Текст книги "Скинхеды (Skinheads)"

Автор книги: Джон Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

* Сила Oi! (Strength Through Oi!) – на обложке альбома изображен Никки Крейн (англ. Nickey Crane) – знаменитый брит. НС скинхед. В 1992 году Крейн признался, что являлся гомосексуалистом. Брит, критик Гарри Бушелл назвал Крейна «гей-нацистом».

Мозговеды

Лол сидел в МакДоналдсе, пересчитывая палочки картошки-фри разной длины, Кев-Кев сидел рядом и жевал соломинку, они ждали Мэтта, чтобы посидеть с ним здесь, и вот он явился, опоздав, как обычно, он нес от кассы коробку с бигмаком, солнце пробилось сквозь облака и заглянуло в окно на пару секунд, до лета оставалось несколько месяцев, мальчики не могли ждать, у них были планы, и Лол скрестил руки, сильные от упражнений с гантелями, все шло, как обычно, но сегодня нужно было сделать кое-что важное, Мэтт сел и открыл свою коробку, он поднес бургер ко рту, майонез и кетчуп выступили по бокам, начал жевать, Кев опустил изжамканную соломинку обратно в стакан с колой, потягивая через нее ледяную жидкость, Лол принялся за картошку, яркие краски блестели, дешево и броско, они набивали рот мясом и картошкой, пищей простого народа, три мальчика были счастливы в маленьком американском уголке, снаружи шумел Аксбридж, дождь стучал по крышам машин и автобусов, в МакДоналдсе вставали радуги, на веселых кассах выскакивали цифры, бумажные шляпы и полосатые лакричные костюмы на парнях и девушках из персонала, запах корнишонов и горчицы, Лол вытряхнул все это из головы. Им нужно было название для их группы.

– Как насчет «Мозговедов»?

– «Мозговеды»?

– «Мозговеды».

– «Бродяги»?

– «Мозговеды».

– Звучит почти как «Правоведы».

– Не «Правоведы». «Мозговеды». Правоведы не думают.

– Только о себе. Посмотри, чего они хотят, не заботясь ни о ком.

– «Мозговеды». Мы – ребята, у которых мозги работают.

– Только не у тебя.

– Нет, у него – работают. На что у него мозги заточены – так это на еду.

– Лучше уж на девочек.

– Ну, уж это лучше, чем на мальчиков.

– Жестко.

– Иди к черту, противный.

– Кого ты назвал противным?

– А как насчет «Противные»?

– Придурок!

– «Противные». Дерьмо какое.

– «Дерьмовые»?

– Мы хотим, чтобы это звучало нормально, мы же не кучка придурков.

– «Дерьмоведы»?

– «Мозговеды» – это нормально.

– А как насчет «Выпивохи»?

– Тебя стошнило после одной бутылки.

– Да, это было весело.

– Нас теперь туда не пустят.

– Ну и что. Местечко то – дерьмо.

– «Тошнотворцы»?

– Что-то было не так с моей выпивкой.

– Наверное, в ней был алкоголь.

– Кто-то должен был это сказать.

– Придурок!

– А как насчет «Любовь и Ненависть»?

– «Любовь и Ненависть»?

– Ну, да. Или «Гнев и Любовь».

– Оба хороши.

– Друг моего отца…

Лол собирался сказать «дядя Хок», так отец называл Хокинза при своем сыне, потому что когда он был ребенком, то не мог произнести имя целиком и называл его «дядя Хок». Или просто Хок. Как большая птица, хотя Хокинз и не был похож на птицу, с его-то габаритами и коротким белым ежиком.

– …друг моего отца, Хокинз. У него на костяшках татуировка – «Любовь и Ненависть».

– Зачем менять это на «Гнев и Любовь»?

– Это строчка из «Jesus Of Suburbia».

– «Гнев и Любовь»?

– «Гнев и Любовь». Это как «Любовь и Ненависть».

– Друг твоего отца, Хокинз. Его зовут Алан Бентли, так?

– Алан, ага.

– Моя мама говорит, он сидел в тюрьме.

– Может быть. Его все называют Хокинз.

– Думаю, его звали Бентли.

– Это кто-то из книги, которую они читали в молодости.

– Ты читал ее?

– Нет, это было, когда отец и Хокинз были в нашем возрасте или, может, чуть старше. Я не знаю.

– Они были скинхедами, да ведь?

