Текст книги "Бангкок - темная зона"

Автор книги: Джон Бердетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

Часть третья
Слоновьи ловушки

30

На моем столе зазвонил телефон. Мэнни, секретарь Викорна, срочно приглашала меня в кабинет босса. Она успела шепнуть, мол, что-то не заладилось с делом Танакана. Когда я вошел, полковник не стал ничего говорить, а просто протянул распечатку присланной по электронной почте фотографии. На снимке слон заносил хобот над сплетенным из бамбука шаром, в который был заключен связанный, покрытый татуировками мужчина.

– Откуда это у вас?

– Догадайся.

– От Танакана? Кто-то ему прислал?

Викорн отвернулся к окну.

– Это очень серьезное дело, Сончай. Я чуть не вывел его из себя. Если хочешь знать, Танакан был в паре сантиметров от того, чтобы пристукнуть меня. Надо было очень точно рассчитать цифру.

– Пять драконов?

Полковник мрачно кивнул.

– Я в своем праве, но ходил по самой грани. Еще бы один миллион, и он бы решил, что имеет право послать ко мне боевиков. – Викорн показал на фотографию в моих руках. – А теперь еще это.

– Он считает, что вы ее послали?

– Естественно. Думает, я придумал мифическую третью сторону, от которой будто бы его защищаю, а сам собираюсь взять за горло и «доить». Испугался, что придется каждый год выкладывать по нескольку миллионов. Заключил, что я отпетый подонок и буду вечно сосать из него кровь. – Он посмотрел на меня выжидающе, но я воздержался от комментариев. – Вот что происходит, когда размываются принципы. Первыми жертвами падают честь и уважение.

– Что вы хотите делать?

– Не что хочу, а что должен. Мы немедленно отправимся повидаться с ним. Упадем на колени. Признаемся, что ситуация качнулась в его пользу. Даже уменьшим сумму побора. – Викорн показал на фотографию. – Необходимо его убедить, что мы не имеем к этому никакого отношения.

Сидя на заднем сиденье раздолбанной патрульной машины, я наблюдал, как Викорн настраивает сознание на состояние полного смирения. На девушку в банке мы и в прошлый раз произвели хорошее впечатление, а теперь ее и вовсе покорили буддийские качества главного копа: такой скромный, но в то же время держится очень профессионально.

Два крепко сбитых охранника моментально провели нас в кабинет Танакана. Как и раньше, нам пришлось подождать в зале для заседаний. Но на этот раз пригласил нас внутрь не хозяин кабинета – для этого к нам вышла его идеальная секретарша. Ни чая, ни кофе, ни прохладительных напитков она не предложила и в мою сторону не посмотрела. Танакан не потрудился подняться из-за стола, и секретарша молча закрыла за нами дверь.

Викорн опустился на колени на ковер и одновременно сложил ладони в почтительном приветствии. Я последовал его примеру.

– Кхун Танакан, – начал мой шеф. – Я понимаю, что может подумать кхун Танакан, но это совершенно не так. – Викорн старательно держал сложенные ладони у лба. – Ваш покорный слуга – честный торговец.

Банкир сверкнул глазами, на мой взгляд, излишне театрально.

– Хотел бы я верить полковнику. То, что началось как честная сделка, превратилось…

– Не по моей инициативе. Не примет ли кхун Танакан за доказательство моей искренности то, что я снижаю цену вазы?

Банкир встал и вышел из-за стола.

– Отныне эта ваза ничего не стоит, Викорн. Отныне если я еще хоть раз услышу что-то про вазу, то нажму определенную кнопочку автонабора на моем мобильном телефоне. У одного мотоциклиста просигналит в кармане трубка, и его вооруженный помощник свяжется кое с кем в городе. Не сомневаюсь, полковник понимает, о чем я говорю. Лучше играть по правилам и остаться целым. Если кто-то нарушает правила, он должен понимать, чем это грозит. Мне есть что защищать, и во время наших переговоров подразумевалось, что вы и есть мой главный защитник. Но вы не справились с работой, полковник, не выполнили задачу.

Викорн посерел, но сумел совладать с собой. Поклонился, поднялся, и мы как-то вдруг оказались у двери. Но Танакан поманил нас обратно. Полез в ящик и что-то швырнул через стол Викорну. Браслет из слонового волоса.

– Это пришло вместе с омерзительной фотографией, – банкир отвернулся к окну.

Уже в машине по дороге в участок полковник выдал мне очередное наставление.

