Текст книги "Чаша кавалера"

Автор книги: Джон Диксон Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

– Ну, – скромно отозвалась Вирджиния, – вообще-то это я.

– Благодарю вас, миледи. Мне показали вашу милость в деревне. У меня сообщение для вас.

– Для меня?

– Да, миледи. Кажется, ваша милость звонила в Телфорд-Олд-Холл из Лондона, с целью уведомить, что вы прибудете на автомобиле с джентльменом из Скотленд-Ярда и по дороге заедете сюда?

– Совершенно верно. Я говорила с нашим дворецким.

– Боже всемогущий! – воскликнул Мастерс. – Неужели у вас тоже есть дворецкий?

– Боюсь, что да. – Вирджиния виновато покраснела. – Я хотела скрыть это от вас, но не знала как. Хотя Дженнингс служит у нас всего несколько месяцев.

Чтобы избежать сурового, укоризненного взгляда Мастерса, она снова повернулась к Бенсону и с удивлением спросила:

– Дженнингс звонил сюда?

– Нет, миледи. Звонил его лордство, ваш супруг, который мимоходом сообщил, что мистер Дженнингс слег с мучительной зубной болью. Его лордство просил меня сообщить, что он зайдет за вами сюда в пять часов. Он также добавил, – Бенсон опять негромко кашлянул, – что слышал кое-что о сэре Генри Мерривейле и очень хотел бы с ним познакомиться.

– Это просто чудесно, Бенсон!

– Благодарю вас, миледи. Я…

Дворецкий сделал паузу. С поблескивающими серебром волосами, безукоризненно чистыми воротничком и манжетами на фоне черного пиджака, он нисколько не напоминал постаревшего дружелюбного херувима, однако умел проявить дружелюбие к тем, кого одобрял, не шевеля ни единым мускулом на лице.

– Вы собирались что-то добавить, Бенсон, но остановились, – сказала Вирджиния.

– Только то, миледи, что сегодня утром, по странному совпадению, мы познакомились с десятым виконтом.

– С десятым виконтом? – переспросила Вирджиния, наморщив лоб. – О, вы имеете в виду Томми! – Она засмеялась и повернулась к Мастерсу. – Это наш сын. Помните, я говорила вам, что у нас с Томом есть сын девяти лет?

– Помню, – мрачно буркнул Мастерс.

– Но что делал Томми в шести милях от Телфорда? – не без тревоги осведомилась Вирджиния.

– Не волнуйтесь, миледи. Десятый виконт всего лишь играл в индейцев. При нем были очень большой лук и стрелы, которые, как он информировал нас, ему купил дедушка.

– Ах да! Мой отец купил ему лук в универмаге Селфриджа. Надеюсь, Томми не причинил никаких неприятностей?

На миг Бенсон отвел взгляд. Менее одержимая мать, чем Вирджиния, могла бы почувствовать беспокойство при виде выражения голубых глаз дворецкого.

– Нет, миледи. Напротив, было приятно познакомиться с юным джентльменом, испытывающим здоровый интерес к игре в индейцев, грабителей и пиратов в наши дни, когда молодежь так страстно стремится добраться на луну в ракете или уничтожить мир атомной бомбой.

– Томми благополучно вернулся домой?

– Да, миледи. Сэр Генри отправил его домой в автомобиле.

– И он никого не потревожил? Слава богу! Значит, все в порядке.

– Да, миледи. Визит десятого виконта резко контрастировал с приходом некой мисс И.М. Чизмен, лейбористского члена парламента от Восточного Уистлфилда, которая угрожала сэру Генри судебным преследованием. Но прошу прощения. Я…

– Одну минуту! – вмешался сердитый голос старшего инспектора Мастерса, который больше не мог выносить этот обмен любезностями. – Разговоры разговорами, но я пришел сюда повидать сэра Генри по очень важному делу!

– Вот как, сэр?

– Да, вот так! – ответил Мастерс, который до сих пор не мог простить Бенсону его роль в самозванстве в Северн-Холле. – Мое время дорого, и я нахожусь здесь по поручению заместителя комиссара. Так что будьте любезны сказать, где старик, или отведите меня к нему.

На лице Бенсона по-прежнему не дрогнул ни один мускул.

– Сожалею, сэр, – вежливо, но твердо ответил он, – но сэр Генри занят. Вы никак не можете повидать его.