– Они и сейчас скинхеды. Моя мама тоже была. У отца полно фотографий тех лет, когда они были молодыми. Хотя я никогда их не смотрел.

– У моей мамы не осталось никаких фотографий. Отец выбросил их в мусорное ведро, а она и не знала, что он сделал это сразу, как только пришли забирать мусор.

– Почему он это сделал?

– Потому что он идиот. Может быть, твой отец и Хокинз могут его найти и отбить ему яйца.

– Ты хочешь, чтобы они побили твоего отца?

– Я его ненавижу.

– Ты не можешь ненавидеть своего собственного отца, Кев. Не так уж сильно, по крайней мере. Мой отец не такой. Я хочу сказать, он не псих.

– Все скинхеды – психи.

– И Хокинз тоже нет. В самом деле.

– Откуда тебе знать, что они не такие? Вот твой дядя Рэй – псих.

– С ним все в порядке.

– Моя мама говорит, он псих.

– Откуда ей знать?

– Не знаю. Так она мне сказала.

– С дядей Рэем все в порядке.

Парни откинулись на спинки стульев и принялись за еду, наблюдая за пятью девушками, которые вошли в зал и стали в очередь, изучая меню на маленькой подставке, парни ухмыльнулись, заметив, что у двух девушек джинсы с заниженной талией, а в пупках пирсинг, Кев начал смеяться и опустил голову, когда девушки оглянулись, тогда уже Лол и Мэтт начали смеяться, и уже все они сидели с опущенными головами, изо всех сил стараясь скрыть, наблюдая, как девушки делали заказы, убирали от глаз крашеные челки и ждали, когда их обслужат, а парни толкали друг друга и пинались «рибоками» и «квиксильверами»* под столом.

– У нас должны быть особые клички.

– То есть?

– Как у Хокинза.

– У нас еще даже нет названия для группы.

– Вот ты уже Кев-Кев. А у Лола даже нет своего настоящего имени.

– Это похоже на ник для чата.

– Лол – это сокращение от Лориэл. Мама и отец назвали меня в честь Лориэла Эткина, крестного отца ска. Лориэл Джордж Скиннер. Джордж – это мой дед.

– Неудивительно, что ты предпочитаешь зваться Ло-лом.

– А мне не нравится Кев-Кев.

– Почему?

– Я тоже скейтер, как и ты.

– Мне нравится скейт-панк, но я не собираюсь одеваться как панк. Мне нравится все. Я ни к кому себя не причисляю.

– Как насчет Секси Кев?

– Секси Кев?

– Придурок!

– Просто Придурок?

– Громила Кев? Человек-драм-машина.

– Громила Кев – хорошо.

– Кев-Кев. Драмголовый.

* «Quiksilver» – америк. компания, являлся четвертым по размерам производителем спортивной одежды и аксессуаров после «Nike», «Adidas» и «Reebok».

– Хорошо, тогда скин-Лол.

– Мне все равно.

– А ты, Мэтт?

– Мэтт – нормальное имя.

Лол покачал головой. Из этого ничего не выйдет.

– Ну и как мы собираемся назвать группу? Есть у вас двоих какие-то идеи?

– Как насчет «Братья-Придурки»?

– Мы не братья.

– Что, ты согласен, что все мы придурки?

– Если мы начнем вот так кривляться, то так и будет.

– Да, это будет хорошо смотреться на экране. Перед вами «Братья-Придурки».

– Придурок Лол.

– И его брат Кевин – Придурок Кев.

– Придурок Мэтт. Повисла пауза.

– «Мертвые янки»? Это песня из альбома Ларса Фрериксена*.

– «Мертвые англичане»?

– «Мертвая Англия».

– А это неплохо. «Мертвая Англия».

– Вы знаете, как нас называет дядя Рэй. Не только нас троих, но и всех, с кем мы водимся.

– Как?

– «Братья-Придурки»?

– The BB-boys. ПП-парни.

– Что это значит?

* Ларе Фредриксен (англ. Lars Frederiksen) – вокалист и гитарист изв. калифорнийской панк-рок группы Rancid, имеет также ольный проект Lars Frederiksen and the Bastards.

– Не знаю, он не рассказывал. Он смеется и говорит, что мы – ПП-парни.

– Плохие Пухлые Парни?

– Плохо Пахнущие Парни?

– Придурок!

