Текст книги "Загадка пропавшей экспедиции"

Автор книги: Джон Гейгер

Соавторы: Оуэн Битти
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

– 16 -
Понимание трагедии

Анализ мягких тканей – Роковые банки – О чем рассказали волосы – Симптомы отравления – Цена открытий

В Эдмонтон образцы замороженных тканей, волос и костей Джона Хартнелла и Уильяма Брэйна привезли в маленьком холодильном контейнере, и в течение двух дней они хранились в морозильнике больницы университета Альберты. От этого ящичка с образцами зависело слишком многое. В нем были свидетельства, способные подтвердить или опровергнуть предположения Битти о влиянии свинца на судьбу экспедиции Франклина.

В случае, если бы химический анализ образцов выявил, что концентрация свинца в них значительно ниже, чем в скелете Торрингтона и скелете из Бут Пойнт, то источник этого токсичного металла для ранее исследованных тканей пришлось бы искать дополнительно. Тогда возник бы и другой вопрос: почему превышение показателей наблюдается только у Торрингтона? Но если при исследовании образцов Хартнелла и Брэйна будет выявлено аналогичное процентное содержание металлов, то тогда появится более существенный аргумент в пользу отравления свинцом членов экспедиции Франклина. Судьба пятилетних изысканий зависела теперь от информации, скрытой в привезенных образцах тканей.

Такой анализ требует тщательного планирования, и все последующие месяцы, пока Коуэлл готовился исследовать образцы человеческих тканей, Битти изучал десяток жестяных банок, собранных на острове Бичи.

К этому моменту у него уже не осталось сомнений в том, что свинец проникал в содержимое банки из припоя, но при более тщательном исследовании обнаружилось и нечто неожиданное – то, чего Битти и Дамкьяр не заметили при учете и описи артефактов с острова. У части банок боковые швы оказались заделаны небрежно. Казалось, что изготовлявший их лудильщик не мог спаять шов до конца. Нельзя было игнорировать это обстоятельство, потому что именно оно могло привести к порче консервов. По этой же причине было крайне важно разобраться в устройстве консервных банок, закупленных экспедицией Франклина, изучить их швы и найти причину возникновения дефектов.

В 1845 г. консервация продуктов в герметичных металлических банках была все еще достаточно новой технологией. Она совершила настоящую революцию и значительно увеличила возможности морских экспедиций. Жестяные консервные банки, изобретенные в Англии в 1811 г., немедленно были взяты британцами на вооружение и использовались Королевским флотом практически по всему миру. Употребление пищевых консервов позволяло экспедициям успешно зимовать в Арктике и обрекало, как тогда считали, на успех попытки покорить Северо-Западный проход.

Первые контейнеры изготавливали из кованых железных листов с оловянным покрытием, которым придавали цилиндрическую форму. Края заходили один на другой. Затем лудильщик запаивал банку и прокладывал шов как с внешней, так и с внутренней стороны, заливая припой почти по всей длине шва. Конец и начало шва оставляли незапаянными. Припой почти на 90 % состоял из свинца, с незначительной долей олова. Высокая концентрация свинца приводила к тому, что припой имел очень плохую «текучесть» – иначе говоря, даже в жидком состоянии он не сразу становился подвижным. В результате он не так быстро и не так надежно заполнял пространство между двумя кусками металла по сравнению с припоем, имеющим более высокое содержание олова.

Заготовки для крышки и донышка сгибали таким образом, чтобы потом закрепить на них фланец (плоский диск или кольцо с симметричными отверстиями для крепежных элементов, – прим. ред.). Когда заготовку насаживали на цилиндрический корпус, фланец клался внахлест либо с внутренней, либо с внешней стороны цилиндра – в зависимости от типа консервной банки. Именно наличие фланца не позволяло лудильщику до конца запаивать шов корпуса в верхней и нижней части: заготовки крышки и донышка должны были вставляться в цилиндр или надеваться на него так, чтобы не мешал припой. Тем не менее, когда концы соединялись, незначительные зазоры между боковым швом и фланцем не всегда удавалось герметично запаять с помощью капли припоя. Этот незавершенный шов, вероятно, приводил к порче некоторой части продовольственного запаса в длительных путешествиях, что подкрепило заключения некоторых ведущих ученых, занимавшихся экспедицией Франклина.

