Текст книги "Одна обещанная ночь (ЛП)"

Автор книги: Джоди Малпас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

Пройдя по коридору, улыбаюсь, остановившись на деревянном полу кухни, при этом не споткнувшись, не пошатнувшись или поскользнувшись.

Нан оборачивается на стук каблучков и открывает в удивлении рот.

– Что ты думаешь? – спрашиваю, слегка прокручиваясь и демонстрируя свою устойчивость как себе, так и бабуле. – Конечно же, с платьем, – добавляю, показывая на свои пижамные шорты.

– Ох, Ливи, – вздыхая, она прижимает к груди кухонное полотенце. – Помню, как порхала на высоченных каблуках, как будто это плоская подошва. Натоптыши остались в доказательство.

– Сомневаюсь, что буду порхать, Нан.

– У тебя еще одно свидание с приятным молодым человеком? – она смотрит с надеждой, садясь за кухонный стол.

Не уверена, имеет ли она в виду Миллера, которого встречала, или Люка, которого не видела.

– Сегодня у меня свидание с двумя парнями.

– С двумя? – ее старые, яркого цвета глаза выпучиваются. – Ливи, милая, знаю, я говорила тебе пожить немного, но я не…

– Расслабься, – закатываю глаза, думая, что ей бы стоило лучше знать, но опять же, ее скучная, замкнутая внучка за эту неделю выходит гулять чаще, чем за всю свою жизнь. – Это Грегори и его парень.

– Как мило! – напевает она, но потом ее морщинистые брови хмурятся чуточку сильнее. – Ты ведь не собираешься в один из этих гей баров, правда?

Смеюсь:

– Нет, это новое местечко в верхней части города. Сегодня открытие, и новый приятель Грегори – организатор. Он меня приглашает.

По ее лицу вижу, что она довольна, но, в любом случае, будет волноваться.

– Ногти! – визжит она, отчего я делаю шаг назад на своих каблуках.

– Что?

– Ты должна сделать маникюр.

Смотрю на свои короткие, чистые не покрытые лаком ногти:

– Какой цвет?

– Ну, а что ты наденешь? – спрашивает Нан, а мне становится интересно, много ли двадцатичетырехлетних испытательниц спрашивают такого рода советы у бабушек.

– Грегори заставил меня купить черное платье, но оно слишком короткое, и, кажется, мне бы подошло на размер больше, это слишком обтягивающее.

– Ерунда! – она вскакивает, вся такая возбужденная и взволнованная предстоящей ночью. – У меня есть один, насыщенно красный!

Она исчезает, поднимаясь по лестнице быстрее, чем я когда-либо себе представляла. Спустя секунды она уже возвращается, морщинистой рукой встряхивая флакон ярко-красного лака для ногтей.

– Я храню его для особых случаев, – говорит она, усаживая меня на стул и садясь на соседний.

Могу только смотреть, как тщательно, аккуратно она красит каждый мой ноготь, слегка обдувая мои пальцы, когда заканчивает. Прислоняясь к спинке стула, она, изучая свою работу, наклоняет голову, и я следую за ее взглядом на мои пальцы, таращусь на них несколько минут, после чего подношу ближе, пробегаюсь по ним взглядом.

– Они очень… красные.

– Они очень стильные. Никогда не прогадаешь с красными ногтями и черным платьем, – она, кажется, витает в облаках, а я улыбаюсь бабушке искренне, детские воспоминания о ней и дедушке заполняют голову.

– Нан, а помнишь, как дедуля повез нас в Дорчестер⁹ на твой день рождения? – спрашиваю я. Мне было десять, и я была в абсолютном ужасе от этой роскоши. Дедушка надел костюм, Нан – цветастый костюм двойку из юбки и жакета, а меня нарядили в темно-синее хлопчатобумажное платье в крупный белый горошек. Дедушка всегда любил, когда его девочки одевали темно-синее. Он говорил, что так наши и без того синие глаза становятся похожи на бездонные сапфировые озера.

Бабушка втягивает воздух и выдавливает из себя улыбку, тогда как на самом деле, хочет заплакать.

– Тогда я впервые накрасила тебе ногти. Дедушке это не понравилось.

Я возвращаю ей улыбку, очень хорошо припоминая грязные словечки, которые он прошептал ей на ухо.

– Еще меньше ему понравилось, когда ты накрасила мне губы своим красным блеском.