– Смотрел в новостях, ребята назвались «Мегабургер». Они изнасиловали девушку в Лондоне.

– Уххх. Хорошее название. Почему бы им не назваться «Мафия МакДоналдса». Или «Next без ярлыков»? Или «Теско-террор»?

– «Американский Идиот»?

– «Английский Идиот»?

Кев теребил соломинку, ломая пластик.

– Я видел твою двоюродную сестру на днях, Челси. На ней была футболка с «Американским Идиотом», с гранатой в руке*.

– Она никогда ее не снимает.

– Она была возле школы, у супермаркета. Вместе с младшей сестрой Йана. Как ее зовут? Таня?

– Я не знал, что она дружит с ней.

– Да уж, не знаю, что она там делала. Эта Таня покупает наркотики у воротил, которые торгуют ими на стоянке. Думаешь, твоя сестра покупает эту штуку у паков?

– Нет, Челси нет.

– Если Йан узнает, он убьет их. Если он узнает, что кто-то продавал наркотики его сестре. Ей только двенадцать.

. – Ты должен ему сказать.

– Только не я. Может, ты?

* «American Idiot» – 7-й альбом америк. панк-группы Green Day (2004 г.). На облож. альбома была изображена зажатая в руке граната.

– Челси, наверное, покупала какую-нибудь еду. Зачем ты шпионил за ними?

– Я не шпионил. Я шел туда за журналом.

– Каким? «Придурок-экспресс»?

– Отстань. Мы хотим придумать название для группы.

– А как насчет чего-то похожего на The Streets*? Он неплох. Это не рок, но это неплохо.

– «Городские близнецы»?

– Нас трое.

– «Три мозговеда»?

– А что если взять строчку из песни. Некоторые звучат хорошо. «Гнев и Любовь».

– «Узкие тени»?

– Ты можешь быть «NN».

– Придурок!

– «Химические романтики»?

– «Злобные Парни»?

Лол выдохнул, закончил с едой и скомкал упаковки в клубок, откинулся на спинку стула и оглядел зал, поглядывая на девушек с пирсингом, дядя Рэй говорил, что они похожи на отмытых хиппи. Жизнь казалась ему хорошей штукой, когда он просто гулял с приятелями, ему нравилось бродить по Аксбриджу, который был ближе к его дому, чем Слау, Куинсмер тоже был недалеко, не сравнить с Чаймсом и старым Чекером, и сюда было проще добраться, здесь можно было найти больше занятий и здесь было больше белых ребят, таких как он и его друзья, здесь было и безопаснее, не надо много думать о паках-громилах, он смотрел на Кева, как тот вертит головой, весь наэлектризованный, это было смешно, как он морщит лицо, сдвигая шапку на затылок и почесывая брови, а Мэтт был большим и тихим, он учился играть на басах, и считал Слэша** величайшим гитаристом в мире, может, так и было, а может, и нет, Лол не интересовался старыми группами, вроде Nirvana и Guns N’Roses, предпочитая Sum 41 и Bowling For Soup и другие, вроде этих, в самом деле, Мэтт мог бы сидеть на барабанах, а Кев бы играл на гитаре, но Кев хотел, чтобы у них были нормальные инструменты, и надеялся, что мама найдет ему работу в магазине, где работала сама, он хотел взять с собой еще и Лола, а Лол улыбался, чувствуя себя счастливым и довольным.

* The Streets – сценич. псевдоним Майка Скиннера – рэпера из Бирмингема, Англия. Согласно «А11 Music Guide» он первым попытался внести соц.-политач. мотивы в брит. 2-step/grime-движение.

** Слэш (англ. Slash) – наст, имя Сол Хадсон (Saul Hudson) -англо-америк. гитарист. Играл в группах Guns’N'Roses (1985-1994), Velvet Revolver (с 2002 г.) и др.

– Ты спрашивал своего отца о том, чтобы нам репетировать где-нибудь у тебя?

– Он не будет против.

– У тебя довольно большой дом.

– А хотите пару постояльцев? Я могу связать свою маму с твоим отцом.

– Он слишком занят для всего этого.

– Думаешь, у него найдется работа для нас, когда мы закончим школу?

– Вам придется одеваться особым образом, но это не слишком-то отличается от одежды, которую носит большинство людей.

– Твой отец сумасшедший. Хотел бы я быть как он. Он работает и сидит перед телеком – все. Никогда не выбирается в город или что-нибудь в этом духе.

