Текст книги "Похитители"

Автор книги: Джон Фаррис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Филисия Холланд уже собиралась пополоскать стакан, но неожиданно рука сильно задрожала, и он выскользнул. Стакан упал в раковину и разбился. Она смотрела на осколки, охваченная унылой тревогой. Всю неделю нервы были напряжены, как натянутая струна, подумала она. Зато сегодня, когда Кэрол вернулась домой, они все будут спать очень крепко.

Уныние пришло, как туман.

Кэрол была дома, но она изменилась. Особенно сильно изменились ее глаза, в них застыла тревога и страх. Они находились слишком глубоко и разглядеть их было очень трудно.

Что она пережила за последнюю неделю и о чем не могла рассказать?

Филисия задрожала. На пальце показалась кровь. Кровь начала капать на ладонь, окрашивая ее в темно-красный цвет. Миссис Холланд смыла кровь и убрала из раковины осколки стекла.

* * *

Магнитофон выключили только после того, как дважды прокрутили запись беседы с Кэрол Уоттерсон. Несколько минут после этого двое полицейских сидели и думали. Молчание время от времени прерывалось коротким треском телекса.

Наконец Пит Демилия зевнул и заметил:

– От этого удара по шее ее голос здорово охрип.

Роберт Гаффни объяснил:

– Доктор сказал, что в горле сильная опухоль, некоторые гланды здорово пострадали. Через несколько дней все пройдет, и она будет говорить нормально.

– От чего мог возникнуть такой синяк? От удара кулаком?

– Нет. В этом он уверен. Ее могли душить, а может, ударили дубинкой или еще каким-то твердым предметом. – Гаффни нахмурился, глядя на двухстраничное заключение лаборатории ФБР.

– Думаешь, она рассказывает правду? У нее на самом деле провал памяти?

– Если Кэрол лгунья, то чертовски хорошая. – Фэбээровец протянул заключение. – Подтверждение нашего предположения, что они накачивали ее наркотиками. Комбинация метедрина, транквилизатора и сильного снотворного. Последнее лекарство настолько новое, что в нашей лаборатории с трудом его определили. Это снотворное совсем недавно стали выпускать в очень маленьких количествах для экспериментальных целей. Патент принадлежит компании из Пало Алто, они его и производят.

– Эй! Эй! – встрепенулся лейтенант Демилия, и его глаза загорелись.

– Де Ла Круз всю ночь будет работать на Побережье. Через час мы узнаем, не было ли у них недавно кражи. Если нет…

– Кто-то из служащих компании, у кого есть доступ к лекарству, мог взять совсем немного, но вполне достаточно для Кэрол Уоттерсон. Может, химик? У меня такое ощущение, что мы скоро добьемся успеха.

У Гаффни была привычка докуривать каждую сигарету так, чтобы от нее оставалось полдюйма, но сейчас он сильно разволновался и затушил сигарету, выкурив всего треть.

– Пока у нас была пара успехов. Первый – мы сохранили все в тайне от прессы. А второй, просто колоссальный – возвращение девушки.

– Угу, – буркнул Питер Демилия, и в комнате вновь наступила тишина. Потом детектив слегка улыбнулся и осведомился: – Не передумал, Гафф?

– Нет. Я по-прежнему считаю, что Кэрол Уоттерсон бежала. В противном случае просто не вижу ни малейшей логики. Похитители все предусмотрели. У них был хороший план, и они придерживались его до конца. Это похищение обошлось им в кругленькую сумму. Можно поспорить без особого риска проиграть пари, что они не сидели в каком-нибудь третьеразрядном мотеле. Мы не найдем ни место, где они держали ее, ни их самих обычными методами, проверка снятых на лето коттеджей и мотелей ничего не даст… Знаешь, никак не пойму, зачем они похитили ее, потом через пять дней отпустили, не сделав за это время ни малейшей попытки получить свои деньги?

– Потому что они уже получили то, что хотели. У Кэрол что-то было. Но это не деньги.

– Это не было и ее прекрасным телом.

– А вдруг они просто решили потренироваться? Вдруг они готовятся к более крупным похищениям?

