Текст книги "Чаша кавалера"

Автор книги: Джон Диксон Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Джон Диксон Карр (под псевдонимом Картер Диксон)
«Чаша кавалера»

Посвящается моей дочери Джулии и ее мужу Ричарду, с пожеланием не забывать Деда

Глава 1

Когда сэр Генри Мерривейл брал уроки пения, все соглашались, что это его увлечение способно нанести чудовищный вред ни в чем не повинным людям. Но лишь немногие предполагали, что оно может иметь какое-то отношение к счастливому браку Вирджинии Брейс или невероятной проблеме в Телфорд-Олд-Холле.

Наш старый друг старшин инспектор Мастерс ничего не слышал о подобном хобби. Так как он не видел Г. М. уже полгода и знал, что тот пребывает в своем сельском доме около Грейт-Юборо в Суссексе, можно сказать, что Мастерс был полностью счастлив.

Это счастье длилось до одного погожего июньского утра не так много лет назад. В Новом Скотленд-Ярде Мастерс делил просторный офис с четырьмя другими старшими инспекторами Столичной полиции. Но в то утро он в одиночестве сидел в комнате, пахнущей сырым и старым камнем, когда сержант принес официальный бланк, заполненный посетителем внизу.

– Ладно, Боб, – сказал Мастерс, взглянув сначала на бланк, а потом на меморандум, полученный от заместителя комиссара. – Проводите леди сюда.

Имя, написанное на бланке, было всего лишь «Вирджиния Брейс». Но поперек меморандума, лежащего на столе, Мастерс нацарапал слова, сообщающие совсем другое: «Леди Брейс, жена лорда Брейса оф Хоув. Молод, богат, спортивен, важная шишка». Едва ли необходимо указывать, что последние характеристики относились к мужу леди Брейс. Спустя минуту стало очевидным, что, по крайней мере, термин «важная шишка» не может быть применим к Вирджинии Брейс ни в каком смысле слова. Хотя Мастерс временами хвастался, что никогда не проявляет удивления, сейчас он не смог его сдержать. С первого взгляда Мастерс был готов поклясться, что очень хорошенькой девушке, вошедшей в его кабинет, не больше пятнадцати лет, несмотря на ее изысканную одежду.

Прежде всего, даже на высоких каблуках она была ростом около пяти футов. Мягкие и шелковистые темно-каштановые волосы опускались на плечи, слегка завиваясь в безыскусном, почти детском стиле. Глаза были большими, серыми и блестящими. В уголках рта виднелись ямочки.

– Хррм! – произнес Мастерс, поспешно вставая и проделывая нечто могущее сойти за поклон.

– Простите за вторжение, старший инспектор, – заговорила юная леди теплым и мелодичным голосом, таким же женственным, как она сама. – Не возражаете, если я сяду?

Мастерс, обычно сидевший неподвижно на собственном стуле, чуть не упал, придвигая ей стул.

Здание, именуемое Новым Скотленд-Ярдом, было сконструировано таким образом, что утренний свет падал не в глаза посетителям, а в глаза детективам, заставляя их ругаться про себя. Поэтому первый взгляд Мастерса на Вирджинию Брейс никак не мог охватить все подробности.

В частности, он не смог охватить очевидные достоинства ее превосходной фигуры, а также озорство, таящееся за скромным и невинным выражением лица. Милашка использовала – следует подчеркнуть, абсолютно бессознательно – свои серые глаза и розовые губки таким образом, который мог вызвать определенные мысли в любом мужчине, женатом на несколько лет меньше, чем старший инспектор Хамфри Мастерс.

Впрочем, в данный момент леди Брейс была сильно обеспокоена и не скрывала этого.

– Я просто не знала, что еще мне делать, если не прийти к вам, – призналась она, опускаясь на стул. – Это ужасно и в то же время глупо. Если бы не Том – мой муж, – я бы не возражала. Но это огорчает Тома. А что бы ни случилось, я не хочу, чтобы Том огорчался.

Мастерс улыбнулся. Массивный и крепкий в своей синей униформе, вежливый, как карточный шулер, старший инспектор, несмотря на то что его лицо все сильнее краснело с годами, а седеющие волосы становились все более редкими, оставался таким же, как был всегда: проницательным до мозга костей и, невзирая на всю внешнюю солидность, способным в любой момент выйти из себя, как сам сэр Генри Мерривейл.

