Текст книги "Инспектор Вест в ужасе"

Автор книги: Джон Кризи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Глава 11
ГОВОРИТ КАПРИНИ

– Итак, молодчики велели вам прийти сюда и обойтись со мной покруче, – сказал Грин маленькому черноволосому Каприни.

Они находились на кухне, Каприни сидел с руками, завязанными за спиной того самого стула, которым Грин трахнул по голове Димера. Теперь Каприни был так же беспомощен, как Бетти.

Он был страшно бледен, губы у него запеклись, глаза утратили прежнее наглое выражение.

– Точно, – пробормотал он.

– Кто же вам приказал издеваться над моей женой?

– Послушай, мы же не тро…

– Отвечай на мой вопрос.

– Это… это была идея Димера. Он сказал, что если ты войдешь и увидишь, что мы с ней можем сделать, ты сразу же станешь покладистым и не будешь ерепениться…

– Димер, да?

– Да-а…

– А ты к этому не имеешь ровно никакого отношения?

– Ди… Димер же босс?

– Послушай, Каприни, если ты или Димер, или кто-то еще из вашей своры осмелитесь еще раз дотронуться до моей жены хотя бы пальцем, я убью ТЕБЯ. Так и передай всем остальным. Я убью тебя и всякого, кто ослушается моего приказа…

Он подождал, чтобы до его собеседника как следует дошел смысл сказанного им, потом спросил:

– Так кто из молодчиков направил вас сюда? Роки, небось?

– Грин, если я развяжу…

– Лучше подумай о том, что может случиться с тобой, если ты не ответишь на мой вопрос?

Каприни закрыл глаза и тихо прошептал:

– Да, Роки.

– Он ли?

– Да.

– Что он велел вам сделать?

– Велел пойти и предупредить тебя, что ты должен держать язык за зубами, если полиция начнет задавать тебе вопросы… Будто бы за тобой следили от самого Ричмонда, так что они могут теперь до тебя добраться. Вот он и хотел быть уверенным, что ты не распустишь языка… Он сказал…

– Что же он сказал?

– Велел тебе передать, что если только ты донесешь на него, твоя жена запоет другие песни.

Грин задумчиво сказал:

– Значит, он так тебе сказал, ты же решил мне все это наглядно продемонстрировать. Имей в виду, с твоей стороны это было огромной ошибкой… Ну, что еще?

– Это все, Гринни. Клянусь тебе.

– Так ты должен был предупредить меня, чтобы я на них не доносил?

– Точно, даю тебе слово.

– О'кей, ты даешь слово. Но я бы тебе не поверил даже в том случае, если бы ты поклялся на могиле собственной матери… Ладно, я достаточно потратил на тебя времени. Теперь послушай, что я намереваюсь с тобой сделать. Я побрею тебе голову. Тебе и Димеру, после этого отошлю вас к Роки. Когда вы уйдете, я поговорю с ним по телефону. Так что предупреди его, чтобы сегодня вечером он сидел дома. Если его не окажется на месте, я попрошу убежище у полиции, а он понимает, что это значит. Уразумел?

– Послушай, Гринни, зачем тебе брить мне голову? Ты же…

– Я хочу, чтобы ты меня долго помнил, – ответил он. – Да, ты можешь сообщить Роки кое-что еще, пока он будет дожидаться моего звонка. Передашь ему, что я изучил все приемы борьбы, когда служил в армии, так что если он действительно ждет неприятностей, я могу их ему устроить. Ну, а теперь придвинь стул к раковине.

Он не стал намыливать им головы и обоих побрил электробритвой.

– А теперь, когда они ушли, мы можем сами собираться, – сказал Грин Бетти, – я бы ни на пенни им не поверил, это же не люди, а настоящие подонки. Так что, маленькая, мы с тобой сейчас переберемся в Вест-Энд и поселимся в Реджент-отеле. Там мы будем чувствовать себя в такой же безопасности, как если бы жили в самом Скотланд-Ярде. Если Роки или кто-то из его прихлебателей затеют новые глупости, я действительно обращусь в полицию. Ты готова?

