Текст книги "Загадка пропавшей экспедиции"

Автор книги: Джон Гейгер

Соавторы: Оуэн Битти
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Часть II

– 11 -
Через пропасть

Остров Бичи – У надгробий – Могилу заливает – Медвежий визит – Следы Франклина – Сквозь мерзлоту – Возвращение Торрингтона – Полевая экспертиза

Первые месяцы экспедиции для сэра Джона Франклина протекали вполне благополучно. В 1845 г. «Эребус» и «Террор» пробились сквозь льды Баффинова залива и быстро прошли пролив Ланкастер – восточные ворота в Северо-Западный проход. Убедившись, что дальнейшему продвижению на запад мешают мощные льды в проливе Барроу, Франклин развернул свои суда на север в неисследованный пролив Веллингтона и прошел почти 150 миль (240 км), достигнув 77° с. ш. Следующий ледовый барьер, вероятно, заставил экспедицию отступить вдоль западного и южного берегов острова Корнуоллис (заодно подтвердив, что этот массив суши является островом), прежде чем была найдена гавань у острова Бичи. Здесь они основали свой первый зимовочный лагерь, несомненно, предвкушая скорый успех. Они еще не нашли проход, но имели все основания надеяться, что сделают это будущим летом.

Но сначала Франклину и ста двадцати восьми членам его экспедиции, по большей части не имевшим никакого полярного опыта, приходилось приспосабливаться к наступающей полярной ночи – ее темноте продолжительностью двадцать четыре часа в сутки и жгучим холодам арктической зимы. Они оказались отрезанными от всего мира, без надежды на помощь. Потом, видимо, что-то пошло не так, и последовала смерть Джона Торрингтона, Джона Хартнелла и Уильяма Брэйна.

Все мысли Оуэна Битти занимали размышления о причине смерти этих трех людей. 10 августа 1984 г. он и команда исследователей (в составе патологоанатома – доктора Роджера Амии, и научных ассистентов Уолта Коуэлла, Джоли Нунгака и Джеральдин Русзала) поднялись на «Твин Оттере» с аэродрома в Резолюте и направились на восток, оставив под собой неспокойные воды пролива Веллингтона. Пока самолет летел над островом Девон и только приближался к удаленным скалам места назначения, масштабы не ощущались. Но когда он пошел на снижение, сделав крут над северной оконечностью острова Бичи, а затем приблизился к склону, где располался зимний лагерь Франклина, Битти потрясло, каким ничтожным этот клочок суши выглядел на фоне массивного острова Девон.

Битти раньше никогда не был на этом историческом месте, и теперь, разглядывая его в окно, пока самолет пролетал над могилами в 100 футах (около 30 метров) над землей, он был глубоко тронут его незащищенностью. Единственными возвышениями на всем восточном склоне острова были надгробия могил Джона Торрингтона, Джона Хартнелла и Уильяма Брэйна, обрамленные вертикальными скалами на западе и высоким берегом бухты Эребус на востоке.

Недалеко от могил располагалась посадочная полоса, отмеченная длинными параллельными колеями на гравии. Это были следы садившихся здесь ранее самолетов: некоторые прилетали сюда этим летом, другие – уже много лет назад. Пилот, кружа над могилами, проверил состояние места для посадки и направление ветра. Потом он направил «Твин Оттер» вверх и сделал круг над бухтой Эребус, резко повернув к скалам. Затем, выровняв машину, взял курс на посадку. Пролетая всего в нескольких футах над курганами из гальки, самолет полностью выпустил закрылки. Оставив могилы со стороны левого крыла, он коснулся земли, и пилот тут же опустил переднее шасси и включил пропеллеры на реверс, чтобы затормозить.

Через полчаса, выгрузив огромное количество оборудования и снаряжения, команда уже провожала взглядом самолет, постепенно исчезавший из виду над бухтой Юнион, и вслушивалась в стихающий шум моторов. Первые несколько минут ученые изучали местность, потрясенные ее безжизненностью. Можно пересчитать по пальцам места, где, помимо Антарктиды, царит такое безмолвие, как в Канадской Арктике. Даже присутствие коллег не избавляло от чувства полного одиночества, которое навалилось здесь на каждого.

