Текст книги "Скинхеды (Skinheads)"

Автор книги: Джон Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

Нескончаемый бунт в ‘82

Священник вкладывает все красноречие в описание короткой жизни британского солдата, который погиб, сражаясь за свободу Фолькленда, его пальцы бегают по краю кафедры, а семья этого мальчика жмется перед алтарем, пытаясь понять проповедь о всепрощении. Здесь нет укрытого флагом гроба, которого могла бы коснуться миссис Фишер и внутри которого покоилось бы обугленное тело, только фотография в рамке стоит на столе рядом с алтарем. Скоро служба закончится, и Барри Фишер не будет забыт – пока не уйдут его родители, а за ними его братья и сестры, а фото найдут в ящике стола, со сломанной рамкой и треснувшим стеклом, и молодой голос спросит, кто это, кто этот парень, кто он? История Барри забудется, на его памятнике не будет ни слова, как и на всех других. Его жертва останется бессмысленной, но сейчас эта служба – важнейшая в мире вещь.

Рэй сидит на последней скамье, испытывая гордость за соотечественника, которого он едва знал, но это было делом принципа – явиться сюда, и тем показать уважение семье этого человека и его жертве. Он верит в войну, не думая о жертвах, но хотя он и старается сосредоточиться на словах священника, пытается представить юного армейца, он ничем не может помочь, и на память приходят другие похороны, случившиеся не так давно, и как потом он узнал, что когда его дед получил ранение во Франции, во время Второй мировой, Виши Франс передали его немцам, и эсэсовцы запытали пулеметчика Джорджа почти до смерти. Рэй узнал об этом случайно, подслушав разговор двух друзей Джорджа, а затем выспросил и запомнил некоторые подробности. Должно быть, Джордж никогда не рассказывал об этом маме Рэя, его дяде или тете. Дед не хотел тревожить своих детей. Рэй обещал пожилым людям молчать об этом, так как те чувствовали себя виноватыми, выдав секрет, словно они подвели своего друга. Вскоре и они отошли.

Рэй выразил свои соболезнования в церковном дворе, не стал ничего пить в доме и отправился к себе, переоделся в рабочий костюм, ботинки со стальными ножами и строительную куртку и поехал в Хитроу, в голове его играли церковные гимны. «Иерусалим» – любимый народный, Билли Блейк, движущийся навстречу индустриализации и рационализации, гордый за свою страну и народ. Эта песня будит его гордость, будит гнев против подонков, разбивших Англию в Фолкленде, всех этих ненавистников Юнион Джека, которые думают, что хорошо бы диктатору прибрать к рукам кусок чужой земли. Новые левые воют, что Фолкленд полон баранов и продуваем всеми ветрами, используют любые оправдания, какие только приходят в их слезливые головы, и он хотел бы спросить кого-нибудь из этих идиотов, может, испанцам стоит съебаться из Аргентины, индейцам вернуть их земли, и как Красные могут выдвигать в демократическую комиссию группку фашистов, но он никогда не повстречает этих людей. И близко их рядом не будет.

На работе, за аэропортом, Рэй попросил у Шона дрель, чтобы пройтись по бетону, который они взламывали, тело подбрасывало от ударов машины, руки быстро заболели. Он не придавал этому значения. Работа помогла ему поддерживать форму, и если ты оперившийся скинхед, у тебя должны быть какие-то мускулы. Вокруг хватало людей, которые готовы голову ему проломить из-за его стриженого черепа и цвета кожи. Он не дает им спуску. Он отпиздит их всех. Он больше не обращал внимания на самолеты, гудящие у него над головой, непрекращающееся жужжание грузовиков и автобусов на магистрали и надоедливый зуд под опорами, гудящими из-за самолетов. Его голову трясло, боль в руках нарастала вместе с раздражением, так что он стал думать об этой панковской пташке, которую он отшил утром перед похоронами, в плейере крутился стрит-панк Роя Пирса*, когда он отталкивал ее, она настоящий маленький рейвер, настоящая меломанка, ей нравятся сладкие голоса Last Resort.