Глава 3

Мастерс выглядел так, словно не мог поверить своим ушам, что фактически соответствовало действительности.

– То есть как?

– Сэр Генри занят, мистер Мастерс. Сейчас без четверти пять. Если вы подождете до половины седьмого, он, возможно, согласится уделить вам несколько минут перед обедом. Но я ничего не могу обещать.

Это было поистине неслыханно. Конечно, Г. М. мог изображать нежную фиалку и не подходить к телефону, похоронив себя в деревне вдали от Лондона. Но отказываться видеть Мастерса хотя бы для того, чтобы назвать последнего подколодной змеей, – такого еще никогда не случалось. Это граничило с невероятным. Увидеть Г. М. было так же легко, как мемориал принца Альберта,[8]8
  Имеется в виду памятник супругу английской королевы Виктории принцу Альберту Саксен-Кобург-Готскому (1819–1861) в лондонском районе Кенсингтон по проекту архитектора сэра Джорджа Гилберта Скотта (1811–1878), выдержанный в помпезном, напыщенном стиле.


[Закрыть] и на эстетически чувствительных людей это зрелище часто оказывало столь же мучительное воздействие.

– Но почему я не могу его видеть? – осведомился Мастерс. – Чем он занят?

– У него урок пения, сэр.

– Урок чего?

– Пения. Последние полгода сэр Генри активно тренировал свой голос. – Даже невозмутимый Мастерс слегка вздрогнул при этом кошмарном воспоминании. – А в следующий вторник он устраивает первое публичное выступление перед Дамским церковным обществом Грейт-Юборо.

– Публичное выступление?

– Концерт, сэр. В данный момент сэр Генри занимается с синьором Равиоли, его итальянским учителем музыки, и его нельзя беспокоить.

– Уроки пения! – завопил Мастерс, хватаясь обеими руками за шляпу. – Так вот что он делал целых полгода! Но почему?

– У сэра Генри бас, мистер Мастерс.

– Знаю, но… Вы имеете в виду, он поет басом?

– Конечно, сэр. Basso profundo.[9]9
  Глубокий бас (ит.) – басовый голос самого низкого регистра.


[Закрыть] Что еще я мог иметь в виду?

– Не важно! – Мастерс бросил быстрый взгляд на Вирджинию. – Но не говорите мне, что старик воображает, будто может петь в опере!

Бенсон задумался, слегка склонив голову набок.

– Я не ожидаю подобного, мистер Мастерс. Сэр Генри сознает границы своего дарования. А даже если бы не сознавал, ему бы помешала любовь к старым английским балладам довольно вульгарного свойства.

– Не сомневаюсь, – с сарказмом заметил Мастерс.

– Едва ли, сэр, такие произведения, как «О, Тэрри Траузерс» и «Песня менестрелей английского короля», по-своему вдохновенные и даже восхитительные, были бы уместны на сцене театра «Ковент-Гарден» или даже на концертной эстраде.

– Старик в конце концов свихнулся! Я всегда знал, что это произойдет, и опасался этого! Надеюсь, мисс, вы не слишком шокированы?

– Н-нет, – ответила Вирджиния со странной дрожью в голосе. Ее прекрасные невинные глаза блестели. – Я не шокирована. Скорее з-заинтересована.

– Его следует запереть в психушку! Он…

Но Вирджиния уже повернулась к дворецкому, пробуя на нем свои чары:

– Надеюсь, Бенсон, вы не собираетесь запретить и мне повидать сэра Генри?

– Я очень сожалею, миледи. Но указания сэра Генри были абсолютно недвусмысленными.

– Понимаете, – продолжала Вирджиния, – я прошу только потому, что это вопрос жизни и смерти. В Телфорде произошло таинственное событие, которое никто не может объяснить, и Том в ужасном состоянии. Мистер Мастерс здесь только потому, что я привезла его.

– Криминальный случай, миледи? – с интересом спросил Бенсон.

– Да! – сказала Вирджиния.

– Нет! – сказал Мастерс.

Так как оба ответили одновременно, эффект получился несколько противоречивым. Но Мастерсу хватило ума позволить девушке продолжать.

– Поверьте, мне бы и в голову не пришло беспокоить сэра Генри во время репетиции, особенно если он хочет исполнить «Песню менестрелей английского короля» перед Дамским церковным обществом. Том и я наверняка скупим все билеты!

– Это очень любезно с вашей стороны, миледи.