Гаффни взял фотографию Кэрол Уоттерсон. Это был не бездушный снимок, сделанный в ателье, а хороший честный снимок, сделанный профессионалом. Фотографии был год. Тогда у нее было более круглое лицо, более юное, пожалуй. Прямой взгляд, улыбка полна оптимизма и чувства благополучия. Сейчас Кэрол сильно изменилась, даже лицо было не тем же самым, что год назад. Сегодня вечером кожа на ее лице была натянута, как на барабане. Нельзя сказать, будто у нее был вид заморенного голодом человека, но лишнего мяса в ней не было. Да и выражение лица слегка изменилось. Винить в этом можно и потерю оптимизма и с трудом полученное знание, будто мир по-прежнему остается охотничьим угодьем, и жертвой на нем может оказаться любой человек. Ее глаза казались ему сейчас более суровыми, резко очерченными и совсем неглубокими, зато они продолжали оставаться приятными и мудрыми и были наполнены огоньками душевной теплоты и возбуждения.

– Когда вы с ней договорились встретиться в следующий раз?

– Завтра, – ответил Роберт Гаффни и тут же понял, с каким нетерпением ждет этой встречи. – Кэрол поможет нам уточнить детали в портрете подозреваемого, а после этого она согласилась поехать в округ Роклэнд. Хочу проверить, вдруг она там что-нибудь вспомнит.

– Там мы и преподнесем ей большой сюрприз?

– Да, там.

Демилия немного смущенно улыбнулся.

– Надеюсь, в придачу к плохой памяти у нее здоровое сердце.

– Доктор сказал, что сердце у нее работает прекрасно, как насос, Пит.

* * *

Кевин наконец выключил ночную лампу, но не стал трогать транзистор, лежащий на подушке рядом с его ухом. Ночь выдалась ясной. Он ни капельки не устал, хотя диск-жокей весело сообщил, что уже без двадцати шести минут три. Потом с благоговейной дрожью в голосе парень представил хит номер один в исполнении «Дорс». Песню Кевин слушал вполуха, радио в основном составляло ему компанию. Он волновался от ожидания круиза, думал о предстоящем через несколько часов долгом перелете и плаванию по голубому морю. Некоторые беспокойства у него вызывала новая маска, которую купил Сэм. Потом парню в голову неожиданно пришла другая мысль. Интересно, подумал он, Джои Бальфуру опять станет скучно и он бросит их в середине круиза? Если Джои уедет домой, то испортит весь эксперимент, главное в котором было точные и аккуратные записи температуры воды и процентного содержания соли. Кевин был рад, что никто не знал о похищении сестры. Теперь он сможет тридцать дней ни с кем о нем не говорить. И еще он был рад, что уезжает из дома именно сейчас и какое-то время побудет вдали от Кэрол.

Даже если бы он никогда больше ее не увидел, подумал Кевин, и у него защипало от слез глаза, он бы не стал горевать.

– Кевин, ты слишком громко включил радио, – упрекнула мать из дверей, и он немедленно выключил транзистор. Филисия вошла в комнату и села на край кровати. В руке она держала зажженную сигарету. – Тоже не спится? – негромко спросила она.

– Не спится.

– Можно посидеть у тебя минутку?

– Хорошо, сиди.

– И Кэрол себе места не находит. Недавно я слышала, как она ходила по своей комнате.

Кевин промолчал.

– Сегодня вас довольно долго не было, – заметила Филисия. – Мы с Сэмом уже начали волноваться. – Парень лежал на спине и смотрел на потолок. Лицо застыло, как каменная маска, серые глаза были похожи на отражающие свет озера. Было ясно, что Кевин не в настроении разговаривать. Его что-то беспокоило, или он почему-то разозлился. А может, и то, и другое, она никогда не могла разобраться в настроениях сына. – Куда вы ездили после ужина?

– В Паркуэй, – наконец буркнул Кевин.

– Должно быть у вас накопилось много тем для разговоров. – Филисия бросила на сына взгляд искоса и слегка встревожилась. – Кэрол… она что-нибудь говорила о похищении?

Слово «похищение» подействовало на Кевина, как укол шилом. Он заворочался, словно не мог найти себе места, потом сел и обхватил длинными руками колени. Подбородок почти касался коленей. Филисия обратила внимание, что ему не удалось расчесать волосы и они уже стали неприятно спутанными.