Она смеется:

– Он был мужчиной с принципами и твердо стоял на своем. Не понимал потребность женщин приукрашать свое лицо макияжем, отчего ему было еще сложнее общаться с твоей… – она замолкает и начинает быстро закручивать крышку флакончика с лаком.

– Все нормально, – я кладу руку поверх ее и слегка сжимаю ее. – Я помню. – Может я и была всего лишь маленьким ребенком, но хорошо помню скандалы, хлопанье дверьми и дедушку, хватающегося руками за голову в большинстве случаев. Я не понимала всего в то время, но все это снова и снова происходило дома, делая картину болезненно ясной. И дневник, который я нашла.

– Она была слишком красивой и слишком легко поддавалась чужому влиянию.

– Знаю, – соглашаюсь я, однако не думаю, что она так уж легко поддавалась. Думаю, что Нан твердила это себе годами, таким вот образом справляясь с потерей. И я счастлива позволить бабуле это.

– Ливи, – она осторожно передвигает руку, так, чтобы не смазать лак, и пожимает мою руку, пожимает уверенно – ободряюще. – Все в тебе от твоей мамы, но не это, – она постукивает указательным пальцем по виску. – Не надо бояться стать своей мамой. Будет только еще одна даром прожитая жизнь.

– Я знаю, – признаюсь я. Мои собственные подспудные причины избегать повторения маминой жизни достаточно веские, но воспоминания о чувствах бабушки и дедушки только закрепили их.

– Ты абсолютно закрылась, Ливи. Понимаю, я была ну совсем небольшой занозой в заднице после смерти твоего дедушки, но теперь я в порядке – уже некоторое время, милая, – она играет седыми бровями, отчаянно пытаясь убедить меня в этом. – Я никогда не смирюсь с их потерей, но я по-прежнему жива. Ты не испытала и половины того, что может предложить жизнь, Оливия. Ты была таким смелым ребенком и подростком, пока не обнаружила … – она останавливается, и я понимаю, что она просто не может произнести эти слова. Бабуля говорит о дневнике, ужасающе ярком описании жизни моей матери.

– Так было безопаснее, – бормочу я.

– Так было ненормально, милая, – Нан поднимает мою руку и целует ее любяще.

– Я начинаю это понимать, – я делаю глубокий вдох, набираясь смелости. – Тот мужчина, что приходил на обед... – не знаю, почему не называю его имени. – Он перевернул что-то во мне, Нан. Это никогда ни к чему не приведет, но я рада, что встретила его, потому что он заставил меня понять, какой может быть жизнь, если я только позволю.

Больше я ничего не рассказываю и не признаюсь, что я бы согласилась на что угодно с ним, если бы он только позволил. Это не секс, это связь, ощущение полной безопасности, которого я так хотела добиться самостоятельно. Настоящий вызов разумности. Миллер Харт раздражительный, осторожный и импульсивный, но время между моментами раздражения невероятно потрясающе и безмятежно. Я хочу, но не верю, что смогу найти эти ощущения с каким-то другим мужчиной.

Нан смотрит на меня задумчиво, крепко сжимая мою руку:

– Почему это ни к чему не приведет? – спрашивает она.

Я честна с ней, и она, в любом случае, должна видеть все как есть. Она не глупая.

– Не думаю, что он надежный, – говорю я тихо.

– Ох, Ливи, – вздыхает бабуля. – Мы не в силах выбирать, в кого влюбляться. Иди сюда. – Она встает и тянет меня к себе, даря крепкие объятия. Напряжение и неуверенность как будто испаряются, когда я в ее руках. – Из любого опыта, что дает нам жизнь, мы должны находить положительное. Я вижу много хорошего в твоей встрече с Миллером, милая.

Бормочу согласно в ее плечо, а сама задаюсь вопросом, буду ли я в состоянии принять эти предполагаемые возможности. Он уже успешно разрушил одно свидание. И если я и дальше собираюсь отказывать Миллеру Харту, мне нужно вырабатывать силу воли и стойкость. Дерзость, которой славятся девочки Тейлор, ушла из меня, но я должна перенастроить ее. Она там. Она вспыхивает сейчас и потом, очень скоро мне нужно будет вцепиться в нее и никогда не отпускать.

Я щурюсь, когда мне в лицо направляют камеру, и Нан ослепляет меня вспышкой.

