мистера Виддермана и его секретарши. Он был сооружен четыре года назад, когда мистер Виддерман сломал ногу и не мог ходить по лестнице.

– Так что авария могла предназначаться для него?

– Для него, для его секретарши или для вас, сэр, – уточнил сержант.

– Да, конечно. – согласился Роджер. – Спасибо.

Несколько минут он обдумывал ситуацию, но не усмотрел ничего нового в только что услышанном рапорте.

Подняв телефонную трубку, он попросил соединить его с Гарди. Не может ли тот уделить ему десять минут времени.

– Оставайтесь на месте, – распорядился помощник комиссара, – меня предупредили, что пару дней вы должны щадить свои ноги. Через пять минут я приду.

Роджер опустил трубку, взглянул на Коупа и выразительно ткнул пальцем в дверь. Тот неохотно поднялся.

– Понятно, понятно, – проворчал он. – А только разрешите спросить следующее, Красавчик: многому ли вы верите из рассказа Виддермана?

– Всему или ничему, – ответил он.

Коуп вышел, состроив кислую мину. Роджер очень осторожно изменил позу, потому что боль в правом колене все возрастала. Снимок показал, что ничего не было сломано, но коленному суставу сильно досталось. Теперь проклятая нога причиняла Роджеру массу неприятностей, к тому же его предупредили, чтобы пару дней он вообще не ходил.

Он прочитал донесение одного из сотрудников, наблюдавшего за Роки Марло. Накануне поздно вечером Роки отправил бандероль «до востребования» на почтовое отделение в Пиккадилли. Человеку из Ярда не удалось прочитать фамилию адресата, потому что адрес был заранее напечатан на машинке на отдельном листке, который наклеили на коробочку. Внешне Марло выглядел страшно возбужденным.

Имелось и второе донесение касательно двух типов, навещавших Ораса Грина и вышедших из его дома с бритыми головами.

В рапорте было сказано:

«Хотя оба обычно ходят без головных уборов, теперь они натягивают себе по самые уши шапочки, напоминающие вязаные детские колпачки».

Коуп карандашом снизу приписал:

– Не похоже, что им удалось что-то вытрясти из Грина. Скорее наоборот. Сам же он как в воду канул.

Открылась дверь, и вошел Гарди.

– Ладно, ладно, не поднимайтесь, – сказал он и быстро прошел к креслу, стоящему по другую сторону стола Роджера. – Я только что разговаривал с доктором Маккенди. Он считает, что вы должны взять минимум два дня отдыха, не ходить и держать ноги в приподнятом положении.

– Он сошел с ума!

– Очень может быть, но все равно вам придется выполнять его распоряжения. Если начнется воспаление сустава, то продлится несколько недель. А оно появится обязательно, начни вы сейчас бегать… Считаете, что сюрприз был подготовлен для вас?

– Возможно, конечно, но не слишком убедительно. Ведь никто не знал, куда я поехал, а у Виддермана я был не более часа. Если это предназначалось и правда для меня, то дело было сделано удивительно быстро. Однако существует множество указаний на то, что кто-то охотится за Виддерманом.

– Объяснитесь, – попросил Гарди.

Слушал он внимательно, ничего не записывал, когда же Роджер закончил, долго молчал. Потом заметил:

– Ведь в этом лифте никого нельзя было убить, не так ли?

– Нет, если только кабина не сорвалась бы с самого верха. Но даже и в этом случае скорее всего были бы простые переломы ног и получены сильные ушибы.

– Итак, убийство не планировалось…

Гарди надул губы.

– Так вы полагаете, что Виддерман находится скорее на стороне праведников, чем грешников?

– Да, мне так все представляется.

– Хм, да… Ну а его секретарша, Мюриэль Кеннеди? Это дочь того Кеннеди?

– Да.

– Я знал ее 13 или 14-летним подростком. Выходит сейчас ей лет 35. Ее единственная сестра погибла за два года до того, как разразился скандал с отцом, и Мюриэль тогда стала проводить много времени с моим парнем, Питером.

Гарди не стал напоминать Роджеру, что 15 лет назад Питер умер от полиомиелита.

– Смешно вспомнить, но мы тогда считали, что Питер и Мюриэль впоследствии поженятся. Родительские планы редко осуществляются… Так она до сих пор переживает?

– И даже очень.

– Говорила об отце?

– Немного, но Виддерман не утаил, что Кеннеди состоит при нем консультантом. Интересно знать, давно ли это длится?

– Да, мы ничего такого не знали, – кивнул головой Гарди. – Надо признать, мера разумная, если ты ведешь рискованную игру. Только бывший полицейский в состоянии определить, к чему полиция отнесется серьезно, а на что посмотрит сквозь пальцы… Так вы подозреваете Марло?