Дрель упрямо трясла его, не давая отвлечься от дела, ноющая боль в руках переросла в острое жжение, но он знал, что ему еще повезло по сравнению с Барри Фишером, так как Фишер никогда уже не сможеть любить девушек. Когда он уже неплохо поработал, Шон забрал дрель, и Рэй направился к вновьприбывшему грузовику, чтобы выгрузить мешки с песком и гравием. Он смотрит на мужчин вокруг и думает, будет ли он заниматься этим, когда ему стукнет сорок. Они опасные типы. Он не хотел бы ввязаться в драку с Шоном, или Майклом О’Дрисколом, или Джоном Брейди, ни с кем из этих падди** из Слау или Аунслау, их лица прорезывали красные и синие полосы, много сосудов полопалось от вливаний «Гиннеса» и «Мерфиза», но они так и не утолили жажды и держат шаг, днем и ночью, и сердца их стучат в своем собственном ритме. Он глядит на свою жизнь и работу, которой он занимается, которой приходится заниматься, понимая, что это ничто по сравнению с тем, что делают солдаты в Фолкленде. В этом нет славы. И страха тоже нет.

* Рой Пирс (Roi Pears) – фронтмен изв. брит. Oi!/punk группы The Last Resort.

** Падди – англ. выражение, относящеся к ирландцам.

Ночью все тело Рэя ныло, а мозг застыл в оцепенении. Он сидит в ванной, размазывая мыльную пену по телу, слух постепенно приходит в порядок. Он пытается услышать шум в аргентинской ракушке, почувствовать ту тупую боль, которую ощущал Барри Фишер, но он не может и приблизиться к ней. Что чувствовал дедушка Джордж? Что он думал? Ему горько думать о немецких извращенцах, пытавших его деда. Когда он размышляет о том, как люди ведут себя и как поступают друг с другом, ему хочется все бросить, и он опускается под воду, представляя, как тело Фишера тонет в океане, поводя руками и ногами, обращая взгляд к пустому небу и меркнущему свету. Просто сцена из «Челюстей». Патетическая киношная образность. Старая дрянная чушь.

Он завернулся в полотенце, спустил воду и ополоснул ванну, почувствовал запах смазки и бензиновых паров, наполнил ванну снова, забрался обратно и принялся отскребаться усерднее, отмокая в течение получаса с лучшей пеной для ванн его мамы. Дважды он чуть не задремал, но вот он уже сухой, натягивает голубую рубашку «Фред Перри», джинсы и «мартинсы», прилив энергии приходит из ниоткуда и он торопится уйти. Он съедает толстый сэндвич с чеддером и овощами «Брэнстон Пикль», выпивает бутылку молока, вызывает кэб и набрасывает свою летную куртку, едет с сикхом средних лет к «Дженерал Эллиот» в Аксбридже, мучаясь от жажды, мечтая о глотке. Радио передает речь Уинстона Черчилля, часть программы о наращивании сил к высадке союзных войск в Европе. Рэй дает таксисту фунт чаевых и торопится в паб, его дядя и тетя стоят у барной стойки. Он лезет в карман за деньгами, но Терри уже заказал для него пинту «Фостерса», увидев через окно, что племянник подъехал. Тетушка Эйприл проводит рукой по его макушке и замечает, в какого интересного парня он превратился, а он смущается, глядит в пол, зная, что краснеет, а кто-то из завсегдатаев оборачивается к нему и улыбается.

Неожиданно он чувствует себя ребенком, его размах и сила улетучиваются, от Рэя остается лишь живой сгусток, который не знает, куда бежать, а Терри недавно лежал больной и говорил ему не попадать в переделки и хорошо себя вести. Его дядя знает, как успокоить человека, просто голос разума среди людей, с которыми он пьет, таких типов, как Хокинз, который, должно быть, недавно вышел из тюрьмы, еще кто-то, погибший в свои двадцать с лишним, его запинали до смерти или застрелили в голову. Рэй обожает психов, как и любых других хороших парней, только если быть от них на расстоянии вытянутой руки, не ближе, предпочитая быть племянником своего дяди, а сегодня ночью он еще и должен вести себя лучшим образом, Терри очень выручил его на прошлой неделе, сказав нужные слова, когда они выбрались из паба и шли домой. Дело в том, что Рэй не понимал, что он делал не так. Он старался внимательно слушать Терри, напрягался, как только мог, но в его голове носилось столько вздора, что порой трудно было сосредоточиться. Его внимание сбивалось с курса. Он забывал уроки.