– Тебе придется коротко постричься и купить рубашку «Бен Шерман».

– У меня и так короткие волосы.

– Да, Кев, но они немного длинней, чем надо.

– Что еще?

– Не знаю. Они все так выглядят. Когда видишь их всех вместе – это похоже на армию.

– Что еще нужно сделать?

– Сдать на права. Купить машину. Поставить в нее радио – и тогда отец даст тебе работу.

– Как я могу купить машину?

– Нууу, придурок. Работай. Займи денег. А как ты думаешь?

– Какой марки машину?

– С четырьмя дверцами, пожалуй, не слишком старую, хотя, зная отца, это не так уж важно. У него есть эти правила, но он их не выполняет. Он думает, что выполняет, но на самом деле он их нарушает все время. Тебе нужно просто обосноваться там и работать столько часов в день, сколько захочешь.

– Твой отец держит «Такси «Дельта», так что у нас должно быть все в порядке.

– Сначала он на них работал, потом выкупил эту компанию, но никого не нанимает. Энджи делает большую часть работы. Я не знаю, чем отец там на самом деле занимается.

– Кто такая Энджи?

– Женщина, которая там работает. Кэрол тоже там работает. Она мама Стейси.

– Я ее знаю. Я думал, она была проституткой.

– Что, мама Стейси?

– Ага, после того, как ее муж умер.

– Я так не думаю.

– Так кто-то говорил.

– Хотел бы ты, чтобы кто-то говорил так о твоей маме?

– Нет, не хотел бы. Я бы убил его, ко всем чертям.

– Женщина, что жила неподалеку от нас, занималась этим. А потом ее дочь напилась и въехала на своей спортивной машинке в окно паба.

– Она может получить работу у отца.

– У нее вообще не было работы. Ты прав, машину легко можно купить.

– Тебе нужна четырехдверная, чтобы работать в «Такси «Дельта».

– Мама собирается переезжать. Недалеко от вас построили несколько новых домов. Мы можем поселиться там. Я надеюсь. На другом конце теперь собрались одни бродяги.

Лол посмотрел на группу.

– Ну же, как мы собираемся называться? Это должно быть что-то такое, что с нами происходит.

– А мы ничего не делаем, просто штаны просиживаем.

– «Бездельники»?

– Это нехорошо. Пойду возьму еще колы.

Мэтт идет к кассам, Лол смотрит в окно, на дорогу, голова идет кругом, когда он думает о татуированных буквах LOVE и НАТЕ на костяшках старика, и чем больше он думает об этом, тем больше Лолу хочется, чтобы эти слова в самом деле относились к его отцу и дяде, и Челси была права, гнев и любовь – это как любовь и ненависть, он не был уверен, означает ли гнев то же самое, что и ненависть, он должен был подумать о различии, если оно было, Лол подобрал картофельную палочку и ухмыльнулся, бросил ее в Кев-Кева, который осклабился, втянул колу через соломинку и брызнул ею в Лола, промахнулся, он не хотел бы испачкать свою новую рубашку «Фред Перри», ничего не сказал, подождал, пока все успокоятся, мальчики смеялись, ни о чем не тревожась.

Ночная смена

Рэй предпочитал сидеть за рулем днем, но не возражал против ночной работы в среду или четверг, один или два раза в неделю, потому что ночью дороги тише и деньги идут хорошие. Не очень-то весело развозить по домам выпивох, но не то чтобы они его волновали, только немножко действовали на нервы, болтая какую-нибудь чушь, а вот с трезвыми гражданами, ловившими такси на ночной автобусной остановке, дела шли гладко. Он легко относился к пьяным, мирился с ними, но как любой водитель, который следит за своей машиной, мыл ее изнутри и снаружи каждую неделю, прилагая все свое старание и приезжал в гараж, чтобы почистить салон промышленным пылесосом, он завел правило, согласно которому каждый пассажир, которого начинает тошнить в машине, получает шлепок. Шлепком он заменял порку. И к черту. Вычистить все и дать пинка. Насколько позволяет задница, да и что он мог еще поделать? Только подъехать к обочине, чтобы дать этим дорогушам вывернуть душу в канаву. Но разве можно дать пинка пташке, также ее не оставишь на краю дороги, чтобы какой-нибудь извращенец увез ее и изнасиловал. Девушки получали больше вольностей, но парни должны были вести себя пристойно. Одно из золотых правил Терри гласило: не бить клиентов, довольно красивое правило, но у Рэя были свои стандарты, когда пассажирам хотелось блевать. На этот счет его еще никто не экзаменовал, но он знал, что это было только вопросом времени.

