Текст книги "Бангкок - темная зона"
Автор книги: Джон Бердетт
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)
Посвящается Софии
Ты околдовала меня,
И мне так трудно избавиться от твоих чар…
Боб Дилан. Сегодня ночью я останусь с тобой.
Сознание хранилища является глубоким и тонким,
Перемещаясь, как поток, со всеми семенами впечатлений смысла.
Я не учу этой идее глупцов
Из опасения, как бы они не решили, что это есть их эго.
Гаутама Будда. Сутра «Сандхинирмочана»
Часть первая
Совершенный продукт
1
Редкие преступления заставляют нас испытывать страх за эволюцию нашего вида. И вот перед моими глазами именно такое.
Я в затемненном кабинете полицейского участка Восьмого района со своей доброй приятельницей, агентом ФБР Кимберли Джонс, перед закрепленным высоко на стене (чтобы не дотянулась всякая шваль) сорокадвухдюймовым жидкокристаллическим экраном телевизора «Тошиба».
Запись, которую я смотрю с американкой, сделана двумя профессиональными камерами и изобилует всякого рода трюками: наездами и отъездами, панорамами, изменением ракурса и тому подобным. Как мне сказали, процесс потребовал не менее двух специалистов. Цвет выше всяких похвал благодаря миллионам пикселей, выявивших самые тонкие оттенки. Перед нами был продукт высокой цивилизации, не известной нашим прародителям. В конце ролика закаленная и твердокаменная Кимберли, как я и надеялся, разразилась слезами. Повернулась и посмотрела на меня ошалело.
– Скажи, что это не по-настоящему.
– У нас есть труп, – ответил я.
– Боже, – пробормотала Кимберли. – Мне приходилось видеть более кровавые сцены, но никогда такой дьявольщины. А ведь я думала, что повидала на свете все. – Она встала. – Мне нужно на воздух.
«На воздух в Бангкоке?» – удивился я про себя.
Но вывел ее через пару коридоров в общественную приемную, где смуглые, едва достающие Кимберли до пояса мужчины и женщины ждали, пока подойдет их очередь пожаловаться полицейскому на свои домашние беды. Атмосфера там царила пусть не праздничная, но вполне человечная.
Американка и экстраверт по характеру Кимберли не постеснялась вытереть перед зрителями покрасневшие глаза, и те, естественно, решили, что я арестовал белую, поймав на наркотиках вроде анаши или чего-нибудь подобного. Она, как, надо признаться, и я, быстро огляделась, высматривая, нет ли среди сидящих на пластиковых стульях хорошеньких молодых женщин. Таких оказалось три – и все проститутки (ни одна респектабельная тайская женщина не станет одеваться подобным образом). Им не понравилось наше внимание, и они ответили дерзким взглядом. А Кимберли, как мне показалось, была готова обнять каждую просто за то, что они живы, а не стали жертвами, как та девушка на экране. Я вывел ее на улицу, и, хотя свежего воздуха в обычном понимании этого слова там не было и в помине, она вздохнула полной грудью.
– Господи, Сончай! Что же это за мир? Каких чудовищ мы порождаем!
У нас с Кимберли сложились редкие между мужчиной и женщиной одного возраста отношения – без секса, но близкие. Нас обоюдно влекло друг к другу, хотя по каким-то не поддающимся логике причинам мы решили не переступать черту. Но тем не менее я удивился, когда в ответ на мой отчаянный звонок она не раздумывая села в самолет. Тогда я еще понятия не имел, что именно в это время Кимберли занималась видеороликами со сценами убийства и что такие киноматериалы стали актуальной темой у международных правоохранительных органов. Но в любом случае я рад был заполучить профессионала высшего класса, знакомого с самой современной технологией раскрытия преступлений.
Кимберли не обладает моей интуицией, зато ее логика напоминает стальной капкан. Ну и как же мне вести себя с ней: как с женщиной или как с мужчиной? И есть ли на этот счет какие-нибудь правила там, откуда она родом?
Я дружески ее обнял и сжал руку, что, по моему разумению, подходило на все случаи жизни.
– Здорово, что ты здесь, Кимберли. Еще раз спасибо, что приехала.
Она улыбнулась с тем целомудренным простодушием, какое бывает только после психологического стресса.
– Страшно ощущать себя девушкой.
– Я сам ощущал себя девушкой, когда смотрел это первый раз.
Она, нисколько не удивившись, кивнула.
– Как к тебе это попало? Отнял во время облавы?
Я покачал головой.
– Неизвестный прислал на дом.
Кимберли понимающе посмотрела на меня. «Значит, в этом деле есть нечто личное», – наверняка подумала она.