И вот Рэй в том пабе на Кэмден Таун, выпивает перед тем как поехать слушать Madness*, кто-то в толпе «арсенальских»** скинов рассказывает анекдот об утопающих Argies, и дело в том, что Рэй не любит такой род шуток, он очень придирчив к тому, что считать смешным. Этот парень дурачится, все больше и больше, и Рэй думает, да кто, вообще, такие, эти арсенальцы? Терри ругает их с давних пор, он знает, что недавно у них была белая компания и несколько оборудованных черных, но что за жирный ублюдок там кривляется? Бритоголовый ловит взгляд Рэя, спрашивает, в чем дело, кто он, красный или комми, и парень отвечает, нет, он социалист-патриот, уверенно, как Томми Купер, зная, что это должно заткнуть толстого урода, эти люди путают национализм и патриотизм, не ожидая увидеть, что патриотизм смыкается с социализмом. Наглый шутник принимается глумиться, дрянь с Клок-Энда, он просто работает на публику.

Рэй не любит, когда люди глумятся. Его старик полюбил глумиться, перед тем как свалить. Его отец идиот, и Рэй собирается однажды сменить фамилию и называться Рэй Инглиш, перейти на сторону матери и, как бы то ни было, Терри для него – это больше, чем отец. В Теле переплелись все качества, и он не возражал бы стать таким, как дядя, стоять у барной стойки, любимый всеми окружающими, но вряд ли это получится, по крайней мере, не сейчас, хотя прозвище Психованный Рэй звучало в какой-то мере уважительно. Быть психом неплохо. Если это в самом деле так.

* Madness – брит, группа, относящаяся ко 2-ой волне ска и движ. 2 Tone. Это была первая ска-группа, полностью состоявшая из белых англичан.

** «Арсенал» (Arsenal FC) – англ. ФК, базирующийся в Сев. Лондоне. Основан в 1886 г.

Сейчас он задумывается о многом, его мозг в каком-то смысле прекращает работу и он переходит на дистанционное управление, гнев вырастает словно ниоткуда, мощным взрывом энергии, и он не смотрит на различия между ними, просто вспыхивает и собирается, вмазывая этому тупице в табло правой и ударяя его пинтой лагера, зажатой в левой, снова правой, и бритоголовый соскальзывает на барную стойку со стаканами, а в музыкальном автомате играет Madness, Рэю нравится стиль мьюзик-холла, безумные драки с долей грусти, все это есть в Терри, который иногда напоминал ему Саггса своей экспрессией, и Madness говорит о Лондоне и Англии, о Рэе и Терри и всех остальных парнях. Их ритм отличается от Oi!, другой подход, но это часть того же мира. Вуди подыгрывает драке, Рэй удивляется, что приятели толстого парня не воспользовались своим преимуществом, и его уважение к Арсеналу возросло, когда они сработали красиво и точно, они могли понять, что он псих, что ему все до лампочки, может быть, думали, что их друг в отключке. Рэй прославился как психопат, который один несся навстречу банде пакистанцев, слова рассеивались, этот мир невелик, его ударили мечом по животу, но он остался на ногах и сумел удрать обратно на Аксбридж Роад. Он легко отделался – всего пятьдесят швов. Психованный Oi!. Скин во всем. Он «челси» – безумный – сорвавшийся с катушек.

В Саусхолле все было не так, как говорили, но никто не слушал Рэя, когда он пытался объяснить, и поначалу арсенальцы подались назад, и если бы он оставил того толстого типа, он был бы в порядке, это довольно красивая драка, без особого ущерба, но он потерял контроль и ударил его несколько раз подряд, только четверо парней прикрывали ему спину, видел, как Ник свалил из паба, их осталось трое, другой парень из «Арсенала» встал перед своим отключившимся дружком, говоря, что с него остаточно, и Рэй вмазал ему в табло и накинулся на остальных, и он зашел слишком далеко, уже не церемонясь о скинами, которые разыгрывали из себя белых людей, они тоже достаточно насмотрелись на этого идиота и акинулись на него, а он отбивался как мог, зажатый в угол, и уже готов был отключиться, когда Терри и команда старших скинов вбежали вместе с Ником, быстро расчищая паб, один из приятелей его дяди, которого он даже не знал, поставил его на ноги, и они быстро убрались, еще прежде чем приехал Старый Билл, и той ночью, когда они уже почти были дома, послушав Madness, Терри строил ему хороший выговор, когда они остались вдвоем, спрашивая, во что он, черт его дери, играется, думает ли он, черт возьми, что делает?

