Текст книги "Собака, любовь и семья"

Автор книги: Джон Кац

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

– Я надеюсь, что собака умрет раньше меня, – сказала мне Рейчел. – Иначе это событие станет для нее настоящей трагедией.

Кэролин не поддерживала контактов с остальными членами Клуба, но я без труда нашел ее в Бруклине, где она по-прежнему трудилась на ниве журналистики. Переезд Шарптона к ее сестре не обошелся без неприятностей: местные собаки встретили его довольно агрессивно, и ему пришлось переселиться к другим хозяевам. Кэролин не получала о нем никаких известий, но была уверена, что все в порядке.

– Честно говоря, в противном случае я предпочла бы ничего не знать – мне было бы слишком тяжело пережить плохое известие.

Может быть, она все еще чувствовала себя его хозяйкой? Я спросил. Оказалось – нет.

– Я хорошо к нему относилась. Надеюсь, у него все благополучно. Но ведь он – собака.

Даже после распада Клуба его члены продолжали считать, что именно от своих собак получили необходимую поддержку в трудную минуту. На мой взгляд, большинство из них и без собаки имели все шансы снова обрести почву под ногами, но сами женщины придерживались другого мнения.

Бетти Джин по-прежнему руководит группой спасателей и работает на пределе человеческих возможностей; она периодически проходит обследование по поводу болей в желудке и по-прежнему пару раз в неделю ездит в Бруклин. Бетти все еще надеется накопить 20 000 долларов, бросить работу в офисе и посвятить все свое время спасению собак.

Впрочем, кое-какие перемены все же произошли: ее дочь поняла, что настало время сменить стратегию:

– Дело не в том, что она нас не любит. Она просто всецело посвятила себя своему призванию. Если мы хотим наладить отношения, – а я очень этого хочу, – нам придется играть по ее правилам.

Два раза в неделю она стала приводить к матери своих подросших детей. Ребята помогают Бетти чистить вольеры, выводить во двор мелких собак и играют с щенками.

– Им нравится приходить сюда, да и мать довольна, что видится с внуками.

Откровенно говоря, я не представляю более полезного занятия для детей. Это единственное, что может оторвать их от компьютера.

Юридическая фирма, где работает Роб Кочран, стала жертвой нестабильной экономики, поэтому рабочий день у него сократился, в результате он стал больше гулять с Чероки, отправляясь в настоящие походы и открывая новые места. Но по-прежнему отказывается регулярно использовать лакомство как поощрение в дрессировке или обучать собаку более формальными методами – и в том и в другом случае ему кажется, что он идет на уступки. Роб не прекращает попыток обуздать норовистого лабрадора. Впрочем, начав применять лакомство, он добился кое-каких успехов: когда Чероки рвется с тротуара, Роб бросает на землю шарики сухого корма, обучая собаку команде «тихо», – чтобы во время прогулок Чероки держался подальше от автомобилей. Заметив приближающегося прохожего, Роб крошит на землю бисквит, чтобы отвлечь внимание пса.

Роб не мог остаться равнодушным к тому, что стал хозяином невоспитанной собаки, однако, учитывая его прошлое, не мог смириться и с необходимостью учить ее дисциплине. Даже убедившись в том, что прием с кормом работает, он посчитал, что пользоваться им – все равно, что признать собственное поражение.

– Собака должна делать это ради меня, – уверен он.

Он продолжал думать о том, почему собака может стать «больше чем другом». А я уже догадался. В Робе и Чероки воплотились самые счастливые и грустные обстоятельства человеческой жизни: их безграничное одиночество – в кругу семьи тоже – отсутствие настоящих друзей, неспособность к откровенному разговору даже с близкими любящими людьми и при этом верность, честность и стойкость. Я был рад тому, что Роб и Чероки нашли друг друга – ведь в каком-то смысле у обоих больше никого не было.

Донна так и не успела построить свою ферму и пожить там с Гарри, ушастым корги. Но она смирилась с тем, что судьба распоряжается жизнью и рушит все планы, и от этого не спасет даже любовь верной собаки.

Ее болезнь прогрессировала, боли и слабость усилились, и к середине зимы она уже не вставала с постели; ей стали делать внутривенные инъекции морфия, поскольку другие болеутоляющие препараты перестали помогать. Она решила, что для Гарри будет лучше, если он переедет к Джоан раньше, чем они планировали.

