Текст книги "Скинхеды (Skinheads)"

Автор книги: Джон Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

Гордость Лондона

«Тоттенхэм» был хорошим пабом, несмотря на название, с высоким потолком и узорчатыми деталями, наполненный оттенками меди, которая делали Лондон таким теплым городом, до того как началась джентрификация*. Рэй уже побывал на одном традиционном представлении на Кинге Кросс, где робокопы демонстрировали свою силу, предотвращая столкновение со «шпорами». Некоторые парни отправились на Юстон и в конце концов нашли себе занятие, преследуя неизвестную северную компанию по дальним улицам Со-мерстауна, полиция была занята на Мэрилбон Роад, эпилептические мигалки освещали один из самых напряженных хулиганских хайвеев в столице. Лучшим саундтреком к представлению были сирены, жесткое техно для жестких парней, Рэй и другие ребята забеспокоились, что их загребут, так как к месту стягивалось все больше полиции, эти механические чистильщики погнали их со станции, два полицейских с камерами снимали лица для своей базы данных, шум усиливался, по мере того как все больше «челси» выходили из метро. Он немного послонялся и ушел, когда другие решили вернуться на Викторию.

* Джентрификация (англ. gentrification) – реконструкция и обновление строений в прежде нефешенебельных городских кварталах. Как правило, при этом беднейшие секторы общины часто переселяются, а их потребности не принимаются в расчет.

Слухи все еще витали… Юные големы из «Тоттенхэма» пьют в «Йоркском Герцоге»… Гномы из Сэлфорда жуют бутерброды с креветками в «Шекспире»… Хобби-ты из внутреннего города что-то замышляют в «Неистовой силе», над рекой в Воксхолле. Он ничем не мог помочь, и только улыбнулся, когда последний слух, похоже, подтвердился – эти чертовы хоббиты могут пить везде. Существовала масса возможностей, но он не мог слоняться по всему Лондону, не зная точно, что и где должно произойти. Он заскучал, хотел выпить и послушать музыку и вскоре зашагал от «Тоттенхэма» по Корт Роад, мимо витрин, заставленных гэджетами, ледяное дыхание долга застыло на стеклянных стенах, он глубоко засунул руки в карманы своей летной куртки. Он морщился, глядя на покупателей и туристов, одетых в пластик, и был рад, что его нет среди тех пестрых сук, что ходили об руку со своими девушками. Заболтанный своей хозяйкой до смерти, закончив работу, по субботам он все еще смотрел футбол, пусть теперь обычно на экране в пабе.

Пол и Джо ждали в «Тоттенхэме», напитки стояли на полке, а они мягчели и погружались в вечерний отдых. Рэй заказал пинту польской пташке, одной из многих прекрасных женщин, приехавших в Англию из Восточной Европы и оживившей это место. Она была чертовски яркой, смеялась, наливая ему лагера, и он мог представить, как ее ноги обхватывают его спину, а трусики лежат в его кармане и он ведет ее в землю обетованную. Польки, русские, латвийки. Он любил их всех. Они приспосабливались, по достоинству оценивая либеральные порядки Англии, иные, чем в тех странах, которые он мог упомнить. Он задумался, о документальном фильме, что видел по телеку на CCTV об албанских женщинах, которые обчищали сумочки на Оксфорд-стрит, и о пяти молодых алжирцах, которые тырили телефоны, только чтобы выказать благодарность англичанам за то, что предложили им лучшую жизнь. Он прищурил глаза. Он любил ловить этих паршивых маленьких сучек на горячем. Он пил свою третью пинту и был доволен. «Шпоры» были забыты. Они больше ничего не значили. Когда у него в руке холодная пинта лагера, а вокруг шумит субботняя ночь.

Они выпили две пинты в «Тоттенхэме», затем прошли немного до Денмарк-стрит, мимо рядов гитар и усилителей, песенников, полных текстов, аккордов и мыслей Мика Джаггера, Джони Роттена*, Курта Кобейна, Пита Доерти**. «Бар-двенадцать» был на другом конце улицы, это был дом «London Callin», лучший ночной клуб в Лондоне, здесь играли смесь панка, рокабилли, Oi! – все, что только нравилось хозяину.