– Видишь, что получается, когда работу профессионала портит какой-нибудь любитель-говнюк? Танакан понимал, что попался на месте преступления, и готов был раскошелиться, но при условии, что переговоры ведутся достойно, негласно и профессионально, а цена разумная. И вдруг появляется какой-то идиот и сует нам палки в колеса. Я хочу, чтобы ты его нашел и сообщил мне адрес. Но когда ребята к нему придут, тебя там не должно быть. Понятно?

Он свирепо посмотрел на меня. Я проглотил застрявший в горле ком и кивнул.

Когда я вернулся за свой стол, зазвонил мой мобильный телефон.

– Смотрели видео?

– Да.

– Теперь вам понятно, что надо делать?

– Вы о чем?

– Можете менять методы в соответствии с личностью субъекта. Ковловский был глуп. Думаю, ваши субъекты окажутся интереснее.

Я не был уверен, что понимаю, о чем он толкует. А если и понимал, то без особой охоты.

– Что за субъекты?

– Те, которых я пометил браслетом.

У меня отвисла челюсть.

– Как я могу их допрашивать? Один – банкир высокого ранга, второй – известный адвокат, третий – неудачник. И у всех надежное алиби.

– Нет у них никакого алиби.

– Их даже не было в Таиланде. Все в это время находились в разных странах: один в США, второй в Анкор-Вате, третий в Малайзии.

– А разве это не сговор?

– Да, может показаться подозрительным, но не доказывает их прямого отношения, – я не сразу подыскал слово, – к убийству.

– Сестра говорила, у них были собрания. Ну вы понимаете, главных акционеров.

– Откуда она узнала?

– Сама на них присутствовала.

Меня осенило.

– Она ходила на собрания, где ее тело и смерть рассматривались в качестве факторов получения прибыли? Мне необходимы доказательства.

– Разве признание не является самым надежным доказательством?

– Такого признания у свободных людей не добиться.

– У свободных людей? Я над этим работаю. – Монах разъединился.

Намереваясь нагло солгать, я позвонил Викорну прямо на его мобильник.

– Я тут подумал… надо бы устроить облаву на Бейкера и Смита. Мне кажется, за этой «слоновьей историей» стоит один из них.

– Зачем возиться с облавой? Я пошлю мотоциклиста.

– Нет, полковник, я все-таки не уверен, что это они. Но не сомневаюсь, мы из них сможем что-нибудь вытянуть.

– Делай как знаешь. Но я хочу, чтобы того, кто послал Танакану фотографию, взяли за яйца и подали банкиру в красивой бархатной упаковке.

– Понимаю.

– Он предпочтет, конечно, живого, чтобы можно было позабавиться.

– Догадываюсь.

Я откинулся на стуле и, балансируя на задних ножках, положил свои ноги на стол и сложил руки домиком. Это никогда не помогало, зато я чувствовал себя Филипом Марлоу. [36]36
  Вымышленный частный детектив из Лос-Анджелеса, герой многих рассказов и романов Реймонда Чандлера.


[Закрыть]

Я хмурился. Трое все тех же подозреваемых: Дэн Бейкер, Том Смит и кхун Танакан. Только в чем они подозреваются? Я даже не уверен, что договор с Дамронг в Таиланде сочтут незаконным. Не был уверен, что такой договор вообще есть. Может, никакого преступления, кроме совершенного Ковловским убийства, и не было. То, что произошло, было преступлением против совести, против человечества, и оно повлекло за собой смерть других: невинной Нок, страшная кончина которой лежала тяжелым грузом у меня на душе, чуждого всего земного Пи-Оона и его пылкого любовника. Вот что хотел сказать монах, и в этом я был с ним согласен. Но кого припугнуть первого: Бейкера или Смита? Танакана до поры до времени трогать нельзя – он под защитой Викорна. Я вообще не представлял, как можно со всем этим разобраться. Думаю, даже Марлоу в подобной ситуации сломал бы себе голову.

На первый взгляд, главный кандидат на то, чтобы его припугнуть, – Бейкер. Слабохарактерный человек, он привык договариваться с полицией, а такая черта как верность скорее всего вообще ему не присуща. Я склонялся в его пользу, но внезапно передумал. Что-то в Бейкере было не так… Да и в последнее время он меня озадачивал. Расследование превратилось в головоломку, которая представляла собой не китайские коробочки, а китайские пирамиды, входящие одна в другую. Танакан и Смит были частью элитной Великой пирамиды международных игроков. Смит находился где-то у основания, Танакан – поблизости от вершины, но в одной эксклюзивной всемирной пирамиде. Дэн Бейкер, мелкий жулик, принадлежал совершенно иной, захудалой пирамиде. И в ней занимал близкое к основанию место.