– А тело? Его нашли на месте преступления?
– Нет. Труп вернули в квартиру убитой и аккуратно положили на кровать. Но эксперты утверждают, что ее убили в другом месте.
И в этот момент в Кимберли проснулся Американский Герой.
– Мы их возьмем, Сончай. Скажи, что тебе требуется, и я найду способ это раздобыть.
– Не давай обещаний, – ответил я. – Здесь не Ирак.
Она нахмурилась. Наверное, многие американцы устали от подобных подковырок.
– Нет. Но в этом ролике есть определенный стиль – профессионализм. И я готова отдать свой жетон, если выяснится, что главный в этом деле – не американец.
– Разглядела штамп «Снято в Голливуде»?
– Что-то в этом роде. Если хочешь знать, я бы начала поиски именно в Штатах. Особенно в Калифорнии, хотя и не в Голливуде. В Лос-Анджелесе с его международными связями. Это может иметь отношение к тому, чем я занимаюсь у себя.
– И кого бы ты стала искать? Ведь на актере была маска из чулка.
– Но прорези для глаз довольно большие – наверняка в них проникало достаточно света. У вас на всех въездах в страну организовано биометрическое наблюдение. Сделай мне копию DVD, и я подключу наших балбесов из технического отдела. Если им удастся вычленить хороший кадр с изображением его глаз, а затем увеличить, это будет не хуже отпечатков пальцев. Даже лучше. Ты покажешь мне тело?
– Если хочешь. Насколько глубоко ты намерена погрузиться в расследование?
– Понимаешь, я многого не знаю, но Чанья сказала, ты сильно расстроен. Меня это убийство тоже задело, и если я сумею чем-то помочь, буду очень рада это сделать.
– Чанья тебе растрезвонила?
– Она тебя любит. И намекнула, что тебе нужно хоть немного моральной поддержки коллеги-профессионала. Я ответила: будет сделано, насколько ты позволишь.
Агент ФБР понятия не имела, как высоко она поднялась в моих глазах, общаясь с беременной бывшей проституткой из «третьего мира» на равных, как с подругой. При виде героизма в наших краях разевают от изумления рты. Чанье она, разумеется, тоже пришлась по нраву. А если тайской женщине кто-нибудь приглянется, она выкладывает все, что у нее на душе.
Послышалась пара хлопков, и двухтактный двигатель выбросил клуб черного дыма. Эти трехколесные автомобильчики «тук-тук» с металлической крышей на вертикальных стойках и довольным, улыбающимся водителем некогда были символом Таиланда. А теперь они диковина для туристов, число которых заметно сократилось.
Пока что новое тысячелетие не принесло нам много нового. Напротив, зреет нехорошее предчувствие, что нашим вкладом в глобализм станет возвращение к допотопной, удручающей бедности. Кимберли пока этого не поняла – она провела в Таиланде всего два дня, и ее уже охватила жажда деятельности. Поэтому она не заметила ни перестука мотора, ни даже вредоносного выхлопа.
– Я не стану просить наших ребят делать копию записи, – сказал я.
Кимберли взглянула на меня внимательно.
– Такого рода товар производят в очень ограниченном количестве и торгуют им на специализированном международном рынке, – начала я объяснять. Она продолжала непонимающе на меня смотреть, и я почувствовал, что шея краснеет и кровь приливает к лицу.
– Наша страна бедная, – забормотал я, чувствуя, что Кимберли не отводит взгляд. Я понял, что придется расставить все точки над i. – Они ее продадут.
Агент ФБР отвернулась, чтобы я не заметил презрения в ее глазах. Но через секунду она отозвалась:
– Мне уже лучше. Как же ты собираешься сделать копию?
– Никак. Положу оригинал себе в карман, чтобы ты сумела воспользоваться услугами делового центра гостиницы «Гранд Британия» и отправила изображение по электронной почте прямо с диска.
Кимберли осталась ждать в приемной, а я пошел забрать диск – пять целых семь десятых мегабайт чистейшего зла. На улице она засмотрелась на красивого молодого монаха лет двадцати пяти. Он был высок, и его экзотическое изящество не вязалось с интернет-кафе, куда он собирался войти.
– Монастырские правила не поощряют пользование Сетью, особенно в общественных местах, но это не серьезный грех. Монахи часто посещают буддистские сайты, – объяснил я, радуясь, что можно сменить тему и не обсуждать фильм реального ужаса.
– Он часто здесь бывает? Вроде бы не то место, куда должно тянуть монаха. – Кимберли тоже захотелось легкой беседы.
