Текст книги "Загадка пропавшей экспедиции"

Автор книги: Джон Гейгер

Соавторы: Оуэн Битти
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

«Консервированное мясо не просит ни есть, ни пить. Оно не умирает, не падает за борт, не ломает ног и не худеет, шатаясь по кораблю в плохую погоду. Не требует никакого ухода, всегда готово к потреблению, как в горячем, так и холодном виде. Его можно взять с собой в лодку как готовую пищу на столько дней, на сколько потребуется».

В 1844 г. второй секретарь Адмиралтейства Джон Барроу предложил предпринять последнюю попытку пройти Северо-Западным проходом. Он хотел завершить то, что начал четверть века назад, опасаясь, что Англия «открыв Западные и Восточные двери, будет осмеяна всем миром за то, что медлит в них войти». Обойдя молчанием крах экспедиции Бака, Барроу в своей заявке на финансирование предпочел сделать акцент на успешном тройном Антарктическом плавании под начальством племянника Джона Росса, Джеймса Кларка Росса 1839-43 гг.:

«Не следует думать о том, что мы можем потерять корабль или экипаж. Оба судна, привлеченные на службу во льды Антарктических вод, после трех плаваний вернулись в Англию в таком хорошем состоянии, что готовы участвовать в планируемой Северо-Западной экспедиции. Что же касается экипажей, стоит отметить, что ни одного заболевшего, ни одного умершего не было в большинстве путешествий в Арктический регион, на Север или на Юг».

Барроу, безусловно, сделал ставку на правильные корабли – «Эребус» и «Террор», и на правильного командующего – в лице младшего Росса.

Антарктическая экспедиция Джеймса Кларка Росса прошла успешно и нанесла на карту около 500 миль (805 км) побережья южного континента, обнаружила шельфовый ледник Антарктики и увидела дымящийся вулкан, который Росс назвал «Эребус», – в честь своего корабля. Второй кратер, расположенный поблизости, получил название «Террор» – в честь меньшего из двух судов. Вернувшись в Англию осенью 1843 года, Росс стал ведущим полярным первооткрывателем. Эксперт по орнитологии и исследованию земного магнетизма, он также удостоился звания рыцаря и медали Основателя Королевского Географического Общества. Джеймс Росс выгодно отличался от средних представителей викторианской эпохи. Его даже называли «одним из самых привлекательных мужчин в Королевском Военном флоте», – а это весомый комплимент, учитывая щегольство, к которому были склонны офицеры.

«Эребус» и «Террор» были не столь безупречны, как младший Росс. Бомбардирские корабли Королевского флота, созданные для обстрела берегов, имели запас прочности, позволяющий выдерживать отдачу 3-тонных мортир. История «Террора» заслуживает отдельного рассказа. Корабль был построен в 1813 году и уже через несколько месяцев участвовал в битве за Балтимор. Он был одним из британских военных кораблей, которые более суток поливали огнем американцев, оборонявших форт Мак-Генри, по так и не смогли их выбить со своих позиций. Этот огневой шквал увековечен в Государственном гимне США «Звездно-полосатое знамя» словами «сполохи ракет».

«Террор» успел послужить и в Средиземном море до того, как был отправлен в Гудзонов залив под командование Джорджа Бака. А после счастливого возвращения из Арктики обоим кораблям усилили ледовую защиту, чтобы подготовить их к антарктическому путешествию Росса, запланированному на май 1845 г.

В первую очередь покрыли носы кораблей листовым железом. Остальные изменения были сделаны для того, чтобы суда могли длительное время проводить в арктических морях. Корабли оснастили паровым котлом и парогенератором, которые подавали горячую воду по трубам, проложенным под палубами, для обогрева спальных кают экипажа и других помещений. В печи камбуза были встроены опреснители. В трюм в кратчайшие сроки установили целый локомотив с демонтированными колесами, приводящий в движение специально адаптированные гребные винты для использования в чрезвычайных ситуациях. Он имел мощность 25 лошадиных сил и был снят для «Эребуса» с железной дороги Лондон – Гринвич. У «Террора» в кормовом трюме тоже имелся резервный двигатель мощностью в 20 лошадиных сил.