– Поэтому, я надеюсь, вы позволите мне задать один вопрос. Минуту назад вы сказали, что мой муж прибудет сюда в пять и что он очень хочет познакомиться с сэром Генри. Но я поняла по вашим словам, что Тому не составит труда повидать его.

– Миледи, я…

– Бенсон! Мистер Мастерс – чудесный человек и великий детектив. Но он первый признал бы – не так ли, мистер Мастерс? – что иногда бывает немного бестактным. Скажите, Бенсон, подлинная причина, по которой вы не позволяете нам повидать сэра Генри, заключается в выражениях, в которых мистер Мастерс изложил свое требование?

Это был удар не в бровь, а в глаз.

Лицо Бенсона оставалось безмятежным, но он уклонился от прямого ответа:

– Не совсем, миледи.

– Бенсон!

– Уверяю вас, миледи, я имел в виду, что лорд Брейс, как и вы, всегда желанные гости в Крэнли. Особенно учитывая утренний визит вашего сына – десятого виконта. Сэр Генри провел с ним несколько часов.

Следует напомнить и подчеркнуть, что обычно проницательный Мастерс в настоящее время не был самим собой, узнав, что ему придется иметь дело с очередной запертой комнатой.

– Господи, мисс! – воскликнул он с ужасом. – Старого черта и близко нельзя подпускать к вашему невинному ребенку!

– Но почему? – удивленно спросила Вирджиния.

– Мисс, вы не слышали и о половине его выходок! Он дает детям сигары и поощряет их делать ставки на собачьих бегах! Мне это точно известно!

На секунду Вирджиния отвернулась – несомненно, чтобы скрыть материнскую тревогу. Ее плечи вздрагивали.

– Бенсон! – снова обратилась она к дворецкому. – Томми не причинили никакого вреда?

Бенсон покачал головой:

– Нет, миледи. Сэр Генри всего лишь дал десятому виконту вполне безобидный урок стрельбы из лука.

– Стрельбы из лука! – повторил Мастерс. – Господи, он стал еще безумнее, чем раньше! Слушайте, Бенсон, если старик помешался на уроках пения, чего ради ему возиться с луком и стрелами?

Дворецкий задумчиво нахмурился:

– Думаю, сэр, это из-за одного замечания, сделанного десятым виконтом в разговоре с сэром Генри. По какой-то непонятной мне причине дедушка юного джентльмена – отец ее милости – кажется, питает страсть ко всему американскому. Вроде бы он говорил десятому виконту, что величайшими лучниками всех времен были индейцы и белые разведчики, о которых повествуют «Истории о Кожаном Чулке» покойного Дж. Фенимора Купера.

– Да, – согласилась Вирджиния. – Это похоже на папу. Ну и что?

– Сэр Генри решительно возразил против этого замечания, миледи. Он информировал десятого виконта, что все выдающиеся лучники, о которых сообщает история, были англичанами и что величайшим из них был полулегендарный персонаж, известный как Робин Гуд.

– Продолжайте, Бенсон!

– Продолжать особенно нечего, миледи. Демонстрируя использование сорокафунтового лука, сэр Генри рассказал десятому виконту несколько увлекательных историй о Робин Гуде и злокозненном шерифе Ноттингемском, которые юный джентльмен слушал с напряженным вниманием.

– Ну и что в этом плохого?

– Ничего, миледи. Кроме того, что впечатлительный юный ум эти истории могут слегка ввести в заблуждение.

– Ввести в заблуждение?

– Да, миледи. У меня сложилось определенное впечатление, что они связаны не столько с приключениями Робин Гуда, сколько являются несколько приукрашенными описаниями подвигов, совершенных в молодости самим сэром Генри Мерривейлом.

Мастерс снова встрепенулся:

– Предупреждаю вас, миледи, вы сами будете виноваты, если не примете меры! Имейте в виду, что любой ребенок при одном взгляде на физиономию сэра Генри с визгом побежит прочь…

– Неужели он настолько страшен?

– Страшнее, чем вы думаете.

– Быть не может! Как бы то ни было, я никогда его не встречала.

– Но по какой-то причине этого не происходит, – продолжал Мастерс. – Не могу объяснить почему, но детей он привораживает, как Гаммельнский Крысолов.[10]10
  Гаммельнский Крысолов – персонаж германской средневековой легенды, который вызвался избавить город Гаммельн от осаждавших его полчищ крыс и заманил их в реку игрой на дудке. Когда жители Гаммельна отказались выдать ему обещанную плату, он с помощью игры на дудке увел из города всех детей.