– Только то, что она… – Мальчик покачал головой, словно был неуверен в том, что хотел сказать, или даже в том, хотел ли он вообще отвечать на вопросы. Подумав несколько секунд, он все же решил ответить: – Мы говорили об убийствах… о Мартине Лютере Кинге и братьях Кеннеди. Кэрол совсем с ума сошла. Она сказала, будто убили не тех людей, будто в мире творятся неправильные вещи, а ненависть душит нас, как смог. Еще Кэрол заявила, что сейчас для всех легче сидеть на колесах… может, это единственный выход.

– На колесах?

– По-моему, она имела в виду наркотики. Спид.

– При чем тут скорость? [16]16
  В английском языке слово «спид» означает скорость и наркотик амфетамин.


[Закрыть]

У Кевина лопнуло терпение, и он нетерпеливо объяснил:

– Это амфетамин. Стимулятор, ну знаешь, как бенни… бензедрин… только он через некоторое время съедает у человека мозги. Мать Гзби Бройер балуется спидом. Все говорят, что она помешалась на нем, все об этом знают.

– Я не знала этого, дружок. Что еще Кэрол…

– Она сказала, что когда принимаешь наркотики, то пропадают ненависть и охота убивать. Однако люди, вся жизнь которых состоит из одной ненависти, оболгали наркотики. Благодаря им люди считают их плохими. Эти лжецы готовы выставить все хорошее плохим, лишь бы осуществить собственные корыстные цели.

Филисия медленно покачала головой.

– Кэрол умная девочка и не может верить в эту чушь.

– Когда Кэрол заговорила о наркотиках, мы припарковались. Ее всю трясло. Я перепугался, что она просто сошла с ума. Но она сказала: «Мне повезло. К этому времени со мной могло случиться все, что угодно. Мне повезло, хотя я и перепугана насмерть». Она попросила меня обнять ее. Я обнял. Она как-то странно рассмеялась и сказала, что я сейчас стал настоящим мужчиной и должен уметь обнимать девушек.

– Прислушивайся к советам сестры. Она знает, что говорит.

Кевин нахмурился, чем сильно удивил Филисию.

– Кэрол обнимала меня… очень крепко и долго, пока не успокоилась и не перестала сильно дрожать. Еще она меня поцеловала. Дважды. – Сейчас он говорил негромким монотонным голосом.

– Вот как? – переспросила Филисия с легкой улыбкой, которую он не мог увидеть в темноте.

– Потом поблагодарила и сказала, будто чувствует себя лучше. Вновь завела машину, но мы не тронулись с места. Она очень печально посмотрела на меня и попросила оказать одну услугу. Кэрол хотела, чтобы сегодня я спал с ней. Ей было грустно, одиноко, и она не хотела оставаться одной.

– Ты хочешь сказать, она попросила тебя поспать сегодня с ней в одной кровати? Ну и как ты отнесся к ее просьбе? Что ты ей ответил?

Кевин тупо проговорил:

– Я не знал, что ответить, и поэтому промолчал. Кэрол сказала, что в этом нет ничего плохого. Братья и сестры, которые близки, как мы, иногда спят вместе, и в этом нет ничего зазорного.

– В общем она права, но тебе не понравилась ее просьба?

Кевин вымученно пожал плечами.

– Ну я уверена, что Кэрол поняла твои чувства.

– Надеюсь, что поняла.

Филисия докурила сигарету и погасила ее в пепельнице, которую принесла с собой. Потом встала и сказала на прощание:

– Похоже, все, кроме Сэма, не могут сегодня уснуть. Может, если я уйду, ты сможешь хоть немного вздремнуть.

– Может, – прошептал Кевин, не шевелясь. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Вернувшись к себе, Филисия Холланд задумалась о разговоре с сыном и спросила себя, почему она почувствовала какую-то неопределенную тревогу, как и Кевин. Она уловила в мальчике затаенные гнев и обиду, и это встревожило и озадачило ее. Неужели Кевин обиделся и почувствовал себя оскорбленным, потому что Кэрол захотела быть рядом с ним? В ее желании нет ничего обидного, и он должен понимать это. А может, Кэрол что-то сказала или что-то сделала, чем могла…

Филисия вздрогнула от догадки, которая пришла ей в голову, потом осторожно вернулась к ней. Не мог ли Кевин почувствовать эротическое возбуждение, вполне невинное в его возрасте, от объятий и поцелуя сестры в щеку? Он уже стал достаточно взрослым, достиг определенной стадии любопытства и не может не знать о существовании секса. Поцелуй и просьба сестры могли вызвать у юноши чувство вины, и это объясняло его теперешнее настроение.