– Вот только шляпку надену.

– Меня это вполне устраивает, – добавил он. – Еще как устраивает!

– Я хочу, чтобы ты кое-что послушал, Роки, – сказал Грин в телефонную трубку, говоря из роскошного номера отеля близ Пиккадилли. – Если ты сам или кто-то из твоих подручных осмелится еще хотя бы пальцем притронуться к моей жене, я сразу же снимаю трубку и вызываю Ярд. А мне слишком многое известно про ваши делишки, чтобы ты стал так рисковать. Оставь меня в покое, и я буду нем как рыба. Я уже перебрался из дома, чтобы полиция не смогла меня отыскать, но если они даже и обнаружат мое убежище, все равно я буду молчать. Но если ты хоть в чем-то перейдешь дорогу Бетти, тогда пеняй на себя.

– Гринни, ты меня неправильно понял, – запротестовал Роки. – У меня и в мыслях не было обижать твою жену, она славная девочка. У Димера и Капа головы совершенно не работают. Тебе с моей стороны нечего опасаться, только остерегайся копов и затаись в своем укромном уголке.

Грин ничего не ответил.

– Ты меня слышишь, Гринни?

– Слышу и сейчас скажу, что я сделаю, но ведь я еще не успел тебе сообщить, во сколько это дело тебе обойдется, Роки. – Скажем так: жалованье за две недели, по сотне в неделю. Положи в коробочку и отправь по почте на имя Бетти Грин до востребования на почтовое отделение на Пиккадилли.

– Послушай, Гринни, зачем такие сложности? Ты же сам можешь получить монету в любое время дня и ночи.

– Я и получу ее завтра по почте где-то среди дня. Так, около двух. Так что не забудь.

Роки проворчал:

– К этому времени деньги придут.

– Да, лучше бы они пришли, – сказал он и повесил трубку.

Он напряженно улыбался.

Потом он уселся на одну из двух парных кроватей, на второй лежала Бетти, простыня у нее была натянута чуть ли не до носа. Она любила это проделывать, отлично сознавая, какой она при этом выглядит юной и желанной. Волосы у нее были завиты красивыми локонами. Губы снова приобрели нормальный вид, и лишь маленькая корочка указывала на то место, где вчера выступила капелька крови. У нее по-прежнему сохранялось в глазах новое для Грина выражение, поначалу удивившее его, теперь же ставшее понятным.

– О'кей?

– Еще бы не о'кей! – воскликнула она. – Целых две сотни!

– Легко заработанные деньги.

– Верно, легко заработанные деньги! – высоким голосом откликнулась она. – Орас, вот уже никогда бы не подумала, что ты ТАКОЙ!

– Жизнь полна неожиданностей, не так ли?

– Таким тоном разговаривать с самим Роки Марло!

– Да, Роки Марло, один из этих молодчиков. Но он знает, что мне очень многое известно, и не станет больше делать никаких глупостей. Он воображал, что имеет дело с робким слюнтяем, не понимая, ЧТО со мной произошло, когда я женился на своей дорогой девочке.

– Правда, Орас?

– Послушай, солнышко, – сказал он, наклоняясь так, что его лицо было совсем рядом с ее губами, – вот здесь мы вдвоем, ты и я, и это все, что мне надо. И это мое маленькое счастье, за которое я готов сражаться хоть со всем миром. Я не хочу неприятностей ни себе, ни другим. Если я нарвусь на них, делая свое дело, – что ж поделаешь, мне хорошо платят, известный риск входит в мои обязанности. Если мне и придется на год-два куда-то уехать, ты у меня будешь обеспечена, я об этом позабочусь, лишь бы ты дождалась, когда я выйду на свободу. Это единственное, что меня тревожит. Но если они затеят еще неприятности, они их получат сполна. Что они себе думают? Что наводчики – лопухи, совсем уже ни в чем не разбирающиеся? Да я могу рассказать о Роки Марло такие вещи, про которые он и сам-то позабыл! Так что, Бетти, ни о чем не беспокойся.