[Закрыть] Хорошо, что у него нет своего внука, иначе нам пришлось бы держать наготове Борстал[11]11
  Борстал – исправительное заведение для несовершеннолетних правонарушителей в графстве Кент на юго-востоке Англии.


[Закрыть] для двенадцатилетнего парня, а Уормвуд-Скрабс[12]12
  Уормвуд-Скрабс – тюрьма в пригороде Хаммерсмит-энд-Фулем на юго-западе Лондона.


[Закрыть] или Дартмур[13]13
  Дартмур – тюрьма на одноименном скалистом плато в графстве Девоншир на юго-западе Англии.


[Закрыть] – для восемнадцатилетнего.

– Думаю, вы преувеличиваете, мистер Мастерс. В любом случае, Бенсон, вы не ответили на мой вопрос. – Вирджиния слегка надула губки. – Вы позволите нам повидать сэра Генри?

Бенсон тяжко вздохнул:

– Если это вопрос вашего личного счастья, миледи, и как-то связан с… э-э… еще одним случаем таинственного исчезновения на глазах у свидетелей или из запертой комнаты…

– Так оно и есть! Пожалуйста, не расстраивайтесь, мистер Мастерс. По-моему, у вас подскочило давление.

Подумав, Бенсон кивнул.

– Не будете ли любезны, миледи и вы, старший инспектор, последовать за мной?

Он повел их через просторный, но с низким потолком холл. Солнечный свет, проникающий сквозь освинцованные окна, играл на коричневой дубовой мебели, пахнущей возрастом и политурой.

Для человека со столь отпугивающим характером и внешним видом Г. М. обладал весьма впечатляющей вереницей предков. Над камином висел портрет леди кисти Питера Лели, а на правой стене – еще больший портрет работы Гейнсборо.

Мастерс видел, что с каждой комнатой, через которые вел их Бенсон, Вирджиния становится все более очарованной обстановкой. Хотя они в любой момент ожидали услышать голос старого людоеда, упражняющегося в пении, в доме царила мертвая тишина, когда Бенсон направился к закрытой двери в конце короткого коридора.

– Стоп! – тихо произнес Мастерс, кивнув в сторону двери. – Он сейчас здесь?

– Да, сэр, – терпеливо отозвался Бенсон. – Это Серый кабинет, выходящий окнами в елизаветинский сад. Сэр Генри велел установить там рояль.

– Знаете, мисс, – проворчал внезапно смутившийся Мастерс, – я не уверен, что вам следует вообще входить туда.

– Почему? – спросила Вирджиния.

– Потому что, мисс, старый негодяй может запеть что-нибудь, не предназначенное для ушей симпатичной молодой леди вроде вас… Погодите! – Мастерс повернулся к Бенсону. – Вы сказали, что у него итальянский учитель музыки?

– Да, сэр. Знаменитый маэстро, синьор Луиджи Равиоли.

– Ну, что бы ни говорили об итальянцах, в музыке они знают толк. Не может этот парень убедить старика петь что-нибудь приличное, если ему вообще необходимо петь?

Взгляд Бенсона устремился в потолок.

– Действительно, сэр, синьор Равиоли часто упрекал сэра Генри за его песенный репертуар.

– Значит, синьор Рави… итальянец сумеет его уговорить! Я не позволю оскорблять слух молодой леди…

– Я ценю вашу заботу, мистер Мастерс, – искренне поблагодарила Вирджиния. – Но в конце концов, я замужняя женщина. И вы сами сказали, что сэр Генри постарел и изменился.

– Я был достаточно глуп, чтобы этому поверить, – буркнул Мастерс.

– Вы сказали, что он собирает марки или керамику и что о нем ничего не было слышно…

Вирджиния внезапно умолкла. Из-за двери послышались звуки рояля, играющего вступительные такты песни. Но не они заставили ее умолкнуть, поднеся руку ко рту.

– Черт возьми! – прошептал Мастерс, несмотря на все старания следить за своим языком в присутствии дамы.

Когда за закрытой дверью зазвучал basso profundo, Мастерс и Вирджиния приготовились к чему-то очень скверному. Но они не ожидали самого худшего. Ужасные звуки напоминали взрыв бомбы без предваряющего его свиста.