Наверху заскрипели доски. Кэрол тоже не спала.

Филисия сняла пеньюар, выключила лампу и легла. Она лежала в темноте с широко открытыми глазами. Это объяснение казалось правдоподобным, подумала Филисия, но все равно чувство беспокойства и смущения не проходило.

Дело в том, что другое объяснение звучало совершенно бессмысленно. Кэрол не могла нарочно пытаться соблазнить брата, унизить его и себя таким способом. По крайней мере не та Кэрол, которую они знали.

Глава 12

Когда на следующий день Роберт Гаффни увидел Кэрол, то подумал, что девушка выглядит усталой. На ней было обманчиво дорогое вязаное платье без рукавов яркого кораллового оттенка и трехцветный пояс из ткани голубого, белого и кораллового цветов. Шею она небрежно повязала синим шарфом. Шарф и волосы, лежащие на правом плече, скрывали синяк. Глаза Кэрол закрыла французскими очками с темно-серыми стеклами. Из ювелирных украшений она выбрала только старинный золотой браслет. У Гаффни пока сложилось впечатление, что у Кэрол Уоттерсон не хватало вкуса и желания заниматься своими нарядами на уровне, скажем, профессиональной модели, но она обладала стилем, любила яркие цвета и с удовольствием следовала капризам моды.

– Кэрол, мы можем отменить поездку, – предложил фэбээровец, открыв для нее дверцу машины.

– Какой смысл ее отменять? – покачала головой девушка. – Спасибо за предложение… С чего начнем?

– Наш художник, который сделал первоначальный набросок похитителя, еще не подъехал. Мы ждем его через пару часов. А нам пока, чтобы не терять время даром, можно переехать на другой берег реки.

– Вы хотите объехать за один день весь округ Роклэнд?

– Нет, нас интересует только один район. – Гаффни проехал пару миль в северном направлении к шоссе 35, потом свернул на запад к Пикскиллу. По дороге он объяснял о желтой краске, найденной на шинах взятого напрокат фургона.

– Понятно. ФБР никогда ничего не упускает. – Кэрол Уоттерсон нагнулась к своему спутнику, когда он протянул зажженную спичку, раскурила сигарету и выпрямилась. – Сколько дел с похищениями раскрыло ФБР?

– У нас высокий процент раскрываемости, но несколько старых дел еще не закрыты.

Через несколько миль Кэрол стала вести себя более непринужденно. День выдался хорошим. Было в меру жарко и сухо, на горизонте виднелись низкие тучи.

– Наверное, вам часто задают один и тот же вопрос. Как вы попали в ФБР?

Роберт Гаффни кивнул и весело рассмеялся.

– Проституткам и полицейским всегда приходится объяснять, как они стали проститутками и полицейскими. Я стал полицейским потому, что мне моя работа кажется важной и полезной, и потому, что я умею хорошо ее делать.

– А мне кажется, что вы не очень похожи на полицейского. Я хочу сказать… ФБР не очень чистая организация.

Гаффни ничуть не обидела строгая оценка Кэрол Уоттерсон его ведомства.

– Мы не безупречны. И внутри ФБР есть политиканы, с которыми я не могу ужиться, но я не спорю о том, что в них нет никакой необходимости. У нас работают хорошие агенты и просто безразличные, плохих очень мало, поскольку мы быстро их отсеиваем. Агенту моего уровня платят недостаточно, на мой взгляд, денег, зато бумажная волокита может свести с ума. У нас постоянно приходится работать сверхурочно, поэтому работа в ФБР не подходит некоторым людям, скажем, примерным семьянинам.

– А как насчет вашей семьи?