Барнет, что руководил «London Callin» и был известен среди «челси», стоял у двери, сияя своей струммеровской улыбкой. У него была большая музыкальная родословная, он помог сохранить футбольные связи после появления независимых болельщиков и студенческих бригад. «London Callin» собирал гербертов, панков, скинов всех мастей и разносортных рок-н-ролльщиков, были там правильно разнаряженные панки и рокабилли, и все, кто угодно. После непродолжительной болтовни Рэй прошел за Полом и Джо к барной стойке, ожидая своего пива, а потом отправился в комнату, где выступали группы.

* Джонни Роттен (англ. Johnny Rotten) – брит, рок-музыкант, фронтмен и осн. автор панк-группы Sex Pistols.

** Пит Доерти (Pete Doherty) – англ. музыкант, художник и поэт. Славу ему принесло участие в группе The Libertines.

Ди-джей Донг заканчивал первую часть своего сета, продвигаясь от «See My Baby Jive» Wizzard* прямо к «Zorch Men» The Meteors**.

Донг был известен, благодаря своим делам с фэнзином и размерам своего члена, который он, не колеблясь, применял к каждой твари, встретившейся на его пути. Рассказывали, что недавно в Болтоне он натянул несколько чудных кисок на капоте авто Сэма Аллардиса, но Рэй относился к этому скептически, как и к слухам о големах. От этого север выглядел более зловещим, забавляться с девками на стоянке «Reebok» – страшное дело. Аллардис мог заработать звание Большого Члена, но Рэй сомневался, что он поспорил бы с Донгом, и девушки в самом деле волочились за этим бритоголовым человеком из Южного Лондона, казалось, доверяя ему свои жизни.

Первой на сцене была Viva Las Vegas. Барнет стоял перед группой, бывший ударник Gundog Тарик отбивал ритм. Рэй был большим фанатом как Gundog, так и Argy Bargy, двух лучших групп Oi! за последние годы. Viva Las Vegas играла песни Элвиса, но в панковской манере. Это был великолепный микс, и правду говорил Джо, Пресли был панк-рокером. Рэй мог видеть связь между разными направлениями – традиционная

* Wizzard – рок-н-ролл группа 70-х гг., осн. Роем Вудом, бывшим участником группы The Move и соучредителем Electric Light Orchestra.

** The Meteors – англ. рок-группа. Участники коллектива считают себя первой и единств, группой, играющей в стиле сайкобилли.

британская музыка попала в Америку вместе с переселенцами и пошла на подъем, благодаря классовым свободам Нового Света, мутируя в блуграсс* и «хил-билли», новая производственная техника и динамический подход их потомков обратил ее в рокабилли и рок-н-ролл, а затем появились граммофонные пластинки, их английские родоначальники всосали эту музыку через океан, «теды»** создали целый культ вокруг музыки, Англия заново открыла это звучание, загоревшись им снова с Rolling Stones и породив новое племя модов, восприимчивое англо-саксонское племя откусывало куски буги-вуги, ритм-энд-блюз, рэггей, а затем рок и жесткий саунд обратился в панк, сеть быстро мутировала, снова в 2-Tone, Oi!, который вколачивал в землю и оттеснял идиотов, что синтезировали панк, и США подцепили Oi! и скрестили его со ска и отправили обратно, так что парень его возраста мог слушать Rancid, Die Hunns, Social Distortion и всю остальную такую же музыку – и любить ее. Его дочери повторяли его собственный музыкальный опыт, за вычетом «аггро».

Рэй думал обо всем об этом, стоя в толпе, следя за состязанием Элвиса и Роттена и изумляясь, как хорошо на него может действовать выпивка и живая музыка. Говорят, время идет по кругу, это легкий способ все объяснить. Фундаментальные основы жизни повторяются, и он мог видеть, каким образом это знание управляется, ускоряется и замедляется с помощью некоторой ловкой

* Блуграсс (англ. bluegrass) – форма коренной америк. музыки. Являлся смесью музыки иммигрантов с брит, о-вов, афроамериканцев, и также джаза и блюза. Это акустич. стиль.