– Орас, – крикнула она ему через несколько минут.

– Да, ласточка?

– Ты не боишься, что они нападут на тебя?

– Нет. Поостынув, они не станут этого делать, – заверил ее Грин. – Единственная опасность существовала сегодня вечером. Ну а теперь они станут осторожнее.

– Я не доверяю Каприни.

– И не стоит. Но тебе не надо сейчас об этом думать, моя хорошая. Каприни сделает все, что ему прикажет Роки. Ну а Роки никогда без нужды не рискует. Вот когда все кончится, тогда нужно будет подумать о Каприни и Димере, да и то не тебе. Я один со всем управлюсь. Скажи, разве нас кто-то принуждает до конца дней своих жить в Лондоне? На этом городе свет клином не сошелся!

– Орас!

Грин рассмеялся с легким намеком на истерию, он был безумно счастлив тому обороту, который приняли дела. Медленно поднявшись, он принялся расстегивать рубашку. Видя это, Бетти откинула простыню и замерла в соблазнительной позе, скрестив руки на своих провокационных маленьких грудях, кожа которых была гладкой, как атлас.

На следующее утро Роджера Веста разбудил громкий смех, доносившийся из коридора. Несколько минут он полежал на спине, борясь с дремотой. Джанет еще крепко спала. Ее лицо было наполовину спрятано в подушку, темные волосы с отдельными серебряными нитями красиво вырисовывались на фоне полотна наволочки.

На дворе сияло солнце. Судя по верхушкам деревьев, день был безветренным.

Роджер поднялся, и Джанет сразу зашевелилась.

Начиналось шумное, но веселое утро на Белл-стрит в Челси. Вскоре Джанет спустилась на кухню готовить завтрак, мальчики, 16-летний Ричард и 17-летний Мартин, которого чаще называли Скуппи-Пронырой, вертелись тут же, болтая и смеясь. Роджер принимал душ и брился в ванной.

Он вышел из дома почти в половине девятого. Ричард вывел машину из гаража, остановил ее в каком-то дюйме от тротуара. По молодости лет он еще не имел водительских прав и дал слово никогда не выезжать со двора один, без взрослых. Сейчас он сидел за рулем с таким видом, как будто участвовал в автомобильном пробеге и ждал стартового сигнала.

Роджер согнал его с заветного места и поехал на Кинг-роуд. Оглянувшись, он увидел обоих сыновей у ворот, они махали ему вслед руками.

В Ярд он прибыл без десяти девять. Когда он подошел к каменным ступенькам здания криминальной полиции, то совершенно позабыл про свой уютный домик и свое милое и дружное семейство.

Коуп был в кабинете.

– Ну, что нового, Дейв?

– Ничего особенного, – проворчал тот, перебирая какие-то бумаги у себя на столе. Торговец щетками Грин исчез из дома. Около семи часов вечера они с женой куда-то вышли с чемоданами в руках.

– Удрал? Что же ты предпринял?

– Установил наблюдение.

– Правильно.

– По Ист-Энду ходят странные слухи… Говорят, что двое головорезов Роки Марло ожидали в доме Грина его возвращения домой. Они ушли оттуда раньше четы Гринов, причем в их доме превратились в подобие монахов.

– Почему монахов?

– Им обрили головы, а у одного из них под глазом красуется огромный синяк, – пояснил Коуп с блаженной улыбкой. – Я попросил через «стукачей» узнать, что же там произошло, но пока достоверно известно одно: Грин скрывается – после того, как у него побывали бандиты Роки. Это невольно наводит на мысль…

– Мы вызовем Роки на допрос, – прервал его Роджер, – но позднее. А пока надо приставить к Роки и его двум приятелям хорошие хвосты.