– Разумеется, мисс… то есть миледи, – отозвался он, снова садясь и соединяя кончики пальцев. – Расскажите мне все, и я уверен, что мы сможем уладить ваши неприятности.

Светлая кожа Вирджинии легко краснела. Какой-то момент она колебалась.

– В том-то и дело, что я не знаю, с чего начать.

– Начните с начала, – разумно посоветовал Мастерс.

– Понимаете, Том и я живем в Телфорд-Олд-Холле. Это в Суссексе, неподалеку от Грейт-Юборо… Что-нибудь не так, старший инспектор?

Мастерс прочистил горло.

– Хррм! Вы, случайно, не знаете джентльмена по имени Мерривейл? Сэр Генри Мерривейл?

– Кажется, он живет в Крэнли-Корт, милях в шести от нас. Но я никогда его не встречала.

Мастерс почувствовал колоссальное облегчение. Вирджиния закинула ногу на ногу, и он впервые заметил, что ее детская фигурка весьма хорошо развита. Старший инспектор поспешно отвел глаза и мысли.

– Тогда все в порядке, мисс… простите, миледи. Продолжайте!

Вирджиния глубоко вздохнула:

– В Телфорде есть комната, которую я люблю больше остальных помещений в доме, с тех пор как мы с Томом поженились десять лет назад. Пожалуйста, не удивляйтесь так! Мне двадцать восемь, и у нас девятилетний сын. Как я сказала…

Вирджиния начала свою историю без одной минуты одиннадцать по часам Мастерса. В две минуты двенадцатого в голубые глаза старшего инспектора закралось настороженное выражение. В четыре минуты двенадцатого он несколько раз откашлялся, а в шесть минут уже не мог сдерживаться.

– Нет! – воскликнул Мастерс. – Нет! Нет! Нет!

Вирджиния, будучи добросердечной особой, была глубоко встревожена и озадачена.

– Мистер Мастерс, что я сделала не так?

Хотя на лице ее собеседника появилось несколько багровых пятен, он смог – по крайней мере, отчасти – взять себя в руки.

– Только не снова об этом! – с чувством произнес Мастерс. – Говорю вам прямо, мисс, я уже не так молод, как прежде. Я больше не в состоянии выносить те вещи, которые никак не могли произойти, но все-таки произошли!

– Вы никогда не слышали ни о чем подобном, – заверила его Вирджиния.

Как доказали дальнейшие события, она говорила чистую правду. Но Мастерса, учитывая его солидный опыт, можно было простить за то, что он счел ее замечание несколько наивным.

– Надеюсь, вы поймете мои затруднения, – с тревогой продолжала Вирджиния. – Никто не пострадал. Правда, вещь стоит не знаю сколько тысяч фунтов, но ее даже не украли, а только передвинули, хотя никто не мог даже подойти к ней. Что может сделать полиция в таких случаях?

– В самом деле! – подхватил Мастерс тоном потерпевшего кораблекрушение моряка, который увидел на горизонте парус.

– Причина, по которой я здесь, очень проста. Бедный Том думает, что сделал это сам, – он считает, что ходил во сне и передвинул чашу! Это так его беспокоит, мистер Мастерс, что он потерял сон! Когда человек боится того, что может сделать, бродя во сне, – даже совершить убийство-Маленькая Вирджиния говорила так быстро, что была вынуждена остановиться и перевести дыхание. Выражение ее серых глаз при упоминании о муже свидетельствовало, что хотя она замужем уже десять лет, но влюблена в него еще сильнее, чем во время свадьбы.

Старший инспектор, вновь обретя достоинство, поднял руку, как уличный регулировщик.

– Пожалуйста, послушайте меня, миледи! – сказал он. – Есть только одно возможное объяснение, и вы сами его предложили!

– Но, мистер Мастерс…

– Ну-ну, мисс! Я ведь старый служака и должен разбираться в таких вещах. Лорд Брейс ходит во сне и сам передвинул чашу.

– Мистер Мастерс, он этого не делал!

Хотя старший инспектор наполовину загипнотизировал ее отеческими манерами, благодаря которым он заслужил у некоторых подопечных из преступного мира прозвище «мыльный кремень», расстроенная Вирджиния не соглашалась с ним.

– Говорю вам, он этого не делал! – настаивала она. – По-вашему, после стольких лет я не знаю, ходит Том во сне или нет? С ним никогда такого не бывало!

– Вы не можете быть в этом уверены, миледи. У вас отдельные спальни?