** Теды – имеются ввиду т.н. teddy boys.

пропаганды. Он слышал записи Гарри Чемпиона* на «Апу Old Iron», так похожие на «Апагспу In The UK»**, видел цепь блондинок: Дитрих, Вест, Монро, Мадонна. Компьютерные игры воспроизводили героизм солдат, моряков, летчиков. Он смотрел на окружавшие его лица, разных возрастов, мешанину стилей, которую приходилось признавать, что не всегда было возможно, когда он был младше. Это были несмышленыши, скинхеды и панки, дерущиеся друг с другом, панки и моды, дерущиеся друг с другом, и моды и рокеры, тоже дерущиеся. Здесь вечно кто-нибудь дрался. Он и себя считал одним из лучших драчунов.

Они снова подошли к бару, когда Viva Las Vegas закончили, загремели звуки «Runnin’ Riot»*** у Cock Sparrer, Джо пробормотал что-то о виниле, взяв сидр, который Рэй протянул ему, и исчез, направившись в сторону Чарли Харпера, Пол был занят болтовней с одной пташкой рокабилли, подмигнул ему, взяв свой «Гиннес», и повернулся спиной. Рэй думал, это было прелестно, поднял глаза к битым телевизорам высоко на стенах, на экранах мелькали неясные изображения пустой комнаты за дверью, Донг на краю экрана смеялся вместе с полнощекой девочкой. Menace скоро прибудет, и место для них было занято. Рэй не испытывал к Menace ничего, кроме уважения, а также к Cock Sparrer и даже The Cockny Rejects, несмотря на их связи с кокни. Когда дело касалось музыки, он всегда смотрел на большой экран. Невозможно было драться с типом, который пришел послушать ту же группу, только ради нее самой, и он поступал так всю свою жизнь. Он считал, что Oi! и панк должны объединить работяг, а не вызвать новое разделение.

* Гарри Чемпион = Уильям Крамп – изв. брит, композитор мюзик-холла. «Апу Old Iron» – одна из самых известных его песен. Scunthorpe United FC (The Iron) адаптировали эту песню и исполняли ее всякий раз перед домашними матчами.

** «Anarchy in the UK» – дебютный сингл панк-рок группы Sex Pistols, выпущенный 26 ноября 1976 г.

*** «Runnin’ Riot» – песня 1984 г. изв. брит, панк-группы Cock Sparrer.

Он забрал свои деньги и ушел с дороги, чтобы другие могли подобраться к стойке, протиснулся к колонне, на которую оперся, и принялся за свой лагер, разглядывая лица.

– «Я не могу остаться в мире и покое, и все, что мне нужно, это нескончаемый бунт», – пел он, присоединяясь к хору голосов вместе с Колином и ребятами.

Он повернул голову и увидел панковскую пташку у барной стойки, размахивавшую десятифунтовой банкнотой в воздухе в ожидании своей очереди, она улыбнулась ему.

– Oi!, Oi!, – позвал Рэй, ухмыляясь и переходя на смех.

Ее лицо оставалось ровным.

– Все в порядке? – сделал он новую попытку.

– Все отлично, спасибо. Мне больше нравится «England Belongs То Ме».

Это был другой хит Cock Sparrer, и ему также нравилась «Argy Bargy» со стороны В. Этими словами она удвоила свою сексуальную привлекательность.

Она была иностранкой, может быть, шведкой или немкой. Это было видно по кости. По глазам. По тому, как она стояла и двигалась. Слишком многие англичане сутулились, опускали головы, им приходилось сгибаться в течение столетий в страхе перед сучьими римлянами, норманнами и их потомками-юппи. Может быть, она была скандинавка. Рэй заметил значок, который был на ней, «Bombshell Rocks»*, чистая кожа и голубые глаза, он был рад, что она не была фарфоровой куклой, упакованной в дизайнерские шмотки. Она была немного грубовата, как он и любил. А на нее произвела впечатление сила скинхеда, который возвышался над нею.

– Это – хорошее? – спросила она, указывая на «Фостерс», а затем переключив внимание на «Стеллу».

Рэй указал на «Фостерс».

– «Стелла» – бельгийское пиво или, может, французское. В любом случае, разница небольшая. «Фостерс» – английское. С ним ты лучше отчалишь.