Верхушка каждой банки имела отверстие для заполнения, диаметр которого варьировался в зависимости от размера и типа самой банки. Сначала присоединяли верхушку и надежно запаивали ее изнутри. Донышко прикрепляли в последнюю очередь, его тоже припаивали изнутри через отверстие для заполнения в верхней части банки. Затем с внешней стороны по шву снова проходились припоем.

Продукт помещали внутрь через отверстие в верхней части, а затем банку практически полностью погружали в кипящую воду (иногда содержащую хлористый кальций, чтобы повысить температуру кипения). После кипячения отверстие закрывали крышкой, которую для верности опять закрепляли припоем. В консервных банках, теперь полностью запаянных, при остывании образовывался вакуум. Следующим шагом была покраска банок – с целью предохранения от повреждений и коррозии.

1 апреля 1845 г. со Стефаном Голднером был заключен контракт на поставку консервированных продуктов. 5 мая, в день, когда Франклин уже получил разрешение на отплытие, суперинтендант Виктуаллин-ярда в Дептфорде доложил, что к настоящему моменту доставлено продукции только на одну десятую часть контракта. Через три дня Голднер пообещал, что к 12 мая будут привезены все мясные консервы, а все супы – к 15 мая. Он также попросил разрешение и получил согласие на то, чтобы упаковывать супы в более крупные емкости, чем намечалось изначально. Вполне вероятно, что в спешке недостаточно внимательно осматривали доставленные продукты и среди 8000 консервных банок могли оказаться те, содержимое которых впоследствии станет непригодно в пищу. В случае порчи значительной части провизии у экспедиции могли возникнуть серьезные проблемы.

Пока Битти разбирался с консервными банками, Роджер Ами передал на бактериологическую экспертизу образцы плоти, хранившиеся в стерильных условиях. Предварительный результат этих исследований выявил туберкулез в тканях легких у Уильяма Брэйна, хотя культуру вырастить не удалось. Однако колонию бактерий, изъятых из кишечника Уильяма Брэйна (необычная форма штамма Clostridium) создать получилось. Удивительно, что бактерии 1846 года, находившиеся в теле Уильяма Брэйна, оказались живы до сих пор.

Затем, в начале 1987 г., Уолт Коуэлл и эксперты из лаборатории в Альберте начали изучение образцов волос, взятых у Торрингтона в 1984 г. и Хартнелла и Брэйна – в 1986 г. Метод подразумевал сжигание при высоких температурах препаратов, сделанных из фрагментов волосяного покрова. Первые тесты провели на волосах, собранных на темени и затылке Торрингтона. Обнаружилась концентрация свинца от 413 до 657 мг/г, что совпало с теми предельно высокими показателями, которые были ранее отмечены для волос Торрингтона.

И только в апреле Коуэлл позвонил Битти и сообщил о результатах первых испытаний образцов от Хартнелла и Брэйна: «Ничего… Я не нашел ничего. У двух других ничего нет», – сказал Коуэлл.

Битти на некоторое время замолчал, затем ответил: «Хорошо, тогда дело оказалось сложнее, чем мы предполагали». Его мозг уже начал работать над проблемой, пытаясь разгадать эту новую загадку. Но Коуэлл, смеясь, быстро добавил: «Подожди, я тебя разыграл. Концентрация свинца очень высокая, и это бесспорно».

В волосах Хартнелла обнаружили концентрацию свинца в диапазоне от 138 до 313 мг/г, в то время как в волосах Брэйна наблюдалось примерно 145–280 мг/г. Хотя уровень содержания этого токсичного металла был не так высок, как у Торрингтона, результаты почти в двадцать раз превзошли показатели, типичные для нашего времени. Последующие тесты должны были исключить возможность внешнего загрязнения уже в XX веке, а дальнейшие исследования костей и тканей Торрингтона, Хартнелла и Брэйна – подтвердить точность результатов, полученных при исследованиях волос.