– Похоже, что Марло заметался. Он здорово напуган, а это не в его характере. Ходят слухи, что он нарвался на неприятности с Грином, торговцем щетками… Вот я и подумал, не намеревается ли кто-то одновременно подложить свинью и Виддерману, и Марло?

– Кто же?

– Я бы тоже хотел это знать… Пока же я только придумал, чем мне заняться во время моего вынужденного отпуска.

– Чем? – улыбнулся Гарди.

– Я попрошу жену поставить для меня в гостиной удобное кресло, чтобы я и правда мог сидеть с приподнятыми ногами. И стану поочередно вызывать к себе всех полицейских свидетелей, которые нас так или иначе смущают. За ними может съездить Бирвитц. Мы получим возможность разобраться в этой темной истории вне стен Ярда.

– Хорошая мысль! – сразу же согласился Гарди.

Через 10 минут после ухода Гарди вернулся Коуп, чем-то сильно взбудораженный.

– Только что получил рапорт Рэдлетта, – сообщил он. – Оказывается, новый владелец «Зиппа» – наш старый приятель Джим Кеннеди. Как вам это нравится? Правда, у него давно доля в компании, а пару месяцев назад он прибрал и «Зипп». Я подумал, что это известие должно вас заинтересовать.

Бирвитц появился на Белл-стрит днем.

Роджер, одетый в серые фланелевые брюки и старую спортивную куртку, сидел в кресле, положив ноги на пуфик.

Он точно объяснил Бирвитцу, что от него требуется.

А уже в пять часов против дома Роджера сидел тот детектив-сержант, который так неудачно давал показания против Виддермана. Бирвитц пристроился возле камина.

Коттону было лет 35. Роджер считал его скорее безнадежным, чем блестящим офицером. Под глазами у него залегли темные круги, говорившие о тревогах и переживаниях. Хотя физически он выглядел здоровым, но в том, как сжимал руки и как напряженно сидел на стуле, чувствовалась нервозность. Конечно, в данном случае в этом не было ничего удивительного, не каждый день приходится навещать на дому старшего офицера Ярда! Следовало, однако, выяснить, только ли это является причиной скованности Коттона.

– … я расскажу вам то же самое, что уже говорил мистеру Коупу, сэр, – заявил он. – В суде я смешался. Защитник запутал меня до такой степени, что я вообще перестал соображать, на каком свете я нахожусь. Я понимаю, что во всем виноват я один, что действовал я для полицейского офицера недопустимо, но что сделано, того не воротишь…

– Вам никто не давал взятки?

– Нет, сэр.

– Скажите, выдержит ли ваш банковский счет или расходы вашей супруги придирчивую проверку?

– Я ничего не имею против любой проверки, сэр. Мы живем весьма скромно на мое жалованье. Я все время надеялся, что меня переведут в криминальный отдел, это дало бы дополнительные средства… Но поскольку нам и раньше удавалось сводить концы с концами, думаю, что и в дальнейшем мы будем укладываться…

– Вы хотите сказать, если вас снова пошлют на патрульную службу?

– Да, сэр, – ответил он тихо и тяжело вздохнул. Что-то вроде отчаяния появилось в его глазах. – Мистер Вест, хуже этого не будет. Ведь я не совершил ничего противозаконного.

– Если все дело в том, что вас запутал и сбил с толку ловкий адвокат, то вас даже не понизят в должности, – ответил Роджер. – Скажите, у вас серьезные денежные затруднения?

– Нет, сэр. Мы просто всегда живем очень экономно, как я уже говорил, но без долгов.

– Семейные неприятности?

Коттон заколебался:

– Ну-у…

Роджер быстро спросил:

– Дети есть, Коттон?

– Да, сэр, двое мальчиков и девочка.

– Сколько лет?

– Сыновья еще в школе.

– А девочка?

– Она… ей 19, сэр.

– Как она зарабатывает себе на жизнь?

Коттон не ответил, только страшно побледнел. Бирвитц заметил это одновременно с Роджером, он даже приподнял руку, привлекая внимание последнего к тому, что это могло означать. Роджеру передалось возбуждение Бирвитца.

Коттон же окончательно сник. Привыкнув действовать напористо, Роджер спросил:

– Тревожитесь за свою дочь, Коттон?

– Я… немного, сэр.

– Почему?

– Ну, понимаете, она… она всегда… всегда была чуточку легкомысленной. Вы же знаете, какова сейчас молодежь! Они не желают довольствоваться малым. Она познакомилась с «хорошей компанией», как она выразилась, в Сохо. Ну и три месяца назад ушла из дома… Сказала, что не хочет прозябать… С тех пор мы ничего о ней не слышали, сэр. Эта история чуть не свела в гроб мою жену, мистер Вест. Сами знаете, всякие мысли приходят на ум!

Теперь Коттон говорил очень тихо, видимо, ему трудно давалось его внешнее спокойствие.

– Насколько скверно обстоят дела? – ровным голосом спросил Вест.