– Я думала, оно австралийское.

– Опять нет разницы. Английские плуты кутят повсюду.

Она засмеялась, и ему захотелось расстегнуть ширинку и познакомить ее с Эриком Красным, этим старым скандинавским богом любви и ненависти. Но он вспомнил о хороших манерах.

– «Ред Страйп» – ямайское, как мне кажется, но здесь у нас Содружество Наций, ответвлений англо-саксонской элиты – Британия, Австралия, Новая Зеландия, Америка, Канада, Скандинавия. В нас также растворено много викингских генов.

Она кивнула, не понимая, к чему Рэй клонит. Он тоже не понимал. Она должна быть скандинавкой. По его предположению, финнкой или шведкой. Наверное, ей сложно научиться жить с этими гребаными евро. Он указал на ее банкноту.

– Хорошая британская валюта. Это вам не часть Евросоюза.

* Bombshell Rocks – шведская street punk-группа, осн. в 1995 г.

Пол только что вернулся к барной стойке, но повернул назад и заткнул уши руками, едва услышав упоминание друга о ЕС. Рэю стало неловко, он не хотел, чтобы его приятель думал, будто у него нет других тем для разговора.

– Нет, это Норвегия – не часть ЕС. А Британия – да. Почему вы, британцы, так легко сдались? Почему не сопротивляетесь?

Рэй был пристижен капитуляцией своей страны, но уважал практический ум Норвегии. Вместе со Швецией Норвегия отказалась подчиниться фашистской оси, и их экономики не рухнули, вопреки угрозам. В действительности, они вели дела очень хорошо. Он подумал о Теде Хите, и раздражение вернулось к нему.

Норвежка продвинулась вперед и стала делать заказ, Рэй изучал ее прекрасные формы, выпуклости сосков под футболкой «Warriors», короткую виниловую юбку и каблуки, но он не мог сосредоточиться на сексе, образ Теда Хита вонзился в его мозг. Он много читал о Хите в последнее время, о событиях, ведущих к вступлению Британии в Общий Рынок, и не мог поверить, что тори так сильно сдали, не мог поверить, что они уступили права на рыбную ловлю. У норвежцев был похожий промах, они надеялись присоединиться к союзу, но в то же время говорили Германии, Франции и остальным странам отвязаться от них. Никого никогда не привлекали к ответу. Никого из власть имущих никогда не привлекали к ответу.

Норвежка расплатилась за свой лагер и развернулась к Рэю, сделала глоток и взглянула на английского скинхеда.

– Ну, и почему же вы позволили вашему правительству обманывать народ? – спросила она.

– Я был ребенком.

– Глупо было так поступать. Англичане выиграли войну, они известны своей храбростью, но их правители действуют как трусы.

– Я знаю, я ничего не могу с этим сделать.

Ей было тридцать или около того и, похоже, она была одинока.

– Это как очень плохое кино, – заметила она, рот раскрыт, губы сияли.

Она была права.

– Черная комедия, Джон Клиз и мистер Вин в главных ролях, – сказал он.

– Мистер Бин?

Как рассказать о забавном человечке, который никогда ничего не говорит, только бормочет и поводит бровями. Это было не смешно. Он так не думал, как бы то ни было, но это могло бы неплохо сочетаться со сдачей британских прав на рыбную ловлю. Хотя «Черная гадюка» подошла бы лучше.

– Джон Клиз это сделает.

Она засмеялась и отошла от барной стойки. Она была чертовски хороша, к тому же обладала мозгами, у нее был оригинальный взгляд, такое нечасто встретишь. Люди пришли в движение, и Рэй сказал, что им тоже нужно пройти вперед, если она хочет увидеть группу, потому что они будут здесь через минуту. Она последовала за ним, и они остановились в у задней стены маленькой комнаты. Было темно, душно и тесно, лучшие условия для живой музыки. Ему больше нравились маленькие клубы, где все пронизывалось энергией группы. Это было так, словно ты стоишь на футбольной террасе, не заставленной сиденьями. Он хотел видеть людей, таких же, как он сам, врубающихся, которым есть что сказать, чтобы их идеи выражали то, что чувствует он. Музыка давала ему чувство принадлежности, которого он не находил нигде больше.