Вирджиния широко открыла глаза:

– Господи, разумеется, нет! Мне подобная глупая мысль и в голову не приходила, а Том устроил бы жуткий скандал, если бы я предложила такое. Конечно, мы очень старомодны, но нам это нравится. – По неизвестной причине личико ангелочка порозовело, а в глазах появился озорной блеск. – Так что Том не ходит во сне и никак не мог передвинуть чашу!

– Но вы же сами понимаете, миледи…

– Мне жаль, что я зря вас побеспокоила, – удрученно промолвила Вирджиния. – Вы говорите так, словно не хотите помочь мне.

– Дело совсем не в том, миледи! Просто я должен действовать благоразумно. Вряд ли, – добавил Мастерс с тяжеловесным юмором, – в Телфорд-Олд-Холле водится призрак.

Но Вирджиния восприняла его высказывание вполне серьезно.

– Вообще-то считают, что водится, но ни я, ни Том никогда его не видели. Судя по сохранившимся документам, его никто не видел начиная с XVIII века. Но он как-то связан с окном кавалера в Дубовой комнате XVII столетия…

Вспотевший Мастерс рассмеялся слишком весело:

– Тогда, возможно, призрак вошел в комнату и передвинул чашу. Ха-ха-ха! Судя по сообщенным вами фактам, больше никто не мог этого сделать.

Вирджиния закусила губу и промолчала.

– И вы сами упомянули, что никакого взлома или насильственного проникновения не было, – продолжал Мастерс. – Как же полиция может вмешаться, даже если бы хотела?

– Но что мне делать с бедным Томом? Со стороны можно подумать, будто у него стальные нервы, и все же он напуган до смерти!

– Мне очень жаль лорда Брейса, миледи, но я бессилен. В конце концов, существуют врачи, которые могут излечить подобные нервные расстройства…

– Если бы мой муж страдал нервным расстройством, мистер Мастерс, я бы об этом знала!

– Послушайте совет человека, миледи, который по возрасту годится вам в отцы. Ваш муж нуждается в хорошем тонизирующем – вероятно, для печени. Когда с его зрением все будет в порядке…

– Со зрением? – перебила Вирджиния. – Видели бы вы, мистер Мастерс, как Том играет в поло! Он победил индийскую армию практически в одиночку. А из револьвера попадает в центр бубнового туза с двадцати ярдов.

– Все это очень интересно. Но вы ведь разумная женщина и понимаете, что это не может изменить мою позицию, мисс… Еще раз простите, миледи!

– Почему бы вам не называть меня Джинни? – предложила она. – Все так ко мне обращаются с тех пор, как я была маленькой девочкой в Америке.

– В Америке? – воскликнул потрясенный Мастерс. – Неужели вы американка?

– Конечно, – снова улыбнулась Вирджиния. – Вы бы могли, как Шерлок Холмс, прийти к этому выводу на основании моего имени. Многих английских девушек зовут Вирджиния?

– Хррм! – Мастерс погладил подбородок. – Если подумать, я обратил внимание на ваше произношение некоторых слов, но мне и в голову не пришло… Но ведь вы, мисс, говорите совсем не так, как американцы в фильмах! – не удержавшись, добавил он.

Вирджиния оставалась серьезной.

– Так делают сравнительно немногие из нас, – заверила она. – Мистер Мастерс, могу я задать вам вопрос?

– Вопрос, мисс?

– Да. – Вирджиния выглядела виноватой. – Понимаете, все американцы, живущие в этой стране, постоянно слышат одно и то же. «Вы говорите совсем не так, как в фильмах». Вот почему я хочу спросить вас…

За ее милой улыбкой ощущались не только озорство, но и высокий интеллект.

– О чем, мисс?

– Предположим, вы бы судили о жизни в Англии по тому, что видите в британских фильмах…

Мастерс открыл рот, но тут же закрыл его.

– Предположим, – тем же серьезным тоном продолжала Вирджиния, – вы бы судили о ней по таким фильмам, как «Паспорт в Пимлико» или «Виски в изобилии». Последний, как говорил мне отец, демонстрировался в Америке под названием «Пьяный островок». Что бы вы тогда узнали о вашей собственной стране?

– Погодите, мисс!..

Вирджиния выглядела печальной.