Донна чувствовала, что не сможет больше ухаживать за ним. Ей постоянно вводили лекарства, в квартире непрерывно сменялись сиделки и сотрудники хосписа, и она слишком ослабла, чтобы водить Гарри на прогулки или играть с ним.

– Разве это жизнь для собаки! К тому же мне невыносимо думать о том, что нам придется прощаться. Еще один день, и я просто не выдержу.

Поэтому Джоан упаковала имущество Гарри – подстилку, любимые игрушки и косточки, корм и витамины, а также документы, ветеринарную карту и фотографии, запечатлевшие его пастушьи достижения. Донна выписала чек на 8000 долларов – это была так называемая пожизненная пенсия для Гарри. Джоан не хотела брать деньги, но Донна была непреклонна.

Вечером, когда наступил момент отъезда, Гарри словно почувствовал что-то неладное. Он тревожно переводил взгляд с Донны на Джоан, пока она складывала у двери его пожитки. Донна подозвала его к своей кровати и обняла на прощание, а он раз пять вылизал ей все лицо. Она в последний раз сфотографировала его, а затем, заливаясь слезами, жестом показала Джоан, чтобы та увела собаку. Джоан надела на ушастого корги ошейник, и они вышли за дверь.

На прощание Донна написала для Гарри песенку на мотив «Счастливые деньки еще вернутся», но спеть ее уже не могла, поэтому текст первого куплета я получил по электронной почте:

 
Счастливые деньки вернутся
Мы с Гарри снова встретимся
И будем гонять овец и есть лакомства.
Счастливые деньки вернутся…
 

Джоан пообещала, что найдет подходящий момент и сама споет ее для Гарри. Когда она тянула Гарри к двери, он все время оборачивался и, прижав свои огромные уши, не сводил с Донны выразительных глаз. Но непослушание не входило в его привычки, поэтому он подчинился и, выйдя на улицу, сел в машину Джоан.

Донна уткнулась в подушку, чтобы не расстраивать его своими рыданиями. Садясь за руль, Джоан посмотрела на ее окна – во всей квартире было темно.

Прошло несколько недель, Джоан сообщила, что с Гарри все в порядке. В первые дни после переезда он плохо ел, беспокоился, ходил из угла в угол. Со временем к нему вернулся аппетит, он даже начал грызть специальные собачьи лакомства. Джоан удалось его приручить, и теперь он спал на ее кровати и смотрел телевизор, сидя у нее на коленях и поедая кусочки мяса, свое любимое лакомство. Он подружился с двумя дворнягами, жившими по соседству, и регулярно принимал приглашения поиграть в их огороженном дворе. Уходя на работу, Джоан вставляла в видеоплеер кассету с фильмом о пастухах. Она сказала, что он смотрит ее, не отрываясь.

Дрессировщики и специалисты по собакам знают об их способности адаптироваться. Люди мучительно расстаются с теми, кого любят, и уверены, что собаки испытывают такие же чувства. Однако память и восприятие времени у собак отличаются от наших. Окунувшись в новые впечатления – обстановку, запахи и занятия – они привыкают. И забывают. Психолог Джон Арчер утверждает, что собаки являются одним из видов, обладающих самой высокой приспособляемостью и запасом прочности.

Собаки, безусловно, могут работать в новых условиях или любить новых хозяев. Преданность Гарри была бесспорной. Однако его «предательство» демонстрирует важную особенность собак, хотя мы и неохотно признаем ее: они отличаются от нас. Они не такие, как мы.

Джоан и Донна договорились, что не будут говорить о Гарри, разве что возникнут проблемы, но Джоан не сдержала слова.

Порой, когда она брала поводок, пес приходил в особенное возбуждение, – вероятно, надеялся увидеть Донну. Но в целом, он чувствовал себя прекрасно.

Как ни тяжело было Донне сознавать, что всего лишь несколько миль отделяют ее от Гарри, она выслушала новость с явным облегчением.

– Когда-то я была знакома с женщиной, которая распорядилась, чтобы ее бульдога усыпили, когда она умрет, – сказала мне Донна. – Мне отвратительна сама мысль о таком эгоизме. Гарри – чудесная собака, и впереди у него еще много счастливых дней. Неужели я буду возражать против этого? Достаточно вспомнить, сколько счастья он мне подарил.