Он остановился у дома номер 47, заметил, что стены были покрыты штукатуркой с каменной крошкой, на оконных рамах и двери краска отслаивалась, а дерево потрескалось. Ему нравилось, как выглядел его дом: кирпичные стены, не тронутые штукатуркой, и он представил его аккуратные линии тысяч желтых кирпичей, цементные полоски между ними. Он представил, как Лиз сидит на диване и смотрит телевизор, пульт лежит у нее на коленях, его дочери уже в постелях, с подоткнутыми одеялами, в тепле и безопасности, счастливо улыбаются своим снам, все на своих местах, все чисто и аккуратно, все под защитой.

Передняя дверь распахнулась и закрылась, прежде чем он успел выйти и позвонить в дверной звонок, высокая женщина захромала к авто по дорожке, прилагая все силы, чтобы устоять на высоких каблуках. Мисс Роланде, согнувшись, протиснулась на заднее сиденье, выпрямилась, ее голова почти касалась крыши, громко попросила подвезти ее до «Космополитен».

– Не могли бы вы подобрать по дороге моих подруг? – спросила она. – Я говорила об этом женщине, когда звонила.

Рэй мог заметить, что на вид мисс Роланде не представляет собой ничего особенного, но она умела удачно подать себя, синтетический красный плащ оттенял красный блеск губной помады, губы казались непропорционально раздутыми на тощем лице и сверкали в оранжевых отсветах уличных фонарей. Путь к «Космополитен» лежал в сторону «Мейденхеда», одного из тех сверкающих клубов, что претендовали на звание высокодоходных заведений, но на самом деле были лишь пригородными свалками с гастролирующими позерами и дорогими напитками.

– Я слышал, сегодня ночью там играет Stomper 98*, – сказал он, стараясь немного пошутить. – А в ди-джеях – Гарри Ламмин**.

Мисс Роланде улыбнулась, но на самом деле она не слышала его и даже не догадывалась, о чем он говорит, она была сосредоточена на дороге и верных указаниях шоферу.

Рэй вставил еще пару шуток, несколько верных строчек из Oi!, но ей больше нравилось смотреть на знакомые улицы, неровные узлы перекрестков и повороты, дома и террасы, высотки и гаражи и на психа, просвистевшего мимо на скейтборде в защитных очках. Рэй проникся уважением к ее «неприкосновенности частной жизни»и заткнулся, зная, что у пассажира, который втиснут в машину вместе с ним, выбор невелик: или соглашаться с мудрыми изречениями водителя, или бросать короткие ответы, в надежде быть понятым. В таком случае Рэй становился безразличным и прикидывался невидимкой, он не собирался спускать на нее всю свою угрюмость. Он потянулся к CD-плейеру и поставил «Disco Girls» из The Business. Он был хорошим таксистом и убавил звук, но так чтобы громкости вполне хватало для прохождения некоторых внушений в духе Дивного Нового Мира.

Мисс Роланде, казалось, была счастлива, внутри у нее все трепетало, как и у Рэя и любого живого существа. Может быть, она стеснялась или нервничала, сидя в машине с человеком, которого не знала. Вокруг было полно подонков, которые прикидывались таксистами и нападали на женщин. Он с ненавистью думал, что случайный человек мог взглянуть на него и принять за извращенца.

* Stomper 98 – Oil/панк-группа из г. Гетгингем в Германии.

** Гарри Ламмин (Garry Lammin) – гитарист брит, панк-группы Cock Sparrer.

Они подъехали к ряду высоток, и Рэй глядел, как она заспешила к одной из них по дорожке, быстро поняла, что забыла надеть свои каблуки, вернулась и нашла их плотно закрепленными поверх ее сумочки, так что подошвы не оставляли следа на сиденье. Рэй был впечатлен ее хорошими манерами и тем фактом, что она знала, что может положиться на него. Он выключил плейер, настроил радио, отметая лекторов, светских болтунов и карикатурные разговоры бандитов из городских трущоб и остановившись на рассказах яхтсмена об акулах и штормах, морской болезни и одиночестве, которое он испытывал, самостоятельно пересекая Атлантику, и как был момент, когда он был уверен, что гибнет. Больше всего он боялся того, что его тело никогда не найдут, что он мог исчезнуть, раствориться в океане. Он не хотел стать человеком без тела. Он хотел, чтобы его нашли.