12 мая 1845 г. «Таймс» сообщала:

«Лорды-казначеи Адмиралтейства во всех отношениях щедро позаботились о комфорте офицеров и матросов экспедиции; располагая таким оборудованием, как гребной винт, и опираясь на достижения современной науки, она может добиться великих результатов».

Совместными усилиями была подготовлена исследовательская группа, оснащенная по последнему слову техники. Однако ее командиром назначили не Джеймса Кларка Росса. По официальной версии, он отказался от командования из-за обещания своей жене больше никогда не участвовать в полярных экспедициях, а по слухам – из-за его пристрастия к алкоголю. Вместо него честь возглавить экспедицию выпала престарелому ветерану Военно-морского флота сэру Джону Франклину.

– 3 -
В замерзших водах

Гарантия успеха – Большие надежды – Лучшее снаряжение – Начало пути – Капитан-товарищ – Последняя встреча

Пятидесятидевятилетний сэр Джон Франклин, по общему мнению, был слишком стар для командования экспедицией. Лорд Хэддингтон, в то время занимавший пост Первого лорда Адмиралтейства, разделял сомнения большинства по поводу кандидатуры Франклина, но все же согласился дать ему аудиенцию. Во время этой встречи Первый лорд поделился с Франклином своими опасениями: «Вам шестьдесят», – сказал он. Франклин был смущен: «Нет, мой лорд, мне только пятьдесят девять». Адмиралтейство на тот момент напоминало дом престарелых, и Уильям Эдвард Парри, выступая в поддержку Франклина, обратился к Хэддингтону: «Если вы не одобрите его кандидатуру, он умрет от разочарования». 7 февраля 1845 г. Франклин был назначен на эту должность.

Рожденный в Спилсби, Линкольншир, 16 апреля 1786 г., Франклин поступил на службу в Военно-морской флот Великобритании, когда ему было всего четырнадцать, и успел поучаствовать в нескольких битвах во время наполеоновских войн, включая битву за Трафальгар. В 1814 г. он получил ранение при неудачной попытке захватить Новый Орлеан. После того как герцог Веллингтон одержал победу над Бонапартом в битве при Ватерлоо в 1815 г., руководству Военно-морского флота Великобритании пришлось хорошенько подумать, чем в наступающее мирное время занять амбициозных молодых офицеров. Арктические исследования как нельзя лучше соответствовали этой задаче.

В мае 1818 г. Франклин начал свою полярную службу как помощник командира корабля в составе неудавшейся экспедиции капитана Дэвида Бучапа во льды архипелага Шпицберген.

В 1819 г. Франклин опять направился на Север, па этот раз уже руководителем сухопутной экспедиции, профинансированной британским Адмиралтейством и прошедшей от Гудзонова залива до Ледовитого океана. Во время этого похода он нанес на карту ранее неизведанные участки арктического побережья Америки.

Симпсон из Компании Гудзонова залива крайне скептически отзывался о квалификации Франклина как руководителя такого путешествия:

«Лейтенант Франклин, офицер, командующий партией, не имеет физических сил, требуемых для такой работы, как управление экспедицией в полярном регионе. Ему необходимо трехразовое питание, чай обязателен, и даже на предельном напряжении он не сможет пройти больше восьми миль в день. Так что если у этих джентльменов ничего не получится, это еще не значит, что трудности непреодолимы».

Франклину удалось исследовать 211 миль (340 км) обледенелого восточного берега реки Коппермайн, прежде чем он был вынужден отступить. Обратный путь пролегал по канадской тундре, или «Бесплодной земле». Люди голодали. Чтобы выжить, им приходилось питаться старыми кожаными башмаками и экскрементами северных оленей. Десять человек все же умерли от холода и голода, а некоторые были озлоблены на командира, не знакомого с северными условиями. Надо сказать, что Франклин и сам чуть не умер от голода в конце пути. По возвращении в Лондон его принялись очернять обвинениями в убийствах и каннибализме, но его страдания в экспедиции так завладели воображением общества, что он стал широко известен «как человек, который съел свои ботинки».