– Моя семья разбросана по всей стране. Жена умерла шесть лет назад. Сын в этом году заканчивает Нотр Дам, дочь вашего возраста, ей двадцать один год. Она замужем, живет в городе и обучается дизайну в институте моды. Очень похожа на меня, так что должна быть пугалом огородным, но как-то так получается, что все у нее пока складывается удачно. Я бы назвал ее красавицей.

Кэрол бросила на своего спутника оценивающий взгляд.

– Вы и сами далеко не безобразный мужчина, мистер Гаффни.

– Спасибо. Называйте меня Бобом, пожалуйста.

Они пересекли Хадсон севернее Пикскилла.

– Кажется, я не была в этих краях года четыре, если не все пять лет, – призналась девушка, потом быстро добавила: – Это я хорошо помню. Мы часто устраивали пикники на Медвежьей горе. Давным-давно якак-то заблудилась в лесу и пробродила там до самого вечера. Кажется, мне было около пяти лет. Мой отец тогда еще был жив.

У Стоуни Пойнта Гаффни свернул на запад на 210 шоссе.

– По этой дороге они могли проехать в тот вечер, когда похитили вас или позже на неделе. Сейчас мы поедем помедленнее. Если что-то вам покажется любопытным или хотя бы отдаленно знакомым, скажите. Я остановлюсь, и у вас будет время подумать об этом и попытаться вспомнить.

Кэрол Уоттерсон неуверенно сказала:

– Хотела бы я знать, что мне нужно искать.

Вдоль дороги росли высокие деревья, и сейчас они ехали по тени. Кэрол сняла очки. Она вся ушла в себя и, может, сконцентрировалась слишком сильно. Машин попадалось совсем мало.

Наконец Гаффни с Кэрол въехали в Национальный парк Харримана, откуда начинались полудикие края. Они обогнали бойскаутов, отправившихся в пешеходное путешествие, проезжали мимо маленьких озер и лагерей. В парке температура понизилась градусов на десять. Солнечный свет и тени постоянно сменяли друг друга, и от этого мелькания девушку начало клонить в сон. Гаффни дотронулся до ее руки. Кэрол посмотрела на него широко раскрытыми глазами, виновато улыбнулась и выглянула из окна.

– Они не могли привезти меня сюда. Куда угодно, только не в парк.

– Сейчас мы находимся недалеко от Гринвудского озера. Его берега покрыты лесами, в которых имеются десятки прекрасных тайников.

Кэрол Уоттерсон зевнула и возразила:

– В это время года на Гринвудском озере можно встретить больше народа, чем на Таймс-Сквер.

– А вдруг люди, которых мы ищем, являлись частью этого самого народа так долго, что никто не обращает на них внимания. Хотите выпить кофе?

– Очень!

Они остановились на усыпанной гравием площадке около закусочной, нависшей над узким озером. С полсотни парусных лодок покачивались на слабых темных волнах. На противоположном берегу виднелись красивые старые летние дома с закрытыми крылечками, к самой воде спускались аккуратно подстриженные патриархальные деревья и тенистые лужайки.

Гаффни посмотрел на часы.

– Я заметил около дороги телефонную будку. Мне нужно позвонить, но я ненадолго.

– А почему вы не поговорите по своей рации?

– На таком расстоянии она не действует.

Агент ФБР встал и быстро вышел из зала. Загорелые дети в крошечных купальных костюмах и взрослые, одетые в выцветшие на солнце майки или совсем полуголые, выстроились у закусочной. Белый катер с канатом для любителей водных лыж покачивался на волнах в нескольких ярдах от берега, стройные молодые люди загорали и наслаждались пляжными развлечениями. Несколько минут Кэрол Уоттерсон наблюдала за ними, потом достала пудреницу с губной помадой и открыла ее.

Сначала Кэрол увидела его в круглом зеркальце пудреницы и растерянно замерла, рука с розовой губной помадой замерла на полпути к нижней губе. Потом она повернула голову, чтобы убедиться, что зеркальце ее не обмануло.