– Я уже это сделал.

– Что бы мы делали без тебя? Спасибо, Дейв.

Он бросил шляпу на крючок, но промахнулся, и был вынужден наклониться и повесить ее нормально, после чего уселся на угол своего стола.

– От Рэдлетта ничего нет?

– Он получил место в «Зиппе», три фунта в неделю плюс 25 процентов комиссионных от продажи, и его послали в район Северного Лондона. Все бродячие торговцы должны ежедневно отчитываться в главной конторе, а каждое утро в субботу проходит нечто вроде оперативного совещания.

– Ну что же, – одобрил Роджер, – в отношении Рэдлетта вроде бы порядок. Теперь мы узнаем, из какого теста он сделан…

Солнце светило все ярче, река казалась спокойной и манящей, когда Роджер выглянул из окна.

– Что известно про адвоката Картрайта?

– Его фирма уже множество лет ведет дела миссис Хьютон.

– Хм-м-м.

– У миссис Хьютон нет пишущей машинки.

У Роджера сразу испортилось настроение.

– Я не слишком-то преуспеваю, верно?

Коуп успокоительно заметил:

– Все в порядке, шеф. Я собрал сведения обо всех специальных случаях, которые вам хотелось проверить, но мы так и не смогли обнаружить факты, подтверждающие наличие связи… А вы ее действительно рассчитывали найти?

– Просто надеялся, – сказал Роджер со вздохом. На него напало уныние, потому что утро не принесло ничего нового или обнадеживающего. Он не спрашивал о Бирвитце: Коуп ему бы непременно сказал, если бы тот позвонил.

Он сел за стол, перелистывая бумаги, и с облегчением подумал, что в них не было ничего срочного или специального.

– Я съезжу сейчас поговорить с Виддерманом. Ведь он обычно бывает у себя в конторе от 10 до 11, не так ли, Дейв?

– Как самый настоящий бизнесмен. Если бы этот делал себе деньги, производя машины, а не пороки, я мог бы его, уважать. Вы ведь знаете, что когда-то между ним и Роки Марло существовала тесная дружба?

– Разве они не поссорились?

– Да, два года назад.

– Спасибо. Позвони мне туда, если будут новости. Как Диббл?

– Поправляется.

– А полицейский, в которого стреляли?

– К концу недели его выпишут из госпиталя.

– Ну что же, хоть в одной семье будет настоящий праздник, – сказал Роджер и двинулся к выходу. Именно в этот момент зазвонил телефон, и Коуп протянул руку к трубке. Послушав, он кивнул Роджеру:

– Нанн из Ричмонда. Просит вас.

– Я только что разговаривал с Бирвитцем, – сообщил Нанн. – Он с радостью пойдет за вами куда угодно. Я велел ему в понедельник выходить на работу. Правильно?

– Да, это замечательно. Я бы хотел с ним еще раз повидаться до того, как он примется за дело, но мы сможем договориться об этом позднее.

Выезжая из Ярда, он снова был в хорошем настроении. Его мысли теперь были полностью заняты Виддерманом, человеком, которого практически поймали с поличным как организатора в своих клубах азартных игр, но который сумел выйти сухим из воды благодаря плохо изложенным фактам обвинения.

Глава 12
ВИДДЕРМАН

В районе Сохо у Виддермана было много владений: три или четыре новомодных ночных клуба со стриптизом. Известно было, что он финансирует большую часть игорных домов, домов терпимости и прочих злачных мест Вест-Энда.

Поднимаясь в контору Виддермана в тесной кабине лифта, где хватало места только еще на щуплого подростка-лифтера, Роджер обдумывал информацию Коупа.

Действительно, занимайся тот любым другим делом, он всем бы казался уважаемым человеком.

Лифт остановился у небольшого прохода, где виднелась солидная дубовая дверь с надписью: «Саул Виддерман. личный кабинет».

Лифтер постучал. Изнутри раздался женский голос:

– Войдите.