Получив звание капитана, Франклин все же вернулся в Арктику в 1825–1827 гг. На этот раз его экспедиция была прекрасно оснащена. В результате на карте появились еще 397 миль (640 км) арктической береговой линии, а Франклина торжественно посвятили в рыцари. Наконец, после шестилетнего пребывания на посту колониального губернатора Земли Ван-Димена (ныне Тасмания, штат Австралия), Франклин был назначен командующим самой грандиозной объединенной исследовательской экспедиции, когда-либо снаряженной Британией.

Также получили назначение в эту экспедицию офицеры Военно-морского флота Великобритании капитан Фрэнсис Крозье и старший помощник капитана Джеймс Фицджеймс. Ветеран Крозье принимал участие в более ранних попытках найти Северо-Западный проход и достичь Северного полюса, был помощником капитана Антарктической экспедиции Джеймса Кларка Росса. Что касается Фицджеймса, то он был помощником капитана на первом пароходе, который успешно прошел по реке Евфрат, ходил на кораблях, курсировавших на Ближнем Востоке и в Китае. Именно там он стал мечтать о покорении Северо-Западного прохода.

Последние дни перед отплытием «Эребуса» и «Террора» были наполнены суетливыми общественными обязательствами и радостными переживаниями. Экипаж экспедиции переполняла уверенность в успехе. В письме своему брату, датированному 11 апреля 1845 г., Гарри Д. С. Гудсир, второй врач «Эребуса», писал: «Все офицеры питают большие надежды преодолеть проход и выйти в Тихий океан к следующему лету». Франклину и его офицерам 8 мая был устроен прием в Адмиралтействе. Экипажу выплатили вознаграждение заранее, большая часть которого скорее всего была немедленно спущена в пабах на территории порта Темзы. 9 мая состоялся последний осмотр кораблей гражданскими чиновниками и военно-морскими специалистами.

«Иллюстрированные лондонские новости» сообщали: «Меры, принятые для обеспечения комфорта офицеров и остального экипажа, беспрецедентны. Качество запасов на борту – достойное». В статье газеты «Таймс» отмечалось, что в трюме стояли «многочисленные ящики с чаем, хотя никто не ждал, что моряки в одночасье превратятся в чаевников, а также значительный запас рома для его употребления во время холодов».

Запасы продовольствия включали в себя: около 8000 банок консервированного мяса (вареная и жареная говядина, вареная и жареная баранина, телятина, сушеная говядина и говяжья щековина), овощи (картофель, пастернак, морковь и салаты) и супы (в банках объемом 1, 2, 4, б и 8 фунтов / 0,5, 1, 2, 3, 4 кг). У них также было 1203 фунтов (546 кг) консервированного пеммикана. Остальные запасы состояли из 7088 фунтов (3,218 кг) табака, 200 галлонов (909 литров) «вина для больных» и 9450 (4290 кг) шоколада. Около 9300 фунтов (4222 кг) лимонов также было взято на борт для ежедневного потребления на протяжении всей экспедиции.