Более того, тот факт, что информация о свинцовом отравлении получена из волос, означал, что заражение произошло именно во время путешествия Франклина, а не ранее – в результате промышленного загрязнения окружающей среды Великобритании XIX века. Было много возможных источников воздействия этого токсина на членов экспедиции. Это мог сделать чай, завернутый в свинцовую фольгу, имевшая примесь свинца оловянная посуда или керамические сосуды со свинцовой глазурью. Однако основная причина крылась в консервах. Ученые подсчитали, что каждый моряк мог потреблять около ½ фунта (0,25 кг) консервированной пищи каждый второй день, и это приводило к регулярному и значительному увеличению доли свинца в организме. И, поскольку пока не нашлось точного объяснения разнящимся показателям его содержания у Торрингтона, с одной стороны, и Хартнелла и Брэйна – с другой, вероятнее всего, эти отличия объясняются разным количеством пищи, потребленной этими тремя моряками, и их должностными обязанностями на борту судна. Например, Торрингтон, как главный кочегар, мог получить большую дозу свинца из-за загрязненной им угольной пыли.

По итогам работы четырех независимых лабораторий самым важным и бесспорным результатом исследований стало то, что свинец сыграл важнейшую роль в ухудшении здоровья команд «Эребуса» и «Террора» в целом. Он стал причиной не только физического недомогания, но и психических расстройств. Потеря аппетита, усталость, слабость и колики – все это физические симптомы свинцового отравления, однако оно также может вызвать расстройство центральной и периферийной нервной системы, стать причиной невротического и неустойчивого поведения, паралича конечностей. Ученые пришли к выводу, что в немалой степени гибели экспедиции способствовали нарушения деятельности мозга у членов команды. При постоянном и продолжительном стрессе в условиях длительного пребывания в Арктике даже незначительное воздействие низкой концентрации свинца могло оказать серьезное влияние на способность людей принимать верные решения.

Разумеется, это не являлось единственной причиной гибели моряков. Вероятно, здесь сыграла свою роль смертельная комбинация нескольких факторов. Вот почему до сих пор нет однозначного ответа на вопрос, что стало причиной катастрофы экспедиции Франклина. Вероятно, самым правильным было бы выделить разумные вероятные причины и совместить их с широким спектром обстоятельств, которые удалось выявить при изучении останков и во время археологических раскопок. Именно это и смог сделать Битти.

В некоторых случаях, как, например, с тремя моряками с острова Бичи, концентрация свинца в тканях многократно превышала все допустимые нормы. Результаты вскрытия, проделанного Ами, показали, что и Торрингтон, и Хартнелл, и Брэйн страдали туберкулезом и умерли от пневмонии. Кроме того, радиологические свидетельства, полученные Дереком Нотманом, позволили выявить у Уильяма Брэйна разрушение одиннадцатого грудного позвонка, вызванное болезнью Потта, которая, в свою очередь, была спровоцирована туберкулезом. Однако коварный и малоизученный яд – свинец, – в значительном количестве попавший в их организмы уже в первые месяцы экспедиции, ослабил здоровье этих трех молодых людей и довел их до такого состояния, что они легко стали жертвами сопутствующих заболеваний. Другие члены команды также серьезно пострадали от отравления, что, вероятно, объясняет как минимум несколько смертельных случаев в экспедиции, случившиеся еще до того, как 22 апреля 1848 г. экипаж покинул суда.

Битти, кажется, удалось определить причину высокой смертности среди офицеров. Всего из 21 офицера командного состава экспедиции 9 умерло еще до того, как экипажи покинули свои корабли. Битти предположил, что офицеры, принадлежавшие к высшей касте, постоянно пользовались столовыми приборами, имевшими примесь свинца, ели специально отобранную пищу (значительную часть которой составляли консервированные продукты) и, таким образом, могли получить более высокие дозы свинца, чем матросы. Наконец, вполне возможно, что и сам сэр Джон Франклин умер из-за отравления этим токсичным металлом.

Офицеры, погибшие во время трагического перехода весной и летом 1848 года, скорее всего также страдали классическими симптомами отравления – такими как анорексия, слабость, утомление, а также паранойя, которые усилили воздействие голода и цинги. У других членов команды, возможно, не было таких явных проявлений отравления по причине различий в рационе и индивидуальной реакции на свинец.

В этом есть своя грустная ирония… В те времена экспедиция Франклина по своей оснащенности не имела себе равных. В ее распоряжении были все достижения прогресса, которые на тот момент могли предоставить наука и промышленность. И к гибели экспедиции привело одно из них. Битти уже не сомневался, что нашел научное подтверждение этому предположению.