– Вчера заметил его впервые. Понятия не имею, из какого он монастыря.
2
В подземном царстве доктора Супатры на стенах висели двадцать разновидностей ножей, от мясницких до тончайших стилетов, и дисковые пилы. Я пока не сообщил ей о DVD. Вообще-то я об этой записи не рассказал никому, кроме агента ФБР и Чаньи, что отнюдь не свидетельствует в пользу прямоты и открытости тайского национального характера. Не то чтобы я не доверял Супатре. В наше время, когда понятие чести встречается у людей нечасто, порядочный человек обычно в полной мере оправдывает свое доброе имя. Супатра неподкупна, как и я. А не сказал я ей о записи, потому что не хотел, чтобы у нее заранее сложилось предвзятое мнение.
Когда я знакомил ее с Кимберли, доктор Супатра посмотрела на американку чуть-чуть подозрительно. Мы устали от проявления комплекса западного превосходства и осторожничаем, если нам грозит с ним столкнуться. Но Кимберли теперь совсем не такая, как ее соотечественники. Мы познакомились с ней лет пять назад при расследовании одного дела. Тогда ее одолевали гормоны, и она буквально бросалась на мужчин. Но теперь стала намного печальнее и мудрее. И достаточно освоила тайские традиции, чтобы догадаться сложить ладони и поднести руки к губам, изобразив недурной поклон, и тем самым признать превосходство Супатры, которой перевалило за пятьдесят, – низенькой худощавой женщины, кажущейся суровой в белом лабораторном халате.
Кимберли продемонстрировала смирение, и Супатра была готова распахнуть ей сердце. Она повела нас из лаборатории в подвал. Шла, презрительно склонив набок голову, – прием, который каким-то образом компенсировал недостаток роста, и всем вокруг казалось, что она-то и есть самая высокая из всех присутствующих.
– Так ты знаешь, Сончай, кто она, эта жертва? – на ходу спросила Супатра.
Мое лицо судорожно дрогнуло, но я быстро взял себя в руки, и патологоанатом ничего не заметила.
– Я проверил ее отпечатки пальцев в общенациональной базе. Девушку зовут Дамронг. Она из Исакита.
– Проститутка?
– Разумеется.
– Гм.
Мы вошли в чертог смерти, похожий на картотечный шкаф с сотней встроенных в стену ящиков – каждый в рост человека. Супатре не потребовалось сверяться с номером. Она сразу подошла к одной из расположенных на уровне колен ячеек и жестом предложила мне тянуть. Потребовалось некоторое усилие, но все отлично работало. Толчок вполсилы, ящик выкатился, и нам открылась голова Дамронг. Мое лицо снова дернулось, но Супатра отнесла это на счет моей чувствительной натуры. Зато у агента ФБР появились совершенно иные мысли.
Лицо, даже распухшее от удушья, по-прежнему производило впечатление. Великолепный овал, высокие скулы, разлет глаз, как у египтянки, тонкие, но чувственные губы, которым было доступно бесконечное разнообразие улыбок, превосходные белые зубы… Все просто удивительно…
Кого я пытаюсь обмануть? Ее задушили, и это страшно изменило совершенный баланс черт ее распухшего почти до неузнаваемости лица. Те, кто пришел со мной, видели в ней всего лишь безобразный труп. Эти люди не знали Дамронг раньше, и их ум был настроен совершенно иначе. Но когда ящик был выдвинут полностью, ни у кого не осталось сомнений, какие у нее совершенные руки и ноги, полные груди, крепкие, но податливые бедра. Волосы на лобке были сбриты, на одной губе блестело серебряное колечко. Татуировка у пупка изображала обвившуюся вокруг меча ничем не примечательную змейку.
Я не удержался, взял ее за левую неживую руку и перевернул. На запястье белел пересекающий малую вену шрам не больше дюйма длиной.
– Я видела, – кивнула доктор Супатра. – Старая рана. Если попытка самоубийства, то не очень серьезная.
– Да, – согласился я.
Доктор Супатра проделала неплохую работу – ее стежки всегда славились аккуратностью. Мои глаза отказывались замечать длинный крестообразный шов, спускающийся от груди к тазу. Все внутренние органы были изъяты – факт, который никак не укладывался в моей голове, тем более что агент ФБР смотрела не столько на труп, сколько на меня.
– Так что ты нам можешь сказать? – спросил я, судорожно сглотнув.