Руди – палевый лабрадор – по-прежнему проводит большую часть дня на заднем дворе, обнесенном для безопасности забором из деревянных кольев с заостренными концами, слишком высоким, чтобы его можно было перепрыгнуть. По выходным его для разнообразия привязывают на несколько часов к гигантскому тополю, растущему у парадного входа. Впрочем, соседи редко видят его. Зато они постоянно видят Кеоса – бельгийскую овчарку Дианы Уиндшип – когда он с достоинством прогуливается по улицам со своей хозяйкой. Почти все дети, почтальоны и сотрудники службы доставки носят в карманах печенье для него.

Том и Пенни – экстравагантная и счастливая пара – по-прежнему вместе. Пошатнувшееся здоровье Тома чудесным образом пошло на поправку, и я больше не слышал, чтобы он упоминал об операции. Более того, сделав своеобразную заявку на будущее, Том истратил почти все свои сбережения на ограду из сетки, которую установил по периметру заднего двора, даже не поставив в известность своего домовладельца. Ему хотелось, чтобы Пенни могла погреться на солнышке, пока он на работе. Ограда обошлась ему в 1300 долларов. Это единственная крупная трата денег, которую он позволил себе за долгие годы, – не считая старенького автомобиля.

– Почему-то мне казалось, что я обязан сделать это для нее, – признался он. – Черт возьми, иначе мои денежки достанутся какой-нибудь богадельне.

Оставаясь во дворе одна, Пенни усаживалась у ворот и ни на шаг не отходила со своего поста. Отсюда ей было хорошо видно улицу, по которой проезжали велосипеды, скейтборды и школьные автобусы, проходили пешеходы и собаки, которых она могла облаивать.

В погожие вечера они выходили посидеть на крыльце, и Пенни охраняла хозяина, неустанно отражая нападение воображаемых злоумышленников. В холодные дождливые дни, глядя на освещенное окно их комнаты, я с удовольствием представлял, как им уютно сидеть у телевизора вдвоем. Впрочем, телевизор не мешал Пенни лаять на прохожих. Время от времени на улицу долетали нотации Тома:

– Ну, перестань, хватит, девочка, будь умницей.

Осенью Джамала приняли в баскетбольную команду средней школы (для ребят постарше), что было для него серьезным достижением. Команда собиралась попасть в финал чемпионата, тренер требовал дисциплины и усердной работы, хороших результатов и непременного присутствия на тренировках после уроков и в выходные дни.

Между Джамалом и Алисией состоялся серьезный разговор. Они согласились, что Дри нужно подыскать других хозяев. Но Джамал не мог решиться попрощаться со своей собакой, поэтому Алисии пришлось взять эту миссию на себя. Она ужасно перенервничала, пока вывела Дри из комнаты и, как они договорились, отвела его в местный приют для животных.

Он пробыл там несколько недель. Администрация приюта честно призналась, что у него почти нет шансов найти себе новых хозяев. Питбулей редко забирают из приютов из-за плохой репутации этой породы и проблем со страховкой.

Я позвонил Бетти Джин, и она согласилась оказать мне любезность. Дри она нашла «миленьким», не обнаружила признаков каких-либо заболеваний, пес не нуждался в медицинской помощи. По ее мнению, будущего хозяина нужно искать среди одиноких людей – мужчин или женщин, предпочтительно без детей. Бетти пообещала найти для Дри новый дом. А пока будут идти поиски, ему придется сменить свои музыкальные пристрастия.

Что же касается Джамала, игра в составе команды принесла ему желанный авторитет, новых друзей и перспективные отношения с тренером, который, как и учитель английского языка, ратовал за его поступление в колледж. Алисия надеялась, что сын без потерь преодолеет трудный, потенциально опасный период взросления, и была благодарна за помощь, которую оказал ему Дри. Джамал не любил распространяться о своих проблемах. Наверное, он скучал без Дри, но никогда не заговаривал об этом. Алисия сказала, что он вообще ни разу не упомянул о нем.

Миссис Джиаматти по-прежнему живет одна в своей квартире на Уоллнат-стрит, она ждет, когда ее дочери прилетят домой на Рождество, и они втроем подберут для нее какой-нибудь пансионат, непременно под патронатом католической церкви. Анжела планировала переехать туда следующей весной.

– Надеюсь, это будет последний переезд в моей жизни, – вздохнула она. В целом, миссис Джиаматти не жаловалась на здоровье, хотя ходить становилось все тяжелее.

Прах Трикси она хранила в картонной коробке, стоявшей на каминной полке. Миссис Джиаматти тосковала по своей собаке.