Пока я размышлял над головоломкой, меня все больше привлекал Смит. За внешним обликом, несмотря на его блестящий ум и житейскую мудрость, чувствовалась новомодная британская истерия. Мужчина, потерявший голову в угаре ревности больше одного раза, способен на это опять и опять. Я подумывал, не арестовать ли его, но решил заглянуть к нему в контору на разведку. Должен признаться, грешу тем, что один из моих дядей назвал «комплексом вечно второго».

Эту проблему обычно не затрагивают в детективных романах, но она существует. Как скромному рядовому полицейскому из «третьего мира» навести страх на высокопоставленного уважаемого юриста, который и лучше образован, и умен, и обладает властью и хорошими связями, то есть сам способен запугать кого угодно? Назовите это чувством неполноценности, но если вы ощущаете себя жертвой, это еще не значит, что вы не можете ею стать.

Перед тем как схватиться со Смитом, я бы не отказался разжиться конкретными фактами, но когда задумывался обо всех его эпизодических появлениях, понимал, что все это не более чем мираж. Его тяга к борделям и проституткам в другом, более лицемерном, обществе сослужила бы ему плохую службу, но, благодаря нашей естественной открытости, в Таиланде люди посчитают, что он ничем не отличается от других здесь живущих. Мне требовалось нечто большее, пусть даже не связанное с убийством, что придало бы уверенности. А пока я сидел, не в силах преодолеть апатию, и не спеша составлял план. Было уже около шести, когда я наконец решил подозвать к своему столу Лека.

– Лек, ты держишь в участке юбку?

– Конечно, нет, – ответил он, пряча улыбку. – По-твоему, мне без этого мало достается?

– Тогда иди домой и переоденься в свое лучшее субботнее платье. Облегающую майку или джемпер, чтобы было видно, как подействовал эстроген, юбку покороче, подрумянься, наложи тени, надень серьги – в общем, сделай все, что требуется. Ты должна выглядеть соблазнительно, но не вульгарно. Все-таки «Парфенон» – заведение высшего класса.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал?

– Хочу, чтобы ты снова туда сходил и спросил, не найдется ли для тебя работа. Только на этот раз будь серьезен, чтобы тебе поверили. Когда станешь выходить, пройдешь мимо швейцара. Дай ему бумажку с моим именем и номером мобильного телефона. Шепни: где угодно, когда угодно и по любой цене.

Я снова положил ноги на стол и стал ждать.

31

– Рынок «Чатучак», завтра в 11.30, прилавок 398 в северо-западном углу. – Проговорив это, женщина тут же повесила трубку.

Умно, очень умно. «Чатучак» – огромный бездонный лабиринт торговых прилавков, сравнимый по размеру с целым городом магазинов на открытом воздухе, где продавали все – от тропических рыбок, ярких птиц и экзотических орхидей, которые редко переносили дорогу домой, до пластиковых ведер и земельных участков на островах с сомнительным названием. А пока покупатель бродил по рынку, он мог организовать техобслуживание своей «тойоте».

Была пятница, рынок превратился в сплошное столпотворение. Трудно сказать, кого в такие дни там больше: отпускников-фарангов, городских модников, тайцев среднего достатка, пришедших совершить выгодную сделку, или праздношатающихся, кому просто нравятся такие места. Мне пришлось продираться сквозь плотную толпу в узком проходе, который в итоге привел меня к прилавку 398 в секции 57 в северо-западном углу.

Там торговали орхидеями и экзотическими птицами. Меня почему-то заинтриговало это сочетание. В глубине сознания я соединил одно с другим, но не мог сообразить, в чем фишка. Две хорошенькие молодые женщины в передниках с большими карманами для денег зазывали покупателей, особенно усердствуя, когда мимо проходили состоятельные белые семьи с изумленно открытыми глазами, какие бывают у впервые приехавших на экзотический Восток. Я наконец вспомнил, что общего у птиц с орхидеями, и улыбнулся.

Продавщицы даже не посмотрели в мою сторону, и я подошел к похожей на собор клетке, служившей тюрьмой особенно яркому, красному с желтым, попугаю, облизал указательный палец и стал поглаживать красный хохолок на его голове. Это быстро привлекло их внимание.

– Я Сончай, – сказал я, не дав им возможности меня обругать, и показал слегка покрасневший кончик указательного пальца.