– Вы бы узнали, что в британском министерстве иностранных дел работают исключительно дружелюбные тупицы, которым едва хватает ума открывать зонтик во время дождя. Но ведь это не совсем точное изображение министерства иностранных дел, даже при лейбористском правительстве. Более того, вы бы узнали, что в Шотландии никто никогда не бывает и даже не хочет быть трезвым. Вы бы узнали…

Жест Мастерса заставил ее умолкнуть и пробормотать извинение.

– Не могу сказать, что вижу что-то очень забавное в этих фильмах, – проворчал старший инспектор. – Как бы то ни было, они считаются комедиями.

– Но так ли уж отличаются от них даже серьезные британские фильмы?

– Ну-ну, мисс!..

– Почти всегда вы видите в них смешную домохозяйку, дряхлого лорда, глуповатого молодого человека, вспыльчивого полковника Блимпа,[1]1
  Полковник Блимп – персонаж карикатур Дейвида Лоу (1891–1963), ставший нарицательным обозначением напыщенного британского реакционера.


[Закрыть] который чуть что рявкает: «Черт побери, сэр!» Конечно, такие люди существуют и на самом деле. Но было бы неправильно считать их универсальным явлением, не так ли?

Мастерс провел рукой по горячему красноватому лбу.

– Не знаю, мисс, почему мы углубились в эту тему! Должен признаться, я люблю хорошие фильмы, но…

– Вы любите хорошие фильмы? – переспросила Вирджиния. – О, это чудесно! У нас с Томом в Телфорде есть отличный проектор. Мы обожаем братьев Маркс,[2]2
  Братья Маркс – Чико (Леонард) (1886–1961), Харпо (Адольф) (1888–1964), Граучо (Джулиус Генри) (1890–1977), Зеппо (Херберт) (1901–1979) – американские актеры-комики.


[Закрыть] особенно Харпо, и снова и снова смотрим эти старые фильмы. Мистер Мастерс, если вы окажете нам честь, приехав в Телфорд и выяснив, как кто-то вошел и вышел из запертой комнаты, не оставив никаких следов, мы охотно покажем вам классику вроде «Вечера в опере»…

– Нет! – вскричал Мастерс, распознав ловушку, но вновь сумел сдержаться. – Повторяю, мисс, я не могу вмешиваться. Это абсолютно не…

В этот момент зазвонил телефон.

Бросив взгляд на аппарат на столе, Мастерс понял, что судьба против него. И он был прав. Голос на другом конце провода принадлежал сэру Херберту Армстронгу, заместителю комиссара уголовного розыска. Хотя Вирджиния не могла этого знать, она быстро догадалась, что звонит важная персона, и сложила маленькие ручки в безмолвной, но горячей молитве.

– Да, сэр, – сказал Мастерс. – Леди Брейс сейчас здесь… Да, я слышал об этом…

Голос продолжал говорить. Мастерс закрыл глаза с видом мученика, но ответил с достоинством;

– Если вы приказываете мне это, сэр, в качестве особой услуги ее милости, то у меня нет выбора. Но вы признаете, что я обладаю достаточно обширным опытом в историях с запертыми комнатами?

Голос выразил согласие:

– В том-то и дело, сэр. Из всех комнат, о которых я когда-либо слышал как о запертых, эта по-особенному, чертовски хорошо заперта! Все происшедшее всего лишь ошибка, и я могу объяснить вам, в чем она состоит. Я…

Внезапно поведение Мастерса изменилось. Он крепче стиснул трубку:

– Пожалуйста, повторите! Сэр Генри? При чем тут он?.. Могу я полагаться на эти сведения, сэр? Объясню, почему я спрашиваю. Старый сукин… старый джентльмен похоронил себя в деревне – в Крэнли-Корт – не подходит к телефону и не желает никого видеть. Не знаю, что он делает, знаю только, что он не ввязался в очередную передрягу, так как я уже полгода не слышал от него ни звука. Он… Значит, вы, сэр, предоставляете мне полномочия выкурить его из норы, как бы он ни сопротивлялся? Охотно это сделаю! Благодарю вас, сэр. До свидания.

Мастерс медленно положил трубку и зловеще ухмыльнулся. Казалось, он держит за спиной острый нож, предвкушая момент, когда его будет можно вонзить в чью-то глотку.

Тактичная Вирджиния притворялась, будто не слышала ни единого слова. Взяв со стола Мастерса «Газету для птицеводов-любителей», она казалась погрузившейся в нее с таким вниманием, которое в действительности могла бы уделять только литературному шедевру или сомнительному французскому роману.