При таком количестве провизии и топлива, которые они были вынуждены взять на борт в расчете на трехлетнее путешествие, свободного пространства для размещения людей оставалось крайне мало. Из всех жилых помещений только каюта Франклина на «Эребусе» была более-менее нормального размера. У командора Фицджеймса каюта была меньше, чем 6,5 футов (2 м) шириной, а спальные места экипажа «Эребуса» размещались на небольшой свободной территории. Многие вынуждены были расположить свои койки вдоль палубы. Зато на «Эребусе» была библиотека на 1700 единиц, на «Терроре» – на 1200. Они были укомплектованы изданиями на любой вкус: от рассказов о ранних арктических экспедициях и географических журналов до «Николаса Никльби» Чарльза Диккенса и прошитых копий газеты «Панч». Па каждом корабле имелась шарманка с пятьюдесятью мелодиями, в том числе десятью гимнами. Нашлось место и для письменных столов из красного дерева, для офицеров, а также классных комнат, в которых собирались обучать письму и чтению неграмотных матросов. Были взяты с собой инструменты для проведения исследовательских работ по геологии, ботанике, зоологии и геомагнитных наблюдений. В распоряжение экспедиции Франклина поступило и относительно новое изобретение – фотоаппарат.

Ни одна арктическая экспедиция не была столь щедро оснащена. То же самое можно сказать и об экипаже, получившем экипировку для экстремальных погодных условий. Так британские чиновники демонстрировали свою готовность перенимать опыт у инуитов. Действительно, Гудсир сообщал, что ему выдали перчатки и шапку из тюленя, а также тулуп и пару брюк из оленьей шкуры.

5 мая Франклин получил официальные инструкции. Ему предписывалось вначале достичь Баффинова залива и через пролив Ланкастер выйти к Берингову проливу, преодолев, таким образом, Северо-Западный проход, собирая при этом ценные научные и географические сведения. Адмиралтейство не планировало оказывать помощь или высылать подкрепление в том случае, если возникнут проблемы или экспедиция не сможет закончить свое путешествие за три года, на которые она была снабжена. Но на всякий случай Компанию Гудзонова залива с ее торговыми представительствами в Форте Гуд Хоуп и в Форт-Резольюшен все же попросили оказать помощь экспедиции, если она подаст сигнал бедствия. Также компанию проинструктировали предупреждать местные торговые суда, чтобы они следили за местонахождением экспедиции Франклина.

За несколько дней до отправления экспедиции судьба как будто бы подала знак Франклину. Простудившись, он проводил время дома со своей женой Джейн, закончившей шить для его экспедиции шелковый флаг «Юнион Джек». Заботясь о больном, она обернула им ноги Франклина. Он вскинулся: «Зачем меня накрыли флагом? Ты разве не знаешь, что „Юнион Джеком“ покрывают покойников?» В воскресенье 18 мая, в канун своего отправления, в присутствии жены и дочери глубоко религиозный Франклин устроил богослужение для своей команды. И когда на следующее утро экспедиция отправилась от берегов Темзы с 134 офицерами и матросами на борту, все верили, что экспедиция увенчается успехом. Единственная дочь Франклина Элеонора написала своей тете:

«Как только они отплыли, голубь сел на одну из мачт и остался там на некоторое время. Все радовались хорошему предзнаменованию, и если этот знак предвещал мир и гармонию, то, я думаю, есть все основания считать, что так оно и будет».

Экспедиция не успела скрыться из виду, а в «Таймс» уже написали:

«Кажется, все жители нашей страны, от простых подданных до наивысших чинов, сейчас желают только одного: чтобы предприятие, в которое вовлечены офицеры и команда, закончилось успешно, и чтобы отважные моряки могли вернуться с честью на родную землю, сохранив здоровые».

Неделей позже президент Королевского географического общества сэр Родерик Мерчисон выразил настроение публики в своей речи: «На самом деле уже само имя Франклина – национальная гарантия». Кроме того, географические препятствия были теперь признаны не такими уж и серьезными: в общей сложности в результате предыдущих арктических экспедиций (Парри, Джона Росса, Джорджа Бака и Франклина) была нанесена на карту большая часть Арктического архипелага. К 1845 г. осталось исследовать отрезок менее чем в 62 мили (100 км), и оставалось только заполнить этот пробел. Эту задачу и предстояло решить Франклину.