Он посмотрел направо и увидел Донга, который смотрел назад. Он прищурил глаза. Рэй был рад оказаться между ди-джеем и норвежкой, по лицу которой гуляла улыбка, а взгляд был устремлен прямо вперед. Он почувствовал, как она коснулась его, и знал, что попал. В этом не было никаких сомнений, просто никаких.

Клуб «Классика Ска»

На часах у кровати было четверть восьмого. Шея Терри окоченела, тело было облеплено дрянью, комната пропахла потом и мучениями больного человека. Он представлял себя гигантским гекконом, медлительным, ослепленным солнечным светом, его воодушевила идея с канала «National Geographic», что игуана сбрасывает кожу, готовясь к новому сезону. Он оттолкнулся от матраса, подошел к окну на тяжелых ногах и открыл его, холодный воздух сковал пот на его лице, это было шоковое пробуждение, он начал глубоко вдыхать кислород, пока не нашел ритм. Жар спал, он смотрел на совсем другое небо, погребальные горы низких облаков ярко освещались отсутствовавшей Луной. Он увидел женщину в поле, которая косилась на него и покашливала, зная, что этот мираж был остатком из его снов.

Боб и Молли стояли у сарая носами к земле, нюхая листья щавеля и купы травы. Он задрожал, но оставил окно открытым, окончательно закрыв его, когда почувствовал себя сильнее, и поспешил в ванную, чтобы принять душ и побриться. Он, должно быть, пропустил матч между «Челси» и «Тоттенхэмом», но он не собирался пропускать Symarip в Клубе «Классика Ска». Ни за что.

Часом позже он уже парковался возле «Рэйнерс». У него было время в запасе, чтобы сходить в индийское кафе на углу, напротив храма Заратустры, он сел за столик у окна и принялся за пряный карри и чапатти, включил свой мобильник, услышав «Blue Is The Colour»*, сообщения посыпались с той же яростью, что и Джо Коул, прорывающий защиту «Фулхэма». У него не было возможности прочесть их все, он увидел Хокинза и Бастера, выходящих из станции метро Рейнерс Лейн, попытался привлечь внимание Алана, но большой чурбан развернулся и принялся кричать что-то Джонни Крейну и другим «челси» из Гринфорда. Терри дал им уйти, решив мирно закончить завтрак и снова принялся за еду, просматривая свои сообщения – три от Хокинза, перехватившего Майкла, два от Рэя, который спрашивал, в порядке ли Терри, одно от сына, который предупреждал, что будет дома поздно, так как он собирался заскочить к Кеву. Было еще несколько сообщений, отправленных сегодня утром, парни спрашивали, в каком пабе он пьет.

Закончив, он направился в «Рэйнерз», заплатил у боковой двери и прошел в Клуб «Классика Ска», ступив в поле противоречий – музыкальных и личностных, жал руки и обменивался приветами, Деннис Аль-капоне ослаблял клапаны. Он принадлежал этому месту. Быть здесь, с хорошими людьми, не стоять в дверях, как инвалид, тревожась о том да об этом. Комната была занята скинхедами и любителями ска, местными и приезжими, «челси» смешивались с многочисленными болельщиками QPR и «вестхэмовцами» и небольшими группками со всех концов. В Клубе «Классика Ска» всегда была хорошая атмосфера. Он любил это место.

* «Blue Is The Colour» – песня ФК «Челси», одна из самых известных песен подобного рода (1972 г.).

Здесь всем были рады. В последние годы здесь родилось несколько серьезных легенд, например, о том, что Принс Бастер и Лориэл Эткин украшали собой клубную сцену. Symarip уже выступали здесь в лучшем составе. Они были настоящими скиновскими легендами.

Он не мог найти Хокинза или Бастера, и пошел прямо к барной стойке, большой коллекционер рэггей, его знакомый, стоял перед ним, Уилл развернулся и отправил своей группе еще пинту горького, вручив ее Терри. Как и Тел, он любил винил, зная, что он везде и всюду опустит эти CD и трЗ, но никто из них не состоял в лиге Гено Блю и Дюк Дейла, ди-джеев, которые играли в Клубе «Классика Ска». Когда речь заходила о музыкантах, студиях, продюсерах, лейблах, релизах и ремиксах, они становились настоящими ходячими энциклопедиями.

