Текст книги "Чаша кавалера"

Автор книги: Джон Диксон Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Вирджиния не казалась способной на столь очевидную non sequitur.[23]23
  Непоследовательность (дат.).


[Закрыть] Г. М., опять начавший доставать из кармана портсигар, недоуменно уставился на нее поверх очков.

– Простите, – пробормотала она. – Должно быть, это прозвучало нелепо. Понимаете, папа твердит всем, что начинал карьеру как водопроводчик, – в итоге у людей возникает ощущение, будто он сожалеет, что не стал им.

– А это неправда, куколка моя?

Вирджиния скривила губы:

– Ничего, что говорит папа, не бывает абсолютной неправдой. У моего дедушки, старого Джона Д., была idee fixe,[24]24
  Навязчивая идея (фр.).


[Закрыть] что каждый молодой человек должен изучить какое-то ремесло…

– И что в этом дурного, мисс? – воинственно осведомился Мастерс.

– Ничего, мистер Мастерс. Только почему вы должны изучать ремесло, если вы этого не хотите? Папа всегда ненавидел работать руками, хотя не вздумайте говорить ему это! Когда он учился в школе и колледже, мой дедушка заставлял его проводить все каникулы, обучаясь ремеслу водопроводчика. А теперь папа, который с возрастом стал походить на старого Джона Д., искренне убежден, что упустил свое призвание.

– Так вот оно что! – пробормотал Г. М., чье лицо прояснилось.

– Папа говорил это и вам?

– Еще как говорил, куколка моя! Я не вполне мог его понять, так как знал от нескольких друзей, что ваш старик получил степень магистра искусств в Принстоне, прежде чем поступил в юридическую школу. Меня удивляло, что ему хватило времени на образование – слушая его, можно было подумать, что он с раннего детства только и делал, что возился в чьих-то ванных.

– Нам это чем-то поможет? – проворчал Мастерс.

– Да! – отозвалась Вирджиния. – Вы должны знать подробности, чтобы иметь ясную картину происшедшего в среду ночью.

В атмосфере вновь почувствовалось странное напряжение.

– После того как Том вернулся из Черритона с Чашей Кавалера и рапирой, мы выпили коктейли перед обедом…

– Минутку, куколка! Помимо слуг, кто там был?

– Только Том, папа, Томми и я. Я не имею в виду, что Томми пил коктейль, но, когда у нас папа, Томми разрешают обедать с нами.

– Угу. Продолжайте.

– Том беспокоился и упомянул о кражах со взломом по соседству. Тогда вмешался папа. Господи, он, конечно, адвокат по уголовным делам, но я в жизни не слышала столько историй о взломах. Потом папа перешел к Раффлзу,[25]25
  Раффлз – обаятельный взломщик, герой произведений Эрнеста Уильяма Хорнанга (1866–1921), мужа сестры А. Конан Дойля.


[Закрыть] Арсену Люпену[26]26
  Арсен Люпен – вор-джентльмен, герой произведений французского писателя Мориса Леблана (1864–1941).


[Закрыть] и еще к какому-то персонажу по имени Джимми Валлентайн.[27]27
  Джимми Валлентайн – взломщик сейфов, герой рассказа О. Генри «Обращение Джимми Валлентайна».


[Закрыть] Конечно, он только хотел поддразнить Тома…

– У него была какая-то особая причина дразнить вашего мужа?

– Никакой, кроме того, что папа ненавидит традиции и уважение к старине. Он говорит, что все старинные дома в Англии нужно снести и заменить их современными многоквартирными зданиями с паровым отоплением. Наконец Том забеспокоился и сказал: «Знаете, сэр, я запру чашу в сейф в Дубовой комнате. Окна там оборудованы самыми современными запорами, снаружи никто не сможет пробраться туда, а дверь надежна, как крепость». Но папа только ухмыльнулся и ответил: «Мой мальчик, ловкому второэтажнику ничего не стоит…»

Мастерс снова вмешался – к растущему недовольству Г. М.:

– Мисс, вы рассказываете об этом сэру Генри куда более подробно, чем мне. Что такое «второэтажник»?