Ненадолго остановившись в порту Стромнесс на Оркнейских островах, экспедиция покинула Британию. Транспортное судно «Баретто Джуниор» с грузом в десять голов рогатого скота сопровождало корабли до Китовых островов в заливе Диско у западного побережья Гренландии, где животных зарезали для создания запасов свежего мяса и передали на борт «Эребуса» и «Террора». Гарри Гудсир писал из Гренландии своему дяде: «Мы получили на борт „Эребуса“ 10 000 ящиков консервированного, готового к употреблению мяса, так что, как видишь, у голода нет никаких шансов». Уже на Китовых островах были открыты первые банки консервов с мясом, морковью и картофелем и поданы на стол офицерскому составу экспедиции.

Франклин также написал письмо, в котором еще раз прощался с леди Франклин. Это было послание, полное оптимизма:

«Позволь мне заверить тебя, моя дорогая Джейн, что у меня есть все необходимое для моего похода, и что я начинаю свое путешествие в утешении и надежде на Божье милосердное руководство и покровительство, и что Он благословит, успокоит и защитит тебя, моя дорогая… и всех моих близких. О, как бы я хотел написать каждому из них, чтобы рассказать им об уверенности, которую я чувствую в своих офицерах, команде и своем корабле!»

Фицджеймс послал домой дневник, в котором описывает путешествие от Стромнесса до Диско. На его страницах он, как многие его сослуживцы, самым лестным образом характеризует Франклина: «Мы счастливы и очень любим сэра Джона Франклина. Чем больше мы его узнаем, тем больше он нам нравится. Он немного нервный и суматошный: но на самом деле я должен сказать, это замечательное качество для принятия решений в неожиданных сложных ситуациях».

Уважение к Франклину разделяли многие. Не допускающий панибратства, но дружелюбный в общении, Франклин был любим своей командой. Лейтенант Джеймс Уолтер Фэйрхолм, 24-летний офицер на борту «Эребуса», писал своей семье: «У него такой опыт и мудрость, что мы все принимаем его решения с большим уважением. Сколько я ни плавал раньше, у меня никогда еще не было такого капитана, который был бы мне товарищем».

Попрощавшись с командой, лейтенант Эдвард Грифите, командующий «Баретто Джуниор», вернулся в Британию. Он забрал с собой пятерых членов экспедиции, которым сильно нездоровилось: трех младших офицеров, рядового Королевской морской пехоты и одного матроса. Позже Грифите рассказывал, что участники экспедиции пребывали все время в прекрасном настроении. А также он вспомнил, что припасы, которые он видел на кораблях экспедиции, включая консервированную еду, показались ему вполне удовлетворительными для запланированного путешествия.

12 июня 129 моряков, направляясь дальше на запад, взяли с собой собаку по кличке Нептун и ручную обезьянку Джамбо. Последний раз экипаж оставил весть о себе в июле в Баффиновом заливе, где ему встретились два китобойных судна, одно под названием «Принц Уэльский», другое «Энтерпрайз». Франклин в это время ожидал подходящих условий, чтобы пройти через Баффинов залив к проливу Ланкастер. Капитан «Принца Уэльского» Даннет пригласил Франклина и нескольких офицеров на борт своего судна. «Экипажи обоих кораблей в отличном состоянии и в превосходном настроении. Все надеются закончить операцию в скором времени. Они закрепили снасти на большом айсберге и установили на нем временный наблюдательный пункт», – записал Даннет в своем бортовом журнале.

Капитан «Энтерпрайза» Роберт Мартин запомнил слова Франклина о том, что у них провизии на пять лет, а если понадобится, то он сможет «растянуть ее и на семь». Мартин добавил, что Франклин заверил, что «не упустит возможности застрелить птицу или что-либо еще полезное на его пути, чтобы сохранить запасы, и что у него достаточно для этого пороха и патронов».

Капитан Мартин с ответным визитом был приглашен на званый ужин на борту «Эребуса», но сменившийся ветер развел корабли в разные стороны. С тех пор, с начала августа 1845 года, экспедиция Франклина больше никогда не имела связи с цивилизованным миром. Тогда люди в последний раз видели корабли «Эребус» и «Террор», направляющиеся к проливу Ланкастер, открывающему Северо-Западный проход. Направляющиеся, чтобы навсегда пропасть в пустынном безмолвии.