Коттон закрыл глаза. Прошло довольно много времени, прежде чем он снова открыл их и ответил:

– Если бы моя жена узнала правду, это бы ее окончательно убило… Я в этом не сомневаюсь. Моя Джейн дошла чуть ли не до последней стадии девичьего падения… Она работает «хозяйкой дансинга» в одном из клубов в Сохо, и мне точно известно, что она должна спать с любым из клиентов за несколько фунтов. Такие вещи страшно рассказывать про собственную дочь, но…

– Хорошо, Коттон, – мягко прервал его Вест, – раз у вас было такое на душе, нет ничего удивительного, что вы напутали со своими свидетельскими показаниями. Скажите, Джейн работает в одном из клубов Виддермана?

– Я не знаю наверняка, сэр, но это то место, где собираются парни Роки Марло. Пару лет назад Виддерман вроде бы рассорился с Роки, но я никогда не был уверен, что это не утка. Скорее всего это пустые разговоры, чтобы развязать им руки и дать возможность свободно действовать, внешне ненавидя друг друга, а в действительности поддерживая и помогая один другому во всех своих темных делах.

В отношении Джейн, разумеется, это ничего не меняет. Она по собственной инициативе согласилась на такой позор, захотела «красивой жизни»… Я-то надеялся, что, работая в Ярде, сумею ей помочь, потому что буду часто бывать в тех местах… Поверите ли, это какая-то адская пытка…

Коттон потер себе лоб.

– Да, настоящий ад, мистер Вест. Мальчики пристают, куда девалась Джейн, жена буквально помешалась от горя, а я… я же понимаю, что меня снова должны перевести в один из дивизионов, тогда как мне хотелось бы быть поближе к Сохо, чтобы в случае нужды помочь дочери… Черт знает, что за положение. И я понимаю, что в таком состоянии как следует не поработаешь… Фактически…

Он замолчал.

Роджер не стал его торопить. Когда же Коттон снова заговорил, голос у него был едва различим, и он все время яростно тер себе лоб.

– Фактически, мистер Вест, я настолько ненавижу все Сохо, что на суде стал сомневаться, показываю ли я ПРАВДУ и не хочу ли я упрятать Виддермана за решетку только потому, что он один из соховских воротил и что не действую ли я предвзято в своих обвинениях? Думаю, вы понимаете, что я имею в виду, сэр?

– Да, я все прекрасно понимаю, – кивнул головой Роджер.

Будучи человеком исключительно порядочным и честным. Коттон измучил себя сомнениями в собственной объективности. Он оставался таким, каким его считали в Ярде: старательным, расторопным офицером, менее честолюбивым и перспективным, чем Бирвитц, но полицейским до мозга костей.

Когда он ушел, Бирвитц сказал:

– Интересно, сколько еще вот таких, как мы, бедолаг?

– То есть?

– Ведь и меня дергал кто-то до тех пор, пока я не превратился в комок нервов. С Коттоном случилось то же самое.

– Да. Выходит, полицейские дела были проиграны вовсе не по злому умыслу, а потому, что каждый из семерых офицеров, дававших показания, жил на одних нервах. Может ли это быть простым совпадением?

Когда Бирвитц промолчал, Роджер продолжил:

– Если бы мы обнаружили наличие связи между людьми, найденными виновными? Однако, насколько мы смогли установить, ее не существует.

– Но если она все же есть, я ее отыщу! – глухо сказал Бирвитц. – Хотите еще кого-нибудь повидать сегодня вечером?

– Поезжайте за Айртоном из Ламбета, ладно?

– Хорошо.

– И, Бирвитц…

– Да, сэр?

– Ни к вам, ни к вашей жене еще никто не делал попыток подобраться?

– Никто, – заверил его Бирвитц.

Роджер откинулся на спинку кресла, невесело раздумывая о возможности того, что к Бирвитцу вообще может никто не обратиться с интересующими его предложениями, когда в комнату вошла Джанет с чаем и письмами, принесенными со второй почтой.

С первого взгляда Роджер узнал дешевый серый конверт, столь хорошо запомнившийся Бирвитцу.

Он нахмурился, посмотрел на Джанет и притворился, что письма его совершенно не интересуют.

Но как только она оставила его одного, он вскрыл конверт. Неужели они теперь принялись за него?

Письмо гласило:

«Только не говорите мне, что вы верите Гарди. Он же в корне испорчен. Всегда берет взятки. Скопил не менее миллиона».

Первой реакцией Роджера было чувство облегчения, что анонимка не пыталась отравить его мнение о Джанет. Но тут же пришла новая мысль: какая злобная ерунда!

И потом сам собою в голове возник подленький вопрос: а ПОЧЕМУ, собственно говоря, ерунда? Был ли Гарди на самом деле неподкупно честен?

– Я начинаю поддаваться! – громко сказал Роджер.

Но это не погасило его тревогу.