– Возьми себя в руки, бабуль, – стону я, одергивая подол дурацкого платья. Стою перед зеркалом целых двадцать минут, рассматривая свое драматичное перевоплощение. Целый день, весь чертов день, я провела за депиляцией, выщипыванием, нанесением макияжа, глажкой и выпрямлением. Я опустошена.

– Видишь, Джордж! – она делает еще несколько снимков. – Дерзкая!

Закатываю глаза, глядя на улыбающегося Джорджа, и снова одергиваю подол.

– Прекрати сейчас же, – я убираю камеру от своего лица, при этом чувствую себя подростком, идущим на выпускной. Это было неизбежно, но суматоха только заставляет меня чувствовать себя еще более экстравагантной.

– Выглядишь неподражаемо, Ливи! – Джордж смеется, забирая у Нан камеру и не обращая внимание на ее шокированный взгляд. – Оставь бедную девочку в покое, Жозефина.

– Спасибо, Джордж, – говорю я, снова одергивая платье.

– Прекрати одергивать свое платье, – бабуля шлепает меня по рукам. – Иди прямо, подбородок вверх. Продолжишь нервничать, и ты будешь выглядеть не к месту и чувствовать себя некомфортно.

– О Боже, я ухожу, – хватаю свою до глупости маленькую сумочку и иду к двери, отчаянно стремясь избежать чрезмерной реакции на мой… усовершенствованный внешний вид. Хлопаю дверью сильнее, чем намеревалась, и цокаю на каблучках по дорожке, слыша при этом, как Нан кричит на Джорджа. Улыбаюсь, распрямляя плечи, продолжаю идти, сунув сумочку под подмышку и воздерживаясь от желания снова одернуть платье. Я сделала только пару шагов своей важной походкой, когда издалека увидела Грегори, идущего ко мне. Он слегка запинается на полпути, и я понимаю, если бы была достаточно близко к нему, то увидела бы, как он жмурится. Странно, но от такой его реакции я не чувствую себя экстравагантной, это придает мне уверенности, и я поднимаю подбородок и делаю свою лучшую попытку перенять кошачью походку. Не знаю, преуспела ли я, но на лице Грегори появляется улыбка от уха до уха, а в пятидесяти метрах от меня слышится восхищенный свист.

– Горячая штучка! – он останавливается с распростертыми ко мне руками, расставив ноги на ширине плеч. – Чтоб меня, мне придется их отгонять!

Я даже не краснею. Демонстрирую свой идеально отрепетированный поворот, после чего обнимаю его.

– Практиковалась весь день.

– Вижу, – он отстраняется от меня, пробегая по мне взглядом, после чего приглаживает мои волосы и улыбается. – Прямые и блестящие. Ты выглядишь даже более чем потрясающе. Дерьмо, ты только глянь на эти ножки!

Смотрю вниз на свои ноги и вижу изгибы, которых раньше не замечала.

– Ощущения отличные, – признаю я.

Он обвивает рукой мою талию и притягивает к себе.

– Ну, так и должно быть, потому что выглядишь ты удивительно. Решила уйти без меня? – спрашивает он, ведя нас к главной дороге, чтобы поймать такси.

– Нет, я не могла там больше оставаться.

– Могу себе представить.

– Ты одет с иголочки, – тяну рукав его розовой рубашки. – Стараешься произвести впечатление? – Смотрю на него и замечаю сдерживаемую улыбку. Это заставляет меня улыбнуться.

– Мне не надо стараться, Ливи, – пижон. – Пообещаешь мне кое-что?

– Что?

– Называть меня Грегом сегодня.

Моя улыбка становится шире, а рука обнимает его талию.

– Я буду называть тебя Грегом сегодня, если ты будешь называть меня дерзкой леди.

Он смеется:

– Дерзкой леди?

– Да, малышка, сладкая девочка, милая девочка… – тут же осознаю свою ошибку.

– Кто называет тебя сладкой?

– Не важно, – я сразу пресекаю его допрос и пресекаю поток собственных мыслей. – Суть в том, что я не девочка.

– Тогда ясно. Пусть будет дерзкая леди, – он наклоняется и целует меня в лоб. – Ты никогда не поймешь, насколько я сейчас счастлив.

– Потому что встретишься с Бенджамином?