Футах в тридцати – сорока на гравийной площадке остановился черный без надписей доставочный фургон «фольксваген», частично закрытый парой пыльных низких деревьев. Человек, сидящий на пассажирском сиденье, внимательно посмотрел на нее, потом открыл дверцу и вышел из машины. Он был высоким и худым с густыми волосами и в огромных солнцезащитных очках, как злой повелитель планеты Крипто из детского триллера. Мужчина неторопливо двинулся к ней. В том, что он идет к ней, Кэрол не сомневалась. Эффект оказался таким же сильным, как если бы в «фольксваген» ударила молния. Кэрол выронила губную помаду, выпачкав подол безупречно чистого платья. К горлу подступил ком, и она начала задыхаться. Рот открылся в беззвучном крике, подбородок на мгновение задрожал. Она встала, открыла дверь и вышла на улицу. Девушка сделала неуверенный шаг в направлении мужчины в очках, сжав кулаки и прижав руки к груди. Сейчас она могла хорошо разглядеть и водителя фургона. За рулем «фольксвагена» сидел коренастый смуглый мужчина в синей рубашке с волнистыми волосами.

Незнакомец в очках продолжал неторопливо и абсолютно равнодушно приближаться к ней, и Кэрол частично прошептала, частично прокаркала.

– Убирайтесь! – велела она. – Убира…

Ее ресницы затрепетали, лицо исказилось, словно после пощечины. Мужчина с густыми волосами остановился. Кэрол резко повернулась и увидела, как Гаффни следит за ней из телефонной будки, стоящей около дороги. В полуопущенной руке он держал трубку. На несколько секунд все замерли и замолчали. Послышался отчетливый стук дятла, тихо заурчал мотор катера, где-то заплакал ребенок, на что-то жалуясь матери, в самой закусочной зазвенела касса. Потом Кэрол Уоттерсон быстро закрыла лицо рукам и привалилась к машине.

Роберт Гаффни вышел из телефонной будки и быстро направился к ней.

– Кэрол…

– Оставьте меня в покое! Не прикасайтесь ко мне! Да кто вы такой? Самый обычный фараон, и все вы, фараоны, одинаковые! Не люди, а звери, садисты…

– Кэрол, мы думали, что это поможет вспомнить все, хоть как-то подстегнет твою память…

Кэрол Уоттерсон опустила руки и гневно уставилась на фэбээровца. Большинство людей, выстроившихся у закусочной, заинтересовал живой разговор, поскольку в воздухе словно повисло напряжение, да и девушка не собиралась скрывать свои чувства. Мужчина в парике с густыми волосами сейчас неторопливо возвращался к «фольксвагену». Гаффни спокойно и сочувственно посмотрел на нее, но меньше всего сейчас ей было нужно сочувствие и жалость.

– Увезите меня отсюда, – взмолилась Кэрол, садясь на сиденье.

Она потянулась к солнцезащитным очкам и уронила губную помаду.

Они выехали на Палисаде Паркуэй и молча направились на север. Тучи, которые утром казались карликовыми, сейчас превратились в грозовые и нависли над Медвежьей горой.

Бросив на Кэрол пару раз взгляды искоса, Гаффни отважился спросить:

– Продолжаешь на меня злиться?

– Я уже набросала в голове три возмущенных письма Джону Эдгару. [17]17
  Джон Эдгар Гувер (1895–1972), американский полицейский, бывший в 1924–1972 гг. директором ФБР.


[Закрыть]

– Он знает об этом эксперименте. Мы не сомневались, что тебе придется нелегко, но подумали, будто игра стоит свеч.

– О, Господи! – мрачно воскликнула Кэрол Уоттерсон и подарила ему вымученную улыбку. – Кто это был? Он показался мне… чертовски реальным.

– Один из ребят Клода Демкуса. Активно участвует в маленьком местном театре.

– Ну и дела! У меня такое ощущение, будто я вся внутри сжалась. Наверное, теперь не смогу рожать нормальным способом, и придется делать кесарево сечение.

– Послушай, я по-прежнему не возражаю против кофе. Давай пропустим встречу с художником. Ты поработала сегодня на славу, лучше любого полицейского. Вполне достаточно для одного дня.

Они остановились у нового ресторана на окраине Пикскилла и заняли заднюю кабину в почти пустом зале. Кэрол безуспешно попробовала оттереть помаду с платья салфеткой, смоченной холодной водой, но потом решила оставить ее в покое. У нее был усталый и встревоженный вид, глаза потемнели и сейчас были цвета горького сладкого шоколада. В ресторане на всю мощность работал кондиционер, и она быстро замерзла. Кэрол часто зевала и продолжала дуться, время от времени у нее дергалось веко. Гаффни переживал так же сильно, как будто жестоко поступил со своей собственной дочерью. Но он был на работе и знал, что ему необходимо сделать еще одну попытку.