Рэй окинул взглядом «Дженерал Элиот», вспомнил,как он сидел здесь со своим лимонадом и хрустящей картошкой, когда был младше, мама и тетушка Эйприл выбирались сюда поболтать. Он изменился с тех пор. И хотел бы снова стать ребенком. Они сидели снаружи, у канала, за одним из столиков, и он смотрел, как внутри его дядя играет в бильярд. Он заходит внутрь и становится рядом, наблюдая за Терри, у него волосы до плеч, на нем хлопчатобумажная куртка, Рэю не больше восьми или девяти лет. Это время расцвета Нодди Холдера и Slade*, Sweet и Mud, Элвина Стардаста и Дэвида Эссекса, Гари Глиттера и Roxy Music. Терри, похоже, вышел из своей фазы стрижки под «ежик», обернувшись неряшливым парнем в «мартинсах», но все еще ставил на музыкальном автомате Десмонда Деккера, и его приятели подпевали хору, а годом позже Рэй хорошо развлекся с дядей, скиновское возрождение шло полным ходом, панки вновь появились на сцене, и его смешили старания старших людей – вспомнить длину волос в семидесятые и ширину их клешей. Им нет оправдания. Терри кивает и улыбается, называет Рэя кровожадным панко-рокером, но не может скрыть правды, что это панку он обязан, это панк пополнил старую компанию.

* Нодди Холдер (Noddy Holder) – англ. музыкант и актер, вокалист и гитарист группы Slade.

Его дядя всегда понимал его правильно. Он по-прежнему ценил его силу, но став старше, начал видеть другую его сторону, восхищаясь легким характером Терри. Он пьет свой «Фостерс» и понимает, как сильно его дядя похож на Джорджа Инглиша, уж он-то знал все о своей миссии, но делал вид, что ничего не знает, держал рот на замке, в конце концов был отправлен в лагерь для военнопленных, где британские заключенные выходили его, а американский доктор спас ему жизнь. Джордж и в мирное время не болтал много, серьезный человек, верящий в свою систему, и больше всего он радовался биноклю, который Терри подарил ему на день рождения перед его смертью или годом раньше – таким счастливым Рэй не видел деда никогда. Бинокль был хорошего качества, отвечал профессиональным стандартам, Джордж крепко обнял своего сына, чем потряс всех и каждого, этот трудяга, прошедший через лишения, величественный человек, который гордился тем, что сидел за рабочим столом половину дня, который одевался исключительно опрятно, носил рубашку и галстук и придирался к мелочам. Рэю бы хотелось, чтобы дедушка Джордж жил дольше. Он был слишком молод, когда старик умер, не успел и задуматься о том, чтобы расспросить его, и знал, что с дедом ушла немалая часть его истории.

Придя в «Белую лошадь», Рэй собирался пробыть здесь около часа. Здесь были несколько хулиганов с компанией соулбоев* из Южного Руслипа и три группки скинов намеревались призвать их к порядку. Когда Рэй собирался уйти, Терри наклонился к нему и попросил запомнить, что он сказал, что лезть в драки неумно, что это игры для простаков и что он не хочет иметь неприятности с законом, торчать в Борстале, разбивать сердце его мамы, и что еще хуже – перечеркивать всю свою дальнейшую жизнь. Рэй улыбается и старается слушать, и Терри просит его остаться, послушать, что он говорит, но его перебивает Эйприл, ставя свежую пинту перед Рэем, и он не может оставить стакан полным, он рассказывает им о похоронах Фишера, вспоминает своего деда, Терри мягчеет, бормочет что-то о Джордже, и что когда он был младше, как вот этот нахальный скинхедик, он воображал, что его отец боялся давать сдачи, а теперь он стал старше и умнее и хочет передать то, чему он научился.