Когда Джон Франклин отправился в поход в мае 1845 г., Британия верила, что честь открытия Северо-Западного прохода будет принадлежать именно ему. Никто не мог знать, что в консервах, хранящихся в трюмах судов, уже тикала бомба с часовым механизмом, которая не только лишила Франклина его триумфа, но также унесла жизни 129 смельчаков. Когда члены команды потеряли надежду на благополучное завершение экспедиции, врачи «Эребуса» и «Террора» оказались уже бессильны им помочь. О том, что запаянные свинцом консервы могут нанести вред здоровью, в то время даже не догадывались. (Только в 1890 г. правительство Великобритании официально запретило использовать припой на внутренней стороне консервных банок.)

За доверие высоким технологиям людям часто приходилось платить непомерную цену. Это доказывают и относительно недавние катастрофы с космическими челноками «Челенджер» (1986 г.) и «Коламбия» (2003 г.). Действительно, наши космонавты имеют много общего с полярными исследователями прошлого. По большому счету нет разницы между катастрофой Франклина и катастрофами космических челноков. Время, технологии, общественно-политические условия переменились, но дух и мотивация, лежащая в основе этих начинаний, остались неизменными. И те, и другие использовали самые передовые достижения науки и техники своего времени, и те и другие заплатили за это самую страшную цену. Автор статьи, опубликованной еще в 1855 г. в «Блэквуд Эдинбург Мэгэзин», сокрушался по этому поводу:

«Несмотря на всеобщее стремление к знанию, наши сердца не могут не содрогнуться от скорби при мысли о том, какие жертвы пришлось принести Франклину и его людям во имя науки. Есть нечто страшное, неумолимое и нечеловеческое в этих исследованиях, за которые нужно платить такую высокую цену… И когда мы слышим о мучениках науки, пострадавших в арктических льдах или в песках пустыни, то начинаем думать о самой науке… которая, руководствуясь абстрактными и безличными принципами, с добрыми намерениями и во имя высоких целей разбрасывается чужими человеческими жизнями».

Эти мысли, высказанные еще до страшных открытий Мак-Клинтока, могли бы быть ответом на открытия Битти. Но такие заключения опираются только на ошибки науки и техники, отрицая их успехи. За Франклином последовали другие. Они тоже использовали достижения прогресса, и им удалось не только пройти Северо-Западным проходом, но и покорить последний, самый недоступный участок Земли.

Эпилог
Эпоха свинца

Экспедиция как борьба – Свинец получен на кораблях – Стойкие бактерии – История Де Лонга – Ошибки историков

Десятилетиями причины гибели экспедиции Франклина пытались вычислить с помощью теоретической реконструкции возможных событий. Эти умопостроения были изначально подчинены господствующим ожиданиям и с мрачным удовлетворением давали объяснение трагедии. Экспедиция в них представлялась как серьезное испытание на выносливость в борьбе с враждебными силами природы – и поражение Франклина лишь подтверждало реальное существование ужасных опасностей арктического путешествия. Последующие изыскания редко отступали от проторенной тропы. Как правило, они опирались на обобщенный опыт предшественников, немногочисленные документальные свидетельства и общепризнанные гипотезы вместо того, чтобы обратиться к материальным источникам. Например, мало кому приходило в голову изучить и проанализировать состав пищи, входившей в рацион экспедиции Франклина. Но и в этом случае работа затруднялась естественными ограничениями, а именно – несовершенством существовавших методов научного анализа.

В 1926 г., когда консервы экспедиции Франклина, найденные Мак-Клинтоком, были вскрыты и изучены, состояние говядины было признано «более чем удовлетворительным». Располагая современными знаниями о катастрофических последствиях потребления консервированной еды, отравленной свинцом, нетрудно представить, насколько губительное влияние могли оказать эти консервы на здоровье членов экипажа, всецело зависевших от зараженной провизии. Результаты анализов мягких тканей погибших, сделанных Уолтом Коуэллом, Оуэном Битти и их коллегами, были опубликованы в 1991 г. в «Археологическом научном журнале». Сравнение уровня содержания свинца в останках моряков Франклина с его уровнем у современных людей, в том числе работающих на вредном производстве, подтверждает факт отравления. Количество свинца в мягких тканях членов команды в десять, а то и в тридцать раз превосходило аналогичные замеры у современного человека, никогда не подвергавшегося его воздействию. Картина оставалась однотипной для всех изученных мягких тканей, включая аорту, желудок, почки, печень, легкие, селезенку, мочевой пузырь, мышцы и стенки кишечника.