Прежде всего члены экспедиции занялись обустройством своего временного жилища, точно так же, как это сделал Франклин со своими людьми много лет назад. Две огромные удлиненные палатки размером 12 × 18 футов (3,7 × 5,5 метров) должны были служить местом для работы и отдыха, а маленькие – только для ночлега. В них умещались лишь спальный мешок и рюкзак. Каждая большая палатка имела надежный каркас из алюминиевых труб, на который натягивался брезент, а внутренняя часть из прорезиненной ткани прикреплялась с внутренней стороны. Эти два слоя должны были обеспечить отличную защиту от ветра, дождя и снега. Пол из плотного полотна накрывал острый гравий. Дверь состояла из двойного плотно застегивающегося полога. Когда все палатки были готовы, собрали и установили радиоантенну, а также метеорологическую станцию.

Битти провел свой первый день на острове Бичи, изучая маленькое кладбище экспедиции Франклина, скрывавшее, как он надеялся, ответы на некоторые вопросы. Три могилы располагались в ряд на высоте около 26 футов (8 метров) над уровнем моря. Он планировал начать эксгумацию со старшины Джона Торрингтона, который, возможно, умер первым в экспедиции. Рядом с Торрингтоном покоились матрос Джон Хартнелл и рядовой Уильям Брэйн.

Могила Торрингтона была совершенно простой, а надгробия Хартнелла и Брэйна отличались от нее высеченными на камне библейскими надписями. На надгробье Хартнелла было такое изречение – «Так говорит Господь Саваоф: обратите сердце ваше на пути ваши» (Агг. 1:7), у Брэйна – «Изберите себе ныне, кому служить» (Нав. 24:15). Этот странный выбор цитат из Библии заставил некоторых исследователей и историков предположить, что ту первую зимовку экспедиции омрачило либо предательство, либо какое-то несчастье. Одна из задач судебных антропологов заключалась в том, чтобы выяснить, не могло ли это стать причиной смерти людей или тому способствовать. Битти, прежде чем приступить к эксгумации, терялся в догадках, что же он обнаружит под конец поисков.

Могилу Торрингтона детально описали, сделали картографию, зарисовали и сфотографировали, чтобы после окончания работ по эксгумации привести в первоначальное состояние. Каждый камень из тех, что накрывали могилу, а также составляли вокруг нее небольшую, в 2–4 дюйма (5-10 см) высотой ограду из известняка, пронумеровали водоэмульсионными чернилами, чтобы облегчить последующее восстановление.

Кладбище но острове Бичи. Могилы, справа налево: Томас Морган с «Инвестигейтора» (умер 1853 г) и участники экспедиции Франклина – рядовой морской пехоты Уильям Брэйн (умер 3 апреля 1846 г), матрос Джон Хартнелл (умер 4 января 1846 г), старшина Джон Торрингтон (умер 1 января 1846 г) и пятая, неизвестная могила

Вид могилы 20-летнего Джона Торрингтона после того, кок был убран верхний слой гравия. Обратите внимание на ряд мелких плиток известняка, который образует подобие оградки вокруг захоронения

Ученые работали, отчетливо осознавая, что эта суровая и древняя земля с течением времени не изменилась ни на йоту. Она выглядела точно так же, как год, век и тысячелетие назад. Кроме одиноких могил, немногочисленных артефактов экспедиции Франклина и палаток самих антропологов, никаких других следов человека на этом пространстве не было. Суровая изрезанная береговая линия острова Девон виднелась к востоку от острова Бичи, скалы высотой более 660 футов (более 200 метров) вздымались над проливами Ланкастер и Барроу. Когда сушу покрывал снег и отраженный свет солнца падал на скалы, на них явственно проступали серые и белые слои горной породы. Остров Бичи, собственно, был очень маленьким придатком к юго-западной оконечности острова Девон. Он соединялся с ним узкой полоской гравия, местами всего 13 футов (4 метра) шириной, находившейся в зоне движения льда. Впервые европейцы его увидели холодным августовским днем 1819 года. Капитан Уильям Эдвард Парри кратко описал высадку на остров Девон:

«Первая партия сошла на берег у подножья отвесного утеса, который образует восточную оконечность этой бухты. Я назвал его в честь своего друга по Адмиралтейству, г-на Ричарда Рили». (Именно в этом месте, на мысе Рили, тридцатью одним годом позже исследователи нашли первые следы экспедиции Франклина.)

Затем Парри обратил свое внимание на запад, через залив, который теперь носит имя одного из судов экспедиции Франклина, «Эребус», и увидел остров, ставший ныне одним из наиболее значимых мест в истории освоения Арктики:

«…на стороне залива, напротив мыса Рили, был остров, которому я… дал имя Бичи, в честь сэра Уильяма Бичи».

К слову, Парри так никогда и не ступил на этот маленький островок суши, которому сам дал имя.

Самая северная оконечность острова Бичи мягко поднималась вверх от берега залива Эребус через серию прибрежных террас, идеальных для размещения небольших строений или кладбища. Далее по склону земля становилась все круче и круче, увенчиваясь высокими скалами, нависавшими над стоянкой лагеря и заливом, где стояли когда-то два корабля, затертые льдами. Вершина острова была удивительно ровной, поэтому на юго-западной оконечности плато, откуда просматривался пролив Баророу, Франклин построил большой каменный гурий. С этого места, 590 футов (180 м) над уровнем моря, можно было разглядеть остров Сомерсет, находящийся в 40 милях (70 км) к югу. Отсюда был легко различим и остров Корнуолис, расположенный в 30 милях (50 км) к западу, напротив входа в пролив Веллингтона.

Небольшая речка с юга ограничивала место стоянки Франклина, затем огибала могилы и впадала в залив Эребус. Только летом ига речушка оживила и становилась источником пресной воды. В июле, когда солнце нагревало скалистую почву, здесь расцветали полярные растения, расцвечивая ландшафт редкими яркими пятнами. Но в августе, когда экспедиция Битти проводила свои работы, травы уже успели отцвести.

13 августа 1984 г., установив защитные тенты над могилами, чтобы уберечь их от внешнего воздействия, исследователи из университета Альберты приступили к вскрытию могилы Торрингтона. С помощью лопат и совков им меньше чем за час удалось снять верхний слой гравия. Но как только раскоп достиг глубины 4 дюймов (10 см), люди столкнулись с крепкой, как цемент, вечной мерзлотой. После неудачных попыток растопить почву горячим воздухом, они снова взялись за инструменты.

Вскоре после того как сняли верхний слой смерзшейся земли, ученые почувствовали странный запах, хотя воздух снаружи оставался чистым и свежим. Поначалу он был неявным и ощущался временами, смешиваясь с взвесью пыли от ударов кирки о гравий, но затем, по мере углубления раскопа, становился более интенсивным и вскоре заполнил все близлежащее пространство. Хотя он и напоминал запах разложения, но таковым не являлся. Битти встревожился, не понимая, чего от этого можно ожидать. Однако истинный источник запаха удалось определить только тогда, когда захоронение полностью раскопали.

Этому моменту, однако, предшествовали два долгих дня борьбы с почти 5 футами (1,5 м) вечной мерзлоты. И наконец исследователи добрались до гроба. В самой глубокой части раскопа полевой ассистент Уолт Коуэлл осторожно расчистил тонкий слой снега в ногах могилы, под которым показался прозрачный лед. Под ним просматривалась темно-синяя ткань. До сего момента людей мучили сомнения: похоронен ли вообще кто-нибудь в этой могиле? Может быть, тело Торрингтона опустили сквозь лед в замерзающие воды и оно утрачено навсегда? В те времена было принято воздвигать ложные могилы в память об усопшем, если не удавалось предать его земле. А возможно, тело попросту исчезло или по каким-то причинам его извлекли из могилы. Эту вероятность также не исключали измученные ученые, постепенно углубляясь в вечную мерзлоту. Мысль о том, что могила на самом деле пуста, начинала их беспокоить все больше и больше.