– О причине смерти? Это случай, когда все на поверхности. Она умерла от удушения нейлоновой веревкой примерно в три миллиметра толщиной. Оранжевая веревка, которую ваши люди обнаружили у нее на шее, и есть орудие убийства – волокна полностью соответствуют. Насчет причины смерти сомневаться не приходится. Все внутренние органы в превосходном состоянии, ран на теле нет, так же как нет свидетельств, что ее кончине могли способствовать бактерии или микробы.
– Как насчет следов насильственного проникновения?
– Никаких. Похоже, применяли смазку. Это, конечно, не означает, что акт происходил по обоюдному согласию, но не болезненно, как при изнасиловании.
– Сперма?
Супатра покачала головой.
– И влагалище, и анус недавно испытали проникновение, но если предположить, что это был пенис, то на него надевали презерватив. Никаких признаков спермы.
Я выждал секунду и, поскольку Супатра, изображая верховную жрицу, никогда не подавала голос, пока ее не спрашивали, поторопил:
– И?..
– Следы наркотиков отсутствуют. Каким бы ни было в момент смерти состояние ее ума, наркотики на него не повлияли.
– Признаки борьбы? – с надеждой поинтересовалась агент ФБР.
Супатра покачала головой.
– Это-то и странно. Если она сопротивлялась, мы бы обнаружили на теле синяки или хотя бы напряженные мышцы. Такое впечатление, что жертву задушили связанной, но нет свидетельств, что ее движения чем-то ограничивали.
– Черт, – пробормотала Кимберли. Словно отвечая на удивленный взгляд Супатры, она добавила: – Полагаю, я просто не хотела поверить в такую развязку.
– Развязку? – насторожилась патологоанатом. – Какую развязку?
Американка прикусила язык, но поздно. Я не стал таиться и все рассказал. Супатра кивнула. Профессионал до мозга костей, эта женщина поняла, почему я с самого начала не поставил ее в известность о видеозаписи. Даже покровительственно улыбнулась.
– Леность – наша национальная слабость, – объяснила она агенту ФБР. – Сончай побоялся: если я посмотрю запись, то так разомлею, что не смогу должным образом выполнить работу.
– Я решил придержать у себя диск, пока не узнал, что патологоанатомом по этому делу назначили тебя, – вставил я.
– Мне кажется, есть и другая причина, – возразила Супатра. – Говорят, записи с изображением реальных убийств высоко котируются на международном рынке. У тебя в руках ценный товар. – Она повернулась к Кимберли. – Но что это за развязка, с которой вам трудно примириться?
Американка не захотела отвечать, и я пообещал Супатре, как только найдется время, показать ей запись целиком. Однако у Кимберли возник еще один вопрос.
– Доктор Супатра, вам приходилось прежде сталкиваться со случаями, чтобы на теле жертвы, погибшей от удушения, совершенно не осталось следов борьбы?
Супатра с любопытством посмотрела на Кимберли, словно догадываясь, на какие мысли подобный случай может навести белую женщину.
– Насколько могу припомнить, нет. Только не забывайте: здесь другая культура и другой образ мышления.
Кимберли нахмурилась.
– Другой образ мышления?
– Смерть, – продолжала патологоанатом. – То, как культура воспринимает смерть, определяет ее отношение к жизни. Простите, но иногда складывается впечатление, что Запад не желает признавать очевидное. У нас в Таиланде иное отношение к смерти.
– Что такого особого в Таиланде? – не поняла американка.
– О, речь не только о Таиланде. Вся Юго-Восточная Азия заражена микробом веры в привидения – малазийцы еще хуже, чем мы. Разумеется, точной статистики нет, но если послушать тайца, число зомби в сотню раз превышает количество живых.
– Но вы-то так не считаете? Вы же представитель науки.
Доктор Супатра улыбнулась и, подняв брови, бросила на меня лукавый взгляд.
– Да, я ученый, но не западный ученый. И, с разрешения Сончая, хочу вам кое-что показать.
Я снова кивнул, на этот раз от имени Кимберли, и Супатра повела нас к себе в кабинет. Все с той же неопределенной улыбкой она достала из ящика стола ноутбук и видеокамеру фирмы «Сони».
– Вот чем я занимаюсь здесь по ночам. – Она направила объектив в окно кабинета – в сторону рядов железных «могил», в которых покоились трупы, – и нажала на запись. – Хотите посмотреть результаты последнего сеанса? – Супатра посмотрела мне в глаза. Она помнила, что агент ФБР – моя гостья.
Я, ощущая неловкость, кивнул в третий раз. Не уступаю ли я желанию немного повредничать? Я внезапно разнервничался: что, если во время этой незапланированной процедуры инициации американка перепугается? Но идти на попятную было поздно. Кимберли села за стол Супатры, а та несколько мгновений возилась с ноутбуком.