Доскональное изучение сохранившихся мягких тканей и волос исключило возможность того, что воздействие свинца произошло в результате факторов, не имеющих отношения к экспедиции. Например, высказывали предположения, что моряки из экспедиции Франклина могли отравиться свинцом в неблагоприятных условиях окружающей среды индустриальной Британии XIX века, еще до отплытия. Три члена команды умерли довольно рано, спустя семь-одиннадцать месяцев плавания. Однако этого времени было достаточно для выведения большей части свинца, попавшего в их организм до отправления из Британии. Обычно этот металл сохраняется в теле на протяжении довольно длительного времени, даже после прекращения периода воздействия. Но из мягких тканей половина свинца выходит через двадцать один – сорок дней, и уровень его содержания с течением времени продолжает значительно снижаться. Очевидно, что источник заражения свинцом находился именно на борту экспедиционных судов – «Эребус» и «Террор». Современные методы исследования это подтверждают.

Мягкие ткани и припой были подвергнуты изотопному анализу. Этот метод подобен «отпечаткам пальцев» и позволяет идентифицировать источник появления свинца. Результаты показали, что свинец в тканях моряков из экспедиции Франклина по составу был идентичен тому, который использовался при изготовлении консервных банок. Полученные данные, опубликованные в журнале «Нэйчер» в 1990 г., позволили прийти к выводу, что этот металл происходил из одного и того же геологического источника в Европе. Если бы свинец, содержавшийся в телах, попал туда до того, как команда приступила к своим обязанностям, или даже через какое-то время после этого, то вряд ли у всех людей отмечалось бы единообразное изотопное соотношение. Такое могло случиться, если бы моряки до отправления в поход жили бы под одной крышей, в буквальном смысле. Но эту возможность исключают записи Британского Адмиралтейства, показывающие, что команду набирали по всей Великобритании. Более того, свинец в мягких тканях был схож по изотопному составу со свинцом, обнаруженным в костях. Это доказывает, что свинец, содержащийся в костях членов команды до начала экспедиции, был поглощен последующим массивным воздействием свинца, содержащегося в припое консервных банок. Не осталось никаких сомнений, что свинец, обнаруженный в тканях людей Франклина, попал туда из консервов. Его губительное воздействие не заставило себя ждать.

Кроме того, исследования скелетных останков, найденных в 1992 г. на ранее неизученных участках острова Кинг-Уильям, подтвердили результаты, полученные Битти и его группой. Проведенные исследования, опубликованные Энн Кинлисайд и др. в «Археологическом научном журнале» в 1996 г., подтверждали, что «характер распределения свинца в костях указывает на значительное его поступление в организмы моряков в течение всей экспедиции. Теоретические расчеты уровня свинца в крови, основанные на измерениях концентрации свинца в костях, позволяют предположить, что существующий на сегодняшнее время лимит производственного воздействия, рекомендованный с целью предотвращения неврологических изменений, был превышен». В 1997 г. вторая публикация по результатам этих исследований сообщила, что «повышенный уровень свинца в останках согласуется с предыдущими измерениями и поддерживает выводы Битти и его коллег о том, что отравление свинцом значительно истощило людей ко времени их смерти».