Старшая из продавщиц провела меня в глубь ларька, за брезент, отделяющий заднюю часть от прилавка. Швейцар сидел за столом, в очках, синих свободных шортах, шлепанцах, но без рубашки. В руках держал бурую птицу, напоминающую тельцем попугая ара, с длинным хвостовым оперением, что делало ее особенно пригодной для задуманной операции. Я не знал ее названия по-английски, но помнил, что они широко распространены в Таиланде и особенно их много в провинции Исаан, где от этих птиц просто нет житья. Их перья окрашены в тонкие оттенки коричневого: от шоколада до кофе с молоком. И в этой монохромной красоте не было ни капли вульгарности, так что им, как в свое время Акрополю, требовалось много краски, чтобы угодить широкому вкусу.

Швейцар, судя по всему, знал в этом деле толк. Он пользовался тонкой художественной кистью и сравнивал результаты труда с авторитетной толстой книгой с цветными иллюстрациями.

– Будет из нее краснохвостая тропическая красавица, – объяснил он и, заглянув в книгу, процитировал: – Phaethon rubricauda. – Покосился на меня и продолжил наносить красные, оранжевые и черные мазки на головку и хвост. Мало-помалу картина под рукой «Пикассо» стала вырисовываться. – Этим я занимался до того, как начал работать на него. – Он бросил на меня быстрый неуверенный взгляд. – Можно сказать, до того, как потерял невинность. А теперь делаю бесплатно, просто чтобы не забылось ремесло. Киоск принадлежит моей сестре, а девчонки за прилавком – ее дочери. – Он еще оказался способен на ироничную улыбку. – Можно сказать, семейный бизнес, передаваемый от поколения к поколению. Если честно, за парой исключений, мужчины всегда рисовали лучше. Моему отцу вообще не было равных. Он мог, если бы захотел, превратить черного дрозда во фламинго. Я ему в подметки не гожусь. Ни меня, ни птицу его скромность не убедила. Талант этого человека неизмеримо повысил самооценку пернатой. Когда ее водворили обратно в клетку, она запрыгала и стала прихорашиваться, не в силах сдержаться, чтобы поскорее поразить противоположный пол своим неотразимым новым нарядом.

– А как насчет орхидей? – спросил я.

– О, это женское дело. У мужчин на цветы никогда не хватало терпения. Я заметил, что там были представлены десятки видов экзотических растений, и все с такими крупными головками, что, если бы не искусно замаскированная проволока, стебли непременно бы сломались.

– В этом искусстве нет никакого обмана, – продолжал швейцар.

– Кроме того, что жить цветам не больше нескольких дней.

Швейцар скупо улыбнулся.

– Они продукт интенсивной селекции. Требуется очень много труда. Выращиваются из гибридов, и, что правда, то правда, только специалист способен добиться такого бурного цветения, и, как правило, всего один раз за жизнь растения. – Он показал на полку с книгами. – Девочкам пришлось учить названия по-английски. Сюда часто приходят любители орхидей и начинают задавать каверзные вопросы. Это настоящая головная боль, поскольку девочки плохо знают английский, а переводов на тайский нет. – Он достал из клетки очередную бурую птицу, повертел, погладил и оглядел, как портретист натурщицу. – Простите. Мне намного проще разговаривать с вами, если я буду сосредоточен на этом занятии. Благодаря рисованию я попадаю в мир лучше нашего. Так что вы хотите узнать?

– Все, что вы можете мне рассказать.

– О смерти вашей подружки Нок? Не много. Не я это сделал. Меня наняли поддерживать порядок, а для «мокрых» дел у него есть профессионалы. Я всего-навсего швейцар.

– Но ключ она взяла у вас. И это вы настучали на нее.

Он посерел, но не оттого, что испытывал вину. Ему было грустно.

– А что я мог поделать? Я ей сказал, чтобы была осмотрительнее. Предупредил: если засветится рядом с его комнатой, мне не останется ничего иного, как доложить боссу. А вы как поступили? Прошли мимо девчонок в бассейне, так словно возвращались в свой гостиничный номер. У меня не было выбора.

– И это все, что вы можете сказать? Из-за вас погибла молодая женщина, а вы просто пожимаете плечами.

Швейцар помолчал, посмотрел на меня и отложил кисть. Так и сидел, не спуская с меня глаз.

– Хорошо, простите, – остыл я.

– Так из-за кого она умерла? Из-за меня или из-за вашей безумной страсти к этой ведьме Дамронг? Знаете, что сказал мне босс? Ни одного полицейского в Крунг-Тепе не интересует то кино с убийством. Если вы бросите завтра расследование, Викорн вздохнет с облегчением. Вот и раскиньте мозгами, кто послужил причиной ее смерти – я или вы.