– Он Бен, – толкает меня своим бедром. – И нет, не из-за Бена. Из-за тебя.

Смотрю на своего самого лучшего друга и улыбаюсь:

– Я тоже счастлива, – отвечаю задумчиво.

Глава 16

Первое затруднение с моим коротким платьем. Грегори с легкостью выбирается из такси, в то время как я пытаюсь выбрать наилучший способ вылезти, не обнажив свои модные трусики черного цвета. Обеими руками держу подол платья, но клатч выпадает из руки.

– Дерьмо! – ругаюсь я, поднимая его.

– В этой части ты не упражнялась, верно? – дразнит меня Грегори, одной рукой забирая сумочку, второй беря меня за руку. – Боком. Вылезай боком.

Отдаю сумочку и беру его за руку, следую его совету и выставляю из машины правую ногу, так выбираться гораздо проще, без напряга, а заодно не устраиваю зрелище прохожим.

– Спасибо.

– Грациозна, как лебедь, – друг подмигивает и вкладывает сумочку мне в руку. – Готова?

Набираюсь уверенности, делая глубокий вдох:

– Готова, – утверждаю я, глядя вверх на здание с синими огоньками, бегущими вверх по стеклянному фасаду, и красную дорожку, которая распростерлась сбоку с кучей людей на ней, ждущих, пока их впустят.

Я немного поражена. Композиция «Blurred lines» Робина Тика гремит из открытых стеклянных дверей, неоновый свет внутри, и охранник в окружении вышибал делает пометки в папке, прежде чем впустить людей.

Меня хватают за руку и толкают в начало очереди. Я не упускаю двусмысленных взглядов, брошенных в нашу сторону ожидающими гостями.

– Грегори, там очередь, – шепчу я громко, как раз когда мы оказываемся перед охранником с папкой в руках.

– Грег Мейси и Оливия Тейлор, гости Бена Уайта, – уверенно заявляет Грегори, в то время как я вздрагиваю под пытливыми, наглыми взглядами завистников в длинной очереди.

Охранник листает страницы, просматривая список имен, в конце концов хмыкает и отстегивает толстую веревку, соединяющую два крупных ограждения.

– Бар с шампанским на первом этаже, в дальнем углу, слева от вас. Мистер Уайт там, в VIP зоне.

– Спасибо, – Грегори кивает, притягивая меня к себе, и осторожно подталкивает к дверному проему. – VIP зона, – шепчет он мне на ухо. – И ты только что назвала меня Грегори, дерзкая леди.

– Ничего не могу поделать, – осматриваюсь и вижу многочисленные этажи, соединенные лестницами из матового стекла в свете клубных огней. Повсюду со вкусом одетые люди, прислонившиеся к перилам, в поле зрения нет ни стаканов, ни бутылок пива…только шампанское. За каждой барной стойкой – а их три, насколько мне видно – ряды и ряды бутылок шампанского. Я никогда не пробовала его, но, похоже, скоро это изменится.

– Сюда, – Грегори ведет меня вверх по ступенькам, и практичная часть меня не может ничего поделать, обдумывая, как сильно кто-то может пострадать, если упадет здесь. Тем не менее, мои каблучки плавно постукивают, и я смотрю вниз и восхищаюсь ими, улыбаясь и понимая, что моя попа двигается чуть более плавно.

– Щеголяешь? – Грегори хихикает и ударяет меня по заднице. – Работай, милашка.

Я разворачиваюсь с шипением сквозь улыбку:

– Дерзкая, – говорю, задрав нос, отчего мой друг взрывается искренним смехом.

– Вне всяких сомнений.

Мы достигаем верхней ступеньки и поворачиваем налево, как нам сказали, подходя к бару с шампанским, и это смешно, потому что во всех барах тут также было шампанское, поэтому они все бары с шампанским.

– Что будешь?

– Колу, – говорю непринужденно, оглядываясь по сторонам, лишь бы только избежать гневного взгляда своего друга.

Он усмехается, но не кидает презрительных обвинений, вместо этого просто тянется через барную стойку и просит два бокала шампанского. Клуб уже забит битком, а снаружи, по крайней мере, еще несколько сотен человек. Грегори не шутил, назвав это место нереально шикарным, а название отражает окружающую обстановку. Если бы здесь не было столько разгоряченных людей, я бы замерзла.