Терри становится таким грустным, что Рэю захотелось сказать ему, что Джордж был храбрейшим из храбрых, но он дал слово молчать, и ему хочется встать и отпиздить этих соулбоев, отплатить им за Фишера, и анг-лоненавистников, и Терри Инглиша, и деда Джорджа, Терри нагибается и сменяет тему, смешит его, и уйти уже невозможно.

* Соулбои (Soulboys) – англ. молодежная субкультура конца 1979-х _ нач. 1980-х гг. Осн. представители – рабочий класс. В осн. это любители америк. соула и фанка.

«Футбольный Клуб Челси»

Паб был заполнен через десять минут после открытия, Рэй стоял у барной стойки с бутылкой «Карлсберга» в руках, недалеко от входа, на случай если «тоттенхэм-цы» явятся, и успокаивал сам себя, впереди был длинный день. Гари и Пол стояли рядом, занимаясь тем же самым, Малолетние Преступники держали свои пинты и выглядели смущенно. Вся улица вниз от Паддингтона была пуста, команда «челси» прокладывали себе путь через Хай Стрит Кен, тип из Харроу, точно из «жидов»*, пил на Эдвард Роад. Пара гербертов с Сэнд-Энда божились, что «тоттенхэмцы» остановятся в «Корабле» на Джюс Роу, по другую сторону от Уэндсуорт Бридж, но они уже ходили этим маршрутом, могут пойти и другим путем. «Тоттенхэмцы» были ранние пташки, любители свежих булок, а «челси» побывали в «Черном Быке», «Империале», «Веселом Мастере», но с таким количеством пабов и эдакой плотностью транспортных потоков невозможно было успеть всюду. Слухи поползли с первым звонком будильника и это будет продолжаться весь день, создавая величайший переполох, и хотя Рэй знал, что большинство историй – полная чушь, все ожидания были сосредоточены вокруг игры.

* Жид (англ. yid) – фанат англ. ФК Тоттенхэм (Tottnham Hotspur FC).

В Первенстве крутились бешеные деньги, оно уже имело мало общего с настоящим футболом, это зрелище было загублено бизнесменами и новоявленными фанатами, но некоторые соревнования все еще сохраняли часть прежнего духа. Игры между «Тоттенхэмом» и «Западным Хэмом» были домашними матчами, имевшими значение для Рэя и парней, которых он знал, а матчи между «Манчестер Юнайтед» и «Арсеналом» были интересны как спортивные состязания. Он был фундаменталистом и предпочитал смотреть «Челси» в пабе, с пинтой в руке, в окружении хороших людей. Игры на звание чемпионов Европы и некоторые матчи за Кубок мира приводили его в «Стэмфордский Мост», но атмосфера там была неважной, неразумные цены и бесконечные правила вытесняли оттуда многих верных болельщиков. Его тошнило от искателей славы, яппи и туристических групп, и он не собирался сидеть в компании дрочил, которых интересовались только тем, есть ли у него билет на Мэтью Хардинг Стэнд. Он предложил устроить несколько яппи-чисток, но никого это не заинтересовало, и его бесило, когда на него смотрели со смешком. Можно было бы отлично подраться, собравшись своей собственной компанией, но кто ж решится лупить перцев, которые подходят к твоей стойке, занимают твое место и осаждают твой гребаНый паб. Подумать только, его дядя не явился, опять заболел, и Хокинз передал ему билет Терри так что это была единственная игра, на которой мог присутствовать Рэй. Он пытался дозвониться до Терри, но ничего не вышло. Нельзя же так себя обкрадывать, пропуская одну из крупнейших игр года.

Хокинз с друзьями подъехали на фургоне и уже слонялись снаружи, когда приехал Рэй, привратник пропустил внутрь новых посетителей, намекнув, что было бы мило вести себя тихо. Он, конечно, прав, Рэй знал это, но сегодня был особый день. Тьма народу повылезала из щелей ради соревнования, продолжавшегося с 1967 года, за Кубок Футбольной Ассоциации, и «Челси» уже скоро должен было прибыть на Парк Лейн Энд. Терри и Хокинз были там в тот день, и Хокинз никогда не уставал рассказывать об этом, забывая, что они были тогда тощими школьниками, а не сегодняшними крепкими скинхедами. Почти сорок лет прошло с тех пор, как «Челси» вошел в Парк Лейн, журналисты, которые писали сенсационные статьи о бритоголовой угрозе и требовали вернуть телесные наказания, уже сошли со сцены, но масса тех самых парней все еще сидели в пабах вокруг «Челси», некоторые с билетами, некоторые пришли выпить и подраться. Они стали старше, но не особенно мудрее, что становилось заметно уже после двух пинт, но как бы то ни было, они пили, смеялись и пихались на все лады. Для Рэя, Терри Инглиша и Хокинза жизнь скинхеда не заканчивалась с юностью. Это была не мода, а образ жизни. Англия принадлежала выросшим скинам, модам, панкам, гербертам и хулиганам семидесятых и восьмидесятых. В карманах у них были деньги, это было новое поколение.