– У меня для вас новости, мисс, – сообщил Мастерс, довольно потирая руки. – Если вы все еще хотите, чтобы я занялся этим делом, теперь я вижу способ в нем разобраться!

– Я так на это надеялась, мистер Мастерс! С вашей стороны это просто чудесно!

– Нисколько, мисс. Скажите, вы приехали поездом или в автомобиле?

– В автомобиле. Могу отвезти вас, если хотите.

– Благодарю вас, мисс. Это сэкономит бензин для полицейской машины. Вы не возражаете задержаться по пути, чтобы мы могли повидать сэра Генри Мерривейла в Крэнли-Корт?

– Конечно, не возражаю. Не хочу выглядеть любопытной, но этот сэр Генри Мерривейл – детектив?

– Да, мисс, можно сказать и так. – Мастерс понизил голос: – И один из лучших, только никогда не говорите ему этого.

– Боюсь, я не вполне понимаю. Он эксцентричен или с ним трудно иметь дело?

Мастерс засмеялся:

– Не верьте этому, мисс! Конечно, кое-кто мог бы так сказать, но мне всегда удается с ним справиться! – Старший инспектор посмотрел на часы. – Думаю, лучше выехать после ленча. Скажем, в половине третьего? Отлично! Тем не менее…

Как мы знаем, совесть Мастерса, неотъемлемое качество его натуры, после первых же секунд триумфа начала его беспокоить.

– Тем не менее не хочется являться к старику без предупреждения. Простите, мисс, но куда вы пойдете на ленч?

Вирджиния казалась озадаченной.

– В «Савой» с моим отцом. Папа в Англии ненадолго. Конечно, конгресс сейчас не заседает, но он должен возвращаться в Америку.

– Конгресс? Ваш отец сенатор?

– Нет, конгрессмен. Возможно, вы слышали о нем. Уильям Т. Харви из 23-го конфессионального округа Пенсильвании… О боже!

– Спокойно, мисс! Нет причин для волнения!

– Боюсь, я тоже должна предупредить вас кое о чем. Если вы встретите папу, ради бога, не упоминайте Республиканскую партию!

– Почему?

– Потому что он демократ.

Мастерс, воспринимавший слово «демократ» в самом буквальном смысле, едва не спросил, что необычного в демократе, живущем в демократическом государстве, но вспомнил названия двух крупнейших американских политических партий. Правда, он не был уверен в том, что четко осознает разницу между ними, – впрочем, такая же путаница в прошлом существовала и в умах многих американцев, живущих в Соединенных Штатах.

– Но я не думаю, что вы с ним встретитесь, – продолжала Вирджиния, – потому что он не собирается в Телфорд до вечера. Да, теперь вспомнила! На ленче будут папин здешний поверенный, мистер Деннис Фостер, и его жена.

Мастерс щелкнул пальцами:

– Должно быть, это мистер Деннис Фостер из фирмы «Фостер и Макинтош» – джентльмен, который был замешан в деле об убийствах Бьюли и женился на молодой леди по имени Дафни Херберт?[3]3
  См. роман «Мои покойные жены».


[Закрыть] Кажется, это было в 1945 году.

– Я ничего не знаю о деле об убийствах, но жену мистера Фостера действительно зовут Дафни.

Теперь Мастерс мог вонзить свой нож с чистой совестью.

– Тот самый джентльмен! – заявил он. – А я-то ломал себе голову, мисс, можем ли мы найти кого-то, кто рассказал бы вам о сэре Генри, чтобы не делать это самому. Попросите мистера Фостера – он вам расскажет. Все прекрасно!

– Вовсе нет, мистер Мастерс! Сколько раз я должна повторять вам, что мой бедный Том напуган до смерти?

– Тем не менее, мисс, не было никакого преступления.

– Да, но…

– Не было и не будет! – радостно добавил Мастерс.

– Надеюсь.

– Я не был бы честен с вами, мисс, если бы не сказал прямо: ваш муж, видимо, лунатик, никто не входил и не выходил из Дубовой комнаты, так как она была крепко заперта. Это шутка.

– Шутка?

– Ха-ха-ха! – засмеялся старший инспектор. – Предупреждаю, мисс, сэр Генри с ума сойдет, пытаясь найти объяснение, которого не существует. Интересно, что старик скажет об этом!