Но когда Коуэлл увидел синий материал, он воскликнул – «Вот он! Мы его нашли!»

Битти и другие члены команды столпились на коленях вокруг раскопа. По такому незначительному фрагменту было трудно определить, что это за ткань. Битти считал, что это мог быть «Юнион Джек» – британский флаг. Другие предполагали, что это форменная одежда, саван или сам гроб. Но что бы там ни было, исследователям стало ясно, что в могиле что-то есть и можно продолжать работу. Однако Битти все еще ждал разрешения на эксгумацию и перезахоронение от канадской полиции и главного судмедэксперта. Все, что было сделано до настоящего момента, относилось к области археологии и не требовало отдельного оформления. Определив точное положение тела, Битти был вынужден прекратить раскопки до прибытия необходимых документов.

Раскопав более 3 футов (1 м) вечной мерзлоты, Битти понимал, что лед, возможно, обеспечил хорошую сохранность тела Торрингтона. Изначально на этот счет были некоторые сомнения, поскольку прошло уже 138 лет. Но люди Франклина постарались похоронить Торрингтона достаточно глубоко, и даже в самый разгар лета тепло не успевало добраться до уровня вечной мерзлоты. Однако, ожидая разрешений, ученые столкнулись с еще одной проблемой, которая поставила под угрозу весь проект – могила начала заполняться водой.

Она образовалась от таяния снега и вечной мерзлоты на склонах и скалах внутренней части острова, а ее уровень увеличился за счет периодических дождей и мокрого снега. Возникла серьезная угроза. Если не предпринять решительных действий, то все, что лежало нетронутым более века, могло серьезно пострадать или быть уничтоженным водой за считанные часы.

Было решено вырыть чуть ниже могил в сторону залива неглубокую у-образную 130 футовую (40 м) канаву. Трое моряков были похоронены рядом друг с другом, и могила Торрингтона ближе всех находилась к морю. Эта канава, углубленная в вечную мерзлоту лишь на несколько дюймов, могла послужить дренажом, направляющим воду от захоронений. Через несколько часов поток воды, заливавший могилу Торрингтона, превратился в тонкую струйку. Фактически его удалось остановить.

Поскольку новостей по поводу запрошенных разрешений все еще не было, Роджер Ами и Джеральдин Русзала использовали это время для исследования косы, соединяющей остров Бичи с островом Девон. Уже удалившись па значительное расстояние, Ами, бросив взгляд на косу, заметил грязный сугроб па расстоянии около ⅛ мили (0,2 км) от них. Его внимание привлек необычный цвет, но присмотревшись, он заметил, что сугроб движется. Ами замер и вдруг понял: прямо на них идет белый медведь. Эти огромные и мощные животные – они могут весить до 1,985 фунтов (900 кг), а их рост (на задних лапах) в высоту достигает 11½ футов (3,5 м), – но обычно избегают контакта с людьми. Однако в Канадской Арктике время от времени отмечались и случаи нападения белых медведей на человека.

Ученые начали отступать, пока медведь их не заметил. Они потихоньку пятились по направлению к лагерю, который находился от них в ⅓ милях (0,5 км), и всю дорогу огромный зверь следовал за ними, не отставая и не приближаясь. Только когда лагерь оказался на расстоянии выстрела, люди повернулись и побежали. «Медведь! Медведь!» – закричала Джеральдин, показывая на пятно. Он все еще находился примерно на расстоянии одной восьмой мили (200 м), когда Коуэлл и Дамкьяр выстрелили несколько раз в воздух, чтобы отпугнуть зверя. Первые выстрелы только усилили любопытство медведя, но стрельба продолжалась, и, пройдя еще несколько футов, медведь справедливо решил, что лучше ему будет изменить курс и убраться восвояси. Команда следила за отступлением этого могучего животного, пока он не исчез из виду, припустив вплавь через залив Юнион к мысу Спенсер. Тем не менее Ами и Русзала не сразу пришли в себя от пережитого испуга.