«Тоттенхэм» отлично выступал в течение нескольких лет, и многие считали его лучшим клубом Лондона, что до «Челси», они лишь хотели знать, когда счет будет закрыт в их пользу, старшие парни ни во что их не ставили. Рэй ненавидел «жидов», как любой другой, их единственными конкурентами, по его мнению, были ухари из Лейцестера и Мерсисайда. У «Тоттенхэма» были молодые сторонники, и немало, но Рэй считал, что им все равно не хватает удачи. Ничто другое не имело смысла. Почему кто-то поддерживает «шпор»? Что бы ни говорили, игра все еще была главным событием дня, и «Челси» больше всех пострадал от введения Матча Первенства. И несмотря на это, множество юнцов рассаживались на рядах со стороны Золя, и «Челси» все еще был гордостью Лондона на поле и за его пределами.

Хокинз, Бастер и Большой Фрэнк протиснулись сквозь толпу, Стив Хруст продавил себе путь вслед за ними, поливая грязью «Hammerhead» и сравнивая вкусы. Рэй кивнул парням, с которыми он виделся в течение десятилетий, и хотя былые великие времена никогда не повторятся, то, что происходило здесь и сейчас, имело большое значение. Большинству мужчин в пабе было за тридцать, многим – за сорок, а некоторым – и по пятьдесят, многие пили из бутылок, что по его ощущениям свидетельствовало о зрелости, – о знании, что объем выпитого лагера обращается в объем жидкости, которую нужно отлить, что проблематично, когда ты ищешь драки. Гианлука играл в нападении, большие мужчины с бритыми головами исчезали в уборной, возвращались, скрипя челюстями, в томлении. Может быть, все менялось медленно, так что это трудно было заметить, как с ЕС. Это непросто – отмотать время назад и припомнить подробности. Когда он только начал ходить на футбол, вокруг была лишь горстка компаний, которые могли похвастать такими великовозрастными участниками, и они происходили из верфяных районов, таких как Вест-Хэм, Миллуолл и Норт-Ист, жизнь которых строилась на тяжелой промышленности, а местные ребята обычно собирались в тесные сообщества, задолго до того, как тинейджерский раж вырвался из пригородов. Он вспомнил жаркий денек в Ротерхэме. То были мужчины против мальчиков. Ему не нравилось думать об этом, у него было множество лучших воспоминаний, которым он мог предаться. Нынче же все крупные компании нарастили мышцы и набрались опыта.

– Все в порядке, Рэй? – спросил Томми Джонсон, проходя мимо туалетов, его приятель Марк вслед за ним.

– Неплохо. Хорошее сборище.

– «Жиды» собрались в Эстоне, Старый Билл с ними.

– Это они так думают, – засмеялся Марк.

Они двинулись дальше, туда, где их ждали Харрис, Брайти и тот псих Ремонтник. Харрис пялился в окно, и пока большинство людей расслаблялись и мягчели, он становился все злобнее. Его потрясенный вид заставил Рэя бросить взгляд на улицу и полицейский фургон, из которого выгружались люди в униформе. Оператор занимался своей камерой и уже был готов начать съемку подросших звезд БиБиСи-ньюз со старыми кассетными записями и настоящих звезд CCTV, прародителя эры DVD. Рэй знал, это было неизбежно и фулхэмская полиция обязательно будет здесь, но он все еще любил подобные дни, и несмотря на его отвращение к «Тоттенхэму», он знал, что они идут своим путем, что они делают все возможное. Он улыбался, вспоминая старые славные деньки, дома и в компаниях, еще до запрета, эти поездки за пределы Лондона в восьмидесятых, когда «Челси» собирал пять, шесть, семь тысяч зрителей, куда бы ни приехал.