– 4 -
Напрасные усилия

На помощь к сэру Джону – Загадочная эпидемия – Послание в цилиндре – За 200 миль от Франклина – На грани смерти – Виновата лишь цинга?

Вначале не было никаких поводов для беспокойства. И только к концу 1847 года в лондонском Адмиралтействе стали волноваться о судьбе Франклина и его команды. Впервые вопрос о необходимости оказания помощи экспедиции был поднят в Палате общин в марте 1848 г. Через доверенное лицо леди Джейн Франклин попыталась узнать, какие именно шаги в случае необходимости могут быть предприняты для поисков. В ответ ей подтвердили, что беспокоится она не без основания, потому что к настоящему моменту запасы продовольствия в экспедиции, рассчитанные на трехлетнее путешествие, уже должны быть на исходе. Тогда никому еще не могло прийти в голову, что самые ужасные ночные кошмары уже стали явью на пустынном острове Кинг-Уильям.

На помощь сэру Джону Франклину в 1848 г. Адмиралтейство направило три новых экспедиции. Капитан Генри Келлет получил инструкции прибыть к Берингову проливу, куда, по их расчетам, должен приплыть Франклин, освободившись от арктических льдов; вторая экспедиция под командованием сэра Джеймса Кларка Росса была послана к проливу Ланкастер, откуда начинал свой путь Франклин, а сухопутная экспедиция под руководством доктора Джона Рэя и сэра Джона Ричардсона пошла к океану вниз по течению реки Маккензи. Однако всем трем спасательным экспедициям так и не удалось найти следы пропавших людей. Стало очевидно: в экспедиции Франклина что-то пошло не так.

Адмиралтейство не обратило внимания на панические увещевания жены Джеймса Росса о том, что потом придется искать и ее мужа, и приказало Россу возглавить новую экспедицию. Но вместо успешных поисков он сам едва не повторил судьбу пропавших исследователей.

Росс хорошо знал суровые законы Арктики и понимал, что необходимо предпринять все меры для защиты членов экипажа от цинги. 12 мая 1848 г. «Энтерпрайз» и «Инвестигейтор» – специально оборудованные парусники – с помощью паровых буксиров отправились в путь. Трюмы кораблей были загружены продовольствием с расчетом на три года для команды спасателей и дополнительно – на год для людей Франклина. В основном это были консервы – мясные и овощные (картофель, морковь, свекла и капуста). И хотя на судах хватало соленой говядины и свинины, все же большую часть запасов составляли именно они. Росс считал, что его спасательная экспедиция была превосходно снаряжена Военно-морским флотом. «Большой опыт и немалые вложенные средства обеспечили нас комфортом, о котором и не мечтали другие экспедиции», – позже написал Росс. «Поэтому довольно странно, что здоровье команды нынешней зимой пошатнулось быстрее, чем в прошлых походах», – продолжал он.

Росс выбрал Порт Леопольд на северо-восточном побережье острова Сомерсет местом для зимовки «Энтерпрайза» и «Инвестигейтора» (под командованием капитана Эдварда Генри Беда). Здесь, в восточной части гавани, за узкой полосой побережья растянулась скальная гряда. Западный берег, отвесный и очень высокий, заканчивался мысом Сеппинс. Прибыв на зимовье, спасатели стали каждое утро и каждый вечер запускать сигнальные ракеты, надеясь, что команда Франклина находится поблизости. Два корабля, стоявшие на якоре в 200 ярдах (183 м) друг от друга, очень быстро попали в ледовый плен, и командам срочно пришлось обустраиваться, чтобы пережить зиму.

Ими была возведена стена из снега в 7 футов (2,1 м) высотой для защиты прохода между кораблями во время метелей. А к середине октября над палубами соорудили зимние навесы из «толстой шерсти» для укрытия от ветра и снега.