– Спасибо, – беру протянутый мне бокал и подношу его к носу, вдыхая горьковатый аромат. Клубника, плавающая на поверхности, отвлекает меня от аромата, щекочущего нос, и отправляет мыслями туда, где я уж точно находиться не хочу.

Клубника – британская, для сладости.

Шоколад – как минимум восемьдесят процентов какао для горьковатого привкуса.

Шампанское завершает эту картину.

Я подпрыгиваю в легком испуге, когда Грегори толкает меня локтем:

– Ты в порядке?

– Конечно, – гоню прочь мысли о сладости и горечи, так же, как и мысли о горячем языке Миллера, неспешных движениях рта, и теплом твердом теле. – Роскошное место, – Слегка приподнимаю свой бокал и рискую сделать свой первый в жизни глоток шампанского. – Ммм, – мурлычу, когда холодная, игристая жидкость течет по горлу, словно шелк.

– Поверить не могу, что ты никогда в жизни этого не пробовала, – Грегори качает головой, поднося свой бокал к губам. – Рай в бокале.

– Так и есть, – соглашаюсь, прокручивая бокал в своей руке. – Так значит, он внес тебя в список гостей?

– Конечно, – друг никак не реагирует на мою подколку. – Я не стою в очереди, как челядь.

– Да ты ханжа, – смеюсь я. – Можно я съем эту клубничку?

– Да, но не макай пальцы в бокал. Веди себя, как леди.

– Как тогда я ее достану? – хмурюсь, глядя на узкий бокал, задаваясь вопросом, смогут ли мои пальцы вообще туда влезть, но не рискую выяснять.

– Поймай ее так, – Грегори демонстрирует мне, наклонив бокал к своим губам и ловя клубничку ртом, когда она скользит по стеклу. – Лучше дождаться, пока шампанского не останется, – добавляет он, пережевывая ягоду.

– У тебя большой рот, – я делаю глоток побольше, не собираясь спешить. Я быстро пьянею из-за того, что не пила очень долгое время.

– Ох, ты и понятия не имеешь, милая.

Недовольно морщу нос:

– И не хочу, Грегори, – я возражаю и получаю улыбку в ярком свете огней.

– Я Грег!

– Дерзкая леди! – пихаю его в бок бедром. – Как бы то ни было, где Бенджамин? – спрашиваю я, заинтригованная мужчиной, который так сильно зацепил моего Грегори.

– Бен прямо там, – он незаметно указывает своим бокалом, а я следую за ним, заглядывая сквозь толпу, и вижу слишком много мужчин, чтобы даже начать гадать.

– Который?

– В VIP зоне. Черный костюм, светлые волосы.

Бросаю взгляд на толпу мужчин: они все болтают в оцепленной зоне рядом с баром, смеясь и постоянно хлопая друг друга по спине. Золотая молодежь. Потом мой взгляд останавливается на очень хорошо сложенном мужчине. Я в буквальном смысле вижу его мышцы, выпирающие из-под костюма. Я удивлена. Он не в привычном вкусе моего лучшего друга, но опять же, я уже очень давно не я имела удовольствие знакомиться с партнерами Грегори.

– Он… – пытаюсь подобрать подходящие слова, чтоб его описать. Громадный. Накачанный. – Большой, – наконец говорю я.

– Он помешан на спорте.

Поднимаю глаза и вижу Грегори, на его лице играет едва заметная улыбка, пока он смотрит на Бена.

– Как и ты, – замечаю я. Фигура Грегори такая, за которую не будет стыдно, но фигура Бена… ну, он громадный, в хорошем смысле, мужчина, но не до такой степени, когда становятся непривлекательными. Я вижу притягательность.

– По сравнению с Беном я любитель в спортивном зале. Мы болтаем каждый день, дерзкая леди.

– Ты собираешься подойти? – спрашиваю я.

– Нет, – Он почти смеется. – Я не охочусь, Ливи.

– Но ты был на свиданиях. Он пригласил тебя и включил в список гостей.

– Да, он охотится.

– Играешь в неприступного?

– Чем меньше мы кого-то любим и все такое, – кончиками пальцев он касается дна моего бокала и умоляюще надавливает. – Сейчас ты получишь клубничку.

Я смотрю вниз и вижу, что, потягивая свой первый бокал, я могу достать до клубники. Я наклоняюсь и вздыхаю, хватая зубами сладкую ягоду.