– Я то и дело протягиваю руку, чтобы погладить ее. Но ее больше нет.

В наши дни перед собаками стоит такое множество задач, что от их разнообразия захватывает дух: они участвуют в поисковых и спасательных работах, помогают слепым, охраняют имущество, ищут бомбы и наркотики, утешают стариков, инвалидов, одиноких людей и тех, кто потерял близких. Психотерапевты-энтузиасты включают собаку в список лекарств для наркоманов и алкоголиков, а также рекомендуют общение с ними как вспомогательное средство на период реабилитации. Собаки все чаще принимают участие в судьбе детей, переживших эмоциональные потрясения.

Разумеется, все не так уж безоблачно: судьба этих животных складывается по-разному, результаты их работы трудно оценить, к тому же они часто остаются без вознаграждения.

В собранных мною книгах, повествующих о взаимоотношениях человека с собакой, – а их на моем столе целая стопка – едва ли найдется ответ на вопрос, пошло ли собаке на пользу ее новое амплуа. Хотя в некоторых из них содержится предположение, что, ограничив нашим собакам свободу передвижения, мы невольно вынудили их поглупеть.

Понимаю, что попытка выступить в интересах другого вида, не обладающего речью и мышлением – в общепринятом смысле этого слова, – может показаться самонадеянной. Однако мне хотелось бы взглянуть на новую собачью работу с точки зрения перспективы.

В своей замечательной книге «Двое в стае», посвященном дружбе со щенком по кличке Люсиль, Кэролин Напп пишет: «В наши дни владельцы собак – и я в том числе – поддерживают со своими питомцами самые тесные эмоциональные отношения; мы стали лучше понимать их, не в последнюю очередь благодаря колоссальному объему информации о природе собаки, ее наследственных чертах, генетике и мышлении. Трудно представить, чтобы мой дедушка посвящал свой досуг чтению собачьих чатов и сайтов в интернете или участвовал в ветеринарных конференциях «он-лайн».

Тем не менее, мои прогулки по Догвиллю, США, подтолкнули меня к другому, далеко не радостному выводу о новой роли собаки. Вероятно, такие владельцы собак, как Напп (и я сам), живут в тесном эмоциональном контакте со своими питомцами потому, что мы нуждаемся в общении с ними больше, чем наши деды и прадеды. Наверное, мы чувствуем себя более одинокими, более слабыми и уязвимыми, оторванными от других людей. Видимо, многие из нас терпеть не могут свою работу и не уважают людей, из-за которых нам так неуютно на службе. Семьи распадаются, друзья предают… Все чаще и чаще мы обращаемся к собаке, когда нуждаемся в любви, стремимся заполнить пустоту или стоим перед лицом смерти.

Почему бы и нет? Собаки – верные, любящие существа. Мы часто боимся, что люди не захотят или не смогут помочь нам, если мы потеряем работу, окажемся в одиночестве, заболеем или состаримся. Собаки же, по крайней мере, постараются.

Не могу сказать, что разделяю мнение Напп о том, что мы стали лучше понимать собак.

В наше время собаки, как никогда, ограничены регламентом, взяты под контроль и отделены от людей, чем, кстати, и объясняется ажиотаж, который вызывают выступления Кэролин Уилки. Снова и снова во время своих прогулок по Монтклеру я удивлялся тому, как мало люди знают о своих собаках.

Если бы мы действительно понимали собак, разве мы стали бы приписывать им обширный и сложный спектр чувств, свойственных исключительно человеку? Видеть в них людей, тогда как они ими не являются? Приобретали бы крупных и активных собак рабочих пород для тесных квартир или домов, выходящих на оживленное шоссе? Разве мы ленились бы с ними заниматься? Бить и бросать на верную гибель? Запрещали бы им практически все, что для них естественно и необходимо, не давали бы им гулять и обнюхивать то, что им нравится, выяснять отношения с другими собаками или гоняться за белками?

Возможно, участь собак всегда сводилась к тому, чтобы служить нам и отходить в тень после выполнения своей задачи (наверное, многие замечали, что порой мы точно того же требуем от людей). Вероятно, это и есть плата за кров, и заботу, которые мы предоставляем, итог естественного эволюционного процесса, начавшегося в тот момент, когда собаки противопоставили себя представителям дикой природы и взяли под защиту своих хозяев.