Дверь дома распахнулась, и три фигуры заскользили по дорожке, резкий запах парфюма оживил Рэя, мисс Роланде втиснулась на заднее сиденье вместе с круглолицей девой, ее лицо было матово-белым от пудры, а рядом с ним впереди уселась настоящая красавица в леопардовой курточке поверх серебряной мини-юбки, серебряная серьга в загорелом пупке, и он подумал о «Belly Button Boys»*, но не засмеялся, обнаженные ноги были обуты в открытые туфли на ремешках. Он бы не отказался, если бы она предложила, но он был только водитель, ее шофер на двадцать минут. Ей было под тридцать, она вся горела, и глядя на ее короткую выбеленную перекисью стрижку, Рэй почти верил, что она из панков. Она направлялась в местный аналог большого европейского трэш-клуба на Вест-Энде, только без всех этих туристов, студентов и первостатейных идиотов. Он снова подумал о Джордже Оруэлле, силе пролетариев, их энергия истощалась от всего этого блеска в стиле диско и технологической шипучки. Он задумался, у многих ли людей плавится мозг, когда они глядят на экран с «Большим Братом», понимая, откуда пришло это имя, многие ли хотя бы слышали о «1984». Вот еще один способ разрушить что-то важное, просто изменить значение.

* «Belly Button Воу» – книга Питера Мелони (Peter Maloney) и Филиции Зекаускас (Felicia Zekauskas) о мальчике Билле, кот. не любил мыться и в результате его пупок настолько зарос грязью, что там вырос настоящий куст.

Он глубоко вдохнул и сосредоточился на дороге, твердом черном асфальте и работягах, что его укладывали, все эти мягкие коричневые штучки отвлекали его внимание, а он стойко прокладывал свой путь на А4, подумывая о смене привода, женщины сплетничали о своем, не обращая на него внимания, мисс Роланде и Толстушка называли куколку рядом с ним Ивонной.

– Вы заняты сегодня ночью? – спросила Ивонна. Рэй кивнул, не сводя глаз с полустертой белой линии

на дороге.

– Все разгуливают и забавляются, а я работаю. Впрочем, не жалуюсь. Зарабатываю на жизнь.

– Бедняжка, – засмеялась она.

– Сегодня ночь четверга, лучшая ночь недели, – подала голос мисс Роланде.

Она ожила, и Рэй понял, что она стеснялась, а когда рядом с нею оказались подруги, которые могли прийти на выручку, к ней вернулась самоуверенность. Сила – в количестве.

– Это лучшая ночь исключительно из-за того, что случилось на прошлой неделе, – поддразнила ее Ивонна.

Девушки зашумели.

– Заткнись, сучка.

Рэй мог догадаться, чего добилась Рэнди Роланде.

Они снова засмеялись, Рэнди толкнула Ивонну, которая перегнулась со своего сиденья и дала сдачи подруге, Толстушка сидела неподвижно, страясь вести себя достойно, ожидая, когда ее подруги уймутся, и когда они уселись на места и принялись шептаться, их слова перемешивались с бормотанием радио, Рэй отключился от них и стал думать о Лиз, которая выглядела как Беки Бондаж*, когда они только встретились, этим он ее и забалтывал. Он не был великим первооткрывателем, но это срабатывало. Это было хорошее время, и Лиз была великолепна, ни о чем не заботилась, но она изменилась, когда девочки родились. Она в самом деле умела принарядиться, теперь женщины одевались довольно скучно, если не собираются в какое-то особое место, как эта троица, особенно в своих домах и вдали от чужих глаз. Настали консервативные времена. И Лиз шла в ногу со временем.

– Можем мы заказать такси на потом? – спросила Ивонна, когда они подъехали к «Космополитен». – На час ночи, о’кей?

– Все паки в округе с их машинами твои, дорогуша, -промолвила Толстушка. – Пожилые индийцы еще ничего, но те, что помоложе, – просто плуты, так и пялятся на твои титьки.

* Беки Бондаж (англ. Beki Bondage) – англ. певица и музыкант в панк-рок группе Bondage Bomshells (Beki Bomshells), кот. образовалась в 1986 г.