– Corpo di Вассо! – воскликнул синьор Равиоли, обращаясь к Г. М., но драматически указывая на Мастерса. – Этот человек – невежественный коп! Второэтажник – тот, кого в Англии называть «кошачий взломщик»! Но если эта комната на нижнем этаже, зачем вам второэтажник?

– Папа об этом не думал, – серьезно объяснила Вирджиния. – Ему было все равно. «Ловкому второэтажнику, – сказал он, – ничего не стоит потихоньку взломать окно, удалить весь сейф и отнести его в автомобиль». Но потом папа внес толковое предложение: «Почему бы тебе, мой мальчик, не забрать чашу в вашу спальню на ночь? Ты сильный парень, и никто не сможет отнять ее у тебя». Но беда в том, что и Томми, и я спим очень крепко. Нас и пушкой не разбудить, когда дело доходит до сна.

– Прошу прощения, мисс, – опять прервал Мастерс, – но что именно вы подразумеваете под фразой «когда дело доходит до сна»?

Последовала краткая пауза. Злобные взгляды сэра Генри Мерривейла и синьора Равиоли устремились на злополучного Мастерса, как лучи прожекторов.

– Просто фигура речи! – поспешно ответила Вирджиния. – Слово за слово, и папа с Томом опять начали орать друг на друга и стучать кулаками по столу. Тогда Том решил не беспокоить меня, поставить чашу в сейф и просидеть всю ночь в Дубовой комнате.

Приближаясь к кульминации повествования, Вирджиния тщательно выговаривала каждое слово.

– В начале двенадцатого Том поместил чашу в сейф, запер его и положил ключ в карман. Я видела, как он это сделал. Том с трудом нашел ключ – даже Дженнингс не знал, где он, – но мы обнаружили его висящим там, где должен был висеть ключ от винного погреба.

Весь вечер Том пил черный кофе. Дженнингс принес ему напоследок большую чашку, и муж выпил ее залпом, дабы быть уверенным, что не заснет. После этого Том подошел к окнам и убедился, что они крепко заперты – длинные стержни с рукояткой на одной стороне опускаются в гнезда в подоконнике. Снаружи через них пробраться невозможно – поверьте мне на слово.

Наконец Том пожелал мне доброй ночи и запер за мной дверь на замок и на два очень тугих засова – один сверху, другой снизу. Остальное он может рассказать вам сам.

Том сидел на не слишком удобном стуле с высокой спинкой перед узким маленьким столиком с пепельницей. Несмотря ни на что, он, конечно, заснул и внезапно проснулся в призрачное время перед рассветом, когда небо становится серовато-голубым. Он не сознавал, что проспал несколько часов, положив руки на стол, а голову на руки. Подняв голову, он увидел прямо перед глазами то, что едва не свело его с ума.

Подбежав к окнам, Том обнаружил, что они по-прежнему надежно заперты. Дверь также была заперта на замок и засовы. Он даже попытался заглянуть в дымоход, но на некотором расстоянии вверх поперек его находится железная решетка, которую невозможно сдвинуть. И там нет никаких потайных входов или выходов.

Никто не мог ни войти в Дубовую комнату, ни выйти оттуда. Тем не менее дверца маленького сейфа была распахнута настежь. На столике, рядом с тем местом, где минуту назад лежала голова Тома, стояла Чаша Кавалера. Золото, бриллианты, рубины и изумруды поблескивали при первом солнечном свете…

Вирджиния сделала беспомощный жест, вздохнула и откинулась назад.

– Вот вам проблема, сэр Генри. Что вы думаете о ней?

Глава 6

На этот раз пауза затянулась. Теней в саду становилось все больше. Мастерс, сохраняя вежливое выражение лица карточного шулера, разглядывал брызги фонтана.

– Хррм! Да, – присоединился он. – Что вы об этом думаете?

Г. М. строго посмотрел на него. Вытащив наконец портсигар, он откусил кончик черной дешевой сигары, выплюнул табак и зажег сигару, сосредоточенно скосив глаза на пламя зажигалки.