Мне не дает покоя мысль о том, что мы можем изменить саму природу животного, чтобы подогнать ее под наши потребности, исходя из высокомерной идеи, будто целый вид, стоящий ниже нас на ступенях эволюции, существует единственно для того, чтобы протянуть нам руку помощи, когда мы в ней нуждаемся, а потом, когда эта нужда отпадет, быть выброшенным как ненужный балласт. Причем в нашем обществе именно такая судьба постигает множество собак.

Мне не дает покоя также мысль о том, насколько эффективной показалась новая работа собаки тем представителям человеческого рода, которые нуждались в ней. Удалось ли им получить желаемое? Удалась ли их собакам роль суррогатного человека?

В своей книге Напп рассуждает о том, что «человек не может жить одной только собакой». Она пишет: Собака помогла мне избавиться от ненужных отношений. Но помогла ли она завязать нужные? Или я видела в ней в некотором смысле альтернативу интимной дружбе взрослых, менее сложный и не требующий усилий способ жить рядом с другим существом? Где проходит грань между самосохранением и самоограничением?»

Я и сам задумывался над этими вопросами во время своих походов по стране чувств – человеческих и собачьих.

Я задавал себе эти вопросы, наблюдая за Сандрой, отказавшейся от надежды найти подходящего партнера, стать любящей матерью и обратившей свою любовь на крошечную собачку, которую она сделала своим другом. И за Донной, посвятившей последние дни своей жизни лопоухому корги. Я думал об этом, вспоминая Джамала и его дружбу с Дри, придававшую ему уверенность в себе и ощущение своей значимости. И с грустью представлял, как миссис Джиаматти вдали от любящих дочерей сидит у окна одна-одинешенька, без верной Трикси.

Прогуливаясь по Догвиллю, я поражался тому, что никто не создал для людей организации под руководством какой-нибудь Бетти Джин. Почему не существует сайта с фотографиями одиноких людей, брошенных стариков, разведенных или овдовевших женщин, умственно неполноценных детей, чтобы к ним могли примчаться верные спасатели? Почему для людей не создают специальных поселений, чтобы выхаживать их, пока к ним не вернется физическое и душевное здоровье. А уж потом они сами заживут новой счастливой жизнью, полной любви?

Может быть, давно пора организовать группы скорой помощи для одиноких людей, которые помогут облегчить разлуку с уехавшими детьми или умершими супругами, залечить травмы, полученные в годы несчастливого детства, сделать жизнь наполненной и более радостной? Спасатели могли бы подобрать им новых партнеров, проверить новых друзей, убедиться в их порядочности, взять на контроль новые дома своих подопечных и проследить, чтобы за ними ухаживали как следует. Они были бы всегда под рукой, их можно было бы вызывать днем и ночью, без выходных, и если что-нибудь случится, если новый дом не подойдет, спасатели повторили бы все с самого начала, строя новую жизнь для забытых и брошенных людей во всем мире.

Нужно отдать собакам должное: они выполняют тяжелую и иногда неблагодарную работу. Этот факт вполне определенным образом характеризует нас самих, нашу жизнь, страну и мир, хотя едва ли заинтересует средства массовой информации или дорогие зоомагазины.

Исследования в области новой роли собак могут служить тому лишним подтверждением. Я все время напоминал себе о том, какое множество людей – в Монтклере и других городах – живет полной, счастливой жизнью рядом со своими собаками, которые просто бродят по улицам, играют с детьми, косят глазом на помойки и не участвуют в решении проблем, возникающих у их хозяев. Однако если посмотреть на собаку как на зеркало, в котором отражается вся Америка, – а мне такой подход представляется верным – перед нами откроется неприглядная изнанка нашей все более одинокой жизни. Этот факт не умаляет важности новых задач, стоящих перед нашими собаками, – совсем наоборот. Иногда хочется поблагодарить Создателя за то, что он подарил нам собаку.

Мы можем осыпать наших собак дождем лакомств, игрушек и песен, устраивать им дни рождения и целовать в нос, но за всем этим стоит чувство вины. Мы пользуемся их любовью и никогда не платим сполна, хотя ищем у них защиты и ждем бескорыстной преданности.

Впрочем, дело не только в собаках, – люди не должны забывать и о собственном благополучии. В 1984 году в сборнике «Взаимодействие с домашним животным: влияние на здоровье человека и качество жизни» психоаналитик Леонард Саймон опубликовал статью: «В западне: негативное влияние домашнего питомца на семью и личность». Саймон беседовал с сотнями людей об их питомцах и убедился в том, что наличие домашнего животного помогает людям выжить в ситуациях, которые в противном случае могли бы разрушить их личность, – например, иногда собака становится для ребенка источником любви, которой его лишили родители.