В 83-м знаменитые болельщики «Челси» особенно буйствовали, Рэй наблюдал, как Харрис просочился на террасу, остальные парни последовали за ним, толпа хлынула вперед, когда Джоуи Джонс вышел за мячом для вбрасывания в игру, Микки Томас вызывал его на левом краю поля, Джонни Б. ожидал в стороне на середине поля, и толстяки вокруг Рэя закричали на Джоуи, называя его ублюдочным кокни*, не принимая в расчет, что он из Таффа, типичные толстые северяне, Томас ведет мяч и передает его Спиди, Керри бежит впереди него, центровой подрезает пас, пинает его Джо МакЛахлину, который ведет его на правую сторону поля, Пэт Невин проводит мяч мимо защитника, который пытается помешать Пэту, и крошка Пэт валится на взбитую грязную траву. Судья свистит в свисток, и Невин поднимается, потирая голень. Рэй переключается на террасу и колонну, которая остановилась и отстроилась посреди ловких крепышей в мощных ботинках и тугих брюках, не собираясь учить этих тупиц уму-разуму, понимая, что все лондонцы такие разные, это правильная толпа, половина «челси» в зеленых летных куртках, половина с бритыми головами, парочка сайхобилли, остальные – герберы и нечесаные хулиганы, а Харрис надел свою лонсдей-овскую рубашку под куртку, что может быть вульгарнее, но это-то и свойственно тем, кто поднял «челси» над всеми этими болванами, кость, кожа и взгляд, знак класса, южное племя в северной глуши, и жующие головы этих жеребцов превращаются в рябь перед Харрисом, ак если камень бросить в пруд, энергия нервозности аспространяется по обширному человеческому полю, и аменные кулаки нарушают покой, превращая рябь в олны, все больше глаз пытается увидеть, что происходит, и Рэй – самый молодой здесь, вместе с Харрисом и Билли Брайтом и остальными, но он достаточно большой и достаточно сильный и достаточно безумный, чтобыпойти против многих, и вдруг всех охватывает безумие, и он в толпе вместе с другими парнями, и все они

* Кокни – пренебрежительно-насмешливое прозвище уроженца Лондона из средних и низших слоев населения.

измотаны, вот что такое футбол, если вы в правильном возрасте и правильном месте, а идиоты орут, ничего не желая знать, пытаются выбраться отсюда, доброе имя «Челси» вызывает панику, это самый хулиганский клуб в стране, побывали везде, дома и в мире, играя сильно и много, но Рэй знает, что если его собьют с ног, то эти говнюки вернутся, чтобы тут же изметелить его, так что он не разбирает, кого кромсать, нужно сделать это с ними, пока они не сделали это с тобой, все так просто, торговцы пивом дали «челси» преимущество, смелые северяне с боем продираются сквозь толпу нытиков и делают ублюдочных кокни, внутри у Рэя все подпрыгивает и свистит, когда «челси» берут в оборот террасу, бросается в давку, подгоняемый волнами тел, напирающих сзади, волна отталкивается от берега, а типы над ними лупят и пинают кокни, Харрис бодает с размаху мощного голубятника с прической цвета птичьего дерьма, перья торчат из его одежды, «челси» уже у стены, на передней части террасы, у самого поля, сдавливаемые весом толпы, Рэя охватывает эта энергия, тысячи дурней налегают на них, полицейские высыпали в толпу, некоторые уже на террасе, размахивая своими дубинками на обе стороны, организовали проход, все больше полицейских по краю поля, «челси» выталкивают и стягивают на поле, когда волна местных фанатов пробивается сквозь Старого Билла, кулак прилетает Рэю в рот, нос отчаянно болит, полицейский бьет его дубинкой, заставляя его забраться на край поля, где он убирает руки от носа и сглатывает кровь, пальцы испачканы, а «челси» все вместе, смеются над болванами, что бесятся в этом загоне, Рэй смотрит в это море красных лиц, орущих, тычущих пальцами, пытающихся добраться до них, и он не может поверить, что они прорвались через все это пространство, вот чертовщина, он чувствует кровь в горле, один глаз затекает, но он встает во весь свой десятифутовый рост, показывая им средний палец, и кричит, что они все гребаные мудозвоны, все гребаные мудозвоны, вы гребаные суки, полицейский поднимает свою палку, говорит ему заткнуться, его глаза выпучиваются, а щеки горят, Харрис ведет их вдоль края поля к противоположному концу, и парни на внутренних скамьях пытаются выпрыгнуть в нижнюю секцию, он проводит их перед трибунами, а здесь на скамьях еще одна компания из «челси», отделенная рядами полиции, и они лезут в боковой проход, но им мешают два ряда перил, вдоль края поля рысью скачет лошадь, и судья свистит в свой свисток, и игроки движутся к другому концу поля, на другой стороне установлен заслон, и именно там собралось большинство «челси», они пытаются опрокинуть заслон, пиная опоры, Харрис и Брайт вдруг бросаются вдоль края поля, прежде чем лошадь доскакала до них, говоря другим следовать за ними, и они впрыгивают на другую полупустую огороженную площадку, они могут попасть на скамьи, если прорвутся через заставу, но здесь больше полицейских, и они опрокидывают парней назад и дают им на орехи, Харрис и парни ничего не могут поделать, окруженные полицией и подгоняемые к дальнему концу, и Рэй идет вместе с большими парнями, ощущая чертовскую силу, раздувается от гордости, когда они движутся важно в свете прожекторов, это их дело, идти против толпы и разгромить к чертям этих северных идиотов, и он вплывает в дверь, которую открыли распорядители, а «челси» на дальней террасе все время аплодирует им, рев ВЕРНЫХ БОЛЕЛЬЩИКОВ, ВЕРНЫХ БОЛЕЛЬЩИКОВ заполняет его голову, и другой рев заставляет их повернуть головы к краю поля, где возобновляется игра, мяч летит к воротам «Челси», на их половину поля, Колин Пейте бросается вперед, расчитывая прыжок, все время следя за мячом.