Глава 2

В тот же сонный летний день, ближе ко времени чая, повернув между высокими каменными колоннами, на извилистую гравиевую аллею Крэнли-Корт, что неподалеку от деревни Грейт-Юборо, въехал автомобиль.

За рулем мощной американской машины, чей темно-красный корпус поблескивал на солнце, сидела Вирджиния Брейс. Хотя пришлось выдвинуть вперед скользящее сиденье и подложить под Вирджинию две подушки, чтобы ее нога могла доставать до сцепления, даже Мастерс, все еще испытывающий необоснованное предубеждение против водителей-женщин, восхищался легкостью, с которой она управляла автомобилем.

Сидящий рядом с ней в шляпе-котелке старший инспектор мог служить воплощением чопорности. Их поездка из Лондона протекала в молчании, и Мастерс опасался, что знает причину.

«Очевидно, – думал он, – мистер Фостер рассказал ей о старом хрыче слишком много и маленькая леди шокирована. Не могу ее порицать».

Пару раз Мастерс взглядывал на нее. Вирджиния с темно-каштановыми волосами, повязанными цветной косынкой от ветра, и словно пышущими здоровьем обнаженными бело-розовыми руками – легкий голубой жакет она отложила в сторону – казалась глубоко задумчивой. Поэтому он воздерживался от разговоров.

Но теперь, когда они подъезжали к дому Г. М., даже твердое, циничное сердце старшего инспектора Мастерса дрогнуло.

Он с удивлением осознал, что последний раз посещал Крэнли-Корт еще до начала войны с Гитлером. Когда машина, промчавшись по аллее среди древних дубов, развернулась на открытой площадке перед красивым невысоким домом из красного кирпича, построенным в позднетюдоровский период, ему показалось, что промежуточных лет не существовало вовсе.

На западе, возле дубов и буков маленького парка, холмы Суссекс-Даунз тянулись вдоль Ла-Манша к тусклому пурпурному горизонту. Крэнли-Корт, построенный Кертиусом Мерривейлом, который был возведен в рыцарское звание Яковом I и стал баронетом при Карле I, почти не подвергся малопривлекательным архитектурным преобразованиям.

Хотя и небольшой – Телфорд-Олд-Холл был куда больше, – Крэнли-Корт отличался той красотой, которая будет жить, покуда дубы растут на английской почве. Учитывая характер старого грешника, который ныне был его хозяином, дом казался на удивление приветливым и уютным, чему способствовали щебетание птиц и солнечные часы.

«Черт возьми! – думал Мастерс. – Что со мной творится?»

Он мучился от приступа ностальгии, хотя сам ни за что бы в этом не признался.

Чтобы прогнать непрошеные мысли, Мастерс решил спросить Вирджинию, что она узнала о сэре Генри Мерривейле. Однако в тот же момент девушка остановила машину перед парадной дверью и заговорила первая:

– Разве это не прекрасно?

– Что именно, мисс?

Было решено, что он будет обращаться к ней «мисс». Мастерс не мог заставить себя называть ее Джинни и всегда спотыкался, пытаясь использовать фамилию ее мужа.

– Вот это, – объяснила Вирджиния, кивая в сторону дома и набирая воздух в легкие. – Я никогда не бывала внутри поместья раньше. Нам с Томом приходится тратить все на содержание Телфорда, хотя там уже нет ни ферм, ни большей части парка. Думаю, сэру Генри это тоже обходится недешево. – Она снова вздохнула с восторгом. – Но разве результат того не стоит?

Мастерс с достоинством вышел из машины, захлопнул дверцу и подошел к другой стороне, чтобы помочь выйти Вирджинии.

– Нет, мисс, – сурово сказал он. – Если хотите знать мое искреннее мнение, результат того не стоит.

– Почему?

– В Англии сейчас другой порядок вещей, мисс. Другой и гораздо лучший.

– Но, мистер Мастерс…

– Простите, мисс, но вы американка. Вы не понимаете ситуации в Англии.

Десятью годами ранее восемнадцатилетняя Вирджиния Брейс, тогда Вирджиния Харви, водила карету скорой помощи во время бомбардировок Лондона. Как и пять с лишним тысяч ее соотечественников, она отказалась покинуть Англию, когда покойный Корделл Халл[4]4
  Халл, Корделл (1871–1955) – американский политический деятель, Государственный секретарь в 1933–1944 гг. Поскольку роман написан в 1953 г., автор похоронил Халла преждевременно.