Я кашлянул, потупился и перевел взгляд на птиц и орхидеи, стараясь раствориться в чувственных красках, но глаза застилала одна черно-белая пыль. Швейцар, проявляя старомодную учтивость, сделал вид, будто не замечает моих страданий, и вернулся к своему занятию, а я, стараясь прийти в себя, принялся рассматривать орхидеи. Затем пробормотал:

– Я считал, вы много знаете об организации.

Он покачал головой.

– Вы что, не способны остановиться?

– Не сомневаюсь, что это вы водили девушек на свидания с членами Икс.

Швейцар сосредоточенно трудился над хвостом, стараясь выкрасить его в ярко-алый цвет и при этом не нарушить пушистость перьев.

– Вы и это знаете? Нок вам сказала? – Он бросил на меня взгляд. – Вот поэтому ей пришлось умереть.

– Та видеозапись – с Дамронг… Ее сделали в номере Танакана в клубе «Парфенон».

– Неужели? Вы считаете, он рассказывал то, что мне не полагалось знать?

– Но вы же знали о сделке?

– Какой сделке?

– Был заключен договор, не исключаю, что добровольно. Она предложила, что умрет подобным образом в обмен на крупную сумму.

Швейцар, прервав рисование, помолчал. Глаза смотрели куда-то вдаль.

– Вот как? И какую же? Ах, вы не знаете. Конечно, вы правы, наверное, крупную. Лично я воспользовался бы шансом – умер бы тысячу раз, чтобы вырвать семью из его лап. Не представляете, что значит сделать себя заложником на всю жизнь.

Я все еще не пришел в себя и промямлил жалким, умоляющим тоном:

– Дело в том, что подобных сделок раньше не заключали. Поэтому тут требовался тонкий подход. Нужно, чтобы правильное предложение было сделано в подходящее время. Не знаю, кому первоначально пришла в голову идея – ей или им. Известно одно: в этом деле замешан англичанин Том Смит. Расскажите хотя бы о нем.

Швейцар что-то проворчал и размышлял несколько мгновений.

– Еще один обманутый мерзавец. В таком обществе, как наше, лучше быть либо магнатом, либо крестьянином. Положение между ними сильно действует на нервы. – Он помолчал и пытливо посмотрел на меня. – Не понимаю, что мужики находили в этой Дамронг. На мой взгляд, обыкновенная кхмерская девушка заурядной наружности – ничего особенного. В Пномпене таких за тысячу бат можно снять десяток. Я на нее нисколько не западал. Таким бездушным проституткам во всем мире цена пенни за дюжину.

Что я мог ответить? Только с трудом сглотнул и промычал.

– Этот англичанин – он из среднего уровня, между верхом и низом?

– Юристишка, не знающий своего места. Не поверите, продолжал лезть на рожон даже после того, как я его предупредил.

– О чем?

– Что на девчонку положил глаз босс. Думал, оказываю ему любезность, спасаю жизнь, а он ничего не понял.

– Так он знал, что Танакан выбрал себе Дамронг?

– У него, как у любого фаранга, голова набита несусветной чушью о равенстве, чести, демократии, равноправии в любви. Дамронг рассказала о нем Танакану. Мне пришлось принимать меры.

– Вы хотите сказать, Дамронг хотела устроить, чтобы Смита убили, и поэтому сказала Танакану, что он его соперник? Зачем?

– Не думаю, что она желала ему смерти. Из того, что вы мне сказали, получается – у нее был собственный замысел. Я играл роль доброго советчика. Сначала вежливый намек, затем вежливое предупреждение. Наконец наступил черед продемонстрировать орудия пыток. Это очень странно. Складывалось впечатление, что она специально пыталась заставить обоих мужчин возненавидеть ее. Дразнила Смита Танаканом, а Танакана – Смитом. Даже начинающая проститутка поняла бы, что так нельзя. – Швейцар посмотрел на меня и пожал плечами.

– Когда Смит осознал, что к чему, то должен был как-то вернуть расположение Танакана. Тот уничтожил бы его как юриста, даже если бы оставил в живых.

– Я уже сказал: она хотела заставить обоих полюбить и возненавидеть ее. Тогда я решил, что девица просто сумасшедшая. Но теперь начинаю понимать: она знала, что делала. – Он посадил в клетку еще одну раскрашенную птицу. – Это все, что я могу вам сказать. Беседуя с вами, я рискую жизнью, но делаю это только потому, что хочу сохранить хотя бы крохотный кусочек души в этой инкарнации. Иначе придется родиться насекомым. Мне не нужны деньги, но больше со мной не связывайтесь.