– Я слышал, Хокинз был в Таиланде, работал там танцовщиком у столба, – сказал Уилл, когда они отошли от кассы.

В мозгу Терри промелькнул образ Бернарда Мэннинга.

– Он уже вернулся, – сказал он.

– Толстый Гарри налетел на него в Бангкоке.

– Гарри сейчас живет в Таиланде, верно?

– Последние пару лет. Говорит, скучает по холодам. Они немного поговорили, к ним присоединился

Альфонсо, Терри постоял с ними десять минут, принес извинения и отошел, встав у конца сцены, где музыку было слышно лучше, The Aggrovators* сменились The Skatalites**, а он в это время устроился поудобнее и впитывал силу мощных динамиков, семидюймовый винил дорос и до такого уровня. Это был другой класс звука, отличавшийся от того, что он мог слушать дома, и ему нравилось стоять в полумраке и чувствовать музыку кожей, он не хотел сейчас пускаться в разговоры. Каждая клетка его тела ожила, похоже, впереди была хорошая ночь, после своих мучений он ценил каждую секунду. Здесь было несколько прилично выглядевших женщин, они пританцовывали и пели, и Терри почувствовал себя хорошо, на нем был аккуратный коричневый костюм, «Бен Шерман», в белую и голубую клетку, коричневые мокасины. Скинхеды были опрятными людьми. Отвращение к грязи и неряшливости, неприятие слабости сидело у них в крови. И то, что он думал прежде, было правдой. Скинхеды сохраняли уровень, установленный их отцами, людьми, которые понимали, как важно оставаться чистым и выглядеть лучшим образом, понимали потребность простого парня приложить все свои усилия в жизни. Скинхеды были образцом Британии и лучшими ее сыновьями.

* The Aggrovators – даб/реггей группа, пик популярности которой пришелся на 1970-80-е гг.

** The Skatalites – ям. группа была создана в 1964 г. Роландо Альфонсо (Rolando Alphonso) – The S. считаются первыми, кто исполнял музыку ska в чистом виде.

Он был счастлив и ощущал присутствие Эйприл, чувствовал запах ее парфюма и слышал ее шепот, ощущал, как она прикасается к его пальцам и сжимает руку. Они были детьми в «Бертоне», что в Аксбридже, и чувствовали, как пружинят доски, когда сотни юнцов скакали на танцполе, это было особое место встречи для них и тысяч других ребят из Западного Лондона.

Терри просил Эйприл выйти за него замуж именно в «Бертоне», он пробормотал это неразборчиво, как дурак, а потом кричал это еще три раза, чтобы его услышали. Наконец она, кажется, поняла, оплела свои руки вокруг его шеи и крепко обняла его, но потом он засомневался, в самом ли деле ее слезы означали «да», и пришлось удостовериться в этом, выйдя из забегаловки на Регал, когда они остались одни. Когда его друзья узнали об этом, они принимались кричать: ПРОПАВШИЙ В БЕРТОНЕ, всякий раз завидев его, по крайней мере до свадьбы. «Бертон» стоял долго, а потом магазин и танцпол снесли, чтобы расчистить территорию, но он помни все, будто это было вчера. И Эйприл все еще была здесь, рядом с ним, как она и обещала.

– Ты сделал это, да? – сказал Хокинз, возникнув из задней части зала.

– Почти. Это был плохой день.

– Ты уверен, что тебе не нужен был врач или что-то в этом роде?

– Это же только простуда.

Хокинз не выглядел удовлетворенным, хотя Терри это могло только показаться, но что до болезни, его друг больше не сказал ни слова, вместо этого болтая об игре и о том, кто успел подраться, о публике, а босс «Дельты» слушал все это, зная, что он прав, у каждого человека должно быть личное пространство, где он справляется с трудностями и хранит секреты. Он задумался, существовали ли эти сумеречные улочки с призраками и стрелками в голове каждого. Должно быть, наркотики открывали доступ к ним, и хотя эти картины и тайные смыслы интересовали его сейчас, терять контроль над собой ему не нравилось.