– Хотите знать, что я думаю, а? – осведомился он.

– Признаюсь, мне немного любопытно.

Г. М. набрал полные легкие дыма и вынул сигару изо рта.

– Тогда я скажу вам! – рявкнул он. – Я знал, Мастерс, что вы тонете в грязных глубинах людской порочности! Но гореть мне в аду, если вы когда-нибудь опускались в вашей духовной батисфере так низко, как сейчас! Вы думаете, что Том Брейс ходил во сне, верно? Вы думаете, что он открыл собственный сейф и достал оттуда чашу? И вы готовы подвергнуть меня тяжким испытаниям, пытаясь найти решение, хотя сами заявляете, что его не существует?

Мастерс сидел неподвижно. Казалось, даже его записная книжка обратилась в камень.

– Почему вы так говорите, сэр?

– Потому что я старик, – ответил Г. М., стуча себя по груди. – Я могу читать в сердцах стервятников и гиен так же легко, как… Держу пари, вы наслаждались этим, как людоед, предвкушающий трапезу! Прежде чем вы станете это отрицать, давайте спросим девушку. Что скажете, куколка?

Не то чтобы Вирджиния возражала против лжи. Как и любую нормальную женщину, природа наделила ее умением лгать. Но под взглядом Г. М. она могла только издать булькающий звук и уставиться на землю.

– Вот так! – сказал Г. М. – Нет, Мастерс, я не безумен. Но я намерен взять ваш собственный нож, – при этом он сделал до жути реалистичный жест рукой, держащей сигару, – вонзить его в ваше черное сердце и повернуть пару раз. Что, если объяснение существует? Предположим, кто-то вошел в эту комнату и вышел из нее?

– Такого не может быть. Конечно, если миледи изложила факты правильно…

– Каждое мое слово – правда, мистер Мастерс!

– Тогда это невозможно!

– Сынок, сколько раз вы говорили такое раньше? Вспомните дело бронзовой лампы!

– Я только о нем и думаю! – огрызнулся старший инспектор. – Бенсон! Если бы я не понимал, что произошло в действительности, то знал бы, где искать виновного!

– Ой! Вы думаете, что Бенсон имеет какое-то отношение к Чаше Кавалера?

– Он имел очень большое отношение к бронзовой лампе, не так ли? Ох уж эти дворецкие!

Г. М. вставил сигару в рот, но сделал только одну затяжку и вытащил ее снова. Казалось, он собирался привлечь к чему-то внимание Мастерса, но передумал.

– Сынок, я готов сделать величайшую уступку. Вы не дурак.

– Премного благодарен.

– Тогда ведите себя соответственно! Не давайте себя одурачить, не разобравшись в этой истории!

– Каким образом?

– Если считать, что отчет девушки абсолютно аккуратен – а нам придется об этом условиться, покуда мы не докажем обратное, – вам не кажется, что в нем имеются один-два весьма странных и привлекательных момента?

Старая дуэль возобновилась, и Мастерс сразу насторожился. Его взгляд скользил по сторонам, словно ища, с какой стороны может последовать смертельный выпад.

– Может быть, да, сэр, а может быть, и нет.

– Предположим, что муж этой девушки не бродит во сне. Знаю, что вы этому не верите, но давайте допустим это чисто теоретически. В таком случае есть ли способ установить, с чем мы имеем дело?

– В каком смысле?

– Например, могло ли это быть шуткой?

– Шуткой? Опять! – воскликнула Вирджиния.

– Именно так, куколка. Мог ваш отец проделать нечто подобное с целью еще сильнее подразнить вашего мужа?

Вирджиния покачала головой.

– Нет, – ответила она, точно оценивая характер Уильяма Т. Харви. – Даже если бы папа умел входить и выходить из запертых комнат, он не стал бы этого делать без очень серьезных оснований. Папа любит Тома и никогда не проделал бы с ним подобную шутку.

– Угу. Я тоже так считаю. А кто-нибудь другой мог бы наслаждаться такой шуткой?

– Да. Вы! – заявил Мастерс. – К счастью, существует не так уж много людей с вашим складом ума. Если это была чья-то шутка, то ее мог проделать только кто-то вроде вас.