Пищевые консервы получили широкое распространение в конце XIX века, став почти необходимостью, и на волне такой популярности постепенно зарождались подозрения об опасности их использования из-за припоя, содержащего свинец. Эти опасения были отмечены в медицинской литературе того времени. Документированные примеры «отравления металлом» или, конкретно, отравления свинцом применительно к употреблению пищевых консервов начали появляться еще в 1880-х годах, со ссылками на широко распространенные жалобы в отношении капель или фрагментов припоя, смешанных с пищевым содержимым банок. Журнал «Медикл ньюс» в 1883 г. предупреждал: «В случае нервных поражений непонятного происхождения исследуйте их на предмет отравления свинцом и помните, что употребление консервированной пищи может быть источником такого отравления». Врачи начали задаваться вопросом: насколько оправдано использование жестяных консервных банок для хранения пищи? Со временем изменили и саму конструкцию банок, с целью устранения наиболее вероятного источника заражения свинцом. Однако это произошло не ранее, чем престижный медицинский журнал «Ланцет» поинтересовался: почему бы не заменить жестяные консервные банки на стеклянные? Ответ, вероятнее всего, заключался в том, что в консервное производство были вложены значительные деньги, и, кроме того, оно давало немало рабочих мест. В XIX веке предпочитали не думать о серьезных последствиях. Да что там – лишь в последние десятилетия свинец стали удалять из состава бытовой краски, бензина и консервных банок (хотя жестяные консервы и керамика со свинцовым покрытием в развивающихся странах до сих пор продолжают создавать проблемы). В настоящее время тщательно отслеживается даже состав питьевой воды на предмет содержания в ней свинца и принимаются меры в случае ее заражения.

Микробиологические исследования останков Хартнелла и Брэйна привели к любопытным и, пожалуй, даже устрашающим открытиям. Штаммы бактерий вида Clostridium пережили длительный период замораживания, некоторые из них даже обнаружили сопротивляемость к современным антибиотикам. Это было значимым открытием, особенно если учесть, что эти бактерии существовали почти за век до появления антибиотиков. Это означало, что штаммы бактерий, отличающиеся толерантностью к экологическим загрязнителям, также демонстрируют сопротивляемость антибиотикам. Исследователи-медики только сейчас начинают заниматься изучением возможных последствий этого открытия. Есть определенная ирония в том, что люди, жившие во времена королевы Виктории, заставили современных ученых всерьез обратить внимание на коварный эффект воздействия свинца на организм.

Конечно, нелегко – а для некоторых, вне всяких сомнений, и невозможно, согласиться с тем, что такие удобные вещи, как консервы, могли привести к гибели экспедицию Франклина. С чисто эмоциональной точки зрения должны были найтись более серьезные обстоятельства. Если не принимать во внимание традиционные составляющие этой трагедии (цингу, голод, стрессы, переохлаждение), то представляется возможным, что на многие вопросы удастся найти ответы при изучении новых источников – таких как корабли «Эребус» и «Террор», находящиеся в глубинах льдов. Главный результат судебно-медицинского расследования экспедиции Франклина – это само признание факта, что такое великое начинание, как арктическая экспедиция, может быть крайне уязвимо перед банальным отравлением консервами. В результате всестороннего изучения этого вопроса стало очевидно, что он важен не только в аспекте экспедиции Франклина. Исследования заставили по-новому оценить последствия европейских технологий консервирования пищи и их влияние на здоровье человека во времена всей эпохи географических открытий.

Еще до экспедиции Франклина в 1836–1837 гг. капитан Джордж Бак описывал симптомы необъяснимой болезни. Потом появился официальный отчет сэра Джеймса Кларка Росса о его неудачной поисковой экспедиции 1848–1949 гг. Примечательно, что и Росс, и Франклин получали консервы у Стефана Голднера. Упоминания о случаях «нервного истощения» в арктических экспедициях этим не исчерпывалось, и обращение к другим задокументированным фактам также уместно в нашей дискуссии.

Командор Джордж Вашингтон де Лонг, капитан арктической экспедиции 1879–1891 гг. на американском паровом судне «Жанетта», предпринял специальные меры предосторожности против «нервного истощения». Недостаточно уверенный в эффективности лимонного сока, он все же хорошо понимал «важность, придаваемую ему арктическими медицинскими авторитетами и полярными путешественниками в целом, и не стал отходить от устоявшейся традиции». Де Лонг взял с собой на борт «Жанетты» три бочки лимонного сока. В экспедиции также имелись большие запасы консервированного мяса, супа и овощей.

Де Лонг отправился на поиски Северного полюса, а в случае неудачи хотел попытаться покорить Северо-Западный проход. Экспедицию снаряжали на частные средства. Спонсором Де Лонга сл ал газетный магнат Джеймс Гордон Беннет, собственник «Нью-Йорк Геральд», в свое время пославший корреспондента Генри Мортона Стенли в Африку на поиски британского миссионера Дэвида Ливингстона. Влияние Беннета было настолько велико, что он смог обеспечить выход официального заявления Конгресса США, объявившего экспедицию «Жанетты» предприятием национального масштаба.