[Закрыть] с упорством фанатика пытался забрать оттуда американцев.

Разумеется, именно тогда Вирджиния встретила девятого виконта Брейса, рядового Даремского полка. Возможно, вдыхая ароматы травы или деревьев и наблюдая, как окна Крэнли-Корт золотит послеполуденное солнце, она вспоминала давние страшные ночи, когда тарахтение зениток перемежалось разрывами бомб, а жизнь проносилась мимо под аккомпанемент сирены ее автомобиля.

Но Вирджиния не видела причин об этом упоминать.

– Вероятно, вы правы, – вздохнула она. – Знаете, мистер Мастерс, иногда вы говорите точь-в-точь как мой отец!

– Значит, ваш отец разумный человек, мисс.

– Разумный! – подтвердила Вирджиния с неожиданной для подобного комментария страстью. – Высокоинтеллектуальный и начитанный! Поэтому я хотела бы…

– Хотели бы что?

Помнила об этом Вирджиния или нет, но одним из самых дорогих ее сокровищ, теперь хранящимся в шкатулке сандалового дерева вместе с пачкой любовных писем Тома, была телеграмма, полученная в те кошмарные дни бомбардировок. Прибывшая среди потока других посланий от матери, пяти тетей и двух дядей, уговаривавших ее не быть дурой и не вмешиваться в чужую драку, эта телеграмма заставила ее сердце сжаться так сильно, как оно больше не сжималось ни разу – за исключением того дня, когда Том сделал ей предложение.

«ДЕРЖИСЬ, МАЛЫШКА. ЕСЛИ УДЕРЕШЬ, Я ОТКАЖУСЬ ОТ ТЕБЯ. СТАРИК».

К сожалению, это был обман. Конгрессмен Уильям Т. Харви никогда не посылал такой телеграммы – по крайней мере, клялся, что не посылал. Его мнение о Великобритании, чей народ желал сохранять и поддерживать монархию, счел бы суровым даже полковник Мак-Кормик.[5]5
  Мак-Кормик, Роберт Разерфорд (1880–1955) – чикагский газетный магнат, ярый противник вступления США во Вторую мировую войну.


[Закрыть]

Как выяснилось, телеграмма была делом рук романтически настроенной секретарши конгрессмена Харви. Но она могла быть и подлинной.

Мечтающая у парадной двери зловещего логова Г. М., Вирджиния внезапно осознала, что старший инспектор Мастерс читает ей суровую проповедь об устранении социальных несправедливостей.

– …Поэтому вы видите, мисс, что все меняется. Возьмите, к примеру, самого сэра Генри! Он изменился до неузнаваемости.

Здесь Мастерс заметил, что «карманная Венера» выглядит удивленной и даже испуганной.

– Неужели?

– Да, мисс! – Мастерс прочистил горло. – Очевидно, мистер Фостер многое рассказал вам о сэре Генри. Возможно, он рассказал, как старик однажды разрушил аркаду развлечений на Чаринг-Кросс-роуд и так допекал шотландского учителя игры в гольф, что тот едва не угодил в сумасшедший дом?

– О да!

– Ну, мисс, – по-отечески успокоил ее Мастерс, – теперь вам нечего его бояться. Он стал совсем другим.

– Какой ужас!

– Вы имеете в виду разрушение аркады развлечений? Скверная история. Он мог бы предстать перед судьей, если бы я не уладил дело.

– Нет, я имела в виду…

– Большая часть того, что он называл своей извращенностью, исчезла. Он образумился. Если я не становлюсь моложе, можете быть уверены, что сэр Генри постарел куда сильнее. А откуда я это знаю? – задал Мастерс чисто риторический вопрос. – Потому что, как я говорил вам, он мирно живет в деревне, вероятно собирая марки, керамику или предаваясь другим стариковским занятиям, и о нем давно ничего не слышно.

– Ну-у… – с сомнением протянула Вирджиния.

Развязав цветную косынку и тряхнув пышными каштановыми волосами, она снова печально вздохнула и посмотрела на парадную дверь, в дубовый косяк которой была вставлена кнопка современного звонка.

– Но ведь мы здесь, чтобы повидать его, не так ли? – спросила Вирджиния. – Вместо того чтобы рассуждать о социальных несправедливостях, переменах в сэре Генри и других неприят… других вещах, почему бы нам просто не позвонить?

– Разумеется, мисс!

Мастерс нажал кнопку и повернулся.