Г. М. даже не удосужился это отрицать, уставясь на свою сигару.

– Лично я не думаю, что это была утка или розыгрыш, – сказал он. – Что еще беспокоит вас, Мастерс?

– Поскольку это не преступление, мне абсолютно не о чем беспокоиться! И не пытайтесь втянуть меня в это! Впрочем, интересно, что скажет сам лорд Брейс. Это касается его в первую очередь, но мы еще не слышали от него ни слова.

Вирджиния вскочила на ноги:

– Том! Дорогой!

Остальные повернулись следом. Молодой человек, приближавшийся по извилистым дорожкам сада, где цветы доходили до пояса, а самшитовые изгороди – до груди, шел не со стороны дома. В противном случае педантичный Бенсон официально доложил бы о нем даже в саду.

Это был мужчина среднего роста, крепко сложенный, но не массивный. В его глазах светились те же добродушие, ум и интерес к жизни, что и в глазах Вирджинии, однако густые светлые волосы контрастировали по цвету с ее темно-каштановыми волосами. На нем были старый твидовый пиджак с кожаными вставками на локтях, рубашка с открытым воротом и серые фланелевые брюки. Худощавое лицо и голубые глаза Тома Брейса обычно излучали здоровье и энергию. Теперь же, несмотря на радостную улыбку при виде Вирджинии, он казался напряженным и обеспокоенным.

Глаза Вирджинии уже не выглядели сонными.

– Дорогой! – повторила она и побежала ему навстречу.

– Ангел! – отозвался молодой человек красивым звонким голосом.

Подхватив жену под мышки, он поднял ее в воздух.

– Том, поставь меня на землю! Пожалуйста! Ты знаешь, мне это не нравится…

Хотя Том и Вирджиния находились ярдах в пятнадцати от группы у фонтана, не было сомнений, что оба воображали себя пребывающими наедине в романтическом саду. Последовавшая беседа явилась подтверждением.

– Ты любишь меня, Джинни?

– Пожалуйста, Том, поставь меня!.. Так лучше… Ты знаешь, что люблю!

– Тогда к чему этот укоризненный взгляд? Что не так?

– Ты сказал Бенсону, что будешь здесь в пять, а сейчас, должно быть, уже половина седьмого!

– Прости, старушка. Я был занят с этой чертовой женщиной.

– Том!

– Нет-нет, это не то, что ты думаешь. Почему у тебя такой грязный ум, ангел?

– Разве у тебя он не еще более грязный?

– Да, но это тут ни при чем.

– Том, ты с этой женщиной…

– Ш-ш! Не используй слово, которое ты собиралась использовать! В любом случае ты отлично знаешь, что я абсолютно чист. Хотя, надо признать, женщина недурна собой.

– Вот как?

– Перестань, Джинни!

– Полагаю, она делала тебе авансы?

– Нет, она хотела повидать Дженнингса.

– Дженнингса? Зачем? Том, если там произошло что-то забавное, пожалуйста, смейся! Ты был так удручен, что я испугалась, так что смех пойдет тебе на пользу!

– Ничего забавного, старушка. На прошлой неделе в театре «Мажестик» в Черритоне состоялось большое политическое сборище. Женщина уверяет, что Дженнингс там присутствовал и он нужен ей как свидетель. Она собирает доказательства, которые, по ее словам, отправят сэра Генри Мерривейла в тюрьму. Он якобы столкнул ее через люк в сцене.

– Том!

– У меня где-то в кармане ее визитная карточка. Женщину зовут Илейн Чизмен, она живет неподалеку от Восточного Уистлфилда, но сейчас остановилась в отеле для трезвенников в Грейт-Юборо – знаешь, «Синий нос».

– Но, Том, ты не позволил ей…

– Конечно нет! Я сказал ей, что Дженнингс – суссекский ученый червь, помешанный на местной истории и археологии, который не интересуется политикой. К тому же у него чертовски болит зуб, а я не желаю, чтобы кого-либо из моих домочадцев беспокоили, когда они в таком состоянии.