В ожидании разрешения на дальнейшее проведение работ Битти и Дамкьяр решили изучить остатки зимнего лагеря Франклина, а затем – исторические места вдоль восточного побережья острова.

Большинство вещей, оставленных экспедицией Франклина, уже нашли и забрали с собой предыдущие поисковые экспедиции. А то, что еще сохранилось к 1984 г., подвергалось постоянному разрушению. И тем не менее в окрестностях кладбища по-прежнему попадались ценные находки. Наиболее известными из них стали развалины большого сооружения из гальки, вероятно, служившего складом. По соседству с могилами располагались остатки кузницы, мастерская плотника, а немного дальше – углубления, где стояли палатки или платформы для наблюдений. (В 1876–1982 гг. правительственное учреждение «Паркс Канада» снарядило несколько археологических экспедиций для исследования исторических мест в Арктике. Остров Бичи был одним из них. Помимо остатков сооружений, им удалось найти на стоянке экспедиции Франклина только черепки глиняных трубок, гвозди, отходы кузнечного производства, фрагмент печной заслонки, деревянные обломки и консервные банки.)

Битти также осмотрел две могилы, в которых были похоронены члены поисковых экспедиций середины XIX века. Они находились поблизости от захоронений Торрингтона, Хартнелла и Брэйна. Одна из могил принадлежала Томасу Моргану, моряку с корабля «Инвестигейтор» Роберта Мак-Клура. Кому принадлежала другая – неизвестно, хотя запись в одном из дневников экспедиций 1850-х годов указывает, что это могло быть ложной могилой, ставшей своеобразным памятником лейтенанту французского флота Жозефу Рене Белло. Оба этих человека погибли как герои. Морган был одним из умерших от цинги членов экспедиции «Инвестигейтора», которая, как считалось до обнаружения открытий Франклина, первой прошла Северо-Западным проходом. Покинув в бухте Мерси на северном побережье острова Банка затертый во льдах «Инвестигейтор» с остатками команды Мак-Клура, Морган предпринял труднейший переход по льдам сначала на остров Дили, а затем достиг острова Бичи, чтобы умереть в возрасте тридцати шести лет в мае 1854 г. на борту судна «Норс Стар». Жозеф Белло, отличник службы французского флота, отправился добровольцем на поиски Франклина позднее. Белло был в Арктике сначала в составе экипажа судна «Принц Альберт» под командованием капитана Уильяма Кеннеди, а затем – в составе экипажа корабля «Феникс». 18 августа 1853 г., направляясь с почтой для сэра Эдварда Белчера через льды пролива Веллингтон, Белло не смог справиться с порывом ветра и сорвался в ледяную воду. Его тело так и не нашли.

Оуэн Битти на развалинах Нортумберлендского дома – склада припасов и продовольствия, построенного в 1854 г командой «Северной Звезды», входившей в состав флотилии под командованием Бельчера

Эрик Домкьяр изучает памятник, воздвигнутый сэром Эдвардом Бельчером и посвященный погибшим во время поисков экспедиции Франклина моряком