Агент ФБР достал из внутреннего кармана пиджака коричневый конверт, вытащил фотографию и молча положил на стол перед девушкой. Он не сводил пристального взгляда с ее лица, но так и не заметил ничего интересного. Разве что едва заметно натянулась кожа вокруг глаз, слегка поджались губы, да мгновенно застыло лицо, напоминая маску. Секунд десять Кэрол Уоттерсон смотрела на фотографию, потом перевела взгляд на Гаффни и вздохнула. Вздох оказался таким тихим, что он скорее почувствовал, чем услышал его.

– Кто она?

– Я надеялся, что ты ее опознаешь.

Кэрол принялась вновь разглядывать фотографию, слегка постукивая по лбу кулаком. Потом покачала головой и сказала:

– Не могу.

– Никогда ее не видела?

– Никогда.

Фэбээровец забрал фотографию и, прежде чем спрятать, бросил на нее взгляд. Красивая развязная девушка с длинными волосами. Фотографу так и не удалось уменьшить крупную нижнюю челюсть и двойной подбородок.

– Ее зовут… или вернее звали… Барбара Хокер, по прозвищу Крошка. Мы заинтересовались ей, потому что она работала химиком-исследователем в лаборатории, производящей сильное снотворное. Именно этот наркотик давали тебе твои похитители. Крошка уволилась из фармацевтической компании месяц назад. В виде объяснения фигурировал брак. Она выходила замуж за парня, с которым жила в Пало Алто, некого художника и скульптора по имени Джим Хендершолт.

– Вот как? – равнодушно произнесла Кэрол.

– Пока это снотворное производится в очень маленьких количествах, и доступ к нему имеют всего несколько людей. Очевидно, оно обладает побочными эффектами, в которых ученые еще не уверены. Поэтому фармацевты не торопятся выбрасывать его на рынок.

– Думаете, эта девушка могла украсть его из лаборатории?

– Могла, но у нас нет доказательств.

– Где она сейчас?

– Хотели бы мы знать. Они с мужем якобы находятся в Мексике, но никто из их друзей не знает, где конкретно. Почтовые открытки присылают из разных мест. Мы попросили помощи у мексиканцев, и они пытаются найти их. У меня такое ощущение, что Хендершолтов не удастся найти прямо сейчас. – Гаффни вытащил из конверта вторую фотографию и протянул Кэрол. На этой был изображен мужчина лет тридцати с костлявым лицом и очень редкими волосами. У него были большие черные усы и яркие умные глаза.

– Это Джим Хендершолт, – объяснил Роберт Гаффни. – Муж Крошки. Если сбрить усы Панчо Виллы, [18]18
  (1877–1923) – мексиканский генерал и революционер.


[Закрыть]напялить парик с густыми волосами и надеть темные очки, он будет похож на нашего главного подозреваемого.

– В чем-то похож, вы правы, – безразлично согласилась девушка. – Но точно так же на него был похож и тот фараон на берегу озера. Если нарядить в такой костюм много мужчин, то они все будут похожи друг на друга. – Она вернула снимок и отхлебнула кофе. – У девушки такое славное лицо… Может, внешность еще и ничего не значит, но она-то уж точно не похожа на похитительницу. По-моему, эта Крошка похожа на преступницу не больше моего брата Кевина.

– Она могла не участвовать в похищении, а просто быть сообщницей.

– Жалко, конечно, но я не знаю ее и никогда не видела. Кажется, я никогда не была и в Пало Алто… Хотя нет, однажды была на уикэнде, когда училась еще на втором курсе. От той поездки остались ужасные воспоминания. – Кэрол посмотрела через цветное окно на асфальт и колючие вечнозеленые растения. – Им пришлось попотеть, – прошептала она. – Но для чего? Чего они добились? – После вопросительного взгляда на специального агента девушка спросила: – Сколько сейчас ваших людей работают над этим делом?