Только Бенсон оставался невозмутимым. Знакомый со своеобразным чувством юмора дворецкого сказал бы, что он даже выглядит довольным. Приложив палец к губам, он бесшумно распахнул дверь, и взору Вирджинии представилась самая впечатляющая сцена из всех, какие ей доводилось лицезреть.

Модернизированные окна просторной квадратной комнаты с серыми оштукатуренными стенами и картинами в рамах выходили в большой разноцветный сад с фонтаном, в центре которого женская фигура из зеленоватой бронзы купалась в сверкающих струях воды.

В самой комнате, между дверью и окнами, стоял рояль, обращенный клавиатурой к двери. У рояля сидел спиной к входящим маленький полноватый человечек с длинными черными волосами, трепетавшими при каждом движении.

Певец – крупный, толстый, бочкообразный джентльмен в белом костюме из шерсти альпаки – также находился спиной к гостям. Его лысина сверкала на солнце. Он стоял у рояля, выпятив объемистый зад. Его правая рука небрежно покоилась на инструменте, а левая была поднята в сугубо оперном жесте, напоминающем пластику Марселя Журне.[14]14
  Журне, Марсель (1895–1973) – французский певец (бас).


[Закрыть]

Он пел следующее:

 
Сестры моей парню за сотню лет.
Старей его здесь не сыскать.
Не пойдет он в кровать.
Чтоб немного поспать.
Он мертв, но не хочет лежать!
 

Пухлый волосатый человечек был вне себя. Чтобы рояль был хоть как-то слышен сквозь ужасающий рев певца, он колотил по клавишам, как боксер по груше. Но его все равно слышно не было.

 
В день своих похорон он за двадцать миль
Отправился виски хлестать.
Надрызгавшись, встал
И вскочил в катафалк.
Он мертв, но не хочет лежать!
 

Маленький человечек у рояля – синьор Равиоли – спрыгнул с табурета, дрожа всем телом. По выражению его лица можно было предположить, что он собирается произнести двадцатиминутную страстную речь. Но, прижав друг к другу большой и указательный пальцы, как будто стараясь удержать за хвост насекомое, он произнес лишь одно слово:

– Нет!

Певец умолк и повернулся.

– В чем дело? – рявкнул он.

– Нет! – повторил синьор Равиоли, дрожа еще сильнее.

При виде выражения широченной физиономии сэра Генри Мерривейла со съехавшими на нос очками в роговой оправе Вирджиния на какое-то время ощутила желание закрыть глаза.

– Что теперь я натворил? С песней что-то не в порядке?

– Нет!

– Тогда что не так, сынок? Объясните!

Старший инспектор Мастерс, стоя в дверях рядом с Вирджинией, облегченно вздохнул.

– Слава богу, мисс, – пробормотал он, – что у учителя пения есть хоть немного здравого смысла! Он убедит старого дурня не петь низкопробные мюзик-холльные песенки вроде этой! Он скажет ему…

Однако синьор Равиоли сказал совсем другое:

– Это ваше дыхание…

– Что не так с ним, сынок?

– Вы дышать вот так! – Синьор Равиоли начал издавать пыхтящие звуки на манер дырявых кузнечных мехов. – Corpo di Вассо,[15]15
  Тело Вакха (ит.) – итальянское восклицание, соответствующее русскому «Черт возьми!».


[Закрыть] я устать от вы! Подождите! Я вам показать, как петь эта песня!

Он снова сел за рояль, тряхнув шевелюрой. Надо признать, что у синьора Равиоли был действительно прекрасный тенор – бархатный, как пльзенское пиво.

 
Сестры моей парень откинул копыта.
Рыдают о нем его дети.
И нам его жаль,
Хоть в гробу не лежал.
Он призрак, но хочет спагетти.
 

Уничижительный возглас замер на губах сэра Генри Мерривейла.

На его лице появилось странное выражение.

– Послушайте, сынок, – осведомился Г. М., поправив очки, – откуда вы взяли новый куплет этой песни?

– Новый куплет? Ба! Я его придумать только сейчас!

– Да неужели? Сынок, это не так плохо! Не могли бы вы придумать еще?

Частично умиротворенный синьор Равиоли щелкнул пальцами с небрежной артистической гордостью.

– Конечно! Этот песня простой – не то что итальянский. – Внезапно вспомнив обиду, он ударил по клавишам. – Но почему вы не петь красивый итальянский песня, который я хотеть?