27 октября 1848 г. старший судовой писарь «Инвестигейтора» Джеймс Д. Гилпин зафиксировал первую смерть в экспедиции: «Умер Вильям Кумбес, столяр команды. Длительное время он терял силы и угас в полдень сего дня. Болезнь, как я понимаю, была у него в голове, и заразился он ею во время каторжной работы на „Инвестигейторе“. Кумбеса похоронили на третий день, во время сильнейшего снегопада». Затем Гилпин продолжал:

«Все участвовали в похоронах. Это печальный долг каждого во все времена. Но в наших условиях ужасные перспективы усугубляли скорбь этого события. Вряд ли что-нибудь может быть более трогательным, чем вид многолюдной похоронной процессии, которая пробирается сквозь глубокий снег, волоча за собой сани с гробом под покрывалом ярких цветов старой Англии».

Первая смерть была грозным предвестником грядущей тяжелой зимы. Для экспедиции вспышка заболевания имела те же последствия, что и для зимовки Джорджа Бака в 1836-37 гг. Болезнь походила на цингу, но положение Росса, с моральной точки зрения, осложнялось срочностью поставленной перед ним задачи.

Через пару недель после похорон Кумбеса, 9 ноября, солнце ушло за горизонт и вновь появилось на небосклоне только через три месяца. Унылое и рутинное существование на борту кораблей оживляла лишь охота на песцов. На пойманных зверей надевали медные ошейники со штампом названия корабля, его местоположения и даты, и отпускали «в надежде, что таким оригинальным способом до сэра Джона Франклина или его людей дойдет весть о подоспевшей помощи».

В марте Джеймс Гилпин писал, что «двое сейчас лежат на своих койках с тяжелым заболеванием. У одного из них – цинга. Это первый случай ужасной болезни, которую так боятся во время плаваний». Позже Гилпин зафиксировал смерть моряка на «Энтерпрайзе», записав, что «перед недугом он был очень печален, а заболев, уже ни разу не почувствовал облегчения». Моряк с Ямайки по имени Джеймс Грей был самым веселым на корабле в первые месяцы экспедиции, но в декабре 1848 г. он стал «грустным, подавленным и начал сторониться людей». 27 декабря Грей обратился за помощью к врачу и получил диагноз: «страдающий ностальгией». Джон Робертсон, врач на «Энтерпрайзе», так описывал этот странный недуг:

«Самыми очевидными симптомами, которые сопутствовали этой необычной болезни среди британских моряков, были упадок духа, пугающие дурные предчувствия, необычайное желание благополучия своим друзьям в Англии и постоянное стремление вернуться домой… [Он] мог вовсе не спать, думая о доме и о том, каким он был безумцем, что оказался в этой дыре под названием Порт Леопольд».

Грею была прописана диета из консервированного мяса и овощей, но ему все равно становилось с каждым днем хуже. Появились такие симптомы, как боль в грудной клетке, истощение и бессвязная речь. В довершение к общему недомоганию начался бронхит, и 16 апреля 1849 года Грей скончался. Доктор Робертсон был впечатлен безудержным желанием Грея вернуться на Ямайку: «Имея всего одного мулата на борту, можно было подумать, что дети тропиков пылают большей любовью к дому, чем «дети полуночи», которых среди нас было предостаточно».

Уже 30 апреля смерть вновь посетила «Энтерпрайз». За девять месяцев до этого трудолюбивый матрос по имени Дэвид Дженкинс поскользнулся во время швартовки судна к айсбергу. Долгое время после этого случая он не ощущал никаких последствий ушиба. Причиной его смерти стала опухоль, которая появилась позже. Его страдания были «самыми продолжительными и болезненными». Из-за нетипичных симптомов доктор провел вскрытие.