– У меня радиосвязь. Если я буду свободен, я приеду за вами сам.

– Будет лучше, если нас подберешь ты. Мы тебя знаем, не правда ли, а ты знаешь нас, так что никто нас не похитит, и мы не закончим свои дни в руках насильника.

Он мог понять логику.

– Так и есть. Но я не могу болтаться здесь, вам придется подождать.

На подходах к клубу девушки начинали говорить все быстрее и быстрее, все больше возбуждались, и Рэй был уверен, что они под наркотой, он нахмурился, подумал о туфлях Рэнди, что торчали на ее сумочке, и предоставил их самим себе. Они были заложницы сомы, их рядили корпорации и кормили гангстеры, они были запрограммированы работать, плодиться и потреблять, воодушевляясь возможностью повеселиться, посмеяться, потратиться, потанцевать под электронные ритмы, и тот факт, что они сохраняли тепло и человечность, демонстрировал силу их духа. Ивонна полезла в кошелек, расплатилась и оставила ему два фунта чаевых, что было очень щедро, она улыбнулась и последовала за своими приятельницами к двери, у которой стояли в ожидании четверо вышибал, накачанных стероидами, один фрукт со скрещенными руками хищно склабился при досмотре новых посетителей, рисуясь в своих наушниках с микрофоном, как чертова гигантская марионетка. Девушки, не оглядываясь, прошли внутрь.

Рэй связался с базой, Кэрол отправила его в графство Корнуэлл, и он выключил радио, чтобы ехать в тишине, надеясь, что он не давал обещания забрать девушек. Он не был уверен, что до часу будет завален работой, и было бы хуже всего, если они забыли о нем, едва выйдя из машины. Он был простак. Очарованный улыбкой и блеском оголенной плоти. Они могли закончить раньше или позже, поголосовать у дороги или впрыгнуть в другое такси. К паку или итальяшке. Но обещание есть обещание, хотя вокруг могло быть множество других клиентов. Он подумал об Ивонне, зная, что скоро должен будет с кем-нибудь спать. Лиз была для него закрытой зоной, а он был всего лишь человек. Он должен был двигаться вперед, признав, что она просто не хотела его. Эта мысль расстраивала его, и он снова проигрывал в памяти, как они случайно встретились, подобно большинству других людей, эти знакомства завязываются ночью, в электрическом свете, в полусумерках, в пабах и клубах, и музыкальных залах, и людских домах. Теперь он был человеком-невидимкой, перевозящим чужих любовников, призраком на переднем сиденье, его черты размывались их выпивкой и наркотой.

Он въехал на стоянку рядом с пабом, вперед выступили мужчина и женщина, подавая ему сигналы взмахами рук, а свободными руками обхватив друг друга за талию. Они доковыляли до него в свом пьяном трехногом забеге, замедлили ход, затем развернулись, так как их качнуло назад, едва не опрокинувшись навзничь. Сладкий аромат Ивонны, Толстушки и мисс Роланде сменился другим запахом, отвратной мешаниной «Джека Дэниэлса» и «Сэма Смита». Они дотащились до машины, дернули заднюю дверь, ввалились внутрь, потянули дверь на себя, бормоча какую-то невнятицу. Они смеялись. Он не возражал против счастливых пьяных людей. Они были достаточно опытны, чтобы пить, не пьянея, но должно быть, рано начали сегодня. На женщине были богатые драгоценности, отличная губная помада, новые джинсы и старый жакет, и хотя она была мертвецки пьяна, он мог понять, что положение ее было недурным, и она хорошо держалась после долгой вечеринки. Мужчина, который был с нею, выглядел грубовато, его лицо было в морщинах, взгляд плавал. Рэй задумался, если они женаты, то как долго знают друг друга и сколько они уже вместе.

Ведя машину в Лэнгли, он задал несколько вопросов, но не мог разобрать, что они ему отвечали. Они больше интересовались друг другом, этот тип наклонял голову, когда женщина начинала шептать что-то на их собственном языке. Радио на приборной доске бормотало, и он не мог уловить смысла дебатов, интеллектуалы обсуждали разные формы ислама, и как могут белые англичане принимать эти новые обычаи и верования. Просто дерьмо. Его пьяные пассажиры и то вели себя осмысленней. Он сосредоточился на дороге, молодых гонщиках и сетях супермаркетов, возбужденных парах и мусульманах, которых не заботил весь этот фундаментализм и которые только хотели приобрести диван или плазменную панель по специальной цене. Впереди мерцали огни, обозначая левый и правый края дороги, вдоль линии дорожных работ тянулись светящиеся конусы, и он в самом деле захотел оказаться дома, со своей женой и дочерьми, захотел измениться. Рэй миновал перекресток и оказался на прямом участке дороги.