Де Лонгу и раньше доводилось бывать в восточной Арктике. Вот как он описывал свои впечатления: «Никогда в своей жизни я не видел такой тоскливой и пустынной земли, и надеюсь, что мне не придется оказаться заброшенным в этом Богом забытом месте». Он не походил на полярника ни внешне (был лысоват, носил пенсне), ни по характеру (его отличали излишние чувствительность и старательность), но, однако, именно он умудрился подхватить, как говорила его жена, «полярный вирус» в наихудшей форме.

«Жанетта» отправилась из Сан-Франциско 8 июля 1879 г. В научную группу вошли астроном, метеоролог и натуралист из Смитсоновского института. Попав в полярные паковые льды 6 сентября, судно дрейфовало два года, а болезнь все сильнее сжимала свою хватку, терзая экипаж. На борту было 33 человека, и все они почти полностью зависели от консервированной пищи. Поскольку симптомы недомоганий усиливались и появились сильные рези в животе, все решили, что это отравление. Команда уже значительно ослабла к тому времени, когда в 1881 г. «Жанетту» раздавили паковые льды в море Лаптевых. Но людям удалось спастись – они тащили три лодки и провизию сотни миль до открытой воды. Во льдах у них не было возможности раздобыть свежего мяса, и им оставался только тот провиант, что имелся с собой. Одна лодка пропала в холодных глубинах, а две другие потеряли друг друга еще до того, как им удалось добраться до суши в дельте реки Лены в Сибири.

Одна из групп, бродя по болотистой и однообразной местности дельты, случайно наткнулась на оленеводов и была спасена. Людей из другой лодки – включая самого Де Лонга – ожидала страшная судьба. Они вышли к покинутым строениям: «Мы видели следы русских или других цивилизованных людей. Грубая шахматная доска, деревянные вилки, кусочки карандаша и т. п.». Моряки боролись за жизнь в течение целого месяца: им удалось добыть несколько оленей, но этого оказалось недостаточно. Де Лонг принял болезненное решение убить и съесть талисман судна – собаку по имени Снузер. Вскоре его товарищам пришлось съесть шкуры животных, которыми укрывались для тепла, подошвы своих ботинок, и, наконец, мох с замерзшей почвы.

Последние дни описаны Де Лонгом во всех жутких подробностях: безумные крики голодных людей были «ужасным аккомпанементом к нашему убогому окружению». В своем дневнике он также записал странные сны корабельного врача, Джеймса Амблера: «Ему казалось, что он сопровождает выживших членов последней экспедиции сэра Джона Франклина на пути к Великой Рыбной реке». Скорее всего, их ужасные страдания имели много общего с тем, что довелось пережить людям Франклина, и сны Амблера стали зловещим предзнаменованием: он претерпел такие же муки перед смертью. Когда обнаружили его замерзшее тело, на губах у него виднелись следы крови – он начал грызть свои пальцы.

Поскольку почва промерзла насквозь, первых мертвецов выносили на лед у реки и устанавливали памятные знаки. Вскоре оставшиеся в живых ослабели настолько, что уже не могли дотащить мертвых на лед и просто выносили их за угол своего убежища, чтобы не видеть. Де Лонг все еще проводил богослужения, но его дневниковые записи, ранее представлявшие целые страницы научных наблюдений и детальные отчеты о жизни в паковых льдах, теперь становились все более скудными. С силами уходил и разум. Де Лонг сделал последнюю запись 30 октября 1881 г. Там не было ничего сентиментального или патриотичного: «Бойд и Горц умерли ночью. Мистер Коллинз умирает». В общей сложности из тридцати трех человек экипажа погибло двадцать. Для потомков он написал: «Мир стал богаче с этим даром страданий». Де Лонг мог надеяться только на то, что в будущем о нем скажут: «В решение проблем Арктики был внесен незначительный вклад». По иронии судьбы «Жанетта» или по крайней мере то, что от нее осталось, все же прошла Северо-Западным проходом с запада на восток, дрейфуя без команды. Обломки судна обнаружили на юго-восточном побережье Гренландии в 1884 г. Туда их принесло полярное течение.