– Ты выставил ее?

– Фактически да. Но она устроила скандал, который занял время. Чертова баба назвала меня представителем изнеженной аристократии – изнеженной, а? – и надутым капиталистом. Только это и было забавным.

– Слушай, Том! Я рассказала им…

Вирджиния быстро обрисовала мужу то, что поведала остальным, и подвела его к группе у фонтана. Как бы Г. М. и синьор Равиоли ни относились к новостям, сообщенным Томом Брейсом, они не стали их комментировать, когда его представили им. Вблизи молодой лорд выглядел по-настоящему изможденным.

Мастерс, определивший свою линию атаки, оставался предельно вежливым.

– Добрый вечер, сэр! – поздоровался он. – Нет, не благодарите меня! Конечно, я занятой человек, но только рад оказаться здесь и расследовать для вас это дело. Разумеется, если тут есть что расследовать. Простите, лорд Брейс, но вы… э-э… выглядите не лучшим образом. Вы хорошо спали прошлой ночью?

Том бросил на него быстрый взгляд.

– Нет, – признался он. – Честно говоря, старший инспектор, я не спал уже двое суток.

Мастерс прицокнул языком.

– Это скверно, сэр! Спать должны все. Но в Лондоне есть много хороших врачей…

– Врачей! – Том провел рукой по лбу. – Да я с детства не был у врача!

– Не стоит волноваться. Я не имел в виду непременно психиатра.

– Не имели в виду… – Том судорожно глотнул.

– Дело в том, что в моей семье… – Теперь Мастерс оборвал фразу и нахмурился, словно смутившись. – Ладно, – весело добавил он. – Лучше об этом не упоминать.

– Почему же? Вы, кажется, настроены дружелюбно, старший инспектор, и, если не возражаете, я хотел бы об этом услышать.

– Ну, сэр… – Мастерс понизил голос. – Моя тетя, которая жила в Хэкни-Уик, лет восемнадцать-двадцать тому назад ходила во сне.

Ничто – даже выражение ужаса на лице Вирджинии – не могло остановить Мастерса, когда он был искренне уверен, что поступает правильно. На Тома эта выдумка явно произвела впечатление.

– Но у нее не было ничего серьезного?

– К счастью, нет. Однажды ночью она проснулась, стоя на краю крыши, готовая прыгнуть. А другой ночью, когда тетя и дядя спали, в их комнате каким-то образом оказался нож для мяса…

Он снова прервался, но на сей раз по другой причине. Том Брейс смотрел на него более пристально.

– Старший инспектор Мастерс!.. – промолвил Том. – С тех пор как Джинни позвонила заместителю комиссара и он порекомендовал обратиться к вам, я пытался вспомнить, где слышал это имя. – Том повернулся к Г. М.: – Сэр Генри, только в Англии я мог жить в шести милях от вас и никогда не ассоциировать ваше имя с великим детективом, о котором столько читал. Скажите, старший инспектор Мастерс – тот самый полицейский, который всегда пытался обвести вас вокруг пальца?

– Верно, сынок. Самая подлая ищейка на земле.

– Возможно, вы думаете, что я и вас пытаюсь обмануть, лорд Брейс, – зловещим тоном произнес Мастерс. – Но это не так. Зачем мне это делать? Так вот, когда мой дядя спал, на его шее четко обозначилась яремная вена, и этот нож…

– Ой, как страшно, Мастерс!

– Полегче, сэр Генри!

– Не отнимайте у меня время вашими чертовыми тетями из Хэкни-Уик! Я предупреждал, что могу уделить этой истории только полчаса, а прошло уже больше часа! Вы понимаете, чем я должен заниматься вечером?

– Я надеялся, что вы отправитесь в Телфорд и…

– Когда я должен каждый вечер репетировать матросские песни? Не болтайте вздор, Мастерс! – Г. М. повернулся к Тому: – Садитесь, сынок. Я дам вам десять минут, но не больше.

– Хорошо, – согласился Том.