Однако такие отношения не всегда благотворны. Саймон пришел к выводу, что в некоторых случаях жизнь индивида могла бы развиваться по другой модели, нередко более предпочтительной, не заведи он собаку или кошку. «Слишком уж часто я слышал о потерянных годах и бесцветном существовании, поскольку почти вся деятельность человека была направлена на его любимца. Я слышал о разводах, которых вполне можно было избежать, о событиях, которых пришлось дожидаться годами и реализовавшихся только после смерти животного. Я слышал о детях, которые могли бы родиться, если бы у их родителей не было четвероногого друга; о детях, пострадавших от укусов собак, что ясно свидетельствовало об агрессивности последних, и тем не менее хозяева не находили в себе сил расстаться с ними».

Подводя итог своему исследованию, Саймон утверждает, что решение завести животное может быть чревато непрогнозируемыми последствиями. Это отличает такое решение от множества других, которые каждый вынужден принимать; в данном случае человек не представляет (да и не может представить), какими изменениями в жизни оно обернется.

Предостережение Саймона показалось мне особенно верным, когда я закончил работу над данной книгой и, оглянувшись назад, вспомнил всех, с кем познакомился – людей и собак. Решение завести собаку кажется таким невинным по сравнению, например, с решением вступить в брак или родить ребенка. Возможно, именно по этой причине люди относятся к нему достаточно легкомысленно. Тем не менее, психологические последствия такого поступка не всегда предсказуемы.

Эти рассуждения возвращают нас в дебри теории привязанности, позволяющей многое прояснить.

С моей точки зрения, в том, что касается собак, теория привязанности выходит за рамки собственно теории и приобретает практическое значение, поскольку помогает прояснить природу взаимоотношений между нашими видами. Мы получаем возможность, наконец, осознать определяющее значение раннего эмоционального опыта и понимаем, что общение с животными объясняется нашей неудовлетворенной потребностью в любви и защищенности, а следовательно, на основе полученных знаний можем строить более реалистичные и полноценные отношения со своими собаками.

Знание основ теории поможет людям принимать правильные решения по таким вопросам, как стоит ли им заводить собаку или пора от нее избавиться. Для специалистов, работающих с собаками – в приютах, питомниках, отрядах спасения, – она может стать необходимым инструментом, который позволит им лучше подбирать конкретного хозяина для конкретной собаки.

Она станет компасом в море поведенческих проблем, с которыми неизбежно сталкиваются собаководы, научит их быть терпеливыми, умелыми дрессировщиками. Даст советы инструкторам, как обходить подводные камни в процессе обучения хозяев воспитанию их собак.

Когда с умом выбранная собака общается с разумным хозяином, между ними устанавливаются разумные и искренние отношения, собака чувствует себя в безопасности, она счастлива, спокойна и лучше себя ведет. Человек, знакомый с теорией привязанности, понимает, что конура не является орудием пытки, что дорогие игрушки и печенье необходимы людям, а не собакам, а поводок для агрессивной собаки служит основным залогом благополучия и безопасности – как для самой собаки, так и для окружающих.

Теория может пролить свет на явление, распространяющееся со скоростью эпидемии: все чаще хозяева выбрасывают своих собак на улицу. Тот факт, что в приюты ежегодно поступает около 10 миллионов собак, из которых около половины подвергается уничтожению, однозначно свидетельствует о том, что с нами что-то не так.

В теорией привязанности стоит руководствоваться в тех случаях, когда мы сталкиваемся с необходимостью принять самое ужасное для каждого хозяина решение, – я говорю о необходимости усыпить животное. Часто мы не в силах расстаться с нашими собаками, даже если они испытывают страдания или обречены на неизбежное ухудшение качества жизни, или находятся в коме, – и в этих случаях, увы, мы заботимся о собственных интересах, а вовсе не об интересах собак.

Возможно, только разобравшись в собственных эмоциях, мы научимся понимать наших собак и видеть в них то, что они представляют собой в действительности, а не то, что нам хотелось бы видеть. Осознав, что именно связывает нас с нашими собаками, мы научимся полноценно любить их и в полной мере принимать ответную любовь; более того: мы научимся видеть в собаках именно собак и относиться к ним соответствующим образом, а не воспринимать их как – приведу выражение одной дамы из Монтклера – «мохнатых детишек».