– Изумительно, – прямо как те…

– Еще один? – он не ждет моего ответа. Берет меня за руку и ведет к бару, который представляет собой гигантских размеров планку из чистого стекла, под ней расположены бутылки шампанского во льду. – Еще два, – Грегори подзывает официанта, который тут же предлагает два полных бокала, прежде чем у нас забирают пустые и меня уводят прочь.

– Ты не должен заплатить?

– Вечеринка по случаю открытия. Все бесплатно, только слишком не увлекайся.

– Не буду.

– О, он нас увидел, – Грегори начинает едва заметно ерзать. Я смотрю по другую сторону бара и вижу, как Бен обходит его, широко улыбаясь. – Помни, дерзкая леди. Я Грег.

– Да, да, – говорю я, продолжая наблюдать за огромной приближающейся фигурой Бена.

– Грег, – подойдя к нам, официальным тоном говорит Бен. – Рад, что у тебя получилось. – Он протягивает руку, и Грегори принимает, уверенно пожимая.

– Рад тебя видеть, – отвечает мой друг, отпуская руку Бена, и прячет свою в карман. – Это Ливи.

Ничего не могу с собой поделать, хмурю в замешательстве брови.

– Привет.

– Знаменитая Ливи, – он наклоняется и целует меня в щеку. – Спасибо за то, что пришла. – Он отстраняется, и я впервые смотрю на него внимательно, сосредоточившись на его лице, а не на формальном приветствии или его крупном телосложении. Он симпатичный в прямом смысле этого слова.

– Спасибо, что пригласил.

– Без проблем, – он хлопает Грегори по плечу. – Я бы хотел еще поболтать, приятель, но там куча людей, с которыми я должен поговорить. Может, попозже?

– Позже, – кивает Грегори.

– Замечательно, – Бен тепло мне улыбается. – Рад встрече, Ливи.

– Конечно, – говорю тихо, переводя взгляд с одного мужчины на другого, а потом вижу, как спина Бена исчезает в толпе. – Он не показывает свою сексуальную ориентацию! – я полностью разворачиваюсь к Грегори. – Никто не знает, что он гей!

– Шшш, – шипит Грегори. – Он ждет подходящего времени.

Я в шоке. Грегори честно и открыто заявил о своей сексуальной ориентации, когда перешел в старшую школу, и высмеивал тех, кто не был честен с самим собой.

– Те свидания: ты ведь совсем не ходил на них, да?

Грегори избегает моего взгляда, сильнее начиная ерзать на стуле. Ему, кажется, совершенно некомфортно.

– Нет, – отвечает он тихо.

Сердце сжимается за лучшего друга. Это не сильно отличается от ситуации, когда женщина встречается с женатым мужчиной, а он постоянно уверяет, что ради нее разведется со своей женой. И моя роль на сегодня вдруг становится слишком очевидной. Какой же говнюк!

– Сколько ему? – спрашиваю.

– Двадцать семь.

– Как долго он сам о себе знает? – давлю я, и мне совсем не нравится то, что слышу.

– Он говорит, что знал всегда.

Ответ Грегори только подтверждает мои мысли. Если он всегда знал, и все еще не заявил о своем сексуальном статусе, что заставляет Грегори думать, что он сделает это сейчас? Только я не говорю об этом, потому что, судя по выражению лица моего лучшего друга, он уже задавал себе этот вопрос. Грегори не ведет себя как гомосексуалист и не чувствует потребности всем демонстрировать свои сексуальные предпочтения, но в любом случае, он этого не стыдится. Проведя с Беном всего минуту, могу сказать, это не тот случай. А когда я смотрю по ту сторону бара и вижу, как он приветствует женщин, мои мысли только подтверждаются.

Снова смотрю на Грегори и вижу, что его взгляд тоже направлен в ту сторону, и в попытке отвлечь его прошу еще один напиток, махая пустым бокалом перед его носом.

– Еще?

– Очень хорошо идет, – собираюсь отдать свой бокал, но быстро замечаю клубничку. – Ой, подожди. – Я запрокидываю голову и ловлю ягодку, после чего ставлю бокал.