Хотя на его щеке подергивался нерв, в глазах блестели задор и озорство, которые многие видели на стадионе для поло или в фехтовальном зале. Том Брейс был индивидуалистом, в нем начисто отсутствовал командный дух, но капитаны терпели его, так как он обеспечивал им победу. В фехтовальном зале Том демонстрировал неортодоксальные приемы, заимствованные из найденных в библиотеке книг XVIII века.

Сейчас, когда Том разглядывал Мастерса, было заметно, что он обдумывает ответные меры. Но на время Том отбросил эти мысли.

– Понимаете, сынок, – продолжал Г. М., – я расспрашивал вашу жену…

– Да, Джинни говорила мне. Ну, расспросите и меня. Ангел, я сяду на твой стул, а ты – ко мне на колени. Но предупреждаю: никаких трюков!

Вирджиния, бросив быстрый взгляд на остальных, приняла облик оскорбленной невинности:

– Не понимаю, Том, что ты имеешь в виду.

– Неужели? А меня всегда интересовало, – задумчиво промолвил Том, – почему женщины считают таким забавным, когда… Ладно, девочка, больше ни слова! Садись.

Вирджиния повиновалась, произнеся маленькую речь, в которой обещала отравить Мастерса при первой же удобной возможности. Муж шикнул на нее и с беспокойством посмотрел на Г. М.

– Слушайте, сэр. Если вы хотите спросить меня, колдовал кто-нибудь с этими тугими засовами на двери или с окнами, спустился через трубу либо прятался в Дубовой комнате, то поберегите дыхание. Это не пойдет! Я сам об этом думал.

– А я – нет. Помните момент, когда вы проснулись?

– Еще бы!

– Дверца сейфа была открыта. Ключ торчал в замке?

– Нет. Я нашел его там, где положил, – в правом кармане пиджака.

– Значит, пока вы спали, было легко достать ключ у вас из кармана и положить назад?

– Да. К тому же ключ неделями или даже месяцами валялся где угодно. Любой мог изготовить дубликат.

– Так! Что конкретно вы имеете в виду?

– Черт возьми, что, если меня усыпили?

Сигара Г. М. погасла. Вместо того чтобы зажечь ее снова, он выбросил ее и с новым интересом окинул взглядом Тома. Но паузу нарушил Мастерс:

– Значит, вы думали об этом, лорд Брейс?

– Вы хотите сказать, Мастерс, – сердито отозвался Г. М., – что сами думали об этом?

На бесстрастном лице старшего инспектора мелькнула улыбка. Чтобы разнообразить дуэльные метафоры, скажем, что Мастерс явно не спешил показывать все свои карты.

– Ну-у! – протянул он. – Мы слышали, что молодой джентльмен выпил большую чашку черного кофе, прежде чем… хррм!.. сесть охранять чашу. Такое вполне возможно, хотя и не слишком вероятно. Ха-ха-ха!

– Скажите, сынок, когда вы проснулись, то чувствовали действие снотворного?

Долгая пауза.

– Не знаю, – просто ответил Том. – Вам когда-нибудь приходилось засыпать на неудобном стуле и внезапно просыпаться на несколько часов раньше обычного? Даже если вас не усыпили и вы не пили ни капли спиртного, вы чувствуете судороги и туман в голове. Верно?

– Достаточно верно, – проворчал Г. М.

– Если кто-нибудь не сделает вам немедленно анализ крови, как вы можете это определить?

– Средняя доза хлоралгидрата вызвала бы подобный эффект… заткнитесь, Мастерс!., но я хотел задать один важный вопрос…

– Да, – кивнул Том, – и думаю, я могу сказать, что это за вопрос.

– Можете?

– По крайней мере, могу попытаться. Судя по словам Джинни, вы не верите, что происшествие с Чашей Кавалера было чьей-то шуткой. Допустим, вор как-то пробирается в комнату, достает чашу из сейфа, обследует ее – и не крадет.

– Да, сэр? – подсказал Мастерс, напоминая насторожившегося кота.

– Поэтому вы хотите знать, действительно ли чаша, стоявшая на столике, изготовлена из золота и настоящих драгоценных камней. Короче говоря, была ли это подлинная Чаша Кавалера?