Парнишка распахнул дверь, и Роджер вошел в небольшую, красиво обставленную комнату со стоящим у окна столом с новенькой пишущей машинкой. Свет падал на машинку; сама женщина была в тени. Она была лет тридцати с небольшим, довольно интересная, искусно и в меру подкрашенная. На ней был надет красный вязаный джемпер с жакетом и темно-зеленая юбка.

Она улыбалась какой-то заученной улыбкой.

– Мистер Вест?

– Да.

– Я – Мюриэль Кеннеди, секретарь мистера Виддермана.

Она замолчала, явно ожидая с его стороны каких-то комментариев, но, поскольку Роджер молчал, она продолжала:

– Как поживаете?

Роджеру имя Кеннеди показалось знакомым, но он сразу затруднялся его увязать с каким-то конкретным делом или событием.

– Мистер Виддерман примет вас минуты через три.

– Благодарю вас.

Роджер продолжал разглядывать приемную. В ней было много своеобразия и хорошего вкуса. Женщина тоже была чем-то знакома Роджеру, но так как он не мог разобраться, чем именно, то злился. Его память не имела права играть с ним такие шутки. Если бы она работала у обычного бизнесмена, она бы выглядела совершенно «на месте» за своим рабочим столом. К сожалению, с человеком виддермановской репутации она как-то не вязалась.

Мюриэль Кеннеди… КЕННЕДИ?

И все немедленно встало на свои места: и имя, и несомненное сходство между двумя людьми. Это была дочь бывшего старшего инспектора Кеннеди из отдела криминальных расследований, уволенного из полиции и отсидевшего 12 месяцев в тюрьме за то, что брал взятки от скупщиков краденого.

Семейное сходство теперь уже казалось несомненным. Кеннеди был красивым человеком.

Роджер замер.

Женщина продолжала улыбаться, теперь уже не так казенно.

– Вы поняли, кто я такая, мистер Вест?

– Полагаю, что да.

– Мы с отцом говорили о вас лишь вчера вечером.

– Вот как?

– Он сказал, что всегда верил – вы далеко пойдете.

Роджер рассмеялся:

– Никогда бы не подумал, что он может меня помнить!

– Как мне кажется, мой отец мало что забывает! – ответила она с вызовом.

На ее столе зазвучал зуммер и она поднялась:

– Это мистер Виддерман.

Пройдя мимо Роджера, она открыла дверь.

– Суперинтендант Вест, – объявила она.

У Роджера было неприятное ощущение, что она над ним подсмеивается, точно так же, как в свое время смеялись Виддерман и миссис Хьютон, которые должны были понести заслуженное наказание за совершенные проступки, но ухитрились его избежать.

Виддерман стоял за большим письменным столом в неожиданно просторной комнате с панелями из орехового дерева, тяжелыми бархатными портьерами, двумя удобными современными креслами и несколькими портретами женщин, которые когда-то были звездами его ночных клубов. На шкафчике для бумаг, тоже неожиданно, стояла фотография Мюриэль Кеннеди в туалете для коктейль-партии. В нем она выглядела весьма представительной и интересной.

– Садитесь, прошу вас, – предложил Виддерман. – Могу ли я послать за кофе?

– Нет, благодарю.

– Очень хорошо.

Виддерман посмотрел на женщину.

– Олл-райт, Мюриэль, благодарю вас. Позаботьтесь о том, чтобы нам не мешали, хорошо?

– Да, разумеется.

Дверь за ней закрылась.

Виддерман опустился в кресло и придвинул Весту коробку с сигарами. Ощущение изобилия денег было бесспорным. Сам он был маленьким коренастым человеком с широкой физиономией и крупными чертами лица. У него были густые волнистые волосы с проседью. В его наружности было что-то от боксера. Роджер подумал, что Виддерман напоминает ему Джека Демпси. Одет он был в прекрасно сшитый серый костюм. Крахмальная рубашка, галстук, запонки и булавка – все было безукоризненным. Этого человека можно было бы изобразить на обложке журнала «Искусство одеваться».