Г. М. с такой силой хлопнул кулаком по крышке рояля, что внутри загудели струны.

– Вы отличный учитель музыки, сынок. Я это признаю. Но я больше не собираюсь мириться с вашим чертовым латинским темпераментом! Я англичанин, понятно? Не выношу темпераментных личностей!

– Вот как? – отозвался синьор Равиоли с внезапным зловещим спокойствием. – Вы хотеть, чтобы я сочинить еще куплеты для ваша песня?

– Да!

– Ну так я их не сочинять.

– Погодите, сынок! – всполошился Г. М. – Не выходите из себя! Тот куплет, который вы только что состряпали, просто гениален! «Он призрак, но хочет спагетти». Черт возьми, это лучше оригинального текста! Если вы сочините еще куплетов двадцать-тридцать, я мог бы спеть их на концерте и произвести фурор. Тем более если я спою их с итальянским акцентом!

Решительно, этот день не был удачным для старшего инспектора.

Время от времени Мастерс прочищал горло в напрасной надежде привлечь внимание Г. М. Но теперь, поддавшись общей темпераментной атмосфере, он громко постучал костяшками пальцев по панели открытой двери.

Г. М. и синьор Равиоли повернулись одновременно. При виде Мастерса на лице Г. М. отразилась такая лютая злоба, что Вирджиния едва не выбежала в коридор.

– Пожалуйста, успокойтесь, сэр! – быстро произнес Мастерс, подняв руку с достоинством уличного регулировщика. – Не говорите ни слова, пока не услышите, что я должен сообщить вам. Я здесь не для того, чтобы беспокоить вас, и не потому, что мне этого хочется. Нет, сэр! Я здесь потому, что заместитель комиссара, пренебрегая всеми полицейскими правилами и расходуя деньги налогоплательщиков, приказал мне прибыть сюда из-за происшествия с запертой комнатой, которая, похоже, была наиболее запертой из всех, о каких я когда-либо слышал. Но пока что ничего не говорите!

Г. М. и так ничего не говорил.

Он попросту был на это не способен. Стоя с упертыми в бока кулаками, побагровевшим лицом и выпученными под стеклами очков глазами, он всего лишь дышал в таком стиле, который напоминал недавнюю иллюстрацию синьора Равиоли.

– Вот так, – продолжал успокоившийся Мастерс. – Эта маленькая леди – мисс… леди Брейс, ваша соседка из Телфорд-Олд-Холла. Насколько я понял, вы познакомились с девятилетним сыном леди Брейс по имени… по имени…

– С десятым виконтом, сэр, – быстро подсказал Бенсон.

– По имени Томми. – Мастерс бросил сердитый взгляд на дворецкого. – Судя по полученной информации, вы в очередной раз выставили себя глупцом, обучая мистера Томми стрелять из лука… Но не будем отвлекаться. Две ночи тому назад – точнее, в среду – в Телфорд-Олд-Холле произошло очень странное событие. По крайней мере, вы бы назвали его странным. Как говорила мне ее милость, Телфорд – исторический старый дом. Не такой старый, как Крэнли-Корт, но куда более исторический и интересный.

Сэр Генри Мерривейл по-прежнему молчал. Но при этих словах с его губ сорвался легкий свистящий звук. Его лицо покраснело, а глаза выпучились еще сильнее.

– По словам леди Брейс, с одной из тамошних комнат, называемой Дубовой, связана историческая легенда. Не то чтобы в наши дни кого-нибудь заботила история, – с презрением добавил Мастерс. – Мы избавились от нее раз и навсегда. Но я должен изложить вам факты.

– Право, мистер Мастерс… – запротестовала Вирджиния, но старший инспектор шикнул на нее.

– Легенда восходит к эпохе Гражданской войны,[16]16
  Имеется в виду Гражданская война в Англии между сторонниками короля и парламента в 1642–1648 гг., завершившаяся революцией.


[Закрыть] а точнее, думаю, к 1645 году. Если я правильно помню, это был год битвы при…

– Битвы при Нейзби,[17]17
  В битве при Нейзби 14 нюня 1645 г. парламентские войска нанесли сокрушительное поражение королевским.


[Закрыть] сэр, – вновь подсказал Бенсон – поистине кладезь информации.