Может быть, в глубине души Хокинз знал, что Терри был болен. Он отогнал эту мысль и вернулся к музыке, позитивному ритму, который поднимал его настроение и вызывал улыбку на лице. Он жить не мог без музыки.

– Мы торчали на гребаной Дистрикт Лайн полчаса после игры. Люди забили улицу до самого Эктонтауна, а потом пришлось уйти и ждать там еще сорок минут. Я просто обоссался.

– Ты видел Лориэла?

– Да, он ушел с Бобом Строителем.

– Рэя? Ты передал ему мой билет?

– Я передал, но он так и не пришел на площадку. Послал на свое место одного из тех Малолетних Преступников. Йана, маляра.

Терри кивнул. Такое случалось с Рэем, если он не хотел суетиться.

– Хочешь еще одну? – спросил Хокинз, указывая на пинту Терри.

– Нет, я за рулем. Это последняя.

Хокинз ушел, и Терри перенес внимание на сцену, где ди-джеи колдовали над своими проигрывателями от «Vestax», ставя уже «Loch Ness Monster* великого Лориэла Эткина, продававшегося под именем King Horror. Терри сосредоточился на Гено, зная, что последует дальше, видел, как исказилось его лицо, когда он вошел в раж, повторяя текст и вопя LOCH NESS MONSTER.

Он улыбался. Это было неплохо.

– Привет, Тел. Давненько тебя не видел. Хороший счет.

Дейв был крупным парнем из Дагенхэма, его сломанный нос и лицо в шрамах были свидетельством многих уличных драк. Это не были открытые потасовки, которые любил каждый, после которых все расходились на своих ногах, гордясь синяками, а были это, скорее, кулачные бои, стенка на стенку, в которых ни одна сторона не отступала, а билась до последнего или до тех пор, когда все были слишком измотаны, чтобы продолжать. Дейв был славным парнем, разбирался в компьютерах и программировании, Терри знал его уже много лет, их объединяла любовь к ска.

– Я пропустил это. Попал под дождь и целый день провалялся в постели.

– Но сегодня ты скучать не будешь, верно? – сказал он и осклабился.

– Шутишь. Если я не смогу уйти, то за мной уж прикатят врачи с носилками.

Вестхэмовец рассмеялся, развернулся и увидел поблизости пару женщин.

– Лакомые кусочки, вон те две.

Терри мог разглядеть только их спины, но затем одна из них, что пританцовывала со своей сумочкой, развернулась. Будь он младше, он не отказался бы, он все же был женат, да и как бы то ни было, почему молодой пташке должен быть интересен такой старый тип, как он, разменявший уже шестой десяток? Он не был с женщиной с тех пор, как не стало Эйприл, его природная скромность слилась с годами траура, и печальную часть своей жизни он держал под замком. Иногда он вспоминал Эйприл обнаженной, и у него вставало от воспоминаний о тех добрых временах, но это не было правильно – думать о сексе с умершей женщиной, чей прах он сам развеял над рекой у Брентфордских доков, напротив того места, которое она называла Остров Гриффин.

– Я пошел к стойке, – сказал Дейв. – Хочешь выпить?

Терри повторил свои шоферские извинения, пока он ограничивал себя пинтой, он не рисковал своими правами, да и в любом случае, он не хотел напиваться, хотя и мог. Только не после вчерашнего дня. Заиграла «Reggae Fever»*, но его лихорадка уже прошла, хотя он все еще был одурманен теми вещами, которые увидел и обдумал, и не хотел их повторения, особенно на публике. Он взглянул на огни за сценой, маленькие электрические шары, искусственные луны с его улиц лунной пляски.

– Привет, Терри, – услышал он голос Эйприл.

Он взглянул на скинхедочку, стоящую перед ним, почувствовал прилив возбуждения в паху, ее черные волосы были пострижены так, как он любил, и ему потребовалась секунда-другая, чтобы понять, что это была Энджи с работы, она была одета еще круче обычного, рядом со знакомым значком «69» были наколоты другие. Это была одна из пташек, на которых указывал Дейв, та самая, которая приглянулась ему. Он осмотрелся, и Кэрол помахала ему рукой.