В некотором смысле новая роль собаки объясняется потребностью американцев в серьезных, крепких отношениях, часто невозможных в условиях современной жизни.

Наблюдая за хозяевами и их собаками, я вновь убедился, что в каждом случае мы имеем дело с уникальными отношениями, неповторимыми, как отпечатки пальцев. Становление этих отношений определяется множеством факторов, в том числе личностными качествами, образованием и прошлым опытом хозяина. Никакая теория не в состоянии исчерпывающе объяснить каждый конкретный случай.

Джеймс Серпелл, сотрудник Ветеринарного колледжа Пенсильванского университета, провел целый ряд исследований, посвященных поведению животных в свете теории привязанности. Выяснив, какие ожидания люди связывают со своими питомцами, Серпелл создал образ «идеальной» собаки. Оказалось, что большинство хозяев хотело бы, чтобы их собака была жизнерадостной, спокойно вела себя в незнакомой обстановке, питала к хозяину самые нежные чувства, умела себя вести и была послушной; при этом она должна быть активной и энергичной, дружелюбной, в том числе к посторонним, – не говоря уже об уме и чистоплотности. Кроме того, собака должна уметь мириться с одиночеством и не допускать проявлений агрессивности.

Именно такой видят хозяева «идеальную» собаку, то есть собаку, которая ведет себя как хорошо воспитанный человек. «Настоящие» собаки – то есть те, что ведут себя именно как собаки, – не вызывают у хозяев столь горячей любви.

Исследование Серпелла позволяет разобраться в сложном и часто уязвимом положении собак в современной Америке. Пока они соответствуют нашими завышенным ожиданиям, – то есть, любят нас бескорыстно и не угрожают нам и нашим друзьям, – мы готовы любить их в ответ. Другое дело, если они не выполняют этих требований. Но это все равно, что сказать своему ребенку: «Я буду любить тебя и заботиться о тебе, пока ты чисто вымыт, приветлив, воспитан, хорошо учишься и забиваешь голы футбольных матчах. Но если ты будешь себя плохо вести и создавать нам проблемы, мы отдадим тебя в другую семью».

Серпелл приводит данные опроса, проведенного в 1984 году среди людей, сдавших собак в приюты. «Поведенческие проблемы» стоят на втором месте среди причин, которые приводят владельцы, решившие расстаться со своими подопечными.

Это может показаться нелепым, особенно с учетом того факта, что владельцы чрезвычайно редко обращаются к услугам профессионального дрессировщика – в соответствии с данными одной ветеринарной ассоциации, количество таких людей составляет менее 5 процентов от общего числа собаководов. Люди хотят, чтобы их собаки вели себя «идеально», но не желают тратить время и деньги (разумеется, они могут обучать своих собак самостоятельно и совершенно бесплатно) на то, чтобы научить их себя вести.

Мы должны все-таки осознать меру собственной ответственности и не забывать о том, что собаки отличаются от людей, а между нашим и их собственным представлением о благополучии огромная пропасть. Любая беспечность грозит бедой, – и собакам, и самим хозяевам, и их ближайшему окружению.

Прогуливаясь по Монтклеру, я замечал, как быстро растет пугающий арсенал средств, с помощью которых человек пытается приблизить собак к созданному им идеалу. Чего здесь только нет – от удавок и строгих ошейников до элекрошокеров, электрической изгороди и приспособлений, разбрызгивающих вонючие химикалии в глаза, когда собака начинает лаять. Представители зооиндустрии, очевидно, предполагают, что большинство людей не хочет или не умеет воспитывать своих собак, но экономить на подобных средствах не станет.

Никто не удивится, увидев человека, который криком кричит на свою собаку, бесконечно повторяет одну и ту же команду, дергает за поводок. Такие напряженные моменты, возникающие даже у любящих хозяев, нередко оставляют горький осадок. Однако в этих случаях достаточно вспомнить известную истину: собаки не похожи на нас. Они не похожи на наших детей. Их мозг устроен по-другому.

Они не являются членами нашей семьи в буквальном смысле этого слова. Они – животные, хотя порой и становятся смыслом нашей жизни. Мы будем правы, сравнивая их с Луной, а не с Солнцем: это они вращаются вокруг нас, а не наоборот.