Битти и Дамкьяр, пройдя могилы и прилегающую к ним зону, в которой раньше располагался зимний лагерь экспедиции Франклина, удалялись на юг вдоль пляжа на береговом валу, нависающем над морем. Первое, что они обнаружили, – консервные банки, разбросанные по отдельности или сложенные в небольшие кучки. Более внимательное исследование банок позволило определить, что они принадлежали поисковым экспедициям. Здесь побывали не только капитан Горацио Томас Остин и капитан Уильям Пенни – исследователи, которые первыми обнаружили остатки экспедиции Франклина на острове Бичи, – но и другие поисковые экспедиции, использовавшие остров как базу для своих поисков. По пути ученые нашли еще несколько банок, а также деревянные обломки. На излучине берега вдалеке виднелась мачта одного из судов, брошенных на острове Кинг-Уильям в середине XIX века. Корабль, вероятно, оставили здесь в качестве склада. Он был еще цел в 1927 году, когда сэр Фредердик Бантинг, один из первооткрывателей инсулина, и канадский художник А. И. Джексон посетили остров, чтобы запечатлеть его суровое очарование в этюдах. Сейчас же Битти и Дамкьяру удалось увидеть только мачту и небольшую часть корпуса судна, лежавшие на одном из пляжей.

Вдоль одной из самых высоких частей берега располагался ряд опознавательных знаков и гуриев, сооруженных с 1950-х по 1970-е годы. Там же возвышались небольшой памятник, поставленный Леопольдом Мак-Клинтоком в 1858 г., и монумент, воздвигнутый Белчером в память о погибших во время поисков экспедиции Франклина.

Белчер, командующий флотом из пяти британских кораблей с 1852 по 1854 гг., в свое время приказал, чтобы одно из этих судов, «Норс Стар», под командованием Уильяма Джона Самуэля Пулена, осталось на острове Бичи и служило базой для других экипажей. Прямо перед монументом, на нижней террасе находится остов Нортумберлендского дома – склада провизии, построенного командой «Норс Стар» в 1854 г. В начале XX века его еще можно было отремонтировать, но затем он постепенно разрушился. Каменная часть постройки выдержала испытание временем, а от деревянной стены остались только обломки. В самом сооружении и вокруг него были разбросаны сотни, а может быть, и тысячи обломков, бывших некогда частями самой конструкции или емкостей с продовольствием (преимущественно фрагментов деревянных бочек и металлических обручей), когда-то хранившихся внутри. 6 августа 1927 г., когда Бантинг и Джексон посетили Нортумберлендский дом, строению уже был нанесен значительный ущерб, хотя Джексон отметил в своем дневнике, что «там находится множество бочек для воды – тридцать или сорок штук, которые можно использовать и сегодня». Бантинг, однако, записал, что «медведи прогрызли дыры в некоторых бочках, достаточно большие, чтобы просунуть голову и шею, и выпили все содержимое до последней капли». Предметы, разбросанные по острову Бичи, по непонятной причине остались незамеченными сотнями участников различных экспедиций, посещавших это место после 1850-х годов. Странно, что даже на таком маленьком острове эти артефакты смогли затеряться.

Осмотрев южные берега острова во время своего похода, Битти подумал об остатках судна «Бридлбсйн», направленного из Англии с продовольствием мя кораблей под командованием Белчера. По еле крушения во льдах «Бридлбейн» затонул у острова 21 августа 1853 года. В 1980 г. канадский исследователь подводного мира доктор Джо Мак-Иннис обнаружил остов сильно поврежденного судна на глубине 330 футов (100 м) и в 1983 г. возглавил команду аквалангистов, исследовавшую эти обломки.

Вернувшись в лагерь, Битти обнаружил, что команда не может найти себе места в ожидании разрешения на продолжение работ. Понимая, что до конца этого лета они скорее всего не успеют закончить исследования, Роджер Ами решил вернуться в Эдмонтон, где его ждал ряд срочных дел. Он покинул остров Бичи 15 августа.

Наконец 17 августа Битти получил радиограмму из офиса «Полар шельф» в Резолюте с разрешением на проведение эксгумации, вскрытия и перезахоронения Джона Торрингтона. Когда письмо с разрешением зачитали по радио, у всех вырвался вздох облегчения, и вновь появились энергия и энтузиазм. Последнее письмо также предписывало ряд процедур на тот случай, если у людей Франклина будут обнаружены заразные заболевания. Любой желающий в Арктике мог поймать этот радиосигнал и услышать, как оператор зачитывал: «Если в случае раскопок доктор Битти обнаружит какие-либо свидетельства инфекционной болезни в артефактах или эксгумированных телах, работы следует прекратить».