Пока Грегори добывает еще выпивки, я брожу вдоль балкона со стеклянными перилами и перегибаюсь, изучая подтянутых мужчин и элегантно одетых женщин внизу. Это место – эксклюзивный, элитный клуб и вход здесь только для лондонской элиты. От этого я должна была бы чувствовать себя еще более неуютно, но нет. Я просто рада, что пришла, потому что с Беном, избегающим Грегори на публике, мой друг просто слонялся бы один.

– Вот, – бокал появляется из-за плеча. – На что ты смотришь?

– На всех этих богатых людей, – я поворачиваюсь и пятой точкой прислоняюсь к стеклу. – Это закрытый клуб?

Грегори смеется:

–А ты как думаешь?

Я согласно бормочу:

– И Бен организовал открытие?

– Да, он известен в своих кругах, – Грегори ставит локти на высокий стеклянный столик неподалеку. – Ты не замечаешь? – спрашивает он.

Огладываюсь:

– Замечаю что?

– Взгляды, – он кивает на группу мужчин неподалеку, все палятся на нас, не скрывая своего интереса, даже учитывая то, что я в компании мужчины. Грегори мог бы быть моим парнем с их точки зрения.

Поворачиваюсь к ним спиной и вижу, что Грегори по-прежнему смотрит на группу, только по другой причине.

– Заканчивай таращиться, – говорю я, делая еще один глоток шампанского.

– Прости, – он переводит свой взгляд на меня. – Пойдем, осмотримся?

– Да, давай.

– Тогда идем, – он выпрямляется и, положив руку мне на спину, ведет меня.

По пути наверх по светящейся стеклянной лестнице я смотрю вниз на первый этаж и замечаю, что Бен исчез. Не потому ли это, что мы ушли?

– Там бар в саду, – говорит мне Грегори.

– Тогда зачем мы поднимаемся?

– Он на крыше, – друг ведет меня налево, еще несколько ступенек вверх, и взгляду открывается стеклянная стена, а за ней ночной Лондон во всей своей красе.

– Вау! – выдыхаю я. – Только посмотри на это!

– Впечатляет, да?

Больше, чем впечатляет.

– Ты перестанешь со мной дружить, если я сделаю фотографии? – спрашиваю, готовая отдать ему свой бокал, чтобы найти в сумке телефон.

– Да, перестану. Давай просто будем делать то, что и другие – пить и наслаждаться видом.

Чувствую себя обманутой, желая сфотографировать просто на случай, если память не запечатлеет точный образ того, на что любуюсь. Я привыкла к Лондону, его архитектуре и величественности, но никогда не видела его вот таким.

– Так как вы с Беном познакомились? – спрашиваю, отводя взгляд от потрясающего вида. Грегори жестом указывает на пространство вокруг нас со взглядом «а ты как думаешь» на его милом лице, и впервые я смотрю на сад, в котором мы находимся. Я едва слышно выдыхаю. – Ты сделал это?

– Я, – он горделиво выпячивает грудь. – Придумал, создал и закончил. Это мой лучший проект на сегодня.

– Невероятно, – я мечтательно осматриваюсь, начиная впитывать все до маленьких, но важных деталей – крошечные штрихи, которые и оживили все. Боковые стены – не что иное, как компактные неразъемные растения, крошечные листья, сочные и зеленые, с ледяной синей подсветкой, спрятанной в кустах. И фигурно подстриженные деревья высажены в аккуратные круги, подсветка вплетена в листву.

– Трава настоящая? – спрашиваю, шагая, и замечаю, что каблуки не проваливаются.

– Нет, это имитация, но такая качественная, что ты никогда бы не заметила.

– Так и есть, – соглашаюсь я. – Мне нравится обстановка.

– Ммм, лед был главной тематикой, как ты уже, должно быть, заметила. Не совсем был уверен, как создам цветущее, функциональное пространство снаружи в краткие сроки, но меня очень просили.

– Ты того стоишь, – тянусь и целую его в щеку. – Это потрясающе, как и ты сам.

– Прекрати, – смеется он. – Ты заставляешь меня краснеть.

Хихикаю над ним, а потом перевожу взгляд, чтобы запечатлеть еще немного красоты, только глаза не видят открытого пространства и вида позади, потому что сначала натыкаются на Бена. Бена, который присосался ко рту женщины. Я моргаю и пытаюсь двигаться аккуратно, но ничего не могу придумать, поэтому осушаю бокал и пихаю его в лицо Грегори.

– Еще? – недоверчиво спрашивает он. – Сбавь темп, Ливи.