– И кто бы ни ответил на звонок, – сказал он, – это не будет дворецкий.

– Вы уверены?

– Дворецкие – символ дурных прежних дней! – Лицо Мастерса помрачнело. – Помню одного тина по имени Бенсон. Он был дворецким графа Северна в Северн-Холле в Глостершире, когда сэр Генри немного помог мне в разгадке тайны бронзовой лампы.[6]6
  См. роман «Проклятие бронзовой лампы».


[Закрыть] Брр!

– Неужели Бенсон был таким отвратительным?

– Не то чтобы отвратительным, мисс, но с физиономией как у епископа и елейным языком. При этом Бенсон подстрекал сэра Генри становиться еще хуже, чем он был тогда.

– Вероятно, это было интересно.

– Ни капельки! – фыркнул Мастерс, надавив на кнопку так продолжительно, что это могло вызвать раздражение даже в обители святых. – Бенсон доводил меня до исступления своей улыбочкой. Слава богу, что в наши дни даже у лордов нет дворецких!

В этот момент окованная железом дверь медленно открылась. Мастерс, в третий раз потянувшийся к звонку, застыл с рукой в воздухе.

В дверях, несомненно, стоял подлинный дворецкий.

По крайней мере, традиция предписывает дворецким быть рослыми, плотными и величавыми. Человек в дверях, облаченный в короткий черный пиджак, полосатые брюки, рубашку с крахмальным воротничком и темный галстук, был достаточно плотным и преисполненным достоинства, но, увы, чуть ниже среднего роста.

Сквозь поредевшие седые волосы просвечивала розовая кожа. Возраст не смог иссушить его. Румяное лицо оставалось гладким и безмятежным.

Но не лицезрение дворецкого как такового заставило Мастерса застыть, словно его парализовало. Прошло десять секунд, прежде чем к нему вернулся дар речи.

– Я вас знаю! – рявкнул он и настолько забыл о хороших манерах, что ткнул в дворецкого пальцем. – Вы Бенсон!

Дворецкий слегка наклонил голову:

– Да, сэр. – Его лицо выражало нечто вроде удовольствия, хотя подобная эмоция выглядела не слишком уместной. – Если позволите сказать это, мистер Мастерс, то очень приятно приветствовать вас в Крэнли-Корт.

– Но что вы здесь делаете? Ведь вы служите в Северн-Холле у лорда Северна!

Бенсон кашлянул.

– Нет, сэр. Если помните, во время истории с бронзовой лампой его лордство страдал сердечной слабостью.

– Да, припоминаю.

– Также, сэр, если помните, леди Хелен Лоринг, дочь его лордства, обручилась с мистером Китом Фэрреллом, адвокатом.

– Этого чертова ирландца я тоже помню! Вы, он и молодая леди так обвели меня вокруг пальца, что…

Бенсон снова кашлянул.

– Ruse de guerre,[7]7
  Военная хитрость (фр.).


[Закрыть] сэр, которая, как вы, несомненно, согласитесь, при тех странных обстоятельствах была не только простительна, но и необходима. К сожалению, мистер Мастерс, должен сообщить вам, что его лордство скончался в начале войны.

– Хррм! Очень сожалею.

– Благодарю за соболезнование, мистер Мастерс. Могу лишь добавить, что сэр Генри, услышав о том, что я временно остался без работы, любезно предложил мне управление его домашним хозяйством.

– Вот как? Догадываюсь почему. А вы?

Бенсон задумался, слегка скривив губы.

– Мне едва ли приличествовало бы, сэр, осведомляться о мотивах, приведших сэра Генри к такому решению. Однако рискну предположить, что он находит мое присутствие благоприятным…

– Еще бы! Держу пари, что это так!

– …а мою работу достаточно удовлетворительной. Мне было тяжело покидать Северн, сэр. Но если бы мне предложили сменить его на другое место, я, безусловно, выбрал бы Крэнли.

Манеры Бенсона были настолько безупречны, что сторонний наблюдатель даже не заметил бы, как поспешно он сменил тему. Во время разговора с Мастерсом дворецкий даже не взглянул на Вирджинию. Но его, скажем, биополе проникалось по отношению к ней все большим восхищением и почтением.

Теперь Бенсон наконец посмотрел на нее.

– Прошу прощения, миледи, – заговорил он тоном, который приберегал только для избранных, – но, кажется, я имею честь обращаться к леди Брейс?