– Вот. К сожалению, приходится пользоваться инфракрасным светом, поскольку изображения не очень ясные. С научной точки зрения все это трудно объяснить.
Агент ФБР с трудом могла поверить тому, что происходило. Ведь только секунду назад шел обычный день в жизни рядового сыщика. Я пристально наблюдал за Кимберли, когда картинка ожила. Супатра и раньше показывала мне свои видеосюжеты, поэтому я прекрасно представлял, хотя экран находился вне поля моего зрения, что видит американка. Она побелела, дотронулась рукой до лица, посмотрела на меня, вновь повернулась к ноутбуку, покачала головой и вздрогнула. Затем зажала ладонью рот, словно ее тошнило. Супатра потянулась из-за ее спины выключить компьютер.
Агент ФБР встала, ее лицо исказил гнев.
– Простите, – начала она, краснея. – Я гостья в вашей стране и боюсь, что такие шутки не кажутся мне забавными.
Супатра обменялась со мной взглядом и чуть подняла руку.
– Все в порядке, – произнес я на тайском. – Кимберли реагирует точно так же, как я, когда увидел твои записи первый раз. Ищет способ себя убедить, что все это неправда, что такого не может быть, что это обыкновенный розыгрыш.
– Как быть? – забеспокоилась Супатра. – Она рассердилась. Мы плохо поступили, Сончай. Может, проще притвориться и свести все к шутке?
Я пожал плечами.
– Поступай как тебе проще.
– Прошу прошения, – Супатра повернулась к Кимберли и заговорила по-английски. – Это тайский юмор. Я не хотела вас обидеть.
Успокоившись, американка изобразила улыбку.
– Все в порядке. Я понимаю, это ваша традиция. В других обстоятельствах я бы повеселилась вместе с вами. Поверьте, я не зануда, просто не ожидала розыгрыша.
– Еще раз примите мои извинения. – Поклон Супатры подчеркнул, насколько сильно она переживает.
Теперь уже и Кимберли захотелось проявить великодушие.
– Очень остроумно сделано. Не представляю, как это у вас получилось. Никогда не слышала об этой особенности тайской культуры. Вы в самом деле верите, что духи только тем и занимаются, что прелюбодействуют и… вытворяют друг с другом такие безобразия? Потрясающе, как вы добились подобных эффектов. Вы, должно быть, очень опытный оператор-любитель.
– Правильно, – согласилась Супатра. – Это все эффекты съемки. Что касается духов, не следует забывать: когда погибает мозг, остается много желаний. Согласна, отвратительных, если их проявления наблюдать со стороны.
– А те, другие существа, не люди… как удалось их создать?
– Ах это… Я воспользовалась специальной анимационной программой. – Супатра едва заметно поклонилась Будде, сидящему в устроенном на середине высоты стены святилище: просила отпустить ей грех, ведь она только что солгала белой женщине.
– Невероятно! Никогда не видела ничего подобного. Такое впечатление, что сделано намного лучше, чем все, что снимается в Голливуде.
Супатра выслушала комплимент и повела нас обратно наверх. Поскольку, прощаясь, она не смотрела мне в глаза, я понял, что патологоанатом на меня сердита за то, что я ее не остановил, когда она собралась рассказать гостье о своем увлечении.
Когда мы вышли из морга, мне совершенно не хотелось говорить о Дамронг. Но я попал в ловушку. Пришлось везти Кимберли в гостиницу на такси, и ее молчание тяжелым грузом все сильнее давило мне на мозг. Ей даже не требовалось на меня смотреть. Американка отвернулась к окну и притворилась, будто ведет себя дипломатично, а сама секунду за секундой увеличивала мрачный гнет молчания.
– Конечно, Чанья знает, – начал я после долгой паузы. – Это было до того, как мы с ней познакомились. Она заговорила с тобой об этом случае, потому что беспокоится, как убийство подействует на меня. Считает, ты единственный человек, способный мне помочь психологически. А себя ощущает бессильной.
Кимберли долго не отвечала, а затем подалась вперед и велела водителю отвезти нас к «Куполу» – ресторану на самом верху отеля «Стейт тауэр».
Отличный выбор. Сидеть за столиком на открытом воздухе высоко над городом со стаканами в руках – у нее экзотический кокосовый коктейль, у меня пиво «Клостер» – и чувствовать себя обнаженными под светом звезд, так что крышка черепа словно взлетает до самого свода небес, – в этом есть нечто от вселенской исповеди.
– Вот как это было… – начал я свой рассказ о себе и Дамронг.