– Я пытаюсь угадать, что вас могло сюда привести, – начал Виддерман. – Буду счастлив оказаться полезным.

– Благодарю вас… Скажите, каким образом вчера вам удалось добраться до свидетеля от полиции?

Вообще-то выражение лица Виддермана не изменилось, только в глазах мелькнуло нечто вроде намека на смешок, как будто его что-то сильно забавляло.

– Я до него и не думал «добираться».

– Нам в Ярде он говорил одно, а на суде под нажимом вашего адвоката совершенно изменил свои показания.

– Адвокат произвел на меня впечатление очень умного молодого человека, – сказал он. – Я был им весьма доволен, так что он и его фирма могут рассчитывать на то, что в будущем я стану поручать им свои дела.

– Могу себе представить! – сухо сказал Роджер.

Он устроился поудобнее в кресле.

– Вас, наверное, не удивит то, что мы считаем – наш человек был подкуплен?

– В самом деле?

– И вас также не удивит, что мы намерены выяснить, так ли обстоит дело, а если да, то кто все это организовал.

– Мне вполне понятны ваши… намерения.

Виддерман положил руки на стол ладонями вниз. Пальцы у него были длинными и тонкими, ногти покрыты лаком: руки человека, никогда не занимавшегося физическим трудом. Голос у него был тихий, культурный, приятный, никто бы не догадался по его наружности и манерам, что он занимается неблаговидным бизнесом.

– Разрешите мне попробовать избавить вас от ненужных хлопот, мистер Вест. Я не подкупал и не пытался подкупить вашего свидетеля, и, насколько мне известно, мой адвокат тоже. Я руковожу совершенно законным бизнесом, который вы сами можете не одобрять, но в нем нет ничего запрещенного, доходы же он приносит хорошие, так что я просто не рискнул бы быть уличенным в попытке оказать пагубное влияние на полицейского, или кого-то еще, кроме, конечно, морального воздействия на людей, посещающих мои заведения.

Ему было хорошо смеяться!

Роджер сказал:

– Дело закрыто, так что вам нечего опасаться. Скажите мне откровенно, находились ли вы на территории клуба в момент полицейской проверки?

– Да, – ответил он, и его улыбка стала еще шире. – Сам я не участвовал в игре, но я знал, что она идет. Это помещение я сдаю частным образом и не могу вмешиваться в развлечения своих клиентов, но, согласитесь, положение у меня было крайне щекотливое.

– Вы боялись, что вас сочтут виновным?

– Я предполагал, что это может случиться, и почувствовал огромное облегчение, когда мои страхи не оправдались.

– И однако же вы поручили защиту молодому и неизвестному адвокату?

– Да. Мой постоянный поверенный мистер Лейбер уехал, но он настойчиво рекомендовал мне этого молодого человека. У меня не было оснований предполагать, что выбор защитника может повлиять на исход дела, ибо оно выглядело совершенно ясным. В лучшем случае я рассчитывал отделаться штрафом, но понимал, что существует риск непродолжительного тюремного заключения, на что, вне всякого сомнения, били вы.

Он замолчал, все еще продолжая слегка улыбаться.

Роджер был почти уверен, что Виддерман говорит правду. Он был слишком откровенен и бесстрастен, чтобы лгать. Ну и потом, основной целью данного визита было не уличать его в каком-то одном из прошлых злодеяний, а выяснить, не повинен ли он в подкупе сотрудника полиции.

Допустим, что этого парня вообще не подкупали? А просто, как в случае с Бирвитцем, он находился под значительным эмоциональным напряжением?

– Есть ли у вас другие вопросы? – спросил Виддерман.

– Да. Скажите, знакомо ли вам одно из следующих имен. Прежде всего – Бирвитц?

Виддерман хмыкнул.

– Еще бы, он вообще стал известной личностью!