Работа по очистке последнего слоя льда, перемешанного с гравием, началась немедленно, и источник странного запаха вскоре стал очевиден. Его издавало не разлагающееся тело усопшего, как боялись поначалу, а гниющая шерстяная ткань, которой был обит гроб.

Когда добрались до его крышки, внезапно налетел ветер, и большая черная туча нависла над островом. Стены тента, защищающего раскоп, начали громко хлопать, и, поскольку погода продолжала ухудшаться, исследователи бросили работу и переглянулись. Возникло очень странное ощущение, а Коуэлл даже заметил: «Мы будто участвуем в фильме ужасов». Некоторые члены команды настолько нервничали, что Битти решил прекратить на сегодня все работы. В ту ночь ветер не прекращался, он рвал стены палатки Битти всю ночь, ударял пологом по его лицу и мешал спать. Русзала, не в состоянии уснуть, коротала ночь в одном из больших шатров. Все волновались, что ветер опрокинет навес над могилой Торрингтона, и постоянно проверяли, стоит ли он на месте. Рано утром сильнейший порыв ветра приподнял одну из палаток и унес ее на соседнюю террасу. Только веревка, привязанная к металлическому колышку, удержала ее на месте. Затем шквал наконец утих, и палатку смогли демонтировать. На удивление, все повреждения оказались незначительными, и работа продолжилась на открытом воздухе.

Занятые лихорадочной работой, ученые совершенно забыли о времени. Этому способствовал и тот факт, что полярным летом солнце практически не покидает небосвод. Люди ели, когда чувствовали, что проголодались, ложились спать, когда ощущали усталость. Режим сбился настолько, что «рабочий день» растянулся до двадцати четырех часов в сутки. Единственное, что не давало полностью потеряться во времени, – это регулярные сеансы радиосвязи в 7 часов утра и 7 часов вечера с операторами «Полар шельф», во время которых ученые получали прогноз погоды и сообщения, а также узнавали новости из других районов Арктики.

Когда удалили последний слой льда и гравия с крышки гроба, Дамкьяр заметил, что покрытие на центральной части гроба выглядит немного иначе. «Посмотрите, – сказал он, продолжая тем временем растапливать лед и очищать поверхность. – Похоже, тут что-то прикреплено к крышке или, возможно, вырезано на ней». Вскоре все смогли рассмотреть красивую табличку, которая надежно была прибита к крышке гроба. Она имела форму, напоминающую сердце, с коротким выступом наверху и острым концом внизу, и была изготовлена вручную из металлической пластины – возможно, из куска консервной банки. На темном сине-зеленом фоне белыми буквами было написано: «Джон Торрингтон, умер 1 января 1846 года в возрасте 20 лет».

Табличка была последним, что товарищи Торрингтона могли сделать в дань его памяти, и Дамкьяр потратил немало времени, изучая и зарисовывая ее во всех деталях. Краска, замороженная на 138 лет, местами начала отходить, а на краях появилась ржавчина. Ее аккуратно счистили, а поверхность таблички бережно промыли, чтобы убрать вековой налет.

Жестяная табличка, прибитая к крышке гроба Джоно Торрингтона.

Надпись гласит: «Джон Торрингтон, умер 1 января 1846 года в возрасте 20 лет»

Гроб, в котором лежал Джон Торрингтон. Стрелка указывает направление на север

Гроб сам по себе тоже производил впечатление. Он был умело изготовлен и обит шерстяной тканью, окрашенной в темно-синий цвет. Белая льняная полоса, прибитая к крышке и коробу, выглядела очень торжественно и официально, в отличие от личностного характера надписи на табличке. По обеим сторонам гроба виднелись ручки, и одна из них до сих пор оставалась в поднятой позиции. В ногах и в изголовье были прикручены кольца для спуска. Но ученых удивили размеры гроба – он казался слишком маленьким для взрослого мужчины, хотя, возможно, это было оптической иллюзией из-за того, что гроб находился в узком раскопе.