Остановившись по адресу, который назвала Кэрол, Рэй обернулся к своим пассажирам и увидел, что они мирно спали. Голова мужчины покоилась на женском плече, а ее лицо было запрокинуто назад. Он не был в восторге оттого, что пришлось будить их, вставать и открывать заднюю дверь, пытаться растрясти мужчину. Тот зашевелился, сказал что-то об опоздавшем поезде и отключился. Рэй попробовал снова, потянул этого типа на себя и увидел, что его рука была зажата в женской, а теперь задвигалась она, и когда он вытащил их на вечерний воздух, мужчина вручил Рэю десятифутовую бумажку, сказав оставить сдачу себе. Это были большие чаевые, слишком большие, и он вернул два фунта, наблюдая, как они сомнамбулически движутся к дому, забрался обратно в машину и подождал немного, чтобы убедиться, что они попали внутрь. Они не могли справиться с ключом, и он представил Ивонну, Толстушку и Рэнди через тридцать лет, если им повезет, как они сражаются с йельским замком, который стоит на защите маленького дома на маленькой улице, такого же, как у Рэя и Лиз. Ни один из этих выпивох не вспомнит о нем завтра утром.

Развозя людей по домам, он становился не таким угрюмым. Методистская церковь и китайский буфет, время идет, он останавливается у фургона и покупает себе картонный стаканчик кофе и сэндвич, чтобы удержаться на ногах. Он почувствовал себя лучше, принялся слушать разговоры по радио, наблюдая за пешеходами, которые сновали взад и вперед, пропуская мимо лица и автомобили. Это оказалась легкая смена.

Вскоре после десяти он подобрал трех типов из «Марриотта». Они были обуты и одеты, пьяны и развязны, их головы были набиты сетевым порно и счетами подотчетных сумм. Рэй миновал М4 и выехал на старую дорогу в Виндзор. Они петушились, сидящий рядом с ним человек рассказывал идиотам на заднем сиденье, что он мог купить все, что захочет, что у каждой женщины есть цена. Рэй старался не обращать внимания на этого самца, балабол на заднем сиденье болтал, как он брил лобковые волосы нескольким типам во время военных учений в прошлые выходные.

Для Рэя это прозвучало как свидетельство педерастических наклонностей его пассажира, но он предполагал, что у этих корпоративных паразитов были другие представления о норме, они выбирали одного из своих менеджеров для нескольких честных шлепков, но тискались с женщинами. Они хорошо говорили, но он догадывался, что они лишь прикидываются. Они были с севера, может быть, шотландцы или даже ирландцы. Ему было все равно. Они стремились примкнуть к элите, хотели оказаться среди больших мальчиков, но Рэй знал, что у них нет шансов. Их подводила каверзная жадная натура. Они носились неприкаянно и так хотели угодить боссу, который бы похлопал их по спине. Они были внутренними врагами.

Работа таксиста учила многому, и именно это ее свойство доставляло ему такое удовольствие. Она давала возможность встретиться с такими людьми, с которыми бы ты никогда не столкнулся в обычной жизни.

Его пассажиры были возбуждены, разжигая друг друга, блажа и завираясь, словно Рэя здесь не было вовсе, но его больше интересовали их прически, длинные волосы спадали им на плечи, словно плавники. Будто сутенеры, тупицы, с гелем в крашеных волосах. Он прищурил глаза, поняв, что это были плавникоголовые. Рептилии. Холоднокровные паразиты. Со знаками доллара в пустых глазах. Может быть, он был несколько несправедлив к старым добрым игуанам и гекконам, всем этим змеям, демонизированным в Библии, гадам ползучим, которые лишь шипели, защищая свою территорию, безобидным морским черепахам, которые жили сотни лет и помнили еще капитана Кука. Он не знал, что творилось в голове черепах или аллигаторов, поэтому не мог их судить, но с ним ехали эти три отборных идиота. Тощие денежные