– Да. Но вернемся к Дубовой комнате. Сейчас, как говорит леди Брейс, в ней нет почти ничего, кроме нескольких музыкальных инструментов – включая странную разновидность фортепиано, которая существовала уже в те времена, – и железного сейфа для ценностей, к которому у лорда Брейса имеется только один ключ.

В семействе Брейс существует фамильная драгоценность, которую они именуют Чашей Кавалера. Вы, конечно, собираетесь спросить, является ли эта чаша антикварным изделием, относящимся к тому же периоду, что и легенда о кавалере. Ответ – нет, не является. Но в Викторианскую эпоху жил виконт Брейс, который грешными путями нажил кучу денег и считал, что чаша, связанная с легендой, должна существовать. Поэтому он просто изготовил ее согласно собственным вкусам. Насколько я понимаю, нынешним лорду и леди Брейс эта чаша не слишком нравится. Верно, мисс?

– Она ужасна, – пробормотала Вирджиния, печально покачав головой.

Мастерс достал из внутреннего нагрудного кармана записную книжку.

– Мне описали чашу как большой золотой кубок с ободком из крупных бриллиантов сверху и из рубинов и изумрудов посредине.

Вирджиния содрогнулась. Даже Бенсон слегка нахмурился.

– Тем не менее, – продолжал Мастерс, – эта чаша находится в семье и, очевидно, должна оставаться там. Не являясь ценностью как реликвия, она обладает огромной материальной ценностью. Расторопному мошеннику достаточно извлечь камни, продать их по отдельности, чтобы их было невозможно отследить, и растопить золото. Чаша Кавалера – мечта вора!

Обычно, сэр, чаша хранится в банке господ Кокс в Лондоне. Но в ночь со среды на четверг она находилась в сейфе Дубовой комнаты в Телфорде. Молодой лорд Брейс просидел в этой комнате всю ночь – вернее, пытался просидеть, – дабы быть уверенным, что никто туда не проникнет и не украдет чашу.

Мастерс спрятал записную книжку с видом человека, изложившего все факты.

– Я пришел просить вас о помощи, сэр Генри. Во-первых, потому, что это совсем новая проблема, которая, мне кажется, может вас заинтересовать. Во-вторых, обязан заявить вам на правах друга, и уверен, что леди Брейс, Бенсон и даже синьор Спагетти со мной согласятся, что я окажу услугу обществу, если сумею помешать вам доводить людей до безумия жутким кошачьим концертом, который вы именуете пением. Это все, сэр.

Последовала пауза. Наконец сэр Генри Мерривейл обрел дар речи.

– Все? – хрипло осведомился он.

– Полегче, сэр! Держите себя в руках!

– Значит, вы думаете, что эта совсем новая проблема меня заинтересует.

– Я только сказал…

– И вы пришли просить меня о помощи?

– Может быть, я неточно выразился…

– И самое главное, вы считаете, что окажете услугу обществу?

– Сэр Генри!

Вся комната содрогнулась, когда Г. М., несмотря на свои габариты, исполнил короткий танец между окнами. Мастерс явно не приобрел популярность. Синьор Луиджи Равиоли с мохнатыми черными бровями и точеным носом, покрасневшим от доброго кьянти, сердито уставился на него. Г. М. перешел от рискованного возбуждения к почти сверхъестественному спокойствию.

– Знаете, Мастерс, – заметил он, – вы меня просто очаровали. Подобной наглости я не видывал с тех пор, как один молодой сукин сын прошлялся где-то с моей дочерью всю ночь, а потом целых два часа прощался с ней, упершись локтем в хренов дверной звонок.

– Сэр Генри! Здесь присутствует леди!

Но помутневшие от злости глаза Г. М. видели только крайне нежелательное присутствие старшего инспектора Мастерса.

– По-вашему, это совсем новая проблема? Что же в ней нового? Я могу сообщить вам то, что вы хотите знать, не услышав от вас больше ни слова! Полагаю, вы хотите знать, как и почему кто-то украл Чашу Кавалера?

– Нет-нет! – отважно вмешалась Вирджиния. – Дело совсем не в том, сэр Генри!

Г. М. смутно осознал, что к нему обратился кто-то другой.

– Что-что? – осведомился он.

– Ругайте меня, если вам нужно кого-то ругать, потому что это моя вина. Но проблема состоит совсем не в этом.

– А в чем?

– Я хочу знать, сэр Генри, – сказала Вирджиния, – почему кто-то не украл Чашу Кавалера.