В течение долгих часов, затраченных на то, чтобы удалить смерзшуюся землю из могилы, исследователи неоднократно задевали крышку гроба, ожидая каждый раз услышать пустой звук, но этого ни разу не произошло. Напротив, звук был такой, будто ударяли по куску мрамора. Это было странно, учитывая обстоятельства. Судя по всему, внутри, кроме тела, находилось что-то еще.

На удивление, снять крышку оказалось очень трудно. Она была надежно прибита к коробу большим количеством квадратных гвоздей, и, как вскоре обнаружили исследователи, лед «приклеил» ее к гробу. Крышку можно было снять, приподняв ее и вытащив или срезав гвозди в месте соприкосновения. Однако это могло бы ее повредить – дерево было слишком мягким. По той же причине команда не стала вытаскивать гвозди. Проще всего, по мнению Битти, было их срезать. Он просунул резцовую часть горного молотка между крышкой и коробом и стал бить по нему другим молотком. Резец прошел сквозь гвоздь внутрь гроба, не повредив древесину.

Наконец после того, как все гвозди были срезаны и лед под крышкой растоплен, Битти взялся за нижнюю часть крышки и медленно ее приподнял. Внутри лежал темный, полупрозрачный блок льда, и сквозь его пузырьки и трещины просматривались некие неясные очертания. Но чем пристальнее всматривались в них ученые, тем более расплывчатыми они им казались.

Эта ледяная глыба стала досадным препятствием. До тела оставалось буквально несколько дюймов, и тут возникла такая неожиданная преграда. Работы остановили, а Битти тем временем продумывал следующий ход. Вариантов, впрочем, было немного.

Авиационный мотор, используемый для обогрева на площадке – шумную, капризную и опасную машину – для растопки этого льда использовать было нельзя, поскольку слишком горячий воздух мог бы повредить биологические ткани и испортить все остальное. Внешняя температура воздуха держалась немногим ниже нуля по Цельсию, а в могиле – и того ниже, поэтому на естественное оттаивание рассчитывать не приходилось. Отколоть лед также не представлялось возможным.

Русзала предложила поливать лед водой – попеременно горячей и холодной, С пей согласились, и этот способ сработал даже быстрее и эффективнее, чем предполагалось. Исследователи нагревали на лагерных примусах воду из ближайшей речушки, передавали ведра по цепочке к захоронению, а затем поливали этой водой лед, откуда она стекала на дно могилы. Затем прорубили дренаж и отвели воду от кладбища. Команда работала напряженно и слаженно, подстегиваемая мыслью о том, что скоро они лицом к лицу столкнутся с человеком из экспедиции Франклина, поэтому все старались изо всех сил.

Вначале показалась рубашка Торрингтона, застегнутая на перламутровые пуговицы. Вскоре лед освободил его отлично сохранившиеся пальцы на ногах, которые по очереди проступили из оседающего льда.

Большая часть дня прошла в подготовительных работах. Лица усопшего они пока еще не видели. Оно все еще было скрыто под такой же синей шерстяной тканью, которой был обит гроб. Это вызывало у исследователей безотчетный ужас. Им казалось, будто Торрингтон каким-то образом наблюдает за раскопками. Но кому из ныне живущих художников, портретистов и фотографов-любителей когда-либо доводилось увидеть вживую человека начала Викторианской эпохи, который к тому же был участником легендарной экспедиции? А исследователи всего через несколько мгновений должны были увидеть лицо этого пришельца из другого времени.

Битти был поражен тем, насколько хорошо сохранились пальцы ног, но в голове ученого никак не укладывалось, что вот-вот они увидят полностью сохранившееся тело. Наступил решающий момент – оставалось только растопить тонкую корку льда и… Но исследователи все же не были готовы увидеть то, чего они так долго ожидали.