– Около сотни агентов в несколько смен. Сейчас ваше похищение переросло из окружного дела в государственное. Конечно, местные власти оказывают нам большую помощь. Так как похищение произошло во владениях шефа Демкуса, он очень заинтересован в его скорейшем раскрытии. Он считает, будто преступники лично оскорбили его.

– Сто человек! Неужели на самом деле так много? Тогда вы несомненно должны найти тех, кто похитил меня. – Кэрол Уоттерсон пожала плечами. – Но я ничего не могу с собой сделать. Мне все равно, поймаете вы их или не поймаете. Пожалуй, эти люди причинили мне и моей семье много боли и горя, но я не знаю их и не испытываю к ним ненависти. Для меня сейчас они просто не имеют никакого значения. – Она провела по пятну пролитого кофе пальцем. – Вы сказали, будто наркотик обладает побочными эффектами. Не знаете, какими?

– Нет, не знаю, но могу узнать.

– Да нет, пожалуй, это тоже неважно, – покачала головой Кэрол. Она улыбнулась и по-дружески дотронулась кулаком до его руки. – Я хочу сказать, что не заметила в себе ничего особенного.

* * *

Высоко зависшая в сером небе соколиха казалась маленькой точкой, оставленной карандашом на сером листе бумаги. Прошло буквально несколько секунд, и Кэрол совсем потеряла птицу из виду. Она закрыла ладонью глаза от мягкого вечернего солнца и принялась напряженно искать в вышине соколиху. Во рту пересохло, но она не теряла надежды найти ее.

Генерал достал из большой сумки голубя, погладил его и с громким криком подбросил в воздух. Голубь тут же замахал крыльями и принялся подниматься кругами. Соколиха находилась намного выше, описывая огромные круги. Увидев голубя, она замерла и камнем упала вниз. Как ни пытался голубь ускользнуть, не прошло и восьми секунд, как соколиха настигла его, пролетев за это время почти тысячу футов.

Оглушенный голубь упал, как мешочек с перьями. Соколиха набрала высоту, расправила крылья и замедлила скорость, потом бросилась на добычу. Она схватила голубя одной лапой и убила его одним ударом клюва, перебив шейные позвонки. Затем расправила крылья и огляделась по сторонам. Она бросила на них суровый взгляд, словно ожидая похвалы, почистила перья и приступила к трапезе. Генерал подошел и посадил соколиху к себе на кулак, где птица и закончила обед.

– Прекрасная птица, правда, Кэрол?

Руки Кэрол безвольно висели, пальцы разжались, ладони намокли от пота. Она медленно подошла к деду. Соколиха едва обратила на нее внимание.

Птица была прекрасным представителем отряда соколиных. Эта взрослая самка с золотистыми перьями находилась в отличной форме и уже привыкла к неволе. Генерал называл ее Розалиндой.

– На следующей неделе, – сообщил он, – при помощи Риггса я научу ее хватать добычу на лету в определенной точке. – Розалинда на долю секунды подняла лапу, и раздался мелодичный звон колокольчиков. – Тебе обязательно понравится такая охота, не так ли?.. А сейчас пора опять полетать. Только не улетай слишком далеко, я очень не хочу потерять тебя.

– Сколько времени уйдет на обучение? – спросила Кэрол деда, когда они возвращались к дому через поле.

Он нежно погладил Розалинду и ответил:

– День или два. Она быстро все схватывает. Подержи ее, Кэрол.

Девушка подняла правую руку, и соколиха, которая могла когтями проткнуть кость, осторожно перебралась к ней на запястье. Она с опаской посмотрела на незнакомого человека круглыми желтыми глазами, успокоилась и сложила крылья.

Генерал закурил.

– Меня беспокоит только одно. Розалинда может поймать поток ветра, улететь слишком далеко и заблудиться. Как бы хорошо я не тренировал ее, полной уверенности в том, что она вернется, нет. Я не знаю, как она себя поведет, когда окажется на свободе. – Он улыбнулся. – Но даже если Розалинда улетит, игра стоит свеч. Соколы самое эффективное и «человечное» орудие убийства, которое имеется в распоряжении охотника. Если даже сокол промахнется, то промахнется чисто. Зато когда сокол хватает добычу, а это происходит практически всегда, он убивает.