Джон Терри вырастает над Робби Кином и пасует мяч вперед Супер Фрэнку, а Лампард, который быстро бегает и быстро соображает, скользит по ровной поверхности, ведя его к Роббену, который только что подбежал, возбуждение нарастает со стороны Мэттью Хардинг Стенд, несется вдоль краев площадки и выплескивается на новый Шед Энд. Лол вместе со всеми стоял на ногах, и Роббен просто пробрался сквозь толпу, словно неважно было, стоят здесь люди или нет, у Золя с его опытом был другой стиль, он двигался медленно, но мастерски, он все еще был любимым игроком Лола, но Роббен и Джо Коул были особенными в этой команде, вместе с ДжейТи, конечно, и Лол приходил на Стэмфорд Бридж еще со старых славных дней девяностых, вырастая на этой лучшей команде, которая когда-либо была у «Челси», под руководством Луки Виалли, сидел в «Белом олене» или в «Джолли Малстере» или в «Коке» вместе с отцом, дядей Рэем, отцовскими друзьями, прежде чем пойти на стадион и засесть там в углу, подъедая чипсы, колу и арахис, покупал бургер или хот-дог за полем, если еще был голоден, и он вырос на Золя, и Деннисе Вай-зе, и Супер Дэн Петреску, и Гусе, а Виалли был их вожаком, он мог бы дольше руководить командой, и те игроки были просто великолепны, вот чем был «Челси» в футболе, отец говорил, Питер Осгуд был величайшим игроком «Челси», и он рассказывал об Алане Хадсоне и еще Чарли Куке, дядя Рэй подхватывал и вещал о Пате Невине и великом Эдди Недзвиеки, а кто-то назвал Дуга Ругви, но Роббен уже бежал на трех защитников и обходил первого, затем прошел мимо Ледли Кинга, у зоны пеннальти «шпор», последний игрок не знал, что делать, то ли попытаться хитро оттолкнуть его, напрыгнуть, повалить на землю, и все кричали ему, давай, разбей его к чертям, давай, разбей суку, и Роббен подрезал его, дал влево, защитник повис на его заду, удар был низким и сильным, в сторону Пола Робинсона, но мяч лишь пролетел мимо дальнего столба, верхний ряд обхватил руками головы, воздев лица к небу, начав наконец аплодировать, отдавая дань приложенным усилиям и мастерству, и магии прекрасной игры.