– Я в порядке, – заверяю, беря его за локоть, но он не двигается. Я поднимаю взгляд и понимаю, что он увидел то, что я пыталась от него скрыть. – Грег? – его глаза медленно опускаются ко мне, и я вижу слишком много мучений, чтобы быть мягкой, поэтому я пихаю его, пока ему не приходится двигаться. – Пойдем, выпьем.

– Да, пойдем, – он выдавливает из себя слова, освобождаясь из моей хватки, и берет меня за руку.

Меня целенаправленно ведут вниз через два пролета к бару, где Грегори заказывает два бокала шампанского. За то короткое время, пока нас не было, атмосфера накалилась на несколько градусов, и люди стекаются к центру танцпола с напитками в руках. Музыка, кажется, тоже стала громче, и совершенно точно есть сдвиги в запасных отделах, где шампанское течет свободно – и бесплатно – и Дафт Панк на пару с Фареллом Уильямсом гремит из динамиков.

– Пей залпом, – Грегори на этот раз предлагает мне не просто бокал. Это стопка, и мои глаза впиваются в него. – Давай же, – просит он.

Мое сопротивление очевидно. Я уже выпила несколько бокалов шампанского и чувствую себя хорошо, но это не значит, что пора начинать опрокидывать в себя шоты.

– Грег…

– Давай же. Я не позволю ничему случиться, Ливи, – заверяет он, и глупо это или нет, я беру рюмку и чокаюсь с ним, прежде чем отправить содержимое в себя. Горло тут же обжигает – как напоминание обо всех предыдущих разах, когда я напивалась.

Я выдыхаю и со стуком ставлю рюмку, после чего беру бокал и глотаю более приятное на вкус шампанское.

– Это было отвратительно.

– Это была текила, только ты забыла соль и лимон, – он поднимает солонку и дольку свежего лимона, показывая как правильно: облизывает тыльную сторону руки, насыпает соль, и снова облизывает, опрокидывает шот и зубами впивается в дольку лимона. – Так намного лучше.

– Ты должен был остановить меня, – жалуюсь я, пытаясь отплеваться от противного вкуса.

– Ты же не дала мне шанса, – смеется он. – Давай попробуем еще. – Он снова заказывает, и в этот раз я делаю все последовательно, как говорил Грег.

Содрогаюсь от долгого привкуса, а потом вздрагиваю по совершенно другой причине, когда знакомый мотив сменяет трек на танцполе. Я тут же смотрю, чтобы увидеть выпученные, довольные глаза Грегори.

– Карт Бланш, – шепчу я, голову атакуют мысли о том, как Грегори устраивал дискотеку прямо в моей спальне, когда я отказывалась идти в настоящий клуб.

– Как удачно, – поддерживает Грегори, улыбка озаряет его лицо. – Veracocha!¹⁰ Наша мелодия, милая девочка! – мы оба осушаем свои бокалы шампанского, после чего меня хватают за руки и тянут на пол. Я не возражаю. Не буду. Грегори улыбается, а после того, что мы увидели наверху, это хороший знак.

Он тащит нас сквозь толпу, пока мы не присоединяемся к шквалу других танцоров, все они ценят эту классику танцпола так же, как мы. Вокруг нас движется клубный свет, переливаясь по лицам людей и усиливая мое хорошее настроение. Мы вливаемся в толпу, поднимаем руки в воздух, раскачивая телами, переплетаясь и кружась по полу, беспрестанно смеемся. Это в новинку для меня, но мне нравится. Мне весело.

Грегори придвигает меня к своей груди и прижимается губами к уху так, чтобы я могла слышать его сквозь грохот музыки и крики.

– Даю парню три минуты, чтобы к тебе подкатить.

– Я танцую с мужчиной, – смеюсь я. – И он, кажется, чертовски самоуверенный.

– Сделай мне поблажку, – поддевает он. – Мы же явно не встречаемся.

Я собираюсь возразить, но за спиной Грегори вижу приближающегося Бена, который, проходя мимо танцующей толпы, улыбается и приветствует людей. Хочу утащить моего друга прочь, но мне любопытно, как все пойдет. Бен не знает, что мы его видели, и мне интересно, как Грегори себя поведет. Оторвавшись от него, я двигаюсь назад, уверенная, что продолжаю улыбаться и привлекать внимание Грегори.