12 мая умер Вильям Канди – трюмный старшина «Инвестигейтора». Судовой писарь Гилпин отметил: «Он был слабым, болезненным человеком, и его выздоровление стало маловероятным после того, как он попал в лазарет. Сначала пациент заболел цингой, но многие неясные причины ускорили его смерть».

15 мая сэр Джеймс Кларк Росс возглавил первый санный поход в поисках Франклина. Сначала он прошел на запад по северному берегу острова Сомерсет, затем вернулся на юг, попутно нанося на карту очертания западного побережья и, наконец, двинулся в известном ему направлении к Северному магнитному полюсу и острову Кинг-Уильям, на котором он уже бывал двумя десятилетиями ранее. Через две недели пути один из членов партии Росса почувствовал полный упадок сил. Лейтенант Фрэнсис Леопольд Мак-Клинток, бывший свидетелем происшествия, так описывал состояние этого человека:

«Джеймс Боннет теперь жаловался на спазматические боли, бессилие, головокружение и т. п. Он находился в плохом состоянии и был неспособен трудиться на протяжении всего остатка пути». Три дня спустя Мак-Клинток записал, что болезнь распространилась и на других: «У Боннета все болит, он обессилен. У всех остальных моряков слабость, и хотя наши сани стали намного легче, кажется, что люди совсем не могут их тянуть».

Люди испытывали невыносимые страдания на всем пути продвижения к югу через ледяные торосы и тяжелые глыбы льда, составлявшие «непроходимую и неприступную» кромку восточного берега острова Сомерсет. Они прошли 250 миль (400 км), когда Росс объявил завершение поисков. На мысе возвели гурий (пирамиду из камней, – прим. ред.) и в медный цилиндр поместили записку:

«Этот цилиндр, в котором находится данная бумага, был оставлен сводным отрядом с кораблей Ее Величества „Энтерпрайз“ и „Инвестигейтор“ под командованием сэра Джеймса К. Росса, капитана Военно-морского флота Великобритании, направленным для поисков экспедиции сэра Джона Франклина. Цилиндр оставлен с целью сообщить любой группе из его команды о том, что экипажи кораблей, зимующие в Порт Леопольд (90° западной долготы и 73° 52’ северной широты), соорудили здесь склад с провизией на шесть месяцев для команды сэра Джона Франклина. Кроме того, устроили два небольших склада, расположенные в пятнадцати милях к югу от Мыса Кларенс и двенадцати милях к югу от мыса Сеппинс. Отряд в настоящее время возвращается на корабли, которые с наступлением весны направятся к проливу Мэлвилл в поисках северного берега пролива Барроу. Если не удастся найти ни одного члена разыскиваемой команды, мы сделаем остановку в Порт Леопольд на обратном пути и вернемся в Англию до начала зимы.

7 июня 1849 г., Джеймс К. Росс, капитан».

Отряд Росса повернул обратно. Они пытались помочь людям Франклина, но состояние здоровья их собственной команды стало серьезной помехой в эффективных поисках. Несмотря на то, что у них с собой был лимонный сок в качестве противоцинготного средства и пища, в основном консервированная говядина и гороховые супы, несколько человек из группы Росса все же стали «бесполезными из-за хромоты и слабости», причем настолько, что остальным членам отряда приходилось тащить их на санях. Лейтенант Мак-Клинток отметил, что пятеро из двенадцати мужчин были «сильно истощены». Через тридцать девять дней, вернувшись в гавань Порт Леопольд, Росс записал: они «так сильно ослабели от усталости, что каждому из них, по тем или иным причинам, по две-три недели пришлось находиться под наблюдением врача. Я с сожалением должен отметить, что двое из них все еще не поправились». Судовой писарь Гилпин добавил, что «все они были измождены и сильно исхудали».

Росс не мог тогда знать, что они не дошли всего 200 миль (320 км) до того места, где прошлым летом были брошены корабли Франклина. Спасатели продвигались на юг вдоль пролива Пил Саунд тем же маршрутом, который проделал Франклин в 1846 г.