– Привет, – повторила она.

– Ты пришла, да? – говорит он, быстро придя в себя.

– Я не могла пропустить Symarip.

Она была ошеломительна, и ему было неловко видеть ее в таком качестве, он надеялся, что она не обратит внимания на его удивление, влечение, которое он чувствовал. Энджи приблизилась к нему, стараясь перекричать музыку, коснулась его шеи и руки и оглянулась, когда Гено взял микрофон и пригласил на сцену группу. Энджи стояла рядом с ним, аплодируя и крича, барная стойка опустела, все столпились у сцены.

* «Reggae Fever» («Лихорадка реггей») – песня изв. ям. трио The Pioneers, играющего реггей, чей осн. успех пришелся на 1960-е гг.

Терри наблюдал за всем со своего места у ди-джей-ского пульта. Энджи наклонялась к нему пару раз, чтобы сказать, Как они великолепны, сжала его руку, а затем исчезла в массе тел на следующие несколько песен. Между группой и толпой шел хороший обмен, толпа так и лезла на сцену – обычное излияние добрых чувств от скиновских шеренг. Все вокруг меркло, когда он слушал Symarip. Он плавал в этой музыке, от толпы поднимался жар, прожекторы высвечивали головы и тела, медь блестела. «Skinhead Moonstomp» был настоящим гимном и толпа с жадностью поглотила его. Он хлопал вместе со всеми, и устал, будто сам стоял на сцене, Энджи вынырнула из толпы, ее лицо было покрыто потом, рубашка «Фред Перри» намокла и липла к телу. Она смеялась и была совсем не такой, как на работе, от выпивки она стала развязней, и было ясно, что она любила все это дело больше, чем он думал. Постепенно люди начали расходиться, и он пожал несколько рук по дороге к выходу, предлагая подвезти девушек, видя как они уезжают на такси и идут к метро.

Он стоял снаружи, на стоянке, толкуя с Хокинзом и Бастером, пока Энджи и Кэрол пропадали в дамской комнате, его приятели уезжали с парой парней из Бристоля, Терри хлопнул по крыше, когда они отъехали. На стоянке была горстка классических скутеров, их хозяева тоже начали разъезжаться, осталось совсем немного людей, которые слонялись и болтали. Трудно поверить, так много людей собралось в одной точке, провели время

вместе и расходились. Вскоре это место опустеет. И все останется только в памяти.

Девушки возились целую вечность, он замерз и направился к машине, решив, что будет ждать их внутри. Он услышал, как его окликают по имени, оглянулся и увидел Кэрол, она была пьяна, раскачивалась и глотала слова, Энджи в овчиной дубленке помогала своей кузине. Они устроили Кэрол на заднем сиденье, Энджи захлопнула дверь и устроилась впереди.

– С нею все будет в порядке, – сказала Энджи. – Это все водка.

– Поехали… – хихикнула Кэрол.

– А до этого она выпила четыре пинты сидра.

– Поехали. Поцелуй его.

Энджи обернулась со скоростью молнии и наклонилась к заднему сиденью, прошипела несколько слов, которые он не расслышал. Бедная Энджи. Кузина заставила ее побеспокоиться, но не было нужды делать это перед своим боссом. Он включил музыку.

Он въехал на холм и поехал по главной улице, останавливаясь на светофорах и у дорожных работ, держа путь обратно к Вестерн-авеню.

– Это была лучшая ночь в клубе за последние годы, – сказала Энджи, прерывая молчание. – Они были прекрасны. Не могу поверить, я видела Symarip.

Терри глянул в сторону. На ней, рядом с другими значками, был «Юнион Джек», прямо рядом с «69», посередине значка было начеркано «BRITISH MAID». Она заметила его взгляд.

– Это новый, – сказал он.

– Я – british made и british maid, – засмеялась она.

– Ждущая мистера Райта, чтобы вместе идти по жизни, – выкрикнула Кэрол.

Терри знал, что Кэрол перебрала, и надеялся, что она не слишком разбуянится, нельзя же винить человека за то, что он слишком много выпил. Он сам проделывал это не раз. Имел такую привычку, если быть честным.