– Миссис Хьютон?

Виддерман нахмурился.

– Не-ет, вряд ли.

– Картрайт?

– Я знаю одного старичка по имени Септимус Картрайт, но сомневаюсь, чтобы вы имели в виду именно его. Несколько лет назад его запрятали за решетку, откуда он вышел с полгода назад.

– Да, это не тот Картрайт, – согласился Роджер. – Орас Грин?

Виддерман повторил, как эхо:

– Орас Грин, продавец щеток? Он?

– Да.

– Его я немного знаю. Он женился на миленькой молодой девушке, которая танцевала в одном из моих ревю, и убедил ее бросить работу.

– Имели ли вы о нем сведения на этой неделе?

– Нет.

– А о его жене?

– Тоже нет.

– Роки Марло?

– Вам великолепно известно, что Марло я знаю: он был моим партнером по бизнесу. Но я отказался от этого союза по соображениям, которым вы вряд ли поверите.

– Попытайтесь объясниться.

– Он упорно старался превратить мои клубы в воровские притоны, – спокойно заявил Виддерман. – Он организовывал шайки карманников обоего пола и забирал себе долю из того, что они воровали. Вест, давайте выясним один момент… я не согласен ни с вами, ни с другими авторитетами в суждениях, что является порочным. Если в один из моих клубов приходит человек и выражает желание пойти переночевать к какой-нибудь смазливой девчонке, и если она сама не возражает, то я в этом не усматриваю состава преступления. С моей точки зрения здесь все олл-райт. Если это финансовая сделка между мужчиной и девушкой, и в этом я не вижу ничего страшного. Но не желаю в этом участвовать!.. Мне известно, что в Ярде все уверены, что подобные вещи организую как раз я. И беру себе известную долю. Но вы ошибаетесь. Вот Роки Марло как раз и попытался начать в моих клубах такой бизнес. Он запугивал моих девушек и заставлял их обворовывать клиентов, которые спали с ними, и с этих денег тоже получал какой-то процент в свою пользу. Как только я про это узнал, я ликвидировал партнерство… Кстати, помните ли вы, как два моих клуба были разгромлены бандой хулиганов?

– Да.

– Это была месть Роки.

– Почему же он больше не мстит?

Виддерман пояснил:

– Во-первых, я от него откупился, ну а потом пригрозил, что донесу на него полиции, если он не прекратит своих безобразий. Эта угроза охладила его пыл… Почему вы вспомнили о нем?

– Был ли Грин одним из его подручных?

– Не мое дело говорить о Грине.

– Были ли у Марло основания делать ставку на Грина?

– Не знаю, – ответил он с таким видом, будто расспросы Роджера озадачили его. – У Марло много людей, которые таскают для него каштаны из огня. Он на этом загребает кучу денег.

Роджер сказал:

– Допустим, я сообщу вам, что именно Марло стоял за Коттоном, показания которого против вас были изменены в суде, вы бы этому поверили?

– Нет, не поверил бы, – ответил Виддерман. – Марло многое бы отдал, чтобы упрятать меня за решетку. Мистер Вест, раз уж вы здесь, я хотел бы, чтобы вы ясно поняли одну вещь. Меня могут обвинить в некоторых отступлениях от правил, но вообще я не нарушаю законов. Иногда я подхожу к самой черте, но не переступаю ее. Чтобы не ошибиться в этом отношении, я держу хорошего нотариуса в Лондоне, как вам должно быть известно. Возможно, вы не знаете, что у меня имеется также консультант, который способен все взвесить с точки зрения моей выгоды и с точки зрения законности. Вы только что познакомились с его дочерью.

Поэтому я считаю с вашей стороны непростительной тратой времени старания меня «расколоть». Это невозможно. И что гораздо важнее, я не делаю ничего такого, чего мне следовало бы стыдиться, или что затрагивало бы интересы других людей. Мне бы очень хотелось, чтобы вы это твердо уяснили.